Текст книги "Охота за мультифритом. Книга 2"

Автор книги: Михаил Исхизов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 29 страниц)

Если бы Брютц мог убить внутренний голос за идиотскую подсказку, он бы его сейчас убил.

– И учти, лейтенант, город своих героев не забывает. – Слейг вынул из кармана камзола вчетверо сложенный лист бумаги, развернул и его и передал Брютцу. – Читай!

Бумага представляла собой Указ бургомистра, выполненный замысловатым почерком, с красивыми хвостами и закорючками, почти у каждой буквы. Так умели писать только эльфы-канцеляристы. А в Указе значилось: "За долговременную и безупречную службу, а так же, за особые заслуги по охране спокойствия и благосостояния жителей свободного города Геликса, лейтенанту городской стражи Брютцу, присвоить звание капитана, с соответственным повышением должностного оклада до (сумма нового оклада капитана Брютца пока не была обозначена) ...... монет в месяц ".

Количество монет указано не было. И подпись бургомистра отсутствовала.

– Прочел? – Слейг дружелюбно улыбнулся лейтенанту.

– Прочел.

– Как только принесешь Мультифрит, я сразу этот Указ подпишу. И оклад тебе назначу в два раза больший, чем ты получаешь сейчас. Или немного меньше, чем в два раза, – тут же поправился бургомистр. – В зависимости от состояния казны. Сам понимаешь... Но монеты, для нас с тобой, не самое главное. Главное – восстановить справедливость! А теперь иди, и пусть поможет тебе, наш покровитель, святой драконоборец, дважды рожденный Фестоний.

"Что ты теперь скажешь?" – спросил лейтенант Брютц у внутреннего голоса, когда вышел из резиденции бургомистра.

Внутренний голос молчал. Была у него такая противная манера: если он не хотел отвечать на какой-то вопрос, он делал вид, будто не слышал.

Теперь понимаешь, почему я не люблю монахов? – спросил Тихоня.

Гельма покачала головой, она не понимала, почему Тихоня не любит монахов.

– Мальчишки и козы маленькие, поэтому монахи считают, что они глупы, и никаких дел с нами иметь не желают, – попытался понятно для козы объяснить Тихоня. – Ты видела, учитель хотел взять нас с собой к их пресветлости Координатору, а монах запретил. Разве такое справедливо?

Коза сморщила губы, подтверждая, что справедливостью здесь и не пахнет.

– Еще неизвестно, кто из нас глупей, – продолжил рассуждать Тихоня. – Я, между прочим, встречал немало глупцов, которые в два, а то и в три раза выше нас с тобой. Мы у Мудреца кое-чему научились, и у мага учимся. Я уже могу зажигать свечку на расстоянии. Без спичек, одной силой воли. Учитель обещал, что к концу года я буду знать не меньше пяти заклинаний. Ты видела, как я сальто верчу. Такого ни один монах не может. Они, в своей Обители, только и делают, что молятся и дубинками колотят друг друга. О волшебных знаниях у них даже представления нет. И бодаться, так ловко, как это делаешь ты, никто из них не умеет.

Коза кивнула. Она была согласна с мальчишкой, и по поводу волшебства, и по поводу бодания.

Тихоня вспомнил, с каким уважением монах приглашал учителя.

– А монахи что-то затеяли, – сообщил он козе. – Это точно. И учитель им очень нужен. Еще бы! Он главный маг в Геликсе. Ему сам святой драконоборец, дважды рожденный Фестоний свою ногу показывал. Их пресветлость Координатор Хоанг послал за учителем целый отряд. Сам Координатор! А он важными делами заворачивает, такими, что нам с тобой и не снились, и по пустякам к себе никого не зовет. Запомни, Гельма: впереди у нас большие перемены.

Тихоня ласково почесал козе мордочку, и та прикрыла глаза от удовольствия.

– Будем ждать, Гельма. Придет учитель и все расскажет. Отец Хоанг непременно поручит ему что-нибудь очень важное. Это точно. А учитель, хоть он и Великий маг, без нас не обойдется.

Гельма и в этом была полностью согласна, о чем она и сообщила мальчишке, утвердительно бебекнув.

