Текст книги "Китайская невеста"
Автор книги: Майкл Уильям Скотт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 37 страниц)
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
По нескольку часов ежедневно на протяжении всего своего пребывания в Лондоне Джонатан уделял поискам информаций и материалов, которые могли бы оказаться полезными императору Даогуану и принцессе Ань Мень. Как правило, в сопровождении Лайцзе-лу он посещал книжные магазины, исследовал периодические издания и даже заходил в штаб-квартиры компаний, продукция которых помогла бы ускорению модернизации Китая.
Как-то он отыскал обильно иллюстрированную книгу о последних разработках паровых машин, а в одном из офисов фирмы, производящей сельскохозяйственное оборудование, – брошюру по новейшим типам плугов. Благодаря имени Рейкхелла, управляющий компанией, строящей пароходы, передал ему светокопии чертежей последних конструкций паровых судов, предназначенных для плавания по рекам и озерам. Во время своего продолжительного визита к семейному врачу Бойнтонов, он получил от него информацию по наиболее современным методам лечения различных болезней. Затем отправился к владельцу аптеки за образцами лекарств, и хозяин с удовольствием рассказал ему о том, какие ингредиенты используются для приготовления большинства лекарств. Именно от него Джонатан узнал, что опиум имеет целительные свойства, несмотря на его вредное воздействие. Настойка, которую обычно употребляют европейцы для снятия боли, приготовляется на опиумной основе.
Лайцзе-лу послушно переводила статьи и целые книги на китайский язык, однако Джонатан собирал их гораздо быстрее, чем она успевала переводить, поэтому к этому делу подключили также и Ву-лин. Благодаря полученному образованию девушка оказалась хорошей помощницей, однако задание все равно оставалось непосильным.
– В дальнейшем, – сказал Джонатан, когда он, Чарльз и их жены сидели все вместе за завтраком, – я убежден в этом, остается лишь один способ преодолеть языковый барьер. Император Даогуан будет вынужден направить группу молодых ученых в Англию и Соединенные Штаты изучать английский язык. Потребуется несколько лет, чтобы освоить язык достаточно хорошо для перевода, а пока, как мне кажется, все упирается в тупик, который почти на нет сводит усилия по внедрению современных изобретений и технических новинок в Срединном Царстве.
Чарльз и Руфь согласились, и ни один из них не мог придумать, как решить эту проблему.
– Интересно, – произнесла Лайцзе-лу, размышляя вслух, – а если Ву-лин захочет вернуться в Срединное Царство на несколько лет и поработать там переводчицей?
– Может быть. Она станет жить в Запретном городе и будет часто видеться с императором и Ань Мень, – сказал Джонатан. – Миллионы китайцев станут ей завидовать. Кроме того, она в любой момент по своему желанию сможет вернуться сюда или приехать к нам в Америку, как только китайские студенты освоят английский настолько хорошо, чтобы сменить ее на этой работе.
Лайцзе-лу посмотрела сначала на Руфь, затем на Чарльза.
– Вы отпустите ее?
Руфь улыбнулась.
– Ву-лин вольна поступать, как ей заблагорассудится, к тому же она достаточно взрослая, чтобы решать самостоятельно.
– Не знаю, что может ждать ее здесь или в Соединенных Штатах, – добавил Чарльз, – поэтому мне трудно что-либо советовать. Одно совершенно ясно, что у нее есть все шансы занять высокое и ответственное положение в Китае.
Они остались за столом, Чарльз решил не ходить в свой офис, пока не дождется, когда Ву-лин и Элизабет спустятся вниз к завтраку. Когда девушки появились, Джонатан осторожно объяснил ситуацию, а Лайцзе-лу время от времени помогала ему.
– Не уезжай, – проговорила Элизабет, обращаясь к подруге. – Нам так хорошо вместе!
Ву-лин улыбнулась чуть задумчиво, затем тряхнула головой.
– Чарльз вытащил меня из трущоб, и все вы очень хорошо ко мне относились. Если бы не вы, может быть, я давно уже умерла от голода. В лучшем случае, жила бы в трущобах Кантона, не умея ни писать, ни читать, не имея никакого будущего.
