Текст книги "Хрустальное озеро"

Автор книги: Мейв Бинчи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 37 страниц)

– Может быть, тогда мне пожить с тобой? – предлагала она.

– Это другое дело. Наверное, тогда я смогла бы чувствовать себя не такой одинокой.

– Я хочу тебе помочь.

– Знаю, – соглашалась Кит.

– Тогда объясни, что я должна делать.

– Рассказывай мне, что говорят люди. То, чего не могут сказать при мне.

– Даже то, что тебе будет неприятно слышать?

– Да.

Клио сообщала ей слухи, ходившие по Лох-Глассу, и Кит имела представление о том, как шло расследование. Людей спрашивали, не видели ли они Элен Макмагон в автобусе, на вокзале, в Тумстоуне или голосующей на дороге. Полиция проверяла версию, согласно которой она покинула городок живой и здоровой.

– А вдруг она потеряла память? – говорила Клио. – Ее найдут в Дублине, а она не помнит своего имени.

– Да, – рассеянно отвечала Кит. Она была уверена, что в ту ночь мать не уехала из Лох-Гласса. Потому что написала записку, в которой все объясняла.

– Это мог быть несчастный случай, – говорила Клио.

Но так считало меньшинство. Между тем весь Лох-Гласс шептался, что этим рано или поздно должно было кончиться. Бедняжка была не в себе. Взять лодку ночью можно было только с одной целью – чтобы покончить с собой.

– Да, конечно. – Глаза Кит блестели.

Когда тело матери найдут, его можно будет похоронить достойно благодаря доброму делу, которое второпях сделала Кит. Все можно будет свалить на несчастный случай. Мама не должна стать второй Бриди Дейли. Призраком, которым пугают детей. Голосом, звучащим в камышах.

– Если она на небе, то видит нас сейчас, – говорила Клио, глядя в потолок.

– Конечно, она на небе, – отвечала Кит, борясь со страхом, который временами вырывался на поверхность. Страхом, что мать в аду и терпит вечные муки.

От посетителей не было отбоя. Многие приходили к Макмагонам, пытаясь что-то предложить, утешить, вселить надежду, сообщить слова какой-то особой молитвы или рассказать о ком-то, кто пропадал целых три недели, а потом нашелся.

Сестра Мадлен не пришла, но она никогда ни к кому не ходила. Через неделю Кит сама спустилась к домику у озера, и впервые без подарка.

– Сестра Мадлен, вы знали маму… Почему она это сделала?

– Наверно, думала, что сумеет справиться с лодкой.

– Но мы не выходим в озеро поодиночке. Она никогда так не делала…

– Должно быть, в тот раз ей захотелось покататься на лодке одной. Вечер был чудесный, облака летели по небу, как дым костра. Я стояла у окна и долго следила за ними…

– А маму вы не видели?

– Нет, детка. Я никого не видела.

– Сестра Мадлен, ее не отправят в ад, правда?

Отшельница опустила вилку для тостов и с изумлением уставилась на Кит.

– Ты это серьезно? – наконец спросила она.

– Ну, это же грех. Отчаяние – смертный грех, который не прощается.

– Где ты это слышала?

– В школе. На мессе по случаю начала учебного года.

– Но с чего ты взяла, что твоя бедная мать покончила с собой?

– Она была несчастна.

– Все мы несчастны. Каждый по-своему.

– Нет, она действительно была несчастна. Вы не знаете…

Сестра Мадлен не стала кривить душой:

– Я знаю многое, но твоя мать никогда не наложила бы на себя руки.

– Но…

– Никаких «но», Кит. Пожалуйста, поверь мне. Допустим только на минутку, что твоя мать действительно решила, что жить дальше не имеет смысла. Но тогда она обязательно оставила бы вам письмо с объяснением случившегося и попросила бы у вас прощения. Это так же верно, как то, что мы с тобой сидим здесь… – Наступило молчание. – Но письма не было, – сказала наконец сестра Мадлен.

Кит хотелось поделиться своей тайной с сестрой Мадлен, но если та потом кому-нибудь об этом расскажет, тогда всему конец.

Кит промолчала, и сестра Мадлен повторила:

– А раз письма не было, значит, Элен не могла лишить себя жизни. Поверь мне, Кит, и отныне спи спокойно.

