Текст книги "Хрустальное озеро"

Автор книги: Мейв Бинчи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 37 страниц)

– А у тебя есть друзья? – спросила она, глядя на Стиви снизу вверх.

– Черт побери, тебе хорошо известно, что никаких друзей у меня нет. Ты же знаешь меня всю жизнь. Откуда у меня время на друзей? Где я их возьму? – В его голосе звучала горечь.

– Я знаю тебя вовсе не всю жизнь, – с жаром ответила она. – Я тебя вообще почти не знаю. Сегодня ты совсем другой. Этакий незнакомец. У такого человека могут быть друзья в Голливуде или на юге Франции, – добавила она.

Стиви это понравилось.

– Спасибо.

Кит хотелось поговорить с ним еще, но танец кончился.

– А у тебя много друзей? – спросил Стиви.

Они не стали возвращаться к столу с вином и закусками, так как знали, что будут танцевать еще.

– Не так уж, – задумчиво ответила Кит.

– Вы с Клио по-прежнему неразлучны, как сиамские близнецы.

– Ничего подобного. Разве ты не заметил, что сегодня ее нет?

– Анна говорит, что вы с ней одна шайка.

– Анна! – Нужно показать ему, что эта девчонка – набитая дура. – Анна ничего не знает, – презрительно сказала она.

– Эта малышка умнее, чем ты думаешь. У нее есть мозги, – вступился за девочку Стиви.

Кит знала, что он прав. Анна обладала умом и воображением. Она доказала это, когда сидела с больным Эмметом. Протестовать слишком решительно не стоило.

– Да, она хорошенькая, – сказала Кит с несвойственным ей кокетством. – Ее можно считать привлекательной, но умной?.. Сильно сомневаюсь.

– Для школьницы она очень хорошенькая, – сказал Стиви.

Тут оркестр заиграл «Ну и дурак же я». Он привлек Кит к себе и стал медленно покачиваться в такт музыке. Потом слегка отстранился и посмотрел в ее разрумянившееся лицо и искрящиеся глаза:

– А вот ты, Кит Макмагон, настоящая красавица.

В этот момент Кит поняла, почему люди считают его сексуальным и притягательным, почему даже замужние женщины теряют голову и смертельно рискуют ради того, чтобы переспать с ним. Но влюбляться в такого человека абсурдно. Слава богу, она делает это только ради младшего брата. Когда начался новый танец и Кит снова очутилась в объятиях Стиви, ей пришлось для большей уверенности мысленно повторить эти слова еще раз.

* * *

– Ты вела себя как последняя тварь! Можешь не сомневаться, я не прощу тебе этого до конца жизни!

– Я нарушила твои планы? – спросила Анна.

– Ты проявила вопиющую бестактность по отношению к человеку, который по доброте душевной вез меня от самого Дублина.

– И довез бы даже до кровати, если бы младшая сестра не была на страже твоей репутации.

– Не смей говорить такие вещи! – Клио побелела от гнева.

– Теперь мы квиты, – спокойно ответила Анна. – Ты не говоришь о моих плохих манерах, а я не говорю о твоих намерениях. – Она снова уткнулась в книгу.

Клио увидела название: «Выжженные вершины».

– Кривляка! Притворщица! Делаешь вид, что читаешь такие книги для собственного удовольствия!

– Так и есть, – ответила Анна. – В этой книге есть настоящая страсть, а не траханье в автомобилях. Кстати говоря, это ведь ты у нас пишешь диплом по английской литературе. Я думала, ты читаешь по классическому роману в день, причем исключительно для собственного удовольствия.

– Я могу пырнуть тебя хлебным ножом и сказать, что это сделал грабитель, – пригрозила Клио.

– Можешь. Но дело того не стоит, – ответила Анна и снова погрузилась в чтение.

* * *

Придя домой, Мартин Макмагон расстроился, увидев, что дверь открыта.

– Эммет очень беспечен, – проворчал он. – Входная дверь настежь.

– Наверное, он наверху, – ответила Мора, стараясь найти какое-нибудь оправдание.

– Я проверю аптеку.

Мартин вечно боялся, что кто-нибудь вломится в его святая святых за микстурами и таблетками.

Мора поднялась по лестнице без него. Эммета в комнатах не было, однако на кухне горел свет, и Мора пошла туда.

