Текст книги "Восточные страсти"
Автор книги: Майкл Уильям Скотт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 32 страниц)
Дон Мануэль вдруг разразился смехом.
– И вы, узнав обо всем этом, до сих пор не поняли, какую выгоду можно извлечь из этой информации?!
Брюс видел, что над ним издеваются, но не позволил себе взорваться, а лишь покачал в ответ головой.
– Не понимаю, почему все время получается так, что все проблемы приходится решать мне одному? – сокрушенно проговорил дон Мануэль. – Неужели вы не видите того, что связь Пула с Молиндой – это возможность для нас одним выстрелом пристрелить сразу двух зайцев?
Брюс еще раз прокрутил в голове все возможные ситуации, но так ничего и не понял.
Теперь маркиз де Брага разговаривал с шотландцем как учитель с непутевым школяром.
– Вам не только легко удастся нейтрализовать сэра Седрика Пула, вы не только спокойно сможете провозить опиум через Гонконг, но вы еще сможете нанести мощный удар по нашим заклятым врагам.
Брюс немедленно сосредоточился и нагнулся вперед, ожидая продолжения.
– Давайте представим себе, – говорил дон Мануэль, потихоньку потягивая бренди, – что значительная партия опиума вдруг окажется на джонке, которая обслуживает прибрежную торговлю под флагом «Рейкхелл и Бойнтон». Далее давайте вообразим, что властям становится известно о таком неприятном положении дел. Само собой разумеется, что извещение будет послано через анонимный источник.
– Разумеется, – пробубнил Брюс.
– Пул, – продолжал губернатор, – вынужден будет пойти на самые крутые меры в отношении преступницы. Гораздо более крутые, чем он применяет к обычным наркоторговцам.
– Но почему? – недоумевал Брюс.
Губернатор вздохнул.
– Увлечение полковника Пула ни для кого в Гонконге не представляет секрета. Об этом знают все чиновники – от генерал-губернатора до самого младшего офицера.
– Да, видимо, им известно об этом, – попробовал вставить Брюс.
Дон Мануэль что есть силы хватил кулаком по спинке стула.
– Да неужели вы не понимаете, идиот, – вскричал он, – на карту будет поставлена репутация сэра Седрика. Его любовница окажется втянутой в наркоторговлю. Если он хочет остаться на плаву, ему волей-неволей придется обойтись с ней жестоко. Вся его карьера будет зависеть от того, как он себя поведет. А потому я – изучив этих английских слуг закона вдоль и поперек – убежден, что он постарается приложить все усилия к тому, чтобы заклеймить и опозорить ее, а кончится все дело длительным тюремным сроком.
Наконец Оуэн Брюс просиял.
– Одно я хорошо усвоил, – сказал он. – «Рейкхелл и Бойнтон» придется долго зализывать рану. Девка здорово разбирается в своем деле и приносит им огромную пользу. Этого у нее не отнимешь. Так что найти ей соответствующую замену будет фактически невозможно.
– Вот именно! – торжествующе воскликнул дон Мануэль. – И не упустите из виду еще одно существенное обстоятельство. До тех пор пока ее дело будет рассматриваться в суде, Пул будет в отчаянье. Он ведь из тех, кто близко к сердцу принимает подобные личные недоразумения. Ну а мы должны за это время снарядить огромные партии опиума и срочно переправлять их через Гонконг в Срединное Царство. Ему будет уже не до того, чтобы выслеживать опиум так же тщательно, как он это обычно делает.
Брюс поднял свой бокал.
– Ваше превосходительство! Я хочу выпить за ваш гений.
– Я за это и сам с удовольствием выпью, – ответил маркиз и залпом осушил бокал.
Шотландец охотно последовал его примеру.
– Сколько в вашем распоряжении находится сейчас опиума, Брюс?
– Он хранится в бочонках из-под чая, а их у меня штук шесть – восемь.
– На обычном месте?
Брюс не завел привычек доверять людям. Не доверял он и своему старшему компаньону.
– Скажем так, сэр, они надежно припрятаны, но доступ к ним у меня постоянный.
