Текст книги "Фабрика кроликов"

Автор книги: Маршалл Кэрп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 35 страниц)

Глава 81

Роуз вышел покурить. Вернувшись, он выложил все, что знал о трех «старых хрычах». В самый разгар увлекательнейшего повествования явился Гэрет Черч с рукой на перевязи.

– Детектив Ломакс, хочу первым делом поблагодарить вас за спасение моей недостойной задницы, – заявил Черч. – Вам удалось поднять дух межведомственного сотрудничества до невиданных высот.

– Мои действия были продиктованы исключительно личными интересами. Я решил, что лучше мириться со знакомым злом в твоем, Черч, лице, чем привыкать ко злу незнакомому в лице другого фэбээровца.

– Пока мне штопали плечо, позвонил мой человек, – продолжал Черч. – И вот что сообщил. Вертолет принадлежит компании «Лос-Анджелес скай турз». Пилот – Дарби Макквод, двадцати двух лет. Его уже взяли. Легенда у него такая: некто из «Ламаар студиоз» нанял его, Дарби Макквода, чтобы распространить на территории «Фэмилиленда» рекламные проспекты с анонсом нового фильма.

– Врет, – отрезал Роуз. – После одиннадцатого сентября полеты над «Фэмилилендом» запрещены.

– Макквод клянется, что его загадочный наниматель предъявил разрешение из ФАА на распространение рекламы с воздуха. Разрешение мы действительно обнаружили; разумеется, оно поддельное. Но парня мы проверили на детекторе лжи – он говорит правду.

– Странно, что в его извилины не закралось ни малейшего подозрения от слов «Смерть компании „Ламаар“», – съязвил Роуз.

– Да он эти листовки и не читал, – пояснил Черч. – Они же были упакованы в мешки. И вообще, ему только двадцать два, что с него взять? Он, к примеру, считает преследование вертолетом ФБР самым ярким событием своей жизни.

Я поделился с Черчем нашими соображениями относительно корпорации «Мультипликация».

– Детектив Ломакс, вы с блеском применили дедуктивный метод, – восхитился Черч. – Что, по-вашему, является главной уликой?

– Улик нет – ни прямых, ни косвенных. Правда, в разгар сегодняшней веселухи мне позвонил Дэнни Иг. Он предположил, что руководство «Ламаар» обделило Лебрехта, Барбера и Кеннеди, вот они и вымогают деньги. Я уведомил Ига, что деньги, а вместе с ними и мотив успешно взлетели на воздух. Но послушайте, что мне сообщил Иг. Он, оказывается, проверил финансовые отчеты наших старичков и выяснил, что они систематически распродают акции «Ламаар энтерпрайзис», причем по заниженной цене. Распродают понемножку, чтобы не вызвать подозрений, но занимаются этим демпингом уже два года. Вот так постепенно они избавились уже от девяноста пяти процентов своих первоначальных активов.

– Да это же настоящая масштабная распродажа! – воскликнул Роуз. – Лебрехт, Барбер и Кеннеди были крупнейшими держателями наших акций.

– И ключевое слово здесь «были», – заметил я. – Однако последние два года они знали, что понижение акций в цене неминуемо, и распродавали их – страховались от убытков.

– Боже мой! – вскричал Роуз. – Как, как они могли узнать о неминуемом снижении цены, если сами и не задумали уничтожить компанию? Это ли не улика?

– Для Комиссии по ценным бумагам, может, и улика, – возразил Черч, – а я не имею права брать людей под стражу только за демпинг акций компании.

Дверь отворилась, и на пороге возник Терри. Все лицо его покрывали мелкие шрамики. Сотня, если не две, красных черточек расположились от уха до уха, от лба до подбородка. Все лицо жирно блестело – должно быть, от мази с антибиотиком.

– Все, на карьере фотомодели можно ставить крест, – изрек Терри.

Я заржал как ненормальный.

– Терри, друг, если не считать этой малости, как ты себя чувствуешь?