– Но пока нам надо дом караулить, – вспомнил Тихоня о разбойниках Бритого Мамонта. – А то опять могут явиться эти громилы. Хотя, врубили мы им сегодня, как следует. Если еще раз полезут, опять врубим. Как говорил Мудрец Кныпш "Звезды шепчут, что будущее не предвещает этим разбойникам ничего хорошего". Пойдем, посидим на крылечке, посмотрим, что на улице делается.

Ничего на улице не делалось. Редкие прохожие не представляли никакого интереса. Неторопливо прошли, рассуждая о чем-то, три широкоплечих монаха в серых балахонах. Телегу, нагруженную глиняными горшками проволок хромой тролль. Если швырнуть в эти горшки пару камней – ох и загрохотало бы. Но, связываться с троллем Тихоне не хотелось. Торопливо прошагала группа гоблинов-сектантов с бритыми головами. Сектанты били в маленькие барабаны, и что-то уныло подвывали, как будто кого-то хоронили. А, может быть, они и вправду хоронили. Прошел подвыпивший гном. Он орал какую-то дурацкую песню, из которой нельзя было понять ни единого слова. Пробежала рыжая собака. Возле крыльца она остановилась, посмотрела на козу, видимо хотела ее облаять, но передумала, облаяла пьяного гнома, и побежала дальше. Все это не представляло никакого интереса.

Но долго скучать Тихоне и Гельме не пришлось. Когда в конце улицы появился всадник, Тихоня сразу определил, что это не горожанин. Потом, когда тот подъехал ближе, даже козе стало понятно, что это богатый иноземец, причем не просто богатый, а очень богатый. Такие богатеи в Геликсе появлялись редко.

На всаднике был шелковый голубой халат, расшитый золотыми блестками. На ногах мягкие красные сапожки с серебряными шпорами, а на голове накручено целое гнездо из белого материала. В Геликсе никто такое на голове не носил. В Султанатах, говорят, носят. Чалма называется. И на ней, прямо надо лбом, как будто приклеенный, сиял крупный черный камень. Тихоня вспомнил, что видел такие камни в лавке у лысого Хармуга, который торгует редкими вещами: золотом, серебром, драгоценными камнями. Но у Хармуга черные камни были маленькими, а этот – очень большой. За такой камень, наверно, два хороших дома можно купить, – прикинул Тихоня, – или, даже три.

– Смотри, Гельма, – показал Тихоня пальцем на всадника, – какой богач к нам заявился. Наверно из Султанатов приехал. И без всякой охраны. Разве с таким богатством без охраны можно. Ограбят его сегодня ночью и убьют.

И жеребец под всадником был красивый: весь черный, только небольшие белые чулочки на ногах, прямо над копытами. Не шел, а как будто танцевал.

– Вот бы на таком проехать по базару, – размечтался Тихоня.

Он представил себе, как сидит в высоком седле, на спине черного жеребца, а тот идет, как танцует, между рядами. Все купцы выбежали из лавок, разинули рты, смотрят, машут руками, ахают, от удивления и зависти. А Тихоня не обращает на них никакого внимания. Потому что все их богатства – ерунда по сравнению с этим жеребцом, потому что нет в Геликсе другой подобной красоты. И все мальчишки, сколько их ни есть в Геликсе, идут за жеребцом и гордятся Тихоней. Тихоня свой, он даст каждому из них покататься на этом жеребце.

– Покупаю! – кричит лысый Хурмаг. – Тихоня, сделай милость, продай жеребца!

Тихоня даже не смотрит в его сторону и делает вид, что не слышит завистливого купца.

– Все отдам, – кричит лысый Хурмаг. – Бери мою лавку, Тихоня, все золото бери, и серебро бери, и черные камни бери, только продай жеребца.

Тихоня усмехается и снисходительно говорит ему:

– Не продается.

– Дом отдам, – кричит лысый Хурмаг и, в отчаянии, рвет волосы из бороды. – Последнюю рубашку отдам! Все четыре жены отдам.

А Тихоне не нужны, ни богатства Хурмага, ни его голубая рубашка, ни четыре его жены. У Тихони черный жеребец с белыми чулочками над копытами. Тихоня счастлив.

– Ты что, не понимаешь, что красота не продается, – говорит купцу Тихоня. – Красоту продать нельзя!

Жеребец весело заржал, подтверждая, что красоту продать нельзя.

Тихоня очнулся. Жеребец громко ржал. А он, Тихоня, сидел не в седле, а на крыльце, рядом с Гельмой.

