Текст книги "Сиам Майами"
Автор книги: Моррис Ренек
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 31 страниц)
– Кажется, ты перепачкала всю посуду в доме, если такое только возможно.
– Не беспокойся, мама, я вымою.
– Не надо, я вызову человека. Во сколько вылетает ваш самолет?
– Он никогда ни о чем не беспокоится, – ответила Сиам, указывая на Барни.
– Как и подобает джентльмену, – одобрила мать спокойный нрав Барни. – Если хотите, можем пройтись до станции пешком, когда наступит время уходить.
Время наступило, и они отправились пешком. Мать указывала по пути на изменения, которые претерпел городок. Многие деревья были вырублены, чтобы освободить место для новых домов. По ее мнению, людям стало наплевать на все происходящее вокруг, ибо слишком многое было бездумно загублено. Прогулки до станции хватило, чтобы Барни понял, что мать чувствует себя в изоляции в городке, где провела большую часть жизни. Ему захотелось сказать ей, что в Нью-Йорке ей было бы не хуже, однако он спохватился, решив, что не доставит ей удовольствия подобным замечанием.
Мать дождалась, пока они усядутся, и помахала, когда поезд тронулся. Сиам достала из сумочки платок и высморкалась.
– Мама может быть такой милой! Почему я затеваю с ней эти ненужные ссоры? Вроде делаю все, чтобы их избежать. Сегодня она была такой хорошей… – Сиам еще разок высморкалась и вытерла глаза. – А теперь она опять осталась одна. Она так храбро переносит одиночество! Тебе она хоть немного понравилась?
– Понравилась, и очень сильно.
Она удержала его от излишних похвал, которым все равно не поверила бы, сказав:
– Я очень довольна. – Она взяла его за руку. – Она мне мать. Конечно, она ханжа. Но при этом способна быть очень милой. У нас с ней было так много совместных радостей. Она не покривила душой, когда сказала, что хочет с тобой дружить.
– Знаю. Не сомневаюсь, что твоя мать не стала бы говорить просто так.
– А эти разговоры о моих братьях? Ее словно прорвало. Со мной она так никогда не говорила. Вчера вечером я видела не родную мать, а нового для меня человека. – Она вытерла нос. – Помнишь рассказ о золотой звезде? Раньше я никогда не слышала, в чем причина ее нежелания вывешивать звезду. Ты не можешь этого знать, но она отлично изобразила голос моего отца. Мне показалось, что я слышу его самого… – Она в растерянности посмотрела на Барни. – Красивая история! И это ее отношение к жизни и смерти моего брата. Из него не получился бы герой войны! Представь, как она отстаивала свою позицию, хотя в этом городе никто ее не разделял!
Она стала бесцельно рыться в сумке. Как видно, это помогало ей успокоиться.
– Гляди, сигарета! – Она хотела было бросить ее под скамейку, но Барни остановил ее.
– Дай-ка, я тебе кое-что покажу. – Он забрал у нее сигарету и разломил ее на две половинки. – У тебя есть спичка?
Она подала ему коробок, и он зажег одну из половинок. Сделав несколько глубоких затяжек, он сказал:
– Сначала облизываем нижнюю губу так, чтобы она была липкая, но не мокрая. Потом широко открываем рот. – Он разинул рот с прилипшим к губе окурком. Когда он закрыл рот, окурок оказался внутри.
– Открой рот! – потребовала она.
Он потянулся к ней, чтобы поцеловать, но она, памятуя об окурке у него во рту, вскрикнула:
– Не надо, не целуй!
Он разинул рот, и на свет появилась все еще тлеющая сигаретка. Он попыхтел и выпустил дым.
– Ужас какой! – Она пихнула его локтем в бок. – Не смей так меня пугать!
– Теперь ты попробуй. – Ее страх веселил его.
– Боюсь.
– Это просто.
– Как это у тебя получается? – застенчиво поинтересовалась она.
Он протянул ей вторую половинку сигареты. Она осторожно поднесла ее к губам. Он дал ей прикурить.