– Во-первых, у меня ощущение, будто в грудь мне саданули хорошей дубиной. Во-вторых, я три часа провел на столе, пока доктор, привыкший к более симпатичным физиономиям, пинцетом выдергивал из меня осколки. А ты как себя чувствуешь, Майк?

– Я счастлив тебя видеть.

– Ты счастлив видеть эту рожу? Приглядись получше. Раньше я был просто некрасивым парнем. А теперь выгляжу как какая-нибудь монструозная клубничина. Впрочем, с лица воду не пить. Надеюсь, ты не раскрыл дело, пока надо мной корпел доктор Франкенштейн? А то я просто рвусь в бой.

– Неужели тебе не хочется отдохнуть? – удивился Черч.

– Нет, конечно. Помните Брюса Уиллиса в фильме «„В“ – значит вендетта»? Ему досталось куда больше, и все же он довел дело до конца. Я тут уловил обрывок фразы. Кто, скажите мне, занимался демпингом акций?

– Кеннеди, Барбер и Лебрехт. Те самые, что вместе с Ламааром основали компанию.

– Зачем тогда они вздумали ее разрушать? Ведь это же их детище? – не понял Терри.

– А зачем Бог разрушил Содом и Гоморру? – задал я встречный вопрос. – Затем, что ему не нравились методы управления.

– Знаете, Майк, я как управляющий Содомом и Гоморрой предпочел бы услышать из ваших уст другую аналогию, – заметил Роуз.

– Джентльмены, уже поздно, – вмешался Черч. – Я устал как собака, плечо ноет – сил нет. Я хочу домой. Пожалуй, бутылка водки очистит мой организм от анаболиков. Так что давайте я изложу свой план и пойду. Итак. Вам, Ломакс и Биггз, надо допросить стариков. Мы можем сколько угодно подозревать их в планировании и финансировании террора, но без доказательств далеко не уедем. Я завтра первым делом займусь постановкой их телефонов на прослушку. Главное – найти федерального судью, который подпишет на это разрешение. Местные судьи не годятся – они могут водить знакомство с нашими стариками. Мы проверим, куда и когда старики ездили. Особое внимание обратим на страны, из которых, по нашим предположениям, родом наемные убийцы. А еще мы досконально изучим финансовую сторону вопроса. Посмотрим, подтвердится ли информация, данная Игом, и вплотную займемся банковскими счетами и операциями с кредитками.

– Кому все это поручается? – спросил я.

– Пока не знаю. Наверно, задействуем РКСЛ, пожалуй, КБРКП…

– Не так быстро, – взмолился я. – Не надо меня аббревиатурами закидывать. Я даже не знаю, как расшифровывается ФБР.

– У нас связи с Региональной компьютерной судебной лабораторией, находящейся в Сан-Диего, а также с несколькими командами быстрого реагирования на компьютерные преступления, причем с разной специализацией. В смысле команды с разной специализацией. Одни лучше всех выявляют подлог, другие отслеживают террористов. А с одиннадцатого сентября мы постоянно усовершенствуем наши информационные технологии. Слушайте, я обычный коп. Не помню я, чем конкретно какая кучка хакеров занимается. Тебе, Ломакс, что, прямо конкретно надо знать, кто что будет делать?

– В общем, нет. Но у нас в участке работает прирожденный хакер. Можно его задействовать?

– Да пожалуйста, – разрешил Черч. – Одним больше, одним меньше. У нас работы по горло. Бюро выделило целую телефонную линию для желающих давать наводки; вдобавок дело изложено на нашем сайте. Нам день и ночь звонят и пишут, ну и, разумеется, советуют всякую чушь. Но мы все равно обязаны проверять. У нас уже двести агентов задействовано, однако их недостаточно. Так что приготовьтесь к длинным рабочим дням и еще более длинным рабочим неделям.

– Неделям? – вскричал Айк Роуз. – Мы не можем ждать и одной недели. Мы же знаем, кто виноват.

