Текст книги "Китайская невеста"
Автор книги: Майкл Уильям Скотт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 37 страниц)
Они обменялись поклонами, затем пожали друг другу руки по западному обычаю. Прежде чем сойти на берег, Кай на некоторое время задержался.
– До конца своих дней, Джонатан Рейкхелл, – сказал он, – ты будешь членом Общества Быков, а также твой сын, который со временем сменит тебя.
Кай протянул Джонатану небольшой предмет и поспешил на берег.
Джонатан увидел пару небольших, вырезанных из дерева фигурок быков, лежавших у него на ладони. Пока ему суждено жить, для него они будут символом неколебимого стремления человека к личной свободе.
На судне-приманке подняли паруса, стоявшие на палубе «Лайцзе-лу» с удивлением смотрели, как на палубе двойника складывали мешки с порохом и длинный фитиль, протянувшийся от форштевня до середины корпуса. Затем на борт подняли небольшую лодку, взвились паруса, и судно заскользило к выходу из протоки. Подлинная «Лайцзе-лу» медленно двинулась следом.
– Если бы я не видел этого собственными глазами, ни за что бы не поверил, – сказал Джонатан.
– Невероятно, – пробормотал Чарльз. – Они оставили на борту лишь четырех человек. Они выведут корабль в море, подожгут фитиль и уплывут на лодке, а приманка взлетит на воздух.
– Пожалуй, они самый изобретательный народ на свете, – заметил Джонатан. – Теперь ты понимаешь, почему я убежден, что ни одной стране в мире никогда не покорить Китай.
Оливер доложил, что команда встала по местам. Джонатан принял командование кораблем, а Чарльз и Хомер стали его помощниками. Постоянные помощники взяли на себя командование пушкарями и матросами, управлявшими парусами; если задуманная ими хитрость не удастся, они были готовы драться за свою свободу.
Корабль-приманка грациозно вышел из канала в открытое море, паруса его наполнились ветром, и он взял курс на юго-восток, разрезая воды спокойного открытого морского простора.
– Мы пойдем курсом на северо-восток, – сказал Джонатан.
Четверть часа тому назад начал ложиться туман, становясь плотнее с каждой минутой. Теперь, если все шло в соответствии с планом, английский патрульный корабль должен был бы заметить корабль-приманку и начать охоту.
– Ставь паруса! – приказал Джонатан. – Держать круче к ветру. Вверх на реи! Ставь топовые! Круче к ветру! Крепи!
Огромный клипер вышел из протоки, поймал ветер в паруса и, уверенно набирая скорость, двинулся на северо-восток.
– Убрать топовые! – скомандовал Джонатан. – Крепи!
Концы закрепили, и судно легло на курс.
Туман стал настолько плотным, что с палубы не было видно верхушек мачт и верхних парусов. Никто не промолвил ни слова, лишь скрип креплений корабля да удары волн о корпус нарушали плотную тишину.
Так прошла четверть часа, потом еще одна, затем внезапно тишину разорвали раскаты отдаленного грома, похожего на залп целой батареи орудий. Спустя несколько мгновений далеко на юге, с трудом пробиваясь сквозь туман, показался отдаленный красный отблеск.
Каждый из находившихся на борту клипера понял, что корабль-приманка выполнил возложенную на него задачу. Огромный труд, вложенный в его создание, не был напрасным, и теперь разорванное на части мощным пороховым зарядом судно пылает огромным костром.
Джонатан не сомневался, что четыре члена экипажа корабля-приманки вовремя ускользнули на своей лодке и находятся в безопасности.
Спустилась ночь, густой туман медленно начал рассеиваться, небо постепенно заполнялось звездами. Вперед смотрящий на топе мачты докладывал, что не видит вокруг ни одного корабля. Уловка удалась, клипер безопасно двигался домой.
КНИГА V
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Группа стоявших на берегу пристально всматривалась в стоявших на палубе приближавшегося клипера, выискивая лица близких, и вдруг Джулиан Рейкхелл радостно закричал:
– Я вижу папу! – кричал и подпрыгивал мальчуган. – Вон он!