Она покачала головой, отчаянно пыхтя сигаретой. Когда окурок сделался совсем коротким, она медленно, как оперная певица, разинула рот, но при этом зажмурилась. Потом втянула в рот нижнюю губу вместе с горящей сигаретой, аккуратно закрыла рот и удивленно разжала веки. В этот момент к ним приблизился контролер. Видя перед собой привлекательную молодую особу в дерзкой короткой юбочке, он по-свойски поприветствовал ее. Она медленно разинула рот. Появилась тлеющая сигарета. Она затянулась и выпустила дым.
Контролер криво усмехнулся, дабы спасти лицо, и быстро ретировался.
Она швырнула окурок на пол и наступила на него.
– Зачем ты учишь меня таким глупым трюкам? Раз ты такой умный, засунь руку мне под юбку, а потом вынь, чтобы никто не заметил.
Он смотрел прямо перед собой, поставив целью докурить окурок до основания.
– Знаю, зачем ты это сделал! – Собственное открытие приятно удивило ее. – Чтобы отвлечь меня и осушить мои слезы.
Он по-прежнему смотрел прямо перед собой.
– Отвечай, – хрипло потребовала она, – не то я схвачу тебя за одно место, когда с нами поравняется вон та старушка.
Теперь ответ не заставил себя ждать:
– Да, именно для этого. – Его голос зазвучал наставнически: – Когда мы приедем в Вашингтон, тебе надо будет принять холодный душ и усесться перед телевизором.
– Ты забыл про торговый центр, – напомнила она.
– А потом – на шесть часов в торговый центр. А то ты становишься не в меру сексуальной.
Она радостно зарделась.
Глава 24
– Гляди-ка, – сказала Сиам, как только приземлившийся самолет завершил пробежку по посадочной полосе, – нас встречает Зигги. Какие мы теперь важные персоны! – Она помахала Зигги из иллюминатора, но он не заметил ее.
На трапе было нестерпимо жарко, хотя летное поле обдувал ветерок.
– Сиам! – Зигги подбежал к ней и расцеловал. – Никогда еще не видел такой цветущей, сексуальной женщины!
– Ты специально примчался на мое первое выступление? – Сиам была польщена его вниманием.
– Не только, – с энтузиазмом произнес он. – Я решил лично оповестить вас обоих, что контракт с Твидом – просто конфетка! – Он восторженно прищелкнул пальцами.
– И для этого ты приехал прямо в аэропорт? – Его энергия вызвала у Сиам одобрительную улыбку. – Держу пари, что этим дело не исчерпывается. Я возьму багаж, а вы пока все обсудите.
– Я сам возьму багаж. – Барни попытался ее удержать.
Она стиснула его руку.
– Нет, я.
Он отпустил ее. Зигги был поражен тем, что они не скрывают от окружающих своих сугубо личных отношений. Когда они стояли рядом, создавалось впечатление, что только и норовят слиться воедино.
Сиам ринулась в толпу, поджидающую тележку с чемоданами.
Зигги начал разговор с практического аспекта своего прибытия в Вашингтон:
– Знаешь, почему я снял тебе офис рядом с Плазой?
– Я должен был сам этим поинтересоваться, – повинился Барни.
– Ты станешь моим партнером! – оповестил его сияющий Мотли. – Ты будешь заниматься еще тремя певицами.
– Не хочу больше ни одной.
– Ты не будешь их гастрольным администратором. Твое дело – сидеть в Нью-Йорке, на тебя будут трудиться другие. Твоей непосредственной подопечной останется одна Сиам.
– Почему? – Барни приобрел привычку заглядывать дареному коню в зубы.
– Я хочу, чтобы ты позаботился о своем счастье и надежности собственного положения.
– Не испытываю в этом необходимости.
– Вот упрямец! – Мотли облизнул губы. – Тебе будет принадлежать доля моего бизнеса.
– Тогда почему бы тебе не пожать мне руку и не поздравить?
Мотли пришлось расколоться раньше, чем он сам собирался. Видя подозрения Барни, он решил воздействовать на него откровенностью:
– Додж раскатал губы на Сиам. Хочет ее, и точка.
