Текст книги "Хрустальное озеро"

Автор книги: Мейв Бинчи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 37 страниц)

Она не могла отступить.

– Эммет, поверь, я знаю, что ты уже большой. Если бы пришлось везти тебя в больницу, ждать очереди и терять время, я не стала бы тебя заставлять. Но Питер – мой зять… Если я попрошу его вечером осмотреть тебя, в этом не будет ничего страшного.

Эммет улыбнулся:

– Мора, ты слишком рассудительна. В этом все дело.

Питер Келли обнаружил у Эммета острый приступ желтухи и сказал, что болезнь можно лечить в домашних условиях. Темная комната, побольше ячменного отвара, лошадиная доза таблеток и регулярный осмотр мочи, красной, как портвейн.

По утрам Мора дважды приходила домой из гаража Стиви Салливана. А Мартин дважды поднимался из аптеки. Анна Келли, выздоравливавшая после ветрянки и не ходившая в школу, тоже навещала Эммета.

– Что тебе почитать? Хочешь «Дезире»? Отличный роман про подружку Наполеона.

– Нет. Если не возражаешь, я бы предпочел что-нибудь другое. Например, стихи.

– Из учебника? Для подготовки к экзаменам?

– Нет. В моей болезни только и хорошего, что она позволяет не думать о школе и уроках. Ты помнишь наизусть какие-нибудь смешные стихи?

– Честно говоря, нет, – расстроилась Анна. – Но у меня дома есть Огден Нэш… [10]10
  Нэш Огден(1902–1971) – американский поэт, сочетавший социальную сатиру с бытовым юмором.


[Закрыть]Годится?

– Годится.

– Сейчас сбегаю, – сказала она.

– Я не хочу, чтобы ты тратила на меня все свое свободное время, – встревожился Эммет.

– Да ну, пустяки. Это ведь ты болеешь по-настоящему. У меня была всего-навсего ветрянка.

Эммету польстило, что ради него Анна побежала на Приозерную улицу за книгой.

Огден Нэш им понравился. Они по очереди читали друг другу его стихи, и дом дрожал от хохота.

Вернувшись из Дублина, Кит обнаружила, что ее брат Эммет, пожелтевший за время болезни, и Анна Келли с темно-красными следами ветрянки неплохо ладят между собой.

Она долго раздумывала, стоит ли писать Лене. Конечно, о получении брошюры надо сообщить. Но нужно ли говорить, что Эммет выздоравливает после тяжелой болезни? После ухода из семьи мать утратила все родительские права. Перед побегом она оставила письмо… чтобы время от времени узнавать, как поживают ее дети. Но если бы Кит не сожгла письмо… отец и Мора не смогли бы пожениться.

Мысли вращались по кругу – продвинуться не удавалось ни на шаг. В конце концов Кит сдалась и написала:

Большое спасибо за брошюру. Интересно знать, какие вакансии предлагают в Британии. Учебные программы у нас практически одни и те же, так что диплом дублинского колледжа действителен и в Англии. Мы все время слышим, что в Ирландии бурно развивается туризм, а потому перед нами открываются большие перспективы, но читать о том, что уже произошло в Англии, очень интересно.

Эммет выздоравливает после приступа желтухи. За ним хорошо ухаживают, и через две недели он вернется в школу.

Я решила, что об этом следует сообщить.

Тоже с наилучшими пожеланиями,

Кит.

Так Лена узнала, что ее сын был болен желтухой, можно себе представить, как беспокоился Мартин.

И испытала ревность. Ревность к Море Хейз, которая варила ему мясные и куриные бульоны и накрывала марлей кувшин с ячменно-лимонным отваром. Лена делала бы все это сама и даже больше: она могла бы щупать сыну лоб и менять пижаму. Могла бы сидеть рядом, что-нибудь рассказывать или читать стихи. Ее мысли были далеко…

Льюис прикоснулся к ее руке. Они завтракали вдвоем. Кофе, теплые булочки и мед. Она накрыла стол розовой скатертью – это помогало ему настроиться на работу.

– О чем мечтаешь? – спросил он.

– О том, что у моего сына желтуха… Надеюсь, обойдется без осложнений, – не успев подумать, ответила Лена.

– О господи… Откуда ты это знаешь? – с тревогой спросил Льюис.