– Ну и прекрасно, – радостно воскликнул маркиз. – Тогда у вас готово все, чтобы обвинить Молинду в контрабанде наркотиками. Отправляйтесь немедленно в Гонконг и сделайте так, как мы договорились.
– С огромным удовольствием, сэр, – сказал Брюс, немедленно поднимаясь с кресла.
Губернатор бросил в его сторону неодобрительный взгляд.
– Если ваши старания увенчаются успехом, то вы разбогатеете так, как никогда и не мечтали. Ну а если вы вновь испортите мне все дело, то молите о помощи Всевышнего, ибо я плохо переношу круглых идиотов.
Брюс не видел, что же могло помешать осуществлению такого простого плана.
– Доверьтесь мне, ваше превосходительство, – сказал он. – Она у нас живо окажется за решеткой, а сэр Седрик будет столь обеспокоен ее судьбой, что никогда не узнает, сколько опиума мы провезли в Гонконге у него под носом.
Он громко расхохотался, потом поклонился маркизу и быстро вышел из комнаты.
Когда за Брюсом затворилась дверь, дон Мануэль бросил взгляд на свои золотые карманные часы. В присутствии Брюса он не хотел обнаруживать нетерпения, с которым ожидал некую посетительницу. Накануне он получил письмо, из которого следовало, что Эрика фон Клауснер, представительница славных гамбургских судовладельцев фон Эберлингов, прибыла в Макао и желает видеть его по делу, касающемуся их обоюдных интересов.
Дона Мануэля мгновенно заинтриговала надушенная писчая бумага, – настолько, что он даже распорядился навести справки о посланнице фон Эберлинга. Ему было приятно узнать, что она оказалась еще совсем юной и цветущей женщиной. Она всюду появлялась в сопровождении маленького, невзрачного господина, который состоял при ней телохранителем, однако с ним дону Мануэлю сразу все стало ясно: маркиза заверили, что, как только баронесса отходит ко сну, человечек по имени Райнхардт Браун отправляется в район морского порта, где водит компанию с проститутками из местных баров.
Он решил, что примет своих посетителей в неформальной обстановке. Для этих целей в его распоряжении была небольшая приемная. Войдя туда, он опустился в кожаное кресло, немногим отличавшееся по своей отделке от трона. Не забыл он и дать указание отрядить взвод португальских пехотинцев, которым предстояло действовать в роли почетного караула. Необходимые инструкции были переданы рабыням – они должны будут устроить гостям роскошную встречу в гареме.
Камергер возвестил о приходе Эрики фон Клауснер и ее компаньона, и в залу вошла женщина такой необыкновенной, чарующей красоты, что дон Мануэль несколько опешил. Рыжие волосы бурным огненным каскадом спускались по ее плечам и спине; она была одета немного не по погоде в облегающее бархатное платье бледно-зеленого цвета, поражавшее своим невиданно глубоким вырезом. Он постарался сохранить вальяжный тон, но чувствовал: сильное волнение и восторг пронизывают все его существо.
Эрика, как всегда, прекрасно понимая, что она делает, присела в подобострастном реверансе неподалеку от возвышения, на котором стояло кресло, причем постаралась продержаться в таком положении достаточно долго, чтобы ее хозяин успел потешить себя сладострастным созерцанием ее несравненного бюста.
Браун застыл в церемонной стойке в нескольких шагах позади нее, потом щелкнул каблуками и поклонился. Губернатор с первого взгляда невзлюбил его. Было сразу понятно, что это человек из разряда невежественных и чванливых немцев, которые никогда не пользовались его симпатией.
Дон Мануэль решил избавиться от лишних свидетелей, которых он назвал в таком количестве, и предложил гостям по стаканчику винного пунша, в котором плавали дольки свежих фруктов. Эрика вела себя очень уверенно и чувствовала себя превосходно, а чары ее уже вовсю околдовывали очередную жертву.
