Текст книги "Хрустальное озеро"

Автор книги: Мейв Бинчи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 37 страниц)

– Отличная мысль, – одобрила ее Лена.

– Миссис Грей, некий мистер Джеймс Уильямс оставил для вас сообщение. Просил позвонить.

– Спасибо.

– Вчера вечером я была у мамы. Она передает вам привет, – сказала Джесси.

– Очень мило с ее стороны. Как она себя чувствует?

Ответы Лены были адекватными, но словно безжизненными. Вскоре весь офис решил, что у миссис Грей начинается грипп. Народ всполошился.

– Неужели она пропустит вечеринку? – с ужасом воскликнула Дженнифер.

В прошлом году за Леной заезжал Льюис. Он пробыл на вечеринке ровно пять минут, но этого времени хватило, чтобы каждый захотел узнать его получше.

Лена все утро провела в своем кабинете, не отвечая на звонки и никого не принимая. Наконец на пороге появилась секретарша:

– Мистер Уильямс звонил снова. Я сказала, что передала вам его сообщение. Может быть, не следовало?

– Следовало. Спасибо, милая. – Реплика была вежливая, но означала, что аудиенция окончена.

– Миссис Грей, все думают, что вы заболеваете, – внезапно сказала девушка.

– Не знаю. Надеюсь, нет. Но за внимание спасибо, – заставив себя улыбнуться, ответила Лена.

А потом позвонила Айви. Было несколько человек, которых соединяли с миссис Грей сразу. В число избранных входила и Айви.

– Лена, это всего лишь я, Айви. Извините, что отрываю, но я хотела сказать, что мистер Тайрон приходил и уже ушел. Это на случай, если вы устали и хотите отдохнуть.

– Спасибо, Айви, вы настоящий телепат. Мне нужно закончить кучу дел, но я надеюсь справиться с ними во второй половине дня.

– Дай вам бог сил для вечеринки.

– Кажется, я заболеваю гриппом. Придется пропустить.

– К четырем часам в вашей постели будет лежать бутылка с горячей водой.

– Благослови вас Бог, Айви.

– И вас, милая Лена.

Миссис Грей попросила послать кого-нибудь в аптеку за лекарством и принести ей кружку чая с лимоном.

– Может быть, что-нибудь съедите? – с сочувствием спросила Дженнифер.

– Нет, но будьте другом, никого ко мне не пускайте. Я должна закончить дела на случай, если придется пару дней пролежать в постели.

Дженнифер облегченно вздохнула, поняв, что все объясняется чисто физическими причинами. В тот день она с тревогой поглядывала на Лену, лицо которой было чужим и отсутствующим, как у душевнобольной. Слава богу, это всего лишь грипп.

Лена работала очень методично. К каждой папке с делами она прикрепила бумажку, написанную четким каллиграфическим почерком. В одной записке предлагалось сделать крупную скидку старому другу агентства, в другой – принять меры против клиента, который поздно оплачивал счета, в третьей – отменить все ее публичные выступления и лекции, назначенные на ближайшие два месяца. Тут же лежали напоминания, заимствованные из ее дневника. О счетах, которые следовало оплатить. О рождественских подарках, сделанных в прошлом году и намеченных на этот.

Потом она составила длинную памятку для Джесси с перечислением всего сделанного.

В три часа Лена вышла из кабинета и сказала, что она пыталась, но, к сожалению, грипп ей не побороть.

– Буду держаться от вас подальше, чтобы не заразить, – сказала она.

Все огорчились и подтвердили, что она действительно ужасно выглядит.

– Можно будет вас навестить? – спросила Джесси.

– Нет, не нужно. За мной есть кому поухаживать.

Они видели элегантную миссис Грей с затуманенными и ввалившимися глазами. Никто не помнил, чтобы она хотя бы раз взяла отгул. Какая жалость, что она пропустит вечеринку!

В банке Лену хорошо знали.

– Прошу прощения, что выбралась только к закрытию, – обратилась она к молодому управляющему.

– Таким клиентам, как вы, позволено все, – ответил он.

– Ну, если так, я отниму у вас немного времени. Я уезжаю на несколько недель и хочу снять со своего счета часть денег наличными.

– Нет проблем, миссис Грей.

