Текст книги "Современный югославский детектив"

Автор книги: Милан Николич

Соавторы: Тимоти Тэтчер,Предраг Равник,Павел Павличич
сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 31 страниц)

– Посмотрите, чтобы никто мне не помешал! – попросил я секретаршу, хотя в этом не было нужды, поскольку никто не смотрел на нас, даже не удостоил взглядом.

Я сунул один ключ в скважину и попробовал открыть. Не вышло. Тогда я сунул второй, третий, восьмой, пятнадцатый. Тщетно.

– Не попробовать ли просто так, шеф? – спросила Кэт и нажала на ручку. Дверь подалась, Кэт толкнула ее, и та отворилась, унося с собой мою связку ключей.

– Прошу! – с издевательской вежливостью предоставила мне право войти первым Кэт.

Я не стал требовать от нее подтверждения, что в ту известную нам ночь она действительно не была здесь, в этом доме, – такое объяснение не прошло бы тихо, без инцидентов, а сейчас это было ни к чему. Поэтому я быстро вошел, предварительно оглядевшись, не наблюдает ли кто–нибудь из соседей или прохожих за столь откровенным нарушением закона. Кэт уверенно и не слишком поспешно последовала за мной.

В довольно просторном помещении, служившем, вероятно, гостиной, никого не было. Мебель дешевая, чехлы на креслах старые, грязные, потертые, на полу валялись несколько журналов. Единственно, что могло привлечь внимание – так и случилось, – это большой портрет мрачной домоправительницы мистера Аугусто Коломбо – цветная фотография в роскошной серебряной раме, – лежавший на старом комоде.

– Смотри–ка! – воскликнула Кэт, беря фотографию. При этом она задела дешевенькую венецианскую гондолу, грохнувшуюся на пол. – Кто бы это мог быть?

Я хотел объяснить, что мне знакома эта особа и известно, каким образом ее фотография попала сюда, поскольку для меня было ясно, в каких отношениях она и Росси, но мое внимание привлек шум, донесшийся из соседнего помещения, где, казалось, не могло быть и речи о каких бы то ни было жильцах. Я кинулся туда, однако Кэт схватила меня за руку и задержала. Из сумочки она достала «смит и вессон» и сунула мне в руку.

Это не очень вдохновило меня. Стук повторился, я поднял пистолет на уровень живота и толкнул ногой дверь, отделявшую нас от соседнего помещения.

Однако там никого не оказалось. Судя по вороху немытой посуды на столе, это была кухня. Окно как раз напротив двери было распахнуто, и одна створка еще качалась, словно от ветра. А ветра не было.

Я подбежал к окну и уже вдали увидел человека, который, прихрамывая, быстро удалялся по пустырю, заросшему травой и усыпанному мусором. Он не обернулся, и потому я не видел его лица, но по коренастому сильному телу и характерным движениям корпуса догадался, кто это мог быть.

– Опять он! – произнес я, стискивая зубы.

– Тот, с пляжа? – спросила Кэт, оказавшаяся рядом. Я утвердительно кивнул.

– Да, тот с пляжа, – повторил я. – Всегда он. Мы видели его там, на пляже, до того, как было совершено нападение на меня и на вас. И Пиппинс видел его в ночь убийства жены. Теперь здесь. Значит ли это, что…

Вопрос остался неоконченным. Он повис в воздухе, вызывая беспокойство и тревогу.

– Пойдем за ним?

Мгновение я колебался. Хромой исчез из виду, вероятно, мы смогли бы его догнать, имея в виду его физический недостаток. Остановили нас стоны. Они шли из кухни, откуда–то из–за холодильника.

В три прыжка мы оказались там. Кэт первая наклонилась и взяла за руку мужчину, лежавшего на полу в луже крови. С испуганным лицом перевернула его на спину.

– Альберто! – вскрикнула, потрясенная.

Росси тихо стонал. Лицо было бледным, с капельками пота на лбу.

– Жив! – заключил я, когда он вновь подал голос, на этот раз несколько громче. Он не открыл глаз, хотя, вероятно, почувствовал, что рядом находится кто–то, способный помочь ему.

– Ранен! – выдала окончательный диагноз Кэт. – А нападавший…

– Убежал! – подытожил я мрачно. – Но мы его поймаем! Схватим! У нас уже есть несколько счетов, которые он должен оплатить!