– Да, сестра Мадлен, – ответила Кит с болью в сердце. Она знала, что эта боль останется с ней навсегда.

В тот вечер к ним пришел сержант и долго разговаривал с Ритой на кухне. Когда вошла Кит, беседа уже закончилась.

– Есть какие-нибудь новости? – спросила она.

– Нет. Ничего, – ответила Рита.

– Я только спрашивал Риту, всё ли вы осмотрели…

– Можете не сомневаться, если у хозяйки имелись свои планы, какими бы они ни были… это стало бы громадным облегчением для всей семьи, и никому и в голову бы не пришло от вас что-то скрывать, – устало огрызнулась Рита.

Кит побледнела так, что чуть не потеряла сознание.

Тон сержанта смягчился.

– Рита, я в этом не сомневаюсь. У каждого своя работа. Ты выносишь помои, а я задаю трудные вопросы тем, кому и без того несладко. – Он встал и, не сказав больше ни слова, вышел.

– «Выносишь помои…» – злобно передразнила его Рита. – Как будто мы не перевернули весь дом вверх дном, разыскивая письмо хозяйки.

– А если бы его нашли?

– Тогда они перестали бы выспрашивать у всех на автобусной остановке и вокзале, не видели ли они женщину в платке. И бедный хозяин успокоился бы, а не бродил всюду как привидение.

Кит застыла как вкопанная. Рита ничего не понимала…

Брат Хили сообщил мальчикам, что Эммет возвращается в школу.

– Если кто-нибудь из вас посмеет назвать его «Мем-Мем-Меммет», я оторву ему голову, и никто не приставит ее обратно! – Он бросил на мальчишек убийственный взгляд.

– Брат Хили, вы уверены, что она утонула? – спросил Филип О’Брайен.

– Думаю, что это вполне вероятно. А потому будем молиться всем трем святым Мариям, чтобы ее тело нашли.

– Брат, прошло уже девять дней, – возразил Филип.

– Да, но иногда тела находят намного позже… Озеро у нас глубокое, о чем вас предупреждают день и ночь.

– Брат, а что, если… – начал Майкл Салливан.

Он наверняка хотел спросить, в каком состоянии будет тело. Мальчики этого возраста любят обсуждать такие темы.

– Сделай одолжение, открой «Историю Ирландии» Карти. Страница четырнадцать! – прорычал брат Хили.

Уже не в первый раз он завидовал матери Бернард, учившей кротких девочек Монахиня сказала ему, что в школьной часовне молились за мать Кит Макмагон. Учить девочек – одно удовольствие, снова и снова повторял он. Никакого сравнения с тем, что ему приходится терпеть изо дня в день.

Мартин Макмагон не мог есть. Говорил, что стоит ему проглотить кусок, как внутри начинается жжение, а в горле весь день стоит комок. Но он был непреклонен в одном: дети должны питаться как следует.

– Целый обед мне не съесть, – сказал Эммет.

– Малыш, тебе нужно набирать силы. Ешь. Рита старалась.

– Папа, а разве тебе не нужны силы? – спросил мальчик.

Ответа не последовало.

Позже Кит принесла в столовую чашку боврила и два тоста с маслом. Они с Ритой решили, что с этим Мартин справится.

– Пожалуйста, папа, – взмолилась девочка. – Пожалуйста! Что я буду делать, если ты заболеешь? Не останется никого, кто мог бы нам посоветовать, как быть. – Отец послушно попытался проглотить ложку. – Было бы лучше… – начала она. Отец медленно поднял глаза, стараясь понять, что она хочет сказать. – Как по-твоему, было бы лучше, если бы мама оставила письмо?

– О, в миллион раз лучше, – ответил он. – Тогда мы бы знали, почему… и что… она сделала.

– Может быть, с ней произошло то, чего она не могла предусмотреть?

– Да, возможно…

– Но даже если это не так… все равно знать лучше?

– Конечно, лучше, чем гадать, волноваться и жалеть о том, что я не вел себя по-другому. Лучше похоронить ее, ходить на могилу и молиться, чем находиться в неизвестности, как сейчас. – Кит опустилась на колени и положила маленькую ладонь на его руку. – Это глубокое, опасное озеро. Ее могут не найти очень долго.

