Текст книги "Китайская невеста"
Автор книги: Майкл Уильям Скотт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 37 страниц)
– Но он все же существует, – заметил Джонатан, – к сожалению. И мне бы очень не хотелось, чтобы ей вновь причинили боль. В равной степени то же относится и к Хомеру. Он неплохой парень. Поэтому ради их же блага, надеюсь, взаимный интерес не станет чересчур глубоким. До тех пор, пока жив Уокер, Джудит не сможет снова выйти замуж.
– Не переживай. Она из категории самых рассудительных женщин, каких я только знаю, к тому же весьма реалистична, – уверенно проговорила Лайцзе-лу и улыбнулась. – Уверена, они отлично знают, что делают и на что идут.
– Но я совершенно не знаю, что нас ждет в Англии, – заметил Джонатан.
– Доверься мне, – нежно проговорила Лайцзе-лу, обвивая рукой шею мужа.
– У меня нет другого выбора, – ответил он, целуя ее.
Большая часть путешествия прошла без происшествий; клипер преодолел несколько небольших штормов, но в основном погода стояла хорошая, море оставалось спокойным, ветер свежим, а небо чистым. Хомер не пытался установить рекорд скорости, тем не менее земля показалась на девятнадцатый день после отплытия из Нью-Лондона.
В то же самое утро Лайцзе-лу отвела Джонатана и Чарльза на корму и, взяв с них торжественную клятву хранить все в тайне, поведала часть своего плана.
Муж сразу же запротестовал.
– Я не только буду чувствовать себя полным идиотом, – заявил он, – но и вообще, вся эта затея кажется мне крайне несерьезной.
– Не торопись, Джонни, – задумчиво проговорил Чарльз. – Идея Лайцзе-лу покоится на прочном фундаменте. У нее, пожалуй, гораздо больше оснований прокрутить эту затею, чем я думал.
Лайцзе-лу наградила Чарльза чарующей улыбкой.
– Нравится тебе это или нет, – заявил Чарльз кузену, – боюсь, тебе придется следовать ее плану, как и мне. Терять нам практически нечего, тогда как мы сможем завоевать все.
Ворча и выражая недовольство, Джонатан был вынужден согласиться.
Клипер поднимался вверх по Английскому каналу, и когда, войдя в дельту Темзы, судно замедлило ход, – корабельное движение здесь было гораздо интенсивнее, чем в акватории Кантона, – Лайцзе-лу и Джонатан удалились в свою каюту и заперли дверь на замок. На борт поднялся лоцман, а паровой буксир доставил клипер к пирсу компании «Рейкхелл и Бойнтон» в Саутворке, как раз напротив Лондона.
Сэр Алан и леди Бойнтон встречали прибывших в порту, рядом с ними стояли Руфь и Дэвид, Ву-лин и Элизабет держались чуть поодаль, шепотом обмениваясь замечаниями. Они походили то на двух юных дам, то, буквально через мгновение, на двух маленьких шаловливых девчонок.
Наконец прибывшие начали спускаться на берег. Чарльз вел за руку Джулиана, а Сара несла на руках Джейд. Молодожены и младшее поколение Рейкхеллов оказалось в центре внимания.
Чарльз расцеловал жену, сына и мать, а затем поразил отца неожиданным вопросом:
– Королева у себя в резиденции?
– Откуда, черт подери, мне знать? – ответил Алан.
На помощь отцу пришла Джессика.
– Вместе с принцем Альбертом она пробудет в Уайтхолле до конца недели.
– Отлично!
Чарльз подозвал курьера компании, вручил ему запечатанный конверт и потребовал, чтобы к причалу немедля подали отдельный экипаж.
Семья недоуменно переглядывалась, и только тут Руфь догадалась, что кое-кого не хватает.
– А где же Лайцзе-лу и Джонатан?