Но Лена уже опомнилась:

– Ты спросил, о чем я мечтаю. Это всего лишь мои фантазии, – с улыбкой ответила она.

Льюис посмотрел на нее с сочувствием:

– Я не затрагиваю этот предмет, потому что ничего не могу поделать. Но знаю, как тебе тяжело.

– А я знаю, что ты знаешь.

– Как жаль, что у нас с тобой нет детей.

– Да, жаль, – безжизненным тоном ответила она.

– Конечно, ты думаешь о сыне и дочери… Я понимаю. – Казалось, он прощает ей мысли о детях.

– Да. Иногда.

– Ты не жалеешь, что ушла? – Ответ был известен заранее.

Лена заговорила не сразу. На лице Льюиса отразилась тревога, тут же сменившаяся широкой улыбкой.

– Льюис, ты знаешь, что я любила тебя всю жизнь. Время, проведенное вдали от тебя, было потеряно напрасно… Разве я могу жалеть о том, что позволило нам соединиться?

Грей был тронут. Чувствовал ли он вину за то, что бросил ее много лет назад и постоянно изменял сейчас? Льюис снова и снова повторял, что Лена – единственная женщина, которая может его удержать. Но это могло значить и другое: она единственная дура, которая соглашается жить с ним, несмотря на бесконечные унижения. Может быть, именно это его и удерживало?

Когда много лет назад Лена сказала Мартину Макмагону, что не может выйти за него, потому что никогда не забудет человека, которого любила, он сильно удивился и ответил, что это не любовь, а слепое увлечение. Тогда Лена страшно разозлилась. Все это только слова, сказала она. Увлечение, одержимость, страсть – это и есть любовь. На нее нельзя навесить ярлык.

Она верила в это до сих пор. Лена смотрела на подбородок Льюиса, на его темные ресницы и думала, как сложилась бы ее жизнь, если бы она сумела забыть его после первой измены или сказала «нет», когда он вернулся за ней.

– Как бы ты хотела провести этот уик-энд? – спросил Льюис.

Как? Прилететь в Дублин, надеть платок, темные очки, поездом и автобусом добраться до Лох-Гласса, войти в дом и подняться в комнату сына. Сделать это во второй половине дня, когда Эммет будет спать, потрогать его лоб, шепнуть, что мать любит его и знает о нем все до… каждого биения сердца… а потом поцеловать. Когда мальчик проснется, то все вспомнит, но подумает, что это ему приснилось.

Потом она спустилась бы к домику сестры Мадлен и поблагодарила ее за многолетнюю помощь. Сказала бы старой монахине, что нашла свое счастье. Встретила бы Кит и немного погуляла с ней у озера. Это позволило бы ей избавиться от тяжести на душе. Мысль была бредовая и опасная. Поступив так, она предала бы еще больше людей, чем в прошлый раз.

– Знаешь, куда бы я с удовольствием съездила? В Оксфорд или Кембридж С ночевкой. – Она говорила как ребенок, мечтающий об игрушке.

Льюис задумался:

– Это не так уж далеко. Можно поехать на поезде.

– Мы могли бы совершить экскурсию и посмотреть, как там живут…

– А потом болеть за команду этого города на ежегодной регате, – подхватил Льюис.

Они выбрали Оксфорд. Льюис нашел по своим каналам приличную гостиницу. Быть единственной женщиной на свете, способной удержать Льюиса Грея, оказалось удивительно легко. Все, что от тебя требовалось, это закрыть глаза и дать волю воображению. Оксфорд и Кембридж – единственные места, куда он не ездил по делам. Следовательно, там было безопасно.

* * *

– Как себя чувствует парнишка? – спросил Стиви.

– Худшее позади. Желтый, как утиная лапа, но пошел на поправку, – сказала обеспокоенная болезнью Эммета Мора.

– Вот и отлично… Мора, мне сейчас придется отлучиться на несколько часов. Могу и не вернуться. У нас все в порядке?

– Если говорить о гараже, то да.

– Ради бога, что вы хотите этим сказать?

Она хотела сказать, что личная жизнь Стиви Салливана далеко не в порядке. Мора Макмагон не была слепой и прекрасно знала о его шашнях с хорошенькой Орлой из бакалеи. С Орлой, которая спешно вышла замуж пару лет назад и жила у мужа в отдаленном приходе.

