Текст книги "Современный югославский детектив"

Автор книги: Милан Николич

Соавторы: Тимоти Тэтчер,Предраг Равник,Павел Павличич
сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 31 страниц)

Подозреваемого?

Лишь сейчас мне пришло в голову, что любые меры пресечения против Дорогуши нелогичны. И еще: почему вмешивается сержант из Отдела по расследованию убийств? Какое отношение к убийствам имеет Дорогуша? Если он в чем–то и виноват, то – в этом я убежден – в надувательстве и лжесвидетельствах, но в убийствах?.. Он, такой тщедушный, с ручонками, судорожно сжимающими сейчас фарфоровый сосуд, маленькими ножками, пальцы которых нервно шевелятся в горячей воде…

– Сержант… – начал было я. Поздно. Потому что тот прокашлялся, прочистил горло и начал заготовленную речь.

– Мистер Аугусто Коломбо, – говорил он с пафосом, – я лишаю вас свободы по обоснованному подозрению в нападении на человека по имени Альберто Росси и нанесении ему ранения!

Кто–то у нас за спиной глухо вскрикнул, и голос, преисполненный отчаяния и ненависти, проговорил только одно слово:

– Преступник!

Я знал, что это Кармела Росси, и понимал ее возмущение и озлобление. Но я ошибся в отношении объекта, которому было адресовано слово. Ибо скорбящая и готовая мстить мать набросилась не на человека, который, по мнению Клея, напал на ее сына и ранил его, а на самого представителя закона, изрекавшего приговор. Через мое плечо протянулась тяжелая рука и ухватила полицейского. Он вскрикнул и попытался вырваться. Тщетно, поскольку женщина вцепилась в него и не выпускала. До тех пор, пока не вмешался Пит, с трудом вызволивший своего начальника.

Дорогуша, к которому были обращены обвинения, никак не реагировал, что удивило и смутило присутствующих. Кэт локтем толкнула меня в бок, указывая на неподвижную голову человека, склонившегося над ароматным паром. Из–под полотенца доносилось лишь тихое бормотание или громкое сопение, порой одышливый кашель, характерный для больного бронхитом.

Я решил вмешаться.

– Сержант Клей, – сказал я, повышая голос, чтобы меня услышал клиент под полотенцем, – я считаю, что вы поторопились со своим заявлением. Высказанное в адрес моего клиента, присутствующего здесь мистера Аугусто Коломбо, уважаемого гражданина и делового человека, неоценимого в нашем обществе и…

Ворчание под полотенцем стало громче, и я, сократив вводную часть, перешел к существу проблемы.

– Я уверен, что отпадают как первый, так и второй пункты вашего обвинения. Мой клиент, уважаемый мистер Коломбо, не совершал нападения и не ранил особу по имени Альберто Росси. Мой клиент…

– Тэтчер, заткнитесь… – зашипел сержант.

– Моя обязанность, как человека, которому доверена забота…

– Тэтчер, я сверну вам шею!

– Мой клиент, и это я берусь доказать, вообще не…

– Тэтчер, прекратите!

– Не прекращу! Мой клиент…

– Тэтчер, я потребую вашего удаления!

– Только попробуйте! Мой клиент…

Сержант схватил меня за лацкан пиджака и встряхнул.

– Вы помните, что сказал Росси?

– Когда? Где? На пляже? Предложил нам виски! На бензоколонке? Пусть расскажет Кэт… Или когда стреляли в меня? Стреляли… Здесь? В меня… в него…

Но сержант не следил за ходом моих мыслей.

– Там, в своем доме. Перед тем как мы отправились сюда! Раненый, забинтованный, бледный, но в сознании! Что он сказал?

– Не помню. Наверное… хм… что у него болит спина? Или что доктор Салетти слишком стянул ему спину? Не помню…

– Я спросил, кто на него напал. И он назвал имя нападавшего. Да, нападавшего!

Он все еще тряс меня, но я не отступался:

– Ну и что? Разве это доказательство?

– Он назвал мистера Коломбо! Его, именно его, вашего клиента, как вы его называете уже сто раз. Нападавшим был мистер Коломбо! Кроме того…

Я вывернулся, отступил на шаг и поправил галстук.