– Марио… – прошептал Альберто. На мгновение он открыл глаза и напряженно рассматривал сначала меня, потом мою секретаршу. По равнодушному взгляду и неизменившемуся выражению лица было видно, что он не понимает, кто находится возле него.

– Марио!.. – повторил он и закрыл глаза.

– Не умирайте сейчас! – закричал я. – Альберто, вы слышите меня? Не смейте умирать! Хотя бы до тех пор, пока не назовете имени!

– Марио! – прошептал в третий раз Росси и замолк. По его телу прошла судорога, и я подумал, что все кончено. Кэт разубедила меня.

– Дышит, жив! – воскликнула она, выпрямляясь после того, как, припав к груди атлетически сложенного Альберто, прослушала его дыхание.

– Нужно позвать Клея! – сказал я, оглядывая кухню. – Поищите телефон.

– Здесь нож! – заявила Кэт, быстренько обследовавшая кухню.

– Ищите телефон, а не нож, сказал я вам! – нахмурился я. – Что? Нож? Смотри–ка, в крови! Значит, этим ножом…

Я рассматривал нож, с которого капала кровь, Кэт осторожно отвела нож, чтобы не испачкать брюки.

– Хм… а как он очутился на столе? Почему не остался в спине Росси? Или по крайней мере на полу, рядом с телом?

Я посмотрел на секретаршу, она же только пожала плечами и ушла в гостиную.

– Телефона нет, – заявила она оттуда.

– Эх, – вырвалось у меня с чувством, – нет телефона, нет сержанта Клея! Так всегда… когда он нужнее всего, его нет!

– Кто это говорит, что меня нет? – подал голос сержант из Отдела по расследованию убийств. Его унылое лицо появилось в проеме окна, того самого, через которое недавно скрылся преступник.

– Ах, вы здесь, – вздохнул с облегчением я. – Кэт, не ищите, я нашел!

– Телефон? – спросила из гостиной моя секретарша.

– Сержанта Клея!

– В самом деле? Где он прятался? В холодильнике?

Кэт вбежала в кухню и взглядом отыскала сержанта.

– Это действительно вы, сержант! Именно вы нам и нужны! Только… как это вы здесь очутились? Мы думали, что вы в своей канцелярии и беседуете с Альберто Росси… Так по крайней мере было условлено! Он должен был находиться у вас, чтобы развязать нам руки…

Клей хмурился в окне.

– Он не пришел, шалопай! Я долго ждал его, а затем решил проверить, что же ему помешало.

Я показал сержанту окровавленный нож, который все еще держал в руке.

– Это! – лаконично сказал я.

Сержант продолжал хмуриться.

– Что это вы мне показываете? Готовите ужин? В чужой кухне? Вы в самом деле решили пристроиться здесь, пока нет хозяина?

Кончиком ножа я показал ему на Альберто Росси. Однако я не учел низкого роста сержанта. Оттуда, с улицы, Клей ничего не видел, даже тогда, когда один из его людей поднял его за талию и поднес к самому окну. Только сунув голову в кухню, Клей разглядел раненого.

– Росси? – спросил он своим ровным, равнодушным тоном. Мы подтвердили, и сержант исчез. Вскоре он появился в дверях, ведущих из гостиной на кухню.

– Мертв? – спросил он, ковыряя пальцем в глазу.

– Нет, ранен! – сообщила Кэт.

– Этим! – дополнил я ее сообщение, показывая нож.

Сержант осмотрел раненого. Тот стонал, не открывая глаз. Клей не казался взволнованным.

– Не опасно, – сделал он вывод. – Это вы его, Кэт?

– Я?! – рассвирепела девушка. – Да как вам взбрело в голову такое?!

– Ну… положим, защищая свою честь. Есть еще такие девушки! Может, вы одна из них! – говорил Клей, краешком глаза наблюдая за полицейским, возившимся возле несчастного Альберто.

– Чушь какая! – пробормотала Кэт.

– Почему? – удивился Клей. – Вы были одни с ним, он же известен как соблазнитель, а вы девушка сильная… вот мотив!

– Перестаньте, сержант! – хмуро прервала его моя секретарша. – Сейчас не время для глупых шуток, и не оскорбляйте меня!