Но там был не Эммет. На стуле развалился человек в рваном пальто, мокром насквозь. Его ботинки выглядели так, словно неделю пролежали в луже. Он был небрит и страшен на вид, несмотря на то что дремал, склонив голову набок.

Мора схватилась за горло.

– О боже! – не успев подумать, воскликнула она.

Бродяга тут же проснулся и вскочил. Мора увидела его безумные глаза и сжалась от страха.

– Пожалуйста, – промолвила она. – Пожалуйста…

Человек озирался по сторонам в поисках какого-нибудь оружия.

Мора с облегчением подумала, что ножи лежат в задней части ящика. Найти их бродяге будет нелегко. Она удивилась собственному здравомыслию. Мора молила Небо, чтобы Мартин поднялся наверх, и в то же время не хотела этого. Этот человек напоминал дикое животное; если он окажется зажатым между двумя людьми, то станет еще опаснее.

– Я не причиню вам вреда, – стараясь быть спокойной, сказала она.

Он издал нечленораздельный сдавленный крик, схватил стул и бросился на Мору. Она метнулась в сторону, освобождая бродяге проход. Господи, только бы Мартин не поднимался по лестнице…

– Ступайте. Бегите. Я ничего не скажу, – услышала она собственный голос, скорее напоминавший шепот.

Сбитый с толку бродяга был готов снова броситься на нее. Она опустилась на колени.

Услышав снизу шум, Мартин через минуту уже был в дверях и на миг застыл на пороге.

– Руки прочь! – прорычал он и бросился вперед.

Бродяга поднял стул и ударил Мартина. Мора, поднявшись на ноги, попыталась остановить бандита. Но безжалостные удары прекратились только тогда, когда на лестнице послышался топот и взволнованный голос Эммета:

– Что случилось? В чем дело?

Теперь их было трое. Поняв, что ему придется туго, растрепанный мужчина в мокром пальто схватил свою сумку, проскочил мимо Эммета и скатился по лестнице.

– П-папа, п-папа! – заикаясь, кричал Эммет.

– Вызови Питера! Позвони ему! Сейчас же!

Мора выбежала на лестницу и пустилась в погоню за бродягой.

– Мора, вернись! – закричал Эммет.

– Он не уйдет… После того, что сделал с Мартином… – Через секунду она очутилась на тихой темной лох-гласской улице и закричала: – Помогите! Помогите! Держите его! Он напал на Мартина!

Тут же в домах зажегся свет и захлопали двери. Мора увидела, как из гаража напротив выбежал Майкл Салливан. За ним последовали Уоллы из хозяйственного магазина.

– Куда он побежал? – спросил мистер Уолл.

– К мужскому монастырю!

Уоллы подняли крик, на который отозвались мясники Хики. Когда шум донесся до пивной Фоули, на улицу выскочили люди и погнались за бродягой, спотыкавшимся на каждом шагу.

Когда на место происшествия прибыл сержант Шин О’Коннор, человека с дикими глазами и нечленораздельной речью уже схватили. Кстати говоря, сделали это полуночники из бара Фоули, к которым присоединились полуночники из пивной Лапчатого. Но сейчас мелкие нарушения закона об ограничении времени торговли спиртными напитками значения не имели.

– Один из этих чертовых цыган! Они всегда мутят воду, – сказала миссис Диллон из бакалеи. Она много лет не испытывала такого возбуждения. Еще бы, преступника схватили у самых ее дверей!

– Нет, это не цыган, – ответил Лапчатый.

Сержанта Шина О’Коннора не интересовало, кто этот человек. Он быстро запихнул бродягу в машину, оставив его под охраной молодого полицейского, и дал собравшимся понять, что дело окончено.

– Отправляйтесь по домам, – мирно сказал он, глядя на ярко освещенные пивные, не имевшие права работать по ночам.

Люди неловко переминались с ноги на ногу.

– Как там Мартин Макмагон? – спросил Дэн О’Брайен, прибежавший из гостиницы.

– Сейчас с ним доктор, который не хочет, чтобы у него за спиной собралась толпа. Так что идите спать, – сказал Шин О’Коннор и повез пленника в участок.

– Рана не очень глубокая, Мора, – сказал Питер Келли, стоя на коленях рядом с Мартином.

– Но он без сознания.

– Потому что ударился головой об пол…

– Сотрясение есть?

– Не знаю. Мы отвезем его в больницу.