Пару раз Орлу заметили со Стиви в местах, мягко говоря, не слишком презентабельных. Сегодня утром она звонила по телефону, назвалась другим именем, но Мора узнала ее голос. Было ясно, что во второй половине дня состоится свидание.

– Ничего, Стиви. – Мора опустила глаза.

– Вот и ладно. Тогда я пошел. Если вы захотите навестить Эммета, то трубку снимет кто-нибудь из парней, работающих во дворе…

Красивый молодой человек стоял у дверей, поигрывая ключами. Слишком умный и многообещающий, чтобы влипнуть в историю из-за какой-то малышки Орли и ее родственников-горцев.

– Конечно, я вам не мать… – начала она.

– И слава богу, Мора. Вы моложе, умнее и рассудительнее…

Она посмотрела на Стиви с отчаянием.

Вряд ли его мать могла бы дать сыну толковый совет. Кэтлин была хмурой женщиной, прожившей нелегкую жизнь и неспособной понять, что мир изменился. Она постоянно старалась уколоть Мору. Наверное, считала, что аптекарь способен сам содержать жену. И много раз намекала, что первая миссис Макмагон не обременяла себя работой, если не считать домашней. Мора не обращала на это внимания. Миссис Салливан можно было только пожалеть. Кэтлин была несчастной женщиной, что бы о ней ни говорили.

Дом был совсем рядом, так что пятнадцати минут Море хватило. За это время она успела сменить пасынку пижаму, дать ему влажную салфетку протереть лоб, шею и руки и плитку «Кит-Кэт» для утешения. Мальчик быстро поправлялся. Мора тихо вышла и даже не забежала к Мартину в аптеку.

Войдя в контору, она тут же заметила, что дверца сейфа открыта, а содержимое полок и ящиков письменного стола валяется на полу. Мора часто слышала, что шок пригвождает людей к месту. Теперь она поняла, что это очень точное описание. Но когда из-за двери в дом Салливанов донесся слабый стон, силы вернулись к ней. Вбежав в комнату, Мора увидела, что Кэтлин лежит на полу и протягивает к ней руки. Женщину зверски избили: ее лицо и волосы были в крови. Кто-то набросился на нее и чуть не убил.

Все хвалили Мору за то, что она не потеряла в тот момент головы, но это было нетрудно. Муж-аптекарь всего в нескольких метрах, зять-врач – на другом конце провода. Она лишь не могла простить себе, что ушла из конторы. Тогда на Кэтлин не напали бы.

– Не говори так, – прошептал Мартин. – Тогда напали бы на тебя. Не приведи бог…

Отсутствие Стиви Мора объяснила очень тактично: он отправился на деловую встречу. С консультантами по финансовым вопросам. Нет, не из банка. Скоро вернется.

Она решила дождаться возвращения хозяина. Кэтлин отвезли в больницу Тумстоуна. Бедная женщина потеряла много крови; кроме того, нужно было проверить, нет ли у нее переломов. Ее раны были слишком глубокими, чтобы накладывать швы без наркоза.

Питер помрачнел.

– Мора, ты и сама неважно выглядишь. Возвращайся домой, – посоветовал он.

– Именно это я ей и говорю, – поддержал Мартин.

Мора понимала, что должна успокоиться, чтобы взять ситуацию под контроль.

– Позвольте мне подождать здесь. Пожалуйста. Я оставалась за Стиви Салливана и должна его встретить.

Сержант О’Коннор сказал, что тоже останется.

– Шин, ради бога, возвращайтесь в участок Я передам Стиви, чтобы он позвонил вам.

– Нет, я останусь, – упрямо ответил сержант.

– Я сама могу сказать вам, что пропало…

– Мора, я буду ждать его возвращения.

– На это может уйти много времени.

– Он с дочкой Диллонов?

– Понятия не имею, с кем он встречается. Он сказал…

– Ладно, Мора, оставим эту тему, – устало сказал сержант. – Просто если это Орла, то я слышал, что они встречаются в пустом доме за церковью.

– Где вы это слышали?

– Работа такая.

– Нет, это не работа, а сбор сплетен. Злобных сплетен!

– Хотите сказать, что если я пойду туда, то даром потрачу время?

– Если вы думаете, что…

– Ничего я не думаю. Просто хочу сэкономить время и пораньше вернуться домой.