– Кроме того, я хочу на несколько недель отменить распоряжение, по которому я скрепляю подписью чеки от имени офиса.

– Мистер и миссис Миллар должны дать согласие.

– Я оставила соответствующее письмо.

– Скрупулезны, как всегда, – с одобрением пробормотал он.

– Да, но я еще не предупредила мистера и миссис Миллар о своем намерении взять отпуск, потому что не знаю, сколько времени мне понадобится, чтобы… прийти в себя.

– Вам предстоит операция?

– Нет, нет. Всего лишь болезнь, с которой я должна справиться. Поэтому я хочу, чтобы в мое отсутствие все шло нормально.

– Конечно… Я все понял.

На самом деле управляющий понял далеко не все, кроме одного: женщина, которая практически в одиночку руководила агентством, дает ему деликатное поручение. Пытается сказать, что через какое-то время вернется, и надеется, что он не даст Милларам разрушить агентство до основания.

Очень сложное поручение для банкира.

Но миссис Грей и сама была дамой сложной. Он всегда так думал. С одной стороны, она никогда не пользовалась служебным положением в личных целях. С другой – купила мужу машину, хотя имела полное право получить ее от агентства в качестве дополнительной льготы. Иметь дело с такими женщинами приятно, но, что бы ни говорили, понять их очень трудно.

– Выпить не хотите? – с надеждой спросила Айви.

– Нет, Айви. Но это неважно. Пойдемте. Поболтаем немного, идет?

Они вошли в квартиру, и Лена посмотрела на каминную полку. Ключ лежал на маленькой стеклянной тарелочке. Тарелочка была новой, сделанной из красивого резного стекла. Один из немногих подарков, которые делал ей Льюис. Рядом с ключом лежала открытка. Простая белая открытка с написанным на ней словом «Спасибо».

Она разорвала открытку пополам и протянула тарелочку Айви:

– Нравится?

– Я не могу ее принять.

– Тогда она отправится в мусорное ведро.

– Красивая вещь, жалко. Хорошо, я возьму. Оставлю внизу на случай, если вы передумаете.

– Вряд ли. – Лена открыла шкаф и достала оттуда два чемодана.

– О господи! И вы тоже? – воскликнула Айви.

– Только на время. Я вернусь, а Льюис нет.

– Конечно, вернется. Он всегда возвращается.

– Нет.

– Не уезжайте. Куда вы поедете перед самым Рождеством? У вас нет никаких друзей. Останьтесь с нами.

– Я вернусь. Честное слово.

– Вы нужны нам на Рождество. Нам с Эрнестом.

– Нет, вы просто боитесь, что я покончу с собой. Я думала об этом сегодня ночью, но поняла, что это бессмысленно.

– Когда-нибудь вы вспомните этот день с… – начала Айви.

– Знаю.

Она тщательно складывала одежду и клала туфли в мешочки. Этому Лену научили частые деловые поездки для переговоров и чтения лекций.

– Куда вы едете?

– Еще не решила.

– Как бы вы вели себя, если бы я сказала, что уезжаю, но не знаю куда? Вы бы меня отпустили?

– Я вам позвоню.

– Когда? Сегодня?

– Нет. Через несколько дней.

– Я вас не отпущу.

– Айви, я знаю, вы желаете мне добра, но…

– Никаких «но». Черт побери, ну разве я не чудо? Не задаю ни одного вопроса о вашей личной жизни. Вчера вечером не поднялась к вам, хотя видела, как он уходил. Где еще вы найдете такую преданную подругу?

– Хорошо, я позвоню вам вечером.

– И скажете, где остановились?

– Клянусь.

– Ладно, тогда ступайте.

– Вы понимаете, почему я не могу остаться?

– Потому что вам нужно выбраться из этих четырех стен… которые еще хранят память о Льюисе. Если я буду знать, когда вы вернетесь, то к этому дню переклею обои.

Лена слабо улыбнулась:

– Это уже лишнее.

– Я все равно сделала бы это, если бы была уверена, что Льюис не вернется. Не хочу, чтобы он оставил свой след на новеньких обоях.

– Этого не будет. Скажу вам честно: он женится.

Айви не могла смотреть Лене в глаза и уставилась в пол.