– Дядя Джеримайя подробнее, насколько сможет, просветит вас по этому поводу, – ответил ей муж. – Если все пройдет хорошо, они присоединятся к нам через час-другой, я тоже. Прошу прощения, что наша встреча немного откладывается, но боюсь, что это тот самый случай, когда дело прежде всего.
Элизабет надулась, когда узнала, что не увидит Джонатана прямо сейчас.
Чарльз, одновременно извиняющийся и, как было заметно, полный тревоги, еще раз поцеловал Руфь и Дэвида, затем направился к концу причала, где остановился поданный по его просьбе экипаж.
Остальные продолжали стоять, обступив Джеримайю, который пытался в нескольких словах объяснить происходящее и суть плана, задуманного его невесткой и сыном. Когда они направились к поджидавшим экипажам, которые должны были доставить их дому к Бойнтонов, он уже заканчивал рассказ.
Внезапно Джессика Бойнтон крепко вцепилась в руку брата, от изумления раскрыв рот, и недоуменно перевела взгляд с него на Сару, затем обратно.
– Ущипните меня, неужто у меня галлюцинации?
– С тобой все в порядке, – успокоила ее Сара.
Все молча и не отрываясь уставились на пару, шествовавшую от дальнего конца причала к поджидавшему их экипажу. Чуть впереди шла Лайцзе-лу, она выглядела такой прекрасной, что захватывало дух. Ее несравненная фигура, облаченная в плотно облегающий с высоким воротником чонсам, доходивший до самых щиколоток со шлицами до колен по бокам, чтобы дать ей возможность ходить. Казалось, она плыла, скользя на подобранных в тон платью туфлях, обшитых искрящимся бледно-зеленоватым шелком. Поверх платья она набросила пелерину из белого шелка с вышитым на спине драконом.
Пожалуй, никто не мог бы носить эти великолепные украшения с таким искусством, как она. Серьги из нефрита с бриллиантами ниспадали до самых плеч, на правой руке красовался нефритовый перстень, с полукругом из бриллиантов, а запястья украшали нефритовые браслеты, также инкрустированные бриллиантами. Руфь и Элизабет сразу же заметили в ее волосах гребень из нефрита с бриллиантами.
На шаг позади нее, торжественно шагая в ярко-красном облачении мандарина, расшитом золотом всевозможными персонажами из китайской мифологии, шел высокий человек в квадратной, с загнутыми углами, но без полей, шляпе, какие носят мандарины.
– Да это же Джонни! – изумленно проговорила Руфь.
– Что это он несет? – спросила Элизабет.
Тон, которым ответила Сара Рейкхелл, явно свидетельствовал о том, что она не одобряла весь этот маскарад.
– Коробку особого чая, известного как императорский чай. Мне самой он не очень нравится, однако Лайцзе-лу сказала, что это подобающий подарок для королевы Виктории.
Алан Бойнтон заморгал и покачал головой.
– Неужели Чарльз в самом деле везет их на аудиенцию к королеве в Уайтхолл? Господи всемогущий!
Благодаря затее Лайцзе-лу препятствия, которые могли бы помешать встрече с королевой Викторией, удалось быстро обойти. Послание Чарльза королеве отличалось лаконичностью. В нем только говорилось, что, в развитие недавно подписанного англо-китайского договора, двое специальных посланников Небесного императора, только что прибывших в Лондон, хотели бы засвидетельствовать почтение Ее Величеству, прежде чем отправиться к месту своего жительства.
– Было бы невежливо отказать в подобной просьбе, поэтому уверена, она обязательно нас примет, – сказала Лайцзе-лу.
Ее предсказание сбылось в точности, а покровительство Чарльза придало просьбе дополнительный вес. Офицер стражи, стоявший на посту у входа во дворец, был уже уведомлен и поэтому без вопросов пропустил экипаж. Фрейлина королевы поджидала у главного входа, чтобы проводить гостей внутрь.