Всадник остановил жеребца у крыльца.

Сейчас что-нибудь спросит, – решил Тихоня. – Как в Святую Обитель проехать, или к бургомистру. Такой богач просто так в Геликс не приедет. Значит у него важное дело. А с нашими купцами ему делить нечего. Важное дело может быть только в Святой Обители или у бургомистра.

Незнакомец ничего спрашивать не стал, а спрыгнул с коня. Ловко спрыгнул, красиво и легко, как акробат в балагане.

– Здравствуй, Тихоня! – улыбнулся он. – И ты, Гельма, здравствуй. Надеюсь, у вас все в порядке?

Сказать, что Тихоня удивился – значит, ничего не сказать. Тихоня был потрясен. Этот приезжий, в шелковом халате и на сказочном коне, запросто, как с ровней, здоровается с Тихоней и Гельмой, не обращая внимания на то, что Тихоня пока еще ученик мага, а Гельма – коза. Хоть и умная, но все-таки коза.

Поэтому Тихоня растерялся: не поздоровался и не ответил, как должен был сделать. А задал незнакомцу дурацкий вопрос:

– Откуда ты нас знаешь?

Незнакомец снова улыбнулся. Хорошо улыбнулся, как будто они с Тихоней были друзьями.

– Ты ведь ученик Великого Мага Мичиграна. Он мне про тебя рассказывал. И про тебя, Гельма, тоже, – обратился незнакомец к козе. – Я вас сразу узнал. А меня зовут Франт. Мы с Мичиграном хорошие знакомые, почти друзья.

Франт Тихоне понравился. И говорит уважительно, и улыбка у него хорошая, добрая. Только глаза очень грустные. Таких темных и грустных глаз Тихоня ни у кого никогда не видел.

У него, в Султанатах, что-то плохое случилось, – понял Тихоня. – Он к учителю за помощью приехал. Учитель непременно ему поможет. И мы с Гельмой тоже поможем, – решил он.

Наверно, Гельма подумала, тоже, что-то подобное. Во всяком случае, умная коза, которая подозрительно относилась ко всем чужакам, смотрела на Франта дружелюбно.

– Заходи, Франт, в дом, – предложил Тихоня. – Отдохни. Учителя сейчас нет, он пошел в Святую Обитель поболтать с их пресветлостью, Координатором Хоангом.

Пусть богач знает, что и мы не последние в городе, – решил Тихоня. – Пусть думает, что учитель запросто к самому Координатору ходит.

– О-о-о, – с уважением протянул Франт. – Мичигран к Координатору пошел.

– Да, – подтвердил Тихоня. – Их пресветлость, если что-нибудь серьезное случается, непременно с учителем советуется. Без него ни одного решения не принимает. Но учитель давно ушел, должен скоро вернуться. А ты пока отдохни. У нас в доме прохладно и чисто. И что-нибудь перекусить найдется. Вот для жеребца твоего, у нас ничего нет. Но можно купить, я знаю, где продают овес и сено.

– Спасибо, Тихоня. Если ты не против, я дождусь Мичиграна, принял приглашение Франт. – У меня в ваших местах кое-какие дела, а сюда я заехал предупредить, что учителю твоему грозит опасность. На него собираются напасть.

– Уже напали некоторые. Напали, и в беду попали. Еле ноги унесли, – с гордостью сообщил Тихоня. И имел на это полное право.

– Да, вы неплохо поработали, – согласился Франт. Он, оказывается, уже знал, как они разделались с разбойниками.

Такое Тихоню не удивило. Новости в Геликсе распространяются быстро. А такая интересная новость, что маг Мичигран побил разбойников Бритого Мамонта, должна уже была не только по Геликсу разойтись, но уже и до Неокса добраться.

– Больше никто к учителю не полезет, – уверенно заявил Тихоня. – Нет у нас в Геликсе больше таких дураков, которые осмелились бы на учителя напасть. Он, как что – сразу посохом в лоб. Ни разу не промахнулся. И молниями швыряется. Из разбойника Оторви Ухо такую уродливую обезьяну сделал! В балагане, и то, такой обезьяны нет.

– Есть такой дурак, который собирается напасть на Мичиграна, – сообщил Франт. – И зовут этого дурака Зундак.

– Гильдия нищих! – Тихоня хорошо знал занудного старика.

