Текст книги "Китайская невеста"
Автор книги: Майкл Уильям Скотт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 36 (всего у книги 37 страниц)
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Как-то днем пришло тревожное письмо Молинды, в котором она извещала Чарльза Бойнтона о своем неудачном размещении займа, а вскоре после него в Лондон пришло более обстоятельное послание, написанное Джонатаном накануне его отъезда на Восток. Ужасно расстроенный новостями, Чарльз взял оба письма и направился с ними в кабинет отца, расположенный на верхнем этаже здания штаб-квартиры компании, окна которого выходили на верфь и Темзу.
Алан надел очки, медленно прочел оба послания, бросил письма перед собой на стол и вздохнул.
– Знал, что мы совершаем ошибку, выкупая за наличные паи других владельцев акций, – сказал он. – Но что сделано, то сделано. Уже не поправить.
– Действительно финансовый кризис настолько очевиден, как на это указывает Джонни?
– Может быть, так, а может быть, гораздо хуже. По крайней мере так видно с нашей стороны. Меня не удивит, если ежемесячный отчет Джеримайи окажется еще неутешительнее. Потеря четверти миллионов долларов наличными с ничтожной надеждой получить эти деньги обратно, произошла в самое неподходящее время. В Соединенных Штатах строятся четыре клипера, а здесь мы строим две шхуны, но до следующего года мы не получим ни за одно из этих судов ни пол-пени. А благодаря продолжающемуся расширению наших операций, особенно на Востоке, наши текущие расходы очень велики.
– Что мы можем предпринять? – спросил Чарльз.
Алан снял очки, положил их на стол и потер глаза.
– Я никогда не видел ни одной джонки, которые ходят в Вампу и в Гонконге под нашим флагом. Однако исходя из предположения, что они в полном порядке, полагаю, мы смогли бы получить за них приличную цену, если решили бы продать их.
– Джонни не пойдет на это. Эти джонки составляют часть состояния, унаследованного Лайцзе-лу после смерти ее отца, и Джонни только управляет ими от ее имени в пользу ее наследников. Он ужаснется от мысли пожертвовать ими, ради того чтобы увеличить наличность.
– Есть альтернатива, – вкрадчиво проговорил отец, – выйти на рынок торговли опиумом, пока ей не положили конец. Американцы идут впереди по пути объявления незаконной торговли наркотиками, а королева Виктория и принц Альберт настолько откровенно высказывают свое отношение, что, как мне кажется, мы вскоре последуем за американцами. Даже Джеримайя считает разумным именно сейчас заняться торговлей опиумом.
– Я предпочел бы стать банкротом, – ответил Чарльз хриплым голосом, – и я знаю наверняка, что Джонни чувствует точно так же. Мы сложим с себя свои обязанности в компании прежде, чем она займется отгрузкой опиума.
– Ты просил внести предложения, одно я высказал, – поспешно заметил Алан. – Много лет назад я проиграл опиумную баталию и не собираюсь затевать очередное сражение.
Чарльз поблагодарил, затем начал говорить о других возможностях.
– Не уверен, что Толстый Голландец сможет продать нам достаточное количество черного перца, чтобы увеличить сумму наличных денег, – сказал он. – Молинда больше моего знает о потенциале рынка перца. Вот, прочти еще раз это место в письме Джонни. На мой взгляд, тут есть смысл. Он несколько месяцев проведет на Востоке и надеется дождаться окончания переговоров, чтобы отвезти американскую делегацию обратно в Штаты. Он полагает, я мог бы присоединиться к нему там, и мне кажется, он прав.
– То есть как? – Алан вопросительно поднял густую седую бровь.
– Вы с дядей Джеримайей как бы заперты. Американо-английские операции стабильны. Новая система, предложенная Хомером Эллисоном, поможет сэкономить деньги, но не принесет добавочных средств. Мы могли бы сократить операции здесь и в Америке, и на эту решительную меру вряд ли кто-либо отважится. Здесь мы не имеем возможности увеличить сумму наличности за короткое время. Положение на Востоке гораздо неустойчивее. Перец Толстого Голландца способен творить чудеса, если мы постигнем, как использовать его для того, чтобы делать деньги. Возможно откроется рынок для таких товаров, как редкие шелка из Китая, или императорский чай, если его количество окажется достаточным для прямого экспорта.