Уайтхолл представлял собой старое, продуваемое сквозняками здание, служившее главной резиденцией английских монархов на протяжении многих столетий. Оно давно нуждалось в ремонте. Фрески, украшавшие стены во всю их длину, представляли бесценные произведения искусства, но краска на стенах местами облезла. То там, то здесь в мозаичном полу виднелись следы сколов, а на мраморных колоннах появились заметные трещины. Несмотря на это, никаких, даже малейших усилий по приведению здания в порядок не предпринималось. Принц Альберт решил, что проще и гораздо дешевле переехать в новое, более современное здание, как только удастся подыскать нечто подходящее.
Апартаменты, расположенные на втором этаже и выходившие окнами в сад, в которых в свое время располагалась любовница Чарльза II, теперь занимала королевская чета. Мебель, лишенная нарочитости, отражала личные вкусы обитателей. В камине весело плясало пламя; старый ковер, который в конце семнадцатого века правитель Оттоманской империи преподнес Уильяму III, покрывал большую часть пола, а на стенах висели портреты в полный рост детей Виктории и Альберта, юной принцессы Виктории и принца Эдварда. Бархатная обивка мягкой мебели, как и сами апартаменты, отслужила уже весьма солидный срок.
Королева, значительно пополневшая с тех пор как Чарльз в последний раз встречался с ней, удобно расположилась в кресле-качалке, набросив легкую шаль поверх платья из черного шелка. Ее единственными украшениями были обручальное кольцо и брошь-камея, приколотая к вороту платья. Альберт – торжественный, в безукоризненном пиджаке, черном галстуке, отутюженных брюках и сияющих ботинках – встал со своего места сразу же, как только гостей ввели в комнату.
– Ваше Величество, Ваше Королевское Высочество, – произнес Чарльз, – позвольте мне представить вам личного посланника Небесного императора Даогуана, дочь недавно ушедшего от нас Сун Чжао.
Лайцзе-лу присела в глубоком реверансе.
– Я глубоко польщена оказанной мне честью, – произнесла Лайцзе-лу.
Королева была поражена.
– Вы говорите по-английски?
– Разумеется, Ваше Величество, – с улыбкой ответила юная китаянка, – я выучила его задолго до того, как стала гражданской Соединенных Штатов.
– Позвольте мне также представить моего кузена и делового партнера, мужа этой дамы.
Джонатан поклонился, затем быстро снял одежды мандарина и шляпу, оставшись в привычном западном одеянии.
Королева неуверенно улыбнулась.
Принц Альберт нахмурился.
– Полагаю, имелась причина для этого… э… маскарада? – спросил он с явно выраженным немецким акцентом.
– Вы абсолютно правы, сир, и вы скоро узнаете о ней, – ответила Лайцзе-лу, прежде чем ее муж успел ответить на вопрос принца. – Мистер Рейкхелл только что вернулся из Китая, где он получил подарки от императора Даогуана и его сестры, моей подруги принцессы Ань Мень.
– Моя жена пожелала, чтобы я предложил вам этот чай, Ваше Величество, – сказал Джонатан.
Принц Альберт взял из рук Джонатана коробку с чаем и передал королеве.
– Этот чай называют императорским, – пояснила Лайцзе-лу, – подобного ему не существует во всем мире.
– Его заваривают как обычно? – поинтересовалась Виктория. – Отлично. В таком случае сразу же и попробуем, если вы присоединитесь к нам.
Она позвонила слуге и быстро отдала распоряжение.
Принц предложил гостям сесть, но Лайцзе-лу продолжала стоять.
– Теперь, мэм, – сказала она, – позвольте мне воспользоваться данной мне привилегией и предложить вам подарок, достойный только королевы.
К изумлению Джонатана и Чарльза, она извлекла небольшую шкатулку из черного нефрита, которую прятала в складках платья, и вручила королеве. Еще до того как ее открыли, Джонатан догадался, что в ней.
Виктория подняла крышку, затем от изумления у нее перехватило дыхание. Застыв, она разглядывала великолепную черную жемчужину, излучавшую неповторимое сияние. Когда на нее упали лучи света, проникавшего сквозь окна в комнату, она, казалось, вспыхнула изнутри. Жемчужина имела форму идеальной сферы в полтора дюйма в диаметре.