– Он самый, – подтвердил Франт. – Засаду Зундак решил устроить здесь, недалеко от вашего дома, чтобы перехватить Мичиграна, когда тот будет возвращаться. Так что, выручайте учителя. Я бы, Тихоня, на твоем месте, позвал на помощь, кого-нибудь из друзей. Потому что Зундак соберет сильную команду.

Мальчишки, промышлявшие на базаре, терпеть не могли Зундака. Вредный старик любил драть мальчишек за уши и, вообще, был горазд, на любую подлость. Тихоня сразу поверил Франту, что Зундак замышляет что-то плохое против учителя.

– Гельма, ты слышала? – спросил Тихоня у козы.

Гельма издала несколько резких звуков. Она все слышала, все поняла, и возмущалась коварностью главы гильдии нищих, не меньше, чем сам Тихоня.

– Надо как следует врезать зануде, – предложил Тихоня.

Гельма согласно кивнула рогатой головой, да еще пару раз пристукнула копытом.

– Ну, Зундак!.. Мы тебе устроим. Над тобой весь базар смеяться будет! – по тону, которым Тихоня это сказал, можно было понять, что главу нищих ждут крупные неприятности. – Как думаешь, Франт, успею я сбегать на базар, и позвать кое-кого из своих друзей?

– Вполне успеешь, – уверенно сообщил Франт, как будто он точно знал время, когда появится Мичигран, и когда Зундак со своей командой нападет на мага.

– Я быстро, на базар и обратно, – сказал Тихоня. Позову ребят. А ты Гельма, стереги дом, и никого не впускай, – велел он козе. – И смотри, чтобы гостя не обидели! Поняла?!

Мемеканьем и покачиванием короткого белого хвостика Гельма сообщила, что все поняла и в точности выполнит указания Тихони.

– Ты, Франт, оставайся здесь, – посоветовал Тихоня. Мальчишка еще раз оглядел гостя и покачал головой. – Тебе по нашему городу, в такой одежде, и на таком коне, ездить нельзя.

– Почему нельзя? – поинтересовался Франт. – Слейг какой-нибудь Указ издал, чтобы в богатой одежде и на красивых жеребцах по Геликсу не ездили?

– Указа такого нет, – серьезно отнесся к шутке Франта мальчишка, – но лучше тебе у нас переночевать. Вернется учитель, и все вместе мы отобьемся от разбойников. А утром встанешь пораньше и уедешь из города.

– От кого нам отбиваться придется и почему я должен встать пораньше, чтобы уехать из города?

– Камень у тебя дорогой, – стал объяснять Тихоня. – И жеребец очень хороший, и одежда богатая. Бритому Мамонту все это понравится. Ему уже, конечно, доложили про тебя. Надо тебе по-быстрому из города уезжать. А не уедешь, ограбят они тебя сегодня ночью и убьют. Но вместе с учителем мы кое-как отобьемся.

– Да что ты говоришь... Разбойники Бритого Мамонта могут меня ограбить и убить?

Большие черные глаза гостя, заблестели. Тихоне показалось, что Франт нисколько не испугался, и, кажется, даже обрадовался. Хотя, чему тут радоваться, если бандиты Бритого Мамонта ограбят и убьют?

– Точно, – заверил его Тихоня. – У Бритого Мамонта такая банда. Если кого-нибудь богатого встретят, непременно ограбят и убьют.

– Ин-те-ресно... – протянул Франт. – Очень ин-те-ресно... Об этом я как-то и не подумал. – Тихоне показалось, что глаза гостя немного повеселели. – Сделаем, как ты говоришь. Беги на базар за друзьями, а я вас здесь подожду. Помогу Гельме дом охранять. А, может быть, и ночевать останусь.

«Красавица Маргита будет ждать, а я не приду... – лейтенанту Брютцу все это очень не нравилось. – Маргита будет ждать, а я, как деревянный болван, стану дежурить возле ворот и смотреть, чтобы никто не вынес Мультифрит. Маргита будет ждать, а я, как последний идиот, стану искать храброго и умного Клинкта, чтобы арестовать его. Я, как дурак, стану исполнять дурацкие приказы жирного Слейга, а красавица Маргита будет ждать...»

"А что скажет Слейг, если ты не станешь искать Мультифрит?" – вмешался внутренний голос.

"Заткнись! – оборвал его лейтенант. – Меня не интересует, что скажет Слейг".