– Может быть ты и прав, – задумчиво проговорил отец.
– Послезавтра один из клиперов отплывает в Китай, – сказал Чарльз. – Я отправлюсь на нем. Мы с Джонни вдвоем сможем уладить положение, а поскольку мы знаем товарные рынки Востока, надеюсь, нам удастся решить наши проблемы. Назад я вернусь с Дэвидом.
– Возьмешь Руфь с собой? – тихо спросил Алан.
– Не в этот раз. Основная сцена действий быстро переместилась из Вампу в Гонконг, а новая колония неподходящее место для леди. Там царят дикие нравы, власти пока не создали полицейского аппарата для поддержания безопасности. Солидные люди не отваживаются брать с собой в Гонконг жен и дочерей еще приблизительно год, а может быть, и дольше.
– Надеюсь, ты объяснишь Руфь всю эту ситуацию, – сказал отец. – Знаю, ей очень хотелось бы отправиться с тобой в плавание на Восток, особенно с тех пор, как Лайцзе-лу уплыла вместе с Джонатаном. Она, вероятно, сильно расстроится.
– Руфь поймет, что у меня нет выбора, – сказал Чарльз в голосе которого прозвучала недовольная нотка. – Я отправляюсь туда не развлекаться. Моя единственная цель – помочь выжить компании «Рейкхелл и Бойнтон».
Позже, в тот же день, обдумав совет отца, Чарльз признал его разумным. Поэтому, придя вечером домой, первым делом поговорил с женой с глазу на глаз, детально объяснив ей положение дел в компании, и причины, по которым ей не следует подвергать себя риску посещения Гонконга.
Руфь не протестовала.
– Хочешь сказать, что мне пришлось бы спать на борту клипера, чтобы находиться в безопасности?
– Даже клипер не является самым безопасным местом в гавани Гонконга, – сказал он, когда они спускались по лестнице в столовую. – На борту судна день и ночь дежурит охрана, чтобы не дать пиратам забраться на борт судна. Американская пограничная полоса на Западе даже в самые горячие дни стычек переселенцев с индейцами, сравнительно спокойнее, чем Гонконг в эти ДНИ.
Когда семейство Бойнтонов собралось в столовой выпить по бокалу сухого испанского вина перед обедом. Чарльз поделился планами с матерью и сестрой.
– Да сопутствует тебе успех, – сказала Джессика, поднимая бокал. – Уверена, могу положиться на вас с Джонни, что вы сделаете все возможное.
– Я постараюсь, мама.
– И присматривай за Дэвидом на обратном пути, – попросила Руфь. – Мне становится не по себе при мысли, что он может сорваться и упасть за борт.
– Он Бойнтон, дорогая, а это значит он моряк, – весело проговорил Чарльз.
Элизабет, казавшаяся утонченной в облегающем светлом шелковом платье, молча пригубила вино, затем проговорила:
– Когда увидишь Джонатана, передай ему сердечный привет.
Брат широко улыбнулся.
– И Лайцзе-лу тоже, – поспешно добавила она.
За обедом Чарльз объяснил, что сперва отправится в Кантон для встречи с Джонатаном, а затем туда, куда позовет необходимость.
– Я еще не видел наших сооружений в Гонконге, и я также хочу зарегистрировать компанию «Рейкхелл и Бойнтон» как английскую фирму, то есть мне придется провести там довольно продолжительное время. Уверен, придется посетить Яву, обсудить дела относительно перца с Толстым Голландцем. Придется ли мне заехать еще куда-нибудь, будет целиком зависеть от наших с Джонатаном планов.
Руфь во время и после обеда вела себя очень тихо, подводя мужа к мысли, что расстроена из-за того, что он не берет ее с собой в плавание. Поэтому, когда они вернулись в свои комнаты, он еще раз объяснил ей, почему считает Гонконг слишком опасным для нее.
– О, я вполне понимаю твою точку зрения и принимаю ее, – ответила Руфь.
– Что-то тревожит тебя.
Руфь глубоко вздохнула.