– Если ты ему друг, надо было устроить холодный душ. Это исцеляет безумцев.
– Я так и поступил! – Для пущей убедительности Мотли ударил себя кулаком в грудь. – Но его ничем не проймешь. Никто так, как я, не готов открыть перед Сиам зеленую улицу, поверь. Мы в двух шагах от успеха! Если бы не Додж, мы могли бы заранее почивать на лаврах.
– Ты так долго таскал для него каштаны из огня! Почему бы тебе не сделать это еще разок?
– Хочешь, чтобы я сам сообщил ей? – Мотли отшатнулся.
– Почему бы и нет? Она так или иначе должна все узнать. Чем скорее Додж заглянет в лицо реальности, тем лучше для всех нас.
Мотли описал вокруг Барни небольшой круг и посмотрел на него в упор.
– Но она не можетответить ему «нет», потому что это ее уничтожит!
На это Барни ничего не сказал.
Мотли потряс перед носом Барни добела сжатым кулаком.
– Если… – Он благоразумно отступил. – Если ее попросишь ты,ей будет труднее отказаться.
– Вот мерзавцы! Ушам своим не верю!
Зигги решительно отошел от него. Его путь лежал в терминал, где Сиам дожидалась вещей.
– Как я рада тебя видеть! – сказала она ему. – Хочу обсудить с тобой один деловой вопрос.
– Чур, я первый!
– Нет, я.
– Валяй.
– Я не хочу, чтобы ты испытывал профессиональную ревность. – Она берегла его чувства.
– Ничего, я толстокожий.
– Если бы не ты, я бы никогда не получила второго шанса.
– Если бы тобой не занялся я, это сделал бы кто-нибудь другой.
– Нет, не говори так! – Она махнула рукой. – Но если бы не Барни, я не добилась бы успеха так быстро. – Она поманила его к телефону на стене. – Позвони юристу и распорядись перевести на Барни двадцать процентов от моего заработка по контракту.
– Одумайся, ты не можешь…
Она зажала уши ладонями и повторила:
– Звони!
– Ты не можешь уступить ему двадцать процентов!
– Звони, иначе я не стану тебя слушать.
Мотли нехотя набрал номер нью-йоркского юриста и договорился о новой ставке процентного отчисления. Повернувшись к Сиам, он сказал:
– Ну вот, теперь он зарабатывает больше тебя.
– Именно к этому я и стремилась, – беззаботно ответила она, приняв слова Мотли за шутку.
– Ему теперь причитается двадцать процентов от твоего заработка, а тебе самой – девятнадцать.
Она ошеломленно посмотрела на Зигги.
– Мне не нравится твой серьезный тон.
– Ты же сама захотела отдать Барни двадцать процентов, – начал он объяснять.
– Ты имеешь десять процентов, – убежденно заявила она. – Ладно, я даю тебе двадцать.
– Нет-нет. – Он покачал головой, отвергая щедрое предложение. – Я имею одиннадцать процентов от первой миллионной выручки.
– Люблю оптимистов.
– А из этого следует, – медленно проговорил он, стараясь как можно эффективнее смягчить ей предстоящее падение, – что тебе остается девятнадцать.
Он увидел в ее глазах обиду. Наконец-то она опомнилась.
– А где остальные пятьдесят? – Она отважно пыталась скрыть замешательство, но в ее глазах отразилось понимание надвигающегося хаоса.
На это Мотли не мог ответить. Ему не хватало мужества, чтобы вонзить в нее клинок, и он ненавидел себя за то, что заставляет ее корчиться под занесенной рукой.
– Ведь это то же самое… – Она запнулась, боясь вымолвить ужасные слова. – То же самое, что в старом контракте.
– Это он и есть. Додж по-прежнему имеет половину. А я работаю на него. Он отказывается продать мне твой контракт.
Сиам закрыла лицо рукой. Раздался еле слышный крик.
– Поверь мне, Сиам, для тебя это был единственный способ попробовать еще раз.