Он попытался представить себе красавицу Маргиту и, на этот раз, у него получилось. Брютц увидел ее, будто находился рядом. Красавица Маргита стояла у окна и все, что положено, было при ней: красное платье с серебряным шитьем и обширным декольте, розовые щечки, ярко накрашенные губки и копна рыжих волос. Она ждала. Она знала, что лейтенант Брютц любит ее. Она была уверена, что лейтенант Брютц придет.

"Бургомистр Слейг обещал назначить тебя капитаном и вдвое увеличить оклад", – назойливо напомнил внутренний голос.

Брютц промолчал, будто и не слышал. Не хотел он, ни спорить с внутренним голосом, ни, вообще, разговаривать с ним.

"Для этого, всего лишь, надо найти Мультифрит".

Брютц опять промолчал.

"Почему бы и не попробовать? – не отставал внутренний голос. – Если получиться, мы на коне".

"Получиться – не получиться! Чего ты пристал? – не выдержал Брютц. – Где я его искать стану?"

"Давай вместе подумаем, куда он мог деваться", – предложил внутренний голос.

"Пропади они все пропадом! – лейтенант Брютц не хотел думать о том, куда мог деваться Мультифрит. Он, вообще, не хотел думать о Мультифрите. – Пропади они пропадом, и жирный Слейг, и волшебный Мультифрит, и такая служба, из-за которой не можешь выбрать пару часов, чтобы побывать у красавицы Маргиты".

"Красавица может немного подождать..."

"Нельзя заставлять красавицу ждать! – мысленно рыкнул лейтенант на внутренний голос, который сморозил явную глупость. – Бургомистр Слейг может подождать, никто его не тронет. Как был жирным, так и останется. И Мультифрит может подождать. Камень – он камень и есть. Ничего с ним не случится. И стража может подождать. Никуда она не денется, без моей команды. А красавицу Маргиту заставлять ждать нельзя. Мужчина, особенно, если он лейтенант городской стражи, не может допустить, чтобы красавица ждала его".

Лейтенант Брютц остановился, потому что у него появилась очень интересная мысль: а не послать ли всех подальше, и пойти ли к красавице Маргите прямо сейчас, не дожидаясь вечера?!

Внутренний голос что-то занудно бубнил, призывая Брютца к благоразумию, напоминал о капитанском звании, которое светит лейтенанту, о гневе бургомистра Слейга, и еще о чем-то. Напрасно старался. Брютц его не слушал.

"Не тарахти! – велел он внутреннему голосу. – И без тебя тошно. Я сейчас пойду к Маргите. А ты заткнись. Понял?"

Внутренний голос понял, что спорить сейчас с лейтенантом бесполезно, и заткнулся.

Лейтенант Брютц огляделся и понял, что занятый невеселыми мыслями, и спором с внутренним голосом, шел он, оказывается, вовсе не к караульному помещению. И сразу сообразил, куда его занесло. Бывал он, в свое время, в этих местах и не раз. Видно, пока он рассуждал о прекрасной Маргите и жирном Слейге, лейтенант думал и о Клинкте Большая чаша. Потому что стоял он сейчас как раз возле его дома.

Дверь другая, – отметил Брютц. – Была деревянная из дубовых досок. А эта обшита листовым железом. Поверх железа еще и стальные полосы накинуты. Такую тараном не прошибешь, – опытным взглядом оценил он. – И второй этаж Клинкт надстроил. Окна узкие, настоящие бойницы. Из этих окон лучники все подходы к дому могут под прицелом держать. Такую крепость штурмовать нет смысла, здесь осада нужна. Неплохо устроился Клинкт. Видно и гарнизон здесь немалый.

Как-то получилось, что совершенно не собираясь этого делать, Мичигран подошел к двери и постучал по ней висевшим на замысловато откованной цепочке молотком. И только после того, как постучал, сообразил, что нечего ему здесь делать, и не желает он сюда идти. Даже убежать захотелось. Как делал, когда были мальчишками: постучат к кому-нибудь и бегом за угол. А хозяин выйдет, посмотрит – никого. И понять не может. То ли приходил кто-то, то ли ему померещилось.

Но лейтенант не мальчишка. Постучал – теперь придется ждать. Тем более, скоро в двери открылось небольшое квадратное окошко.

