Текст книги "Хрустальное озеро"

Автор книги: Мейв Бинчи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 37 страниц)

– Угощайся, – с улыбкой сказала она.

– А ты не будешь? – спросила Клио.

– Спасибо, Клио. Я выпью «Апельсиновый клуб».

Какое-то время они молча пили, а затем Клио сказала:

– Тетя Мора становится чересчур любопытной.

– Это всего лишь светская беседа. Ей хочется знать, как мы поживаем, – стала защищать мачеху Кит.

– Я думаю, она знает про нас с Майклом.

– Конечно, знает. Ты трещишь о нем без умолку.

– Нет, я про другое. Что я сплю с ним и все прочее…

– Откуда?

– Понятия не имею. – Клио снова закусила губу.

– Можешь на меня не смотреть. Я ничего ей не говорила.

– Знаю. – В этом Клио не сомневалась.

– А почему ты решила, что она знает?

– Ну, она говорит… о недостатке самоуважения, о том, что девушки не должны делать то, чего им не хочется… пытаясь удержать мужчин.

– Так не делай того, чего тебе не хочется, – парировала Кит. – Ты же сама говорила, что делаешь только то, что тебе нравится.

– Да, верно, но тете Море так не скажешь… По-моему, она знала отца Майкла.

– Ну и что? Мора – человек общительный.

– Похоже, он ей не нравится.

– Серьезно?

– Когда я была в доме Майкла, мистер О’Коннор сказал, что, кажется, помнит ее.

– Без особого удовольствия?

– Нет. Наоборот, с намеком, если ты понимаешь, что я имею в виду.

– Может, у них был роман.

– Сомневаюсь. Отец и мать Майкла женаты целую вечность.

– Я уверена, что тебе все это только кажется, – попыталась утешить ее Кит.

– Мне бы хотелось вернуться в детство. Тогда все было проще.

– Тебе еще и девятнадцати нет. Многие считают это младенческим возрастом.

– Нет, ты знаешь, о чем я говорю. Тебе легко, Кит. Так было всегда. Ты выйдешь замуж за Филипа О’Брайена, будешь управлять «Центральной», спровадишь старых Милдред и Дэна в богадельню и станешь кем-то вроде пчелиной матки.

– Я тысячу раз говорила, что этого не будет. Почему ты мне не веришь?

– Потому что в конце концов мы делаем то же, что делали наши родители. Твоя мать была красавицей. Она могла поехать куда угодно и делать что угодно, но предпочла спокойную жизнь, вышла замуж за твоего отца и переселилась в тихий Лох-Гласс. И ты сделаешь то же самое.

– А ты, Клио? Ты любишь Майкла?

– Не знаю. Честное слово, не знаю. Что такое любовь?

– Я бы тоже хотела это знать, – рассеянно промолвила Кит.

Может быть, Клио права? Может быть, девушки действительно повторяют судьбу своих матерей? Если так, то ей, Кит, предстоит бурное будущее.

Кевин О’Коннор привел друзей в бар, где работала Кит. Когда она обслуживала их столик, один малый фамильярно положил ей ладонь на бедро. Кит тут же напряглась и посмотрела ему в глаза.

– Убери руку, – громко и отчетливо сказала она.

Парень тут же послушался, а Кевин О’Коннор ужасно смутился:

– Кит, извини… Честное слово… Клянусь… Мэтью, если ты не умеешь относиться к женщинам с уважением, убирайся отсюда к чертовой матери!

Обидчик посмотрел на него с изумлением. Такого он не ожидал.

– Это был чисто дружеский жест… – пробормотал он.

– Пошел вон отсюда! – велел Кевин.

– Слушай, О’Коннор, ты совсем охренел! – разозлился Мэтью.

– Еще одно такое слово, и я вас обслуживать не буду, – веско добавила Кит. Она была уверена в себе: Кевин не только отнесся к ней с уважением, но и заставил сделать это своих горластых дружков.

– Извини, Кит, – виновато сказал он, когда ошеломленный Мэтью вышел из бара.

– Все в порядке, Кевин. Спасибо. – Кит тепло улыбнулась, и он почувствовал себя польщенным. Практиковаться на нем не стоило, но она должна была прорепетировать обольщение Стиви Салливана. Слово, данное Эммету, надо было сдержать.

Дорогая Кит!