– Зачем вообще вы вмешиваетесь? – спросил я сержанта Клея с легкой усмешкой. – Какое это имеет к вам отношение? Лучше занимайтесь своими клиентами – убитыми и убийцами, – а честных людей оставьте в покое! Если бы даже мистер Коломбо и нападал, как вы утверждаете, а я отрицаю и докажу это, сие вас не касается и…

– Шеф… – дрожащим голосом промолвила Кэт.

– Я докажу вам, что касается! – принял вызов Клей.

– А я докажу, что не касается!

– Касается!

– Не касается!

– Доволь–но!

Мы опешили. Затем посмотрели туда, куда указывал палец моей секретарши Кэт Карсон. А она указывала на человека, из–за которого мы ругались, – на мистера Коломбо.

Он не сидел за столом из махагони, накрытый полотенцем. Он вообще не сидел. Он босиком стоял в фарфоровом тазу и яростно колотил по полированной столешнице.

Звериный рык вырвался из его уст. Теперь, а именно в данный миг, он ничего не говорил, только мелкие зубы нервно покусывали посиневшие губы, в уголках которых собралась пена.

Лицо было багровым, щеки раздулись. Я не понял, то ли это было результатом вдыхания ароматизированного пара, то ли признаком предынфарктного состояния. Во всяком случае, моему клиенту грозила опасность. Двойная.

– Тихо–о–о! – заорал маленький Дорогуша, на этот раз без всякой нужды, поскольку в кабинете царила мертвая тишина. Временами, с короткими промежутками, слышались всхлипывания, но на Кармелу Росси никто не обращал внимания.

– Что за глупости? – распалился Коломбо.

– Я… – заикаясь, процедил я.

Клей с хмурым выражением лица закашлялся. Может, он не станет начинать все с начала? – подумал я.

Он попытался:

– Мистер Коломбо, я явился…

Дорогуша прервал его криком:

– Кто вас приглашал? Кто позволил вам войти?

– Они ворвались, – шепнула сквозь слезы домоправительница.

Дорогуша готов был уничтожить нас взглядом. Кое–кто невольно попятился. Но, похоже, не Кэт.

– Мистер Коломбо, – торопливо, чтобы Дорогуша не прервал ее, заговорила Кэт, – мистер Тэтчер, намереваясь защитить ваши интересы, воспротивился намерению сержанта арестовать вас…

– Меня? – удивился Коломбо, что свидетельствовало о том, что, находясь под полотенцем во время ингаляции, он не вникал в пререкания, происходившие в его кабинете. – За что?

Вмешался Клей:

– За нападение на Альберто Росси и нанесение ему ранения. И за другие преступления, о чем мы…

Дорогуша нервно прервал его.

– На Альберто? – искренне удивился он, поднял ногу из таза и вытер ее о штанину другой ноги, и все с напряженным вниманием следили за этим, опасаясь, как бы он не забрызгал дорогой ковер. – С чего бы мне на него нападать?

– Не с чего, – отозвалась мать Альберто.

– Этого не могло быть, – проговорила Кэт. – Вы видите, в каком он состоянии!

Вид Дорогуши – мешки под глазами, налитые кровью глаза, потное, синюшное лицо – свидетельствовал о болезни, основательно его потрясшей. Словно в подтверждение он громко чихнул.

– Будьте здоровы, – вырвалось у Пита, который тут же умолк, когда Клей метнул в него взгляд.

– У меня этот трюк не пройдет! – презрительно сказал Клей и зевнул. – Маскируетесь вы или нет, мне безразлично. Можете пригласить адвоката, это ваше право, только больше мы не будем играть в прятки!

– Зачем ему адвокат? – сказал я. – Я здесь!

Полотенце, висевшее на краю стола, наконец упало на пол. Дорогуша выпятил грудь, надул щеки и еще больше покраснел. Краснота вроде бы стала переходить в фиолетовый цвет. Лопнет, испугался я.

– Я позову врача, а не адвоката! – кричал он, и вены на шее у него вздулись. – И не какого–нибудь, а психиатра, чтобы вас освидетельствовал! Что это за идиотские штучки?!

Сержант Клей, очевидно, пытался сохранить достоинство представителя привилегированных властей.

– Зовите кого угодно, но обвинение с вас не снимается! Нападение на Альберто Росси и нанесение ему ранения!