Она покачала головой, не отнимая ладони от лица. Она отказывалась ему верить.
– Никто не сумел бы тебе помочь, не согласившись сперва на условия, выдвигаемые Доджем: ни ты сама, ни я, ни Барни.
– Я тебе доверяла, – прозвучало глухо. – Почему ты темнил?
– Я хотел перво-наперво гарантировать тебе новый взлет.
– Не трепись, Зигги. Ты охотился за деньгами, как и все остальные. До чего же я бездарна по части выбора друзей!
– Неправда, Сиам. Я забочусь о тебе.
– Не трожь меня! Ты ужасен! Барни знает? – Задавая этот вопрос, она вобрала голову в плечи.
– Я выложил ему все в Джерси, когда стало ясно, что ты прорвалась.
– А он?
– Он был готов меня убить, только это ничего бы не дало.
– Почему ты не раскрыл мне своего подлого секрета? – Измена сделала ее беспомощной. Она развернулась и со всех ног устремилась прочь от Зигги по гулкому терминалу.
– Сиам! – крикнул он ей вдогонку, но она только ускорила бег. – Сиам, остановись! Это еще не все!
Она, размазывая слезы, мчалась к дальней двери, в которую входили пассажиры.
– Сиам, ты еще не слышала самого плохого…
Глава 25
Увидев бегство Сиам, Барни бросился за ней.
– Сиаааааааммм! – разнеслось по огромному залу. Крик распугивал людей. Терминал отозвался чудовищным эхом, до неузнаваемости исказившим его голос.
Он нагнал Зигги. Они дружно поднажали, но Сиам уже достигла выхода. Там она на мгновение задержалась, напуганная очередью пассажиров, поджидающих такси. Потом метнулась прямо под колеса ближайшей машины. Раздался визг тормозов, скрип резины по асфальту. Терминал мигом превратился в сумасшедший дом. Женщины соревновались в крике. До слуха Барни донеслись стоны Зигги, справедливо винившего в происходившем одного себя. Он оглянулся и увидел, что Зигги повесил голову и заходится в отчаянной молитве.
Сквозь толпу Барни разглядел руку Сиам, схватившуюся за капот. Встав на ноги и обежав такси спереди, она рванула дверцу и запрыгнула на сиденье. Барни и Зигги растерянно наблюдали за стремительно отъезжающим такси.
Зигги ликовал.
– Вот это стиль! Так и надо брать такси! Такси, быстрее! – приказал он полицейскому. – Эту девицу надо нагнать.
Полицейский сделал жест, и перед Зигги затормозило такси. В него залезли он и Барни. Зигги с ходу сунул таксисту пятерку.
– Следуйте вон за той машиной.
Зная, что Сиам осталась невредимой, Барни все еще дрожал, вспоминая ее безрассудный поступок. Он казался ему предзнаменованием непоправимого.
– Ты должен нам помочь, Зигги! – взмолился он.
– Придется что-нибудь придумать. – Зигги не уходил от ответственности. – Только я уже все перепробовал.
Такси пересекло рубеж федерального округа Колумбия. Под светофором они засекли машину Сиам: она ехала в одном с ними ряду, но их разделяло четыре автомобиля. Нагнать ее было пока невозможно: дело происходило вблизи памятников, где заняты все ряды.
– Почему мы не можем отказаться от контракта? – спросил Барни.
– Потому что это темный лес. – Зигги махнул рукой. – Он сделает так, что вас не пригласят ни в один клуб в стране.
– Почему бы нам не попытаться самим найти клубы, которые захотели бы дать Сиам спеть?
– Подумаешь! – Мотли было не пронять. – Даже если бы нашлись такие владельцы клубов, Додж все равно оставлял бы себе пятьдесят процентов от ее заработка. Все законно.
– А как насчет импресарио в Джерси, который плакал на выступлении Сиам?
– Он от нее без ума. Она принесла бы ему немало денег. Но он знает, что наступать Доджу на хвост себе дороже. Ведь она у него не одна. Не может же он рисковать годовой выручкой из-за одной певицы.
– Тогда давай расторгнем контракт через суд.