Джонатан, широко улыбаясь, помахал сыну шляпой, пристально всматриваясь в крошечное личико маленькой девочки, которая молча стояла, крепко держась за руку матери, затем остановил взгляд на Лайцзе-лу. Даже на расстоянии она была несравненно прекрасна, но что-то новое появилось в ее облике, наконец он понял – платье западного покроя.
Большой корабль, маневрируя, подходил к месту стоянки. Наконец он причалил, и Джонатан спрыгнул на пристань.
Гулко топая по деревянному настилу, Джулиан бросился вперед.
– Папа! Папа!
Джонатан подхватил сына, поднял высоко в воздух, затем крепко прижал к себе и пристально посмотрел на него.
– Молодец, сынок, – сказал он, – ты сильно подрос. Но все равно я узнал бы тебя.
Внимание Джонатана привлекло странное подергивание за брюки, он посмотрел вниз и увидел Джейд, широко раскрытыми глазами взирающую на него.
– Папа, – пролепетала она, повторяя за братом.
Отец буквально остолбенел, пораженный ее редкой красотой. Перед ним стояла копия ее матери, совершенно необъяснимым образом походившая также и на Рейкхеллов.
– Я так скучал по тебе, доченька, – сказал он и нежно поцеловал девочку.
Лайцзе-лу теперь стояла одна у самого начала причала, ее руки были опущены, а глаза радостно сияли.
Джонатан сперва было подходил к ней шагом, затем бросился бегом. Лишь она целиком заполнила его мысли и сердце, и он даже не заметил, кто и когда взял у него детей. Он крепко обнял жену, и когда они слились в поцелуе, долгие, жестокие месяцы казавшейся бесконечной разлуки начали изглаживаться из памяти.
Затем, чуть отстранившись, они пристально вгляделись друг в друга.
– У тебя на висках появилась седина, – прошептала Лайцзе-лу, – и морщинки на лице.
– А ты ничуть не изменилась, – ответил он, но, говоря эти слова, сознавал, что грешит против истины.
У нее под глазами появились небольшие темные круги, и хотя красота Лайцзе-лу не померкла, вся она казалась какой-то воздушной и более хрупкой.
– С тобой все в порядке? – спросил Джонатан.
– Никогда в жизни не была я счастливее и здоровее, чем в это мгновение, – ответила Лайцзе-лу, целуя мужа.
Рядом кто-то громко засопел.
Джонатан повернулся и увидел Сару Эплгейт, стоявшую под руку с Джеримаей Рейкхеллом.
– Миссис Сара! – воскликнул Джонатан, заключая ее в крепкие объятия.
– С прибытием, – проговорила она.
Джонатан протянул руку отцу, их пожатие было сильным и крепким. Оба радостно улыбались, на глаза отца навернулись слезы радости.
Джудит Уокер с детьми стояла чуть в стороне, ожидая очереди поприветствовать брата. Она уже радостно обменивалась приветствиями с Хомером Эллисоном.
Возбужденный Чарльз, радостно обнимавший и целовавший женщин и детей, пришел в неописуемый восторг, когда крошка Джейд назвала «папой» и его.
– Юная леди, – смеясь, проговорил Джонатан, – я знаю, как это трудно, должно быть, в вашем возрасте, но придется научиться правильно величать своих родственников!
С этими словами он нагнулся и надел на палец малышки нефритовый перстень.
– Это кольцо принадлежало твоему деду, Джейд. Оно будет твоим, когда станешь постарше.
Прежде чем они покинули док, Джонатан договорился с отцом, чтобы офицерам и всей команде выплатили премиальные сразу же и наличными. Каждый из матросов должен был получить по сто долларов, Оливер и старшие матросы в два раза больше, помощники по пятьсот, а Хомер тысячу.
– Они заработали эти деньги, и даже больше.
– Кроме того, – добавил Чарльз, – мы вполне можем позволить себе эту выплату!
Более подробные объяснения должны были последовать позже.
Джонатан ехал в экипаже только с женой и детьми. Джулиан тараторил не переставая, требуя внимания отца; Джейд также демонстрировала богатство своего словарного запаса, состоявшего из полудюжины слов, ожидая за каждое из них отдельной похвалы. Поэтому муж с женой за всю дорогу до дома Рейкхеллов смогли обменяться лишь несколькими словами.