– В таком состоянии? – повторила Кэт свое высказанное ранее сомнение. Однако у Клея и на это был ответ:

– Разве нужна справка, что у тебя нет насморка, чтобы кого–либо убить? Особенно если на то есть причина?

Аугусто Коломбо больше не сдерживался.

– Идиоты! Кретины! Альберто – мой человек! Я ему плачу, годами терплю его…

– Ну и что? Почему бы вам его и не…

Богатей дошел до предела. Он поколебался, прежде чем переступил грань.

– Но… Альберто мой сын!

Глотая слезы, домоправительница вмешалась и поправила его:

– Нет, Альберто – сын Пицциони, ваш сын – Марио!

Дорогуша обвел взглядом присутствующих.

– Вы слышали, Кармела наверняка знает. Альберто… хм… мой… в некотором роде. Как сын. Его брат – мой сын, вот… И зачем бы мне тогда…

Какое–то время он разглядывал нас, а затем плюхнулся в кресло. Побелел, затрясся. Кармела взвизгнула, однако рука сержанта остановила ее.

Ее вмешательства, похоже, было не нужно. Дорогуша выпрямился, облокотился о стол, придвинул к себе сосуд с ароматизированной водой и накрылся полотенцем. До нас опять донеслось лишь глухое ворчание, и ни единой душе не удалось бы угадать смысл этого заявления.

И тут раздался крик. Он шел снаружи, откуда–то из другой комнаты, и был исполнен страха и ужаса.

XIV

Это было подобно выстрелу стартера в финальном забеге на стометровку на Монреальской Олимпиаде.

Все – исключая Аугусто Коломбо, который, склонившись над ароматным паром под мохнатым полотенцем, совершенно отделился от нас, – повторяю, все переглянулись и тут же как один ринулись в коридор, узнать, что случилось. В крике настолько явственно слышались страх и ужас, что его нельзя было истолковать иначе чем призыв о помощи, причем самой незамедлительной и решительной.

В коридоре никого не было. Все вместе мы добежали до лестницы. Но и там никого не увидели. Сделали всей группой еще пять–шесть шагов и оказались в вестибюле. Пусто!

Сзади, из комнаты, двери которой выходили на лестницу, послышался стон. Мы как по команде обернулись.

– Долорес! – воскликнул я, догадавшись, откуда идет звук.

– Опять она! – добавила без особой симпатии синьора Росси.

Я бросился к спальне подружки богача Дорогуши. Теперь я возглавил бег нашей группы. Без стука я ворвался в комнату и увидел ее лежащей ничком на неубранной постели и сотрясающейся от рыданий. Если бы не рыдания, стоны и недавний крик, картинка была бы весьма привлекательной. Красотка была в платье, которое на демонстрации мод комментируют примерно так: «Послеполуденное платье для коктейля, рекомендуется изысканным дамам из высшего общества. Выполнено из тяжелого шелка оригинального зеленого цвета, единственное в своем роде, с глубоким вырезом спереди, открытой спиной, шнурком из той же ткани, придерживающим платье, тканное золотом, по бедрам – прилегающее, далее расклешенное, по подолу шитое золотыми китайскими драконами». Падение на постель испортило вид платья, сзади оно задралось, обнажились восхитительные смуглые бедра и крохотный треугольник тончайших трусиков.

Однако сейчас было не время преклонения перед женской красотой. Долорес сотрясалась всем телом, из–под рассыпавшихся роскошных волос, закрывавших голову, плечи и половину подушки, доносились всхлипывания, свидетельствовавшие, что случилось нечто ужасное.

– Долорес, ты жива? – воскликнул я испуганно.

Кэт не испугалась: по–моему, ее не может тронуть трагедия ни одной женщины, если та хороша собой.

– По тому, как она трясется и всхлипывает, – философствовала моя секретарша, – внимательный и беспристрастный наблюдатель мог бы заключить, что данная особа жива, дорогой шеф!

Пока Кэт сердито произносила свою речь, сержант Клей подошел к постели и коснулся рукой обнаженного плеча. Долорес дернулась и замерла. Затем ее гибкое тело перевернулось, и полные ужаса глаза, затуманенные слезами, уставились на нас. Сначала на сержанта из Отдела по убийствам, затем на остальных. Длинные ресницы, мокрые от слез, бросали тень под глазами.