Я с большим интересом прочитала открытку, в который ты пишешь, что работаешь в баре. Посылаю тебе книгу с рецептами коктейлей – вдруг пригодится. Понимаю, что подарок странный. Будь на моем месте кто-нибудь другой, он предупредил бы тебя о вреде алкоголя, вместо того чтобы посылать книгу с советами, как увеличить содержание спирта в смеси. Но из всякого правила есть исключение. Я хочу поблагодарить тебя за все.

С любовью,

Лена.

Кит десять раз перечитала письмо, которое пришло вместе с книгой. Интересно, за что ее благодарят? За то, что она никому ничего не сказала? Возможно, Лена тоже тосковала по счастливым и беспечным письмам, которыми они обменивались раньше. Во всяком случае, Кит их не хватало. Она о многом написала бы Лене, если бы продолжала считать ее своей подругой.

А не матерью, которая лгала ей.

* * *

– Стиви? Это Кит Макмагон. – Она специально позвонила в то время, когда Мора обычно уходила на ленч с папой.

– Кит, мне очень жаль, но Моры нет. Она вернется в два часа.

– Нет, мне нужен ты.

– Отлично. Ты накопила на машину?

– Не угадал. Я не о работе. Скорее об отдыхе.

– Отдых – дело хорошее.

Кит представила себе, что он лениво улыбается, держит трубку плечом и тянется за пачкой сигарет.

– В субботу приезжай в Дублин на танцы, ладно?

– Скажи еще раз.

Если бы Кит действительно была влюблена в него и со страхом ждала ответа, это было бы ей не по силам. Но сейчас она небрежно повторила свои слова.

– Какие танцы?

– А тебе не все равно?

– Интересно, что сказала бы ты на моем месте, если бы кто-то внезапно сделал тебе такое предложение?

– Наверное, то же самое, – честно призналась Кит. – Какие танцы? Да самые обыкновенные. Те, которые устраивают в ресторане гостиницы «Грэшем» каждую субботу. Вход по билетам. Там хороший оркестр и угощение.

– Я ни разу не был на таких танцах.

– Я тоже. Собирается компания, но пары кавалеров не хватает. Вот я и подумала…

– Почему бы тебе не пригласить Филипа О’Брайена? Он прилетит мигом, только свистни.

– Если я приглашу Филипа, он подумает, что я в него влюбилась.

– А я? Что должен подумать я?

– О господи, Стиви, ты знаешь меня с рождения и все поймешь правильно.

– Думаешь, мне понравится?

– Еще как Красивые девушки, музыка, даже напитки. Конечно, понравится.

– Значит, я должен выручить тебя?

– Дело не в этом. Просто соберутся хорошие люди. Они понравятся тебе, а ты наверняка понравишься им. Ты ведь большой шутник.

Шутник? Она пыталась вспомнить, так ли это. Стиви всегда выглядел таким измученным и циничным и всегда смотрел на других людей сверху вниз. Но чувство юмора у него было.

– О’кей, договорились, – сказал он.

– Спасибо, Стиви. – Кит назначила ему место встречи и сказала, сколько это будет стоить.

– Можно поставить в известность твою мачеху?

– Решай сам.

– Зададим вопрос по-другому. Ты сама будешь ей говорить?

– Может, как-нибудь упомяну, что мы организуем вечеринку, но сообщать людям лишние подробности не стоит, правда?

– Намек понял, – ответил он.

Кит положила трубку и облегченно вздохнула.

– Ну, Эммет, твоя старшая сестра приступила к выполнению задания, – пробормотала она.

Во всяком случае, противная маленькая Анна Келли в эту субботу останется с носом. Но говорить об этом Эммету рано; он тут же бросится к Анне и все испортит.

Стиви Салливан положил трубку и с удивлением уставился на аппарат. Эта девчонка в последнее время стала настоящей красавицей. Неужели она пригласила его на вечеринку? Ему всегда хотелось попасть в дублинский ресторан, куда положено являться в выходном костюме. Придется сказать Анне Келли, что субботний поход в кино отменяется. Он сделает это тактично, и она поймет.

Но Анна Келли ничего понимать не хотела.

– Родители уже разрешили мне поехать в Тумстоун. Я сказала, что нас будет много.

– Раз так, поезжай. Лично я еду в Дублин по делам, – сказал Стиви.

– Нет. Если я поеду, то даром потрачу выходной, который хотела провести с тобой. – Неужели он этого не понимает?

– Что ж, мне очень жаль. – Стиви чарующе улыбнулся ей, но это не помогло.