– Если хочешь знать, мне интересно, возобновишь ли ты отношения с женщиной, с которой общался во время своей последней поездки на Восток, кем бы она ни была.
Чарльз удивился.
– Ты знала?
– Догадывалась. Было совсем не трудно. Мне об этом сказало твое отношение ко мне.
Она отвернулась и пошла прочь от него.
Чарльз подошел и положил руку ей на плечо, удерживая.
– Извини, – проговорил он. – Мои отношения с ней не затрагивают моих чувств к тебе. Однако позволь мне успокоить тебя. У меня нет с ней ничего личного. И пока я был на Востоке, она вышла замуж.
Руфь услышала в его голосе нотку уверенности и почувствовала удовлетворение.
Чарльз воздержался от упоминания, что хотя Молинда перестала быть для него доступной, он не сомневался, что Толстый Голландец во время пребывания в Джакарте предложит ему другую свою наложницу.
Лайцзе-лу стояла на палубе клипера, впитывая в себя картины, запахи и звуки мира, в котором она выросла. Большой корабль застыл у причала старого пирса Сун Чжао, она собрала возбужденных детей и вслед за мужем сошла на берег.
Улыбающийся Кай поджидал приехавших, обняв Джонатана, он поклонился Лайцзе-лу. Затем, к удивлению детей, поднял ее в воздух и исполнил импровизированный танец.
– Отпусти меня сейчас же, – счастливо воскликнула Лайцзе-лу, под одобрительный лай Хэрмони.
Наконец Кай опустил ее на землю и, повернувшись к детям к их немалому удовольствию подхватил сразу всех троих и исполнил еще один танец.
Тем временем Джонатан представил жене Молинду. Молодые женщины, обе красивые и в высшей степени независимые, мгновенно нашли общий язык.
– Позвольте мне показать изменения, которые мы внесли в строения фактории и доки с тех пор, как вы в последний раз были здесь, – сказала Молинда. – Затем, вы отправитесь домой. Естественно вы с Джонатаном поселитесь в своем доме.
– Благодарю, – тепло проговорила Лайцзе-лу. – Надеюсь, мы не причиним много беспокойства тебе и твоему мужу.
– Шан-Вэй также рад и считает за честь принять вас здесь.
– Прежде всего, – сказал Джонатан, – мы должны сделать необходимые приготовления, чтобы доставить американских дипломатов во дворец императорского наместника.
– Эскорт уже ждет их, – сказала Молинда с улыбкой, кивая в сторону группы облаченных в желтые униформы солдат. – Для них уже приготовили места, и я нашла им переводчика, который будет сопровождать их. К сожалению, он говорит только по-кантонски и ни слова не знает на мандаринском наречии, поэтому мне кажется, придется вести переговоры.
– Что ж, неплохо, – сказал Джонатан и отошел, чтобы помочь Кейлебу Кушингу и его сопровождающим сойти на берег.
Он объяснил Кушингу ситуацию, затем добавил:
– Буду поддерживать с вами связь, а если вам что-нибудь понадобится, сразу же дайте мне знать. Если вам потребуется разыскать меня, направьте посыльного в имение Сун Чжао, которое унаследовала моя жена и я. Оно не более чем в десяти минутах хода от дворца.
– Я уже написал президенту Тайлеру, – сказал Кушинг, – сообщив о той неоценимой помощи, которую вы и миссис Рейкхелл оказали нам. К тому моменту, как я закончу хвалить вас, конгресс должен наградить вас медалью.
– Единственная награда, о которой я мечтаю – это расширение торговли с Китаем, которое обеспечит ваш договор, – с улыбкой сказал ему Джонатан. – И не забывайте, я готов помочь вам в любой момент.
Проводив дипломатов в Кантон в сопровождении эскорта, он присоединился к Лайцзе-лу и Молинде, которые обнаружили много общего в своих характерах и весело болтали.
Показывая им перестроенные портовые сооружения, Молинда рассказывала о своем счастливом избавлении о трагедии в Макао, затем добавила:
– На моей родине, на Бали, боги сказали бы, что тот, кто пытался отдать меня в руки дьявола, сполна заплатил за свое предательство. Однако его смерть была поистине ужасной.