Принц разглядывал жемчужину из-за плеча жены и тоже не смог скрыть своего удивления.
– Есть древняя легенда, рассказывающая о происхождении этой жемчужины, – произнесла Лайцзе-лу, грациозно присаживаясь на небольшую кушетку рядом с мужем. – Рассказывают, что Великий император Восточной горы, который правил всеми морями мира и был племянником Юй-ди, Верховного императора, сотворившего человечество, влюбился в смертную женщину, молодую императрицу Срединного Царства. Он сотворил для нее эту жемчужину, а она, в ответ, влюбилась в него. Но Юй-ди устроил так, что она не смогла взять эту жемчужину с собой в божественный мир Верхнего царства, поэтому оставила ее своим смертным потомкам. – Лайцзе-лу помолчала, улыбнулась и добавила: – Хотя мне кажется, что в действительности какой-нибудь рыбак нашел эту жемчужину в море и продал представителю императора, который знал, что покупает бесценную драгоценность. Однако мне больше по нраву легенда, в ней есть романтическое очарование. Единственное, что мне известно доподлинно, это то, что эта жемчужина на протяжении трех, а может быть и чуть больше, тысяч лет принадлежала китайским императорам. Я узнала ее сразу же, как только муж привез ее мне.
Королева мгновенно обратила внимание на эти слова.
– Он… привез… ее вам?
– Да, мэм, – решительно произнес Джонатан, отказываясь поддерживать мистификацию жены. – Император Даогуан и принцесса Ань Мень вручили мне эту жемчужину как подарок для Лайцзе-лу.
– Ничего подобного я не видела в своей жизни, но я не могу принять ее, – запальчиво произнесла королева.
– Как только я увидела эту жемчужину, мэм, я поняла, что она может принадлежать только вам, – с глубокой искренностью сказала Лайцзе-лу. – Вы правительница величайшей и наиболее могущественной нации в мире. А я жена человека, который строит корабли, водит их по морям, доставляя на них грузы разным народам. В моей жизни нет места для предмета подобного великолепия. Мы живем спокойно и тихо. Эта жемчужина должна занять место в коллекции украшений короны, которую более тысячи лет собирают монархи Англии. В ваших владениях эта жемчужина найдет подобающее ей место.
Принц Альберт кашлянул, собираясь выразить несогласие, но Лайцзе-лу продолжала, обращаясь исключительно к королеве:
– Не сомневаюсь, император Даогуан и принцесса Ань Мень одобрят мое решение преподнести вам подобный подарок. В их сердцах, так же как и в моем, живет надежда, что люди этой великой земли и земли, откуда я, станут настоящими друзьями и останутся ими на все времена.
Наконец, королева обрела прежний тон:
– Почему вы думаете, что они испытывают те же чувства, что и вы?
– Они познали великое горе, когда ваши солдаты и матросы развязали войну против невинного народа Срединного Царства.
Королева взглянула на своего мужа.
– Боюсь, эта несправедливая война долгое время будет терзать нашу совесть.
– Я познала собственную долю страданий, – искренне продолжала Лайцзе-лу. – Мой отец был убит ядром, выпущенным пушкой королевского флота. Мой муж, находившийся в Кантоне по делам, когда там разразились военные действия, сражался на стороне китайских бойцов, чтобы отомстить за смерть моего отца, и был тяжело ранен. Даже теперь его имя продолжает оставаться в списке объявленных вне закона, составленном генералами и адмиралами Вашего Величества. Но во имя ваших детей и моих детей и всех тех поколений, что придут на смену им, ненависти нужно положить конец. Я хочу, чтобы эта жемчужина стала символом исцеления. Мои дети американцы, а их кузены англичане. В жилах моей дочери течет кровь и Востока, и Запада. Этим невинным детям мы должны дать шанс стать взрослыми людьми, свободными от предубеждений и глупой ненависти.
