Текст книги "Вселенная шай-ти (СИ)"
Автор книги: Мария Котикова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц)
– После того количества успокоительных, которое тебе Фенх в чай утром и вечером капал? – уточнил Ашай, хитро прищурившись. – Мы называем их гостями-с-той-стороны. И именно из-за них дома скрываются за границей.
– А у бабушки за домом следил домовой, – неожиданно для себя призналась Соня, думая о Графе.
– Все-таки чувствуете… – и встряхнув головой, шай-ти добавил: – Поэтому мне показалось, что чем подставлять свой дом под угрозу, а с ним и тебя, лучше будет, если встреча пройдет на другой территории. Лучше – нейтральной, но тут уже выбирать не приходилось.
– Ладно, – задумчиво согласилась девочка. – Хорошо. А свет и тьма?
– Свет это… якорь тьмы. Неизменная константа в уравнении его жизни, – Ашай совсем не был уверен, что Соня его сейчас поймет, а поняв – примет. – Соня, абсолютно любая тьма немного… психически неустойчива…
– Немного – понятие растяжимое… – подозрения у Сони в голосе было с целое море, а то и океан!
– Хорошо, не немного, – сдался Тай-до-рю под недоверчивым взглядом.
Соня уже даже начала привыкать, что в некоторых случаях информацию из своей тьмы приходилось тащить чуть ли не клещами.
– Мы, шай-ти, всегда слышали слишком хорошо по сравнению с шей-ти. Они тоже слышат, но для них это как… звук, наверное, а для нас – прикосновение. Чужие эмоции липнут, накапливаются комом, дымным облаком, мешают дышать, а ты чувствуешь грязным и мечтаешь смыть их с себя. И когда прикосновений становится чересчур много, сознание в целях защиты от перегрузки переключается на инстинкты.
Ашай глубоко вздохнул и выдохнул.
– И когда подобное происходит, то единственным, кто способен нас вытащить, является свет. Благодаря нашей с ним связи, которую слышишь и чувствуешь везде и на любом расстоянии.
– Ты благодаря ней меня узнал?
– Да, именно. Я… не должен был, по идее, становиться Тай-до-рю без тебя. Возможность срыва при моей работе близка к критической. Но тогда умер прежний, а из молодых… Я был самым опытным. И даже во время боевых операций никогда не скатывался в безумие.
У Сони заболело в груди, когда она представила себе, что Ашая могло бы и не быть сейчас. Вообще. Никак и нигде. Сорвись он хотя бы один раз и… кто знает, убили бы его свои или чужие? Мысль оказалась настолько страшной, что ее снова затрясло.
– Соня? – зашептал Ашай, обхватывая девочку поперек груди и живота, крепко прижимая к себе, зарываясь лицом в светлые волосы. – Свет мой…
– Ты… тебя могло не быть, понимаешь? Если бы ты тогда не смог, если бы не нашел, если бы меня не украли… – зубы начали выбивать чечетку, почти ирландский степ. Соня закрыла лицо ладонями, уговаривая себя успокоиться.
– Но я есть, и ты есть, и нет больше ‘если бы’.
– Я… я…
– Тш… Сейчас все хорошо… тш…
Ашай укачивал ее, как ребенка, напевая старую-старую колыбельную про звезды, ветер и цветы. Глаза у Сони защипало, и она заплакала, кусая губы, чтобы не заскулить. А спроси ее – из-за чего – она не ответила бы.
От всего и сразу.
Стоило бы умыться холодной водой, но отойти, вылезти в мир из этого четырехрукого объятия было совершенно невозможно. А она-то считала, что на кухне ее обнимали крепко!
– Я… в порядке, – попыталась уверить Ашая Соня. – Уже отпустило.
– Мы можем прерваться, если ты хочешь…
– Нет. Просто сработала… отсроченная реакция на стресс.
– Если ты настаиваешь…
– Настаиваю. Видишь – я уже улыбаюсь!
Он не сказал Соне, что ее улыбка была больше похожа на тонкий лед на лужах осенью: прозрачную пленку с узором. Тронешь – растает, и снова откроется взору холодная вода.
– Чем дольше мы живем без света, не встречаем его, тем чаще проваливаемся в темноту и быстрее сходим с ума, – продолжил Ашай. – Нет ни одного шай-ти, который не ступил бы на дорогу безумия – мы на ней с рождения.
– Но ты ведь нормальный. Я точно знаю!
– Соня, сойти в безумие не так уж просто. Оно не проявляется до тех пор, пока не нажмешь на своеобразный спусковой крючок. И у всех он разный. Мне же просто повезло, что я не сталкивался с помутнением рассудка до степени, когда не осознаешь ни себя, ни окружающий мир.