– Ну, если так, то…

Шин встал и вынул ключи от патрульной машины.

Никто не знал, откуда они взялись. Случаев ограбления со взломом в Лох-Глассе никогда не было. Отпечатки пальцев отсутствовали.

Может быть, тут действовала банда профессионалов? Шин О’Коннор в этом сомневался. Профессионалы могли перевернуть все вверх дном, но не оставили бы документы на машины, которые было легко обратить в деньги: регистрационные удостоверения, банковские чеки и даже таблички с номерами. Почерк был не тот.

Очнувшаяся в больнице Кэтлин Салливан не могла вспомнить, сколько человек на нее напало. Иногда она говорила, что это был здоровенный парень с густыми черными бровями, от которого разило потом. А иногда – что их было двое, потому что кто-то ударил ее сзади, а смуглый парень стоял перед ней.

– Это мог быть стол, – предположил сержант. – Она ударилась головой о стол.

– Да, но стол не мог подняться в воздух и ударить ее.

Интуиция подсказывала Море, что нападавших было двое. Они не могли приехать на машине, иначе это заметили бы мальчики, работавшие на заправке. Они видели всех, кто приезжал и уезжал. Никто из этих людей в дом не входил. Должно быть, кто-то дождался ухода Моры, а затем забрался в контору с черного хода. Но он не рассчитывал, что там окажется Кэтлин.

Кстати говоря, что она вообще там делала? Вопрос был риторический. Все – от Моры до Стиви и сержанта О’Коннора – знали, что Кэтлин не может дождаться ухода Моры, чтобы устроить в конторе обыск и даже порыться в ее сумке. Упаси бог, не для воровства, а чтобы добыть информацию. Заглянуть в сберегательную книжку, в водительское удостоверение с целью выяснить возраст Моры, посмотреть, от кого она получает письма…

Спрашивать об этом ее не стали. Для бедняжки было большим утешением, что она лежит в больнице, лечит свои раны и вызывает сочувствие у всех жителей Лох-Гласса.

– Я не должна была уходить, – сказала Мора Стиви.

– А я не должен был находиться там, где находился, – усмехнулся он.

– Они могли бы и не ворваться в контору, если бы увидели меня, сильную и здоровую женщину. – У нее все еще дрожал голос.

– Мора, мне и так тяжело. Если бы они напали на вас, я не смог бы смотреть в глаза Мартину Макмагону до конца своей жизни. Я бы этого не вынес. Особенно когда человек наконец нашел свое счастье.

Эта фраза заставила Мору улыбнуться.

– Вы знали Элен?

– Вообще-то нет. Да и кто ее знал? Все говорили, что она настоящая красавица, но я, при всей своей любви к дамам, был для нее маловат.

– Стиви Салливан, мне жаль женщину, на которой вы женитесь.

– Неправда. Людям, которые так говорят, на самом деле нравятся такие мужчины, как я.

– От скромности вы не умрете… Ну что, начнем уборку? Шин уже все закончил.

– О боже, только не это! Давайте сходим к Лапчатому. Я угощаю. Нам обоим нужно прийти в себя.

– Нет, Лапчатый не любит женщин. Они подрывают его бизнес.

Стиви засмеялся.

– Тогда в «Центральную»?

– Нет. Честное слово, мне нужно домой. Бедный Эммет не знает о случившемся. Пойдемте со мной. Мартин будет рад.

– С удовольствием. А то у меня коленки дрожат.

Коленки у Стиви дрожали главным образом от страха, который он испытал, когда в их любовное гнездышко внезапно ворвался сержант. Стиви решил, что ему придется иметь дело со всей родней мужа Орлы. Откупиться свадьбой тут было нельзя, поэтому дело могло дойти до убийства.

Ему требовалось выпить. Все равно где.

У постели Эммета сидела Анна Келли. Девочка надела голубое платье и белый кардиган. У нее были такие же, как у Клио, великолепные светлые волосы цвета кукурузы.

Стиви не понимал, когда эта пигалица успела стать такой хорошенькой.

– Ай да Эммет! Ты просто счастливчик Завел собственную маленькую Флоренс Найтингейл, – с восхищением сказал он.

– Мы играем в «старую деву», – объяснила Анна.

– Ну, эта участь тебе не грозит, – улыбнулся Стиви.