Браун, который с тех пор, как побывал в обличии лакея, никак не мог обрести внутреннее равновесие, сидел с угрюмым видом и говорил мало. Впрочем, не исключено, что все его внимание было обращено на двух девиц, которые подносили пунш. Они обе считались фаворитками в корпусе губернаторских наложниц и были миниатюрными, утонченными китаянками, которые, выполняя прихоть хозяина, были на сей раз одеты в псевдогреческие короткие туники из полупрозрачного шелка.
Браун то и дело бросал исподтишка взгляды то на одну, то на другую. Вены вздулись и набрякли на его висках.
Это не ускользнуло от внимания губернатора. У него не осталось и тени сомнения в том, что при необходимости ему придется избавиться от этого человека. Он увлеченно беседовал с Эрикой, которая подробно рассказывала о своем пребывании в Джакарте и вообще о восточных впечатлениях. Не укрылось от него и то, что то ли из-за почти нестерпимой жары и высокой влажности, то ли в силу иных причин, она довольно быстро осушила бокал с пуншем. Он подал знак, и бокал Эрики вновь наполнился до краев.
Тогда он приступил к решительным действиям.
– Необходимо ли присутствие сеньора Брауна при нашей дальнейшей беседе?
Эрике маневр пришелся по душе.
– Полагаю, что нет. Желательно только, чтобы он нашел себе занятие.
– В Макао всегда можно найти, чем поразвлечься, – проговорил дон Мануэль и дважды громко хлопнул в ладоши.
В приемную вошла третья китаянка, одетая столь же необременительно, как и две ее подруги. Она распростерлась перед хозяином в катоу. Это была одна из наложниц губернатора. В знак своего положения талия ее была обхвачена хлыстом, который служил ей поясом.
– На вашем месте, сеньор Браун, я бы не отказался от прогулки с этой прелестной барышней. Она собирается показать вам многие удивительные достопримечательности Макао.
– Я принимаю это приглашение с огромным удовольствием, ваше превосходительство, – заверил его Браун и расплылся в улыбке. Он встретился глазами с молодой китаянкой, и когда она смело выдержала его испытующий взгляд, он почувствовал себя окрыленным. Щеголеватой походкой он проследовал за ней из приемной и уже рисовал в своем воображении картины, от которых обмирал его дух. А этот хлыст, он только добавит новых ощущений к тому занятию, которое он с таким нетерпением предвкушал. Он, конечно, не имел понятия, как широки здесь будут его возможности, однако он был намерен сполна насладиться прелестями каждой красотки. То, что он ни слова не знает по-китайски, нисколько не смущало его, наоборот, у него имелись все основания видеть свои перспективы в самых розовых тонах. Когда в руках у него появится кожаный хлыст, он найдет способ доходчиво объясниться. Впереди его, похоже, ждал самый чудесный вечерок со времени его отплытия из Гамбурга.
Оставшись с Эрикой наедине, дон Мануэль оставил свой кожаный «трон» и присел рядом с ней на диванчик. Они с наслаждением выпили по второму, а потом и по третьему бокалу волшебного напитка. Попивая пунш и беззаботно болтая, они мысленно определяли цену друг другу. Эрике было ясно, что перед ней мужчина гигантских, необузданных сексуальных аппетитов, мужчина, которого она могла бы вести на поводке. Она не сомневалась в том, что ей удастся склонить его, как и Толстого Голландца, к подписанию контрактов, а это заложит фундамент будущих торговых операций фон Эберлингов.
Дон Мануэль, со своей стороны, тоже был вполне доволен. Он-то узнал в Эрике настоящего товарища по оружию. Это была сластолюбивая особа, и свои немалые способности к обольщению она использовала строго по назначению. Она отдавала себе отчет в малейших нюансах поведения с теми людьми, от которых могла зависеть. Мимо его внимания не прошел ни один из ее якобы непреднамеренных жестов. Она вовсю флиртовала с ним – он же мысленно поздравлял собеседницу с той филигранной техникой, с какой она то и дело умудрялась легонько касаться его ладоней, рук и коленей. Цель ее до сих пор была ему неясна, но он не видел необходимости торопиться. В свое время он все узнает, а пока можно было от души наслаждаться игрой.