Ашай замолчал, ожидая новых вопросов. А еще озвученного желания держаться от него как можно дальше. Его махара с радостью предоставила бы в таком случае инопланетной гостье и корабль, и звезды, и проводника, ежели потребуется – только для того, чтобы избавиться от Сони.
– А как оно выглядит… ваше безумие?
– На улице такого примера не встретишь, а описать я не смогу. Но увидев раз – не ошибешься больше никогда.
– Понятнее не стало, знаешь?
Во время разговора за стеклом балкона все сильнее наливалось чернильной глубиной фиолетово-синее небо и сейчас стало почти черным. Опоясывающие планету кольца, почти невидимые днем, засияли золотистым мерцающим светом.
– Значит, я твоя гарантия жизни? – сложила слова Ашая и разговор на корабле с Графом Соня. Ей вспомнилось фраза Лиса из ‘Маленького принца’: ‘Мы в ответе за тех, кого приручили’. И теперь она была в ответе за Ашая.
– Да, – не стал отрицать Ашай. – Но ты не обязана…
До Сони внезапно дошло, что ее все время так раздражало в Ашае: всегдашняя готовность услужить, поступиться своими желаниями и принципами, чтобы только не причинить ей неудобства. Свет! Лампочка электрическая на 150 ватт, энергосберегающая…
– Отлично, просто замечательно! – резко оборвала Ашая девочка. – Вот что, тьма моя…
Соня постаралась не обращать внимания на прижавшиеся к голове цветочные уши – она же не бить его собиралась, но доносить важные мысли! Например, что нельзя постоянно ждать и бояться ее исчезновения. Даже если завтра найдут Землю, она не согласится вернуться туда, не заплатит за возможность побывать на родной планете его жизнью.
– Ты прекрати мне эти свои ‘прости’, ‘пожалуйста’, ‘изволь’, ‘как ты хочешь’ и ‘решать тебе’! Я хоть и маленькая и часто очень глупая, да и вообще родилась не здесь, но считаю, что это – не жизнь! – голос у нее зазвенел от еле сдерживаемого возмущения. – Если ты что-то хочешь – говори и делай или со мной обсуждай, как сейчас!
– Но…
– Отношения строятся на уважении, понимаешь? Без него ничего не бывает, – и помолчав, Соня добавила, – и не будет. Если ты продолжишь так передо мной… стелиться, то у нас ничего не получится.
– Соня…
– А я постараюсь, чтобы и ты смог уважать меня. Стать действительно хорошим светом и что-то тебе дать. И не только проблемы, которые надо решать, – продолжила девочка. – И заруби себе на своих прекрасных ушах: чтобы я ушла, ты должен прогнать меня. Сам.
– Свет мой…
Объятие было крепким, отчаянным. И от него у Сони точно останутся синяки, но девочка об этом даже не подумала. Слишком малая цена за спокойствие Ашая, чтобы обратить на нее внимание.
– Я еще очень мало знаю, но обязательно научусь, – обнимая в ответ и шепча Ашаю куда-то в висок, пообещала Соня. – И как быть хорошим светом – тоже.
– У тебя и так все замечательно получается, – прозвучавшая в словах Ашая улыбка показалось девочке прикосновением. Возможно, подумала Соня, окажется не так сложно понять, как чувствовал и слышал он? – Я и желать не мог…
– А теперь можешь и должен. Потому что я тоже желаю! Быть с тобой и много чего еще по мелочи…
– Чего, например, мой свет?
– Ты же умный, да? – вроде как уточнила Соня, выбираясь из объятий и серьезно смотря на свою тьму. – Тогда сделай мне вилку, а то я с вашими палочками вконец измучилась!
*
С Машехрой Соня познакомилась очень буднично и просто – шей-ти в один из свободных вечеров привел с собой Фенх, решивший ускорить и так маячившую на горизонте встречу. Для самой Сони гости неожиданностью не стали: Ашай еще днем позвонил ей на сережку и предупредил о подобной возможности. За что девочка была ему крайне благодарна.
Они стояли в коридоре, смотря друг на друга изучающими взглядами и делая вид, что не заметили хитрых улыбок своих шай-ти, ушедших в сторону кухни. В руках Машехра держала объемный пакет, который, чуть замявшись, вручила Соне со словами: ‘Это тебе. Надеюсь, понравится и подойдет’. Соня кивнула, прижала подарок к груди и посторонилась, пропуская шей-ти в дом. Та прошла в гостиную и чинно присела на самый краешек дивана. Соня, так и не определившись, как относиться к свету Фенха, плюхнулась на пуф прямо напротив Машехры.
– Я Соня.
– Машехра.
И замолчали.
– Я… не знаю, как к вам обращаться и как себя с вами вести, – призналась через несколько минут Соня. – Это очень плохо?
– Нет, потому что я тоже не знаю, – ответила шей-ти, дернув ухом: нервничала.