– Но люди продолжают искать…

– Больше не будут. Сержант сказал мне, что поиски прекращаются. – Лицо Мартина окаменело.

– Папа, я знаю, ты сделал все, что мог. Мама как-то говорила мне… Говорила, что любит тебя и никогда не причинит тебе боль.

– Твоя мать была святой. Ангелом. Ты запомнишь это навсегда, правда, Кит?

– Запомню.

Кит опять спала плохо, а когда неожиданно проснулась, в ушах еще стояли слова матери: «Это было не твое письмо… нужно было оставить его там, где оно лежало…» А затем четко увидела могилу с простым деревянным крестом за пределами кладбища, которую топтали козы и овцы.

– Они перестали тралить озеро.

Мать Филипа О’Брайена редко покидала гостиницу, но знала все, что творилось в городке.

– Значит, мать Кит не утонула? – с надеждой спросил Филип. Кит уже давно ходила бледная как смерть, а теперь под ее глазами обозначились темные крути.

– Нет, это значит, что она ушла очень глубоко, – без особых чувств ответила Милдред О’Брайен. Она не была близка с Элен Макмагон, считая ее чужой и непонятной.

– А как же похороны? – удивился Филип. Ему не понравился взгляд, которым обменялись родители.

– Скорее всего, похорон не будет вообще, – ответил Дэн.

– Даже если тело найдут?

– Если бы да кабы… Конечно, о мертвых плохо не говорят, но история здесь темная, а в таких делах церковь бывает очень осторожной… – Филип был готов возразить, но отец его опередил: – Только не вздумай передавать эти слова несчастным детям Макмагонов. Они тут ни при чем.

Клио вела себя по-дружески, не задавала нетактичных вопросов, на которые была такой мастерицей прежде. А иногда даже помалкивала. Раньше она всегда придумывала, чем заняться и куда выбраться, но теперь ждала, что скажет Кит.

– Я не прочь прогуляться к озеру, – говорила Кит.

– Если хочешь, я пойду с тобой, – мягко отвечала Клио. Раньше бы она фыркнула и привела сотню причин, почему идти к озеру не стоит.

– Если у тебя есть время.

– Конечно.

Они вместе шли по главной улице. Кит хотела оставить портфель и сказать Рите, что придет позже. Со дня исчезновения матери ни она, ни Эммет не опаздывали домой даже на полминуты. Им была слишком хорошо знакома пытка ожиданием.

– Что сказать отцу, если он спросит, где ты? – поинтересовалась Рита.

– Скажешь, что я с Клио, вот и все.

– У нее дома, что ли?

– Да, с Клио. – Кит не терпелось уйти.

У гаража они столкнулись с Майклом Салливаном и его другом Кевином Уоллом. Это были самые трудные ученики брата Хили. Обычно задирали Клио и Кит, смеялись над ними, но теперь дразнить Макмагонов было нечестно. После того, что с ними случилось.

– Привет, – неловко сказал Майкл.

Его старший брат Стиви выглянул из-за капота машины:

– Ступай домой и оставь девочек в покое.

Он был довольно симпатичный, несмотря на грязный комбинезон и волосы, измазанные не то машинным маслом, не то тавотом. Клио как-то сказала, что если Стиви Салливана немного приодеть, он бы смотрелся не хуже других. И улыбка у него была хорошая.

– Все в порядке, – откликнулась Кит. – Он только сказал «привет».

– Похоже, это первое нормальное слово, которое он произнес за последнее время. – Стиви снова уткнулся в мотор.

Кит и Клио посмотрели друг на друга и пожали плечами. Приятно, когда тебя защищает взрослый шестнадцатилетний парень, хотя в этом не было никакой нужды. Конечно, Майкл Салливан, приставала и грубиян, вполне мог спросить, какого цвета на девчонках трусики. Но на сей раз он всего-навсего поздоровался.

Они прошли мимо гостиницы, кивнув отцу Филипа, стоявшему у входа.

– Девочки, темновато уже, чтобы идти к озеру, – сказал он, увидев, что подруги сворачивают в переулок.

– Хотим подышать свежим воздухом. Все знают, где мы, – ответила ему Клио.