– Это мы думаем, что знаем, – возразил Черч. – Помните письма со спорами сибирской язвы, которые люди получали после одиннадцатого сентября? Тогда пять человек умерло. Три сыщика независимо друг от друга проследили, откуда приходят письма, и вывели Бюро на одну и ту же квартиру в Мэриленде. Все указывало на одного конкретного человека. Но у нас не было улик. Мы ничего не смогли доказать. Мне очень жаль, что сегодня все так получилось. Когда деньги грузились в «форд», я не сомневался, что мы прищучим мерзавцев. Меня учили быть готовым к любым неожиданностям, но мне и в страшном сне не снилось, что четверть миллиарда долларов можно вот так взять и уничтожить. Наверно, виновато происхождение – мои родители принадлежат к среднему классу, они сами привыкли и меня приучили каждый цент экономить, вот я и не учел, что не всех так воспитывали.

– А я хоть и привык сорить деньгами, – произнес Айк, – но тоже и представить не мог такой развязки. Если вам от этого легче.

– У вас теперь, когда угрозу озвучили, полно работы, – сказал Черч. – Вы уже придумали, как будете разруливать ситуацию?

– Закроем «Фэмилиленд» на неопределенный срок. Больше мне пока ничего в голову не приходит. Карри и его команда день и ночь трудятся над новой системой безопасности. У меня с ними назавтра, на семь утра, назначено совещание. А пресс-конференцию я запланировал на двенадцать дня.

– Я выделю для вас круглосуточную охрану, – сказал Черч.

– Не стоит. Поберегите деньги налогоплательщиков. Я сам в состоянии нанять телохранителей, – возразил Роуз.

– Налогоплательщики, без сомнения, оценят вашу экономность, но я все же выделю вам охрану. Вы у нас вип-мишень, но мои люди будут не только вас охранять. Они будут информировать меня обо всем, что у вас происходит. Я должен знать, какие меры принимают ваши секьюрити. Вы вольны делать что угодно – главное, чтобы я был в курсе. Да, что угодно, за одним исключением.

– Каким?

– Все, что вы здесь слышали, особенно относительно Кеннеди, Барбера и Лебрехта, совершенно секретно. Если вы хоть слово сболтнете, ущерб может быть огромный. Вам запрещено рассказывать кому бы то ни было о наших подозрениях и планах. Это понятно?

– Не волнуйтесь, агент Черч, – отвечал Роуз. – Последние четыре года я работал с Арабеллой Леоне. Все происходящее в Вегасе не просачивается за его пределы.

– Очень хорошо. Раз мы все обсудили, остается только одна вещь, до дна которой я сегодня хочу добраться.

– И что же это? – спросил Роуз.

– Это бутылка водки, которая дожидается меня дома в холодильнике. Спокойной ночи, джентльмены.

Наши с Терри машины остались в «Фэмилиленде», когда нас подобрал вертолет, однако заботливый Карри поручил двум своим ребятам перегнать «лжелексус» и «акуру» на больничную парковку.

Домой я успел как раз к одиннадцатичасовым «Новостям». На всех каналах, включая испаноязычные, обсуждалась только одна новость – смертельная угроза компании «Ламаар энтерпрайзис» и всем, кто имеет к ней хоть какое-то отношение.

На автоответчике обнаружилось пять сообщений. Одно от Дайаны – она просила не звонить после десяти, потому что решила лечь пораньше. Второе от Кемпа – он поведал, что, когда выгуливает Андре, девушки к нему (Кемпу) так и липнут и что он готов ухаживать за моим псом сколько потребуется. А три оставшихся сообщения были от Большого Джима – он умолял перезвонить в любое время суток. Причем не потому, что нашего Фрэнки постиг очередной кризис. Джим хотел знать, что я выяснил по делу «Ламаар», поскольку телевизионные новости себя исчерпали. Я перезвонил Джиму и сказал, что выяснил много чего, но не уполномочен делиться информацией с кем бы то ни было.

Спать я лег в первом часу. То есть уже в пятницу. И двух недель не прошло с того утра, когда Терри по телефону сообщил о трупе в костюме Кролика. Сказать, что небольшое дело об убийстве достигло глобальных масштабов, значило бы не сказать практически ничего.

Глава 82

Я проснулся в половине седьмого от телефонного звонка. На проводе был Терри.

