Текст книги "Современный югославский детектив"

Автор книги: Милан Николич

Соавторы: Тимоти Тэтчер,Предраг Равник,Павел Павличич
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 31 страниц)

Однако не слишком ли я расфантазировался? Хотя моя версия представлялась вполне логичной, я не имел права ею увлекаться, чтобы не упустить что–то более важное… Впрочем, вот и Томаж с опергруппой. Следом шла санитарная машина, чтобы забрать тело Янеза Врховчева…

Томаж познакомил меня со следователем, которому было поручено вести дело. Территориально Сежана подведомственна УВД Словении, так что словенским коллегам и придется расследовать убийство контрабандиста. Они, разумеется, предоставят мне все необходимые сведения. Посему не было необходимости оставаться тут на время осмотра. Я подождал, пока врач установит причину смерти, на что понадобилось всего несколько минут.

– Удар тупым предметом в затылок, смерть наступила, по–видимому, мгновенно, – гласило краткое врачебное заключение. – Убийство произошло более двадцати четырех часов назад. Точнее можно сказать только после вскрытия…

Мне было достаточно и этого. Мнение врача подкрепляло мою версию. Особенно показателен этот удар в затылок. Американца так же убили, только удар был слабее, и он умер не сразу. По всей вероятности, в обоих случаях действовал один и тот же человек. Мне припомнился дюжий молодец, один из угонщиков «фиата», смахивающий на боксера…

Я позвал Томажа:

– Здесь мы вроде бы не нужны. Может, съездим в Горянское?

Томаж пошел вслед за мной к машине.

– К Янезу на квартиру?

– Да…

Через двадцать минут мы были в доме убитого. Разрешения на обыск у меня не было, но оно и не понадобилось. Янез Врховчев жил в собственном доме и, будучи холостяком, полдома сдавал супружеской паре. Женщина, которую мы застали, согласилась впустить нас в Янезовы «хоромы», не потребовав никакого документа. Ей достаточно было узнать об убийстве Янеза и о начатом следствии.

Янез Врховчев оставил себе два помещения: комнату и прихожую. Его квартирантка сообщила нам, что убирается у него она, но я бы не сказал, что чистота и порядок были тут на завидной высоте. Результат обыска равнялся нулю! В шкафу мы нашли несколько пар нейлоновых носков, три пары дешевых наручных часов и с десяток шариковых ручек – товарец, которым поторговывал Янез. И ничего больше, никаких писем или фотографий, никаких бумаг, кроме одной – решения суда о денежном штрафе за торговлю контрабандным товаром. Судя по всему, Врховчев действительно был всего лишь мелким контрабандистом, пробавляющимся товаром, нелегально доставляемым из Триеста. Никакого следа его связи с группой, которую мы преследовали, не обнаружилось, и я уже начал сомневаться в своей версии. Может, он наткнулся на своих убийц случайно, увидел что–то, что ему не следовало видеть, и за это был убит.

И тут случилось нечто, вновь подтвердившее мое убеждение, что преследуемая нами группа не покинула пределов Югославии.

Мы как раз закончили обыск, и я сказал Томажу:

– Ничего интересного… Зря тащились…

Он хотел было поддакнуть, но не успел, потому что послышалось урчание мотоцикла, остановившегося перед домом, и сразу после этого мужской голос спросил квартирантку Янеза, тут ли мы с Томажем.

Я распахнул дверь и увидел милиционера. Он поздоровался и объяснил цель своего неожиданного прибытия:

– Я из Сежаны, товарищ Малин. Вас вызывают в Загреб. Вы должны вернуться немедленно. Мне приказано передать, что связь установлена!..

Наконец–то! Я обернулся и весело крикнул Томажу:

– По коням! Едем охотиться в другие угодья!

VIII

До города я добрался в полночь. Подъезжая пустыми улицами к управлению, я еще раз мысленно повторил все наставления, которые дал Томажу в связи с убийством контрабандиста. Список людей, с кем общался Врховчев… Как можно больше данных о его личной жизни… Его спекулянтские связи… Подробный реестрик поездок в Триест, составленный по датам… Да, кажется, все…

Еще с улицы я заметил, что в кабинете Младена горит свет. Стало быть, ждет меня!.. Я взбежал по лестнице и по привычке ворвался в кабинет без стука.