Примечательно, что ее взгляд не задержался на мне или она не выдала, как ей приятно, что в трудную минуту именно я оказался возле нее. Поистине удивительная женщина эта Долорес!

– Что–то случилось? – дипломатично поинтересовался полицейский.

Красотка показала рукой в сторону окна, сама не осмеливаясь посмотреть туда.

– Там… там… – произнесла она дрожащим голосом.

– Что там? – спросил Клей и откровенно зевнул. Он щурился и ничего не заметил, думаю, ничего такого, что привлекло бы его внимание.

Затем начались его странные вопросы.

– Кто–то…

– Кто?

– Кто–то сюда…

– Куда?

– В маске…

– Какой?

– Прошел…

– Как?

– По балкону…

– В каком направлении?

– Туда!..

– И?..

– С револьвером…

– Так!

Сержант Арчибальд Клей нахмурился и более внимательно посмотрел на окно. Его подчиненный, Пит с перебитым носом, словно по команде подскочил к окну, отодвинул занавеску и прильнул к стеклу. Он ничего не увидел, это было заметно каждому, следившему за выражением его лица. Тогда Пит решил открыть окно.

– Не так! – рассердилась домоправительница, синьора Росси. – Porca miseria, неужели вы никогда в жизни не открывали окон?

Перепуганный, этот бесстрашный охотник за убийцами и спарринг–партнер самых отчаянных людей континента отпрянул. Кармела Росси с достоинством взялась за оконную ручку.

Тут Клей вздумал восстановить ход событий.

– Вы сказали, что кто–то в маске и вооруженный прошел по балкону и… что было дальше?

Я заметил испуг в глазах Долорес и присел на край постели. Покровительственно взял тонкую холеную руку и поцеловал. Она отдернула руку.

– Не бойся, дорогая, – шепнул я ей, – я здесь!

Клей обернулся и посмотрел на меня.

– Может, и это ваш клиент, мистер Тэтчер? – спросил он ровным голосом.

Кэт ответила за меня:

– Насколько мне известно из регистрационной книги, кроме миссис Уэндел – а это очевидно не миссис Уэндел, – агентство «Фиат–люкс» клиентов женского пола не имеет. Очевидно, речь идет о приватной связи мистера Тэтчера, а это его забота, которая не основывается на договоре и денежном вознаграждении. Верно я говорю, шеф?

Признаюсь, я готов был убить ее. Но не убил. Я овладел собой, как того требовала обстановка.

– Похоже, мы имеем дело с переодетым преступником, сержант, и было бы целесообразно вам отнестись к этому с полным вниманием, – ответил я Клею, игнорируя заявление секретарши. – Было бы непростительно из–за пустой болтовни потерять драгоценное время, может быть решающее для поимки таинственного незнакомца.

Масла в огонь подлил полицейский Пит, констатировавший – после того как, высунув голову, никого на балконе не обнаружил, – что преступник, если таковой существует, вероятно, давно убежал.

Домоправительница уже закрывала окно, и в комнате снова воцарился полумрак.

– Итак, – повернулся Клей к Долорес, которая тем временем прикрыла платьем ноги. – Объясните поподробнее, что же произошло?

– Я случайно взглянула в окно, – начала свои объяснения Долорес, не переставая всхлипывать, – я стояла у зеркала, поправляла косметику, и услышала шум. Посмотрела… и… У него на голове был дамский чулок, а в руке револьвер!

– Он видел вас? – подскочил я, желая облегчить ее участь.

Она покачала головой.

– К счастью, нет! По крайней мере надеюсь, что нет! Он крался пригнувшись, и я видела только его спину. Подошла к окну и разглядела этот чулок на голове и револьвер! Ох, хоть бы он меня не видел!

– Интересно, – размышляла вслух моя секретарша. – Человек крадется, она слышит шум, а успела покончить с косметикой…

– Кто сказал, что успела?

– Я вижу! – холодно зафиксировала Кэт Карсон. – Краска размазана потом!

Долорес схватила ручное зеркало, лежавшее на прикроватной тумбочке, посмотрела в него и ужаснулась, а Кэт продолжала брюзгливо докладывать:

– Значит, успела покончить с косметикой, подойти к окну, будем считать, осторожно и потому не слишком быстро, и точно установить вид оружия, отметить, что была не маска, а женский чулок. Может, вам известно, какой фирмы? – сладеньким голоском обратилась она к поставленной в неловкое положение красотке и посмотрела на нее с ненавистью, да и мне досталась порция яда.