Он пригласил Эрику пообедать с ним, и она тепло приняла приглашение, предварительно поколебавшись ровно столько, сколько это было необходимо, чтобы убедить хозяина, что она-де такой цели перед собой вовсе не ставила.
Теперь он решил действовать напрямик и без промедления. И Эрика получила приглашение подняться на площадку смотровой башни и полюбоваться красотами Макао. В том, что это место служило для гостей последней остановкой перед губернаторской постелью, сомневаться не приходилось. В примыкающей к площадке комнате помещался широкий диван, на котором были разбросаны шелковые подушки.
Она скользила взглядом по открывавшемуся перед ней виду. С каменного балкона, опоясывавшего площадку на самой вершине дворца, перспективу с одной стороны замыкала гавань, а с другой – холмы, находившиеся на территории Срединного Царства. Появилась рабыня с бокалами пунша. Эрика поняла, что обеденный стол будет накрыт здесь же.
Но прежде ей еще предстояло побывать с хозяином на широком диване. Эрика дала возможность дону Мануэлю рассказать обо всех тонкостях пейзажа. В целях поощрения она даже слегка прислонилась к нему и была вознаграждена участившимся боем его сердца.
В отношении главного португальского сановника в Макао она не питала никаких иллюзий. Он был толст и явно привык потакать всем своим прихотям. Его физическое состояние было довольно плачевным. И однако удовольствия, изливавшиеся на него как из рога изобилия, вовсе не утоляли и не укрощали его прирожденной алчности. Он был жесток и беспощаден и принадлежал к числу людей, которые будут всегда требовать возврата своих кредитов.
И это ее устраивало. Она также любила получать сполна за свои благодеяния. И не видела причин, почему должна делать исключение для дона Мануэля.
Все это сказалось в ее движениях и жестах. Эрика передала ему бессловесное сообщение о своей доступности, и вскоре убедилась, что сигнал ее принят. Тогда она открыла свои подлинные намерения. Ей нужны были контракты для фон Эберлинга, и она готова была щедро расплатиться. От маркиза требовалось лишь одно – в свою очередь не поскупиться на контракты.
Дон Мануэль также был вполне доволен заключаемой сделкой. Он ненавидел фальшивые сентименты и видел перед собой женщину, которая говорила на его языке. За каждый предложенный контракт она готова платить своим телом. Он принимал эти условия.
Джонатан был настолько поглощен делами, что не в состоянии был даже понять, сколько интересного происходит вокруг. Он умещал в голове каждый аспект деятельности верфей «Рейкхелл и Бойнтон» – от постройки новых клиперов до широкомасштабных торговых операций, которые компания вела на Востоке, в Европе и Карибском бассейне. В так называемое свободное время он вел переписку с другими корабелами, которые интересовались развитием пароходства, а в этой области он не имел желания упускать даже самые малозначительные детали.
И все же однажды произошло событие, давшее ему пищу для других размышлений. Как-то раз поздно вечером прийдя домой обедать, он обнаружил записку от директора средней школы имени Джорджа Вашингтона, которую посещал Джулиан. Сама записка была очень короткой и оставляла много вопросов.
Дорогой мистер Рейкхелл,
Прошу Вас встретиться со мной, как только Вам представится такая возможность. Дело срочное и касается нас обоих.
С искренним уважением,
К.У. Джонсон.
Обеспокоенный Джонатан попытался разузнать у Джулиана, почему школьное начальство хочет его видеть, но ребенок недоуменно пожимал плечами. На следующее утро Джонатан на верфь не пошел, а отправился вместе с сыном в школу. Там он узнал, что «К. У. Джонсон» – это миссис Корин Джонсон, женщина приятная и миловидная.
– Мне жаль, что я беспокою вас, мистер Рейкхелл, но вам следовало узнать, что ваш сын на днях затеял кулачный бой и избил другого мальчика чуть ли не до полусмерти.
Джонатан нахмурился.
– Это не похоже на Джулиана.
Корин Джонсон пожала плечами.