Первое, что увидел Джонатан, войдя в гостиную, – это покрытый лаком китайский комод, любимый комод тестя, который теперь стоял в углу комнаты. На нем покоилась голова черепахи из нефрита, символ бессмертия.
Джонатан не стал дожидаться более подходящего момента, чтобы облегчить свою душу, и рассказал Лайцзе-лу все о смерти Сун Чжао и его похоронах.
Пока он рассказывал, Лайцзе-лу сидела, выпрямившись, на стуле, в глазах ни слезинки.
– Он поступил так, потому что этого требовали интересы Срединного Царства и его честь – прошептала она, инстинктивно говоря на мандаринском наречии. – Боги наградят его вечным счастьем.
– Кай построит пагоду из мрамора над его могилой в саду, – сказал Джонатан. – Мы с ним обо всем договорились.
Она кивнула, затем с усилием произнесла:
– Давай теперь поговорим о живых.
Перебивая один другого, они хотели невозможного – тотчас же поведать друг другу обо всех происшедших с ними событиях. Лайцзе-лу весело смеялась, когда рассказывала, как решила носить платья западного фасона, несмотря на то, что однажды поклялась никогда не делать этого.
– Твоя страна стала моей страной, – сказала она Джонатану, – в такой же степени, как и Китай. Кроме того, – сказала она со смешинками в глазах, – мне кажется, это платье мне идет.
– Ты просто бесподобна! – воскликнул Джонатан, подхватывая ее на руки. – Еще прекраснее, чем когда-либо, если такое возможно.
Тут он опустил руку в карман и извлек из него подарок императора Даогуана и принцессы Ань Мень.
От изумления у Лайцзе-лу перехватило дыхание, когда она смотрела на огромную черную жемчужину, лежавшую у нее на ладони. Казалось, жемчужина светится изнутри своим собственным светом. Лайцзе-лу глядела на нее как завороженная, но тут же удивила своего мужа:
– Она слишком большая, – сказала она, – явно не для меня.
– Жемчужина достойна королей, – сказал Джонатан.
– Верно, – задумчиво согласилась Лайцзе-лу, – но ты не король, а я не королева.
– Скоро мы станем столь же богатыми, как многие короли и королевы. За обедом я расскажу о наших планах расширения торговли.
Лайцзе-лу кивнула и ничего не сказала, положив жемчужину обратно в мешочек желтого цвета, чтобы показать ее остальным членам семьи.
– Прежде чем мы спустимся вниз, хочу, чтобы ты знала еще вот что, – сказал Джонатан. – Я считаю себя только временно ответственным за дом твоего отца в Кантоне, его имение в провинции Гуандун, за целый флот джонок, который вскоре станет еще многочисленнее и лучше. Пока я плыл домой, у меня было много времени для раздумий. Я решил, что Джулиан унаследует мою американскую часть семейного бизнеса, а Джейд – китайскую. Что скажешь?
– Деньги и собственность для меня имеют мало значения. У меня есть муж и дети, которых я люблю. Ни одна женщина не может мечтать о большем.
Джонатан нежно поцеловал Лайцзе-лу, затем внимательно вгляделся и спросил, испытывая беспокойство:
– С тобой действительно все в порядке?
Лайцзе-лу рассказала ему о долгих и мучительных родах и о том, что, как ей объявили, у нее не будет больше детей.
– Что ж. Будем осторожнее, чтобы никогда не подвергнуть тебя опасности. Но мне кажется, что-то в тебе не так, хотя и не могу понять, что именно.
Она пожала плечами и улыбнулась.
– В последнее время я немного устаю к концу длинного дня. Это вполне естественно, когда проводишь так много времени с двумя маленькими, шустрыми детьми. Но теперь, когда ты вернулся, я быстро приду в себя!
Лайцзе-лу взяла мужа под руку, и они вышли из комнаты.
Вся семья собралась в гостиной. Джонатан был доволен, что Хомера также пригласили к обеду. Все говорили одновременно, поэтому Джеримайя счел нужным прекратить этот бедлам.
– К столу, – сказал он, – будем говорить по очереди. Джонни больше, чем другим, есть что рассказать, поэтому я предлагаю начать тебе, сын, а я тем временем наполню бокалы.