Королева Виктория вновь посмотрела на мерцающую жемчужину, которая казалась таинственным живым существом, покоящимся в своем гнезде из белоснежного шелка.
– Вы делаете невозможным для меня отказаться от этого подарка.
Лайцзе-лу улыбнулась и покачала головой.
– Никто, даже королева, не вправе отказаться от того, что уже подарено по велению души, искренне и от всего сердца.
Королева улыбнулась ей в ответ.
– У вас дар настоящего оратора, миссис Рейкхелл.
– Нет, мэм, нет. Я красноречива, лишь когда отстаиваю то, во что верю.
– Как я могу вас отблагодарить?
– Использовать свое влияние, чтобы покончить с постыдной торговлей опиумом, который убивает наших бедняков.
Чарльз, молчавший до сих пор, увидел отличную возможность включиться в разговор.
– Многие из ваших подданных, знающих Восток, мэм, считают сбыт опиума китайцам низким, грязным делом. Я один из них, и, уверяю вас, я не одинок. Компании, торгующие наркотиком, получают баснословные прибыли и весьма влиятельны, вряд ли они добровольно откажутся от завоеванных позиций. Но даже они чувствительны к общественному мнению точно так же, как и все в нашем обществе. Мне известно о вашем негативном отношении к торговле опиумом. Если ваше мнение по этому вопросу станет известно более широко, мне думается, газеты заговорили бы тогда с большим воодушевлением, а там, в скором времени, и в палате общин зазвучали бы голоса против торговли наркотиками.
Принц Альберт кивнул:
– Не вижу больших сложностей в том, чтобы придать большую огласку нашему личному мнению по этому вопросу.
Появление слуги, вкатившего столик с принадлежностями для чая, прервало беседу.
Королева собственноручно разлила чай по чашкам.
– Как необычно, – проговорила она, рассматривая содержимое чашки. – Этот чай такой бесцветный, он похож на обыкновенную воду.
Она попробовала, отпив маленький глоток, одобрительно покачала головой и улыбнулась.
– Но аромат великолепный, а вкус – просто восхитительный.
Джонатан и Чарльз быстро переглянулись.
– Мы с Чарльзом позаботимся, мадам, чтобы вам регулярно поставляли императорский чай. Должен признаться, выращивают его так мало, что удовлетворить рыночный спрос совершенно невозможно.
– Весьма признательна вам, мистер Рейкхелл, – проговорила королева, и глаза ее озорно блеснули. – Позвольте заверить, что вам больше незачем переодеваться в китайский костюм во время своего пребывания здесь. Я, вероятно, не смогу официально оказать вам поддержку, но каждое утро ко мне заходит премьер-министр, и он имеет обыкновение прислушиваться к моим словам. Даю слово, ваше имя уберут из списка лиц, объявленных вне закона, завтра же.
– Очень признателен вам, мэм.
Джонатан вздохнул с облегчением, теперь он сможет посещать Англию по делам, не опасаясь ареста.
– Не за что. – Королева посмотрела на мужа. – Когда мы отправляемся в Виндзор на уик-энд?
Принц заглянул в небольшую записную книжку в кожаном переплете, которую извлек из кармана пиджака.
– В полдень в пятницу.
Королева весело кивнула, затем повернулась к Лайцзе-лу.
– Приезжайте к нам на ланч в субботу вместе с мужем, миссис Рейкхелл, и не забудьте захватить с собой детей. Чарльз, мы ждем также и тебя с женой и сыном. Давайте на практике воплощать принцип сближения Запада и Востока. Все это означает, дорогая миссис Рейкхелл, что таким образом я довожу до вашего сведения, что вы не оставили мне выбора. Я с удовольствием принимаю ваш подарок. Черная жемчужина займет подобающее место в королевской сокровищнице.
Спустя некоторое время гости покинули Уайтхолл. Джонатан, подавая руку жене и помогая ей подняться в экипаж, сказал:
– Ты удивляешь меня. Мне и в голову не могло прийти, что ты собираешься подарить королеве Виктории черную жемчужину.