У Младена сидел начальник отдела. Его присутствие в кабинете в эту пору значило: случилось нечто серьезное. Я извинился:

– Простите, я без стука… Думал, Младен один… К тому же очень спешил…

Начальник только рукой отмахнулся и сразу же приступил к расспросам:

– Рассказывай, Малин, что за убийство случилось там у вас? По телефону нас информировали весьма кратко. Еще не располагали достаточными сведениями…

Понятно, ведь он разговаривал с Сежаной, когда опергруппа еще находилась на месте убийства. Я сжато изложил факты, стараясь не пропустить ничего важного, а в конце высказал свое мнение:

– Судя по всему, двое угонщиков у границы встретили своего человека, ехавшего из Италии. Думаю, на его машине они вернулись обратно в Югославию, бросив похищенный автомобиль. Коллеги из Сежаны пытаются установить номера всех машин, в течение вчерашнего дня прибывших из Италии в Югославию, но дело это нелегкое. Туристский сезон начинается, ежедневно до нескольких сот машин разъезжается по разным городкам. Не думаю, что удастся установить машину, но попытаться все же стоит.

Начальник, внимательно меня выслушав, кивнул головой и сказал:

– Да, по всей вероятности, так. Я тоже считаю, что угонщики через границу не побежали. Это логичнее всего… В противном случае не знаю, как бы им удалось уже сегодня наладить контакт с Црнковичем. Стоило ему вернуться домой, как они об этом узнали!

– Согласен, – добавил Младен. – Наверно, держали дом Црнковича под наблюдением, ожидая его появления. А это значит, что они находились здесь со вчерашнего дня…

– Гм… В таком случае они могли заметить, что мы пасем Црнковича, – обеспокоился я. Начальник согласно покачал головой.

– Именно… И все–таки они на него вышли!

Младен принялся объяснять мне то, чего я не знал:

– Сегодня в пять часов пополудни какой–то носильщик с вокзала принес Црнковичу письмо…

Протянув мне письмо, он продолжал:

– С этим носильщиком я поговорил. Человек, давший ему на вокзале письмо и заплативший, чтобы он отнес его по адресу сестры Црнковича, по описанию похож на старшего из угонщиков. Носильщику он сказал, что в Загребе проездом, потому не имеет времени посетить своего приятеля и даже на почту не успеет сбегать опустить письмо…

– Это «проездом» он ввернул, – заметил я, – чтобы носильщик ничего не заподозрил. Только почему он не отправил послание сам срочным письмом?

– Из осторожности, – пояснил Младен. – Есть несколько причин, как я полагаю. Во–первых, почтовому служащему мог показаться подозрительным человек, который из Загреба отправляет срочное письмо загребчанину. Такое не часто случается, и на почте могли запомнить лицо отправителя. А во–вторых, он, вероятно, сомневался, будет ли письмо вручено в тот же день. Это, я думаю, важнее. Впрочем, прочитай…

Я спросил, прежде чем приняться за письмо:

– Вы проверили отпечатки пальцев?

– Проверили. На письме обнаружены отпечатки пальцев трех человек. Црнковича, носильщика и еще кого–то, логично предположить – отправителя.

Я чуть не подскочил от волнения.

– Ну вот! Отправитель, по всей вероятности, эмигрант. Значит, есть возможность его идентифицировать, ведь и в Триесте, и в других городах, где регистрируются эмигранты, у них берут отпечатки пальцев!

Младен хмуро качнул головой.

– Слишком долго, – сказал он. – Разве не ясно, что этим людям очень и очень к спеху? Пока мы отправим письмо в триестскую полицию, пока получим ответ… Да и нет никакой гарантии, что эти люди где–то зарегистрированы…

Он был прав. Не успел я с ним согласиться, а он уже продолжал:

– К тому же отпечатков на письме должно быть четыре…

– Почему четыре?