– Я говорю вам то, что знаю. Это случилось на большой перемене. С ним уже пытался поговорить и учитель, и я сама, но он отказывается обсуждать эту тему. Может быть, вам повезет больше.
– Можем мы прямо сейчас послать за ним? – спросил Джонатан. – Я бы хотел задать ему несколько вопросов в вашем присутствии, если не возражаете.
– Пожалуйста, – ответила она и распорядилась вызвать Джулиана.
Спустя несколько минут в кабинет вошел Джулиан и, встретившись взглядом с отцом, сразу же посерьезнел.
– Я сейчас узнал, что ты принял участие в драке, Джулиан, – произнес Джонатан намеренно небрежным тоном. – Ты не хочешь рассказать, в чем там было дело?
Мальчик спокойно покачал головой.
– Нет, папа.
– Понимаешь, тебе все равно придется обсуждать со мной эту тему. Ведь драка – дело серьезное, и к тому же мне сказали, что ты здорово поколотил своего соперника.
– Билли Уоткинс первый начал, очень ему хотелось нарваться. Я его предупреждал, а он не послушал.
Джонатан повернулся к директорше.
– Кто это – Билли Уоткинс?
– Мальчик из старших классов, – ответила Корин Джонсон, – он вообще-то часто задирается к детям помладше на школьном дворе.
Джонатан повернулся к сыну, ожидая подтверждений. Тот воинственно выпятил нижнюю челюсть.
– Многие ребята в классе стали бояться Билли, после того как он побил маленького Тэда Грэма. Он даже иногда грозится избить девочек. Вот тогда я и рассвирепел.
Джонатан постарался скрыть улыбку.
– Надо понимать, что ты первым начал драку?
– Не совсем, папа, – ответил сын. – Он шел через двор и начал дергать Бет за косички. Я сказал, чтобы он перестал, но он не обратил на меня никакого внимания. Тогда я сказал ему, что, если он не обратит на меня внимания, он об этом пожалеет. Но он меня не послушал, – Джулиан с улыбкой взглянул на отца, – и очень об этом пожалел.
Джонатан, не задумываясь, хлопнул сына по плечу.
– Молодчина, Джулиан, – сказал он. – Если все так и было, как ты рассказал, ты поступил очень правильно.
И только в эту минуту он вспомнил, что их слушает директорша.
– Надеюсь, миссис Джонсон, вы простите мне, что я честно сказал Джулиану свое мнение об этом случае.
К его облегчению, Корин Джонсон тепло улыбнулась им обоим.
– Теперь и я не могу не одобрить его поведения. Билли Уоткинс приносил всем нам много хлопот последние два года, и было просто необходимо, чтобы нашелся кто-нибудь, способный обуздать этого забияку. Несколько сверстников пытались было его проучить, но он сумел запугать их. А ваш сын, кажется, не из пугливых.
Джонатан усмехнулся.
– Дедушка тоже будет гордиться тобой. Мы все вместе еще подробно об этом поговорим, хорошо?
Джулиан был счастлив, что его никто не собирается наказывать.
– Обещаю, папа, – торжественно произнес он.
Через некоторое время мальчика отпустили восвояси, а Джонатан собрался уходить. Ему и в голову не могло прийти, что его появление в школе чрезвычайно вдохновило Корин Джонсон. Она, как и десятки других вдов и незамужних женщин Нью-Лондона, не прочь была бы составить партию этому состоятельному вдовцу. Уже покинув школу и шагая в направлении верфи, он вдруг неожиданно дал себе отчет в том, что приглашен на ужин к миссис Джонсон.
– Я знаю Корин Джонсон по церкви, и она наверняка закидывает удочку для Джонатана, – шепнула мисси Сара Джеримайе поздно вечером. – Да только она для него чересчур утонченная, и он так занят, что, думаю, не сумеет отвлечься от того, что она директорша школы, в которой учится Джулиан.