– Есть вещи и похуже. Например, выйти замуж за кого-нибудь из местных.

– Тебе совсем не обязательно выходить за местного, – сказала ей тетя Мора.

– Ты же вышла! – дерзко ответила Анна.

– Да, но я сделала это уже в зрелом возрасте и совершенно сознательно… Эммет, я думала, ты один, но рада, что это не так.

– Их поймали? – Глаза Эммета горели от любопытства.

– Еще нет, – ответил Стиви. – Но не бойся, их и след простыл. Полиция считает, что они ушли через задний двор, так же как и пришли. По переулку и к церкви. Сейчас они уже на полпути к Дублину.

– Почему они забрались именно к тебе? – спросила Анна.

– Потому что это самое процветающее предприятие в нашем округе, – ответил Стиви.

Анна посмотрела на тетку, ожидая подтверждения.

– Иначе я бы там не работала, – сказала Мора. – Пойдемте, Стиви. Я обещала вас угостить.

Они прошли в гостиную. Мартин разговаривал по телефону с Кит. Об ограблении сообщили в новостях Она услышала слово «Лох-Гласс» и решила узнать, все ли в порядке.

– Поговори с ней. – Мартин махнул рукой Море.

– Ох, Мора! – Кит ударилась в слезы. – Я боялась, что это случилось с тобой. Но, слава богу, это оказалась старая дура Кэтлин…

Мора молча подержала трубку в руке, прежде чем положить ее на рычаг. У нее перехватило дыхание. Кит плакала, потому что испугалась за нее. О таком она и не мечтала. Как и о любви и облегчении, которые читались в глазах Мартина, пока Мора наливала три больших порции бренди. С чисто медицинской целью.

Сестра Мадлен налила миссис Диллон чаю.

– Жизнь – вещь сложная, – сказала она.

– Сестра Мадлен, я пришла к вам, потому что вы знаете о людских недостатках, но не торопитесь осуждать их с амвона. – Миссис Диллон, как обычно, кивала головой в такт своим словам.

Для отшельницы это было высшей похвалой, и она приняла ее с благодарностью. Она не стала говорить, что в ее обязанности не входит ни громогласное обличение грешников, ни их прощение. Пусть люди думают, что у них есть вторая линия обороны. Альтернативное отпущение грехов, если можно так выразиться.

Миссис Диллон очень тревожило поведение ее беспутной дочери Орлы.

– Наверное, девочке не следовало выходить замуж за человека из этого клана. Но отец Бейли очень настаивал, чтобы свадьба состоялась как можно раньше – во избежание скандала или «чего-нибудь еще худшего», как он выразился.

Как всегда, сестра Мадлен пробормотала что-то неразборчивое и вздохнула: обычно люди приходили сюда просто за утешением, желая выговориться. Но когда им требовался полезный совет, она всегда находила что сказать.

– Боюсь, Орла уделяет недостаточно внимания ребенку, а я ничего не могу с этим поделать, – продолжала миссис Диллон, кивая головой. – С современными молодыми людьми говорить бесполезно. Мы побаивались своих родителей, а они – нет.

– Она может опасаться братьев своего мужа, – в конце концов промолвила сестра Мадлен. – Намекните, что они пьют в тех барах, где до них могут дойти нежелательные слухи. Знаете, иногда такие вещи делают чудеса.

Миссис Диллон ушла, благодаря монахиню так, словно та сразу решила все ее проблемы, указав нужный путь. Никто из обеих не упомянул, что это будет прямая ложь. Но цель оправдывает средства.

Оставшись одна, сестра Мадлен налила блюдечко молока слепому котенку, которого ей принесли какие-то дети. Ветеринар сказал, что было бы гуманнее усыпить животное, но она пообещала заботиться о нем, кормить и ограждать от опасностей. Этот хрупкий зверек постоянно дрожал от того, что ему пришлось вытерпеть за свою короткую жизнь. Но наградой отшельнице стало мурлыканье, которое издал котенок, когда его ткнули мордочкой в благодатные хлеб и молоко.

И тут она услышала какой-то звук Кто-то громко и хрипло дышал у самых дверей. Сначала она подумала, что это какое-то животное; однажды к озеру пришел олень и остановился прямо перед ее домиком.