Она рассказала о расправе с Брэкфордом Уокером, которая к этому времени получила широкую огласку.
Джонатан и Лайцзе-лу остановились и взглянули друг на друга.
– Я ненавижу пытки, каковы бы они ни были, – сказал он, – но Брэкфорда мне ничуть не жаль.
– Мне тоже, – сказала жена, думая о том, какие страдания пришлось вынести Джудит Уокер.
– Молинда, – спросил Джонатан, – когда отправляется в Новую Англию наш следующий корабль?
– На следующей неделе.
– Хорошо, – сказал Джонатан, – с капитаном судна я направлю письмо сестре и Хомеру Эллисону.
– Жаль, что она обрела свободу таким ужасным путем, – заметила Лайцзе-лу, – тем не менее теперь Джудит и Хомер могут пожениться.
Не понимая, о чем они вели речь, Молинда думала лишь о невозвращенном долге.
– Когда придем домой, Джонатан, – сказала она, – я покажу тебе договор. Подпись Уокера совершенно ясная, а подпись Оуэна Брюса скорее напоминает закорючку. В тот момент я не обратила на это внимания, а теперь не знаю, можно ли ее идентифицировать как его собственную.
– Он сделал это умышленно, и меня это ничуть не удивляет, – ответил Джонатан.
Лайцзе-лу заявила, что хотела бы пройти пешком до своего дома на дальней окраине Кантона. Они с Молиндой шли впереди, за ними следовали Джонатан и Кай, который на руках нес малышку Джейд по ее особой просьбе. Джулиан и Дэвид сопровождали мужчин.
Из-за детей процессия привлекала к себе внимание городских жителей. В городе до этого не видели детей-евразийцев, поэтому на долю Дэвида и Джейд выпала большая часть любопытных взглядов прохожих. Многие, широко раскрыв рот от изумления, смотрели на Джулиана, потому что он был первым белым мальчиком, оказавшимся в Кантоне.
Кучка местных ребятишек играла на большой площади у Храма неба, и когда они увидели Джулиана, один парень примерно его же возраста начал кричать:
– Эй, «заморский дьявол». Друзья тут же поддержали его.
Джулиан мгновенно сжал кулаки.
– Вы очень невоспитанны, – сказал он, обращаясь к ним по-кантонски, и указав пальцем на зачинщика суматохи, сказал:
– Выйди вперед, если ты осмелишься и будешь драться как мужчина.
Дэвид также настроился воинственно.
– Я побью любых двоих из вас! – прокричал он на кантонском наречии.
Джейд, благоразумно решив не спускаться с рук Кая на землю, также прокричала на местном диалекте:
– Я поколочу вас!
Хэрмони, предчувствуя стычку, ощетинился и зарычал.
Лайцзе-лу и Молинда заволновались, но улыбающийся Джонатан успокоил их.
– Пусть ребята со всем разберутся по-своему.
Он остановился и скомандовал Хэрмони сидеть рядом.
Улыбающийся Кай также остановился, крепко удерживая маленькую Джейд, которая старалась вырваться у него из рук.
Джулиан и Дэвид вдвоем направились к группе ребят.
– Их побьют, – сказала Лайцзе-лу мужу, – их двое против шестерых.
– Смотри, что будет и не вмешивайся, – усмехаясь, ответил Джонатан.
– Может быть, мы и иностранцы, – сказал Джулиан, обращаясь к местным ребятам, – но мы никакие не «заморские дьяволы». Мой отец сражался в войне против англичан и его чуть не убили. Кто-нибудь из ваших отцов погиб во имя Срединного Царства?
Маленькие китайцы так удивились, услышав, как эти незнакомцы совершенно свободно и без акцента говорят по-кантонски, поэтому и не знали, что сказать. Затем их вожак сделал шаг вперед и поклонился.
– Бабушка рассказывала мне об иностранцах, говорящих на нашем языке, – проговорил он с благоговейным трепетом, – я думал, что это сказки, но оказалось, она говорила правду. Приношу тысячу извинений за нанесенное оскорбление.
Джулиан на мгновение задумался, затем в свою очередь поклонился. Дэвид последовал его примеру.
Удивленные Джонатан и Кай поняли, что им вмешиваться не придется.
