Текст книги "Китайская невеста"
Автор книги: Майкл Уильям Скотт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 37 страниц)
– Ло Фан, это Молинда. Это очень решительная молодая женщина и привыкла добиваться своего.
Ло Фан выглядел удрученным.
– Для нее потребуется специальный грим, но это тоже можно устроить. Теперь до конца сегодняшнего дня ты будешь очень занят. Закупай провиант и воду, пусть думают, что ты отплываешь в Америку. Когда на борт поднимется лоцман, выполняй все его инструкции, даже те, которые, с твоей точки зрения, совершенно лишены смысла.
Вежливо кивнув, он спустился на берег и смешался с толпой портовых рабочих-китайцев.
Чарльз объяснил ситуацию Хомеру, однако капитан «Лайцзе-лу» проявил осторожность.
– В этой части света полно пиратов, некоторые из них обманывали ничего не подозревающих иностранцев. Можем ли мы доверять этому человеку?
Импульсивно решив проверить умение Молинды разбираться в людях, Чарльз взглянул на нее.
– Как ты считаешь?
– Ему можно верить, – просто сказала она.
– Действительно можно, – с улыбкой сказал Чарльз. – Именно он соединил меня с моим сыном. И я знаю, он очень высоко ценит Лайцзе-лу и Джонни. Мы выполним все его инструкции до последней буквы.
– Только не забудь, – сказала Молинда, – что куда бы ты ни направился, ты всюду будешь брать меня с собой.
Оливер сошел на берег, переходя от борделя к таверне, затем от таверны вновь к очередному борделю, он собирал отпущенную на берег команду. Тем временем капитан Эллисон пополнял запасы мяса и рыбы, овощей и фруктов, затем закупил воду, которой хватило бы, чтобы пересечь Тихий океан и добраться до Сандвичевых островов.
– Не лежит у меня душа к напрасной трате денег, – сказал Оливер, – но я готов спорить, что это необходимо. Надо признать, тут не тот случай, когда стоит думать о расходах, особенно если таким образом мы вернем обратно Джонатана, – заметил Чарльз.
Чарльз счел необходимым раскрыть офицерам и боцману секрет, и Оливер сам вызвался отстоять ночную вахту на мостике.
Начался прилив, в течение первого часа темноты лоцман не показывался. Затем на причале появился человек, одетый, как кули, который, приблизившись, показал Оливеру вырезанную фигурку быка.
Человека провели на ют, где его уже ждали Хомер и Чарльз. Клипер отчалил и сразу устремился вниз к дельте реки. Первый помощник Иллайджа Уилбор сам поднялся на топ-мачту убедиться, что корабль никто не преследовал.
Ранним утром «Лайцзе-лу» вышла в открытое Южно-Китайское море, и здесь командование кораблем взял на себя лоцман Общества Быков. Клипер устремился на север; затем, незадолго до захода солнца, судно резко повернуло и направилось в уже наступившем туманном полусумраке к тому месту, что издали походило на твердую сушу.
– Мы напоремся на прибрежные скалы, – сказал встревоженный Хомер.
Чарльз поспешно перевел его слова. Китайский лоцман улыбнулся и ничего не ответил. Прошло еще некоторое время, прежде чем он приказал убрать часть парусов.
Клипер сбросил скорость и, казалось, едва продвигался вперед, но Хомер продолжал волноваться.
Чарльз улыбнулся, глядя на него.
– Мне кажется, впереди есть канал, – проговорил он.
Капитан корабля пристально вгляделся сквозь туман, затем медленно и с облегчением вздохнул. Густая листва практически полностью скрывала протоку между двумя островами. Чарльз продолжал переводить команды лоцмана. «Лайцзе-лу» медленно вползла в глубокие воды протоки и, продвинувшись вперед на несколько сотен ярдов, вынырнула на спокойное зеркало лагуны, окруженной высокими утесами, полностью скрывавшими судно со стороны моря и со стороны материка. Более удобное место, чтобы спрятать такой большой корабль с его высокими мачтами, было трудно придумать.