– У тебя под дверью ошивается подозрительный тип, – сообщил он. – У типа в руках два стакана горячего кофе. Тип явился, чтобы помочь тебе расследовать одно достаточно громкое дело, потому что один ты мозги своротишь.

Я доплелся до двери и впустил Терри в дом.

– За каким хреном ты притащился в такую рань?

Терри принес кофе из «Старбакса».

– Знаешь, Майк, просто удивительно, сколько времени можно сэкономить на бритье, – пояснил он, становясь поближе к окну и позволяя себя рассмотреть. Шрамики, конечно, никуда не делись, но краснота уже спала.

– Слушай, да ты по сравнению со вчерашним просто красавец! – воскликнул я.

– От тебя первого такое слышу. Обычно все несколько иначе. Какая-нибудь девица просыпается у тебя под боком, смотрит на тебя и выдает: «Господи, при дневном свете ты еще страшней». Мэрилин присыпала меня какой-то гомеопатической пудрой, чтобы я не слишком походил на разъяренного чероки.

– А грудная клетка как?

– Теперь я понимаю, что чувствует каскадер, падая на крепостную стену. – Терри протянул мне стаканчик кофе. – Террористы нанесли еще один удар. У «Ламаар» в Нью-Йорке имеется детская радиостанция. Так вот они ее взорвали. Слава Богу, ночью – никто не погиб, только оборудование уничтожено. Но люди в панике. Как действуют, а? Минимум жертв, максимум пиара. Давай одевайся.

Кофе я допил под душем, оделся и вышел на кухню. Терри приканчивал пиалу «Чериос», вторая поджидала меня.

– Я придумал, как нам лучше вести разговор с нашими стариками, – сообщил Терри.

– И для этого ты меня разбудил ни свет ни заря? Чтобы поделиться своей гениальной мыслью?

– Ты читал «Истинно верующий» Эрика Хоффера?[34]34
  Имеется в виду книга «Истинно верующий: размышления о природе массовых движений» (1951) американского писателя-философа Эрика Хоффера (1902–1983)


[Закрыть] Я так еще в колледже осилил.

– У меня в колледже было слишком много подружек, на книги времени не оставалось. Может, изложишь краткое содержание?

– В книге исследуется психология фанатиков-шахидов. Ты когда-нибудь задумывался, почему смертники обвешивается взрывчаткой, входит в автобус и соединяет чертовы провода, чтобы вместе с ним на воздух взлетела дюжина мирных жителей?

– Ну, видимо, потому, что он успешно съехал со своих гребаных катушек.

– Разумеется. Но смотри в корень: смертник верит, что проступает правильно. Хоффер называет пилотов, которые врезались в здание Торгового центра, «истинно верующими». Пилоты не сомневались: именно такого поступка требует от них Бог. Я подумал – пожалуй, наши стариканы руководствуются примерно теми же соображениями.

– Что, Бог требует от них уничтожить «Ламаар энтерпрайзис»?

– Не Бог, а Дин Ламаар. Только не смейся. Для них он и есть самый настоящий Бог.

Я и не думал смеяться.

– Очень интересная теория. Знаешь, Терри, когда я в первый раз говорил с Большим Джимом о «Ламаар», ну, сразу после убийства Кролика, Джим сказал примерно следующее: «Если твое имя красуется на Главных воротах, ты и есть Господь Бог». Но Ламаар умер. Он что же, оставил инструкции по разрушению компании, или Кеннеди, Барбер и Лебрехт сами решили так поступить, уверенные в его одобрении?

– Иисус тоже умер, – возразил Терри. – Он оставил инструкции, которым следуют миллионы людей. Нам с тобой, адекватным парням, ни за что не понять ход мыслей фанатиков. Но чем хорош Хоффер – он не просто рассказывает, какой у фанатика ход мыслей, он объясняет, почему обычный Джон Браун съезжает с катушек.

– Терри, наши стариканы работали на киностудии. С какого перепугу они решили, будто Бог возложил на них особую миссию?