Джонатан начал с рассказа об Англо-китайской войне, за началом которой он наблюдал в Кантоне. Щадя чувства жены, он не стал повторять подробности смерти Сун Чжао и поспешил перевести рассказ на собственное участие в повстанческих действиях, организованных Обществом Быков. Затем он остановился и подозвал к себе сына. Джулиан подошел.
– Этот талисман означает, что я один из членом братства. Придет день, я передам его тебе.
Глаза мальчугана радостно сияли, когда он разглядывал вырезанные из дерева фигурки.
– Но тебе самому предстоит заслужить право стать членом братства, – сказал Джонатан. – Эти быки откроют для тебя двери братства, но заслужить уважение его членов ты должен сам.
– Я уже рассказывала ему про Общество Быков, – сказала Лайцзе-лу, с гордостью глядя на приемного сына, – и можешь быть уверен, Джулиан всегда будет поступать так, как подобает. Он настоящий Рейкхелл.
Мальчик крепко прижался к Лайцзе-лу, прежде чем убежать на свое место.
Джонатан возобновил прерванный рассказ, поведав, как был ранен и захвачен в плен англичанами, как британский хирург извлек засевшие в нем пули и как почти сразу же после этого его вывезли из Цюаньчжоу в имение Суна.
– Там меня выходила Хен-хо, – сказал он, обращаясь к жене.
– Мы с ней дружили, когда были детьми. Кай женился на ней? – спросила Лайцзе-лу.
Он отрицательно покачал головой, но не упомянул об ужасной смерти крестьянской девушки, не желая обрушивать на Лайцзе-лу бремя печальных известий.
Затем рассказ продолжил Чарльз, сообщив, что сумел получить через Толстого Голландца груз невероятно драгоценного перца, еще до того как отправился в Вампу. Затем, не поднимая глаз на Джонатана и Хомера, добавил, что ему повезло нанять Молинду, до этого исполнявшую обязанности главного управляющего делами у Толстого Голландца.
Джонатан пришел на помощь кузену.
– Я встречался с Молиндой, и сам подумывал о том, чтобы нанять ее, но в то время, когда я был в Джакарте, у нас не было необходимости в ее услугах. Можете себе представить, как я обрадовался, когда увидел ее вместе с Чарльзом в гуандунском имении.
Чарльз вздохнул с облегчением. Его роман с Молиндой отошел в прошлое, и другим незачем было знать о нем.
Подали обед, и детям, которые вели себя очень примерно, разрешили остаться за столом вместе со взрослыми. Джулиан сидел подле Сары, которая помогала ему резать мясо, а Джейд – на специальном высоком стуле рядом с матерью.
Теперь Джонатан рассказывал о визите в Пекин, о своих двух встречах с принцессой Ань Мань и Небесным императором, о женитьбе Молинды и Шан-Вэя.
– Должно быть, она совершенно необыкновенная женщина, раз Ань Мень выбрала ее в супруги для Шан-Вэя, – заметила Лайцзе-лу, умалчивая о том, что в свое время отказалась от брака с кузеном императора.
– Они оба весьма необычные люди, – сказал Джонатан. – А Шан-Вэй принесет нам неоценимую пользу в Кантоне.
Свой рассказ он завершил, поведав о корабле-приманке, затем вернулся обратно к последней встрече с императором Даогуаном и его сестрой.
– Мы обменялись подарками в знак дружбы, – сказал он, – и я буду посылать им книги, инструменты, знания, накопленные Западом.
Он почти дословно повторил торжественные слова императора по поводу его надежд на модернизацию Китая.
Сидевшие за столом слушали в полном молчании. Наконец Лайцзе-лу нарушила тишину, достав из мешочка черную жемчужину.
– Вот подарок дружбы, который Небесный император вручил Джонатану, – проговорила она. – Для меня.
Жемчужина обошла стол, и даже Чарльз и Хомер, уже видевшие ее раньше, вновь испытали удивление.
– Должно быть, другой такой в мире нет, – заметил Джеримайя.
Сара Эплгейт согласилась, но высказала свое мнение:
– Ума не приложу, как и с чем ты станешь ее носить, девочка, – сказала она, – будет смотреться вычурно.