– Ты не можешь отменить эту поездку? – жалобно спросила она, но увидела нетерпеливую гримасу Стиви и тут же пошла на попятный: – Вижу, что не можешь. Что ж, тогда в другой раз, ладно?

– Ладно, – улыбнулся Стиви.

С девушками нужно обращаться бережно, и тогда от них можно добиться чего угодно. К сожалению, большинство мужчин этого не понимает.

– Эммет, если хочешь, в этот уик-энд я могу съездить с тобой в кино…

– Спасибо, Анна. Нет.

– Ты на меня дуешься?

– Ничего подобного. Я же сказал, что не в обиде. А ты считала, что мы должны остаться друзьями. Именно это я и делаю, – широко улыбнулся он.

– Друзья тоже ходят в кино, – жалобно сказала Анна.

– Я говорил тебе то же самое, но ты сказала «нет». Мол, это помешает твоим отношениям со Стиви. – Его взгляд оставался невинным.

– Да, но в этот уик-энд Стиви не будет. Он уезжает в Дублин по делам.

Эммет мечтательно улыбнулся: Кит взялась за работу.

– Но ведь он вернется, – с фальшивым сочувствием сказал мальчик.

– Да, конечно! – выпалила Анна. – Но я подумала, что…

– Значит, ты приглашаешь меня, потому что тебя внезапно оставили с носом? – Эммет недоверчиво покачал головой. – Мы с тобой друзья. А с друзьями так не поступают. Пригласи кого-нибудь другого.

Анна повернулась и быстро ушла.

– Фрэнсис, я могла бы вернуть в гараж вещи, которые лежат в вашей сумке, – напомнила сестра Мадлен.

– Сестра, я не хочу их возвращать! – Он вцепился в сумку.

– Но так будет лучше, – мягко сказала она.

– Теперь они мои. Они помогут мне уехать отсюда и начать новую жизнь.

– Если мы отдадим их, вас перестанут искать и вам не придется жить на дереве… – Фраза осталась неоконченной. Какой смысл говорить с тем, кто тебя не слушает?

– Это все, что у меня есть, – повторил Фрэнсис и прижал к себе сумку.

– Что мне с вами делать? – пробормотала она.

– Вы говорили, что позаботитесь обо мне, – захныкал он.

– Да, говорила. И позабочусь.

Сестра Мадлен постепенно теряла свою обычную уверенность. Раньше она все делала правильно и ни на секунду не сомневалась в своей правоте. Но в последнее время… видимо, она совершила ошибку, когда спасла того маленького слепого котенка. Или когда спрятала душевнобольного в домике на дереве. Может быть, в ту первую ночь следовало, перевязав Фрэнсису руку, сообщить о нем в полицию? Но сестра Мадлен не выносила неопределенности. Она должна верить, что служит добру, иначе ее жизнь потеряет смысл.

– Ладно, не буду вас заставлять, – отступилась она.

– Вы не сердитесь на меня? – спросил он, как пятилетний ребенок.

– Не сержусь.

Она зачерпнула жестяной кружкой бульон из стоявшего на окне котелка и протянула ему.

– Значит, вы хотите уехать, осмотреться… и начать новую жизнь?

– Да, – подтвердил он.

– Наверное, нужно подстричь вас. Сделать более… – Сестра Мадлен запнулась. Как сказать? «Нормальным»? «Не похожим на преступника»?

Он энергично закивал:

– Пожалуйста, сестра. Это будет здорово.

Она завязала на шее Фрэнсиса кусок ткани, как парикмахер, и укоротила ему волосы, брови и бороду. Теперь он казался менее страшным и почти нормальным.

– Фрэнсис, когда вы выйдете на улицу, люди увидят сумку и все быстро поймут.

– Сестра, я могу на время оставить ее здесь.

– Значит, вы вернетесь?

– Да. Вернусь, расскажу вам, как устроился, и заберу деньги.

– Фрэнсис, не лучше ли?..

– Сестра, я доверяю вам так же, как вы мне. Вы не боитесь меня, а я – вас.

Монахиня сжала ему руку, хотя сердце у нее было не на месте.

– Все верно, Фрэнсис. Вы можете доверять мне. Так делают очень многие люди, которых вы не знаете. – Наградой ей стала блаженная улыбка умственно отсталого ребенка. Ребенка в образе большого, сильного мужчины.

* * *

– Жаль, что у нас нет машины, – проворчал Льюис, когда они одевались.

– Так давай купим.