– Не оставляй меня, Ву-лин, – прохныкала Элизабет.
– Как только что объяснил Джонатан, мы расстаемся не более чем на несколько лет. Но, что гораздо важнее, я продолжаю оставаться подданной императора Даогуана и обязана быть преданной ему и своему народу. Я жила здесь и в Соединенных Штатах, но я не англичанка и не американка. Я не могу забыть своего происхождения и не хочу это делать. Часть моей души всегда принадлежала Китаю.
– Знаю, – мягко проговорила Лайцзе-лу. – Я чувствую то же, что и ты.
Ву-лин, позабыв о завтраке, повернулась к Элизабет.
– Ты воспринимаешь как само собой разумеющееся, что ты и твоя семья знакомы с королевой Викторией, которая приглашает вас в гости. Поэтому ты не можешь представить себе, что испытывает китаец, которому предоставляют шанс видеться и говорить с императором Даогуаном и его сестрой. В Срединном Царстве людей больше, чем песчинок на берегу моря. И лишь очень немногие из них когда-либо встречались с Небесным императором лицом к лицу, еще меньше произносили слово в его присутствии. Мне же предоставляется возможность настолько необыкновенная, что она просто переполняет меня!
Элизабет пришлось признать поражение.
– Я буду скучать, – сказала она.
– Я обязательно вернусь, – твердо пообещала Ву-лин.
Затем она обратилась с вопросом к Джонатану и Лайцзе-лу:
– Можно ли будет устроить так, что Элизабет приедет ко мне в гости в Запретный город?
– Ты приносишь большую жертву, избирая труд во благо своей родной страны, – ответила Лайцзе-лу, – поэтому не сомневаюсь, что принцесса Ань Мень с удовольствием окажет тебе эту небольшую услугу.
Ву-лин осталась довольна, а у Элизабет сразу же поднялось настроение.
– Я стану единственной девушкой во всей Великобритании, которая увидит и будет говорить с императором Китая! О, не могу этого дождаться!
Лайцзе-лу сказала, что напишет письмо принцессе Ань Мень и направит его вместе с книгами и другими материалами, собранными в Лондоне, со следующим клипером компании «Рейкхелл и Бойнтон», который отправится на Восток.
Итак, проблема казалась решенной. В течение ближайших нескольких лет огромная доля ответственности величественной задачи преобразования Китая в современную страну девятнадцатого века ляжет на хрупкие плечи юной девушки, не достигшей и двадцатилетия.
Позже, когда Джонатан остался наедине с женой, он сказал:
– Согласие Ву-лин вернуться в Срединное Царство расчищает дорогу еще для одного моего плана. Вот уже многие недели я думал о том, чтобы найти врача, такого, который был бы знающим и в то же время молодым, чтобы сохранить в себе тягу к приключениям, и который согласился бы провести несколько лет при императорском дворе, обучая врачей Китая западной медицине.
– Замечательная мысль! – согласилась Лайцзе-лу. – Ань Мень поддержит ее!
– Мне пришло в голову, что, находясь в Лондоне, мы могли бы отправиться в Эдинбург и встретиться там с недавними выпускниками. Подходящему кандидату я бы оплатил расходы, проезд и позаботился о зарплате на весь трехлетний период, скажем так. Проблема, однако, в том, что мы никого не знаем в Эдинбурге.
– Почему бы тебе не подождать возвращения домой? – спросила она. – Двое из твоих коллег по Йельскому университету посещали медицинское учебное заведение в Гарварде и стали врачами. Разумеется, они помогут отыскать тебе молодого врача, обладающего большими познаниями и готового принять это предложение.
– Это весьма разумно, – согласился Джонатан. – Нам незачем спешить, чтобы не ошибиться в выборе. Ты предлагаешь верный путь.
В то самое утро Хомер Эллисон, отправлявшийся обратно в Америку, пока семейство Рейкхеллов пребывало в Англии, вернулся в Лондон с грузом, а также с целым мешком деловых бумаг для руководителей фирмы, в том числе и с несколькими длинными отчетами от Молинды.