– Тогда кто? Не станете же вы говорить, что появились здесь, когда уже все было кончено, и вы не знаете, кто это сделал!

– Мы появились слишком поздно, это верно, – подтвердил я. – Только на этот раз я знаю нападавшего!

– Кто он? Ну, не томите меня неизвестностью.

Именно в тот момент, когда я хотел описать хромого, совершенное им на пляже преступление и то, как мы видели его убегающим после преступного нападения на Альберто Росси, Кэт подняла руку и решительно указала на дверь, ведущую в гостиную.

– Вот он! Это он – преступник!

XII

В дверях стоял коренастый, сильный мужчина в пестрой майке и полотняных матросских брюках. Из кед торчал грязный большой палец, а из кармана – ярко–синий носовой платок.

Он обливался потом, тяжело дышал, и его широкая грудь вздымалась, подобно кузнечным мехам. В руках была палка с острием на конце – та самая, орудие его труда. Беспрерывно мигающие глаза с удивлением уставились на нас. Его как будто удивило наше присутствие, но еще больше поразила рука девушки в джинсовом костюме, указывающая на него. Присутствующие смотрели на него, кто с угрозой, кто с любопытством, и эта неожиданная популярность была ему неприятна.

– Да, – подтвердил я, – это нападавший! И не только на Альберто Росси!

Из–за спины остолбеневшего хромого протиснулся тощий долговязый субъект с чемоданчиком в руке.

– Где Альберто? – спросил он.

– Что вам угодно? – в свою очередь спросил сержант Клей, а один из полицейских преградил путь.

– Я доктор Салетти, – заволновался долговязый. – Марио просил меня поторапливаться!.. Он сказал… хм… что кто–то напал на Альберто! И ранил его!

– Марио?

Мы с Кэт переглянулись.

– Марио… – прошептал Альберто и открыл глаза.

– Альберто! – тепло проговорил хромой и поспешил к раненому. Он взял его руку в свои и нежно пожал. – Пришел доктор, сейчас он тебя осмотрит!

Затем Марио отодвинулся, уступая место человеку с медицинским чемоданчиком.

– Давайте, доктор, посмотрите, что с ним! Mio fratello[35] не должен умереть! Он должен выздороветь! Tu mi capisci?[36]

Альберто посмотрел на доктора и приветствовал его кивком головы и улыбкой. Видимо, это не первая их встреча.

– А мамы нет? Нет донны Кармелы?

Марио в отчаянии ломал руки.

Сержант Клей холодно посмотрел на меня, на Кэт, опять на меня.

– Что–нибудь не так? – спросил он издевательски.

– Все в порядке… – ответил я угрюмо.

– Мы не знали, что это его брат! – призналась Кэт. – Мы видели, как он убегал, застали на кухне раненого и, сопоставив одно с другим…

– Не лучше ли это предоставить специалистам? – торжествовал Клей, выковыривая что–то из глаза.

– Но тот… этот Марио на пляже… – начала секретарша, однако я жестом заставил ее замолкнуть.

– Бросьте, Кэт, – сказал я. – Оставьте специалистам, пусть они решают эти проблемы. Еще настанет время, когда сержант попросит нашей помощи!

Марио стоял и разглядывал девушку, вспомнившую о пляже. Узнал ли он ее – не знаю. Во всяком случае, Кэт ретировалась под его взглядом и стала искать защиту за моей спиной.

Внимание присутствующих переключилось на доктора Салетти и его пациента. Долговязый наконец поднялся и еще раз посмотрел на молодого человека, которому он прилепил на спину огромный кусок пластыря – очевидно, именно там была рана.

– Ничего страшного, – сказал доктор Салетти и принялся разматывать бинт, предназначавшийся Альберто. – Только небольшой порез!

– Этим? – спросил Клей и осторожно кончиками пальцев взял нож. Врач мельком взглянул на оружие и стал бинтовать рану.

– Возможно, – сказал он. – Более того, я уверен.

Клей поднял бровь и передал нож одному из полицейских.

– Отпечатки? – спросил тот.

Сержант из Отдела по убийствам только кивнул.

– Тогда вы сразу можете арестовать меня, – заявил я, – потому что я держал этот нож в руках и оставил на нем по меньшей мере миллион отпечатков! После убийцы!

Клей достал из внутреннего кармана мундира короткую дешевую сигарету.