– О боже, Питер, что нам делать? Если этот сумасшедший тяжело ранил Мартина, я убью его собственными руками!

– Нет, пульс нормальный. Он поправится.

– Ты действительно так думаешь? Или только утешаешь меня?

– Мора, все будет в порядке.

– Он может меня слышать? – спросила Мора.

– Не думаю. Еще рано. Но скоро он придет в себя.

Тем не менее Мора поцеловала мужа в окровавленный лоб:

– Мартин, ты поправишься! Судя по глазам Питера, он не лжет. Я люблю тебя, люблю всем сердцем и готова петь от счастья!

Эммет Макмагон и Питер Келли обменялись взглядами, понимая, что это объяснение в любви не предназначено для их ушей. Дело было слишком личное, и упоминать о нем не следовало.

Ночь выдалась длинная. Шин О’Коннор раздобыл для дрожавшего бродяги сухую одежду и даже дал ему чаю, хотя и неохотно. Он видел кровь на полу кухни Макмагонов и ждал звонка из больницы о самочувствии Мартина.

Бродяга был явно не в себе и нес какую-то чушь о своей сестре. Мол, сестра хочет знать, где он и что с ним случилось. Он очень торопился и, не успев закончить одну бессвязную фразу, начинал другую. «Его нужно отправить в психушку, – думал Шин О’Коннор. – Наверное, оттуда он и удрал». Уходя из камеры, он заметил, что арестованный съежился на койке и бормочет какие-то имена. Но эти имена сержанту ничего не говорили.

Когда Питер Келли вернулся из больницы, Лилиан еще не ложилась.

– Все в порядке, – с порога заверил он. – Все в порядке. Он пришел в себя. Сейчас проверяют, нет ли у него сотрясения мозга. Рентген уже сделали. Нет, он быстро поправится.

Лилиан шумно вздохнула.

– А Мора?

– Настояла на том, что останется в больнице. Привезла с собой Эммета. Им нашли койки.

– Это необходимо?

– Ей так хотелось, – ответил Питер и налил себе бренди.

– Чай готов.

– Не хочу. – Он сел за кухонный стол. – Девочки дома? Клио приехала?

– Да. Грызутся как собаки. Ты мог бы разрядить атмосферу. Они крупно повздорили и никак не успокоятся.

– Какие еще новости? – устало спросил Питер.

– Кто он? Цыган?

– Нет. Почему люди сразу винят их во всех бедах?

– Потому что они другие, вот почему. Так кто же он?

– Бог его знает… какой-то бродяга.

– В Лох-Глассе нет бродяг. Как он залез в дом?

– Эммет оставил дверь открытой. Бедный парнишка чуть не умер от горя. Думает, что это его вина. Именно поэтому Мора взяла его с собой.

Оба умолкли. Лилиан считала, что Мора ладит с пасынком и падчерицей куда лучше, чем она с родными детьми. Похоже, на уме у Питера было то же самое.

Кевин О’Коннор танцевал с Кит.

– Наконец-то я сумел оторвать тебя от этого светского хлыща, – сказал он.

– Он кто угодно, только не светский хлыщ, – ответила Кит.

– Серьезно? Вид у него такой, словно он сошел со страниц журнала мод. Лощеный тип, годами водивший дам на танцы…

– Нет, он годами счищал ржавчину с машин, регулировал двигатели и продавал тракторы.

– Откуда ты знаешь?

– Это мой лох-гласский сосед.

– О боже, складывается впечатление, что половина Дублина родом из этого захолустья. И Клио тоже… Надо отдать вашему Лох-Глассу должное: там рождаются красивые девушки. – Объятия Кевина стали немного крепче.

Кит хотела отстраниться, но увидела, что на нее смотрит Стиви Салливан, танцевавший с Фрэнки, и передумала.

– Будешь распускать руки, получишь коленом в пах, – очаровательно улыбаясь, прошептала она.

– Что? – испугался Кевин.

– Не сможешь ходить неделю, – не меняя выражения лица, предупредила она.

Стиви следил за ними с интересом, хотя не имел представления, о чем идет речь. Оказывается, обольщать мужчин не так уж трудно, решила она.

Танцы закончились около полуночи. В это время закрывались все дублинские танцплощадки: подобные развлечения в воскресенье считались греховными. Прозвучал национальный гимн, и все пошли за своими пальто. Кевин О’Коннор и его друг, непутевый Мэтью, предложили желающим поехать к ним выпить пива или кофе. И послушать пластинки. При этом Мэтью умудрился произнести слова «послушать пластинки» так скабрезно, что никто не сомневался, о чем идет речь.