– Легко сказать… – Он возился с галстуком.

– Легко сделать. Дом мы не купили, долгов у нас нет, детей тоже. Ради чего нам копить деньги?

– Не так уж много мы накопили.

Насчет себя Льюис был прав. Но он не знал, как умело Лена обращалась с деньгами. Ее счет в Строительном обществе и доля акций в агентстве Миллара росли с каждым годом.

– Давай прикинем, какую сумму ты сможешь вносить ежемесячно… – начала Лена.

– Очень небольшую.

– Может быть, мне удастся взять ссуду на покупку автомобиля. И договориться, что выплачивать ее будет агентство. Вместо прибавки к жалованью.

– Серьезно? – У Льюиса загорелись глаза.

Льюис умел умасливать и завлекать людей, знал, чего хотят постояльцы, но во всех остальных сторонах жизни был поразительно наивен. Ему и в голову не пришло спросить, зачем мистеру Миллару оплачивать ссуду на приобретение машины, если Лена живет в пяти минутах от работы и каждое утро ходит туда пешком.

– Да, пожалуй, это реально, – согласился он.

– Значит, мы в последний раз едем за город на поезде! – засмеялась Лена.

– Я люблю тебя, Лена.

Он подошел и поцеловал жену, которая сидела у маленького зеркала и надевала серьги. Льюис не заметил, что Лена сменила цвет волос. Только сказал, что она замечательно выглядит. Салон Грейс, как всегда, был на высоте.

Они вышли на станции и взяли такси. Шофер знал дорогу.

– Там живут важные шишки, – заметил он.

– Вот и отлично, – кивнул Льюис. – Разве мы поехали бы в какую-нибудь дыру? – Его снобизм был неподражаем.

Пальцы шофера, облаченного в потертое пальто, были желтыми от никотина. В таком виде его не пустили бы и на порог подобного дома. Тем не менее он с жаром закивал. В этом и заключался секрет Льюиса: в его присутствии у других людей поднималось настроение.

Лена знала, что Джеймс Уильямс разведен. Но Льюис сказал, что у Джеймса есть подруга – дама, которая очень стремится стать новой миссис Уильямс.

– И ей это удастся? – поинтересовалась Лена.

– Нет. Для этого он слишком умен, – улыбнулся Льюис.

Лена улыбнулась тоже. Только что Льюис наивно признался, что умный человек избегает брака и прочной связи. Впрочем, она давно знала его взгляды на этот счет.

Увидев их, Джеймс Уильямс обрадовался и расцеловал Лену в обе щеки:

– Вы молодеете с каждым днем.

– Вы слишком добры.

– Ничуть. Входите, входите и знакомьтесь… Лора, иди сюда. Познакомься с Леной Грей.

Лора была холодной как сталь. Ярко-красная губная помада, черные волосы металлического оттенка, белая шелковая блузка, черная юбка с отливом и кожаные туфли на высоком каблуке. Женщина выглядела так, словно ее предварительно долго полировали.

– Знаменитая миссис Грей… – протянула Лора, смерив ее взглядом.

– О нет, это мой муж знаменит в гостиничных кругах.

– Джеймс то и дело упоминает ваше имя. Не знай я, что к чему, то подумала бы, что он влюблен в вас…

Джеймс Уильямс отвернулся, чтобы поздороваться с Льюисом, и Лена пристально посмотрела на Лору:

– А вы знаете, что к чему.

– Несомненно. – Лора бросила взгляд на Льюиса, а потом снова посмотрела на Лену. Видимо, это означало, что при таком красивом муже другие мужчины женщине ни к чему, но Лена придерживалась своих взглядов. – Несомненно, потому что, если бы Джеймс был влюблен в вас, он предпринял бы какие-то шаги.

– Лора, а как ваша фамилия?

– Почему вы об этом спрашиваете? – сказала Лора таким тоном, словно Лена совершила величайшую бестактность.

Но годы общения с людьми в агентстве Миллара не прошли даром. Лена и глазом не моргнула.

– Потому что мне ее не назвали, – спокойно ответила она.

Их взгляды встретились.

– Ивенс, – наконец ответила Лора.

Джеймс Уильямс не то что-то почувствовал, не то это было простым совпадением. Во всяком случае, он обернулся и обнял обеих за плечи:

– А теперь, дорогие дамы, позвольте познакомить вас с остальными гостями.

Лена не смотрела на Лору, но знала, что в этом неожиданно вспыхнувшем и в конечном счете незначительном поединке безоговорочная победа осталась за ней.