– Уже само обладание ею бросает в дрожь, – сказала Джудит, – я даже не осмелилась бы глядеть на нее, боясь расколоть.
У Лайцзе-лу, видимо, были свои виды на жемчужину, но она, воздержавшись от дальнейших комментариев, убрала ее обратно в мешочек и сунула в карман.
– В результате наших разнообразных приключений, – сказал Джонатан, – мы приобрели торговое и морское дело, принадлежавшее ранее отцу Лайцзе-лу, и теперь, после своей женитьбы, на нас работает двоюродный брат императора.
– А благодаря личной дружбе с императором и его сестрой, – добавил Чарльз, – мы сумеем получить более чем солидный кусок в торговле нового Китая, которая наверняка расширится сразу же после подписания мирного договора. «Рейкхелл и Бойнтон» вскоре станет одной из крупнейших, влиятельных и самых богатых торговых компаний в мире.
Джонатан и Хомер согласно кивнули, и Чарльз произнес:
– Потенциал умопомрачителен.
– Настолько умопомрачителен, – заметил Джеримайя, – что наши сыновья значительно перегнали нас – Алана и меня. Ты поймешь, что я имею в виду, Джонни, когда вы с Чарльзом завтра увидите бухгалтерские книги. Наши доходы неуклонно возрастали, смею вас уверить, однако ничего из ряда вон выходящего в делах здесь или в Англии нет.
Он сделал особое ударение на слове «в делах», и Джонатан слегка насторожился.
– Есть кое-какие новости, которые могут представлять интерес частного порядка, – продолжил Джеримайя. – О них мы не говорили прежде, до возвращения Джонни домой.
Он взглянул на дальний конец стола.
– Ты скажешь им, или я?
Сара Эплгейт почувствовала себя несколько неловко.
– Я предпочла, чтобы ты.
Лайцзе-лу и Джудит обменялись многозначительным взглядом.
– Мы были правы! – воскликнула Лайцзе-лу и прыснула.
– Действительно, – со смехом произнесла Джудит. – Вдвоем мы на протяжении месяцев следили за развитием событий.
Джеримайя покраснел.
– Миссис Эплгейт, – торжественно объявил он, – оказала мне большую честь, приняв предложение стать моей супругой.
За этими словами последовал момент наэлектризованной тишины, который разорвал радостный вопль Джулиана:
– Ты хочешь сказать, что миссис Сара будет нашей новой бабушкой! – закричал он.
– Бабушка, – эхом отозвалась Джейд, пополнив своей словарь новым словом.
Стулья поползли назад, обед был прерван, так как все вскочили с мест и окружили Сару и Джеримайю, осыпая поздравлениями.
– Папа, – сказал Джонатан, – если б я сам выбирал, то не смог бы для тебя лучше выбрать.
Лайцзе-лу смеялась сквозь слезы радости, обнимая и целуя женщину, которая на протяжении многих лет была ее преданной нянькой. Чарльз сбегал на кухню и вернулся с двумя бутылками шампанского.
– Ведите себя прилично, молодой человек, – заявила Сара, когда Джонатан крепко обнимал ее. – Вы же знаете, я не люблю, когда из-за меня поднимают шум.
– Тост за жениха и невесту, – сказала Джудит.
– Давай, скажи, Джонни, – предложил Чарльз, обходя вокруг стола и наполняя бокалы взрослым, затем, исподтишка взглянув на Джудит, наполнил бокалы ее сыну и дочери.
Джонатан поднял бокал и некоторое время ждал, когда умолкнет гомон голосов.
– Миссис Сара, папа, – сказал он. – Мне трудно представить, чтобы что-то могло добавить радости в сегодняшний день, но вы сделали мое возвращение поистине бесподобным. Могу пожелать вам того же счастья, которое познали мы с Лайцзе-лу.
Все дружно выпили. Ставя бокал на стол, Джеримайя пытался что-то сказать в ответ, но неожиданно запутался и никак не мог подобрать нужных слов. На помощь быстро и решительно пришла Сара.
– Мы всех вас очень любим, – сказала она.
Постепенно возбуждение улеглось. В ответ на вопросы счастливая пара поведала, что не имеет каких-либо определенных планов относительно свадьбы.