– Я провожу тебя до общежития, – предложил Стиви.

– Вообще-то я живу не в общежитии, а в однокомнатной квартире, – ответила Кит.

– Жаль, не знал. А то попросил бы разрешения приклонить усталую голову, – улыбнулся Салливан.

– Никаких усталых голов, кроме моей собственной. – Кит расслабилась. Все шло как по нотам.

– А если попробую переубедить тебя?

– И не думай. Тебе следовало забронировать номер в гостинице.

– Какая там гостиница? Я возвращаюсь на свое ранчо.

– Как, ночью?

– Владельцам собственного дела отдыхать некогда.

– Но ведь завтра воскресенье.

– Именно в этот день я встречаюсь с фермерами, приехавшими на мессу, и рассказываю им о новой сельскохозяйственной технике.

– Значит, ты действительно решил добиться успеха?

– Да. Если вспомнить, какое мне досталось наследство… – В его голосе прозвучала горечь.

– Наверное, мать очень гордится тобой.

– Ты же ее знаешь. Она уверена, что гордиться нечем. О боже, ты мне напомнила… Подожди минутку, ладно? Я должен позвонить. – Они стояли у дверей гостиницы. Стиви порылся в карманах, нашел мелочь и сказал: – Я совсем забыл, что мать уехала к сестре и оставила на мое попечение этого хулигана Майкла.

– Как ты можешь заботиться о нем отсюда?

– Хороший вопрос. Я предупредил Майкла, что позвоню около полуночи и надеру задницу, если его не будет дома.

Кит засмеялась. Конечно, на брата он сослался для отвода глаз, но было приятно думать, что у Стиви Салливана полно номеров телефонов, которые можно набрать даже посреди ночи.

Она следила за расходившимися любителями танцев и радовалась, что одержала победу. Сумела отвлечь Стиви от этой куколки Анны. Теперь Анна побежит за утешением к Эммету. Все идет по плану.

Стиви вернулся, но выражение лица его было странным.

– Давай присядем. – Он показал на кресла.

– Может быть, все-таки пойдем? Они уже закрывают…

– Это не займет много времени.

– Майкла нет? – Кит поняла: что-то случилось.

– Он дома, но…

– Что?

– Он сказал, что произошел несчастный случай. Твой отец ранен.

– Это все новая машина! Они не справились с ней и разбились, да?

– Ничего подобного. Взломщик Майкл сказал, твой отец поправится. Он в больнице, где пробудет день-другой.

Но мнение безалаберного Майкла Салливана для Кит ничего не значило. У нее закружилась голова; побледнев, она чуть не упала в обморок Отец, несчастный случай, взломщик… что все это значит?

– Послушай, все будет в порядке. – Стиви все понимал без слов. – После Майкла я поговорил по коммутатору с Моной Фиц. Это был какой-то полоумный. Его поймали. Он напал на твоего отца, но тот поправится…

– Наверно, это тот же бандит, который напал на твою мать.

– Да, наверное.

– Когда я думаю о бедном папе, мне становится плохо, – пролепетала Кит.

– Ладно. Сейчас мы поедем к тебе, ты оденешься потеплее, а потом я отвезу тебя к нему.

– Серьезно? – Кит с надеждой посмотрела ему в глаза. С флиртом было покончено. Стиви обнял ее за плечи и повел к машине. – Не будем задерживаться. Поеду в чем есть, – сказала она.

– Нет, не поедешь. В больнице перепугаются насмерть, если увидят тебя в таком наряде. – Конечно, он был прав. – Да и я не смогу проехать столько миль, не прикасаясь к тебе. Это выше человеческих сил.

– Тогда я переоденусь, – еле слышно ответила Кит.

Стиви тут же пожалел о своих словах. Кит переживала из-за отца, а он сморозил глупость.

– Извини, Кит, – просто сказал он. – Иногда я веду себя как последняя свинья.

– Это неважно.

Они говорили как друзья. Настоящие друзья, хорошо знающие друг друга. Пока Кит переодевалась, Стиви сидел в машине.