– Ты забываешь о продавщице или продавце магазина, где куплен конверт. Отправитель письма наверняка постарался не оставить своих пальчиков на письме. Скорее всего, эти неустановленные отпечатки принадлежат продавцу. У него–то не было причин осторожничать.

И тут он был прав. Я нервно забарабанил пальцами по столу. Младен напомнил:

– Прочитай же ты наконец это письмо!..

Я взял письмо и сперва посмотрел на адрес. Адрес полный: Мирко Црнкович, Загреб, улица, номер дома… Написан чернилами, печатными, вроде бы корявыми буквами, хотя по форме букв сразу видно, что писал человек, привычный к перу.

Полюбовавшись адресом, я вынул письмо из конверта. Написано тем же манером, часть письма грязная, точно залитая какой–то жидкостью. Заметив, что я рассматриваю письмо, Младен пояснил:

– Мы давали письмо на химическую экспертизу. Чернила импортные, «леонгарди», купить можно не только за границей, но и у нас в любой приличной лавке. Эксперты полагают, что письмо написано авторучкой «пеликан», они тоже продаются по всему свету. Бумага и конверт югославского производства. Мы предприняли все, чтобы установить, в каком писчебумажном магазине продается именно этот сорт, но думаю, ответ получим не скоро. Загреб слишком велик… А может, конверт куплен и не в городе!..

Наконец я приступил к чтению. Послание было кратким:

«Весьма рады, что Вы наконец вернулись домой, хотя и не совсем свободным. Мы знаем, что не по своей воле Вы действуете против нас – с Вашей помощью нам готовится большая ловушка. В данной ситуации Вы не можете поступить иначе, и мы от Вас не собираемся этого требовать. Письмо наше Вы, разумеется, покажете своим нынешним опекунам, тем лучше, может, они согласятся поиграть с нами в жмурки. Думаем, что согласятся: у них нет другого способа к нам подобраться. Приглашаем Вас завтра вечером в Порторож. Остановитесь в отеле «Палас“, там получите новые инструкции. По возможности приезжайте машиной – новые хозяева наверняка Вам ее обеспечат. Црнкович, включай свет, стало темно!»

Я сразу заметил совершенно неверное употребление букв «č» и «ć», а также «đ» и «dž». В остальном письмо было написано правильным сербскохорватским языком. Известно, что существует много людей, даже интеллигентов, которые путаются в употреблении этих букв, но тут замена была уж слишком нарочитой. Автор письма явно хотел сбить нас с толку!..

– Ну и что ты об этом думаешь, Малин?

Вопрос начальника вывел меня из размышлений. Отдав письмо Младену, я сказал:

– Вернемся назад… Когда Мандич разбил витрину и был арестован, нарушители полагали, что он нам сразу же все, что знает, расскажет. Они пустились бежать и перебежали бы через границу, если бы возле Сежаны не встретили своего главаря. Узнав о случившемся, он решился на этот ход, из чего я заключаю, что он настолько нуждается в Црнковиче, что готов пойти на риск. Другими словами, он предлагает нам игру в кошки–мышки, причем надеется нас обыграть. Судя по всему, он рассчитывает, что Црнкович в решительный момент перейдет на его сторону…

Шеф поддержал мое мнение:

– Мы тоже так считаем, Малин. Итак, что бы ты сделал в данном случае?

– Я бы пошел на риск! Разумеется, приняв все меры предосторожности…

Шеф, переглянувшись с Младеном, сказал:

– Значит, решено!

Младен, довольный, произнес:

– Дурее себя ищут. Надо постараться и обыграть их всухую. Прежде чем рисковать, мы должны хорошенько продумать наши действия…

– Само собой, – ответил я. – Что вы предприняли до моего приезда? Где Црнкович?

– Ждет в соседней комнате. Получив письмо, он принес его нам и с тех пор сидит здесь.

– Что говорит?

– Уверен, что мы поступим так, как предлагается в письме. Заявил, что готов сделать все, что мы от него потребуем.

Я с сомнением глянул на собеседников.

– И насколько мы можем доверять ему в такой ситуации?