– На каком основании?
– На том основании, что пятьдесят процентов – это слишком жирно.
– Как сказать. Он вложил в нее деньги.
– Но не миллионы же, которые может выручить.
– Это уже везение.
За стеклами машины проплывала во всей красе столица: белый обелиск Вашингтона, купол Капитолия.
– Почему не обратиться в суд и не рассказать все как есть? Наша цель – обуздать его: он пользуется условиями контракта, чтобы унизить ее.
Зигги слабо улыбнулся.
– Ты когда-нибудь бывал в нью-йоркском суде? Стоило мне один-единственный раз посмотреть на тамошнего судью, как я смекнул, что мое дело гиблое. Так и получилось. Уж такие у них морды. Эта система не способна производить на свет мудрых Соломонов. Слава Богу, что существует Верховный суд Соединенных Штатов, откуда идея гуманности может по капелькам просачиваться в нижестоящие суды. В былые времена – не знаю, какова такса сейчас – кандидат в судьи должен был сделать в кассу одной из партий взнос порядка двадцати пяти – сорока тысяч долларов.
– Я думал, что политическая машина может позволить себе иметь достойных судей. Ведь законы все равно работают против неимущих.
– Верно, но это в идеале. Повязка на глазах Фемиды надета так, что она делает поблажку собственнику в ущерб гражданским правам. А ты собираешься расторгнуть контракт, по которому женщина превращена в собственность. – Он помахал пальцем у Барни перед носом, подчеркивая важность своих поучений. – Знаешь ли ты, почему тебе твердят: будь законопослушным, подчиняйся правилам?
– Потому что это их правила.
– Вот именно. Представь себе, что я сужусь со стариком Веллингтоном. У нас обоих рыльце в пушку. Но судья вспомнит о духе закона в его пользу, а о букве закона – во вред мне. Вот тебе и свобода. Смирись со всеобщей продажностью – и тебе поможет дух закона, восстань – и тебя засудят в строгом согласии с его буквой. К тому же суды так перегружены, что до разбирательства пройдет два-три года.
– А Твид? – Барни вспомнил о Твиде без всякой надежды; просто, поддерживая разговор, он спасался от мрачных выводов, погружающих в безнадежность. – Если Сиам не добьется успеха, он понесет убыток.
– Твид – ваша единственная надежда, хоть и очень-очень слабая, – нехотя согласился Мотли. – Но от него все равно не будет толку.
– Почему?
– Потому что ему известно об одержимости Доджа. Твид сродни автомату, торгующему жевательной резинкой, никаких сантиментов. Он посоветует тебе согласиться, чтобы Сиам уплатила цену, назначенную Доджем.
– Ты хочешь того же?
– Я этого не хочу. Я не считаю это справедливым. Я боролся с Доджем. Но мне приходится доводить до вашего сведения факты о существующем положении, так как, на мой взгляд, у вас нет выхода.Вы в ловушке. Это вовсе не позор. Такое случается с достойнейшими из людей.
– У него есть уязвимые места?
– У него прочный бизнес. Что касается кошелька, тут он неуязвим. Потому-то и не хочет уступать. – Зигги задумался. – Не знаю, может быть, он стал бы уступчивее, если бы его бизнес пошатнулся…
– Если ты наш союзник, то как ты можешь подчиняться, не пытаясь нанести ответный удар?
– Как можно нанести ответный удар, не прибегая к насилию? С точки зрения стороннего наблюдателя, он поймал вас в капкан.
– Но он же человек. Хотя бы самую малость. Что происходит у него в личной жизни?
– Ничего хорошего.
– Значит, мы нащупали его слабое место.
– Не касайся его личной жизни! – Запрет прозвучал со всей возможной убедительностью.
– Нет, я с него не слезу. – Рыцарство Барни показалось Мотли совершенно неуместным.
– Бизнес есть бизнес. Соваться в личную жизнь недостойно.
– А все-таки что у него за личная жизнь?
– Хоть на уши встань, все равно не скажу. – Новый Барни совершенно не нравился Зигги. – Ты стал другим, – не выдержал он. – Я не такого брал на работу.