Сестра Мадлен никогда не поддавалась страху. Когда на пороге возникла крупная фигура, она сохранила спокойствие. Более взволнованным был человек с густыми бровями и окровавленной рукой, пораненной в какой-то драке. У мужчины были безумные глаза. Он испугался ее больше, чем она его. Он думал, что в домике никто не живет.

– Не двигайтесь, и я не причиню вам вреда! – крикнул он.

Сестра Мадлен стояла неподвижно, прикоснувшись пальцем к простому крестику на цепочке. Как всегда, ее волосы были собраны в короткий седой пучок. Одежда выдавала в ней монахиню, не обязательно живущую в монастыре: серая юбка, кардиган, удобные туфли на шнурках… Она просто не могла быть никем иным. Но самым монашеским в сестре Мадден было то, что, когда ее попросили не двигаться, она не потеряла самообладание.

Отшельница не сводила с него глаз.

Казалось, прошла целая вечность. А затем лицо мужчины сморщилось:

– Помогите мне, сестра. Пожалуйста, помогите. – По его лицу побежали слезы.

Сестра Мадлен осторожно подошла к нему, чтобы не напугать, и повела к креслу.

– Сядьте, друг, – неторопливо и тихо сказала она. – Сядьте и позвольте осмотреть вашу бедную руку.

– Во всяком случае, это не цыгане, – сказал жене Шин О’Коннор.

– При чем тут они? Как что, так сразу цыгане! – принялась защищать их Мэгги.

– А я что говорю? Обвинить их нельзя. Все уехали не то на праздник, не то на конскую ярмарку или как там у них это называется…

– Если бы ты разговаривал с ними по-человечески, а не запугивал до потери сознания, то знал бы, как у них это называется, – проворчала Мэгги О’Коннор.

– О господи, что за времена настали! Все мои слова выворачивают наизнанку, – ответил уязвленный сержант.

Они понятия не имели, кто ограбил Салливанов и жестоко избил Кэтлин. Это казалось делом рук сумасшедшего. Но как ему удалось ускользнуть? Вряд ли его стал бы прятать кто-нибудь из жителей городка.

– До этого никому нет дела, – сказала сестра Мадден, промывая рану.

Мужчина просил отшельницу не подходить к двери, боясь, что она убежит и выдаст его.

– Стойте там, где я смогу вас видеть, – нахмурившись еще сильнее, велел он.

– У меня мало воды, – просто сказала сестра Мадлен. – Ее можно набрать в колонке. А потом я вернусь и поставлю чайник.

Он откинулся на спинку кресла. В этой монахине было что-то внушавшее доверие.

– Я попал в беду.

– Конечно, – ответила сестра Мадлен так спокойно, словно человек сказал, что он из Донегала или Голуэя: эка невидаль. По ее мнению, зашивать рану было не обязательно – вполне достаточно простой перевязки. – Вы можете умыться у колонки. Только помните о больной руке и старайтесь не замочить ее… После этого вам полегчает, а потом мы будем пить чай.

– Чай? – Он не верил своим ушам.

– Я положу в него побольше сахару. Это поможет вам восстановить силы после несчастного случая.

– Это не несчастный случай.

– Неважно. У меня есть свежий хлеб, который принесла миссис Диллон…

– Сюда приходят люди? – вскинул голову мужчина.

– Только не ночью. Вставайте. – Голос ее был мягкий и решительный одновременно.

Вскоре наполовину умытый и успокоившийся мужчина сидел за столом, глотал сладкий чай чашку за чашкой и жадно жевал куски хлеба с маслом.

– Вы хорошая женщина, – в конце концов сказал он.

– Такая же, как и все остальные.

– Нет, будь вы как все остальные, то не впускали бы в дом таких людей, как я, и не делились бы с ними последней буханкой. Далеко не все из нас умеют вести себя прилично.

Если сестра Мадлен и улыбнулась, то он этого не заметил.

– Я считаю, что все люди бывают щедрыми и порядочными, если им не мешают.

В знак согласия он постучал по столу ложкой:

– Точно! В том-то и дело, что им мешают. Тут вы правы.

– Может быть, переночуете у камина? Я дам вам плед и подушку.

Его широкое лицо снова сморщилось.

– Вы не понимаете… Дело в том…

– Тут нечего понимать. Спать у камина лучше, чем под открытым небом.