– Ты стал бы возражать, – нежно улыбаясь, ответила Лайцзе-лу. – Как только я увидела эту жемчужину, поняла – она должна принадлежать ей, а не мне. А в делах подобного рода женщина должна следовать своему природному чутью.
Вся семья, собравшаяся в доме Бойнтонов в Белгравиа, в молчаливом изумлении слушала рассказ Джонатана и Чарльза о визите к королеве Виктории и принцу Альберту.
Первым заговорил Джеримайя:
– Благодаря Лайцзе-лу мы установили прочные отношения с императором Китая и королевой Англии!
Сэр Алан Бойнтон послал за шампанским.
– На протяжении многих лет мы жили довольно неплохо, – сказал он. – Благодаря клиперам Джонни и сделкам с перцем Чарльза мы расширили наши интересы. Однако теперь, когда у нас есть прочный фундамент здесь, в Америке и Китае, мы способны бросить вызов ведущим международным торговым компаниям. Нет пределов тому, что мы можем совершить.
– Здесь, в этой комнате, – добавил Джеримайя, – собрались основатели династии.
Собравшиеся подняли бокалы и торжественно выпили.
Руфь, которой до сих пор не удалось улучить минутку, чтобы побыть с мужем наедине, сидела рядом с ним на небольшой софе и почувствовала, как он напрягся.
– У меня есть предложение, – сказал Чарльз. – Если мы собираемся стать настоящей династией, тогда давайте и действовать подобающим образом. Предлагаю выкупить доли пайщиков, не являющихся членами семьи, и распределить их пропорционально проценту капитала, которым на сегодня владеет каждая из наших семей. Но это только начало. Предлагаю принять обязательство, письменно, никогда не продавать доли никому со стороны.
– Я бы пошел еще дальше, – добавил Джонатан. – Предлагаю оговорить право наследования доли в капитале компании «Рейкхелл и Бойнтон» нашими наследниками обязательно подписанием ими аналогичного соглашения и ввести эту практику для всех последующих поколений.
Джудит Уокер восторженно согласилась, также и Джессика Бойнтон.
Взоры собравшихся устремились на сэра Алана и Джеримайю – двух основных владельцев.
– Сомневаюсь, – произнес первый, – но только потому, что, выкупив сейчас доли пайщиков, не являющихся членами наших семей, мы окажемся без резерва наличности, столь необходимой для расширения компании.
– Боюсь, вынужден согласиться, – произнес Джеримайя.
Чарльз не сдавался.
– Отец, дядя, – заявил он, – при всем моем к вам уважении, мне кажется, вы забыли о грузе перца, доставленном сегодня на борту «Лайцзе-лу». Продажа этого груза даст нам наличности более, чем достаточно.
– Кроме того, – добавил Джонатан, – перед отъездом из Китая я просил Молинду договориться с Толстым Голландцем насчет двух дополнительных поставок перца. Для этого я уже направил туда клипер из Новой Зеландии, и как только Чарльз определится здесь с графиком движения судов, он вышлет еще один корабль для этих же целей. Перец, разумеется, лишь средство для достижения цели. Сейчас мы в состоянии взять под контроль большую часть рынка чая в Америке и можем на равных начать конкурировать с Британской Ост-Индской компанией. Воистину, нет пределов тому, чего мы можем достигнуть!
Сэр Алан Бойнтон поднял руки вверх, показывая шутя, что сдается.
– Что ж, ребята, отлично, я – за.
– Я тоже, – улыбаясь, сказал Джеримайя.
Руфь подумала, что муж и Джонатан уже начали подменять отцов на постах главных директоров компании. Она взяла Чарльза за руку. Какое-то мгновение он колебался, затем последовало его ответное движение.