Они шли тем же путем, который каждый день проделывала Элен. Она называла эту прогулку «обойти квартал». Сворачивая у гостиницы, возвращалась мимо полицейского участка либо чуть дальше, в каком-нибудь другом удобном месте. В хорошую погоду и долгие вечера она доходила до рощи и стоянки табора на дальнем конце озера или шла в другую сторону, за домик сестры Мадлен. Словно что-то искала. То, чего не могла найти в доме над аптекой или в самом Лох-Глассе.

Но это не было отлыниванием от работы. Элен Макмагон вместе с Ритой строчила на швейной машинке, шила шторы и перелицовывала одежду. Они делали джем и мармелад, консервировали фрукты и мариновали овощи. Кухонные полки кухни Макмагонов были битком забиты банками.

Совершая прогулки к озеру, она не сбегала от работы; просто дома у нее не было времени сесть и подумать. И приятнее было смотреть в темные воды, чем фланировать по главной улице, как это делали другие женщины.

Миссис Келли знала все наряды, которые продавались в магазине готового платья Хэнли. Она часто заходила туда, чтобы просто полюбоваться новыми тонкими кардиганами или блузками с вышивкой на воротнике. Другие ходили в хозяйственный магазин «Джозеф Уолл и сын» и рассматривали новые кухонные плиты и жестяные формы для выпечки. Но Элен такими вещами не интересовалась. Похоже, узкие переулки, тропинки и рощи были единственными местами, радующими ее душу.

– Я все время думаю, почему она пришла сюда в тот вечер, – сказала Кит, когда подруги наконец добрались до деревянного причала с привязанными к нему лодками.

– Ты сама говорила, что ей здесь нравилось, – ответила Клио.

Кит посмотрела на нее с благодарностью. Клио стала немногословна и ничего не брякала невпопад. Словно кто-то посоветовал ей, как себя вести.

– Кит, ты знаешь мою тетю Мору… – неуверенно начала она.

– Да?

Кит снова насторожилась. Неужели Клио все-таки начнет хвастаться своей толстой веселой тетушкой, которая хотела учить их играть в гольф? Именно это Кит собиралась обсудить с матерью четыре долгих недели назад.

– Она вернулась в Дублин.

– Да, знаю.

– И перед отъездом дала мне денег, сказав, что я могу тебе что-нибудь купить.

– Да, но… – Кит растерялась.

– Но я не знаю что. Честное слово.

– Очень мило с ее стороны…

– Она сказала, что горю это не поможет, но немного отвлечет. Конфеты, новые носки, пластинку… В общем, то, что тебе понравится.

– Пластинку, – внезапно сказала Кит.

– Вот и отлично. Тогда в субботу поедем в Тумстоун и что-нибудь выберем.

– А денег хватит? – Кит стала прикидывать, во что обойдутся билеты на автобус, а также лимонад и пирожные, которые они потом съедят.

– Хватит и еще останется… Она дала мне три фунта.

– Три фунта!

Сумма была огромная. Глаза Кит наполнились слезами. Должно быть, тетя Мора считала, что дело плохо, если дала такие деньжищи на то, чтобы развлечь их.

– Стиви…

– Что?

– Стиви, я хотел спросить…

– Я занят.

– Ты всегда занят. У тебя никогда нет времени на что-то кроме машин.

– А на что еще я должен тратить время, как не на работу? По-твоему, пусть все продолжают считать, что деньги, отданные Салливану, будут потрачены на выпивку, а не на запасные части?

– Поклянись, что не будешь меня ругать.

– Не стану. Но вдруг ты выкинул такое, за что тебе голову оторвать мало?

– Тогда не скажу, – решительно заявил Майкл.

– И слава богу, – ответил Стиви Салливан.

Ему и без того хватало забот, а нужно было еще успеть умыться и переодеться: он шел на свое первое свидание. Дейдра Хэнли согласилась пойти с ним в кино. Дейдре семнадцать, она на целый год старше и будет ждать от него первого шага. Стиви Салливану не хотелось ударить лицом в грязь. Поэтому он испытал облегчение при мысли о том, что ему не придется отрывать голову младшему брату за какую-то выходку, после которой к матери наверняка явится с визитом разгневанный брат Хили.

– Когда вернешься?

Владелица магазина готового платья миссис Хэнли чувствовала, что этот выход дочери в свет не похож на другие.

– Да ну тебя, ма. Сколько раз повторять? Как обычно, приеду на автобусе.

– Я выйду на остановку встречать тебя, – мрачно предупредила мать.