– Вы будете нашими новыми друзьями? – спросил Джулиан.
– Конечно, – ответил юный кантонец. – Посмотрим, сможешь ли ты быстрее меня забраться на вершину вот этого дерева!
Джулиан вопросительно взглянул на отца.
– Можно, папа?
– Давай, действуй, – сказал Джонатан. – Ты тоже, Дэвид. Нет, а ты подожди, Джейд. Ты еще не научилась лазить по деревьям.
Хэрмони перестал рычать, и ребята сломя голову начали карабкаться вверх по огромному дереву, росшему на краю площади. Дэвид, меньше ростом и уступавший в силе своему кузену, одолел половину пути. Тем временем сильный и шустрый Джулиан, привыкший лазать по снастям корабля, шаг за шагом продвигался вверх, опережая своего соперника.
Не в силах смотреть, Лайцзе-лу отвернулась, а Молинда следила за соревнованием ребят с восхищением. Кай в восторге закричал, когда Джулиан первым добрался до макушки.
– Он воистину твой сын, Джонатан, – с восхищением проговорила Молинда.
– Джулиан, спускайся вниз. И ты тоже, Дэвид, – прокричал сыну Джонатан. – У вас еще будет время поиграть с новыми друзьями.
Группа продолжила движение. Когда они начали подниматься вверх по склону холма к имению Сун Чжао, Лайцзе-лу инстинктивно ускорила шаг. Перед воротами она на продолжительное время задержалась, Джонатан медленно подошел к ней, обнял за плечи, и они не спеша двинулись вперед.
Они направились к пагоде, возведенной над могилой Сун Чжао. Так вместе они вошли внутрь, молча помолились. Дети, вошедшие следом, держались за руки и, не произнося ни звука, смотрели.
Наконец, вспомнив о них, Джонатан сказал:
– Джейд, ты не видела своего деда, но всегда помни, он был замечательным человеком, который дорожил своей честью, очень сильно любил свою семью и родину.
Широко раскрыв большие глаза, девчушка торжественно кивнула.
– Я тоже думаю о нем как о своем дедушке, – решительно проговорил Джулиан.
Затем они прошли в павильон, в котором прежде жила Лайцзе-лу. Детей разместили по соседству. Джонатан вместе с Молиндой отправился в офис, где познакомился с Шан-Вэем, который по обыкновению читал книгу по философии. Там же Молинда показала Джонатану соглашение о займе, который так болезненно ударил по компании «Рейкхелл и Бойнтон».
Шан-Вэй нахмурился.
– На карту поставлено доброе имя моей жены, – сказал он, – поэтому я досконально изучил сложившуюся ситуацию и могу заявить, что Уокер и Брюс отлично знали, на что шли, подписывая этот договор. Документ подписан на нейтральной территории, где законы Срединного Царства неприменимы. В то же время территория порта не подвластна юрисдикции ни одного иностранного государства – ни Великобритании, ни Франции, ни Америке. Если бы соглашение было заключено в Гонконге, была бы возможность апеллировать в британский суд, хотя в колонию пока еще не назначен судья.
– Вы хотите сказать, – проговорил Джонатан, – что ни одно государство не вправе заставить Брюса возместить долг, даже если нам удастся доказать подлинность его подписи.
Шан-Вэй и его супруга угрюмо кивнули, затем Молинда добавила:
– Когда я узнала о смерти Уокера, то надеялась возместить долг за счет части его имущества. Но оказалось, что он им не обладает.
– Мы вынуждены предположить, – добавил Шан-Вэй, – что Брюс и его компаньон – генерал-губернатор Макао попросту прикарманили себе все его денежки.
Джонатан выслушал все в молчании, затем сказал:
– Видимо, у нас нет выбора. Придется взять закон в свои руки, если мы желаем вернуть свои деньги.
– Я виновата в том, что все так случилось, – сказала Молинда.
– Джонатан отрицательно покачал головой.
– Ты действовала из лучших побуждений и не знала с какими подлецами имеешь дело. Они не только преступили законы всех цивилизованных стран, но также задались целью уничтожить компанию «Рейкхелл и Бойнтон».