– Мы все время думали о тебе, – пояснила Сара. – Теперь, когда ты вернулся к нам, можно подумать и о церемонии.
По мере того как обед подходил к завершению, Чарльз все более мрачнел.
– Все сегодня так счастливы – и на то есть все основания – мне не хочется говорить о печальном, но чувствую, это необходимо. Есть еще одна проблема, о которой до сих пор не сказали ни слова ни Джонни, ни я. Если у вас возник вопрос, почему нам пришлось прибегнуть к хитрости, когда мы покидали Китай, так объяснение в том, что имя Джонатана внесено в список преступников, разыскиваемых Королевским флотом и армией. Его обвиняют в том, что он воевал на стороне противника.
У Лайцзе-лу перехватило дыхание.
Джонатан накрыл ее руку своею.
– Это одно из тех недоразумений, которые случаются во время войны.
– Я намерен взяться за решение этого вопроса сразу же, как только окажусь в Лондоне, – заявил Чарльз. – Мой отец и я, между нами говоря, не столкнемся с особыми сложностями, добиваясь исключения имени Джонни из проскрипционного списка.
– Мы не обсуждали это с тобой, Чарльз, – сказал Джонатан, – но поскольку наше дело скоро начнет значительно расширяться, может быть, будет разумно мне самому отправиться с тобой в Англию и добровольно предстать перед соответствующей королевской комиссией. Как только они поймут, что я принимал дела у своего тестя, убитого в тот самый день снарядом английского оружия, мне кажется, меня оправдают.
Лайцзе-лу не дала Чарльзу возможности ответить.
– Мы слишком долго не были вместе! – решительно проговорила она. – Больше мы не разлучимся!
Собравшиеся за столом посмотрели на нее.
– Чарльз, – сказала она, – Ву-лин писала мне, что ты брал ее и Элизабет на чай в Виндзорский замок. Очевидно, ты знаешь королеву Викторию.
– Разумеется. Она…
– Отлично. Наша семья отправляется в Англию, – сказала она неколебимым тоном. – И ты представишь меня королеве.
– Не так-то просто попасть к королеве, – сказал Чарльз. – К тому же, после нашей встречи, она вышла замуж на немецкого принца Альберта Саксен-Кобург-Готской династии, и, насколько мне известно, у нее уже двое детей.
– Она примет меня сразу же, как только я приеду, – сказала Лайцзе-лу, ее тонкие ноздри слегка трепетали. – Мы поговорим с ней как женщина с женщиной, и вся эта чепуха с включением Джонатана в список военных преступников сразу же кончится.
Чарльз молча обратился за поддержкой к Джонатану.
– Англия, – сказал Джонатан, – конституционная монархия. А это означает, что королева Виктория царствует, но не управляет. Император Даогуан – абсолютный монарх, поэтому все ему подчиняются под страхом смертной казни. Виктория вынуждена прислушиваться к советам своих министров и…
– Не имеет никакого значения, – заявила Лайцзе-лу, прерывая мужа. – В этой войне, которую не должны были бы развязывать англичане, я потеряла отца и чуть не лишилась мужа.
– У меня не было подспудных причин ссориться с англичанами, – заметил Джонатан. – Выступить против них меня вынудили обстоятельства. Они благочестивые, справедливые люди, уверен, сложившуюся ситуацию можно будет решить спокойно, без суеты.
– Совершенно верно, – добавил Чарльз. – Считаю почти невероятным, чтобы Джонатана могли арестовать, если он приедет в Лондон вместе со мной. Во всяком случае, поезжай с нами, Лайцзе-лу. Наша семья с удовольствием примет тебя, уверен, Джулиан и Дэвид обрадуются встрече. Но ты не представляешь наших порядков, если считаешь, что королева Виктория и принц Альберт распахнут перед тобой двери своего дворца.
Лайцзе-лу не сдавалась.
– Королева Виктория примет меня, – заявила она. – Мы с ней поговорим, она узнает, что лежит у меня на сердце. Она поймет, потому что она тоже женщина.
Лайцзе-лу оглядела сидевших вокруг стола твердым взглядом.
– Я уже решила, и ничто не сможет заставить меня передумать! Я отправлюсь в Англию с Джонатаном, и мы берем с собой наших детей.