В этот миг Руфь почувствовала, что за время долгой разлуки он изменял ей. Но она понимала, даже если бы у нее были доказательства неверности, а их у нее не было, прямая конфронтация могла бы оказаться пагубной для брака. Перед ней было два выбора: либо навсегда выбросить все подозрения из головы, либо поставить под удар брачные отношения.
Ее реальной проблемой был недостаток смелости. Через этот брак она достигла привилегий и роскоши, которых была лишена всю свою жизнь, а теперь дело шло к тому, что семье Бойнтонов предстояло стать гораздо богаче и гораздо могущественнее. Придет день, когда сэр Алан уйдет в мир иной, тогда Чарльз унаследует его титул баронета, и она, Руфь, станет леди Бойнтон. Собственное честолюбие не хотело отказываться от подобных перспектив.
Руфь решила, что не скажет Чарльзу ни слова и будет продолжать воспитывать Дэвида, постаравшись скрыть свою обиду. Она не знала, будет ли физическая близость с Чарльзом приносить ей то же удовлетворение, которое она испытывала в прошлом. В данный момент, однако, эта мысль тревожила ее менее всего, и она постаралась сосредоточиться на том, что происходит вокруг.
– Как всем вам хорошо известно, – сказал Джонатан, – мой клипер несет специальный вымпел. На этом вымпеле изображен символ – Древо жизни – копия медальона, который жена подарила мне много лет назад.
Он сунул руку за пазуху и показал нефритовый талисман.
– Некоторое время назад я предложил принять символ Древа жизни для всего нашего флота. Мне он кажется весьма подходящим, поскольку три ветви дерева представляют три основы нашего бизнеса: Соединенные Штаты, Великобританию и Китай. Однако теперь в нем заключается еще более глубокое значение. Многое из того, что ожидает компанию «Рейкхелл и Бойнтон» в будущем, – прямое следствие усилий и влияния моей жены. Приняв символ Древа жизни, мы воздадим ей должное.
Алан и Джеримайя тут же согласились, Что вымпелы, которые Джонатан уже заказал, должны появиться на всех судах сразу же, как будут готовы, и их поднимут на всех вновь построенных и приобретенных судах компании.
Джонатан и Лайцзе-лу посмотрели друг на друга, забыв обо всем на свете. У Руфи сжало горло. Они с Чарльзом никогда не испытывали подобного взаимного влечения, а теперь столь глубокое чувство вообще недостижимо.
Элизабет Бойнтон отвела взгляд в сторону. Она понимала, что должна принять женитьбу Джонатана как факт, но у нее не было сил видеть его глубокую, всепоглощающую любовь к другой женщине. Здравый смысл подсказывал, что, будучи девочкой, стоящей на пороге взросления и превращения в юную женщину, ей следовало бы выбросить любовь к нему из своего сердца. Получалось так, что она требовала от себя большего, чем могла сделать. Она так долго и так самозабвенно любила его, что эта ее влюбленность сделалась неотъемлемой частью ее самой.
Разумеется, все остальные члены семьи присоединились к предложению Джонатана. Самоотверженность Лайцзе-лу, подарившей черную жемчужину королеве Виктории, упрочила семейные узы с британской короной и устранила все препятствия на пути к быстрому процветанию.
Джеримайя предложил тост за невестку.
Лайцзе-лу выразила признательность благодарной улыбкой, а затем подняла собственный бокал.
– Давайте выпьем за всех Рейкхеллов и Бойнтонов, – сказала она. – Мы едины и неделимы.
Она взяла под руку Джонатана, затем Руфь, сидевшую рядом с ней. Как один, все собравшиеся за столом проделали тот же жест, и эта сцена запечатлелась в мозгу каждого Рейкхелла и каждого Бойнтона. Тесный семейный союз начал превращаться в великую династию.
Принцесса Виктория была уже достаточно большой, чтобы на равных общаться с Джулианом и Дэвидом, которые приняли ее в игру «делай, как я». На правах старшего Джулиан взял роль лидера и, бегая по парку Виндзорского замка, снова и снова кричал: «Повторяйте за мной!»