Джонатан и Чарльз буквально пожирали присланные ею сообщения и остались в восторге.
– Ее старые отношения с Толстым Голландцем приносят дивиденды, Джонни. На грузах с перцем мы много заработаем. Что мне нравится больше всего, так это то, что теперь я могу заключать контракты под будущие поставки. А это выводит нас в разряд главных импортеров перца.
– Но это всего лишь начало. Молинда внедрила нас в бизнес в Гонконге. Вот, где кроется настоящее будущее Китая. А наняв для нас Ло Фана, она проявила подлинные способности. Не знаю ни одного человека на свете, которого я хотел бы иметь на своей стороне столь сильно, как его. Условия в Гонконге сложные и будут оставаться таковыми на протяжении некоторого времени, но можно смело биться об заклад, что компания «Рейкхелл и Бойнтон» там выживет!
– Он же не будет покупать и продавать товары, верно?
– Нет, что ты. Он будет отвечать за работу местного персонала, как на протяжении долгого времени Кай в Кантоне. Молинда будет заниматься основными сделками, а для ведения текущих дел она кого-нибудь наймет.
– Мне все еще не верится, что мы ведем дела на трех континентах, – сказал с улыбкой Чарльз. – Придет день, и я с неменьшим трудом начну убеждать себя, что мы стали одной из крупнейших сил в бизнесе.
– Можешь в это поверить, – ответил Джонатан, – поскольку именно так оно и есть. Сожалею лишь об одном, отныне мы больше не сможем ходить капитанами на своих судах. Вдобавок придется подыскать знающих людей для работы в конторах. Сам я не чувствую себя магнатом, и нравится мне это или нет, но я им уже стал, и ты тоже.
Позднее тем утром Хомер Эллисон представил полный отчет Джеримайе Рейкхеллу в его временном офисе в управлении Бойнтонов, а затем завел разговор с Джонатаном о текущих делах.
– Джонни, – сказал он, – мне кажутся неэффективными перевозки грузов на грузовых судах и клиперах с раздельными графиками. Это вполне оправдывало себя, пока клиперы находились в стадии испытаний, но теперь количество клиперов, бороздящих моря под вымпелом Древа жизни, превысило число бригов и шхун.
– Мог бы ты выразиться конкретнее, Хомер?
– Еще бы! Прежние парусники обладают большей грузоподъемностью, но для некоторых клиперов требуется более многочисленный экипаж. Считаю, что матросы вполне могли бы переходить с одного типа судов на другой без всяких волнений. Нужно дать возможность офицерам старых парусников время от времени плавать на клиперах, чтобы они могли набраться опыта. В таком случае мы сможем действовать более гибко и ставить людей на суда сообразно нашим запросам в каждый конкретный период. Вот, я составил список судов, стоящих в настоящий момент в порту Нью-Лондона. Вот эти сейчас в море, а это – запасы товаров на продажу, ожидающих перевозки и занимающих место на наших складах. На этом втором листе, я набросал, как мы могли бы уменьшить напряженность и увеличить объем перевозок за счет смешанных экипажей.
Джонатан внимательно изучал цифры.
– Отличная мысль, Хомер. Ты увидел самый крупный недостаток, который я не замечал. Приходи сегодня на обед к Бойнтонам, и потом мы все подробно обсудим вместе с моим отцом.
– Пожалуйста, перенеси приглашение на ужин, и я приму его с большим удовольствием, – испытывая явную неловкость, попросил Хомер. – Утром, как только мы пристали, я направил Джудит записку с просьбой пообедать со мной сегодня днем, и посыльный принес ответ с ее согласием.
Джонатан был поражен.
– Знаю, что ты думаешь, – сказал Хомер, готовясь защищаться.
– Я подумал лишь о том, что хотел бы, чтобы между тобой и Джудит завязалась дружба. Вы оба прекрасные люди и, уверен, сможете помочь друг другу.
Покрасневший Хомер медленно поднялся.
– Спасибо за доверие, к и сам хотел бы на это надеяться. Все дело в том, что… э… наше знакомство… мы фактически ходим с завязанными глазами по краю пропасти, а здравый смысл советует нам снять повязки, чтобы не свалиться в пустоту.