– Полагаю, не слишком, – ответил начальник. – Мы должны быть готовы ко всему. Црнковича нельзя упускать из виду буквально ни на секунду. Я уверен, тебе это удастся, Малин!

Значит, уже решено, что действовать буду я.

– Понятно, – коротко ответил я. – Как обстоит дело с документами для Црнковича? Ведь надо ему что–то дать, раз он отъезжает в путь.

Младен вынул из ящика стола удостоверение личности и водительские права и протянул мне.

– Здесь все, что ему требуется. Хоть он и не водил машину несколько лет, уверяет, что чувствует себя способным сесть за баранку. Ну, и подкинем ему деньжат на расходы.

– А машину?

– Мы решили ему уступить желтый «рекорд». Машина средней скорости, тебе нетрудно будет вести ее «джульеттой». Да и цвет светло–желтый, приметный и днем и ночью. Документы на машину в исправности.

Кивнув головой, я сказал:

– Итак, предусмотрено все. Мне остается только договориться с Црнковичем о подробностях…

Начальник меня остановил:

– Сейчас тебе лучше с ним не разговаривать. Завтра в полдень он двинется из Загреба и к вечеру прибудет в Порторож. Я думаю, тебе следует выехать пораньше и сообща с тамошними коллегами подготовить все необходимое для страховки каждого его шага. Да и Црнкович не больно–то должен знать, кто печется о нем с нашей стороны.

– Резонно, – ответил я. – Только мне не нравится, что мы так свободно пускаем Црнковича одного в Порторож. Неизвестно, что эти типчики замышляют. Может, приглашение в Порторож – отвлекающий маневр и они его перехватят где–то в пути?

– Мы об этом уже подумали, – успокоил меня шеф. – Все патрульные машины между Загребом и Порторожем будут извещены о маршруте Црнковича. По очереди будут сопровождать и докладывать о его продвижении. Кроме того, Бора поедет вплотную за ним.

Значит, с этим порядок. И все–таки я беспокоился, не упустили ли мы чего–нибудь.

Младен протянул мне две фотографии:

– Вот еще кое–что, может, тебе пригодится. Наши в Любляне изготовили два фоторобота, пользуясь описанием потерпевшего люблянца. Не знаю, насколько оно было точным, но все же снимки тебе не помешают.

Я взял фотографии, с которых на меня взирали физиономии двух угонщиков. Хорошенько рассмотрев обоих, я спрятал снимки в карман.

– Мы их размножили и разослали по всем отделениям милиции, – прибавил Младен.

– Что у вас еще нового? – спросил я. Шеф и Младен ответили в один голос:

– Больше ничего…

– Владо Мандич?

– Ни слуху ни духу… Как сквозь землю провалился…

Совещание было закончено. Я встал и устало потянулся.

– Тогда… пойду сосну, – объявил я. – Завтра сотни километров дороги, а может, и что похуже… Еще несколько дней таких гонок, и я откажусь от «джульетты», а права закину подальше!..

На следующий день в шесть часов вечера я сидел в Портороже на террасе кафе «Сузанна». Я только что обговорил предстоящую операцию с местным управлением внутренних дел, которое находилось в Копере, и мне оставалось ждать прибытия Црнковича и дальнейшего хода событий.

Была суббота. Целая река машин двигалась из Триеста, растекаясь по всем туристическим пунктам словенского приморья: иностранные гости ехали к нам провести уикэнд. С того места, где я сидел, был хорошо виден двор отеля «Палас» и площадка для парковки машин. Туда должен был въехать Црнкович, он никак не мог проскочить мимо меня незамеченным. После него подъедет Бора и отрапортует, как прошло путешествие.

Я пил уже третий кофе, когда углядел желтый «рекорд»: он подъезжал со стороны Копера, не спеша направляясь к отелю «Палас». Я даже подался вперед… Да, это Црнкович. Его хорошо было видно через стекло, к тому же я разглядел номер машины, который сообщил мне Младен перед отъездом.

Желтый «рекорд» медленно завернул в распахнутые ворота и въехал во двор. Я проследил взглядом, как Црнкович ищет место для парковки и наконец ставит «рекорд», осторожно протиснувшись между двумя машинами.