– После того как меня спасли в Макао, я поняла, что это за типы, – проговорила Молинда, – но слишком поздно. Здесь Брюс владеет доком и факторией, а также крупной недвижимостью в Гонконге. Однако ни один закон в этой части света не может обязать его расплатиться имуществом за полученный заем.
Джонатан не переставая думал о неотложной задаче поиска наличности, необходимой для спасения компании «Рейкхелл и Бойнтон».
– Боюсь, – медленно проговорил он, – придется брать закон в свои руки.
– Как это? – спросил Шан-Вэй.
– Брюс теперь живет в Гонконге, и судя по тому, что ты мне рассказывала раньше, Молинда, не часто наведывается на этот комплекс. Верно?
Молодая женщина сглотнула подкативший к горлу комок и кивнула.
– Брюс давно мне не нравится, наверное столько же времени, сколько и он меня ненавидит, – ответил Джонатан. – Моя жизнь была бы гораздо спокойнее, если бы я никогда не встретился с ним. Но я вынужден отправиться в Гонконг, встретиться с ним лицом к лицу и заставить его заплатить по счетам. Не знаю, добьюсь ли успеха, но просто обязан предпринять эту попытку, Молинда. Я был бы весьма признателен, если бы ты нашла джонку, которая завтра с утра доставила бы нас в Гонконг.
– Это самое меньшее, что я могу сделать, – ответила Молинда.
– Возьми меня с собой, – попросил Шан-Вэй, – хочу быть рядом с тобой, когда ты встретишься с этим Брюсом.
Его вес и влияние могут значительно усилить давление на Брюса, – подумал Джонатан и согласился.
В этот вечер ни Лайцзе-лу, ни Джонатан не могли в полной мере насладиться великолепным обедом, который под руководством Молинды приготовили слуги. Как только они сели за знакомый стол, на них тут же нахлынули волны воспоминаний. Казалось, они оба со всей реальностью ощущали присутствие Сун Джао и Сары. Был момент, когда Джонатан даже начал сомневаться, правильно ли он поступил, привезя жену в дом, в котором она прожила столько лет.
Рано утром следующего дня вместе с Шан-Вэем они отправились в порт, сели там в джонку и к полудню уже причалили к гонконгскому пирсу кампании «Рейкхелл и Бойнтон». На берегу их приветствовал Ло Фан. Поклонившись Шан-Вэю, могучий гигант стиснул в своих объятиях Джонатана – собрата по Обществу Быков.
Поспешно осмотрев новые складские помещения, Джонатан перешел к цели своего визита.
– Оуэн Брюс должен вернуть компании крупную сумму, которой он завладел обманным путем, – пояснил он. – Я хочу встретиться с ним.
– Я отведу тебя к нему, – сказал Ло Фан, – его комплекс тут поблизости.
В сопровождении Шан-Вэя и Ло Фана, Джонатан направился на соседний участок. При нем был его меч, пистолет, а также яванские метательные ножи. Оба его спутника были вооружены изогнутыми китайскими мечами. Они приготовились к любым неожиданностям.
Мажордом Брюса повел себя нелюбезно.
– Хозяина нет дома, – заявил он.
– Где он? – поинтересовался Джонатан.
Тот молча пожал плечами.
Ло Фан взял мажордома за ворот.
– Ты меня знаешь, – процедил он, – поэтому должен понимать, как это глупо испытывать мое терпение. Утром я видел Брюса на причале. Куда он отправился?
Слуга вновь безмолвно пожал плечами.
Ло Фан сдавил его чуть сильнее.
– Не шути со мной, – грозно проговорил он.
Задыхаясь и с трудом хватая воздух, мажордом прохрипел:
– Брюс расстроился, увидев как на берег сошел «заморский дьявол», – он кивнул в сторону Джонатана. – Он отправился в новый город, не думаю, что вернется оттуда до его отъезда.
Отпустив свою жертву настолько неожиданно и резко, так что слуга повалился наземь, Ло Фан повернулся к спутникам.
– Пошли, – проговорил он и направился вдоль вереницы каменных и кирпичных строений, выстроенных в западном стиле, мимо новых китайских пагод, убогих хижин, домов, магазинов и всевозможных строений с бамбуковым каркасом.