– У нас все дома, – лениво сообщила, появившаяся в окошке борода.

– Мне нужно поговорить с Калинтом Большая чаша, – сказал Брютц.

– А ты кто такой? – поинтересовалась борода.

– Начальник городской стражи, лейтенант Брютц.

– Сейчас доложу, – борода захлопнула окошко и удалилась, громко цокая железными подковками башмаков по каменному полу.

Ждать пришлось недолго. Башмаки опять процокали, затем послышался лязг открываемого засова. Потом лязгнул второй засов и, наконец, третий. Дверь медленно отворилась. При длинной, почти до пояса, бороде оказался широкоплечий гном в кольчуге и с секирой. За спиной у него виднелась другая борода, такая же дремучая и с такой же секирой.

– Клинкт Большая чаша ждет тебя, – неторопливо сообщила первая борода. – Лакар проводит.

– Пошли, – сказала вторая борода, которой, повидимому, и принадлежал Лакар. Повернулась и двинулась, не обращая внимания, следует за ней Брютц или нет.

Брютц не впервые был в доме у Клинкта. Ему показалось, что прежде здесь все было иным: более просторным что ли. Сейчас, петляя по многочисленным коридорам, извилистым переходам и галереям, минуя неожиданно появляющиеся тупики, лейтенант отметил, что если штурмующие и ворвутся в эту крепость, то уж выбраться они отсюда не сумеют, это точно.

Комната Клинкта, насколько помнил Брютц, была такой же, как и много лет тому назад. И обставлена так же скромно. Ему даже показалось, что он узнал, стоящий у левой стены высокий двустворчатый шкаф с замысловатыми барельефами на дверцах (гномы редко занимались резьбой по дереву, они предпочитали мудрствовать с металлом. Но, уж если брались за дерево, то и здесь добивались высокого мастерства.) Правую стену занимали книжные полки. Их Брютц хорошо помнил. Те же самые. Только книг здесь стало намного больше. Все в тяжелых кожаных переплетах.

У дальней стены, возле небольшого окна, затянутого кованной фигурной решеткой, находился небольшой письменный стол, за которым и сидел Клинкт Большая чаша. Гном читал какую-то бумагу. Справа от него лежала высокая стопка таких же бумаг. Слева – стопка поменьше. А еще в комнате было четыре невысоких стула.

Глава клана отложил лист бумаги в правую стопку, поднялся из-за стола и сделал несколько шагов навстречу Брютцу. Выглядел гном неважно. С тех пор, как лейтенант видел его последний раз, Клинкт постарел. Щеки запали, высокий лоб избороздили морщины, а в короткой аккуратной бородке, светилось много седых волос.

Клинкт тоже внимательно посмотрел на лейтенанта и тоже, видно, пришел к мысли, что время не красит.

Они пожали друг другу руки и какое-то время стояли, молча разглядывая друг друга.

Клинкт не знал, каким ветром занесло Брютца, но догадывался, что посещение лейтенанта связано с Мультифритом. Зачем еще мог пожаловать начальник городской стражи. А за углом, возможно, ожидает его команды десяток стражников. Конечно, когда-то у них было много общего, но это было так давно. Потом жизнь разбросала. Вначале, как это и положено, у добрых приятелей, часто встречались, со временем, все реже и реже. Потом и вовсе перестали встречаться. Оба понимали, что это плохо, да что поделаешь, такова жизнь, у каждого свои дела. И каков теперь лейтенант Брютц, Клинкт не знал.

Брютц вообще не понимал, чего его сюда занесло. В мыслях у него не было идти в эту крепость. Он твердо решил идти к красавице Маргите. А оказался у Клинкта.

"И чего ты сюда явился?" – со смесью укоризны и любопытства поинтересовался внутренний голос.

Лейтенант Брютц не знал, что ему ответить.

Неизвестно, сколько они так стояли бы и смотрели друг на друга, и чем бы это все кончилось. Выручил молодой, розовощекий, с небольшой рыжей бородкой гном. Он тоже был в кольчуге, на поясе висел короткий меч. Громко топая тяжелыми башмаками, гном вошел с подносом, на котором стояли пузатенький серебряный кувшин и две высокие, из какого-то голубоватого металла, кружки. А еще на подносе находилась тарелка с солеными орешками хави. Гном ничего не сказал. Просто поставил ношу на стол, и так же, громко топая удалился.