– Во–первых, речь идет не об убийце, а о нападавшем. А во–вторых, мы получим отпечатки пальцев всех, кто держал этот нож, и лишь тогда займемся всей компанией, сколько бы там их ни оказалось, Тэтчер!

– Надеюсь, меня вы не подозреваете?

Клей не удостоил меня даже взглядом, не то что ответом. Он зевнул, не пытаясь прикрыть рукой рот, затем повернулся к доктору Салетти.

– Ну?

– У меня все, сержант, – сказал доктор, отходя от Альберто. Молодой человек попытался подняться и приосаниться, но покачнулся и с негромким стоном прислонился к стене. Марио подскочил к нему и нежно обнял за шею.

– Больно? – спросил он у брата.

Гримаса исказила лицо Альберто.

Полицейский с носом бывшего боксера подошел к своему начальнику.

– Сержант, – осторожно начал полицейский, готовый к отступлению, если по выражению лица Клея станет ясно, что он не волен принимать решения, – этот хромой его брат. Я думаю, не он его…

– Судя по всему – нет, – согласился Клей.

Ободренный полицейский продолжал:

– Может, он знает покушавшегося? Может, видел его?

Сегодня сержант Клей решительно отклонял идеи штатских, но мысли, родившиеся под полицейской фуражкой, принимал за должное.

– Браво, Пит, – потрепал он по плечу бывшего боксера и огляделся, чтобы удостовериться, какое впечатление произвела на окружающих мудрость парней, которых он держит возле себя, – тебе это зачтется. Давай признавайся! – добавил он и толкнул локтем Марио.

– Che cosa?.. – заволновался тот. – Я не… не я… Если кто–то заявится и скажет, что его обокрали… это не значит, che sono io!.. Forse ha perduto…[37] люди на пляже… или забудут… tu m'capisci… Все, что нахожу, честно отдаю alla direzzione, tutto!..[38] Я не виноват!..

Кэт многозначительно посмотрела на меня. Я кивнул, что понимаю, о чем рассказывает Марио, однако не пытался вмешиваться. Клея рассказ Марио, вероятно, не заинтересовал.

Это его дело. Сержант еще раз зевнул и со скукой в голосе прервал поток признаний.

– Прекрати! Я спрашиваю, кто напал на твоего брата!

Хромой некоторое время оставался с полуоткрытым ртом и преглупым выражением лица, затем покачал головой.

– Отвечай!

Он пожал плечами и опять покачал головой.

– Не этот? – сержант указал на меня.

Марио отрицал.

– Не она? – настала очередь Кэт.

Взгляд Марио несколько задержался на груди Кэт, затем он снова отрицательно покачал головой.

– Не ты?

– Нет, нет, не я! – почти выкрикнул Марио. – Это мой брат! Единственный! Unico… tu mi capisci?..

– Ладно, ладно, – успокоил его сержант, – я только спрашиваю. Нечего сразу заводиться. Не этот, не она, не ты, тогда скажи, кто?

Сильные плечи Марио поднялись и опустились.

– Ты ничего не видел?

Часто моргая и глядя в пол, он продолжал качать головой.

– И никого не видел?

Нет, никого не видел.

– Может, что–нибудь слышал?

Ничего не слышал.

– Кто его обнаружил? Ты?

Наконец Марио хоть что–то подтвердил.

– L'ho trovato[39] на кухне. Я не знал, что он дома. Я был у Буги, показывал ему, как делается salsa di pommidori…[40] tu mi capisci?.. а жена Буги сварила caffe al'italiana…[41] затем Вивиан, это жена Буги… tu m'capisci?.. чтобы я принес мяса и она вечером… tu m'capisci?..

– Да, да. – Клей вздохнул, вероятно проклиная себя за то, что открыл этот клапан. – А Альберто?

– Che cosa c'entra Alberto?[42] Это Вивиан, жена Буги… она… tu m'capisci!

– А Альберто был на кухне? – попытался направить его мысль в нужное русло полицейский. – Он и покушавшийся?

– Niente[43] покушавшегося, только Альберто. Был здесь… на полу… amazzato…[44] весь в крови…

– А покушавшийся? – не отставал Клей, наблюдая за мухами на столе. – Где был покушавшийся, я тебя спрашиваю… tu m'capisci?