Дейдра кротко кивнула. С этим проблем не будет. Часть пути они со Стиви проедут на его машине, а за милю до Лох-Гласса она выйдет и сядет в автобус. Пусть мать подозревает ее в чем угодно, но придраться ей будет не к чему. Девушка стерла губную помаду, с которой порепетировала заранее; она не хотела, чтобы ее видели выходящей из дома при полном параде. Иначе все догадаются, что речь идет не об обычном посещении кино с подружками.

* * *

– Давай сходим к Лапчатому.

– Нет, Питер.

– Мартин, она не вернется. Никогда не войдет в эту дверь. Я знаю.

– Нет, я должен быть здесь.

– Всегда, Мартин? Вечно? Думаешь, Элен хотела бы этого?

– Ты ее не знал, – резко ответил Мартин.

– Я знал ее вполне достаточно и могу утверждать: она хотела бы, чтобы ты вел себя как нормальный человек, а не как отшельник. – Последовало молчание. – У нас уже есть одна отшельница. Лох-Гласс не может позволить себе двоих.

Наградой Питеру Келли стала слабая улыбка.

– Я был не прав, Питер. Извини. Она когда-нибудь… было когда-нибудь?..

– Она никогда мне ничего не говорила и не просила ни о чем таком, чего тебе не следовало знать… Клянусь. Так же как клялся двадцать восемь предыдущих дней, отвечая на этот твой вопрос.

– Неужели каждый день?

На Мартина Макмагона было жалко смотреть.

– Нет, я преувеличиваю. Несколько дней ты пропустил.

– Питер, пока не найдут ее тело, я не выпью ни пинты.

– Если так, то мне долго придется пить в одиночестве, – огорченно сказал доктор.

– Почему ты так говоришь? – ужаснулся помертвевший Макмагон.

Питер Келли вытер лоб.

– О господи, Мартин, не нашли лишь ее тело. Ее душа, ее дух ушел уже давно и парит над нами. Старик, ты сам знаешь это, только не хочешь признаться.

Мартин заплакал. Питер стоял рядом и молчал. Между ними не принято было обнимать плачущего мужчину. В конце концов Мартин успокоился и поднял покрасневшее заплаканное лицо.

– Наверное, я не признаюсь себе в этом, потому что продолжаю надеяться… Хорошо, пойдем к Лапчатому.

Эммет никак не мог сосредоточиться на стихах. Ему мешали мысли о том, что случилось в их семье.

– Все нормально, – успокоила его сестра Мадлен. – Ты ведь не хочешь забыть свою маму, правда?

– Я не могу их читать, потому что не чувствую то, что чувствовал раньше…

Мальчик заикался хуже прежнего, однако сестра Мадлен ни словом не обмолвилась о том, что даром тратила на него время.

– Ну так не читай. – У нее все было просто.

– А разве можно? Разве это не урок?

– Нет, скорее беседа. Ты читаешь мне, потому что глаза у меня старые и плохо видят при свете свечи и камина.

– Вы очень старая, сестра Мадлен?

– Нет, не очень. Но намного старше твоей матери.

Она была единственной, кто упоминал его мать, – все остальные избегали этой темы.

– Вы знаете, что случилось с моей мамой? – замешкавшись, спросил Эммет.

– Нет, детка, не знаю.

– Но вы часто смотрите на озеро… Может быть, видели, как она упала с лодки?

– Нет, Эммет, не видела. Никто ее не видел. Было темно, разве ты забыл?

– Наверно, это было ужасно… Она задыхалась?

Мальчик не мог задать этот вопрос никому другому.

Ему велели бы замолчать или стали бы успокаивать.

Сестра Мадлен ответила не сразу:

– Нет, не думаю. Просто над тобой смыкается толща темной воды, обволакивает как шелк или бархат и уносит. Едва ли это очень страшно…

– Ей было грустно?

– Вряд ли. Наверно, она переживала за тебя и Кит… Понимаешь, обычно матери переживают из-за всяких пустяков вроде теплой одежды, сухих носков, еды и уроков… Все матери, которых я знала, думали только об этом… Но когда она тонула, то наверняка думала о чем-то другом. – Если сестра Мадден и заметила, что Эммет перестал заикаться, то не подала виду. – Нет, конечно, нет. Скорее всего, она надеялась, что у тебя все будет хорошо, что ты справишься…

– По-вашему, она думала об этом? – дрожащим голосом спросил Эммет.