– И… что нам теперь делать?
Фенх Соне нравился, абсолютно и безоговорочно. И он был другом Ашая, как наверняка и Машехра, а расстраивать ни одного, ни второго девочка не желала.
– А надо что-то делать?
– Я думаю, да, – и уже более уверенно Соня продолжила, – во всяком случае, попытаться определенно стоит.
– И с чего ты так решила?
Раньше бы Соня на подобный тон обиделась, а теперь просто проигнорировала. Да еще и посчитала, что подобный переход на ‘ты’ явно был хорошим знаком.
– Они, – Соня кивнула в сторону кухни, – вас любят. По-моему, лучшего аргумента просто не придумать.
Машехра наградила Соню долгим вдумчивым взглядом, а потом внезапно улыбнулась. Исчезла, словно ее и не было, холодная отрешенность, оставив после себя спокойное тепло и дружелюбие. Перемена была настолько разительна, что Соня даже растерялась: никогда не предугадаешь, чего выкинут эти инопланетяне!
– Можно на ‘ты’, я не настолько старая, чтобы начинать мне ‘выкать’, – Машехра заметно расслабилась и поудобнее устроилась на диване, подогнув под себя ногу. – И прекрати так переживать, я просто проверяла, насколько ты… соответствуешь описанию моей тьмы.
– И каков результат? – поинтересовалась Соня скорее из вежливости, чем действительного желания знать.
– Он преуменьшил. Я этому рада.
– Машехра, хватит мучить мой свет.
Соня радостно подскочила и кинулась помогать Ашаю с чаем, чуть не выбив у него из рук поднос с чашками и пузатым чайником. Шей-ти рассмеялась ей вслед, а Фенх, выплывший из кухни со вторым подносом, со сладостями, фыркнул:
– Как же, замучаешь ее! – и довольно, словно это была его заслуга, добавил, – крыло по плечо откусить может!
– Неправда! – обиженно возмутилась Соня.
–Да ну?! – наигранно удивился Фенх. – А кто сначала досточтимого батюшку нашего Ашая на корабле отбрил и послал, а потом и махару его отправил по тому же маршруту?
– Это случайно вышло…
Ашай вскинул брови, всеми силами пытаясь не рассмеяться – настолько забавно сейчас выглядела Соня, чуть ли не водившая носком туфельки по полу, уверяя их в собственной невинности. И слышал ведь: виноватой себя она не считала ни секунды, представься ей шанс прожить тот день еще раз – точно также поступила бы!
– Ради вашего душевного спокойствия я даже сделаю вид, что верю, – насмешливо пообещал Фенх. – Вот так и сбываются мечты…
– Странные мечты, – недоуменно прокомментировала Соня, устраиваясь под боком у усевшегося в кресле Ашая. Свой долг хозяина дома он посчитал выполненным: напитки и Фенх разлить и раздать мог, а сладости и так на столе стояли.
– Дело в том, что отношение к подарившим-жизнь-и-мир нашего уважаемого Тай-до-рю у меня и моей тьмы, мягко говоря, негативное, – серьезно начала объяснять Соне Машехра, принимая от Фенха чашку с чаем. Точно такую же уже держала и Соня, только сахара в ней было намного меньше. – Мы – и я, и Фенх – не то чтобы ненавидим их… презираем скорее.
– Говори прямо, о свет моей жизни! Этим двоим и колючку дикую нельзя доверить, а Ашай вырос таким, как сейчас, не благодаря их трепетной заботе, а вопреки оной! – фыркнул Фенх.
– Ты преувеличиваешь. Не настолько все и плохо было… – попытался возразить Ашай, но Машехра резко провела раскрытой ладонью перед собой, отрицая его слова.
– Все было еще хуже! Сколько лет они тебе душу наизнанку выворачивают, жилы тянут, под себя сломать пытаются – не сосчитаешь даже! А после встреч в отчем доме каким ты возвращаешься раз за разом?
– Ну я же жив и относительно нормален, Машехра.
– Даже удивительно, знаешь?!
Соня сидела, привалившись спиной к груди Ашая, слушала, как бьется – мерно и сильно – его сердце, и думала, что без нее он больше в тот дом не пойдет. Для девочки из родственников Ашая после встречи с родителями теперь существовали только дед с бабушкой, которых тот вспоминал с неизменной теплотой и любовью. Вот с ними Соня хотела бы познакомиться, но, увы, это было невозможно.
– Да не особо, знаешь? – передразнил Машехру Ашай.