Итальянский язык Клея смутил Марио, и он оторопело огляделся. Взглядом отыскал брата, как бы призывая его на помощь.

– Никого не было? – попытался сержант воспользоваться психологическим преимуществом. – На кухне?

Марио покачал головой, а рукой показал в сторону гостиной.

– Там?

Он подтвердил.

– Кто?

Он пожал плечами. Он не знал, кто находился в соседней комнате.

– Ты слышал?

Да, он что–то слышал, какое–то движение, удар, какой–то непонятный звук. Его охватил страх, он вылез в окно и пустился бежать – вот что мы узнали после многочисленных вопросов, терпеливых, настойчивых, с жестикуляцией, ошибочными суждениями и их исправлениями.

– Я пошел за il dottore… за signor Saletti![45] – отверг Марио мысль, что, может быть, он побежал со страха.

– Значит, кто–то был в соседней комнате! – Сержант Клей многозначительно поднял бесцветную бровь и торжествующе воскликнул: – Покушавшийся!

К сожалению, я должен был испортить впечатление:

– Это были мы – Кэт и я!

– Вы? – в голосе послышались нотки разочарования.

Я пожал плечами.

– Мы. Именно мы проникли в дом… уверенные, что в нем никого нет, а Кэт уронила гондолу.

– Какое это теперь имеет значение! – рассердилась секретарша.

– Какую гондолу? – посчитал это важным сержант из Отдела по убийствам.

– Обыкновенную… сувенир из Венеции, сделанный в Гонконге, купленный в магазине «Все по семь»! – уточнила Кэт, желая обесценить предмет, напоминавший Росси о его прародине.

– Зачем вы это сделали? – спросил Клей.

Кэт сморщила курносый носик, что означало: она начинает злиться. Я хотел обратить внимание Клея на этот факт, но не стал. На то были свои причины.

– Итак?

– К чему теперь это? – начала Кэт. – Разве вы здесь проводите расследование по делу венецианской гондолы, а не нападения на Альберто? Или вы не из Отдела по расследованию убийств? Тогда и занимайтесь убийствами, покушениями на убийства, неудавшимися убийствами, а не этой проклятой дешевкой – сувениром из Италии, этой…

– Mia bella gondola![46] – проговорил вдруг Марио, однако Кэт не уступила ему трибуны.

– Для вас сейчас важнее, кто уронил гондолу, не правда ли? Ну я, я, я–а–а! Ну и что? Арестуете меня? Отведете в участок? Обратитесь в страховое агентство, чтобы выплатили ущерб? Каких–то семь центов? Вот вам они, получите!

Девушка торопливо стала обследовать карманы своих джинсов, вытаскивая расческу, губную помаду, платочек.

Клей поднял обе руки, прикрываясь ими, чтобы девушка не бросила ему в лицо все это и еще вдобавок семь центов.

В комнате воцарилась угрожающая тишина. И вдруг подал голос тощий старый доктор Салетти, давний хранитель благополучия семейства Росси, может еще с тех времен, когда они покинули Италию.

– Простите, а может, Альберто видел покушавшегося? – сказал он. – Нужно бы его спросить!

Надо же, об этом до сих пор никто и не подумал. Мне не положено, поскольку не я вел следствие, но мудрый, всевидящий и вездесущий сержант Арчибальд Клей?

На оконном стекле жужжала огромная муха, издалека доносился гул электрички.

– Может быть, – согласился Клей и подошел к раненому, который в полуобморочном состоянии, бледный и недвижимый, подремывал, прислонившись к стене.

– Мистер Альберто Росси, – начал сержант официально, – я спрашиваю вас в присутствии свидетелей, видели ли вы покушавшегося человека, ударившего вас ножом в спину?

Альберто не отвечал. Мы придвинулись к нему, а Клей наклонился, чтобы услышать какие–нибудь слова, если они сорвутся с бледных уст.

Кэт повернулась к доктору Салетти и взглядом спросила, может ли раненый выдержать такое. Врач подтвердил, нимало не беспокоясь о члене семейства Росси.

– Альберто! – потряс его за плечи Марио.

Раненый медленно поднял веки. Посмотрел на присутствующих и улыбнулся брату. Затем его взгляд остановился на сержанте Клее, который был ближе всех к нему.

– Альберто Росси, скажите при свидетелях, – повторил Клей, – кто на вас напал?