– Сестра… Возможно, меня ищут.

– В моем доме, а тем более ночью вас искать не станут.

– Я все равно не усну. Честное слово.

Сестра Мадлен вздохнула и проводила его до дверей.

– Видите вон то большое дерево, которое стоит отдельно от остальных?

– Да. – Он прищурился и посмотрел в темноту.

– На нем есть домик. Несколько шагов вверх по стволу, и вы окажетесь там. Когда-то этот домик сделали дети.

– А вдруг они придут туда?

– Они давно выросли и забросили его.

По городку ходили разные слухи. Мона Фиц несколько дней говорила, что до смерти боится бандитов. Она читала, что такие шайки возвращаются и нападают на почтовые отделения. В хозяйственном магазине Уолла навесили замки на все двери. Если бандиты действительно уходили задами, то они могли видеть их склад и прийти на другой день.

Дэн и Милдред О’Брайен из гостиницы «Центральная» совсем приуныли. Дела идут и так хуже некуда, а теперь у городка появится репутация места, где рыщут вооруженные разбойники, говорили они. Тем более если местная пресса раструбит об этом на всю страну.

* * *

В газете, которую Лена покупала каждую неделю, этому событию уделялось большое внимание. Она узнала обо всех подробностях жестокого и бессмысленного преступления. Было ясно без слов: горожане испытали большое облегчение, что Мора Макмагон ушла навестить больного и отсутствовала на рабочем месте. А между строк можно было прочитать, что в контору сунула нос Кэтлин Салливан.

Новости были неприятные, но это давало ей повод снова написать Кэт.

Я с тревогой прочитала о событиях в гараже напротив вашего дома. Хочу, чтобы ты знала: я вам от души сочувствую и надеюсь, что все уже оправились от шока. Не думай, что ты должна отвечать на каждое мое послание. Просто мне хотелось, чтобы ты знала, как близко к сердцу я принимаю все, что имеет к вам отношение. Надеюсь, ты простишь меня за это письмо.

Лена.

* * *

– Кит, я хочу с тобой кое о чем договориться… Скажи дома, что этот уик-энд мы проведем вместе, – пропела по телефону Клио.

– Почему?

– Потому что я собираюсь уехать.

– И что?

– Ну, тетя Мора вечно сует нос не в свое дело и спрашивает, как я поживаю…

– Да, – ответила Кит, хотя вовсе так не считала. Мора задавала вопросы только для того, чтобы убедиться, что им хватает денег на развлечения и прачечную. Про друзей она не спрашивала. Но, возможно, Клио считала лишним и это; она чувствовала угрозу даже там, где ею и не пахло.

– Поэтому скажи, что мы вместе поедем в Корк Мы вполне могли так сделать.

– Ничего подобного.

– Трудно тебе, что ли?

– Клио, куда и когда ты едешь?

– Точно не знаю.

– Прекрасно знаешь. Ты едешь туда, чтобы этот ужасный Майкл О’Коннор лишил тебя девственности, верно?

– Кит, перестань!

– Что, не так?

– Ну может быть…

– Какая же ты…

– Прошу прощения, сестра Мэри Кэтрин, я не знала, что вы подались в монахини.

– Я говорю не про девственность, а про Майкла.

– Только потому что тебе не нравится его брат…

– Мне не нравится ни тот ни другой. И тебе тоже. Тебя привлекают лишь деньги.

– Неправда! Я познакомилась с его родными, и они мне понравились. Мне все равно, богатые они или нет.

– Я тоже знакома кое с кем из его родных Точнее, с Кевином. И он мне совсем не нравится. А особенно не нравится то, что он говорит обо мне. Ну ничего, я ему отплачу… Придумаю что-нибудь.

– Ох, не делай из этого трагедию, – жалобно сказала Клио. – На самом деле они очень симпатичные. Особенно их старшая сестра Мэри-Пола. Видела бы ты, как она одевается! И была всюду… гостиницы в Швейцарии, во Франции… везде.

– Она что, училась гостиничному делу? Получила диплом администратора?

– Нет, думаю, она просто пользуется ими. Была на всех горнолыжных курортах.

– Ну, в Ирландии горнолыжных курортов пруд пруди! – саркастически ответила Кит.

– Ох, перестань… Кстати, а ты сама что собираешься делать в этот уик-энд?