Сестра Мадлен смотрела на него, понимая, что мальчик хочет сказать что-то еще. И Эммет Макмагон промолвил:

– Ну, если так, то ей не из-за чего переживать. Конечно, мы справимся.

Увидев Макмагонов на воскресной мессе, отец Бейли быстро произнес слова сочувствия скорбящим родным, далеко не в первый раз объяснив им, что такова Господня воля.

Но чем больше он слышал, что говорят прихожане, тем меньше верил в то, что здесь свершилась Господня воля. Скорее всего, в данном случае свершилась воля этой бедной неприкаянной женщины, Элен Макмагон, которая пришла к нему в последний раз на исповедь, преклонила в темноте колени и призналась, что у нее тяжело на душе. Можно ли отпустить ей такой грех? Отец Бейли часто давал этой женщине отпущение, которого она на самом деле не искала. Ах, если бы люди знали, как похожи и неразличимы грехи, в которых они признаются исповеднику… И все же кое-что из этой исповеди ему запомнилось. Элен Макмагон считала, что не властна над своей жизнью. Обвиняла себя в рассеянности, высокомерии, говорила, что чувствует себя во всем не участницей, а посторонней. Но не последовала его совету вступить в группу, занимающуюся созданием цветочных композиций, или вместе со всеми готовить угощение для участников благотворительных ярмарок.

После мессы он по традиции приветствовал каждого из прихожан.

– Привет, Дэн. Холодный выдался денек, верно?

– Верно, отец. Может быть, зайдете в гостиницу и выпьете чего-нибудь согревающего?

– Я бы с удовольствием, но после завтрака мне нужно навестить нескольких больных.

Больше всего на свете отец Бейли любил посидеть в отдельном кабинете гостиницы «Центральная» и выпить три порции бренди, чтобы согреться. Но экономка уже накрыла завтрак, а потом ему нужно было идти в монастырь матери Бернард, где захворала пожилая монахиня, после чего нести на дальнюю ферму Святые Дары человеку, который ни разу в жизни не ступал на порог церкви, а теперь, умирая от рака, вдруг пожелал, чтобы церковь пришла к нему.

Но куда бы он ни приходил, люди спрашивали его, что будет, когда найдут тело Элен Макмагон. Он всегда отвечал туманно и неопределенно, говорил, что все должны надеяться и молиться за бедную женщину.

Он сделал над собой усилие и тепло пожал руку Мартину Макмагону:

– Молодец, Мартин. Образец силы, вот вы кто. Я каждый день молюсь, чтобы Господь укрепил вас в вере…

Лицо у Мартина было бледное и измученное. Отец Бейли невольно подумал, что его молитвы пропали даром.

– Спасибо, отец.

– И Кит с Эмметом. Молодцы, молодцы.

Священник понимал, что его слова ни к чему. Но чем он мог их утешить? Лишь тем, что, когда найдут тело, коронер посмотрит на это дело сквозь пальцы и признает несчастным случаем. Трагическим стечением обстоятельств. После чего Элен Макмагон можно будет похоронить по обычаям церкви, к которой она принадлежала.

Сестра Мадлен тоже была на мессе. Она тихо сидела в задних рядах, закутав худые плечи в серый плащ.

– Приходите к нам обедать, – сказала подошедшая к ней Кит.

– Спасибо, детка, не могу. В гостях я чувствую себя неловко.

– Вы нужны нам!

– У тебя есть отец и брат. А у них – ты.

– Да, но сейчас этого мало. Дни слишком длинные. Мы только и делаем, что сидим и смотрим друг на друга.

– Почему бы тебе не пригласить кого-нибудь из друзей? Клио… или молодого Филипа О’Брайена из гостиницы?

– Моя подруга – это вы. Пожалуйста, приходите!

– Спасибо. Очень мило с твоей стороны, – ответила сестра Мадлен.

Рита резала мясо – большой кусок говядины от Хики.

– Никогда в жизни не видела столько мяса, – изумилась сестра Мадлен.

– Ничего особенного. Часть мы съедим сегодня горячим, часть завтра холодным, фарш пойдет на вторник, а если что-то останется, в среду испечем пирог с мясом. – Рита гордилась своим умением вести хозяйство.