Менее двух часов спустя, когда Джудит Уокер и Хомер сидели в уютном ресторанчике, потягивая не подвергшийся брожению сидр из небольших бокалов и ожидая заказанную камбалу, он пересказал разговор с ее братом.
– Я не стыжусь своим чувств, – поспешно проговорил Хомер. – Мы сделали ошибку, когда не разглядели достоинств друг друга еще в те годы, когда были юными, и мы заплатили за наше невезение. Тебе отлично известно, я попросил бы тебя выйти за меня замуж, будь ты свободна, Джуди.
– Мне не следовало бы тебя слушать, – ответила она, но не сделала ни малейшего движения, когда Хомер через стол взял ее руку в свою.
– Я никогда не говорил тебе этого прежде, может быть, мне не следовало бы говорить и сейчас. Но ты тогда просто глухая и слепая, если не видишь, что я люблю тебя, Джуди.
Последовало продолжительное молчание, затем Джудит ответила:
– К сожалению, моя фамилия Уокер, а не Рейкхелл. Где-то по земле бродит мой законный муж.
– Может быть, он уже мертв.
– Сомневаюсь. Он останется живым хотя бы для того, чтобы досадить мне. – Она помолчала, затем спросила слегка дрожащим голосом: – Что же нам делать, Хомер?
– Делать? Продолжать любить друг друга. И надеяться на лучшее.
– У тебя есть терпение и сила воли, – сказала Джудит. – Ты доказал это, когда бросил пить. Не уверена, что у меня хватит смелости.
– Господь поможет нам, Джуди, ты же Рейкхелл. Это означает, что у тебя железный характер.
– Может быть, и так. Брэкфорд постоянно напоминал мне об этом, но в его устах это мало походило на похвалу. Ужасно, но я желаю ему смерти! Когда мы вернемся домой, я отправлюсь к семейному адвокату. Наверняка он что-нибудь придумает.
– Если в течение семи лет ты не получишь от Уокера никаких известий или не узнаешь о его местонахождении, то, по закону, его можно будет объявить умершим. Пожалуй, это все, что можно сделать.
– Семь лет! – прошептала явно расстроенная Джудит. – Это значит нам… нам нужно ждать еще пять лет, Хомер!
– Будем ждать столько, сколько потребуется, – решительно ответил он. – Не пойми меня превратно. Я хочу тебя. Страшно. Прямо сейчас. Но я слишком уважаю тебя, чтобы завести с тобой роман. Я хочу, чтобы ты стала моей женой.
– Я хочу, чтобы ты стал моим мужем, – ответила Джудит, и затем голос ее прозвучал еле слышно, когда она добавила: А если я не окажусь такой сильной, как ты? Допустим, я… проявлю слабость?
– Ты не можешь! – проговорил встревоженный Хомер. – Ты не должна! Об этом узнает вся твоя семья, затем и другие. Я не хочу чернить твое честное имя! Я постараюсь быть сильным, когда ты почувствуешь слабость, а когда она начнет одолевать меня, тогда ты станешь сильной.
Она кивнула, не произнеся ни слова.
Подали заказанные блюда, они принялись за еду, не глядя друг на друга. Вареная камбала, вареный картофель, итальянский овощной салат – все казалось безвкусным.
И лишь когда они покинули ресторанчик и шли обратно к дому в Белгравии, Хомер негромко заметил:
– Нам незачем вести себя, как героям трагедии. Мы должны благодарить Всевышнего, что, спустя все это время, мы нашли друг друга.
Джудит вздохнула, затем улыбнулась ему.
– Ты прав, Хомер, – решительно проговорила она и взяла его под руку.
В тот же вечер, когда Хомер пришел к Бойнтонам и Рейкхеллам на один из ужинов Джессики, все взрослые члены семей молчаливо отметили, что Джудит Уокер сияла, а глаза Хомера Эллисона поблескивали и что юные Брэд и Джуди обменивались многозначительными взглядами.