Кит повесила в шкаф платье, совершившее множество чудес, и увидела в зеркале свое бледное лицо. После случившегося с отцом все казалось неважным. Что же все-таки произошло? Какое счастье, что Стиви позвонил домой. Она и не догадывалась, что такой человек способен искренне заботиться о младшем брате. За сегодняшний вечер она узнала о Стиви очень много.

Мимо мелькали городки, поля, леса, перекрестки и сельские дома. Но все это казалось Кит нереальным.

– Попробуй уснуть, – предложил Стиви. – Там есть плед. Можешь подложить его под голову.

На Кит были черный свитер под горло и красночерная юбка. Она взяла с собой жакет и теплый шерстяной шарф, но не надела их. В комфортной машине было очень тепло.

– Что еще сказала Мона Фиц? – спросила она.

– Ничего. Я не стал ее задерживать. Решил, что лучше привезти тебя в больницу.

– Да, так лучше, – еле слышно ответила она.

– Тебе сразу станет легче, – сказал Стиви.

– Знаю.

– Такого не должно быть.

Кит посмотрела на Стиви. При лунном свете его лицо казалось особенно красивым.

– Чего не должно быть?

– На свете есть справедливость, – промолвил Стиви Салливан. – Нельзя, чтобы человек потерял и мать, и отца. Он поправится.

* * *

Сержант О’Коннор внезапно проснулся. Была половина восьмого. Мешанина имен и разговоры о сестре вдруг приобрели смысл.

Он вошел в камеру, пнул ногой койку, и испуганный бродяга сел.

– Расскажи мне о сестре, – сказал Шин.

– Что, что?

– О сестре Мадлен. Ты причинил ей вред? Поднял на нее руку? Если ты прикоснулся к ней, я изобью тебя до смерти.

– Нет, нет! – перепугался пленник.

– Сейчас я пойду к ней, а ты моли своего бога, чтобы с ней ничего не случилось. Эта женщина – святая.

– Нет, нет! – Бродяга согнулся пополам и затрясся всем телом. – Она была добра ко мне. Я жил у нее. Понимаете, она прятала меня. Сначала в домике на дереве, а потом у себя. Я бы ни за что не обидел сестру Мадлен! Она единственный человек, который всегда был добр ко мне.

Сержант оставил машину у пивной Лапчатого, по узкой тропинке спустился к избушке отшельницы, остановился у окна и заглянул внутрь. Маленькая сутулая старушка снимала с крючка тяжелый закопченный чайник Что ж, он пришел вовремя. Можно будет поговорить за чашкой чая.

Сестра Мадден обрадовалась гостю.

– Вот это подарок! Я как раз думала: хорошо бы кто-нибудь пришел и выпил со мной чаю. Завтракать в одиночку неинтересно.

– Разве вы не сами выбрали одиночество? Вы же отшельница, – прищурившись, сказал сержант.

– Да, но одиночество одиночеству рознь. – Наступила пауза. В конце концов монахиня спросила: – Шин, вас что-то тревожит?

Казалось, глаза сестры Мадлен видели все на свете, от края озера до тюремной койки, на которой лежал испуганный сумасшедший и бормотал ее имя.

– Вы нашли Фрэнсиса, верно?

– Я не знаю, как его чертово имя, но он сказал, что жил здесь и что вы заботились о нем.

– Я исполняла свой долг.

– Пряча сумасшедшего?

– Я не могла бросить его на произвол судьбы. Он был ранен. И напуган.

– Чего же он боялся?

– Что вы схватите его и накажете.

– Но он же тогда еще ничего не сделал, верно?

– Гараж, Кэтлин Салливан… Шин, вы и так всё знаете.

Внезапно в голове Шина О’Коннора что-то щелкнуло.

– Вы знали, что он избил эту женщину, и все равно прятали его. Скрывали преступника!

– Ну это уже слишком.

– Ради бога, из-за него два человека оказались в больнице. По-вашему, это ничего не значит?

– Два человека?

– Да. Вчера вечером он до полусмерти избил Мартина Макмагона.

Сестра Мадлен закрыла руками лицо; ее плечи затряслись.

– Бедняга, бедняга…

Сержант Шин О’Коннор нахмурился. Ему хотелось верить, что беднягой, которому так сочувствовала сестра Мадлен, был Мартин Макмагон, мирно поднявшийся по лестнице на кухню и увидевший, что на его жену напали. Но он боялся, что речь идет о сидящем в камере сумасшедшем, которого отшельница называла Фрэнсисом.