Ее пророчество оказалось удивительно точным. Джонатан появился в доме миссис Джонсон с большим букетом и довольствовался милым, хотя чуточку скучноватым вечером. Джулиан в качестве предмета беседы сгодился ненадолго, и Джонатан время от времени обнаруживал, что его мысли уносились к кораблям и морю, когда язык говорил совсем о других вещах. Уходя, он поблагодарил ее за прекрасный вечер, и ему больше никогда не приходила в голову идея еще раз с ней повстречаться.
Другие дамы, впрочем, проявляли куда большую настойчивость, чем Корин Джонсон. Одной из самых отчаянных была Адель Снайдер, красотка, приехавшая в Нью-Лондон из Нового Орлеана. Здесь ей досталась в наследство крупная доля в компании, занимавшейся торговлей судовыми принадлежностями. Она активно включилась в деловые операции, и в этом качестве ей нередко приходилось иметь дело с Джонатаном, который часто закупал у нее все необходимое для своих кораблей. Именно из деловых соображений Джонатан пригласил ее пообедать в ресторане «Могиканин». Она, однако, пришла к выводу, что приглашение это было навеяно личным интересом, и соответственно этому вела себя целый вечер, без устали кокетничала и флиртовала.
Как раз в тот день Джонатан получил сообщение из Шотландии о важных экспериментах по силе толчка новой модели винтовой оси, и новости эти настолько завладели его мыслями, что он совершенно не в силах был отдавать себе отчет в том, что молодая дама весьма откровенно раскрывала перед ним свои намерения. После обеда он проводил ее домой, и она настойчиво приглашала его в приемную выпить по глоточку на ночь. Он уже устал, собирался следующим утром вставать рано, но решимость Адель сломить не удалось. Он принял приглашение и покорно вступил в ее дом.
Хозяйка подумала было, что ей все-таки удалось разжечь его интерес, но вскоре ей пришлось убедиться в обратном. Она уже почти недвусмысленно намекнула, что с пониманием отнесется к возможным проявлениям внимания к своей особе, но Джонатан по-прежнему витал в облаках, так и не поняв, что ему расставляли сети.
Покидая не находившую от досады слов хозяйку, он грудью чувствовал мягкое касание медальона Лайцзе-лу.
Никогда ему не забыть, как обжигал он тело в момент ее смерти. Он не мог подыскать этому вразумительного объяснения, но достаточно хорошо знал Восток, для того чтобы понимать всю тщетность попыток проникнуть в суть некоторых явлений. В отношениях между людьми существует нечто такое, что не поддается объяснениям логики и современной науки. Он знал, что самым мудрым было бы отказаться от этих неловких усилий и не разбираться в чудесах с помощью науки.
Подходя к уже темному особняку Рейкхеллов, он бросил взгляд на карманные часы и с радостью убедился, что у него еще есть время порыться в газетах и журналах и отобрать нужные статьи для императора Даогуана и принцессы Ань Мень. Каждую неделю он посвящал этому занятию не менее трех часов и ни под каким предлогом не позволял себе переносить его или отменять. Настроение его стало и вовсе радужным, когда, войдя в кабинет, он обнаружил на столе письмо от У Линь. Она благодарила его за последнюю партию книг и статей. В своей обычной, несколько многословной манере У Линь доводила до его сведения, что постоянно помогает Мэтью Мелтону, который все более укрепляет свои позиции в Запретном городе. Она также подробно останавливалась на здоровье императора и касалась некоторых из проектов, осуществляемых Ань Мень.
И тогда вдруг Джонатан ощутил приступ сильнейшей тоски по видам, запахам и звукам Срединного Царства. Он совсем замучил себя, почти не давая себе передышки, и вот теперь перенапряжение дало о себе знать. Повинуясь внезапному порыву, он сел за письмо Молинде, а другое письмо написал Чарльзу. Он писал, что намеревается в ближайшие два месяца отправиться на Восток, причем сначала рассчитывает посетить Толстого Голландца в Джакарте, затем хочет увидеться с Молиндой в гонконгской конторе «Рейкхелл и Бойнтон», оттуда направится в Кантон, чтобы побывать на могиле жены, и в конце концов прибудет в Запретный город, чтобы засвидетельствовать почтение Императору Поднебесной.