– Ну что ж, – пробормотала она. – Значит, новые обои… Что вам больше нравится, набивной рисунок или полоски эпохи Регентства?

– Полоски, – сказала Лена, вспомнив огромные подсолнухи и райских птиц, украшавших стены Айви.

– Сегодня вечером. До полуночи. Договорились?

– Да, мамочка, – ответила Лена.

Она поехала на вокзал Виктория. Сама не зная почему. Впрочем, выбор был невелик. Либо Виктория, либо Юстон.

Юстон привел бы ее в Ирландию. Лена понимала, что сейчас это опасно. В Ирландию она поедет, когда успокоится и будет готова ко всему, что может случиться. Она посмотрела расписание поездов. Через полчаса отправлялся поезд в Брайтон. Вот куда ей следует поехать. Она прогуляется по молу, пляжу и набережной. Почувствует прикосновение капель дождя к лицу вспомнит их планы и надежды, связанные с ребенком, которого она тогда носила. Может быть, сумеет осмыслить случившееся и составить план на всю оставшуюся жизнь.

Она была наставницей многих девушек, прошедших через агентство Миллара, учила их принимать решения, управлять собственной жизнью, создавать судьбу своими руками. Теперь легендарной миссис Грей предстояло сделать то же самое для себя.

Она сидела в кафе и следила за предпраздничной суетой. Тут были люди, направлявшиеся на корпоративные вечеринки и возвращавшиеся с них. Были любители шопинга, приехавшие из провинции на один день. Бизнесмены, возвращавшиеся домой после трудового дня. У каждого из них была своя жизнь, жизнь, полная надежд и разочарований.

Когда Лена вынимала кошелек, чтобы заплатить за кофе, то с изумлением увидела в сумочке нераспечатанное письмо Кит. Раньше она прочитала бы долгожданное письмо от дочери при первой возможности. Но сегодняшний день был особенным. В мир Кит можно было погрузиться, только сбежав из своего собственного. Огромный многолюдный вокзал был для этого самым подходящим местом.

Дорогая Лена!

Я никогда не думала, что буду с такой грустью читать о Льюисе. О твоем предчувствии, что между вами все кончено и он уходит. Когда-то я мечтала об этом. Хотела, чтобы ты была наказана, чтобы он бросил тебя так же, как ты бросила нас. Но сейчас я не ощущаю никакого удовлетворения. Я бы предпочла, чтобы он остался и вы счастливо жили вместе.

Может, ты ошибаешься, и он вовсе не собирается уйти? Понять мужчин очень трудно. В таких вещах я не знаток, но на квартире у Фрэнки, в кафе и после лекций девушки часами говорят о том, что думают и замышляют мужчины. А потом выясняется, что они вообще ни о чем не думают и ничего не замышляют. Я пишу тебе об этом на всякий случай. Просто чтобы утешить.

Она сидела в вокзальном кафе. Со всех сторон ее окружал мир, полный своих забот. По лицу Лены текли слезы, но она не собиралась вытирать их и читала дальше.

Кит писала о бале, о бесконечных препятствиях, которые им чинят Дэн и Милдред О’Брайены, о своих опасениях, что гости, не дождавшись начала вечера, потратят все деньги в пивной Лапчатого. В результате бар «Центральной» останется без выручки, а пьяные гости начнут дебоширить.

А еще Кит писала о детстве Стиви Салливана, о том, каково ребенку обходиться без ботинок, потому что отец пропил деньги, отложенные на эту покупку. Теперь Стиви Салливан носит модельные туфли из лучшей кожи и всегда будет их носить. Стиви не пьет, не играет в азартные игры, упорно работает, хотя, конечно, все знают, что в прошлом у него были грешки.

Увы, самая ужасная черта ирландского захолустья состоит в том, что никто не может избавиться от своего прошлого. Оно сковывает человека по рукам и ногам. Люди продолжают называть Стиви сыном старого пьяницы Билли Салливана, кобелем, который перепортил всех девушек в округе. Неужели они не видят, как он изменился?

Эти строчки звучали как громкое эхо. Кит защищала Стиви Салливана так же яростно, как сама Лена в свое время защищала Льюиса Грея, не видя в своем любимом никаких недостатков. Дочь своей матери, она была готова пойти по той же дорожке.