Раньше они никогда не бывали на таких приемах, но Лена заранее знала, чем это обернется. Парочка дам попытается привлечь к себе внимание Льюиса, и она уже сейчас знала, кто победит. Пускай себе соперничают. Пускай он подносит одной тарелки с крошечными сосисками на цветных шпажках, а другой наполняет бокал. Пусть довольно улыбается обеим. Это всего лишь часть развлечения. Возможно, для него самая главная.

Лена представила себе, что находится на совещании. Она говорила биржевым брокерам и их женам, что работает в агентстве по трудоустройству. Визитных карточек не вручала, поскольку это была домашняя вечеринка. Но название «агентство Миллара» повторяла так часто, что его невозможно было забыть. Давала советы о том, как им быть с дочерьми, ругала их пожилых, незамужних, безграмотных секретарш, не знающих, как пишется слово «искренне», а потому печатающих в конце письма просто «ваши».

Она неторопливо переходила от одной группы к другой, вела непринужденную беседу и знала, что вызывает у людей интерес. Красивая воспитанная женщина, сама себе хозяйка, равнодушная к тому, что ее пригожий муж безбожно флиртует сразу с двумя гостьями. Лена чувствовала, что Джеймс Уильямс весь вечер не сводит с нее глаз. И что Лора Ивенс, которой вряд ли суждено стать миссис Уильямс, слишком много пьет и слишком быстро пьянеет. На блестящей шелковой блузке красовалось уродливое пятно, абсолютно не сочетающееся с обликом элегантной женщины, игравшей роль хозяйки дома.

Лора вспомнила о своих обязанностях только когда все ушли.

– Надо убрать весь этот беспорядок, – пробормотала она и нетвердой походкой направилась к столу с бокалами.

– Брось, Лора. Все сделают без тебя.

– Нет. Я остаюсь здесь и не хочу, чтобы это место выглядело как сумасшедший дом. – Она посмотрела на Лену, желая убедиться, что та приняла к сведению ее слова.

– Да. Здесь остаются все… – небрежно ответил Джеймс. – Давайте-ка выпьем по глоточку на ночь.

Но Лору это не остановило. Она взялась за бокалы, но оступилась. На пол посыпались осколки и полились остатки вина.

– Лора, оставь это! – беззлобно, как на ребенка, прикрикнул на нее Джеймс.

– Сейчас я все подберу…

– Наверное, лучше отложить до утра, – мягко предложила Лена. – При естественном освещении собирать осколки легче.

– У меня прекрасное зрение, – ответила Лора, но тут же порезала обе ладони битым стеклом.

Лена отвела ее на кухню, молча вынула осколки и смазала порезы йодом.

– Ну вот, теперь все в порядке.

– Черт побери, нечего меня опекать! – огрызнулась Лора.

– Она хочет сказать «большое спасибо», – перебил ее Джеймс.

– Я сказала, чтобы она прекратила меня опекать! – настаивала Лора.

– Порезы неглубокие, но могут оказаться болезненными, – сказала Лена, указывая ей на ладони.

– Вы как чирей на заднице! – выпалила Лора, устремляясь к двери. – Ничего удивительного, что он не предпринимает определенных шагов, Лена Грей.Вы отпугиваете его своим занудством.

– Спокойной ночи, Лора… – холодно сказал Джеймс Уильямс.

Они сидели у камина втроем, говорили о вечеринке, о соседях, о недавно появившемся бестселлере «Путь наверх». Одни считали его вульгарным, другие утверждали, что кто-то наконец написал об Англии правду. Говорили о Клиффе Ричарде и Иве Сен-Лоране.

– Наверное, многие из ваших гостей знакомы с ними? – учтиво спросил босса Льюис.

Конечно, и Льюис и Лена понимали, что никто из гостей этого дома и рядом не стоял ни с Клиффом Ричардом, ни с Ивом Сен-Лораном, который недавно снова укоротил юбки. Но Лена помалкивала. Напускная наивность была неотъемлемой частью обаяния Льюиса.

Однако пристальный взгляд Джеймса Уильямса заставлял ее слегка нервничать. Похоже, он правильно оценивал не только невоспитанность Лоры, которая после этого вечера ни за что не станет миссис Уильямс, но и природу наивности Льюиса, который и через миллион лет не станет умнее своей жены Лены.

Момент был неловкий. Лена опустила глаза.