Руфь Бойнтон поразилась, обнаружив, что испытывает зависть, несмотря на то, что Джудит и Хомер стояли перед практически безнадежной проблемой. Ее собственное положение, размышляла она, было столь же безрадостным. После возвращения они с Чарльзом несколько раз предавались утехам любви, однако чувственное возбуждение отсутствовало, а с ним и ощущение физической удовлетворенности. Поэтому интимная близость стала более редкой, а натянутость в отношениях незаметно и как-то исподволь, но начала нарастать.
Положение может поправиться, думала Руфь, если Чарльз перестанет делать вид, будто ничего не произошло и расскажет о случившемся. Таким образом, возможно, они смогут оставить все в прошлом и постараться забыть. Руфь подмывало завести разговор первой, однако она уже достаточно хорошо изучила своего мужа и знала, что он станет все отрицать, говорить, что не питал даже малейшего интереса к другой женщине. Тогда барьер, возникший между ними, вместо того чтобы рухнуть, станет еще выше.
Нет, говорила самой себе Руфь, она завидовала вовсе не Джудит и Хомеру. Она завидовала Лайцзе-лу. Обожаемая мужем, самым надежным, самым честным и очаровательным мужчиной на свете, она питала те же чувства по отношению к нему. Всякий раз видя их вместе, Руфь ощущала себя несчастной.
К концу ужина она почувствовала облегчение, когда Джеримайя объявил:
– Хомер сообщил мне, что завтра с утра готов начать погрузку судна, поэтому мы сможем отправиться домой дня через четыре. Пока мы совсем не надоели нашим хозяевам.
Алан горячо запротестовал, Джессика тоже.
– Вам без нас будет легче, – заметила Сара. – Кроме того, мужчинам нужно заниматься делами.
Она пристально посмотрела на своего мужа.
Джеримайя отлично понял значение этого взгляда. Сара заставила его пообещать, что в ближайшем будущем он сложит с себя часть ответственности и будет работать меньше.
– Однажды я уже стала вдовой, – сказала она ему, – и мне вовсе не хочется вновь проходить через все это еще много-много лет! Поэтому ты начнешь относиться к жизни чуть легче, Джеримайя Рейкхелл.
Мужчины остались за столом, чтобы выпить традиционный стаканчик портвейна и выкурить по сигаре, женщины удалились, и Джонатан вернулся к разговорам о делах сразу, после того как дядя предложил традиционный тост за здоровье королевы Виктории.
– Хомер, – сказал он, – я показал твои расчеты отцу и подумал, что дяде Алану и Чарльзу тоже следовало бы взглянуть на них.
– Большинство отличных идей в бизнесе настолько просты, что у других возникает удивление, почему же они сами не додумались до столь очевидных вещей. Хомер, – сказал Джеримайя. – Предложенная тобой схема просто великолепна. Я подсчитал, она позволит увеличить наши доходы на семь процентов в год, и это только для одного лишь американского отделения, а перевод всей компании на эту систему не будет стоить нам ни одного пенни дополнительных затрат.
– Должен поздравить вас, капитан Эллисон, – сказал Алан. – Когда мы с Чарльзом познакомились с вашим планом, мы решили последовать ему и тут, у нас.
– Ты сделал великое дело, Хомер, – с улыбкой проговорил Чарльз, обращаясь к своему бывшему сотоварищу по команде. – Ты сделал солидный вклад в благосостояние компании.
– Благодарю вас, джентльмены.
Не ожидав такого приема, Хомер был переполнен чувствами после таких восторженных и единодушных похвал.
– Приведение новой системы в дело создает одну проблему в нашем офисе, – сказал Джеримайя. – Моя жена склоняет меня сосредоточить усилия исключительно на финансах и, таким образом, основной груз работы ложится на Джонни. Скорее всего, ему не справиться с этим одному, во всяком случае, пока он продолжает конструировать и строить клиперы, к тому же он начинает подумывать об экспериментах с трансатлантическими пароходами. Уже имели место несколько попыток пересечь Атлантический океан, но мне кажется, от этого мало практической пользы. Однако в свое время я ошибся относительно клипера и готов согласиться, что могу ошибиться вновь, хотя это к данному делу не относится. Хомер, – резко проговорил он, – как тебе нравится твоя нынешняя должность?