Потом я увидел Бору. Этот двигался своим ходом – машину ему велено было оставить невдалеке от «Паласа». Он уселся за столик поблизости от меня, делая вид, что меня не знает. Так и было условлено: если он не даст знака, вызывающего на разговор, значит, путешествие из Загреба в Порторож прошло нормально.

Пойдет ли и дальше все так же гладко?

IX

По воспоминаниям Мирко Црнковича

…На развилке дорог у Дивачи я проезжал мимо стоявших наготове патрульных машин. Уже с десяток их я встретил раньше на въезде. И, странное дело, стоило мне проехать мимо какой–нибудь из них и увидеть, как милиционеры взглядами провожают мою машину, мне делалось не по себе. А ведь я теперь человек свободный, документы мои в порядке, и ничего особенного не случится, даже если меня остановят…

Инстинктивно нажав тормоз, я замедлил ход, хотя и так еле тащился, километров пятьдесят в час, что гораздо меньше дозволенной на автодорогах скорости. Я почти прополз мимо патрульщиков в Диваче и прибавил газу, только оказавшись за поворотом, вне их поля зрения.

С тех пор как я покинул Загреб, два вопроса не дают мне покоя… Во–первых, с чего это так много вокруг патрульных машин? С того ли, что день сегодня субботний, дорога перегружена и требует усиленного контроля, или это именно в мою честь милиция усилила бдительность, следя за каждым метром моего продвижения? Из Загреба я двинулся совершенно один и никого у себя на хвосте не заметил. А от этой развилки, которую я только что миновал, идет ответвление на Триест. И хотя множество машин снует туда и обратно, да и до границы еще несколько километров, я никак не мог отделаться от ощущения, что вся стая патрульных машин рванется за мной в погоню, попробуй я свернуть к границе!..

И второй вопрос… С какой стати я психую, стоит мне завидеть милицейскую форму? Или с таким трудом дается мне переход в свободное состояние, или меня гнетет предчувствие близкой опасности, про которую мне, признаться, и думать–то неохота? А думать про нее надо и все время надо быть начеку, иначе история эта кончится для меня паршиво. Двоих уже они убрали из–за того только, что кому–то я срочно занадобился, гробанут за милую душу и меня…

Однако хватит, далеко с такими мыслями не уедешь! Ясное дело, я психую потому, что отвык от воли. Сколько лет не видал я ни гор, ни лугов, не толкался среди незнакомых людей, не заходил в кафе, где заказывай себе все, что душе угодно!.. Пора перестать нервничать и жить, как и положено свободному гражданину, ведь я теперь в полном смысле слова свободный гражданин! Я ************у – уверенному в себе свободному гражданину не пристало ехать по такой хорошей дороге медленнее восьмидесяти километров.

А вот и море! На берегу, вдали, окутанные легким туманом, проглядываются несколько городов. Самый большой, справа, – Триест. Прямо передо мной – Копер, немного дальше – Изола. Порторож не виден, его прикрывает гора… Жаль, что в моей сегодняшней программе не предусмотрено общение с природой. Мало времени, солнце уже книзу пошло, а мне до ужина надо быть в Портороже. Продолжаю мчаться вперед, одну за другой разматывая спирали дороги, спускающей меня к морю.

Вся моя неуверенность вдруг исчезает, словно ее рукой сняло! Или это морская ширь подействовала на меня успокаивающе, или просто я поддался минутной слабости? Впрочем, не все ли равно! Главное, что я на свободе и мчусь на машине со скоростью почти сто километров в час! Я и забыл, как это здорово – наслаждаться скоростью!..