Ответ был тихий, почти беззвучный, и все–таки он прозвучал как взрыв бомбы.

– Мистер Коломбо… – произнес потерпевший.

Мы переглянулись, пораженные.

– Черт побери, его–то я и не принял во внимание! Пошли! Быстро! – Клей бросился к дверям, за ним его полицейские. Марио подошел к брату, а доктор Салетти достал из чемоданчика какие–то пилюли, вероятно успокоительное.

Мы с Кэт переглянулись.

Я испытывал неловкость оттого, что обвиняется мой клиент, достойный клиент, который хорошо платит, и к тому же вперед, авансом.

– Вы тоже так думаете? – спросила меня Кэт.

Я пожал плечами. В тот момент я вообще не был способен думать.

– Пошли и мы?

За нашими спинами Альберто еще что–то неразборчиво бормотал о мистере Коломбо.

Я позволил Кэт вывести меня из дома.

Жарища встретила нас как удар молота. Однако вид мальчишки, который босиком гонял консервную банку, вводя тем самым европейский футбол на Американском континенте, подал мне идею.

– Эй, парень, – окликнул я его, – ты любишь мороженое?

– Что, у тебя нет ничего получше? – ответил мальчишка и отвернулся.

– Хочешь заработать?

Он повернулся ко мне с живым интересом.

– Хочешь сыграть? – спросил он меня. – Десять центов очко.

Я посмотрел на Кэт, она достала полдоллара. Парень презрительно скривил губы, и она добавила столько же.

– Скажи, ты всех здесь знаешь, не заметил ли ты кого–нибудь шатающегося вокруг этого дома? Какого–нибудь типа, который вообще никогда здесь не бывает?

Он молча сунул деньги в карман и нагло смерил грудь моей секретарши.

– Если ты имеешь в виду того, что приезжал сюда в «кадиллаке», то ты удачно вложил деньги, старик, – ответил мальчишка. – За следующий доллар узнаешь кое–что поинтереснее.

Кэт посмотрела на меня, я одобрил, и парень сунул второй доллар в карман драных штанов.

– Мужичок–то жадина, дальше некуда! – добавил информатор. – Обругал шофера, что тот проехался по камню. Говорит: испортите резину, а шины все дорожают! Тьфу! – сплюнул мальчишка в пыль. – С таким «кадиллаком» я не заботился бы о покрышках!

Я повернулся к дороге и взглядом поискал такси.

– Эй, – запротестовал абориген, заметив мое равнодушие, – неужели это неважные сведения – о покрышках?

– Нет, отдавай назад доллар!

Он, конечно, не отдал. Так как уже был в двадцати шагах от меня, на стеке дома–развалюхи.

– Эй, такси! – закричала Кэт вынырнувшей из пыли, наподобие каравана в Сахаре, машине. – Едем туда? – спросила Кэт.

– Едем, только не будем вмешиваться!

Трудно выступать против солидного клиента.

XIII

Мы опоздали, что было вполне понятно. Мы стартовали на добрый десяток минут позже всех, к тому же сержант Клей использовал полицейскую сирену, освобождавшую путь даже при самом интенсивном движении. Кроме того, у нашего водителя были проблемы с мотором, в чем он винил то ли Вознешетского, то ли Шезноводского, своих ближайших соседей по далекой послевоенной Польше и компаньонов последних трех месяцев в Бронксе.

Из–за Вознешетского или Шезноводского, теперь уже неважно, но мы приехали к дому мистера Коломбо как раз вовремя, чтобы присутствовать при аресте Луны. Потому что команде из Отдела по расследованию убийств не удалось пробиться дальше вестибюля, а о лишении свободы досточтимого Дорогуши, денежного мешка, не могло быть и речи. Перед его покоями возвышалась крепость, взять которую было под силу разве что могущественному Чингисхану, а не хилому, меланхоличному Клею, не унаследовавшему ни татарской хитрости, ни азиатского упорства.

Крепость называлась Кармела Росси, числящаяся домоправительницей Аугусто Коломбо. Хмурая итальянка стояла в угрожающей позе в вестибюле и весьма успешно отражала все попытки полицейских проникнуть за ее спину, в покои работодателя.