Спустили носовой и кормовой якоря, и лоцман объявил, что проголодался, показывая тем самым, что его часть ночной работы подошла к концу. Прежде чем спуститься с палубы вниз в каюту, он потребовал выставить усиленную охрану и следить, чтобы ни одна лодка не приближалась к судну.
Оставшаяся часть суток прошла без происшествий. Днем команда спала, ела и бездельничала на палубе. Лоцман отказывался обсуждать дальнейшие планы. Когда приблизился вечер, его летаргическое состояние испарилось.
– Корабль останется здесь на якоре до моего возвращения, – сказал он, обращаясь к Чарльзу. – Возможно, судну придется стоять здесь много дней, поэтому закупленные продукты не пропадут. Ни в коем случае не разрешайте никому из команды сходить на берег. Живущие поблизости враждебно настроены по отношению к «заморским дьяволам», и всякий, осмелившийся ступить на эту землю, какова бы ни была причина, несомненно умрет.
Чарльз перевел его слова Хомеру, весь вид которого говорил, что не очень-то он в это верит.
– Мне что-то не нравятся такие условия, – сказал он. – Как ты думаешь, стоит ли нам доверять этому человеку?
– У нас нет выбора, – ответил ему Чарльз.
Лоцман вручил молодому англичанину узел, который принес с собой на корабль.
– Ты и женщина наденете вот эти одежды. Спрячь свое оружие и захвати свой самый лучший европейский костюм. Не берите слишком много вещей, впереди нас ждет длинное путешествие.
Чарльз и Молинда переоделись в свободные, похожие на пижамы одеяния китайских крестьян, при этом девушка несколько раз хихикнула. Ни тот, ни другая не понимали, для чего им брать с собой свой гардероб, но лоцман не собирался давать никаких пояснений. Молинда вышла из положения, захватив с собой одно из западных платьев. Чарльз сунул шпагу и пару пистолетов под бесформенный плащ кули.
Спустили капитанскую шлюпку, прежде чем помочь девушке спуститься в нее, Чарльз пожал руку Хомеру.
– Не знаю, когда мы свидимся снова, – проговорил он.
– Пусть Джонни вернется вместе с вами, – ответил Хомер.
Шесть моряков под началом Оливера взялись за весла и доставили небольшую группу на берег. Лоцман спрыгнул на валун, взял узел с одеждами, потом перенес Молинду. Чарльз последовал за ним, а шлюпка отправилась обратно к клиперу.
Стояла темная ночь, легкая изморось, висевшая в воздухе, и звенящая тишина делали эту чуждую землю негостеприимной и угрожающей. Молинда дрожала, Чарльз попытался успокоить ее, обняв за плечи.
– Теперь мы двинемся вперед цепочкой, женщина пойдет между нами, – тихим голосом проговорил лоцман-проводник. – Держитесь как можно ближе ко мне, и что бы ни случилось, ни в коем случае не произносите ни слова и не стреляйте из оружия «заморских дьяволов». Жители, проживающие в этой области, ненавидят пришельцев и убьют вас сразу же, как только догадаются, что вы иностранцы. Если ты устанешь, – сказал он, обращаясь к Молинде, – прикоснись рукой к моему плечу, и мы устроим привал на несколько минут. Помни, мы не может долго оставаться здесь.
Девушка посмотрела на него с таким выражением, словно пожалела о своем порыве отправиться с Чарльзом.
Без дальнейших разговоров проводник двинулся в путь по лесной тропинке. На земле он чувствовал себя так же свободно, как и на море. Продолжал идти моросящий дождь, но Чарльз быстро понял, что дождь, вопреки всему, – благо, поскольку их шаги по ковру из мягких листьев, хвойных иголок и веток не производили никакого шума.
Проводник шел размеренным шагом, шедшие за ним потеряли счет времени и не знали, сколько часов они находились в пути. Затем, когда показался просвет между деревьями, он предостерегающе поднял руку, призывая их остановиться.