– Я очень доволен, мистер Рейкхелл. Несколько лет назад я и мысли не допускал, что подобное возможно, чтобы я командовал самым большим клипером.
– Согласишься ли ты остаться на берегу – навсегда? – поинтересовался Джеримайя. – Нам нужен человек, который занялся бы этими новыми операциями и помог бы Джонни и с другими делами.
– Мы считаем, – сказал Джонатан, – что ты именно такой человек, какой нужен на эту должность. Понимаю, как трудно оставить море – я тоже стою перед этой проблемой. Но мы с большей готовностью возьмем в офис капитана нежели бизнесмена, который никогда не командовал матросами, поэтому наш выбор, естественно, пал на тебя.
Хомер задумался над сделанным предложением, затем сказал:
– Я польщен вашим предложением, но хотел бы быть искренним до конца, если вас это не обидит.
– Пожалуйста, говори свободно, – сказал Джеримайя.
– Если вы предлагаете мне это место по заслугам, если вы считаете, что я действительно способен справиться с обязанностями, то я с удовольствием принимаю предложение. Но есть еще один момент, присутствующий в этом деле. Уверен, для вас не секрет, мистер Рейкхелл. Я знаю, нет секрета для Джонни, что Джудит и я нашли взаимопонимание. Заверяю вас, мы будем ждать еще пять лет, может быть, чуть больше, может, чуть меньше, прежде чем Брэкфорда Уокера можно будет официально объявить мертвым, и мы сможем пожениться. Но мне не хотелось бы, мистер Рейкхелл, чтобы мне предлагали работу только из соображений найти место человеку, который может стать вашим зятем.
Бойнтоны почувствовали себя явно не в своей тарелке. Джонатан молчал, понимая, что правом отвечать обладал только отец.
– Благодарю за откровенность, Хомер. В свою очередь и я тоже буду откровенным. Твои отношения с дочерью, независимо от того, женишься ли ты на ней когда-нибудь, не имеют никакого отношения к делу, – с усилием проговорил Джеримайя. – Я уже получил урок и теперь никогда не стану повышать человека только из-за того, что он мой зять или будущий зять. Если бы у тебя не было способностей подняться выше первого помощника капитана на клипере, то ты им бы и остался, и если бы Джудит решила выйти замуж за помощника капитана, то ей и тебе самому было бы решать этот вопрос. Я хочу видеть тебя в руководстве компании «Рейкхелл и Бойнтон» по одной лишь причине. Я считаю, что ты лучший из имеющихся на сегодня людей, и верю, так же как и Джонни, что сможешь справиться с соответствующими обязанностями.
– В таком случае, мистер Рейкхелл, – сказал Хомер, широко улыбаясь. – Вы только что наняли нового конторского служащего.
Хомер испытывал воодушевление и знал, что Джудит также разделит его радость. Он ушел от прошлого и поднялся по служебной лестнице гораздо выше, чем даже мог предположить, и чувствовал в себе силы справиться со своими новыми обязанностями. Но в мозгу сверлила одна беспокойная мысль. Если бы он остался капитаном, то большую часть времени проводил бы в море. Вместо этого каждый день он станет отправляться в порт Нью-Лондона, поэтому совершенно неизбежно, что они с Джудит станут проводить вместе большую часть вечеров и воскресных дней. Постоянная близость, несомненно, будет создавать соблазны и станет гораздо труднее для них обоих сдержать данное обещание и не оказаться в любовных объятиях друг друга.
За день до отплытия в Соединенные Штаты Джонатан и Лайцзе-лу получили срочное и неожиданное приглашение в Уайтхолл, где их сразу же ввели в гостиную королевы Виктории.
Королева была одна, принц Альберт был вынужден присутствовать на каком-то очередном совещании правительства.
Королева Виктория велела подать императорский чай.
– Мне очень хотелось встретиться с вами снова до того, как вы покинете наш берег, – проговорила она. – Когда вы собираетесь вернуться в Англию?