Тут я тормознул, да так резко, что шины заскрипели, скользя по гладкому асфальту шоссе и оставляя за собой темные полосы в несколько метров длины… Какая–то девушка – кажется, очень молоденькая – стоит возле дороги и рукой делает мне знак остановиться. Автостоп!.. Да, я слышал, что существует такой способ передвижения, и вот подвернулся случай с ним ознакомиться… Малину, конечно, не очень понравится, что я взял в машину постороннего человека, но я удержаться не в силах: все происходящее представляется мне чуть ли не приключением, возвращением в давно забытую жизнь. Будь что будет, а я эту малышку прокачу с ветерком! К тому же она вовсе не выглядит опасной, совсем наоборот – мордашка свеженькая и симпатичная, волосы светлые, и ей едва ли больше двадцати… Одета в спортивные брюки и пеструю блузку, с сумкой, переброшенной через плечо…

Девушка подбежала к остановившейся машине и спросила:

– Вы не в Порторож едете?

И голосок приятный. Я подтвердил:

– Вы угадали, именно туда!

– У вас, кажется, есть место в машине… Может, подбросите?

– Конечно, с удовольствием! Садитесь!

Я отворил дверцу. Девушка закинула сумку на заднее сиденье, а сама примостилась рядом со мной. Дав чуть ли не с места полный газ, я рванул дальше…

– Большое спасибо, что выручили, – поблагодарила девушка, когда мы тронулись. – Жду тут уже больше часа. Сколько машин прошло – и ни одна не берет!

– Странно, – заметил я. – Обычно водители любят путешествовать в компании красивых девушек!..

Она подозрительно на меня покосилась, решив, наверное, что я из породы моторизованных донжуанов.

– Места в машинах не было, – пояснила она.

Я ни с того ни с сего рассмеялся. Мне вдруг захотелось побыть в таком приятном обществе чуть подольше, чем длится краткий переезд от Копера, куда мы как раз въезжали, до Порторожа. Она на меня удивленно глянула, не поняв, с чего это я так развеселился.

– Вы, кажется, меня неправильно поняли, – сказал я. – Даю слово, у меня в мыслях нет ничего плохого. Я еду от Загреба без остановки и чувствую себя довольно усталым. Мне бы не помешал короткий передых. Может, выпьем в Копере по чашечке кофе, не возражаете?

Она задумалась. Я чувствовал, что она меня рассматривает и оценивает, хотя и не видел ее лица: навстречу шло несколько машин и все свое внимание я должен был сконцентрировать на дороге.

Мы подъезжали к перекрестку, где от автострады отделяется коротенькое, всего в километр длины, шоссе, ведущее к центру Копера.

– Не возражаю, – объявила девушка в последний момент, так что мне пришлось резко нажать на тормоз и свернуть вправо. Как знать, подумал я, приняла бы эта девушка мое приглашение, кабы знала, где я провел последние восемнадцать лет своей жизни? Впрочем, об этом лучше не думать!..

Опять же за это отклонение с пути Малин меня по головке не погладит. Но я решил, что пятнадцать минут никакой роли не играют, тем более что точного времени прибытия в Порторож мне не назначено, только велено быть к вечеру. А женское общество мне сейчас прямо–таки необходимо для адаптации к нормальной жизни и, главное, для поднятия духа. Если я не возьму себя в руки и не перестану психовать, то провалю все дело!

В Копере я оставил машину на стоянке на берегу моря и повел свою спутницу в кафе «Городское», которое приметил издалека.

– Два кофе, – заказал я подошедшему кельнеру. – А может, чего–нибудь еще?

– Нет, что вы! Кофе лучше всего! – ответила девушка. На этом разговор наш пресекся. Напрасно подбирал я слова, чтобы его продолжить, напрасно ломал голову в поисках подходящей темы.

Кельнер принес кофе и поставил перед нами. Не придумав ничего путного, я хотел было с горя спросить, не подложить ли ей сахарку побольше, но в этот миг мне аж горло перехватило от изумления: какой–то мужчина – он проходил мимо кафе – внезапно остановился и вперил в меня вызывающий взгляд!..

Этот человек меня явно знал! Это было более чем очевидно!.. Взгляд его не выражал любопытства, а говорил скорее о том, что он меня помнит очень хорошо и желает своим присутствием напомнить о себе… Да и я его начинал припоминать! Лицо знакомое… Откуда–то я знаю этого типа, только откуда?