Едва различимые две плотно сбитые фигуры, вооруженные изогнутыми китайскими мечами, сужавшимися у основания, затем расширявшимися, прежде чем завершиться острием, висели на боку каждого незнакомца. Проводник двинулся им навстречу. Не было произнесено ни единого слова, но Чарльз и Молинда расслышали позвякивание металла. Проводник передал незнакомцам нечто, весьма похожее на кошель с монетами. Судя по всему, приходилось платить дань за беспрепятственное передвижение по сельской местности.
Таинственная пара безмолвно исчезла, движение вновь возобновилось. Вновь и вновь Молинду так и подмывало похлопать проводника по плечу, чтобы получить хоть короткую передышку, но гордость и самолюбие не позволяли ей этого. Она сама напросилась в это путешествие, и ей не хотелось быть помехой.
В ранние предрассветные часы небо прояснилось, над головой показались звезды, и совершенно неожиданно, на некотором удалении, Чарльз разглядел смутные очертания хижины или маленькой пагоды. Их путь пролегал по узкой тропе, по обе стороны которой располагались посадки риса, ряды зеленеющих овощей и сои. В Срединном Царстве использовался каждый клочок земли.
Затем они погрузились в очередной лесной массив, и когда первые лучи восходящего солнца полоснули по небу, проводник наконец-то объявил привал у небольшого родника. Приглашая жестом отведать воды, он протянул каждому твердую лепешку, показав мимикой, что следует подкрепиться.
Усталая, настолько что почти не было сил двигаться, Молинда, у которой ныло все тело, выпила воды из родника, затем попробовала маленький кусочек лепешки. К ее удивлению, на вкус она оказалась приятной, чуть горьковато-сладкой. Постепенно она поняла, что это мясо с овощами, высушенное под солнцем и сделанное в форме лепешки. Ей понравилось, и она съела весь предложенный кусок.
Наступила передышка, в спасительных объятиях Чарльза Молинду начало клонить ко сну. Вскоре он тоже задремал. Проводник, вооруженный длинным ножом, торчащим из-за пояса, уселся сторожить, сложив ноги крест-накрест.
Когда пара внезапно проснулась, солнце стояло уже высоко. Проводника поблизости не было видно. Чарльз и Молинда с удивлением обнаружили, что окружены полудюжиной людей, облаченных во все черное: черные башмаки, брюки и рубахи. Не надеясь на судьбу, Чарльз потянулся за пистолетом, однако один из людей в черном успокоил его, показав пару крошечных вырезанных фигурок быков.
Человек дал путешественникам еще мясных лепешек. После этого поход возобновился. Скорость движения заметно упала по сравнению с той, что была во время ночного перехода, а молчаливый предводитель время от времени поглядывал на Молинду и когда видел, что та уставала, объявлял привал. Члены эскорта не разговаривали ни между собой, ни с сопровождаемой парой.
Терпение Чарльза подошло к концу, и он обратился к главному в группе с вопросом на кантонском диалекте:
– Сколько времени нам еще идти и куда вы нас ведете?
По выражению глаз он видел, что тот понял вопрос, но воздержался от ответа.
На протяжении дня, когда путь проходил по открытому пространству, им попадались женщины в черных пижамах и широкополых соломенных шляпах с остроконечным верхом, работающие на рисовых полях. Иногда они проходили мимо мужчин, распахивавших поля плугом с запряженными в него буйволами. Однако ни один из местных жителей даже не взглянул в сторону путешественников. Молинда невольно подумала, что они стали невидимыми.
К полудню нужда в осторожности, судя по всему, отпала, и облаченные в черное, люди начали перебрасываться словами между собой, хотя по-прежнему не разговаривали с иностранцами. К исходу дня, к великому облегчению усталой девушки, остановились на ночной привал. Насобирали дров, развели костер и принялись готовить баранину с луком, положив ее в котел, куда также добавили китайской капусты, гороха и каштанов. Когда они вдоволь насладились этим восхитительным блюдом, предводитель группы впервые обратился к Чарльзу.