– Сама работа изменилась, – напомнил ему Барни.
– Возможно, – согласился Мотли встревоженным тоном. Ему не нравилась молодежь, уверовавшая, что победу можно вырвать силовыми методами. Он не отвергал безоглядно этой позиции, но его пугала сила, скрывающаяся в незрелом бодрячестве. Хотя ее торжество, пожалуй, неизбежно: власть вот-вот перейдет в руки недорослей.
– Должен же существовать способ перехода от обороны к наступлению.
– Не глупи. Он не простит твоей бесцеремонной атаки. К тому же ты потеряешь меня как партнера. А мое партнерство – твоя опора. Денежный станок работает на тебя, только подставляй руки.
– Мне требуется оружие для борьбы с этим подонком. И я его найду. Я не позволю ему превратить нашу жизнь в такую же блевотину, как он сам.
– Ты слышал, что я тебе сказал о денежном станке?
– Что у него за жена?
– Оставь ее в покое.
– Почему?
– У нее и без тебя хватает неприятностей.
– Что за неприятности?
Мотли нахмурился и промолчал.
– Не смей прятать голову под крыло! Он лупит нас куда ни попадя, а ты корчишь из себя джентльмена!
– Не скажу.
– Раскалывайся!
Зигги не реагировал. Барни отвернулся, кипя от возмущения, но счастливая мысль заставила его улыбнуться. Зигги тотчас встревожился.
– Что ты задумал?
– Не скажу.
– Раскалывайся! – Они поменялись ролями.
Барни был так горд своей выдумкой, что не удержался:
– Он таскает в кошельке фотографию голой Сиам.
– Мы с тобой считаем это глупостью, но он относится к этому серьезно. Его нельзя этим шантажировать. Это только внесет путаницу.
– Я не о шантаже. Я повел бы себя в его стиле. Не стал с ним встречаться, а отправился к его жене и все ей выложил. Он бы остался у меня голеньким. Может, хоть жена сумеет вправить ему мозги. По крайней мере он поймет, что предстоит схватка.
– Не делай этого.
– Где живет его жена?
– Мы найдем другой способ.
– Ты сам знаешь, что других способов нет.
– Может, сходишь сперва к Твиду?
– Пожалуй.
– Вдруг он предложит выход.
– Вдруг. Назови мне его адрес.
– Маунт-Киско, Нью-Йорк.
– Я немедленно лечу обратно. Ты сам попаси Сиам денек-другой.
– Гляди, ты все испортишь.
– Сперва попробую, а там посмотрим.
– Не трогай его жену. Этим ты не поможешь Сиам.
– Почему я должен играть по правилам, когда он их не соблюдает?
– Соблюдает. Просто правила обеспечивают ему выигрыш. Я тебе все объяснил. Так что успокойся, держи нос по ветру. Ты обеспечишь себе безбедную жизнь. Хотел бы я, чтобы мне так же рано улыбнулась удача.
– И не возражал бы, чтобы из тебя делали дурака?
– Слушай, благородный ты мой, она уже спала с ним. Его она на дух не переносит, а тебя любит. Что ты теряешь? Если бы моя жена любила меня так, как Сиам тебя, я бы позволил ей делать все что угодно. Ведь я знал бы тогда – ты меня слушаешь? – Что она в любом случае останется моей.
– Не ожидал от тебя таких сентиментальных речей!
– Что чувствую, то и говорю.
– Я лечу в Нью-Йорк.
– Смотри, ты суешь голову в петлю.
– Ничего, голова-то моя.
– Эй! – всполошился Мотли. – Она выскочила из такси.
– Она идет к мемориалу Джефферсона, – подсказал им таксист. – Там нет выхода с другой стороны.
– Тормозите! – приказал Мотли.
Пока таксист подруливал к тротуару, Мотли бросил, обращаясь к Барни:
– Вот деньги.
– Обойдусь.
– Они твои.
– С какой это радости?
– Это твой аванс.
– За что?