– Расскажите мне об этом Фрэнсисе, – негромко сказал он.

– Вы не причините ему вреда?

– Нет. Мы о нем позаботимся.

– Честное слово?

Шина охватило нетерпение. Какого черта?

– Сестра, он сказал вам, куда пойдет? – жестко спросил он.

– Нет, но сказал, что вернется, когда устроится на новом месте. Вернется за своими вещами.

– Сколько он отсутствовал?

– Всего три дня.

– Ну, далеко он не ушел. Добрался до главной улицы и залез на кухню Макмагонов, чтобы избить их стулом.

– Не могу в это поверить!

– Как вы думаете, куда он направился?

– Не знаю. Он сказал, что хочет быть свободным человеком.

Сестра Мадлен была очень расстроена, и Шин О’Коннор заставил себя изменить тон:

– Будьте добры ответить, сколько времени он провел у вас.

– Около шести недель… Кто знает? Время не имеет значения.

– Он попал к вам сразу после кражи в гараже и отправки Кэтлин в больницу?

– Должно быть, так, – безжизненно ответила отшельница.

– И вам не пришло в голову сообщить об этом?

– Нет, конечно.

– Сестра Мадлен, должен сказать, вы очень странно понимаете свою ответственность перед обществом.

– Я знала, что он не сможет причинить зла людям, пока будет здесь. – Ее ясные глаза смотрели искренне.

– Да, но стоило ему уйти от вас, как это случилось.

– Я не думала… – Затем последовало долгое молчание. – Я отдам вам его вещи.

Она достала синий пакет с ручками, в котором лежали деньги, чеки, регистрационные книги и несколько дешевых репродукций, взятых в конторе «Салливан моторе».

Шин О’Коннор уставился на них, не веря собственным глазам:

– В поисках этого мы обшарили полстраны. – Отшельница молчала. – Как вы его прятали? К вам постоянно приходили люди. О господи, я ведь и сам был у вас!

– Днем он жил в домике на дереве, – сказала сестра Мадлен таким тоном, словно это разумелось само собой.

Сержант встал:

– Сестра, вы поступили неправильно. Он не лисенок, не кролик и не бедный утенок со сломанным крылом. Он умалишенный, который жестоко покалечил других людей, а мог и убить. Вы оказали ему плохую услугу, предоставив для жилья домик Алисы в Стране Чудес.

– Он был там счастлив, – ответила она. Шин О’Коннор закусил губу, боясь дать волю гневу и сказать то, о чем впоследствии будет жалеть. – Шин…

– Да, сестра?

– Можно мне навестить его? Прийти в участок? – Наступила долгая пауза. – Это никому не причинит вреда. Наоборот, может принести пользу.

Стиви Салливан высадил Кит у дверей больницы.

– Ты со мной не пойдешь?

– Нет. Я уже сказал, он в порядке. Разве иначе я бы бросил тебя?

– Большое спасибо, Стиви. Ты просто ангел.

– Рад был помочь, – ответил он. Кит не хотелось, чтобы он уходил, и она чувствовала, что Стиви тоже не хочется расставаться с ней. – Увидимся позже.

– После мессы, когда ты убедишь прихожан покупать тракторы, – слабо улыбнувшись, сказала она.

– Отлично! – воскликнул Стиви, и его «и-тайп» лихо сорвался с места.

– С ним ваша мать и брат. Он уже разговаривает, – сказала медсестра.

Кит застыла на месте. На мгновение она подумала, что из Лондона прилетела Лена, но тут же опомнилась.

– Он поправится? – спросила девушка, глядя в лицо медсестре.

– Конечно, – ответила та. – Пойдемте. Я вас провожу.

При виде Кит Мора и Эммет подпрыгнули от изумления и радости. Но она прошла прямо к отцу. Его лицо было обезображено синяками, голова забинтована.

– Я выгляжу ужасно, но чувствую себя неплохо, – сказал он.

– На мой взгляд, выглядишь ты чудесно, – ответила она, уронила голову на кровать и дала волю слезам.

Они знали, что Мартин вне опасности, но хотели быть рядом. В больнице им отвели койки. Кит лежала под одеялом и пыталась уснуть, но перед глазами вставали все новые и новые картины. Танцы. Лицо отца в синяках и ссадинах. Эммет, который чувствовал свою вину: если бы он закрыл дверь, ничего бы не случилось. Мора, державшая отца за руку и смотревшая на него с такой любовью, что Кит хотелось отвести взгляд.