– Он болен и никого не принимает! – выкрикивала суровая женщина, раскинув руки в стороны, отчего ее огромная грудь угрожающе трепыхалась. Это мы увидели собственными глазами и услышали своими ушами, и можно было ставить 3 против 8, что она произносила текст не в первый раз.

Сержант Клей ковырял в глазу, и тоже, наверное, давненько.

– Я должен побеседовать с мистером Коломбо! – говорил он устало, что свидетельствовало о неоднократном повторении этой фразы.

Полицейский с носом боксера, ушедшего на пенсию, беспомощно разводил руками.

– Сержант, разрешите мне…

Сержант остановил его, поднеся палец к губам.

– Я тебе уже сто раз говорил…

– Они повторяются, – констатировала Кэт. – Мы ничего не пропустили, шеф!

Я подошел к синьоре Росси.

– Я должен поговорить с мистером Коломбо, – шепнул я, оказавшись перед ее грудью.

– Что? – спросила домоправительница, помрачнев, хотя и прежде выражение ее лица было угрюмым. Теперь это выражение еще усилилось.

Я не хотел, чтобы Клей слышал мои слова, поэтому не мог повторить сказанное громче. А ее уши, пострадавшие, вероятно, от старческой глухоты, не уловили мой шепот. Мне осталось пододвинуться к ней поближе. Я обошел ее и придвинулся прямо к ее ушной раковине.

– Я должен поговорить с мистером Коломбо! – повторил я с серьезным видом, чтобы на нее подействовало и выражение моего лица.

– Нельзя! – взорвалась она. – Porca madonna,[47] сегодня всем только бы поговорить с синьором Коломбо! Именно сегодня, когда он болен и не годится ни на что!

– Что это вы здесь околачиваетесь, Тэтчер? – нахмурился Клей.

– У меня дела! – ответил я.

Вмешалась Кэт.

– Мистер Тэтчер – доверенное лицо мистера Коломбо! – попыталась она объяснить и старой Росси, и сержанту из Отдела по убийствам. – Мистер Коломбо – наш клиент! – добавила она не без гордости.

– У вас будет время поговорить с ним в следственной тюрьме, – обнадежил полицейский.

– Синьор Коломбо доверяет только мне, остальные – вон!

Наверху, над лестницей, неслышно приоткрылась дверь, и известная особа осторожно высунула голову. Ненадолго. Вероятно, не хотела вмешиваться в чужие распри или не желала показать, что мы знакомы, даже близко. Означенная особа быстро исчезла, затворив за собой дверь.

Мне не удалось скрыть улыбки, возникшей на лице, что тут же было зарегистрировано моей секретаршей, как и взгляд, брошенный на меня вышеупомянутой особой. Таковы женщины, что поделаешь! К счастью, Кэт не слышала участившегося и усилившегося биения моего сердца.

Синьора Росси оказалась в гораздо более тяжелом положении, ибо ей приходилось следить за перемещениями двух групп людей, пытавшихся прорваться в апартаменты ее работодателя. Это было не так–то просто.

Пит, полицейский с перебитым носом, намеревался обойти ее с левого фланга, донна Кармела переместилась и схватила его за шиворот. Я попытался воспользоваться сложившимися благоприятными обстоятельствами на правом фланге. Несчастная женщина сделала невозможное, и, что хуже всего, ей это удалось. Она, словно распятый на кресте Христос, задержала меня. Схватила за шею и сдавила ее короткими сильными пальцами человека, привыкшего к физическому труду.

Я вскрикнул и начал задыхаться. Кэт поняла, что может остаться без места, и ринулась в лобовую атаку. Старуха попыталась задержать ее ногой, но это оказалось свыше ее сил и способностей к эквилибристике. Какое–то время она еще держалась, но под натиском превосходящих сил вынуждена была уступить. Она рухнула с воплем, и ее широкие юбки накрыли всех нас, очутившихся также на полу.

Ситуацией, разумеется, воспользовался Клей. Он осторожно перешагнул через живую преграду, стараясь не наступить кому–нибудь на руку, грудь или ухо и уклоняясь от синьоры Росси, взывавшей во все горло о помощи.

Ради справедливости нужно сказать, что двое или трое слуг появились в дверях, с разных сторон выходивших в вестибюль, однако вид защитников истины и их стремительные действия остановили их; через мгновение они, сочтя за лучшее не вмешиваться в чужие дела, незаметно ретировались.