– Когда Стью узнает, что Сиам ему отказала, он покажет, на что способен. Ты польешь горькими слезами и потом каждую милю гастрольного маршрута и тысячу раз пожалеешь о своем упрямстве.
Барни взял деньги.
– Поспеши к Твиду. Не записывайся на прием, а просто войди в кабинет и возьми его голыми руками.
Мотли сунул таксисту еще одну пятерку и вывалился на тротуар. Ничего не подозревающая Сиам уже входила в ротонду. Мотли настигал ее, перепрыгивая через залитые солнцем мраморные ступеньки.
Внезапно он замедлил бег. Его внимание привлекла спускавшаяся вниз немолодая пара. Достигнув верхней ступеньки, Мотли замер. По его разумению, пара должна была обращать на себя всеобщее внимание, чего, впрочем, не происходило. Мужчине далеко за пятьдесят, он был тучен, его брюки походили на мятый мешок. Женщина была, наоборот, тоща, ее нос пламенел, несмотря на жаркую погоду. Они целовались, причем так самозабвенно, что Зигги испытал зависть. Они не обращали внимания на окружающих. Огромный мужчина мог в любой момент раздавить свою хрупкую, бледную пассию. Однако по тому, как она сжимала его руку, было видно, что она уверена в своем выборе. Если бы они посмотрели на Зигги, он бы кивнул им в знак уважения. Однако они смотрели только друг на друга. Зигги проводил их взглядом, а потом снова пустился вдогонку за Сиам. Влюбленная пара вселила в его душу смятение. Ему показалось, что в его твердых жизненных устоях образовалась дыра и он проваливается прямиком в нее. Куда смотрит полиция? Люди средних лет не должны страстно целоваться в общественных местах. По сравнению с ними любое благополучие, любое преуспевание начинало походить на скисшее молоко.
Он застал Сиам за изучением изречений Джефферсона на стене.
– Сиам. – Он окликнул ее таким тоном, словно ничего не произошло.
Она поспешно перешла в другой угол ротонды, чтобы не сталкиваться с ним. Бдительный Зигги прорвался сквозь толпу туристов и поравнялся с ней.
– Не устраивай сцен, – предупредила она его.
– Ты можешь хотя бы секунду постоять спокойно? Я хочу закончить то, что начал говорить в аэропорту.
– Ты мне ничего не скажешь. – Она подошла ближе. Ему польстило ее доверие. – Можете подавиться вместе с мерзавцем Стью своим шестьюдесятью одним процентом.
Зигги потемнел лицом. Ему было неприятно лишать ее иллюзий.
– Он хочет большего.
– Передай ему, что он – такой крохотный плевок, что его и не разглядеть на тротуаре.
– Обязательно передам. А он просил передать тебе следующее: он ждет тебя в «Редженси».
– Вот идиот!
– Я еще не то ему говорил. Но ему не дают покоя старые счеты с тобой.
– Какие еще счеты?
– Он жаждет сексуальной сатисфакции.
– Он знает, как я его ненавижу. Как он может на это претендовать?
– Он считает, что за тобой остался должок. Она промолчала.
– Теперь, мол, настало время расплачиваться.
– Вот так прямо? – Она щелкнула пальцами. – Не желаете ли любви? – Она улыбнулась, усматривая в этом чистейший абсурд.
– Сиам, ты становишься еще красивее, когда не скрываешь своего ума. Но ум в данном случае тебе не поможет. Если ты не появишься в «Редженси», он отменит твой концерт в Форест-Хиллз.
– А как же пятьдесят процентов? – Она не сомневалась, что деньги должны перевесить.
– Он будет чувствовать себя героем, отказавшись от такого куша.
– И не подумаю! – отрезала она. – С дурацкими фокусами покончено.
– Теперь за тебя фокусничает Барни.
Она как будто не расслышала этих его слов и покачала головой.
– Мне не следовало сбегать из аэропорта. Но я снова почувствовала, что все вокруг рушится. – Она помолчала. – Как Барни мог тебе потворствовать?
– Он хотел, чтобы тебе представился шанс.