– Как ни странно, отправиться в Корк вместе с Фрэнки, – ответила Кит. – Но ведь тебе не до этого…

– Ладно. Я скажу, что была с вами. Это послужит дымовой завесой. Кстати, как ее фамилия?

– Кого?

– Фрэнки.

– Не знаю. Никогда не спрашивала.

– Ох, Кит, не будь занудой… Ладно, фамилию я придумаю. Господи, как с тобой трудно! Иногда я думаю, что ты такая же ненормальная, как твоя мать… – Возникла долгая пауза.

Кит положила трубку.

* * *

Фрэнки и Кит веселились всю дорогу до Корка.

В поезде толстый старик купил им апельсиновый сок и шоколадное печенье. Сказал, что любит смотреть, как девушки едят, пьют и смеются.

– Конечно, только смотреть. Ничего другого ему не остается, – прошептала Фрэнки подруге.

– Нет, спасибо, больше не надо… Фрэнки, перестань. Это уж слишком.

Кит чувствовала себя виноватой. Старик смотрел на них так, словно на что-то надеялся. Может быть, на рукопожатие… в благодарность.

– Он сам напросился, – сказала Фрэнки.

До городка в графстве Корк, где жила Фрэнки, девушки доехали на автобусе. Городок был больше Лох-Гласса, но ненамного. Отец Фрэнки был хозяином пивной и говорил, что когда его дочь станет администратором гостиницы, а сын адвокатом, он уйдет на пенсию, а пивную продаст. Во всяком случае, таков был его план. Но мать Фрэнки считала, что он никогда не уйдет на пенсию. Вытащить ее мужа из пивной можно будет только силой, но при этом его рука все равно будет протянута к крану. Он наполнял кружки с восемнадцати лет и другой жизни не знал.

Эта семья жила счастливо и беспечно. Кит не задавали дурацких вопросов о ее происхождении, как поступили бы Келли. Правда, ее мать лучше подготовилась бы к приему гостей. Кит удивила эта внезапная мысль. Мора хозяйничала в их доме уже довольно давно. Если так, то почему она, Кит, все еще думает о нем как о материнском?

Наверно, следовало написать Лене, но не было повода. Возобновлять регулярную переписку в ее планы не входило. Все в письмах матери было ложью. Сплошным обманом.

Брат Фрэнки, Падди, тоже приехал из Дублина. Его подвозил приятель, но по дороге машина несколько раз ломалась, и Падди оказался дома только к полуночи.

– Вот это да! – сказал он, увидев Кит. – Славная птичка для уик-энда.

– Вовсе нет, – надменно ответила Кит.

– Ты прекрасно поняла, о чем я говорю. Это всего-навсего выражение восхищения.

– Ну, если так, то спасибо, – тут же оттаяла она.

Падди изучал право. Говорил, что ходит на лекции в Фор-Кортс. И что только там ощущает относительную свободу, потому что все остальное время трудится на брата своей матери как негр.

– Он не такой уж плохой, – принялась защищать дядю Фрэнки.

– Тебе легко говорить, ты на него не пашешь… Впрочем, это неплохая школа.

Они дружески сидели в пивной отца Фрэнки. Падди пил темное пиво, а девушки – горький лимонад. Несколько завсегдатаев, не считавших себя обязанными соблюдать ограничения по времени, сидели с видом людей, которые имеют полное право находиться здесь и никому не причинят хлопот, если их оставят в покое.

Падди рассказывал девушкам о своей работе.

Больше всего он ненавидел сбор долгов. Для этого нужно было ходить по домам, где женщины с детьми на руках пытались объяснить, что не оплачивают счета, потому что отсутствующие неизвестно где мужья не присылают им денег.

В адвокатской конторе сталкиваются со всеми сторонами жизни, говорил он. К ним обращаются оштрафованные за отсутствие фонаря на велосипеде, желающие получить разрешение на открытие пивной, женщина, подавившаяся в ресторане неправильно отрезанным куском курицы. Когда девушки станут администраторами гостиниц, пусть следят за такими вещами в оба: эта женщина получила очень большую компенсацию.

Еще одна дама подала в суд, потому что в результате какого-то несчастного случая у нее на лице остался шрам. Поскольку это уменьшило ее шансы на замужество, она потребовала от гостиницы очень внушительную сумму.