– Утром мы пройдем еще несколько часов, и тогда наше путешествие закончится.
– Хорошая новость. Где мы находимся?
– Гуандун.
Провинция занимала огромную территорию, поэтому это определение местоположения мало что говорило Чарльзу.
– Мы увидим того, кого ищем?
Глаза предводителя померкли, и он повернулся спиной к «заморскому дьяволу».
В эту ночь Чарльз и Молинда спали значительно дольше, но на рассвете движение вперед возобновилось. Их одежда стала грязной, ноги болели, они были совершенно не готовы к тому, что ожидало их впереди, когда они миновали ворота в высокой каменной стене. Прямо перед ними стоял похожий на пагоду дом, за которым виднелось несколько более мелких строений, а навстречу им шел облаченный во все черное, как и сопровождающие их люди, улыбающийся и загорелый Джонатан Рейкхелл.
– Добро пожаловать в деревенское имение моей жены, – сказал он. – Молинда, ты прекрасна даже в этом ужасном наряде. Чарльз, ах ты мошенник, а я-то подумал, мы никогда больше не встретимся.
Встреча была радостной, затем Молинда отправилась в комнату для гостей принять ванну и переодеться, а кузены устроились в кабинете, где было множество китайских манускриптов. Чарльз решил мыться после того, как обменяется новостями с Джонатаном.
Впервые Джонатан услышал известие, что стал отцом дочери по имени Джейд.
– Я не видел ее, – сказал Чарльз, – но твой отец и Сара пишут, она восхитительна.
– С Лайцзе-лу все в порядке?
– Роды были трудными, и доктор Грейвс сказал, что у нее больше не будет детей, но она быстро поправляется.
Дело обстояло совсем не так хорошо, насколько было известно Чарльзу. Лайцзе-лу находилась в болезненном состоянии.
Отвечая на вопросы Джонатана, Чарльз рассказал ему о своей собственной семье, затем услышал историю ранения кузена.
– Ло Фан и Кай тайком вынесли меня из Цюаньчжоу, а теперь королевский флот за мою голову объявил награду в тысячу фунтов стерлингов. Вот почему вас вели сюда таким путем.
– Мы с отцом пользуемся достаточным влиянием в Лондоне, чтобы добиться снятия с тебя любых обвинений, – сказал Чарльз. – В данных обстоятельствах ты не мог поступить иначе. Не исключено, потребуется некоторое время, но уверен, мы добьемся успеха.
Джонатан поблагодарил его, они стали обсуждать войну, состояние дел компании «Рейкхелл и Бойнтон». Затем с озорным выражением глаз американец спросил:
– Надеюсь, тебе нравится пребывание в обществе Молинды?
Испытывая неловкость, Чарльз пустился в объяснения по поводу ее присутствия с ним.
Смех Джонатана прервал его объяснения.
– Знаю, – сказал он. – Молинда поделилась со мной своим планом, когда я виделся с ней в Джакарте, но у меня не было возможности предупредить тебя. Едва я приехал в Кантон, как начались военные действия.
– Я не очень удивлен, – сказал Чарльз. – Но черт меня подери, не знаю, что мне с ней делать.
– Я тебе скажу, – ответил Джонатан. – Кай уже сообщил мне, что пакгаузы Суна не пострадали, и его дом в Кантоне также остался цел. Когда война закончится, мне кажется, нам потребуется открыть постоянную штаб-квартиру компании в Китае. Молинда необычайно компетентна, и я предлагаю подумать над возможностью поставить ее во главе нашего восточного филиала.
– Для женщины – это очень большая ответственность.
– Да, но верю, она справится с обязанностями. Однако у нас нет нужды торопиться с решением. В нашем распоряжении несколько недель, чтобы все хорошенько обдумать.
– Что? – недоуменно спросил Чарльз.
Джонатан улыбнулся, глядя на него.