И красивое лицо Стиви Салливана, опершегося на машину. Он по-прежнему был в вечернем костюме, но расстегнул воротник белой рубашки. «Увидимся позже», – сказал он. Сегодня. После мессы.

В конце концов ей удалось уснуть.

Вернувшись в Лох-Гласс, Макмагоны долго стояли у дверей, боясь подняться туда, где вчера вечером было совершено жестокое преступление.

Сержант О’Коннор сказал, что там слегка прибрались. Так оно и было. Сломанный стул убрали. Кто-то смыл с пола кровь. На сизалевом покрытии осталось темное влажное пятно – слава богу, не красного цвета. Дом казался серым и пустым.

Мора развернула записку, просунутую под дверь.

– Как мило! – воскликнула она. Филип О’Брайен из гостиницы приглашал их по возвращении прийти на завтрак вряд ли им захочется что-то готовить. – Ну что, пойдем? – спросила она Эммета и Кит. – Это придаст нам сил на весь день.

Они поняли, что Море этого хочется, и согласились.

Филип, не ожидавший приезда Кит, очень обрадовался.

– Значит, ты пропустила танцы? – не скрывая удовлетворения, спросил он.

– Нет, я узнала о случившемся уже после, – ответила девушка.

– На чем ты приехала?

– Филип, большое спасибо за то, что пригласил нас позавтракать, – вместо ответа быстро сказала Кит.

Мора была согласна на все, и вскоре с кухни донесся запах жарившегося бекона и сосисок Они сели у окна, откуда открывался чудесный вид на озеро, освещенное утренним солнцем.

– Великолепная панорама, правда? – небрежно сказала Кит, пытаясь отвлечь Филипа от двух неудобных тем: состояния отца и того, как она добралась до дома.

– Да… Похоже, мы, здешние, слишком привыкли к этому зрелищу. А сейчас мы с тобой сумели оценить его только потому, что оба живем в Дублине.

– Ты прав, Филип, – мягко ответила она. – Знаешь, если бы вы подстригли вон те кусты, вид был бы еще красивее.

Филип предлагал это родителям еще полгода назад, но те, как всегда, сопротивлялись любым переменам. Он тепло улыбнулся Кит, радуясь взаимопониманию. Они и в самом деле были родственными душами. Наверное, сестра Мадлен была права, когда говорила, что сердце Кит свободно. Видимо, вечеринка или танцы ничего для нее не значили, иначе она вряд ли ушла бы с них так быстро.

– Ну, не стану отвлекать вас своей болтовней. Завтракайте спокойно, – сказал Филип Макмагонам, и те посмотрели на него с благодарностью.

Перед уходом он услышал, как Кит сказала Море:

– Когда что-то случается, на Филипа всегда можно положиться. Я помню это с детства.

Если Мора и поняла, о каком давнем происшествии говорила Кит, то не подала виду.

– Я обещала твоему отцу, что все будет, как всегда. Но роскошный завтрак в гостинице обычным не назовешь, правда?

В голосе Моры слышались радость и облегчение. Она была счастлива, что Мартин скоро вернется домой.

Сестра Мадлен неторопливо шла вдоль берега озера. Она не стала подниматься по переулкам, которые вели к бару Лапчатого и гостинице О’Брайенов, а добралась до полицейского участка в обход. Этот маршрут был менее многолюдным.

Отшельница скромно стояла у стола, держа в руках пакет.

– Шин, он любит подовый хлеб, – неуверенно сказала она.

– Учту, – равнодушно ответил сержант.

– Может быть, мы с ним выпьем чаю и я за ним поухаживаю? Как в старые времена.

– Вы хотите оказаться с ним в одной камере? – усмехнулся О’Коннор. – Но он не такой, как прежде. Теперь он ведет себя как зверь в клетке. Бросается на всех и каждого.

– Все наладится, – промолвила сестра Мадлен.

Шин дал ей две кружки с чаем и положил на поднос куски хлеба с маслом.

– Послушай, ты, – сказал он арестованному, не называя его по имени. – Я привел твою подругу. Она хочет войти и посидеть с тобой – одному богу известно почему. Но если ты тронешь ее хоть пальцем, получишь так, что придется отскребать от стены.