– Если наши дела не окажутся в каком-либо критическом состоянии, Ваше Величество, – ответил Джонатан, – мы должны вернуться года через два.
– Вы привезете с собой миссис Рейкхелл?
– Разумеется, мэм.
Виктория повернулась к Лайцзе-лу.
– Пожалуйста, помните, что как кавалер Ордена королевы вы не нуждаетесь в специальных приглашениях для встречи со мной, где бы мне ни случилось находиться.
– С нетерпением жду нашей следующей встречи, Ваше Величество, – сказала Лайцзе-лу.
– Кстати, – спросила королева, – собираетесь ли вы до этого побывать в Китае?
– Да, мэм, – ответил Джонатан. – Ряд неотложных дел вынуждает меня отправиться в Кантон к в вашу новую колонию – Гонконг.
– Прошу простить незнание китайской географии, вы будете далеко от Пекина?
– Я собираюсь заехать в Пекин, нанести визит принцессе Ань Мень, – ответила Лайцзе-лу.
– Великолепно!
Королева была в восторге.
– Вы также увидите и императора?
– Кто знает, мэм.
– Неважно. Мне нужен ваш совет, и я хотела бы попросить об одном одолжении.
Королева дернула за веревочку звонка, и двое слуг в ливреях вошли в комнату, неся что-то похожее на большой свернутый ковер.
По знаку королевы они раскатали его, и гости увидели большой гобелен. На нем была выткана пасторальная сцена, изображающая дам и джентльменов в средневековых одеяниях на пикнике с силуэтом замка на заднем плане. Несмотря на то, что гобелен был, очевидно, далеко не новым, цвета оставались поразительно яркими и сочными, а небо было совершенной голубизны.
– По китайским стандартам, эта работа вряд ли может считаться древней, – сказала королева Виктория. – В действительности он изготовлен в Париже менее двухсот лет назад Гобеленами. Король Франции Людовик XIV подарил этот гобелен Чарльзу II по случаю его коронации. Я мало понимаю в определении стоимости материальных вещей, но эксперты считают, что гобелен практически бесценен. Как вы думаете, уместно ли преподнести такой подарок императору Даогуану?
Джонатан уступил право отвечать жене.
– В Запретном городе много гобеленов, мадам, – ответила Лайцзе-лу, – но ни один не может сравниться с этим, созданным великими Гобеленами во Франции. Небесный император хорошо разбирается в произведениях искусства и несомненно оценит его по достоинству. Уверена, этот гобелен будет иметь реальное значение.
– Я так рада, что смогла сделать правильный выбор. Я могла послать этот подарок через представителей королевского флота, но считаю гораздо более подходящим, если вы, миссис Рейкхелл, преподнесете его императору и его сестре от моего имени.
– Нет другого поручения, которое я взялась бы выполнить с большим удовольствием, – ответила Лайцзе-лу.
– В таком случае, решено. Уверена, вы передадите им, как поразила меня черная жемчужина, и я была бы весьма признательна, если бы вы, миссис Рейкхелл, сообщили мне об их реакции на мой подарок.
– Я напишу вам, мадам, тотчас же после его вручения, – пообещала Лайцзе-лу.
Вскоре аудиенция подошла к концу. Королева сказала, что пришлет гобелен в порт под охраной гвардейцев на следующее утро к отплытию корабля. Джонатан пообещал лично следить за его сохранностью в пути.
– Странно, – сказала мужу Лайцзе-лу, когда они возвращались в экипаже в дом Бойнтонов. – Я думаю о Виктории как о подруге, а не как о королеве; точно так же я отношусь и к Ань Мень.
– Это потому, что ты такая необыкновенная, – ответил тот, взяв ее за руку. – Каждый день я благодарю судьбу за чудо, сведшее нас вместе.
На следующее утро все семейство Бойнтонов отправилось на берег проститься с Рейкхеллами и Ву-лин, которая отправится в Китай, когда Джонатан и Лайцзе-лу соберут книги и другие полезные вещи для отправки в Запретный город. Дэвид ликовал, поскольку им с Джулианом также предстояло отправиться в плавание и пройти морскую школу. Оба мальчика расшумелись и начали бороться на причале, что вынудило Лайцзе-лу и Руфь вмешаться и развести их в стороны.