Лена долго сидела в кафе, потом с трудом поднялась и купила билет на юг Англии.

– Айви?

– Где вы, Лена?

– В Брайтоне. Тут тихо и тепло.

– Назовите номер вашего телефона.

– Послушайте…

– Нет, это вы послушайте. Я не буду зря вам звонить. Просто успокойте мою душу.

Лена продиктовала ей номер, записанный на стене рядом с телефоном.

– Тут вас разыскивает какой-то мистер Джеймс Уильямс.

– Вы ему ничего не сказали?

– А вы как думаете? Но он очень просил передать вам, что на Рождество остается совсем один и будет рад, если вы сможете…

– Правильно, Айви… Вы очень добры.

– Вам есть с кем поговорить?

– Мне никто не нужен. Я слишком устала.

– Ладно. Когда вы позвоните мне снова?

– Через три дня.

– А что сказать этому Джеймсу Уильямсу?

– Чтобы он поискал себе другого Санта-Клауса.

– На вид он очень симпатичный.

– Спокойной ночи, Айви.

– Спокойной ночи, милая. Жаль, что вы не наверху.

– Льюис, на минутку.

Льюис оторвался от своих заметок по организации визита О’Конноров. Семейка была капризная, к тому же постоянно меняла планы. Сначала их было пятеро, затем четверо, потом двое, а теперь на Рождество приезжало пятеро, но на Новый год оставались лишь трое. С заказом номеров творилась настоящая чехарда. Как будто он и так не нервничал из-за приезда мистера О’Коннора…

Этот господин еще не догадывался обо всех подробностях приближавшегося события. Вряд ли он обрадуется, увидев Льюиса второй раз в жизни и узнав, что это его будущий зять. Но Мэри-Пола уверяла Льюиса, что она сама себе хозяйка. Эта девушка уже давно жила отдельно от родителей. Двадцать восемь лет – возраст солидный.

Конечно, Льюису хотелось, чтобы все было по-другому. Чтобы он был по возрасту ближе к Мэри-Поле, чем к ее отцу. Чтобы сначала успел зарекомендовать себя в новом отеле, а уже потом сам стал отцом. И все же он верил, что Мэри-Пола сумеет справиться с ситуацией.

– Извините, Джеймс, – сказал он. – Сегодня меня буквально рвут на части.

Джеймс Уильямс выглядел суровым и неулыбчивым.

– Сегодня Лена не вышла на работу.

– Что?

– И дома ее тоже нет. Я приходил к ней и разговаривал с домовладелицей.

– Джеймс, я не понимаю…

– Где она, Льюис?

– Понятия не имею. Я разговаривал с ней вчера вечером. Рассказал ей все, вернулся утром, забрал свои вещи и оставил ключ. Как мы договорились.

– Что она сказала?

– По-моему, вас это не касается.

– А по-моему, касается. Мой управляющий решает перейти на другую работу, переехать в другую страну, а потом встает на дыбы, когда его спрашивают, как к этому отнеслась его жена, которую он не удосужился предупредить заранее.

– Я вчера сказал, что она мне не жена.

– Черта с два! Вы жили с ней много лет и всем говорили, что она ваша жена.

– Вы не знаете всей истории. Лена не могла выйти замуж Она была несвободна.

– Выходит, ей крупно повезло.

– Послушайте, я не понимаю, к чему весь этот разговор.

– Сейчас объясню. Вы ведете себя как эгоистичный ублюдок Льюис, вы всю жизнь не думали ни о ком, кроме себя. «Я, я, я…»

– Я не собираюсь оставаться здесь и выслушивать оскорбления.

– Вы чертовски правы. Можете забрать свои документы и уйти сегодня.

– На каком основании?

– На том основании, что я больше не желаю видеть вас в «Драйдене».

– Джеймс, вы шутите…

– Нисколько.

– Вы даете волю своим чувствам. Вас всегда влекло к Лене. Но это не должно мешать бизнесу.

– Льюис, вы получили рекомендации, позволившие вам стать не только управляющим этого ирландского воротилы, но и его зятем. А теперь убирайтесь отсюда.

Красивое лицо Льюиса напряглось и стало ледяным.

– Это ничего вам не даст. Лена не станет думать о вас лучше. Она и так считает вас холодной скучной рыбой, а теперь решит, что вы рыба ручная.