– Когда я услышал о твоем приезде на «Лайцзе-лу», то был готов сразу же, не откладывая, отправиться с тобой домой. Мне больше нечего делать здесь, в Китае. Однако теперь возникли некоторые осложнения, а поскольку я не могу оставить вас здесь, боюсь тебе и Молинде придется сопровождать меня. Завтра мы отправляемся в Пекин.
Чарльз взглянул на него с удивлением.
– Только вчера, после того как я узнал, что вы на пути сюда, мне передали послание принцессы Ань Мень, сестры императора Даогуана, подруги Лайцзе-лу. Она просит меня нанести ей визит, а просьба сестры императора – фактически равносильна приказу. Подозреваю, она хочет просто поблагодарить меня за услуги, оказанные Китаю, тем не менее путешествия в Пекин нам не избежать. Если, разумеется, мы намерены продолжать вести дела в этой стране.
– Императорское расположение может оказаться весьма полезными для нас, – задумчиво проговорил Чарльз.
– Кай уже готовит лошадей.
Как члену Общества Быков, в обычных условиях Каю было бы запрещено входить в императорский город, но Ань Мень четко дала понять в своем послании, что члены Общества, так много сделавшие для блага Срединного Царства, также будут желанными гостями.
– Ничего не случится с клипером в той лагуне, где мы поставили его на якорь? – спросил Чарльз.
– Если бы в Срединном Царстве существовала более безопасная стоянка, я, несомненно бы, направил судно туда, – сказал Джонатан.
«Опыт, полученный во время войны на стороне повстанцев, изменил его, – подумал Чарльз. – Как и то, что он заглянул смерти в глаза».
От Джонатана исходила спокойная уверенность, он знал, чего хочет, и ясно представлял, как добиться поставленных целей. И в то же время, по-видимому, с большей, чем прежде, готовностью шел на оправданный риск. Несомненно, жена и семья, когда он вернется в Нью-Лондон, обратят внимание на то, как он изменился и возмужал.
Выносливые монгольские кони неуклонно и неутомимо двигались на север, неся на своих спинах Кая, трех подопечных иностранцев, а также эскорт из членов Общества Быков. Оставались позади холмы, леса, плато, огромные долины, перерезанные могучими реками, несшими свои воды с запада на восток. Тяжеловооруженные воины отбивали у бандитов желание нападать на кавалькаду, а крестьяне обращались к своим делам всякий раз, когда замечали черные одеяния всадников. Большие города и селения, население которых могло бы причинить неприятности белым, объезжали стороной, поэтому большую часть ночей путешественники проводили под открытым небом. Лишь изредка они останавливались в сельских тавернах, где Молинда и два ее спутника могли насладиться роскошью горячей ванны.
Несмотря на безостановочное продвижение вперед без помех, путешествие длилось несколько недель. Джонатан и Чарльз использовали долгие часы путешествия для обсуждения с Молиндой мельчайших аспектов деловых планов компании «Рейкхелл и Бойнтон». Девушка внимательно слушала, быстро училась и часто задавала вопросы, свидетельствующие о ее цепком восприятии деталей. Кузены все более утверждались во мнении, что она тот самый человек, который возглавит китайский филиал компании, поэтому Джонатан начал обсуждать с Каем различные способы защиты молодой женщины от всевозможных хищников.
Императорская печать, приложенная к письму принцессы Ань Мень, обеспечивала путешественникам единый пропуск, который они предъявляли войскам в желтых униформах. Всякий раз офицеры вели себя безукоризненно, корректно. Столица самой большой и самой густонаселенной страны в мире приближалась, и когда на горизонте показалось массивное оборонительное укрепление, известное под названием Великой Китайской стены, путешественники поняли, что путешествие близится к своему завершению.
Пекин выплеснулся далеко за свои первоначальные границы и в несколько раз превосходил размерами Кантон. Никогда в жизни Джонатан не видел такого количества людей на деловых переполненных улицах; даже Молинда, привычная к толпам на улицах Джакарты, была поражена. Ни один из жителей Пекина никогда в жизни не видел «заморских дьяволов». Бойцы из Общества Быков предусмотрительно окружили гостей плотным кольцом, чтобы в случае чего удерживать преисполненных ненавистью горожан на почтительном расстоянии.