Наконец наступил момент расставания. Элизабет и Ву-лин, прильнув друг к другу, залились слезами.
Джонатан неловко попытался утешить их.
– Когда вы встретитесь в следующий раз, – сказал он, – вы уже будете взрослыми женщинами.
Обняв Ву-лин за плечи, чтобы проводить на борт судна, он чуть помедлил, а затем поцеловал Элизабет Бойнтон в щеку.
Он не заметил, как она покраснела, а затем застыла на месте, не спуская с него глаз.
Попугай прибыл на клипере в Лондон спустя несколько дней после отъезда Рейкхеллов. Капитан судна лично принес насест с птицей в рабочий кабинет Чарльза.
– Эта чертова птица ваша, мистер Бойнтон, – сказал он.
Чарльз был доволен.
– Крупный малый. Он похож на попугаев Толстого Голландца.
– Я знаю лишь одно, сэр, я держал этого попугая в своей каюте все время плавания от самого Китая, и он не переставал трещать, хотя я понятия не имею, что он там болтал. Миссис Шан просила передать его вам. Она написала вам отдельное письмо о нем и приложила к своему отчету.
Попугай смотрел на Чарльза и молчал.
– Вот его корм, – сказал капитан, – и я, честно говоря, рад, что отделался от него!
Письмо Молинды было предельно кратким.
«Дитер – подарок, который посылает тебе Толстый Голландец. Я пыталась отговорить его и не посылать эту тварь, но он настоял. Его насест следует держать в теплом месте, подальше от сквозняков. Иногда он взлетает, но всегда возвращается на свой насест. Меня просили передать, что он ест любые семена. Мне остается надеяться, что ты и члены твоей семьи оценят чувство юмора Толстого Голландца».
Вечером по дороге домой в экипаже Алан с сомнением поглядывал на птицу.
– Яркий малый. Не знаю, что подумает твоя мать и Руфь, но если он не будет вести себя прилично, должен предупредить, мне придется попробовать суп из попугая. Он говорит?
– Капитан сказал, что да, но до сих пор он нем, как могила.
Леди Бойнтон и ее невестка не выразили восторга по поводу попугая, хотя его появление заинтересовало Элизабет.
– Я оставлю его, – сказал Чарльз. – Сейчас для нас нет никого важнее, чем Толстый Голландец, и он оскорбится, если мы избавимся от этой птицы.
– А как он узнает об этом? – спросила мать.
– Понимаешь, мне кажется, я должен буду писать ему смешные истории про Дитера в своих письмах. А мои знания о попугаях слишком скудны, чтобы полагаться лишь на собственное воображение. К тому же, он может оказаться чудесным приятелем Дэвиду, когда тот вернется из путешествия.
Руфь немного смягчилась.
– Повешу насест в столовой, так как там больше солнца, чем в других комнатах. Ты уверен, что он говорит, Чарльз?
– Мне известно лишь то, что мне сказали.
Молчавший до сих пор попугай внезапно заговорил по-голландски:
– Давай! Давай! – прокричал он. – Терпеть не могу твои вонючие яйца, грязный подонок!
Дитер помолчал, затем продолжил поносить все семейство Бойнтонов.
Чарльз был единственным в семье, кто знал голландский язык, и теперь он боялся потерять над собой контроль, удерживаясь от приступа смеха.
– Что он сказал, Чарльз? – спросила Руфь.
– Ничего, насколько я понимаю. Мне кажется, он несет какую-то птичью тарабарщину.
Джессика заметила, что сын давится от смеха.
– Сомневаюсь, что тебе можно верить, Чарльз, – сказала она.
Руфь чувствовала, что муж говорит неправду. Она предположила, что попугай говорит на яванском диалекте.
Попугай выдал еще одну тираду ругательств, настолько образных, что Чарльз был вынужден покинуть столовую, прежде чем взрыв его гомерического хохота разоблачил бы секрет. Руфь и Джессика, проводив его взглядом, недоуменно посмотрели друг на друга.