– Не возражаешь? – спросил Клинкт, кивнув на кувшин.

– Не возражаю, – Брютц обрадовался, что говорить ничего не надо. Пиво можно попить и молча. Тем временем что-нибудь можно придумать. А возможно Клинкт первым начнет разговор.

Но и Клинкт не торопился.

Подошли к столу. Брютц с трудом уселся на небольшой, предназначенный для гнома стул. Вспомнил, что когда-то сидел здесь же. Может быть, на этом самом стуле, и считал его вполне удобным. Значит, все-таки годы берут свое. Пополнел, раздался.

Клинкт, как хозяин, наполнил кружки. Оба стали неторопливо пить, поглядывая друг на друга.

Брютц понял, что Клинкта ему не перемолчать.

– Что это у вас все в кольчугах, и с оружием? – вроде о пустяке, спросил он.

– Разве? – удивился Клинкт. – А я и не заметил.

– У дверей двое с боевыми секирами, и пиво принес парень в кольчуге, меч на поясе.

– А эти... Порядок такой, – невнятно объяснил Клинкт. – А ты, значит, в гости решил заглянуть. Давно не виделись. Как там твоя стража?

– Нормально. Служим понемногу. За порядком приглядываем. Молодежь обучаем. У тебя как дела?

– Тоже нормально. Руду добываем. Куем понемногу. Тоже молодежь, как видишь, обучаем.

Если посмотреть со стороны, непонятно было: то ли не о чем им было говорить, и тяготились они этой встречей, то ли хотели поговорить о чем-то очень важном, и как опытные бойцы, готовящиеся к схватке, прощупывали друг друга.

"Ну, чего тянешь?! – возник внутренний голос. – Прямо, как девица, перед женихом. Скажи ему, зачем пришел".

"Зачем я пришел?!" – попытался сообразить лейтенант. Но так и не смог толком решить, что его сюда привело.

"Ты же, не какой-нибудь хала-бала, а начальник стражи, – продолжал нудеть внутренний голос. – Может он добровольно Мультифрит выдаст".

– Бургомистр Слейг желает, чтобы ты передал ему Мультифрит, – неожиданно для себя, выдал Брютц. Так и ляпнул, ничего умней сказать не мог. И уткнулся в кружку, чтобы не смотреть на Клинкта. Не видеть его глаз.

– Я, пожалуй, не смогу этого сделать, – протянул Клинкт. – А что тебе еще сказал бургомистр Слейг?

Лейтенант Брютц допил пиво, поставил кружку и посмотрел в глаза гному. Глаза у того были усталыми и грустными. Точно такими они были у Клинкта после жестокого боя с харахорийскими пиратами в Соленых песках. Пираты зажали тогда взвод Клинкта между двух высоких дюн. Гномы сражались отчаянно, но пиратов было вдвое, а то и втрое, больше. И ни один из гномов не остался бы в живых, если бы на выручку им не пришли волонтеры под командой Брютца. Волонтеры ударили пиратам во фланг и прорвались к гномам. А потом встали плечом к плечу, и, грудь в грудь, резались с пиратами. Пираты не выдержали, отступили. Но добрую треть своих отрядов Брютц и Клинкт похоронили в дюнах. Вот тогда, после этого боя, у Клинкта, были такие же усталые и грустные глаза.

– А еще бургомистр Слейг приказал, чтобы я арестовал тебя, – выложил Брютц, и зевнул, прикрывая рот ладошкой. Вроде, подтверждая этим зевком, какой рутиной, какими пустяками ему, лейтенанту стражи, приходится заниматься. А, может быть, наоборот, зевнул по поводу приказа бургомистра, показывая, как он к этому приказу относиться. Пусть Клинкт сам соображает, сам думает.

Но Клинкта разве поймешь? По застывшему, темному лицу гнома не разберешься, о чем тот думает.

– Арестуй, – Клинкт внимательно посмотрел на лейтенанта, как-то криво улыбнулся, и повторил: – Раз тебе приказали, то арестуй.

Брютц не понял. Решил Клинкт сдаться и пойти под арест, или предупреждает, что арестовать его Брютцу в этой крепости не удастся. Брютц и не стал разгадывать.

– Помнишь, в Соленых песках вас пираты зажали, а мы к вам на выручку пришли? – спросил он.