Она снова недоверчиво покачала головой.
– Лично у него шансов не осталось. Он только что отказался стать моим партнером.
– Где он?
– Улетел назад в Нью-Йорк.
– Зачем? – встревожилась она.
– Попытаться освободить тебя от безумца Доджа.
– Он не должен был улетать, не предупредив меня. – Теперь она выглядела растерянной. – Нам нельзя разлучаться. – Она спохватилась и рассмеялась. – Следовало записать это в его контракт.
Мотли был растроган.
– Я действительно хочу тебе помочь.
– Для начала возьми за правило говорить мне правду.
– Уже говорю.
– Барни знает про Стюарта?
– Поэтому он и помчался к Твиду.
– У него получится?
– Не думаю.
– И что дальше?
Мотли помялся.
– Есть вещи, которые мне не хотелось бы тебе говорить.
– Потому что не хочешь опять попасться на вранье?
– В общем-то, да. – Зигги заглянул ей в глаза и понял, что она требует, чтобы он держался своего обещания. – Если Барни не удастся добиться от Твида помощи тебе… ему… нам… – Его обуревали противоречивые желания, а главное, ему очень не хотелось говорить Сиам всю правду. – Тогда он обратится к жене Стюарта.
– Ужас! – Сиам прикрыла рот ладонью. – Бедная женщина! Как мне не хочется снова причинять ей боль!
– Я настоятельно советовал ему не ходить к Джулии.
– Он бы не стал так поступать, если бы не я. Я одна во всем виновата.
– Брось! Ты нанесла рану только себе. Додж сам отвечает за свою жену.
– Как я могла допустить подобную глупость? – в смятении произнесла Сиам.
Реакция Мотли была неожиданной.
– По дороге сюда я увидел мужчину одного со мной возраста. Только он, знаешь ли, – он втянул живот, – такой раскормленный гиппопотам. Но видела бы ты, как он счастлив! Просто ягненок, блаженствующий на лужайке. Откуда в нем столько живости? Все благодаря женщине с сопливым носом.
Сиам невольно улыбнулась.
– Ты бы ее видела! Бледная, как смерть, худая, как скелет. Но он любит ее, а она его. Она так его любит, что аж вся сморщилась от любви. Она таскает за собой этого разъевшегося олуха, как шарик на ниточке!
Сиам улыбнулась шире.
– Я потянулся к ним всем сердцем. Меня посетила мысль – ты слушаешь? Сейчас ты узнаешь, с каким психом имеешь дело. Я задал себе вопрос: чем он зарабатывает на жизнь?
Он добился своего: улыбка Сиам стала сочувственной и печальной.
– Чем бы ой ни занимался, я хочу заниматься тем же. Помоги же мне, Сиам: в нем на пятьдесят фунтов больше, чем во мне, а он невесом, точь-в-точь воздушный шарик на ниточке.
– Зигги, – тихо заговорила Сиам. Зигги навострил уши. – Я не могу себе представить, чтобы Барни так поступил. Выходит, он изменился?
– Изменилась его работа.
– Я не хочу снова мучать эту женщину.
– Прошу тебя, не вини себя. – Мотли повлек ее вниз по лестнице, заставляя расступаться праздных людей в яркой одежде. – Ты ни в чем не виновата.
– Я не подумала, что он женат.
– Он тоже не подумал.
– Давай тоже полетим в Нью-Йорк и перехватим Барни.
– Тебе вечером выступать.
– Отмени выступление.
– Я-то могу его отменить, а вот ты не можешь. Однажды ты уже так поступила именно здесь. Теперь тебе придется показаться местной публике.
Она глубоко, прерывисто вздохнула, помолчала и спросила:
– Что Барни может ей рассказать?
– Что в бумажнике ее мужа лежит фотография: ты в голом виде.
– Какая фотография?
– Первая, которую ты послала Доджу, чтобы привлечь его внимание.
Сиам содрогнулась, впервые уяснив, какому безумию ей придется противостоять, и с трудом устояла на ногах. Зигги поддержал ее и помахал свободной рукой, подзывая такси.