– Со второй половины дня, Льюис. – Джеймс Уильямс повернулся и ушел.

Понадобилось немало времени и изобретательности, но в гостиничном бизнесе у Льюиса Грея было много друзей и знакомых. Он нашел люкс в другом отеле, где мог принять О’Конноров с подобающей роскошью. И даже остался в выигрыше: можно будет сделать вид, что он ушел из «Драйдена», чтобы полностью посвятить себя новому делу.

Конечно, им придется самим организовать рождественскую и новогоднюю культурную программу. Нужно что-то придумать. На какое-то мгновение он вспомнил Лену, которая всегда могла предложить что-нибудь хорошее.

Боже, что за абсурд! Впрочем, это было вполне естественно: они прожили вместе много лет и еще долго будут по привычке хотеть посоветоваться друг с другом. Может быть, Джеймс Уильямс был прав, что встревожился из-за ее исчезновения с работы и из квартиры в Эрлс-Корте?

Невероятно… Лена всегда казалась такой спокойной. Словно знала, что это неизбежно. Что бы ни случилось, ее всегда можно было найти за письменным столом в этом чертовом офисе. Она была замужем скорее за агентством Миллара, чем за каким-то мужчиной.

Брайтонские магазины ломились от рождественских подарков. Лена смотрела в витрины и видела вещи, которые с удовольствием купила бы для своей дочери. Сумочка была набита деньгами. Можно было купить гарнитур – ожерелье и серьги в виде крошечных музыкальных шкатулок Красивую куртку в тон ее волосам и глазам. Маникюрный набор в футляре из настоящей кожи. Чемоданчик с изящной двухцветной полоской, идеально подходивший для постоянных разъездов между Дублином и Лох-Глассом.

Но зачем мучить себя? Она ничего не пошлет дочери.

На это Рождество она никому не будет дарить подарки и ни от кого их не получит. Постарается держаться подальше от церкви, чтобы не зарыдать от звуков рождественского псалма. Не слушать радио, чтобы поздравления с праздником и пожелания счастья не заставили ее вспомнить потерянное.

На пляж обрушивались высокие волны.

Не по этому ли пляжу она шла с Льюисом, когда ждала от него ребенка? Казалось, это было в другом веке, с совсем другими людьми. В тот раз она готовилась получить от Мартина гневное письмо с потоком оскорблений и угроз. И не знала, что в поисках ее тела люди обшаривают дно Хрустального озера.

Что было бы, если бы она могла повернуть время вспять?

Досужие домыслы. Повернуть время вспять невозможно. Бесполезно думать, что было бы, если бы… Нужно думать о будущем. Она шла, ощущая, как к лицу прикасается соленый ветер, а волосы завиваются от влаги. Не видя взглядов людей, недоумевавших, почему красивая женщина без конца бродит взад и вперед, засунув руки в карманы и не обращая внимания на окружающее, погоду и время года.

Потом она нашла кров и села писать письмо Кит. На листочках, вырванных из записной книжки. Это было не в ее стиле. Лена не стала перечитывать написанное, как делала обычно. Вернувшись в гостиницу, она купила конверт, марку и пошла искать почтовый ящик Ей стало немного легче, словно после разговора с близкой подругой.

* * *

Когда Кит увидела конверт, лежавший на столе в коридоре, у нее сжалось сердце. Адрес был написан характерным почерком матери. Неужели отец не узнал его? Видимо, нет.

Был канун сочельника. Кит и Филип только что приехали из Дублина. Мора украсила дом. Мама сделала бы это по-другому: она использовала бы только листья, плющ и остролист. Мора же купила украшения из бумаги и фольги.

Дом выглядел празднично. На каминной полке и у зеркала лежало множество рождественских открыток Мора посылала и получала столько поздравлений, сколько Элен Макмагон и не снилось.

Кит ощутила тревогу. Почему мать так торопилась, что написала ей в Лох-Гласс? Кит хотелось прочитать письмо в одиночестве, но об этом нельзя было и мечтать: родные встретили ее с распростертыми объятиями.