Военный патруль, расположенный на высокой стене, окружавшей территорию Императорского города, долго и внимательно изучал императорскую печать, удостоверяясь в ее подлинности. В качестве дополнительной предосторожности несколько сотен солдат окружили путешественников в кольцо, сопровождая их по улицам центра города, по обеим сторонам которых возвышались здания государственных учреждений из серого камня.
Через некоторое время они подошли к еще более высоким стенам Запретного города, где сам император Даогуан, его семья и наложницы, государственные министры и высокопоставленные чиновники администрации жили и работали.
Повсюду виднелись пагоды и дворцы со стенами, выполненными из мрамора, оникса и других ценных пород камня. Там и тут встречались огромные, кажущиеся бесконечными сады и храмы. Кай пояснил, что многие из этих строений остаются нежилыми и что в них собраны и хранятся сокровища, подаренные правителям страны на протяжении многих тысячелетий.
Путешествие завершилось перед изящным трехэтажных зданием из сияющего белого камня, увенчанным крышей, как у пагоды. Позади него располагался сад, окруженный высокой стеной. Здесь гости могли есть, спать, отдыхать в свое удовольствие до той поры, когда Джонатан получит приглашение предстать перед августейшей персоной – принцессой Ань Мень. Американец не знал, что в этих же самых апартаментах останавливалась Лайцзе-лу, когда ее приглашала к себе сестра императора.
Несмотря на поздний час, полный штат слуг ожидал в постоянной готовности, и вновь прибывшим подали великолепнейший ужин. В бассейнах для них приготовили горячую воду, грязную одежду забрали почистить.
Джонатан, облаченный в халат из невесомого шелка, прежде чем уснуть, осмотрел свою просторную спальню, его единственной мыслью было желание, чтобы жена была здесь и разделила бы с ним наслаждение от окружающей роскоши.
Чарльз и Молинда, которым отвели соседние спальни, не смогли одолеть искушения раздвинуть дверь, разделяющую их комнаты, и провести ночь вместе.
Джонатан и Чарльз встретились за завтраком и, не зная, чем заняться, прошли в сад. Они понятия не имели, когда Джонатана пригласят на аудиенцию с принцессой Ань Мень, хотя Кай доверительно намекнул, что принцесса примет во внимание их усталость и даст возможность отдохнуть и прийти в себя после длительного путешествия, прежде чем пригласит его.
Пока кузены беседовали, в саду появилась Молинда, и оба остолбенели, не в силах отвести от нее взора. Она переоделась. Теперь на ней красовалась облегающая юбка и прикрывающая грудь лента ткани; искусно наложенная косметика подчеркивала ее красоту. Она надела несколько яванских украшений, а в волосы вставила нежно-желтый цветок. Молинда пояснила им, что ей просто необходимо так одеться, чтобы обрести душевный покой после стольких недель, проведенных в костюмах крестьянки.
Утро прошло в праздности; после легкого ланча из печеных яблок и других блюд, Джонатан обнаружил библиотеку. В ней хранились фолианты, написанные от руки на пергаменте, насчитывавшие многие сотни лет, и он с интересом принялся изучать их, хотя был более знаком с разговорным китайским языком, чем с иероглифами. Он настолько увлекся попытками перевести трактат по даосской философии, что не слышал, как кто-то вошел в комнату.
Вежливое покашливание застигло его врасплох, он поднял глаза от книги и увидел высокую седую женщину, облаченную в одежды желтого шелка, что указывало на ее принадлежность к окружению императора. Молча она поманила его за собой.
Джонатан двинулся следом. Они вышли на улицу, пересекли сад и направились к казавшейся сплошной стене из желтого кирпича. Внезапно несколько кирпичей ушли в сторону, открывая потайную дверь. Джонатан чувствовал, хотя и не видел, присутствие затаившейся стражи.