– Что, это так важно? – поинтересовался Клей, разглядывая нечто, выковырянное из глаза.

– Прошло достаточно много времени, прежде чем дама соизволила закричать, – завершила Кэт. – И затем упала не на пол, а на кровать, то есть соблаговолила дойти до нее, лечь и дожидаться помощи! Или, может, вы сначала легли в постель, а потом позвали на помощь?

– Вы… что вам, в самом деле, надо? – спросила Долорес, обращаясь ко всем. Разве что синьора Кармела понимала мучения приятельницы мистера Коломбо, да и это, после того как мы узнали, кто чей сын, имело свои причины. Я не мог допустить, чтобы события стали развиваться в неверном направлении.

– Может, вы его узнали? – спросил я красотку в платье для коктейля, пытаясь не выдать голосом нашу близость.

– Нет, – ответила она, и я почувствовал, что в душе она благодарна мне за вмешательство. – Я видела его только со спины, я уже говорила. Сначала услышала шум, может, он что–то задел, уронил…

– На балконе валяется ваза с цветами, – сообщил Пит, и все с укоризной посмотрели на мою секретаршу, которая держалась, словно ничего не произошло. Только синьора Росси громко вздохнула, и, скорее всего, этот вздох относился к вазе.

Долорес продолжала:

– Когда я увидела эту задрапированную голову, этот револьвер… я… перестала соображать, так испугалась. Я крикнула… да, я крикнула и… не знаю… вдруг увидела вас в комнате… рядом… А теперь этот допрос… ох!

– Мы обнаружили вас на постели! – сказал сержант.

Долорес пожала плечами.

– Ну и что? Должно быть, в испуге я побежала сюда… Или упала!

Сержант поднялся и подошел к окну.

– Здесь есть дверь! – установил он и посмотрел на Кармелу Росси. – Почему вы ее нам не показали?

Она округлила глаза.

– А кто об этом спрашивал? Porca madonna, да ваш же человек открывал окно, не я! Если бы вы меня спросили, я бы показала вам дверь, perche no?[48]

– Значит, он мог войти? – испугался я.

Долорес уткнула лицо в подушку и затряслась.

Сержант вышел на балкон. Пит и Кэт – за ним.

– Все будет хорошо. – Я погладил по голове Долорес. – Я позабочусь о тебе!

Я поцеловал ее обнаженное плечо и выпрямился. И тут я встретился со взглядом домоправительницы Аугусто Коломбо. И это было еще не все.

– Идите–ка сюда, шеф, – послышалось из открытой двери. – Личные изъявления оставьте на потом!

Я хотел было напомнить о декларации Объединенных Наций о помощи подвергшимся нападению и обездоленным, но воздержался. Она бы не поняла или – такая уж она – не включила бы Долорес в эту категорию жителей планеты.

Я поспешил на балкон вслед за остальными.

Это был довольно большой балкон, опоясывавший красивый дом богача Дорогуши.

– Весьма удобное место, чтобы отсюда стрелять в каждого, кто носится по саду! – обратил мое внимание сержант Клей, облокотившийся на балюстраду.

Я посмотрел вниз, на зелень, мраморные статуи, распустившиеся цветы, и отшатнулся. Он был прав. Объект как на ладони. Хороший стрелок, профессионал, не смог бы промахнуться, даже если бы захотел. Разве только?..

Я украдкой посмотрел на сержанта, который именно сейчас решил зевнуть.

Балкон связывал несколько комнат. Все двери были закрыты, в чем Пит ревностно удостоверился. Незапертой оказалась лишь последняя. Полицейский открыл ее и позвал начальника.

Клей подошел к приоткрытой двери и заглянул в комнату. Затем пожал плечами и вошел внутрь. Кэт и я последовали за ним. Пит и синьора Росси вошли последними.

Аугусто Коломбо по–прежнему сидел за своим столом из махагони. Он опирался на локти, голова закутана мохнатым полотенцем. В помещении по–прежнему распространялся экзотический аромат воды для ингаляции.

Хозяин дома даже не шевельнулся, когда мы вошли; оставался же он неподвижным, когда мы вошли в первый раз и когда стало известно, что его связывают родственные узы с сыновьями синьоры Кармелы.