Чарльз не собирался сдаваться.
– Мне хочется знать, почему ты так уверена, что королева даст тебе аудиенцию. Я не смогу сотворить чудо.
На губах Лайцзе-лу появилась загадочная и интригующая улыбка.
– Я сама сделаю все, что нужно, – ответила она. – В моей голове уже рождаются планы.
Джеримайя решил, что пришло время вступить в разговор и ему.
– Хомер, на твоем корабле найдется место еще для нескольких пассажиров?
– Разумеется, мистер Рейкхелл, – ответил капитан «Лайцзе-лу».
– И как скоро корабль может быть готов к путешествию через Атлантику?
– Потребуется не больше недели.
– В твоем распоряжении две недели, – сказал Джеримайя. – Сара и я обвенчаемся и отправимся в Лондон вместе с молодыми. Джудит, мы намерены собрать вместе всю семью; хотелось, чтобы ты и твои дети тоже поехали с нами. Завтра в Англию отправляется клипер, я напишу Алану Бойнтону, чтобы они с Джессикой готовились принять весь клан Рейкхеллов.
За столом вновь поднялся шум, Джонатан улыбнулся, поняв истинные мотивы, побудившие отца предпринять путешествие: он решил лично присутствовать при восстановлении доброго имени сына и, если потребуется, вмешаться, чтобы сдержать свою своевольную невестку от поспешных и необдуманных действий.
Лайцзе-лу и Джонатан чувствовали себя более близкими, чем когда-либо прежде. Их любовные ласки были страстными, требовательными и в то же время более нежными. Они без труда легко и свободно общались, открывая друг другу самые интимные, самые сокровенные мысли. Никогда прежде Джонатан так сильно не любил жену. Ее преданность детям во время его долгого отсутствия вдохновляла, брак Джеримайи и Сары обрадовал их обоих, и с возвращением мужа здоровье Лайцзе-лу, казалось, пошло на поправку.
Джонатан работал с раннего утра до позднего вечера, стараясь войти в курс дел, наверстать упущенное в области кораблестроения, и всякий раз, когда он возвращался домой, искренняя радость жены согревала его. Однако одну тему она категорически отказывалась обсуждать. Всякий раз, когда он заводил разговор о визите к королеве Виктории, она лишь загадочно улыбалась и тотчас же переводила разговор на другую тему. Некоторые ее действия казались совершенно необъяснимыми.
Она сама стала укладывать их вещи, а также вещи детей, которые могли им потребоваться во время поездки в Англию. Как-то вечером, когда Джонатан вернулся домой чуть раньше обычного, он увидел мужской костюм мандарина из плотного шелка, расшитого золотыми драконами, а также соответствующую квадратную шляпу, лежавшую поверх горки одежды, приготовленной для складывания в коробку. Джонатан предположил, что наряд принадлежал его тестю, и не имел ни малейшего представления, для чего Лайцзе-лу решила взять его с собой в Лондон. Когда он поинтересовался, Лайцзе-лу ответила беззаботным пожатием плечами.
Накануне свадьбы Джеримайи и Сары Джонатан, войдя в свои семейные покои, увидел, как жена внимательно рассматривала семейные реликвии, доставшиеся ей в наследство. В точеных руках она держала небольшую великолепную шкатулку из черного нефрита, размером не более шести дюймов в длину, столько же в ширину и примерно дюйма четыре глубиной.
Он взял шкатулку у нее из рук и увидел, что внутри она выложена белоснежным шелком, и одобрительно кивнул.
– Замечательный свадебный подарок.
Лайцзе-лу отрицательно покачала головой.
– Саре всегда нравился Будда из слоновой кости, который стоял в нише позади отцовского стола. Знаю, она это оценит, и, мне кажется, папа Рейкхелл тоже, – сказала она, показав жестом в сторону столика.
– Это даже более впечатляюще, – согласился Джонатан, узнавая статуэтку Будды.
Лайцзе-лу взяла шкатулку у него из рук, больше ничего не сказав. Джонатан подумал, что, наверное, ему показалось, будто она что-то умалчивает.