Казалось, человек ничего не понял, но при виде сестры Мадлен его глаза наполнились слезами.

– Вы пришли забрать меня домой?

– Я принесла вам завтрак.

Монахиня и умалишенный сидели в камере, пили чай и ели толстые ломти хлеба с маслом. Шин О’Коннор следил за ними издалека. Они говорили о деревьях у озера, о том, что часть домика обрушил ветер. Сестра Мадлен сказала, что птицы улетели на зиму, но весной, как всегда, вернутся обратно.

Она произносила имя «Фрэнсис» с таким уважением, что Шин, обращавшийся к нему «эй, ты», почувствовал угрызения совести.

Фрэнсис отвечал ей, на сей раз внятно и членораздельно. Спрашивал про старую собаку, про то, есть ли у нее дрова для камина. Говорил, что очень промок и хотел бы посидеть у огня.

– Куда вы отправились, когда ушли от меня? – с интересом спросила монахиня. Она не собиралась отчитывать его или допрашивать, но знала, что сержант все слышит.

– Сестра, я спал в полях. Было холодно и мокро. Я не мог найти дорогу. Голова болела.

– А почему вы не вернулись ко мне? Для вас всегда нашелся бы кров.

– Теперь вернусь, – как ребенок, ответил он.

– Значит, ночью вы спали под дождем?

– Сначала я нашел сарай, но там были животные, и я испугался. А вторую ночь провел под деревом. Далеко я не ушел. Устал от ходьбы.

– А потом вы нашли кухню с плитой, верно? Здесь, в городке?

– Да, – понурился он.

– Зачем вы били добрых людей, которые не сделали вам ничего плохого?

– Они хотели снова посадить меня под замок.

– Вы причинили вред очень хорошему человеку. Мистеру Макмагону, который передал для вас бинт и полоскание для горла. А вы его ударили.

– Я испугался, – ответил Фрэнсис.

– Не надо бояться, бедный Фрэнсис. – Она взяла его за руку. – Страх только у нас в голове.

– Правда?

– Правда. Я знаю это, потому что тоже чувствую его.

– Я пойду с вами?

– Нет, вас отвезут туда, где люди присмотрят за вами и избавят от страха. Я этого не умею. – Сестра Мадлен встала.

– Не уходите! – взмолился он.

– Не могу. У меня еще много дел.

– У вас осталась моя сумка.

– Она у сержанта О’Коннора. Он обнаружил ее, когда пришел сказать мне, что вы здесь.

«Сестра Мадлен слегка искажает истину, – подумал Шин О’Коннор. – Она сама отдала мне сумку». Но он понимал отшельницу: Фрэнсис не должен был сомневаться в ее верности.

– Вы придете еще? – спросил бродяга.

– Я буду думать о вас и молиться за вас. Каждый день, Фрэнсис Ксавьер Берн. Где бы я ни была.

– Вы будете у себя в домике, правда? Тогда, когда я поправлюсь?

– Я буду думать о вас, где бы я ни была, – повторила сестра Мадлен.

После мессы Макмагонов окружила толпа. Все слышали, что случилось накануне вечером, и желали Мартину скорейшего выздоровления.

Кит заметила Стиви Салливана. В коричневом пальто с поясом и в твидовой кепке он выглядел совсем по-другому. Стиви разговаривал с группой мужчин. Минут через пять они спустятся по Церковной улице, свернут на Мэйн-стрит и отправятся к Фоули, О’Ши и даже к Лапчатому беседовать о делах, про которые ей рассказывал Стиви. Если сейчас она присоединится к ним, он этого не одобрит… Их взгляды встретились. Кит улыбнулась, помахала ему, но подходить не стала. Салливан извинился перед собравшимися и сам подошел к ней.

– Он в порядке?

– Ты был прав. В полном. А теперь возвращайся. Сам сказал, что владельцам собственного дела отдыхать некогда. Еще раз спасибо. Я никогда этого не забуду.

Возвращаясь к Море, Кит чувствовала на себе его взгляд. А затем прозвучал автомобильный гудок Питер и Лилиан Келли приехали, чтобы отвезти их на ленч.

– Я хочу проведать Мартина, – сказала Мора.

– Я только что из больницы. Ему сделали укол снотворного, так что пусть отдохнет. Ты съездишь к нему днем. Садитесь в машину. Все, – приказал Питер.

– Как, всемером? – засмеялась Мора.