Эммет принес ее багаж, включая коробку с экстравагантным новым платьем, купленным на деньги, полученные еще в качестве компенсации за досужие сплетни. Кит потратила на это платье целое состояние и не хотела, чтобы кто-то увидел его до бала; ей пришлось бы отвечать на неприятные вопросы. Когда она сказала Клио, что приобрела платье на предрождественской распродаже, та проницательно отметила: «Такого на предрождественских распродажах не купишь. Ты стала настоящей лгуньей».

Мора предложила ей тарелку горячего супа, отец рвался рассказать, какие дебаты по поводу предстоящего новогоднего бала разыгрались в правлении гольф-клуба. Кит не могла от них отбиться. В конце концов она сбежала в ванную комнату, села на край ванны и начала читать.

Дорогая Кит!

Желаю тебе самого счастливого Рождества как в этом году, так и во всех последующих.

Я очень обрадовалась твоему письму, которое прочитала на вокзале. Вокруг были люди, жившие своей жизнью, ехавшие к другим людям или сбегавшие от них, а я сидела и раз за разом перечитывала твое письмо.

Рада слышать, что Стиви Салливан сумел преодолеть последствия трудного детства и юности. Это должно было закалить его. Конечно, то же самое относится и к тебе. В твоей юности тоже было много тяжелого, но ты справилась. Справилась со смертью матери и слухами, ходившими насчет этой смерти. Ты думала, что твоя мать покончила с собой и отправилась в ад. Потом ты встретила ее призрак, но пережила и это.

Знаешь, мне кажется, вы очень подходите друг другу. Конечно, я переживаю за тебя, как каждая мать, но вряд ли имею право на такие чувства. Наверное, это право было потеряно много-много лет назад.

Спасибо за предположение о том, что Льюис не думает об уходе. Но он ушел. Он собирается жениться на другой. Она намного моложе, и у них будет ребенок Так что эти глава моей жизни закончилась.

Я хотела заверить тебя, что больше не причиню хлопот людям, которым и без того нанесла много вреда. Ты могла подумать, что после ухода Льюиса я стану кораблем без руля и ветрил. Поэтому спешу тебя успокоить: ворошить прошлое я не собираюсь.

Хотя должна признаться, что мне мучительно хочется приехать в Лох-Гласс и увидеть бал, который вы готовите с таким увлечением. Мне казалось, что я смогу наблюдать за ним со стороны. Но пока я писала, поняла, что приезжать не следует. Это может помешать твоему величайшему успеху.

Кит, я желаю тебе счастья! Счастья, мира и спокойствия. Разве не об этом мечтает каждый, когда все сказано и сделано?

Твоя любящая мать

Лена.

Кит сидела в ванной и смотрела на письмо, не веря своим глазам. Оно не было похоже на прежние письма Лены. Короткие рваные фразы, упоминание о вокзале, адрес аптеки и подпись «Твоя любящая мать»…

Льюис бросил ее и собрался жениться на другой. Пережить это Лена не могла.

Кит вела себя как обычно. И была уверена, что никто ни о чем не догадывается. Она заворачивала подарки, разносила рождественские открытки, часами сидела в «Центральной», следила за своим голосом и вежливо улыбалась родителям Филипа, составляя меню. Слушала ворчание Клио, жаловавшейся на Анну, родителей, тетю Мору и Майкла, который даже не позвонил ей перед отъездом в Лондон.

Работа была ее единственным спасением. Когда все будет позади, она подумает, чем можно помочь Лене. Но в данный момент Кит была бессильна. И чувствовала себя совершенно одинокой.

В сочельник она долго не могла уснуть. Мешали мысли о матери, которая лежала одна в своей лондонской квартире. Ах, если бы туда можно было позвонить! Но в Рождество легче соединиться с Марсом, чем с Лондоном. К тому же Лена так расстроена, что может не сдержаться. Телефонный звонок выбьет мать из колеи, и Мора с отцом узнают, что она жива. А вдруг ее услышит Эммет?

Кит лежала в постели и мечтала с кем-нибудь поговорить. Единственным, кому она могла бы рассказать о случившемся, был Стиви Салливан.

Но это была не ее тайна.

* * *

Чувство тревоги не исчезло и в Рождество. Ни с того ни с сего Кит заплакала, причем в самое неподходящее время. Все собирались к Келли пить херес и дарить подарки.