Свадьба Сары и Джеримайи прошла тихо, в присутствии только членов семьи и нескольких старых друзей Джеримайи, включая доктора и миссис Грейвс. Пока шла брачная церемония, личные вещи Сары были перенесены в комнату, которую Джеримайя занимал один на протяжении более четверти века. По настоянию невесты, которая просила не поднимать суеты, Лайцзе-лу и Джудит устроили скромное торжество в честь молодоженов в доме Рейкхеллов. В тот же вечер обе молодые женщины в сопровождении Джонатана и Чарльза отправились ужинать в Нью-Лондонский ресторан, чтобы дать возможность молодоженам побыть одним.
На следующий день клипер отплыл в Англию, груз черного перца все еще оставался в его трюмах. Хомер Эллисон галантно уступил капитанскую каюту Саре и Джеримайе. Лайцзе-лу с мужем занимали небольшую, но удобную пассажирскую кабину; и Джонатан, как и Чарльз, оказался в необычном положении пассажира.
Этот отдых дал возможность Джонатану несколько часов ежедневно проводить с детьми. Он наблюдал, как Джулиан с ловкостью обезьяны лазил по вантам, а когда решил испытать его способности к пользованию секстантом, то был приятно поражен.
– Чарльз, – делился он с кузеном, – клянусь, Джулиан знает о море гораздо больше, чем мы с тобой в его годы.
– У него есть призвание, – с улыбкой ответил Чарльз, – он настоящий Рейкхелл.
Каждый день, когда позволяла погода, Джонатан с Джейд на руках отправлялся на нос корабля. Это были самые сокровенные моменты. Маленькая девочка радовалась, когда корабль раскачивался на волнах, хлопала в ладоши, глядя на наполненные ветром паруса, а когда она устремляла взор в бесконечные просторы зеленовато-голубой глади океана, ее прекрасные глаза становились задумчивыми.
Иногда Лайцзе-лу сопровождала мужа и дочь, но большей частью она отказывалась от приглашений Джонатана. Ей было немного не по себе из-за болезни, но Джонатану свой отказ она объясняла иначе.
– Дети унаследовали тягу к морю от тебя, – сказала она. – Считаю, мне достаточно повезло, что нормально переношу сильную качку, но, признаюсь, на земле я чувствую себя гораздо увереннее.
– Я бы удивился, если бы Джулиан не любил морскую жизнь, – сказал Джонатан. – В конце концов, он мужчина. А вот Джейд просто поражает меня. Она такая маленькая, но когда я держу ее на руках, то ощущаю трепет ее тела, когда она смотрит на воду. На борту нет ничего, чтобы ей не нравилось.
– Она похожа на Джудит, – ответила Лайцзе-лу. – Я убеждена, что у женщин семьи Рейкхеллов, так же как и у Рейкхеллов-мужчин, вместо крови в жилах течет морская вода.
Вне всякого сомнения, Джудит Уокер наслаждалась путешествием; казалось впервые после разрыва с мужем в ней пробудился вкус к жизни. По приглашению Хомера Эллисона она часто поднималась на капитанский мостик во время его вахты, стараясь не мешать и умолкая всякий раз, когда он был занят.
Когда позволяли обязанности, Хомер Эллисон присоединялся к взрослым членам семьи во время обедов и ужинов, и Джонатан вскоре заметил, что по обоюдному согласию, а не по случайному стечению обстоятельств, Хомер оказывался рядом с Джудит.
Как-то в своей каюте он спросил жену:
– Ты замечаешь, что Хомер и Джудит все более и более сближаются?
Она провела уже достаточно времени в Америке, чтобы понимать значение многих речевых оборотов.
– Насколько мне известно, Хомер и прежде несколько раз обедал в доме Уокеров еще до того, как вместе с Чарльзом отправился на поиски тебя, – ответила она, осторожно выбирая слова. – Они знакомы уже много-много лет, и я бы сказала, у них есть общие интересы.
Джонатан нахмурил брови.
– Может быть, Джудит все еще любит Брэкфорда, хотя надеюсь, что нет.
– Мне кажется, она навсегда выбросила его из головы, – сказала Лайцзе-лу. – Когда тебя не было, мы с Джудит виделись очень часто, и я ни разу не слышала, чтобы она упомянула о муже. Да и ее дети тоже. Такое впечатление, будто его и не было.