– Ну что, на боковую? – предложил наконец Льюис.

– Джеймс, должно быть, вы устали… Я была счастлива познакомиться с вашими друзьями, – быстро отозвалась Лена.

Он показал им спальню со смежной ванной. Лена и Льюис жили во многих гостиницах, но ничего элегантнее не видели. Из открытой двери соседней комнаты доносился храп. Заглянув туда, Лена заметила лежавшую на кровати Лору Ивенс. Одна туфля валялась на полу, другая болталась на ноге. Вряд ли Джеймс Уильямс собирался спать рядом с ней.

Когда дверь закрылась, Льюис потянулся к Лене. Она знала, что так и будет. Конечно, его возбуждало то, что две женщины неохотно ушли с вечеринки. Обе отдали бы все на свете, лишь бы провести сегодняшнюю ночь с Льюисом Греем. Но желал он только ее, Лену.

– Ты прекрасна, – прошептал он ей на ухо.

– Я люблю тебя, – искренне ответила она.

– Сегодня вечером ты была королевой.

Лена закрыла глаза. Да, она не храпит, как пьяная Лора Ивенс, которая надеялась стать здесь хозяйкой и не поехала домой, как сделали дамы, которых обхаживал Льюис. Она трезва и выглядит моложе своих сорока пяти лет. Да, конечно, сегодня она была королевой бала.

– Я подумала… нет, мыподумали, не окажете ли вы нам честь стать нашим свидетелем…

– Свидетелем в суде?

– В мэрии. Я прошу вас стать подружкой невесты.

– Так вы женитесь!

– Да. Я все сделала так, как вы сказали.

– Ох, Айви, я так рада за вас! Когда вы это решили?

– Вчера вечером.

– Эрнест доволен?

– Конечно, нет. Во всяком случае, не пляшет от счастья. Но говорит, что это нужно. Главное, что этого хочу я. И хотела всегда. – У Айви горели глаза.

– Поздравляю! – Лена крепко обнимала подругу, глядя на стену, увешанную почтовыми открытками, газетными вырезками, репродукциями, и думала, что Айви заслужила свое счастье.

* * *

– Держите, Мона. – Мартин Макмагон протянул ей пузырек с таблетками.

У Моны Фиц было повышенное давление, но Мартин мог прописать лекарство каждому жителю городка даже без помощи Питера Келли: он слишком хорошо знал их жалобы и симптомы болезней.

– Только ими и спасаюсь. Иначе давно бы ноги протянула. – Мона любила все преувеличивать.

– Конечно, – серьезно ответил Мартин.

Почтмейстерше нравилась эта игра. Не было смысла говорить ей, что это лекарство слабенькое, а потому один или несколько пропущенных дней значения не имеют. Процедура вынимания таблеток из пузырька или вытряхивания их в ложечку обладала магической силой. Никто не знал это лучше, чем местный аптекарь.

– Как порез Томми, заживает? – Он имел в виду почтальона, купившего кучу бинтов, липкий пластырь и дезинфицирующее средство.

– Я не знала, что он порезался, – ответила Мона.

Мартин Макмагон часто жалел о своих невинных репликах. Это приводило к недоразумениям. Он видел, что почтмейстерша сбита с толку.

– Он мог повредить ногу и даже не заикнуться вам об этом. Впрочем, я частенько ошибаюсь. – Он принял виноватый вид.

Но Мона ему не поверила.

– Ничего подобного. Иначе люди не покупали бы у вас препараты, – укоризненно сказала она. И ушла, ломая себе голову, зачем Томми Беннету понадобились бинты.

Фрэнсис Берн ушел, и избушка сразу опустела. В тот вечер сестра Мадден не стала растапливать камин. Высматривать с порога домик на дереве и дружески махать рукой больше не имело смысла. Когда люди приносили ей пирог или хлеб, она знала, что Фрэнсис Ксавьер Берн съест целую буханку, из которой ей самой достанется лишь кусочек.

Этот человек доставлял ей множество хлопот, но с ним сестра Мадлен не чувствовала одиночества. Теперь ночи стали казаться ей чересчур длинными. Она молилась, чтобы ему повезло. Тогда через несколько месяцев он вернется за вещами. Скажет, что хорошо устроился под другим именем и работает у фермера. Или рубит дрова в большом монастыре, где его приютили радушные монахи. Ах, если бы он прислал письмо и сообщил, что сестра Мадлен может вернуть украденное им в гараже! Конечно, писать он не умел, но кто-то мог бы сделать это за него. Какой-нибудь добрый человек, который присматривал бы за ним так же, как это делала она.