– Как такое не помнить, – Клинкт дотронулся до бородки, будто проверил, на месте ли она. – Как раз вовремя успели.

– Если бы мы не вмешались, изрубили бы они вас всех, в капусту. Весь отряд положили бы. Ни один бы не уцелел.

– Это верно, всех изрубили бы, – согласился Клинкт. Глаза у гнома были налиты такой тоской, что Брютц не выдержал и закричал:

– Крот чокнутый! С ума сошел в своих пещерах! – лейтенант свирепо оскалился. – Машшарам! Решил, что я тебя тогда выручать бросился, чтобы было кого потом арестовать!?

– Так над тобой теперь бургомистр. Большое начальство, – Клинкт, кажется, начинал оттаивать. – Служба. Тебе приказывают, ты делаешь.

– А где это начальство было, когда мы с тобой у Розовых скал шесть атак отбили!? – известный своим железным спокойствием лейтенант Брютц не просто кричал. Он орал, вопил, – А где оно было, когда мы в заливе Квоч резались с пиратами грудь в грудь!?

– А где они были, когда мы целую неделю кормили черных пиявок в Селецких болотах, – и впервые, с тех пор, как они встретились, Клинкт улыбнулся.

– Не было их там. Ни одного! – лейтенант Брютц вскочил и пинком отбросил стульчик, на котором совершенно невозможно было сидеть.

– Не было! – подтвердил Клинкт и тоже встал. – А мы там были!

В комнату вбежал молодой гном, тот самый, с рыжеватой бородкой, который приносил пиво. Услышал громкие крики, и прибежал. Он уже и меч наполовину вынул из ножен, собираясь защитить главу клана. Вбежал и застыл. Не понял, что здесь происходит. Хозяин и гость стояли посреди комнаты, обменивались крепкими тумаками и кричали друг на друга. А лица у них были счастливые, просто светились.

– Все в порядке, иди, – отослал гнома Клинкт. – Ну, здравствуй Брютц! Здравствуй, лейтенант. Давно не виделись.

– Здравствуй, Клинкт! – также широко улыбнулся Брютц. – А ты постарел.

– И ты не помолодел.

Мичигран шел, нетвердо ступая, и слегка пошатываясь, как и должен идти пьяный человек, считающий себя трезвым. Как человек, выпивший достаточно, чтобы, как следует опьянеть, однако, еще вполне способный, не только самостоятельно передвигаться, но и найти дорогу домой. Маг был уверен, что Крагозей послал кого-нибудь проследить за ним, поэтому следовало притворяться и далее. После обильного обеда и столь же приличной выпивки, маг чувствовал себя превосходно.

"Все почему-то думают, что я знаю, где и у кого Мультифрит. Или, что смогу об этом узнать. А я не знаю. Представления не имею. И меня это нисколько не интересует. Конечно, можно у Франта спросить, – вспомнил маг о демоне. – Но тот, если, даже, и знает, ничего толкового не скажет. Пару кувшинов пива со мной распить, на это он всегда готов. Рассказать какую-нибудь интересную историю – это он с удовольствием. Но где Мультифрит, не скажет. Правила у него дурацкие, не позволяют никому помогать".

"А если пойти от противного? – тут же прикинул Мичигран. – Если неизвестно у кого Мультифрит, то следует определить, у кого его нет. У их пресветлости отца Хоанга Мультифрита нет. Это ясно. Хотя ничего еще не ясно. Нам, простым смертным, не дано знать о чем думает Координатор. Это знает лишь дважды рожденный драконоборец. Но, для порядка, будем считать, что в Святой Обители кристалла нет. А еще у кого нет? У Бритого Мамонта нет. Не стал бы Хитрый Гвоздь со мной возиться, если бы имел Мультифрит, или хоть бы знал, где кристалл находится. Бритый Мамонт, оказывается, хочет, стать бургомистром, – вспомнил маг откровение Гвоздя. – Он хочет навести порядок в городе. А с ним вместе Деляга. Глава разбойников, и самый богатый человек в Геликсе спелись, и работают вместе. Вот это чудеса, похлеще, какого-то волшебного кристалла. Значит, у банды Бритого Мамонта кристалла нет, и у банды Деляги его тоже нет. У кого еще нет? У банды Крагозея нет. Этот не стал бы меня сегодня поить и ублажать, если бы имел хоть малейшее представление, о том, где находится Мультифрит".