– Гонконг, – сказал он, – стал еще более диким, нежели был до того, как англичане приступили к строительству города. Брюс прячется от тебя, Джонатан, но мы непременно его отыщем.
На остров Виктория понаехало столько китайских строителей, портовых рабочих, торговцев провиантом и всякого рода ремесленников, что им пришлось буквально протискиваться в толпе не менее тесной, чем та, что заполняла улицы таких крупных городов как Пекин, Кантон и другие. Время от времени, одетый во все черное, Ло Фан останавливался, чтобы пошептаться то с одним, то с другим, одетым в черное, человеком. Джонатан знал, что он расспрашивает своих собратьев по Обществу Быков относительно местонахождения Оуэна Брюса. Судя по реакции Ло Фана, никто его не встречал, и вполне понятно, что тот проявлял осторожность не соваться в районы, где белых практически не было видно.
Наконец Ло Фан остановился в начале узкой, продуваемой ветром улочки, по обеим сторонам которой высились жалкие строения, поднимавшиеся вверх к холмам, видневшимся за городом.
– Это Кошачья аллея, – сказал он. – Иногда Брюс приходит сюда к одной проститутке, чья хибара стоит почти в самом конце аллеи. Расспросим ее.
И он зашагал вверх по склону.
Следом за ним двинулись Джонатан и Шан-Вэй, минуя открытые витрины и столики, на которых торговцы выставили фрукты, травы, рыбу и мясо. Подъем оказался крутым, и хотя Джонатан находился в отличном физическом состоянии, у него вскоре заболели икры. Некоторые из лотошников пытались привлечь его внимание к своим товарам, однако большинство догадывалось, что он пришел в Кошачью аллею вовсе не за покупками, и поэтому просто разглядывали его. Постепенно торговые ряды уступили место лачугам новых поселенцев быстро растущей колонии.
Внезапно у самого уха Джонатана раздался свистящий звук, и в тот же миг Шан-Вэй упал наземь. Из ужасной ножевой раны на горле хлестала кровь.
Ло Фан видел, что произошло и, не говоря ни слова, бросился в направлении, откуда метнули нож.
Пораженный Джонатан опустился на колени около упавшего спутника, но сразу же понял, что совершенно бессилен помочь ему. Шан-Вэй умер. Его невидящие немигающие глаза смотрели в синее субтропическое небо.
Нож, продолжавший торчать из горла, представлял собой обоюдоострый китайский клинок с рукояткой из кости. У Джонатана не было ни малейших сомнений в том, что истинной мишенью был все-таки он.
Никто не приблизился к Джонатану и мертвому человеку на земле, торговцы провиантом и другими товарами, толпившиеся чуть дальше по Кошачьей аллее, либо не заметили случившегося, либо делали вид, будто ничего не видели.
Спустя продолжительное время вернулся буквально кипевший от ярости Ло Фан.
– Никого не нашел, – сказал он с жалостью глядя на Шан-Вэя. – Уверен, это дело рук Брюса, или кого-то, кого он нанял. До исхода дня наши братья зададут множество вопросов.
Он подхватил тело Шан-Вэя на руки, и словно оно было невесомым, понес по Кошачьей аллее, направляясь быстрыми шагами к порту. Владельцы небольших магазинчиков и лотков отводили взгляды в сторону, когда они проходили мимо.
Молча Джонатан шел рядом со своим другом, не в силах думать о том, что сам находился на волосок от смерти, и размышляя о Молинде.
– Пойдем в штаб-квартиру англичан, – сказал он.
Ло Фан пожал плечами, демонстрируя свое презрение к англичанам.
– Они ничего не сделают, – сказал он, – и можешь быть уверен, у Брюса найдутся друзья, которые под присягой подтвердят, что он был вместе с ними где-нибудь в другом месте.
Вид убитого привел в движение штаб-квартиру англичан. Там Джонатан узнал, что Генри Поттингер уехал, получив назначение в Мадрас. Молодой капитан, временно занимавший пост в ожидании прибытия нового генерал-губернатора острова, вышел из своего кабинета с выражением крайнего возмущения.
– Здесь вам не морг для мертвых китайцев, – сказал он.