Домоправительнице не оставалось ничего иного, как самостоятельно остановить прорыв. Вряд ли это было осуществимо, поскольку сержант пробил брешь в крепостной стене. Когда она в последнем отчаянном усилии потянулась за его ногой, которая в определенный момент очутилась в пределах досягаемости, ей пришлось выпустить одного из пленных. Им оказался я и, конечно, воспользовался случаем, а следом за мной проскочила моя секретарша и, наконец, последним – полицейский Пит. Поверженная синьора Росси беспомощно расплакалась на дорогом ковре.

Клей был уже у лестницы, и мы вынуждены были поторопиться, чтобы догнать его. Перепрыгивая через три ступеньки, мы одновременно кинулись к двери, которая вела в покои Дорогуши. Как всегда в таких случаях, зафиксированных в бессмертных комедиях немого кинематографа, мы застряли в дверях, поскольку никто не хотел пропустить вперед другого – куда только девалось рыцарство мужчин в присутствии дамы!

Однако толкотня продолжалась не слишком долго. Пропускная способность двери оказалась достаточной, тем более что сзади рыкнул Пит и так подтолкнул нас, что мы просочились, влекомые скорее силой инерции, чем собственными усилиями.

Дальше опять все пошло нормально вплоть до дверей кабинета Дорогуши. Это были массивные, надежные двери, видимо непробиваемые. Сержант вытащил револьвер.

– А у вас есть ордер? – спросила с невинным выражением Кэт.

Он сердито глянул на нее, что–то пробурчал и дал знак своему подчиненному. Пит, тоже с револьвером в руке, приступил к делу. Собрав всю свою силу тяжелоатлета, он перекрестился и свободной рукой и локтем нажал на ручку двери.

Дверь открылась легко, словно никто не держал ее с другой стороны, не запирал на ключ, что на самом деле так и было. Мы вошли беспрепятственно. Даже не толкая друг друга. Кэт и я пропустили вперед полицейских, исполнявших свои обязанности. Наше дело – присутствовать, быть свидетелями и при нужде оказать словесную и моральную поддержку досточтимому клиенту.

Вновь обретя уверенность, сержант из Отдела по расследованию убийств поискал взглядом потенциального убийцу, а мы заняли места в первом ряду зрителей. Клей покашливал, прочищая горло.

В просторной комнате, обставленной тяжелой, массивной мебелью, которую предпочитают маленькие, невзрачные люди, чтобы внутренним убранством поразить посетителей, за столом из махагони в кресле с резной спинкой, нетактично вонзавшей в спину хозяина всевозможные выпуклые завитушки, сидел мистер Аугусто Коломбо. Сгорбленный и равнодушный к происходящему вокруг.

Сначала это удивило меня, потому что при знакомстве и заключении деловых отношений я заметил живость, заинтересованность и постоянную подвижность как тела, так и хищных глаз богача Дорогуши, его неспособность сидеть спокойно, потребность в движении, быструю реакцию, желание упредить собеседника в словах, делах, поступках.

Теперь же он был пассивен, делал вид, что не замечает нашего вторжения, чего, наверное, не позволял себе никто с тех пор, как стол из махагони был водружен в этой комнате.

Может, мистера Коломбо изменила болезнь, о которой говорила его домоправительница? Первое впечатление – раз мы его застали врасплох – подтверждало подобное предположение. Ибо Дорогуша сидел, опустив ноги в таз из старинного французского фарфора с изображенными на нем цветами и бабочками и до половины наполненного горячей водой, от которой струился пар. Штанины были подвернуты выше щиколотки.

Лица не видно – голова была покрыта большим мохнатым полотенцем, скрывающим верхнюю часть туловища и руки, а также второй фарфоровый сосуд, стоявший на дорогом столе. Дорогуша ладонями держал этот сосуд. По комнате распространялся необычный аромат – вероятно, индийского происхождения.

Мистер Коломбо прогундосил что–то неразборчивое из–под полотенца.

Сержант Клей был смущен неожиданной картиной и приемом, которого он, очевидно, не предвидел. Он поспешно сунул револьвер куда–то под мундир. Пит последовал его примеру. Было заметно, что оба довольны, ибо ни перестрелки, ни сопротивления со стороны подозреваемого не предвидится.