Филип ехал домой на автобусе, везя с собой грязное белье.

– С этим узелком ты похож на Дика Уиттингтона [12]12
  Персонаж английского фольклора, бедный подмастерье, который решил уйти из столицы с одним узелком, но вернулся обратно, узнав, что ему предстоит стать лорд-мэром Лондона.


[Закрыть], – усмехнулась Кит.

– А ты разве не возишь белье домой?

– Нет, я стираю его сама.

– Ты женщина.

– Верно. Но если бы я была мужчиной, то все равно стирала бы.

– Это только слова.

– Неправда!

– Тебе лишь бы поспорить со мной.

– И это неправда. – Она положила ладонь на его руку. – Ты очень славный. Когда ты перестал распускать сопли, мы стали большими друзьями. Разве не так?

– Я перестал распускать сопли только для виду, – грустно ответил Филип.

Кит тут же вспомнила Эммета и то, как брат говорил об Анне Келли. Откуда у людей берутся такие сильные чувства?

– Чушь. Все уже прошло, – попыталась она убедить Филипа.

– Нет, Кит. Это грызет меня изнутри, как зубная боль, и заставляет задавать вопросы.

– Какие вопросы? – Кит смягчилась: Филип слишком напоминал Эммета.

– Ну, например, почему ты не пригласила меня на танцы, которые устраиваешь в субботу. – Он не скрывал обиды.

– Я ничего не устраиваю. Это делают другие.

– Если бы ты хотела, чтобы я был там, то позвала бы.

– Но ты же едешь домой…

– Я уезжаю, потому что не могу остаться в Дублине. Если бы ты пригласила меня, я бы не поехал.

Кит очень не хотелось причинять ему боль, но другого выхода не было. Если бы Филип увидел, как она кокетничает со Стиви Салливаном, ему было бы еще хуже.

– Филип, рано или поздно это пройдет, – сказала она.

– Хочется верить, – вздохнул юноша. – Но пока не прошло.

Когда Филип вышел из автобуса в Лох-Глассе, было уже темно. Он не знал, зачем приехал домой. Мать будет ныть, что они его почти не видят. Отец станет говорить, что он выбрал самое плохое занятие на свете, потому что на гостиницах можно поставить крест. А Кит собирает в Дублине друзей, к числу которых он, Филип, явно не относится.

Швейцар гостиницы радушно поздоровался с ним. Филип знал, что Джимми встретил бы так каждого: сына хозяина, завсегдатая или нового американского гостя. Главными приветствиями в гостинице «Центральная» были разведение рук в стороны, невнятное ворчание и слабые вздохи.

– Я оставлю вещи и пройдусь вдоль озера. – Внезапно Филипу расхотелось входить в родительский дом.

– Милости прошу, – ответил Джимми.

Филип спустился по тропинке и посмотрел на гостиницу снизу. Дом был, наверное, одним из самых красивых в Ирландии, только использовался плохо… Он вздохнул и побрел вдоль берега, следя за рябью на воде. Именно в такую ночь умерла мать Кит. Филип пытался говорить об этом с Кит, стремясь доказать, что он не такой бесчувственный чурбан, как остальные. Но она не хотела поддерживать разговор.

Ноги сами привели Филипа к домику сестры Мадлен. Конечно, он знал ее, как и все остальные, но никогда к ней не заходил. Юноша был готов повернуться и уйти, как вдруг заметил, что монахиня стоит на пороге, накинув шаль на худые плечи и обхватив себя руками. Почему-то Филип понял, что она расстроена.

Может быть, незаметно улизнуть? В конце концов, сестра Мадлен его не видела. Она сама выбрала такую странную жизнь. Наверное, ему это лишь показалось. Однако что-то заставило его спросить:

– Сестра Мадлен, у вас все в порядке?

Она прищурилась:

– Кто там? Слишком темно.

– Филип О’Брайен.

– Надо же, на ловца и зверь бежит, – сказала сестра Мадлен. У Филипа сжалось сердце: она наверняка даст ему какое-то поручение. – Хочешь чаю? Не имеет смысла ставить чайник только для себя.

Фраза прозвучала странно. Отшельница наверняка привыкла пить чай в одиночку. Ну что ж… Он замерз и устал после поездки. Юноша последовал за ней.