– Мэрилин считает, что…

– Минутку, Терри. Так это твою жену осенило? Хотя чего я удивляюсь…

– Нет, я сам додумался. В четыре утра. Мне надо было с кем-нибудь поделиться, и выбор не отличался широтой. Я мог разбудить либо тебя, либо Мэрилин.

– Дивно. И что сказала Мэрилин?

– И Дин Ламаар создал компанию. Мэрилин выбрала именно такой порядок слов, библейский, чтобы ее мысль была понятнее. Ламаар – это Бог. Бог Отец. Однако в следующие пятьдесят лет над компанией трудились Кеннеди, Барбер и Лебрехт. Они ее обихаживали, как райский сад. Они жизнь на нее положили. А потом пришли японцы с Айком Роузом, и Кеннеди, Барбер и Лебрехт стали не нужны. Хуже того: Роуз и японцы все переделали на свой лад. А жизнь Кеннеди, Барбера и Лебрехта потеряла всякий смысл.

– Такое, – заметил я, – происходит сплошь и рядом. Тебе что, никогда не встречались копы после выхода на пенсию? Они же практически зомби – не живут, а доживают.

– Но наши старики не просто ушли на пенсию. Ты же сам говорил. Вчера вечером, вспомни. Их японцы вынудили уйти. Сначала устроили враждебное поглощение, а потом Айк Роуз начал снимать фильмы про секс, да еще с казино в Вегасе связался – ну ты сам слышал, в чем они Роуза обвиняли, прежде чем четверть миллиарда на ветер пустить. Выходит, Роуз – дьявол, Сатана. А нынешняя «Ламаар энтерпрайзис» – империя зла. Таким образом, у стариков снова появился смысл жизни. Если компания не может быть такой, какой ее создал Дин Ламаар, значит, надо ее уничтожить.

– Мэрилин и до этого додумалась?

– Я же говорю, мысль была моя. Мэрилин только помогла облечь ее в слова. Тебе, похоже, нелегко смириться с фактом, что у меня не только язык острый, но еще и котелок варит.

– Ты прав. Может, все дело в твоем лице – уж очень оно смахивает на мишень для дротиков. А теория хорошая. Давай позвоним Черчу – он оценит.

– Лучше сначала позвонить Кеннеди, Барберу и Лебрехту. Арестовать без улик мы их не можем, так хоть попробуем понять, что у них в мозгах происходит. Чем лучше поймем, тем больше шансов добыть компромат.

Я доел «Чериос», убрал со стола, вымыл посуду. Я специально тянул время – обдумывал слова Терри.

– Все сходится, – сказал я наконец. – Наши стариканы большую часть жизни поклонялись Ламаару, как Господу Богу. И не только потому, что он создал «Ламаар энтерпрайзис», но и потому, что он создал их самих.

– Классно выразился, – одобрил Терри. – Мне нравится. И Мэрилин понравится. Дин Ламаар создал их самих. Надо же.

– Вчера в больнице Айк Роуз мне кое-что про Них порассказал. После войны Кевин Кеннеди вернулся в Бостон и стал работать водителем автобуса. Если бы Дин Ламаар его не разыскал, Кеннеди так и крутил бы баранку до старости, а в свободное время рисовал бы детишкам ежиков.

– А Барбер и Лебрехт? Ламаар и их вытащил?

– В общем, да. Разница только в деталях. Ламаар всем им помог воспарить, причем не в мечтах, а в реальности. У тебя, напарник, правильный ход мыслей. Стариканы верят, что ради памяти Ламаара должны уничтожить компанию.

– Я же говорил, – усмехнулся Терри. – На словах гладко выходит, а поди-ка прищучь этих трех апостолов.

Глава 83

Мы с Терри приехали в Бель-Эйр, где жил Митчелл Барбер. Дома никого не оказалось. Кевин Кеннеди жил в полумиле от Барбера.

– Хозяина целый день не будет, – объяснила прислуга. – В другой раз, джентльмены, сперва звоните, чтоб зря не ездить.