– Вы и вправду выглядите очень усталым, – заметила девушка, вырывая меня из раздумья. Она по–своему истолковала выражение, появившееся на моем лице при виде странного типа. Я поддакнул, не желая пускаться в объяснения по поводу знакомого незнакомца.

– Да, вы правы, я здорово устал… Думаю, нам лучше тронуться в путь. До Порторожа совсем немного. Там я и отдохну как следует. А такая короткая передышка только размаривает – сидишь и с места не можешь сдвинуться…

Произнося это, я следил взглядом за человеком, стараясь, однако, делать это незаметно, хотя, как мне казалось, он добивался как раз обратного – привлечь к себе мое внимание. Я видел, как он, отойдя на несколько шагов, остановился, на мгновение обернулся и исчез среди прохожих.

– Как вам угодно, – ответила девушка на мое предложение продолжить путь. Я вынул из кармана деньги и положил их на столе, указав на них кельнеру. Встал и направился к выходу с террасы.

– А вы и кофе не выпили! – остановил меня голос девушки.

Тут только я уразумел, что даже не притронулся к своей чашке, настолько захвачен был мыслями о странной встрече. Но возвращаться за столик уже не хотелось.

– Так устал, что всякая охота пропала, – пояснил я девушке, которая в нерешительности медлила возле нашего столика. – Поехали!

Мы пошли на стоянку. И тут я наконец вспомнил, кто этот человек! Вернер Райхер! Как я вообще мог его позабыть! Во время войны он работал в том же отделе немецкой разведслужбы, что и я. Начальником он мне не был, хотя и занимал положение гораздо выше моего. Откуда он здесь проклюнулся? Приехал в Югославию как турист… Глупости! Мне ли быть таким простачком? Это ж яснее ясного! Вернер Райхер – тот человек, который домогается контакта со мной! Зачем? Пока неизвестно, но, что это он, не может быть никаких сомнений. Слишком невероятным было бы такое стечение обстоятельств!..

Что же мне делать? Ринуться вдогонку и схватить, кликнув на помощь ближайшего милиционера? С одного маху разрубить узел и с легким сердцем вернуться в Загреб, не опасаясь больше, что прошлое расставит мне хитрую западню!..

Я поглядел в том направлении, куда исчез Райхер. Было уже слишком поздно. Лабиринт узких старинных улочек позволял ему скрыться… Поднимать шум, сзывая милиционеров и объясняя им, что случилось, было бессмысленно. Более того, это бы насторожило Райхера… Не стоит, пожалуй, торопить события, лучше всего продолжить путь в Порторож. Он меня видел, знает, что я еду по его приглашению, и не колеблясь воспользуется первой же возможностью, чтобы вступить со мной в контакт…

– Вернер Райхер…

– Вы что–то сказали? – спросила девушка. Только тут я осознал, что, погрузившись в размышления, вслух произнес это имя. Я попытался выдавить из себя улыбку.

– Ничего, – объяснил я. – Мысли вслух…

Перед тем как покинуть Копер, я сделал на машине круг по городу в тщетной надежде высмотреть Райхера среди прохожих. Девушка ничего не сказала по поводу этой непредусмотренной прогулки. Вероятно, решила, что я, пользуясь случаем, хочу полюбоваться городом. Только когда мы снова вымахнули на автостраду, она заметила:

– Вы, кажется, чем–то встревожены… будто что–то случилось… Может, встретили в Копере кого–то, кто вам неприятен?

Я утвердительно кивнул, позабыв о том, что девушку нисколько не должны касаться ни мои теперешние заботы, ни моя прежняя жизнь. Я вдруг почувствовал неодолимую потребность кому–нибудь довериться.

– Да, – ответил я. – Увидел тут старого знакомого, которого недолюбливаю. И мне вовсе не улыбается снова на него нарваться…

Судя по выражению ее лица, она сообразила, что именно из–за этой встречи я так поспешно покинул Копер. К тому же она слышала имя, которое я сдуру выговорил вслух, и сочла себя вправе поинтересоваться:

– Вернер Райхер?

– Так его зовут… – буркнул я неохотно, тем самым прекращая разговор и делая вид, что всецело поглощен дорогой.