Джонатан холодно посмотрел на него.
– К несчастью, – проговорил Джонатан, – жертва – двоюродный брат императора Даогуана.
– Мы не несем ответственность за его смерть, сэр, – другим тоном поспешно ответил капитан. – Вы найдете объявления, расклеенные на заметных местах по всему городу, гласящие, что в преддверии создания полиции и судов, лица, которые посещают Гонконг или же намерены здесь поселиться, действуют на свой страх и риск.
Надеяться на справедливость было нечего, Джонатан резко повернулся прочь, за ним следом Ло Фан. Они отнесли тело Шан-Вэя в джонку, где его завернули в парусину. После этого Ло Фан исчез. Он не возвращался до позднего вечера, тем временем Джонатан готовился к отплытию в Кантон.
– Готов отдать правую руку на отсечение, во всем виновен Оуэн Брюс, – заявил глава Общества Быков. – Но он очень хитрый. Два англичанина заявили, что провели с ним весь день в новом клубе, построенном на склоне холма. Рано или поздно Быки узнают правду, и я сразу же сообщу тебе.
Уже много лет Молинда не проливала ни слезинки, она не заплакала и теперь, когда Джонатан поведал ей ужасную новость об убийстве ее мужа.
– Я рада, что смогла помочь ему обрести счастье в последние годы, после длительных страданий, выпавших на его долю, – сказала она. – Он заслуживал лучшего.
Хотя Молинда и не питала любви к Шан-Вэю, в определенной степени она была им довольна и глубоко скорбела по поводу его смерти. По ее приказу его временно захоронили на территории имения. Молинда сразу же направила сообщение в Запретный город, адресованное принцессе Ань Мень.
«Он заслужил право покоиться в могиле рядом со своими дарственными предками. Надеюсь, вы сочтете возможным оказать ему эту честь».
Капитан и полковник, командовавший небольшим постоянным гарнизоном, расквартированным в Гонконге, также направил письма с соболезнованиями Небесному императору и его сестре, обещая провести расследование собственными силами, отыскать и наказать убийцу. Однако Джонатан мало верил в успешность их усилий.
– Если кто и найдет убийцу, – а я считаю, что это Брюс – то только Быки, – сказал он Лайцзе-Лу и Молинде, которая теперь носила одежды белого цвета, символизирующие траур в Китае.
– У Шан-Вэя не было врагов, убежден, нож предназначался мне.
Разумеется, Брюс принял все меры, чтобы избежать встречи с Джонатаном. Надежда вернуть деньги, которые Молинда одолжила Брэкфорду Уокеру, еще более отдалилась. Джонатан мог лишь надеяться, что в ближайшее время в Кантон приедет Чарльз Бойнтон. Тогда они вместе проанализируют финансовое положение и найдут выход, как его поправить. И пока они не выработают новую политику, компания «Рейкхелл и Бойнтон» приостановит торговлю в кредит и будет настаивать на оплате наличными за все товары, реализуемые на Востоке.
Тем временем официальная делегация Соединенных Штатов продолжала обсуждать условия договора с представителями, назначенными императором Даогуаном. Джонатан частенько заходил во дворец наместника императора, где узнавал последние новости о ходе переговоров.
– Мы продвигаемся, как улитки, – пожаловался ему Кейлеб Кушинг. – На каждой встрече возвращаемся и пересматриваем то, о чем, казалось бы, договорились в предыдущий день. Целый час теряем на пустые разговоры за чашкой чая. Наконец, делаем маленький шаг еще на дюйм вперед – не больше – и договариваемся о следующей встрече.
– Такова китайская традиция, – сказал Джонатан. – Чтобы вести с ними переговоры, нужно огромное терпение. Однако договор, который вы с ними заключаете, справедлив для обеих сторон, поэтому уверен, домой вы привезете соглашение, которое получит единодушное одобрение как президента, так и конгресса.
Как-то утром после визита к Кушингу Джонатан направился в Вампу, куда только что прибыл клипер компании из Батавии. Капитан вручил ему краткое письмо Чарльза, который писал, что добрался до Джакарты и ведет переговоры с Толстым Голландцем, прежде чем присоединиться к своему кузену в Кантоне.