– Хороший совет для детектива из убойного отдела, – заметил Терри уже в машине. – Предупреждайте, джентльмены, подозреваемых, чтоб они свалить успевали.

– На самом деле нам на руку, что двух стариканов нет дома, – сказал я. – Могу поспорить, все трое собрались вместе. И наверняка в Оджае. Какую выберем стратегию? Сыграем в раздачу визиток?

– В таком деле ошибок не прощают. Кто у нас самое слабое звено?

– С учетом всего мною прочитанного и услышанного от Айка, самое слабое звено – Митчелл Барбер.

– А ты его в лицо знаешь? – спросил Терри.

– Да – видел в «Форчун» фотографии всех троих. – Я похлопал себя по карману. – Мы во всеоружии, друг, – у меня полно визиток.

Мы заправились и выехали на шоссе номер 33. Через час пятнадцать минут мы уже были в Оджае. По дороге я позвонил Мюллеру. Я знал, как его обрадует мое поручение. ФБР, сказал я, ищет любые зацепки, позволяющие связать Кеннеди, Барбера и Лебрехта с сицилийцем Инносенти, израильтянкой Бенджамин и высоким мужчиной из Восточной Европы.

– Я подумал, Мюллер, тебя это дело заинтересует.

– Так ты по доброте душевной, а, Ломакс? – сразу просек Мюллер. – Ты просто вспомнил, как мне было досадно, когда убили Лукаса, – это ведь означало, что зря я лазил по педофильским сайтам, – вот ты и решил кинуть мне кость – возместить, так сказать, моральный ущерб. Я прав?

– Прав. Я предлагаю тебе работу из чистого сострадания.

– Что ж, давно мне не кидали таких сладких костей. Спасибо, друг. Я тебя не подведу.

– Хорошая новость, – объявил я, нажав «отбой». – В деревне Дураков, можно сказать, праздник.

По сравнению с особняками Кеннеди и Барбера жилище Лебрехта казалось скромным – конечно, если слово «скромный» уместно, когда имеешь дело с доминой стоимостью не менее пяти миллионов. У ворот стояли четыре автомобиля. В любом другом штате мы бы расценили это как знак, что здесь собрались все трое наших подозреваемых, но только не в южной Калифорнии: четыре автомобиля с тем же успехом могли свидетельствовать, что дома никого нет, а подозреваемый поехал проветриться на пятом.

На звонок открыл мужчина лет пятидесяти с хвостиком. Он был голубоглаз, тонкогуб и абсолютно лыс. Темя его отсвечивало под люстрой – видимо, он заодно и по собственной макушке бархоткой прошелся. Костюм свой мужчина выдержал в лучших традициях жанра – черные брюки, накрахмаленная белоснежная сорочка, жемчужно-серый галстук и полосатый жилет, – ни дать ни взять дворецкий из старого фильма. Мы сверкнули своими значками и вежливо ответили: «Нет, у нас не назначено».

– Секунду, – произнес дворецкий так, как если бы сказал «твою мать», и захлопнул дверь у нас перед носом.

– Вроде славный парень. Правда, любит свою власть показать. Ну а кто не любит? – заметил Терри, щелкнув каблуками и взяв под козырек.

Через минуту дверь снова отворилась.

– Мистер Лебрехт примет вас в медиазале, – сообщил дворецкий. – Следуйте за мной.

И мы последовали. Терри, разумеется, не преминул предварительно стать навытяжку, ибо для чего и существуют расследования массовых убийств, как не для того, чтобы поприкалываться.

Обстановка была в стиле школы «Баухаус»,[35]35
  «Баухаус» – высшая школа разработки форм (термин, предшествовавший термину «дизайн»), открытая Вальтером Гропиусом в 1919 г. в Германии. В учебную программу входили архитектура, живопись, столярное, ткацкое и гончарное дело. Программная цель – развенчание буржуазной роскоши. Именно «Баухаус» дал старт развитию промышленного серийного производства


[Закрыть] иными словами, в стиле продвинутой ИКЕА – истинный ариец Клаус Лебрехт, видимо, таким образом подстраховывался от недопониманий насчет этой истинности. В медиазале нашим взорам предстали три огромных телевизора, настроенных на разные каналы, а также три престарелых джентльмена. Прежде чем они успели подняться с диванов, я направился прямиком к Митчу Барберу и пожал ему руку.