Пятнадцать километров, оставшихся до Порторожа, мы одолели за десять минут. Я гнал быстрее, чем до сих пор.

В машине царило молчание. Только когда мы перепалили холм и стали спускаться в Порторож, я заговорил снова:

– Я остановлюсь в отеле «Палас». Вам тоже туда?

– Что вы! – рассмеялась девушка. – Слишком дорого для студентки, путешествующей автостопом. Мне придется поискать ночлег поскромнее!..

– Какая жалость! – пробормотал я из чистой вежливости. – Где прикажете высадись?

Видимо, это прозвучало грубовато, потому что она резко ответила:

– Да хоть где. Лучше всего на первом перекрестке. Дальше я доберусь пешком. Не беспокойтесь, я Порторож знаю!

– Как вам будет угодно, – ответил я, останавливая машину.

Девушка отворила дверцу и выскочила, потянув свою сумку с заднего сиденья. И хоть была раздосадована, улыбнулась мне на прощанье.

– Спасибо, что подвезли. И извините, я вам не представилась. Меня зовут Весна Полич, учусь на фармацевта… Может, еще доведется встретиться в Портороже!..

Я пробормотал свое имя, смущенный тем, что она представилась первая. Это полагалось сделать мне, как только она села в машину. Она не обратила внимания на мое замешательство. Перекинув сумку через плечо, еще раз махнула мне рукой и пошла по улице в направлении, противоположном тому, каким двинулся я.

Спустя несколько минут я входил в вестибюль отеля «Палас». Протянув портье удостоверение личности, я спросил комнату, все еще занятый мыслями о Вернере Райхере. Разумеется, об этой встрече следовало бы сообщить Малину. Но как? Когда я уезжал из Загреба, мне было сказано, что кто–нибудь, Малин или его люди, отыщет меня, когда сочтет необходимым, после того, как я устроюсь в Портороже. У меня же не было никакой возможности его найти. Разве что отправиться в отделение милиции, где меня с ним свяжут. Я решил так и сделать, если в скором времени никто не появится. Встреча с Вернером Райхером казалась мне настолько важной, что я осмелился нарушить инструкцию.

– Вы желаете комнату с ванной?

Я хотел ответить, что мне это безразлично, поскольку я не задержусь в Портороже, но тут портье, прочитав мое имя в документах, пустился в извинения:

– Простите, ради бога! Вы господин Мирко Црнкович? Вы должны были напомнить. Комната для вас заказана!.. Пожалуйста, номер сто двенадцатый на первом этаже!

Я удивился. Подумал сначала, что тут какая–то ошибка, что комната, может быть, заказана для однофамильца, лишь в последний момент сообразил… Когда я уезжал из Загреба, мне сказали, что Малин уже в Портороже и сам найдет меня, когда будет нужно. Судя по всему, он и заказал комнату, чтобы точно знать, где меня можно найти. Ведь должен же он меня как–то отыскать, чтобы наладить контакт… А потом я подумал, что и у Вернера Райхера свои резоны позаботиться обо мне. В этом не было ничего странного – он и его люди точно так же хотели иметь полный контроль над моими действиями… Во всяком случае, как бы там ни было, сейчас умнее всего в эту комнату вселиться!..

Это была даже не комната, а номер–люкс во всей своей красе. Прихожая, маленький салон, спальня и ванная. И телефон, конечно… Давненько не пребывал я в таких роскошных хоромах!

Ну нет, конечно, не Малин заказал этот номер, ему такой фасон со мной разводить ни к чему! Это пришло мне на ум, когда я начал размещать бритвенный прибор и прочие туалетные принадлежности в ванной. Похоже больше на Райхера!.. На психику давит, подает намеки, что и я смогу также пылить деньгами, если для него расстараюсь!

Я опустился в кресло и, закурив сигарету, принялся размышлять… Малин наверняка уже извещен о моем прибытии в Порторож. Хотя я не заметил, чтобы кто–нибудь меня открыто сопровождал, разумеется, на всем протяжении пути я был под надзором. Может, Малин даст о себе знать. Посему лучше всего вечером не отлучаться. Ужин можно и в номер заказать.