Сестра Мадлен обвела взглядом кухню. Чувствовалось, что в дом пришла беда: словно какая-то тяжесть висела в воздухе.

– Знаете, цыгане продолжают поиски, – сказала она. Казалось, сидевшие за столом вздрогнули: гостья заговорила о том, чего все остальные тщательно избегали. – Они обходят берега, надеясь что-нибудь найти.

Наступила полная тишина. Когда кто-то говорил о том, чему были посвящены их мысли, Макмагоны лишались дара речи. Сестра Мадлен ждала. Она не боялась пауз и не торопилась заполнить их словами.

– Очень любезно с их стороны… проявлять такую заботу, – наконец выдавил Мартин.

Похоже, сестра Мадлен не обратила внимания на его тон.

– Элен была очень учтива с ними во время своих прогулок. Помнила имена и взрослых, и детей. Часто расспрашивала, как им живется, интересовалась их обычаями.

Кит смотрела на отшельницу с изумлением. Она этого не знала. Но сестра Мадлен говорила совершенно искренне. Она не рассказывала сказку, придуманную, чтобы приукрасить жизнь покойной.

– Они знают, что человек должен быть достойно похоронен, – продолжила сестра Мадлен. – Часто проезжают через всю страну, чтобы попрощаться с усопшим, который будет покоиться на церковном кладбище.

– В том случае, если… – начала Кит.

– Если Элен найдут? – прервала сестра Мадлен. – Конечно, найдут. Или цыгане, или кто-нибудь другой. И тогда вы сможете молиться на ее могиле, – решительно закончила она.

Вечером Кит, сидя с отцом, задумчиво сказала:

– Прошло столько времени… больше месяца. От бедной мамы ничего не останется. Что мы будем хоронить?

– Вчера я опять спрашивал об этом Питера Келли. В баре Лапчатого. Он сказал, что мы не должны об этом думать. Мол, в ту ночь ее душа воспарила на небеса, а бренные останки не имеют значения.

– Наверное, он прав.

– Наверное, Кит. Во всяком случае, я на это надеюсь.

Мать Бернард вызвали в коридор, и в классе тут же начался галдеж. Страсти были накалены тем, что старшеклассницу Дейдру Хэнли видели в кустах со Стиви Салливаном. Причем они не просто целовались: дело обстояло куда хуже. Девочек так интересовали подробности, что они не заметили возвращения матери Бернард и вздрогнули, услышав ее скрипучий голос, прозвучавший как щелчок кнута:

– Я думала, такие большие девочки смогут продолжать урок самостоятельно. Но я ошиблась. Жестоко ошиблась.

Пристыженные школьницы вернулись за парты. Лицо матери Бернард побелело. Похоже, она действительно очень рассердилась.

– Но пусть это останется на вашей совести. Каждая возьмет тетрадь и напишет страницу о Рождественском посте. Времени ожидания прихода Спасителя.

Девочки посмотрели друг на друга с отчаянием. Целую страницу! Что можно сказать о Рождественском посте, кроме того, что хуже этого времени только Великий пост?

– Причем без клякс и больших пропусков между словами. И чтобы таким сочинением мы все могли гордиться.

Тон матери Бернард был грозен. Все взялись за ручки, так как знали, что она не шутит. Во всяком случае, про новости о Дейдре Хэнли надо забыть.

– Кэтрин Макмагон, подойди ко мне на минутку, – сказала мать Бернард.

Брат Хили сказал Кевину Уоллу, что тому очень повезет, если выдастся день, когда его не отхлещут линейкой по рукам. Если мальчишка и испугался, то не слишком. Во всяком случае, это не помешало ему скатывать шарики из промокашки, пропитанной чернилами.

Брата Хили вызвали из класса.

– Я вернусь через пять минут. Ясно? – рявкнул он.

И пошел искать маленького Эммета Макмагона, чтобы сообщить ему неизбежное. Никакая подготовка в таких случаях не спасает. Брат Хили вздыхал, шелестел рясой и шел по коридору во второй класс брата Дойла, который еще ничего не знал.

К вечеру об этом знал весь Лох-Гласс.