– Здравствуйте, мистер Барбер, как поживаете?

Затем я обернулся к Лебрехту. Он встал мне навстречу. Лебрехт был высокий и поджарый и очень походил на Авраама Линкольна, разве что бороду не носил. Он протянул мне руку. Я сунул ему свою визитку.

– Очень рад. Я детектив Ломакс из полиции Лос-Анджелеса, а это мой напарник, детектив Терри Биггз.

Пробежав глазами визитку, Лебрехт спрятал ее в карман.

– Приятно познакомиться. Меня зовут Клаус Лебрехт.

Я сразу же узнал голос. Эми не ошиблась – в «Последнем слове Дини» звучал именно голос Лебрехта. Настала очередь Кеннеди получить визитку.

– А вы, сэр, вероятно, Кевин Кеннеди? – спросил я.

– Так и есть. – Кеннеди не глядя сунул визитку в карман.

Барбер тоже поднялся.

– А меня зовут Митчелл Барбер. Насколько я помню, джентльмены, мы раньше не встречались.

Барбер был низенький и плотный, с обширной лысиной, которую безуспешно скрывал, зачесывая длинную прядь от одного уха к другому – наверняка феном и никак не меньше десяти минут. Я сделал удивленное лицо. «Разумеется, мы не встречались, но надо же убедить вас, старых козлов, что встречались».

– Вы правы, – произнес я вслух. – Я ошибся. Рад познакомиться. – «А тебе, Митч, визитка моя не полагается».

– Какое удивительное совпадение! – вступил в игру Терри. – Мы предполагали поговорить с вами, джентльмены, по очереди, а вы все в сборе. Невероятно.

– Мы часто приезжаем к Клаусу, – пояснил Барбер. – От нас недалеко, а его из дому не вытащить. Надо же нам как-то общаться.

– Очень удачно мы заехали – столько времени теперь сэкономим. – Я подмигнул Барберу. – Вы, стало быть, смотрите новости о «Ламаар энтерпрайзис». А нас руководство послало задать вам пару вопросов именно на эту тему. Не волнуйтесь, мы у вас много времени не отнимем. Мистер Лебрехт, вы не против, если начнем с вас? Где тут можно побеседовать наедине?

Лебрехт окинул меня удивленным взглядом.

– Детектив Ломакс, перед вами мои лучшие друзья и партнеры. Наша дружба длится вот уже более полувека. Можете говорить при них все, что хотели сказать наедине. У нас нет секретов.

– Отлично, мне так даже удобнее. – Я скроил улыбку. – Я, мистер Лебрехт, сразу своему боссу сказал – конечно, это не по протоколу, но вы же меня не выдадите, – так вот, я ему сказал: не надо быть Шерлоком Холмсом, чтобы понять, почему некто хочет уничтожить «Ламаар энтерпрайзис».

– Да что вы? А мы как раз над этим головы ломаем… – сказал Лебрехт. Он выключил телевизоры и жестом пригласил всех садиться. – И почему же, по вашей версии, некто хочет уничтожить «Ламаар»?

– Ну как же, джентльмены! – воскликнул я. – Вы разве не видите, во что они превратили компанию? Я понимаю, это не повод убивать людей. Но ведь такое происходит сплошь и рядом. Ну например. Если убивают гинеколога, который делает аборты, или взрывают его клинику, сколько времени мне, по-вашему, требуется, чтобы понять мотивы преступления? Нет, вы только не подумайте, что я одобряю такие действия. Ни в коем случае. Это противозаконно, и как только я нахожу преступника, тотчас беру его под стражу. Но мне понятно, откуда у преступления ноги растут.

– Вы правы, последнее время наша старая добрая студия стала выпускать фильмы просто непотребные, – вздохнул Лебрехт. – Но ведь именно на них спрос у молодой аудитории, разве нет?