Дверь за ним закрылась, и старуха провела его через другой сад ко входу в маленькую, аскетичного вида пагоду. Жестом предложила ему войти внутрь и удалилась.
Он вошел внутрь и увидел красивую темноволосую женщину лет тридцати, одетую в чонсам, ниспадавший до самого пола. Из украшений на ней были лишь изумрудное и алмазное кольца.
– Мы долго ждали возможности приветствовать «китайского заморского дьявола», мужа Лайцзе-лу, – произнесла она мелодичным голосом.
Джонатан догадался, что предстал перед принцессой Ань Мень и что находится в особой комнате, в которой аудиенция с иностранцами допустима. Соблюдая свои принципы поведения, он поклонился принцессе, но не сделал китайского поклона – кэтоу.
– Присядь рядом со мною, – предложила она, подкладывая для него большие шелковые подушки на каменную скамейку с резными ножками в форме когтистых лап дракона.
Джонатан улыбнулся, и странное дело – рядом с ней он чувствовал себя совершенно свободно.
– Мои курьеры узнали от членов твоего эскорта о рождении твоей дочери, – сказала Ань Мень. – Поздравляю. Она привязывает тебя еще теснее к Срединному Царству, хотя, возможно, тебе и не нужны подобные связи.
– Земля, где родилась моя жена, – теперь и моя земля. – Ответил Джонатан.
– Ты храбро сражался в нашей неудачной битве против англичан.
– Я пытался отомстить за кровь, пролитую Сун Чжао за свою родину.
Пока он говорил, раздвижная дверь беззвучно откатилась в сторону, и человек, в поблекших стоптанных шлепанцах и мантии ученого из черного шелка, прошел в пагоду. Плечи прикрывала расшитая золотом меховая накидка, голову венчала плотно прилегающая шапка, усеянная сотнями жемчужин. Он походил на Ань Мень, хотя рядом с ней выглядел совершенно невзрачным. Не глядя на посетителя, он уселся на шелковые подушки, положенные на кресло с тремя ножками.
Джонатан сразу же догадался, что находится в присутствии Повелителя Десяти Тысяч Богов, Божественного Потомка Творца Вселенной, Небесного императора, правителя Срединного Царства. Почувствовав убогость своего черного наряда члена Общества Быков, который успели вычистить за время, пока он спал, Джонатан начал было вставать с места.
Однако принцесса требовательно удержала его, положив свою руку поверх его.
– Мы с тобой продолжаем оставаться одни в этой пагоде, – отчетливо произнесла она. – Если ты думаешь, что увидел еще кого-то, то ошибаешься.
Джонатан мгновенно все понял. Жесткие требования китайского протокола предписывали всем смертным отдавать кэтоу при появлении Небесного императора. Притворяясь, будто его нет, что было его исключительной прерогативой, император мог позволить себе присутствовать и участвовать в неофициальных обсуждениях в той степени, в какой считал нужным.
Император Даогуан явно испытывал нетерпение.
– Из вторых и третьих рук я много слышал о военных рейдах «китайского заморского дьявола» против англичан. Мне хотелось бы услышать об этом из его собственных уст.
Джонатан рассказал несколько случаев из столкновений повстанцев с англичанами в Цюаньчжоу, старательно следя за тем, чтобы обращаться исключительно к принцессе Ань Мень, и делая вид, что не замечает кивавшего и улыбавшегося императора.
– Передай ему документ, – попросил сестру император, когда Джонатан закончил свой рассказ.
Ань Мень передала гостю красочный, написанный от руки пергамент, скрепленный императорской печатью.
– В знак признания твоих заслуг, Рейкхелл Джонатан, наш брат с удовлетворением подготовил этот официальный документ. Все, что принадлежит Сун Чжао, переходит тебе и твоей жене, а после вас вашим детям, а затем детям их детей, независимо от их пола.
– Скажи ему о дополнительной собственности, – пробормотал Небесный император.
– О, да. Мой августейший брат с удовольствием преподносит тебе в подарок императорский замок в Гуандуне. Отныне он принадлежит тебе, а также твоим потомкам на вечные времена.