Оба его письма в ближайшие сутки должны были отправиться к адресатам. Утром один из бригов возьмет курс на Англию, а клипер уйдет в долгое плавание к берегам Востока, когда начнется вечерний отлив. Этой ночью Джонатан спал крепче чем за все последние недели.
Письмо Джонатана было доставлено в просторный дом на площади Белгрейв-сквер в тот момент, когда Чарльз и Руфь Бойнтон заканчивали завтракать. Дэвид, росший не по дням, а по часам, уплетал завтрак, ни в чем не уступая двоим взрослым. Элизабет, которая только что появилась в столовой, не могла отвести от него веселого взгляда.
Чарльз углубился в чтение письма, а прочитав до конца, передал его без комментариев жене. Руфь сразу же заулыбалась и закивала головой. Пробежав глазами первый абзац, она отложила листы. Письмо явно воодушевило ее.
– Прекрасно! – сказала она. – Джонни собирается взять с собой детей.
– Ничего удивительного, – ответил Чарльз, намазывая масло на кусочек гренки. – Нас столько связывает с Востоком, что он рассматривает его как часть наследия, которое останется детям.
– Думаю, что это очень мудрый поступок с его стороны, – произнесла Руфь, поглядывая на сидящего между ними Дэвида. – Хорошо бы и нам последовать этому примеру.
– Я целиком и полностью «за», – ответил Чарльз. – Честно говоря, я все чаще и чащу подумываю о том, что сейчас самое время отправиться на Восток.
Глаза Руфи засветились. Нравилось эту Чарльзу или нет, но он волей-неволей отрывает себя на три месяца от бесконечной работы.
– В плавание я приглашаю не только Дэвида, но и тебя, дорогая.
– Я принимаю это предложение с огромным удовольствием, – искренне сказала Руфь. За все время их знакомства он впервые приглашал ее в путешествие на другой конец земли.
– Что все это значит? – спросила заинтригованная Элизабет.
Взглядом испросив позволения у Чарльза, Руфь взяла со столика письмо Джонатана и протянула его золовке.
Та жадно накинулась на него, а через некоторое время с улыбкой подняла на брата глаза.
– Надеюсь, что твое приглашение распространяется и на меня, Чарльз.
– Прости, старушка, но на сей раз ничего не получится.
Элизабет немедленно приняла воинственный вид.
– Хотелось бы знать почему?
– Не позволяет расписание. Мы должны отплыть в Джакарту в строго определенное время, чтобы не упустить Джонни, а в нашем распоряжении будет клипер, на котором только две пассажирские каюты, причем одна из них совсем маленькая, хотя для Дэвида вполне сгодится. Для тебя места просто не остается. Честное слово, мне очень жаль, Элизабет.
Это известие, казалось, вовсе не смутило ее. Она спокойно подтянула кушак на халате и принялась деловито обдумывать следующий шаг.
– Ну что ж, ничего не поделаешь, – проговорила она с видом человека, который всю жизнь проработал в судостроительной промышленности. – Правильно ли я понимаю, что Джонатан, его дети и, несомненно, Кай, отправятся из Нью-Лондона на борту «Лайцзе-лу»?
– Полагаю, что да, – ответил Чарльз. – Ты же знаешь, он всегда плавает только на ней.
Некоторое время он раздумывал, производя в голове расчеты движения судов, а потом утвердительно кивнул.
– Да, он наверняка воспользуется «Лайцзе-лу». Он поэтому и собирается отплыть в это самое время.
– Тогда я не вижу никаких проблем, – ровным голосом проговорила Элизабет. – Я просто сначала поплыву в Америку, а затем вместе с Джонатаном и его детьми на клипере отправлюсь на Восток. На нем пассажирских кают более чем достаточно.
Руфь от неожиданности часто заморгала, а Чарльз не сводил глаз со своей сестры. Та наконец ответила ему ласковым взглядом. Ее голубые глаза светились миром и покоем.
– Ты, знаешь ли, немного перебираешь, – пробубнил он.
Элизабет согласно кивнула, и по ее пепельно-золотистым волосам пробежали волны.