В доме царило радостное оживление. Море хотелось увидеться с сестрой, отцу – со своим другом Питером, Эммету – с его ненаглядной Анной… Идти в гости не хотелось только Кит.

Но другого выхода не было.

– Я догоню! – крикнула Кит, поняв, что родные собираются уходить. Ей требовалось время, чтобы справиться с собой и пойти к Келли.

Она плеснула в лицо холодной водой и вышла из дома. В это рождественское утро ее сердце было тяжелым, как свинец.

– Кит, подожди! – Стиви Салливан увидел, что она вышла из дома, и побежал следом. Кит обернулась. Лицо Стиви светилось от улыбки. – Даже не зашла поздравить меня с Рождеством, – заметил он.

– Я думала, что увижу тебя на мессе.

– Я человек скромный, поэтому держался сзади.

– И обделывал свои делишки, – пошутила Кит.

Стиви присмотрелся к ней:

– Ты плакала.

– Неужели это так заметно? Я не вынесу, если Клио устроит мне допрос третьей степени.

– Заметно только мне. Я знаю каждую твою черточку. Что случилось?

– Не могу сказать.

– Чем-то помочь?

– Нет, Стиви. Спасибо, но нет.

– Когда-нибудь расскажешь?

– Наверное.

– Забудешь ведь…

– Нет. То, из-за чего я сегодня плакала, не забывается, – обреченно ответила она.

– Майкл и Кевин встречают Рождество в лондонском «Рейли». Он звонил вчера вечером! – радостно сообщила Клио.

– Что собой представляет их сестра? – спросила Кит.

– Не знаю. Я видела ее всего один раз.

– А молодой человек, за которого она выходит?

– Молодой человек? Старикан! Майкл говорит, что он годится ей в отцы.

– Но он симпатичный?

– Кажется, да.

– Папик, что ли?

– Совсем наоборот. Если верить Майклу, у него ни гроша за душой.

– Если так, то почему его принимают в семью?

– Похоже, он большая шишка в лондонском гостиничном бизнесе.

– Тогда почему он не богат?

– Спроси что-нибудь полегче, – ответила Клио. – Но Мэри-Пола без ума от него. Майкл думает, что она беременна.

– Не может быть! – У Кит округлились глаза.

– По-моему, они торопятся со свадьбой. Брак чересчур скоропалительный.

– Как его зовут? – Кит это совсем не интересовало, но ей хотелось побыстрее избавиться от Клио.

– Льюис. Льюис Грей. Звучит очень романтично, правда?

На следующий день после Рождества Кит попросила Стиви отвезти ее в Тумстоун.

– Но там все закрыто, – удивился он.

– Это неважно.

– Как так неважно? Какой смысл мокнуть там под дождем, если то же самое можно делать и у нас?

– Пожалуйста, Стиви. Я редко прошу тебя о чем-нибудь.

Стиви согласился, что она права.

– Что ж, ладно, – ответил он.

Стиви не спрашивал, зачем ей понадобилось звонить по автомату из городской гостиницы. Он сидел в баре, пил пиво и следил за Кит, стоявшей в дальнем конце холла. Кит Макмагон без конца приглаживала волосы и говорила очень серьезно. Все встало на свои места: они приехали сюда в дождь, чтобы Кит могла поговорить с человеком, которому не могла позвонить из дома. Конечно, была возможность позвонить и из «Центральной», но только с помощью Моны Фиц.

Он ни о чем не станет ее спрашивать. Кит сама расскажет, когда придет время.

– Айви Браун?

– Да. Кто это?

– Миссис Браун, это Кит Макмагон. Мы однажды встречались. Вы помните меня?

– Да. Да, конечно. – Айви встревожилась. – Что-нибудь случилось?

– Можно поговорить с Леной? Мне дали ваш номер в справочной…

– Милочка, ее здесь нет, – ответила Айви.

– Послушайте, Айви, я должна поговорить с ней. Просто обязана. Мне нужно сообщить ей плохую новость.

– По-моему, плохими новостями она сыта по горло.

– Я знаю, что он женится на другой. И знаю, на ком. Чертов ублюдок!

– Кит, перестаньте…

– Не могу. У меня мало мелочи. И времени тоже. Дел по горло. Я не могу их бросить, но поговорить с Леной мне необходимо. Скажите, где она.