Взглядом мы пошарили по углам помещения, однако в нем никого не было. Усердный Пит открыл шкафы, заглянул даже в ящик, стоявший в углу. Тщетно. Мы озирались в нерешительности и смущении.

– Мистер Коломбо, – осторожно начал сержант Клей. – Не посещал ли вас недавно кто–нибудь?

Коломбо молчал.

– Вы меня слышите? – полицейский чуть повысил голос. – Был ли кто–нибудь у нас?

Дорогуша пробурчал что–то нечленораздельное.

– Кто–то ходил по балкону, – пояснил специалист из Отдела по убийствам. – Он не вернулся тем же путем, значит, прошел дальше. Все остальные двери заперты, ни в одну из комнат он попасть не мог. Остается только ваша. Он вошел?

И опять бурчание, не поддающееся расшифровке.

– Он был в маске и с револьвером в руке, – настаивал Клей.

Сержант подошел к столу и наклонился к Дорогуше, вероятно, чтобы разобрать бурчание, поскольку ничего иного не было слышно.

– Берегитесь, а вдруг вам угрожает непосредственная опасность. Кто–то крадется, вооруженный, в чулке на голове! Может, ваша жизнь висит на волоске!

Дорогуша не отвечал, он даже перестал бурчать.

Я недовольно покачивал головой. Мой клиент поистине вел себя странно. Некоторое время назад ему удалось отбить наскоки сержанта Клея и развеять его сомнения не без моей помощи. Однако сейчас он вообще не реагирует, а надо бы, если хочет остаться в живых. Есть у него и определенные обязательства, хотя бы по отношению к агентству «Фиат–люкс», уже ради этого…

Одно слово из уговоров Клея запечатлелось у меня в мозгу, и я без определенных намерений стал поворачиваться, озираясь и оглядываясь, и вдруг заметил не чулок на голове неизвестного или подозреваемого, который был женским и прозрачным, а мужские носки, красно–лиловые с зелеными полосками, весьма безвкусные и, я бы сказал, дешевые, на ногах богатея Дорогуши. И что–то здесь показалось мне не так.

Он богач, а носки такие простенькие? Нет, тут что–то не то.

Дом отделан с таким вкусом, а носки кошмарного цвета и в полоску? Нет, не то!

Носки, да и ботинки – в тазу с водой?

Ясно, это был ответ.

Я глазел, может, еще 0,56 секунды на ноги Дорогуши, погруженные в горячую воду фарфорового таза, на безвкусные носки, частично потемневшие от воды, суконные брюки, тоже намокшие, на черные раскисающие ботинки.

Подняв руку, я вытянул указательный палец.

Присутствовавшие посмотрели в указанном направлении.

– Мистер Коломбо, неужели вам так холодно, что вы вынуждены были надеть носки и ботинки? – спросил я, возвысив голос.

Человек под полотенцем заметно вздрогнул. Он вытащил ноги из таза и попытался спрятать их под креслом.

– Мистер Коломбо, – солидно воскликнул Клей. – Теперь вы должны нам все объяснить!

– Хе–хе–хе! – ухмылялся я удовлетворенно.

Похоже, у человека по другую сторону стола не было ни малейшего желания объясняться. Наш молчаливый собеседник резко выпрямился и стремительно отодвинулся от стола.

– Мистер Пиппинс, покажитесь! – приказал я.

Он все еще не снимал полотенца с головы.

– Дионисий Пиппинс? – удивилась Кэт. – Опять вы?!

Он, как ягуар, прыгнул к двери. От резкого движения полотенце наконец упало, и лысеющая голова Дионисия Пиппинса с искаженным в отвратительной гримасе лицом на мгновение открылась нашим взорам. А сам он исчез в дверях балкона.

Сержант Клей тут же мобилизовал свои силы.

– Пит! – заорал он, что было ему не свойственно. – За ним!

И бывший боксер ринулся за Диззи.

– Шеф, поздравляю, – шепнула секретарша. Но я уже торопился в противоположном направлении.

– Ну куда же вы, il mio padrone?[49] – услышал я еще синьору Росси.

XV

Сержант Клей с оружием наготове бросился за беглецом, пытавшимся укрыться на балконе, а я направился в другую сторону. Отворил дверь, ведущую внутрь дома, юркнул в коридор и на цыпочках добежал до спальни очаровательной подружки Дорогуши.