– Ты хочешь сказать, что я немного наглая, не так ли?
– Но что подумает Джонатан? – спросила взволнованно Руфь.
Элизабет держалась великолепно.
– Я думаю, что он просто войдет в мое положение. Ведь Чарльз только что сказал, что на корабле, отплывающем из Лондона, каюты для меня не найдется. Поэтому я воспользуюсь своей привилегией члена семьи...
Чарльз тяжело вздохнул, а Руфь только покачала головой.
– Иными словами, дорогая, – сказала она наконец, – ты собираешься провести рядом с Джонатаном три долгих месяца, притом, что других пассажиров, кроме детей, не предвидится, а отвлекаться на управление судном тоже не будет необходимости – этим наверняка займется другой человек.
Невозмутимость Элизабет поколебать было решительно невозможно.
– Вот именно. Мне предоставляется великолепная возможность заняться, так сказать, укреплением завоеванных позиций.
На лице ее брата было написано настоящее отчаяние.
– И я должен потворствовать тому, что наше судно будет использовано для такого рода затей...
Элизабет твердо взглянула на него.
– Я ни в коей мере не требую твоего участия в моем плане, Чарльз. Джонатану я напишу сегодня сама и попрошу его оказать мне любезность и забронировать для меня каюту. – Неожиданно она задорно рассмеялась. – А еще я войду в тайный сговор с мисси Сарой, чтобы заручиться согласием верного союзника.
Изумлению Чарльза не было предела.
– Я никогда не поверю, чтобы мисси Сара вступила с тобой в заговор с целью положить конец свободе Джонатана! – воскликнул он.
Руфь взяла в руки серебряный чайничек и налила ему полную чашку горячего чая.
– Экипаж будет подан только минут через десять, Чарльз. У тебя еще вполне достаточно времени, чтобы выпить вторую чашку.
Положение незамужней дамы доставляло Молинде некоторые неудобства в насыщенной общественной жизни Гонконга. Конечно, в великосветских кругах многие были наслышаны об их отношениях с сэром Седриком Пулом. Это обстоятельство неизменно учитывалось при рассылке приглашений на разного рода приемы. Однако ей предстояло проводить и встречи, необходимость которых диктовалась интересами дела. И здесь ей оставалось только завидовать своим коллегам и конкурентам – мужчинам, ибо перспектива какого-нибудь протокольного события или приема в честь потенциальных заказчиков всегда была чревата неожиданностями.
Она в очередной раз посетовала на это, занимаясь организацией первого рейса из Бангкока в Гонконг приобретенной ею в Сиаме роскошной океанской джонки. Судно располагало необычайно просторной палубой, и Молинде пришла в голову мысль устроить ужин прямо на борту джонки. Под палубой находился впечатляющих размеров камбуз, так что повара вполне могли приготовить большую часть блюд прямо на месте, пока корабль стоял на якоре в гавани. Было решено устроить званый вечер в честь лорда и леди Уилльямсон, и, заручившись их любезным согласием, она назначила дату приема на день, когда новая джонка должна была по расписанию появиться в гонконгском порту.
– Мне известно, что им не нравится, когда вокруг их особ начинается шумиха, – говорила она сэру Седрику Пулу. – Я намерена свести протокольные речи и остальную помпу к минимуму. Малый сезон дождей как раз подходит к концу, так что мы сможем развлекать гостей прямо на палубе, и там же будет подан ужин. Мы развесим на палубе бумажные фонарики и устроим настоящую иллюминацию. Поварам будет дано указание приготовить несколько основных блюд, не считая десерта. Честное слово, я бы очень хотела создать для его и ее превосходительства атмосферу феерического веселья.
Сэр Седрик остался в восторге от ее плана, и поэтому приготовления пошли полным ходом.
И хотя Молинда не могла ни о чем догадываться, все ее старания были на руку Оуэну Брюсу, которому не приходилось и мечтать о такой удаче. Он сразу углядел способ отправить Молинду за решетку и покрыть позором ее имя, а сэра Седрика надолго отвлечь от борьбы с контрабандой наркотиков.