– Да мне без разницы, на что там спрос у молодой аудитории, – произнес Терри. – У меня вот, например, три дочки подрастают. По-вашему, я хочу, чтобы мои девочки смотрели фильмы про инцест? А все эти разговоры на тему «Раз фильм „детям до семнадцати“, значит, дети до семнадцати на него не проникнут» – звук пустой, поверьте мне. Проникнут, если цель себе поставят, можете не сомневаться.

– А видеоигры каковы? – подхватил я. – Чтоб я разрешил моему Хьюго в них играть? Да ни за что. Этак мальчик насмотрится на стрельбу да кровищу, да и вздумает поискать папочкин пистолет. Ох, извините, джентльмены. Мы у вас время отнимаем. А вопрос мы вот какой хотели задать: что, по-вашему, происходит? Есть ли у вас какие-либо соображения, кто стоит за убийствами и взрывами?

– В свое время мы работали с неким Ларсом Игом, – начал Лебрехт. – Его сын возбудил против «Ламаар энтерпрайзис» дело – утверждает, будто Дини обобрал Ларса, но это наглая ложь. Вот этот самый Дэнни Иг, пожалуй, и пытается поставить компанию на колени – уж очень он зол.

Если у меня и оставались сомнения относительно принадлежности голоса за кадром именно Лебрехту, теперь, когда он произнес «Дини», я совершенно уверился: «Последнее слово» снимал именно он.

– Мы знаем про иск Дэнни Ига, сэр, однако пока у нас нет доказательств его причастности к убийствам и взрывам. А вы что скажете, мистер Кеннеди? Какие у вас соображения?

Кеннеди все это время усердно протирал платком очки – видимо, с целью собрать в кучку бегающие глазки. Услышав свое имя, он дернулся.

– Ума не приложу, офицер.

Барбера я полностью проигнорировал и обратился к Терри:

– Вот говорил я боссу, что мы только время потеряем.

– Не знаю, как ты, а я время не потерял, – отвечал Терри. – Не каждый день выпадает удача лично побеседовать с создателями лучших фильмов и самых запоминающихся персонажей всех времен и народов. Я ваш большой поклонник, джентльмены. Мистер Лебрехт, будьте добры, расскажите, каким человеком был Дин Ламаар.

– Дини был настоящий принц, – пустил слезу Лебрехт. – Какой талантище, какое сердце, какая душа! Работать с ним было счастьем, считаться его другом – огромной честью. Сколько еще он мог бы сделать для всего мира. Он слишком рано ушел. Безвременно ушел, джентльмены.

– Только не сочтите мои слова кощунственными, сэр, – произнес я, – но, может, и к лучшему, что Дин Ламаар не дожил до сегодняшнего дня. У него, наверно, сердце бы кровью обливалось при виде того, как нынешнее руководство извратило первоначальный посыл.

Я заметил, как часто задышал Барбер, как он уставился на Лебрехта, ожидая, чтобы тот заземлил мою провокационную фразу.

– Дини уж точно не прыгал бы от радости, но не забывайте: он сам продал компанию японскому конгломерату, – не замедлил отреагировать Лебрехт. – Дини знал, что у нового руководства свой взгляд на традиционные американские семейные ценности, и был готов к серьезным переменам.

– Американские семейные ценности! – воскликнул Терри. – Ведь «Ламаар энтерпрайзис» всегда была их оплотом! Нет, я понимаю: компания должна приносить прибыль и все такое… Я не какой-нибудь ретроград…

– Это ты-то не ретроград? – перебил я, обращаясь к престарелым джентльменам. – Да таких ретроградов еще поискать. Все, Терри, хватит, мы и так уже тут надоели. – Я поднялся с дивана. – Рад был познакомиться, джентльмены. Если у вас появятся соображения по нашему делу, пожалуйста, позвоните мне.

Лебрехт тоже поднялся.

– Непременно позвоним, непременно. Очень мило с вашей стороны проделать такой путь. Фредди вас проводит.

Фредди, по всей видимости, звали мрачного лысого дворецкого с нацистскими замашками. И он действительно нас проводил.