Я ворвался словно ветер, покровительственно раскрыв объятия, ожидая, что она падет мне на грудь. На мгновение мне пришлось сменить позу, чтобы поправить сползшие на нос очки, а затем я снова распростер руки.

– Иди сюда, – сказал я, – явился твой защитник!

Долорес не слышала, как я вошел, и испуганно вздрогнула от звука голоса. Она стояла ко мне спиной и следила за балконной дверью.

Я подбежал к ней и обнял за плечи. Она попыталась высвободиться, и я почувствовал, как напряглись ее мышцы, потом ощутил удар ногой по колену. И все–таки я ее не выпустил.

– Это я, не бойся! – шепнул я ей на ухо.

Только теперь она повернула голову и узнала меня. Тело ее обмякло, лицо смягчила улыбка, и я привлек ее к себе.

– Помни, – шептал я между поцелуями, – в решающие минуты я всегда с тобой, как герой вестерна.

И тем не менее красотка не успокоилась.

– Туда!.. – сказала она, указывая на балкон. – Он прошел туда…

– Он?

Она кивнула, и в глазах ее вновь появилось испуганное выражение.

– Так я и знал! – сказал я. – Только что был в кабинете и убежал…

Я улыбнулся ей, что должно было ее успокоить. Однако этого не случилось, ибо именно в этот момент появился Дионисий Пиппинс в роли загнанного беглеца. Он влетел из коридора, не видя ничего перед собой.

Он не сразу нас заметил, а даже если бы и заметил, не смог бы остановиться. Налетел на нас с Долорес, сбил с ног, и мы все трое упали на неубранную постель.

Сначала было трудно установить, где чья нога, кому принадлежат руки. Одно было ясно: та, с револьвером принадлежала Диззи.

Я схватил подушку и придавил ею беглеца. Этим я потряс его, ибо он еще, наверное, не понял, с кем или с чем он столкнулся и как очутился на кровати. А когда он пришел в себя, я уже сидел у него на животе, прижимая подушку к верхней части туловища, включая руки и голову.

Долорес на какое–то мгновение исчезла под нами, но скоро выкарабкалась.

– Кто это? – спросила она меня, отбрасывая покрывало, чтобы высвободиться окончательно.

Пиппинс стал задыхаться.

Я приподнял подушку, освободив ему часть лица, ухо, лоб, глаз и заостренный нос.

– Ой! – взвизгнула Долорес и спрятала лицо под покрывало.

– Это тот, в шелковом чулке, не так ли?

Она не вылезала из своего убежища, трепеща от страха.

Глаз Дионисия дико озирался, скользя по убранству спальни, носом он шумно вдыхал воздух.

– Добрый день, Диззи! – поздоровался я. – Вот мы и опять свиделись! Правда?

Он попытался что–то сказать, ему мешала подушка, закрывавшая рот. Ноги начали освободительную борьбу, и я пресек ее в самом зародыше.

– Будь умницей, Диззи, иначе… Сержант Клей поблизости, а ты его знаешь…

Ободренная спокойствием моего голоса, который наверняка вселил в нее уверенность, Долорес снова появилась из–под покрывала. Приподнялась и поглядела на моего пленника.

Такого я от него не ожидал. Увидев красотку, которую я только что держал в объятиях, он оторопел, глаза его вылезли из орбит, он попытался что–то произнести и, когда это ему не удалось, дернулся и высвободил лицо из–под подушки.

– Дорис! – вскрикнул Диззи.

– Долорес! – поправил я.

– Дорис, это ты?

– Долорес!

– Дорис, неужели ты жива? А перстень?

Эта деталь смутила меня. Имена можно спутать, упоминание же главного объекта, которого Дионисий Пиппинс жаждал всем своим существом, обнажало гайку, так упорно скрываемую и от меня и от мировой общественности.

Я обернулся и увидел вытянутое лицо красотки, ее мечущийся с перепугу взгляд.

– Дорис? – спросил я ее.

Она молча подтвердила.

Дионисий Пиппинс опять начал вырываться, и я вынужден был использовать всю свою силу, чтобы утихомирить его. И тут снаружи, оттуда, с балкона, опоясывавшего дом, послышался шум.