– Я буду очень признателен, – сказал Джонатан, обращаясь к принцессе, – если вы выразите мою безграничную признательность, а также признательность Лайцзе-лу своему брату, Небесному императору.
Даогуан усмехнулся и кивнул, затем его поведение изменилось. Слишком обеспокоенный, чтобы напрасно терять время, имея сестру в качестве переводчика, он сказал, обращаясь непосредственно к Джонатану:
– Неприятель предъявил нам свои окончательные требования. Тебе уже знакомы подробности нашего несчастья?
Не зная, вправе ли он отвечать так же, обращаясь напрямую к императору, Джонатан ограничился тем, что отрицательно покачал головой.
– Враг неожиданно появился в Нанкине, – с возмущением проговорил Даогуан, – так что нам срочно пришлось перевести сюда нашего кузена Шан-Вэя, чтобы он не попал в руки англичан.
Это замечание не имело отношения к главной теме разговора, поэтому вмешалась Ань Мень.
– Три императорских комиссии пытались вести переговоры с англичанами, но на деле никаких реальных переговоров попросту не было. Враг фактически предъявил ультиматум нашим парламентариям. Англичане потребовали, чтобы мы открыли пять портов. Разумеется, Кантон, а также Амой, Фучжоу, Нинбо и Шанхай. В каждом из этих городов они требуют выделения для Англии участка земли, который будет находиться в исключительном ведении чиновника, которого они называют консулом. И, словно всего этого недостаточно, они потребовали еще уступить им остров Гонконг и часть прилегающей к нему территории материка.
Божественный Правитель Всего Человечества опустил голову и невидящим взглядом уставился на мозаичные плитки пола.
– Если мы откажемся, англичане атакуют Нанкин, двинутся на Пекин и своими пушками разрушат Запретный город. Если подобное случится – Срединное Царство рухнет. Мы вынуждены принять условия наших врагов, поскольку наша обязанность состоит в сохранении династии, наших законов, наших традиций – самой нашей цивилизации.
– А как насчет торговли опиумом? – спросил Джонатан, забыв обратиться к императору через сестру.
– В условиях, переданных нам, нет никакого упоминания об опиуме, – ответил Даогуан, который, казалось, готов был расплакаться.
Джонатан раздумывал над подобающим ситуации ответом.
– Действительно, требования противника невероятно тяжелы, – сказал он, – несомненно и то, что и другие европейские страны последуют за Великобританией. Многие на Западе хотели бы торговать с Китаем и хотели бы открыть здесь свои консульства. Но это вовсе не плохо и не губительно для страны и не может служить причиной для стыда.
– Как это так? – спросил император.
Джонатан чувствовал, что принцесса симпатизировала тому, что он собирался сказать, поэтому следующие свои высказывания он адресовал непосредственно ей.
– Было время, когда Срединное Царство было величайшей, самой передовой цивилизацией в мире, – сказал он, надеясь, что не оскорбит чувств императора, намереваясь высказать то, что считал нужным высказать. – Но страна самоизолировалась от внешнего мира, отгородилась от него высокими стенами и начала застаиваться, подобно тому, как перестаивает и высыхает рис, когда небо не орошает его дождем. Более юные и более сильные цивилизации Запада превзошли Срединное Царство в науке и медицине, в создании оружия и кораблей, в производстве одежды и тканей, в способах борьбы с голодом. Сердце Срединного Царства сильно, душа его крепка, поэтому оно переживет выпавшие на его долю несчастья. Однако ему придется, даже вопреки собственной воле, учиться и брать на вооружение методы, которые сделают народ страны здоровее, более процветающим, методы, которые покончат с болезнями, позволят увеличить производство продовольствия, помогут надежнее защитить самих себя. Наверняка придет день, хотя, вероятно, мне до него не дожить, как и императору Даогуану, когда Срединное Царство займет подобающее ему по праву место одного из величайших и могущественнейших государств в мире.