Дэвид Бойнтон демонстрировал первые признаки искусства дипломатии, которое в один прекрасный день принесет ему известность.
– Ты, несомненно, сумеешь сделать так же, Викки, – сказал он. – Не торопись. Не так быстро, Джулиан, будь же справедлив.
Принц Эдвард и Джейд, нетвердо шагая на слабеньких ножках рядом с родителями, были еще слишком малы, чтобы обращать друг на друга внимание. Наконец, будущий Эдвард VII заметил присутствие гостьи и попытался дернуть ее за волосы. Возмущенная Джейд тут же ответила ему тем же, оба громко заревели, что заставило нянек развести их в стороны и уложить в кроватки.
Лайцзе-лу и Руфь быстро обнаружили интерес королевы Виктории к домашним делам. Она тщательно записала рецепт китайского супа, который можно было приготовить из западных продуктов, и пришла к восхищению, когда Руфь назвала ей имя и адрес лондонского мастера игрушек, изделий которого она еще не видела.
Принц Альберт, чьи познания во всех сферах жизни, окружавшей его супругу, уже отличались энциклопедичностью, обсуждал с Джонатаном и Чарльзом существенные аспекты предстоящего бума в международной торговле. К своему удивлению, они обнаружили, что он знал предмет не менее хорошо, нежели они.
– Ваши клиперы удовлетворяют потребности в быстрой доставке некоторых видов товаров, мистер Рейкхелл, и, уверен, спрос на них сохранится еще на четверть века, но я предвижу необходимость развития и других направлений кораблестроения.
– Я тоже, сэр, – признался Джонатан. – Объем международной торговли только начинает расти. Возрастающая индустриализация нашей страны и Соединенных Штатов повысит взаимную зависимость, и только в нашей собственной торговой деятельности в ближайшие пятнадцать лет я ожидаю трех– или даже четырехкратного роста объемов трансатлантических перевозок.
– Как же вы планируете справиться со всем этим? – поинтересовался принц Альберт. – Обычные парусники не обладают достаточной скоростью, а клиперы – соответствующей грузоподъемностью.
– Мы были настолько заняты строительством клиперов, что не имели возможности заглянуть так далеко вперед, Ваше Высочество, – сказал Чарльз.
– Но теперь непременно займемся этим, – добавил Джонатан. – Пока я не готов к долговременным прогнозам. Но подозреваю, пароходы, которые в настоящее время используются преимущественно на реках и в каботажных перевозках как в вашей стране, так и в Америке, займут более важное положение.
– Вы хотите сказать, что суда с паровой тягой станут крупнее и более мощными?
– Эта тенденция неизбежна, сэр, – сказал Джонатан. – Я собираюсь предугадать рост спроса, и в ближайшие несколько лет надеюсь найти время для небольших экспериментов.
После ланча, когда гости собрались в обратный путь и детей уже отправили в поджидавший экипаж Бойнтонов, королева Виктория попросила их немного задержаться.
– Одну минуту, прежде чем вы уедете, миссис Рейкхелл, вряд ли я смогу в полной мере выразить вам свою благодарность за бесподобную черную жемчужину. Но кое-что в моих силах. Совсем недавно я утвердила новый рыцарский орден, собственно королевы, которым я вправе награждать, не консультируясь и не испрашивая одобрения моих министров. С великим удовольствием посвящаю вас в члены этого Ордена.
Королева надела на Лайцзе-лу широкую ленту ярко-красного шелка, и когда лента легла на плечи, все увидели небольшую копию личной печати Виктории.
– Этот орден не дает никаких материальных привилегий, – с улыбкой пояснила королева. – Его вправе унаследовать только ваша дочь, но не сын, и после вашей дочери – ее дочь и так далее. Обладательница ордена наделяется правом присутствовать на любой королевской аудиенции, надев эту ленту.
– Я буду с гордостью носить его, мэм, как символ нашей дружбы, – поблагодарила Лайцзе-лу и глубоко присела в реверансе.