– В Брайтоне. Она звонила мне оттуда из автомата. Обещала снова позвонить в Новый год.

– Где она остановилась?

– Этого она не сказала.

Столики заказали сто пятьдесят восемь человек В гольф-клубе никогда не собиралось больше восьмидесяти шести. Филип О’Брайен сказал Кит, что после сочельника он спал максимум по два часа в сутки.

– Все будет прекрасно, – ответила Кит.

– Ты сама в этом не уверена. И говоришь так только из вежливости. Чтобы подбодрить меня.

– О боже, Филип, не зли меня! Я говорю то, что думаю. Почему ты считаешь, что я делаю это из вежливости?

– Потому что мысленно ты за тридевять земель отсюда. С самого Рождества ты думаешь о чем-то другом. – Кит молчала. – Что, разве не так?

– Мне действительно есть о чем подумать. И все же я считаю, что обед пройдет прекрасно.

– Не скажешь, что тебя беспокоит? Может, я чем-то помогу…

– Не знаю, – честно ответила Кит. – Не знаю, стоит ли рассказывать.

Почему она считает, что ветреному Стиви Салливану можно рассказать о трагедии матери, а доброму и преданному Филипу О’Брайену нельзя?

– Я всегда буду рядом, – сказал он.

– Ты настоящий друг, – искренне ответила она.

– Но ведь это не катастрофа?

– Филип, если здесь об этом узнают, то будут мусолить целый год… А теперь вернемся к делу. – Она взяла бумаги и погрузилась в расчеты.

Они договорились, что поставят в столовой большие столы, рассчитанные на шестнадцать – двадцать человек. Поскольку должны были приехать гости из Дублина – братья О’Конноры, Мэтью (за которым Кевин О’Коннор клялся присматривать всю ночь), Фрэнки и кое-кто еще, – комитету предстояло следить в оба, чтобы не ударить лицом в грязь.

Кит отвечала за еду и подготовку школьниц, которые должны были выполнять обязанности официанток Филип был ответственным за напитки – открывание бутылок, наполнение бокалов и кружек – и быструю доставку подносов к столам. Эммет отвечал за мебель. Столы и стулья не должны были мешать официанткам и людям, желавшим присоединиться к знакомым. Он должен был улаживать эти проблемы.

Анна следила за оформлением. Если ветки остролиста начнут отваливаться от штор и бутылок-подсвечников, она их заменит. От нее требовалось быть на страже и все время обходить столики. Анне это нравилось: у нее появлялся предлог подходить к столику, где будет сидеть Стиви Салливан.

Патси приглядывала за дамской комнатой и должна была заботиться о том, чтобы там всегда были чистые бумажные салфетки и мыло. Одно из помещений под лестницей преобразили с помощью розовых драпировок, мебельных чехлов с бело-розовыми полосками в стиле Регентства и цветочного одеколона, где оборудовали два новых туалета, которых в гостинице отчаянно не хватало. Это сделал брат Кевина Уолла, работавший даже в сочельник, чтобы успеть к сроку.

Родители Филипа смертельно боялись лишних расходов, но были так довольны вниманием, проявленным к гостинице жителями Лох-Гласса и всего округа, что протестовали не слишком сильно.

– Похоже, пришло время, когда нас стали воспринимать всерьез, – фыркнула Милдред, узнав, что у них заказывают столики все местные землевладельцы, которые раньше не баловали гостиницу своим вниманием.

– Я всегда говорил, что в конце концов так и будет, – заверил ее Дэн О’Брайен, ни словом не упомянув о своем сыне и его друзьях, которые сделали это возможным.

У Клио не было своего участка; все согласились, что она будет присматривать за гостями из Дублина, следить, чтобы за их столом все шло гладко, и закрывать глаза на то, что некоторые будут бродить туда-сюда.

– Нам ведь не обязательно танцевать только с соседями по столику, правда? – спросила Анна.

Кит не могла вынести страдальческого взгляда Эммета.

– Нет, у всех будет полная свобода, – сказала она.

Конечно, это входило в их планы. Стиви Салливан заказал столик для своих клиентов. Поэтому кавалеров на вечеринке ожидалось больше, чем дам.