В камышах нашли сильно разложившееся тело. Не было ни малейшего шанса, что кто-то сможет его опознать. Все в один голос говорили, что Мартину не следует смотреть на то, что осталось от его красавицы жены. Судебный патологоанатом, приехавший из Дублина, придерживался того же мнения. Говорили, что на процедуру уйдет несколько дней.

Часть озера была огорожена. Люди говорили друг другу, что слышали, как приехала «скорая помощь». Но какой от нее толк через месяц после смерти? Только отвезти останки несчастной женщины в морг при больнице?

У каждого было что рассказать о происходящем в семье Макмагонов.

Кэтлин Салливан сказала, что в их доме всю ночь горел свет. Должно быть, никто из них не ложился. А Клио Келли – что теперь у них все будет нормально. Миссис Хэнли поведала, что ходила выразить им свои соболезнования, но эта полоумная служанка не впустила ее: мол, хозяин на грани нервного срыва. Миссис Диллон сказала, что все бросились на почту за открытками. Теперь, когда вопрос с похоронами практически решен, каждый хочет заказать мессу за упокой души Элен Макмагон.

Сержант Шин О’Коннор был вынужден признать, что двое парней, приехавших из дублинской полиции, – самые симпатичные ребята из всех, с кем ему доводилось иметь дело.

Они сказали, что сержант правильно оформил все бумаги и может не волноваться из-за того, что тело так долго не могли обнаружить. Мол, местность здесь глухая. Дикий Запад, как выразился один из них. Они не понимали, как можно жить в такой дыре. Шину О’Коннору их слова не понравились – он счел их обидными, но его тут же успокоили, что и в Дублине есть свои недостатки.

А еще они просидели с ним у Лапчатого почти до утра и дружески кивали всем жителям Лох-Гласса, пришедшим выпить в самое неподходящее для этого время.

– Ты знаешь здесь всех, – обратился к Шину один из дублинцев.

– Не просто всех, но всё про всех.

– И про покойницу тоже?

– Конечно.

– Как ты думаешь, почему она это сделала?

– Ну, во-первых, мы не знаем, сделала ли… – Количество выпитых пинт на осторожность Шина О’Коннора не повлияло.

– Знать не знаем, но подозреваем. Как ты думаешь, что могло довести ее до этого?

– Городок наш ей не подходил. Она не смогла прижиться здесь, ходила как неприкаянная. Может, она была слишком хороша для нас.

– У нее был любовник?

– О господи! У нас в Лох-Глассе замужние женщины любовников не имеют. Даже одиноким здесь приходится тяжко, потому что все на виду…

– Значит, на роман, внебрачного младенца или что-нибудь в этом роде нет и намека?

– Нет… – Внезапно сержант О’Коннор встревожился. – А что, вы обнаружили что-нибудь?

– Нет, – весело ответил младший из дублинцев. – Думаю, для этого уже слишком поздно. Даже если что-то и было. Ну что, еще по пинте?

Филип О’Брайен пошел к Макмагонам узнать, не хочет ли Кит, чтобы он немного посидел с ней.

– Как в тот вечер, когда твоя мать потерялась, – сказал он.

Глаза Кит наполнились слезами. Как деликатно он выразился: «Когда твоя мать потерялась».

– Большое спасибо, Филип. – Она погладила его по щеке. – Ты очень милый и добрый. Но я думаю, что мы…

Он прервал ее:

– Понимаю. Я только хотел, чтобы ты знала: я всегда рядом. В соседнем доме.

Мальчик спускался по лестнице, прикрывая ладонью щеку, к которой прикоснулась Кит Макмагон.

В доме наступило странное умиротворение; такого покоя здесь не испытывали уже целый месяц. Макмагоны понимали, что на улаживание формальностей уйдет несколько дней, так что похороны состоятся только в следующий уик-энд. За это время можно успеть сделать последнее для Элен – устроить ей хорошие проводы.

– Папа, ты не жалеешь, что ее нашли? Может быть, ты надеялся, что мама куда-то уехала или ее похитили? – спросила Кит.

– Нет, нет. Я знал, что это не тот случай.

– Значит, хорошо, что ее нашли?

– Да. Так намного лучше. Очень тяжело думать, что любимый человек неизвестно где. А теперь мы сможем ходить на ее могилу… – Повисла долгая пауза. – Кит, ты ведь понимаешь, что это был несчастный случай.