– Как поживает слепой котенок? – спросил он.

Филип помнил рассказ Кит о том, что отшельница ухаживает за ним.

– Он умер. Утонул в лоханке, стоявшей у двери. Там и воды-то было на донышке… – бесстрастно ответила она.

– Ох… Мне очень жаль.

– Его следовало утопить в первый же день. Ветеринар был прав.

– Может быть, он прожил хорошую жизнь.

– Нет, плохую. Колотился обо все своей маленькой глупой головой.

Филип, понятия не имевший, как поддерживать столь необычную беседу, решил промолчать. Он сел на трехногую табуретку и стал ждать, когда вскипит чайник.

Сестра Мадлен отрезала ему кусок хлеба и намазала маслом.

– Ты серьезный мальчик, Филип. Это очень пригодится тебе в будущем.

– Если будущее когда-нибудь наступит, – мрачно ответил он.

– Тебе плохо живется?

– Я хочу жениться на Кит Макмагон, – вдруг сказал Филип. – Не сейчас. Через пару лет. Я всегда знал это. С той ночи, когда умерла ее мать.

– Да, – кивнула сестра Мадлен, глядя на огонь.

– Но одного терпения недостаточно. Наверное, Кит нравится кто-то другой, но мне она не говорит.

– Почему ты так думаешь? – мягко спросила старая монахиня.

Он рассказал про танцы. Если бы у Кит никого не было, она не стала бы так решительно избегать Филипа.

– Только я не знаю, кто это, – уныло сказал он.

– Может быть, такого человека не существует в природе.

– Нет, она все время о ком-то думает.

– Я хочу тебе кое-что сказать… Я очень хорошо знаю Кит. Ей действительно есть о чем подумать, и это занимает все ее мысли. Но молодой человек тут ни при чем. У тебя нет соперника. Просто она еще не готова думать о мужчинах Поверь мне. – Ярко-голубые глаза монахини горели так, словно хотели просверлить его насквозь. Филип поверил, и у него сразу полегчало на душе. – Возвращайся в гостиницу, Филип. Иначе родители пойдут искать тебя.

– Они знают, что я вернусь. Я оставил вещи у Джимми. Смешной малый этот Джимми. У него на лбу написано: «Тысячу раз добро пожаловать в Лох-Гласс».

– Если бы ты прожил такую жизнь, как он, у тебя на лбу было бы написано то же самое, – ответила сестра Мадлен.

Филип так и не узнал, что ей было известно о жизни Джимми, но вдруг почувствовал к бедняге симпатию. Работа у О’Брайенов – не сахар. Таскать вещи, колоть дрова, заполнять ящики с углем в жару и в холод…

– Знаете, люди очень хорошо к вам относятся, – сказал он на прощание.

– Я привыкла так думать, Филип. А вот сейчас сомневаюсь. – Она дрожала, хотя в комнате было тепло.

– До свидания. Спасибо вам. Большое спасибо.

Сестра Мадлен не ответила. Она сидела и молча смотрела на огонь. Филип закрыл за собой дверь, застегнул воротник и быстро пошел вдоль берега. Кит никого не любит. Иначе она рассказала бы об этом отшельнице, с которой очень дружила. Новость была хорошая. Просто замечательная.

В ту ноябрьскую субботу Мартин Макмагон сказал Море, что они покупают новую машину. Он уже обсудил этот вопрос со Стиви Салливаном, но до сегодняшнего дня помалкивал, потому что хотел сделать ей сюрприз.

– Это та самая, над которой столько колдовали? – догадалась Мора. – Могу сказать: ни одну машину не драили так, как эту. Стиви лазил под капот, лежал под шасси и осмотрел каждый дюйм.

– Ты довольна? Теперь мы сможем выезжать из дому, не боясь, что мотор заглохнет и больше не заведется. – Мартин был счастлив как ребенок.

– Ты – лучший муж на свете, – сказала она.

– Я не всегда был хорошим мужем. – Лицо Мартина потемнело.

Море не понравилась его меланхолия.

– Мне ты всегда был хорошим мужем и остаешься им.

– Да, но… – Он изо всех сил пытался справиться с собой.

Мора, видевшая эту борьбу, положила ладонь на его руку.

– Мартин, где бы сейчас ни находилась душа Элен, она обрела покой. Мы часто говорили об этом друг с другом… и верим в это. В прошлое вернуться нельзя, и слава богу. Мы это пережили. Время, потраченное на сожаления, потеряно зря.