Я нахмурился. Свидетели мне были ни к чему. Особенно сержант Клей. И, естественно, Кэт, хотя она, пусть без особого энтузиазма, и присутствовала во время представления с участием красотки в платье для коктейля.

Я недолго колебался. Сунул голову Пиппинса под подушку, накинул покрывало на его ноги. Долорес, или Дорис, помогла мне, и беглец исчез словно по мановению волшебной палочки. Торчали только мокрые ботинки, но и их я скоренько сунул под шелковое покрывало, не задумываясь о том, что скажет синьора Росси, увидев следы от грязной обуви.

Сделал я это как раз вовремя, потому что в балконных дверях уже появились Клей, Кэт и Пит.

– Может, вы где–нибудь видели?.. Ох, простите! – произнес Клей, увидев меня в объятиях красивой женщины, к тому же в кровати.

Послышалось еще одно «ох!» – наверное, моей секретарши.

Долорес, по правде говоря, сопротивлялась и вырывалась – непонятно, правда, зачем. Но вновь пришедшим это могло показаться просто любовной игрой. Я прижал обе ее руки плечом, а коленом напомнил Пиппинсу, чтобы он не шевелился. Я понимаю, может быть, ему было тяжело, может, он задыхался, только сейчас я ему ничем не мог помочь.

– Вы что–то сказали, сержант? – спросил я вроде бы невзначай, оторвавшись от обнаженного плеча красотки Дорис.

Он зевнул.

– Я думаю, где–то здесь прячется этот полоумный Пиппинс, – заявил Клей. – Он вооружен, и боюсь, как бы кого не пристрелил!

– Кого, сержант? – поинтересовался я между двумя поцелуями, которыми закрыл рот красотке, когда та порывалась что–то сказать.

– Может быть, именно вас! – сердито пояснил сержант. Не иначе он мне завидовал. – Но, скорее всего, Коломбо, хотя я и не понимаю за что!

Я пнул коленом Диззи, который вновь проявил прыть под покрывалом.

– Он пропал! – словно про себя промолвил Клей. – Пришел сюда по балкону и исчез!

– Я… – заговорила Долорес, едва ей удалось высвободить рот. Она не успела произнести и половины фразы, я прервал ее новым поцелуем.

– Шеф! – Кэт поняла, что сейчас наступил именно тот момент, когда ей пора вмешаться. – Мы преследуем нашего клиента!

– Вероятно, он проник на террасу! – высказался Пит и тем самым спас меня.

Здесь, на кровати, держать оборону стало невозможно. Долорес что есть мочи колошматила меня, а тот, внизу, изо всех сил старался выбраться наружу. Какое–то время я удерживал их, однако, как только преследователи покинули помещение, я расслабился.

Красотке было уже не до классических поцелуев, а мне не до мазохистского эксгибиционизма. И когда она укусила меня за руку, я выпустил ее, и она свалилась на толстый ковер. Тут же из–под покрывала появилось дуло револьвера, затем рука, плечи и наконец лысеющая голова, редкие пряди волос на которой отделились от черепа и топорщились от страха.

Он отыскивал кого–то взглядом, вид был неказистый. Глаза лихорадочно вращались, в уголках рта собралась пена. Он был полуживой, потому что под покрывалом воздуха не хватало, и сейчас он бурно дышал.

– Где? – шипел он, словно разъяренный гусь.

– Дорис или сержант Клей? – поинтересовался я.

– А, надоел ты мне!

Он поднял руку с револьвером, но я находился в более выгодном положении, наверху, и мне ничего не стоило ребром ладони выбить у него оружие. С приглушенным стуком револьвер упал на пол.

– Ой! – вскрикнул Диззи.

– Что еще? – отозвалась с другой стороны кровати Дорис.

– Где? – повторил Пиппинс и повернулся туда, откуда доносился голос супруги.

Я ударил его кулаком по голове, и он утих. Голова у него оказалась твердой, и я дул на руку, тер ушибленное место.

Дорис, или Долорес, уже поднялась и склонилась над кроватью.

– Он мертв? – прошептала она.

Диззи приоткрыл глаз и взглянул на красотку, длинные волосы которой водопадом спускались ему на лицо. Он чихнул, если это можно назвать так, потому что звук был похож на визг кошки, когда ее пнут ногой.