– Ты себя просто в зеркало не видел, – угрюмо уткнулся в чашку Фенх. Он помнил, каким был Ашай после этих посещений, сколько его приходилось откачивать и лечить. – Я боялся, что еще немного, и ты сломаешься, что…
– Прости…
– Давайте сменим тему? – после минутного молчания мягко предложила Соня. – Я наконец-то познакомилась с твоим светом, Фенх, и мне совершенно не хочется разбавлять эту радость болью. Да и Ашаю, я думаю, не нужно рассказывать о том, какие плохие у него родители и что ему отказаться от них следовало.
– Мой свет прав, друзья мои, – забрал ладони Сони в свои Ашай, – незачем ворошить былое. Семья моя вся здесь. И нет надо мной больше ничьей власти кроме Сони да клятвы Тай-до-рю.
Ашай не добавил, что когда-нибудь не станет и ее, этой обязанности быть военачальником.
– А может, мне кто-нибудь лучше объяснит, что за фонарики у вас у входа в каждый дом висят? – задала волнующий ее вторые сутки вопрос Соня, решив, что пусть ее лучше учат, чем вспоминают неприятное да на больные мозоли друг другу наступают. И уже обращаясь к Ашаю, она уточнила: – И почему у нас такого нет?
– Фонарики? – удивленно моргнул Тай-до-рю, услышав еще одно незнакомое слово, но потом все-таки сообразил, что его свет имел в виду. – А, ты говоришь о лишши! Они просто символ, Соня.
– Символ-то символ, – не согласилась с ним Машехра, – а без него жить вместе вам нельзя. Косо смотреть начнут. В первую очередь на Ашая.
– Почему?
– Это будет значить, что ты, – шей-ти пощелкала пальцами, пытаясь подобрать подходящее определение, – не до конца принимаешь его как свою тьму, вот! Сомневаешься в нем.
– Но я уже выбрала! И не сомневаюсь! – возмутилась Соня. – Ашай, мы немедленно идем покупать такой фонарик. Где их продают?
– Их делают, а не покупают, – поправила шей-ти Соню. – Лишши ты не найдешь ни в одном из магазинов ни на одной из планет.
Фенх важно кивнул, подтвердив сказанное Машехрой. Соня задрала голову, пытаясь поймать взгляд Ашая, но тот смотрел не на нее, но куда-то вверх и в сторону. Эту реакцию Соня уже опознавала: случалась она, когда Ашай не мог попросить, ибо боялся безумно, что вдруг она – его земная девочка – откажет. Мало ли, что там у них на далекой планете Земле принято было?
Соне сразу же стало понятно, что фонарик должен появиться у них над дверью в самое ближайшее время. Желательно даже завтра.
– А из чего делают эти… лишши?
Все вопросы, как считала Соня, уточнять нужно было сразу, особенно когда собственная тьма собиралась в рот воды набрать.
– Да из чего угодно! – пожала плечами Машехра. – Дерево, железо, стекло, пластик, ткань – тут простор большой. Но по традиции из тех материалов, что больше нравятся и лучше чувствуются. Наш с Фенхом вообще из микросхем с проводами да химических колб собран!
– Угу…
Соня принялась накручивать на пальцы отросшую и вечно лезущую в глаза челку, задумчиво прикидывая, что можно использовать для их с Ашаем фонарика.
– А узоры? Узоры что-то значат?
– Конечно, но… – и Машехра замялась, словно ей неудобно говорить об этом.
– Не тема для обсуждения? – сообразила Соня.
– Прости, Соня, – тихо произнес вечно шумный, звеняще-веселый Фенх. – Там для каждого – свое.
– Я поняла, не нужно объяснять! – и Соня сурово добавила: – А если кто-то за это сейчас еще раз извиниться решит, то я всерьез обижусь!
– И вот здесь она не шутит, – подал голос Ашай. – Ешьте печенье, Соня его вместе со мной пекла.
Девочка на эту фразу только вздохнула: как же, помогала она, больше мешала да под руки лезла, требуя объяснять все-все! Но звездочки они действительно вырезали вместе, не поспоришь!
– И мы вам домой еще дадим, если понравится! – пообещала Соня. А взглянув на Ашая, добавила, – У нас много, правда?
– Пара тазиков с горкой плюс ведерко, – ответил тот выражением своего света.
Фенх с Машехрой смотрели на них так, моргая недоуменно-удивленно, словно сказка вдруг былью у них на глазах становилась, а они ее почти умудрились пропустить.
– Это вот ты сейчас так выругался, да? – недоверчиво уточнил Фенх. Он земную речь от Сони слышал пару раз всего, общался, в основном, с помощью переводчика. Ашай же мало того что учил свой свет шайтиану, так еще и сам изучал Сонин язык.
– Перевожу: у нас есть два больших блюда и кастрюля печенья! – разъяснила Сони. – И нам совсем-совсем не жалко отдать вам половину. И половину пирога, ягодного.
– И пирог?!
Машехра глянула на Соню с Ашаем чуть виновато, но Фенх уже успел расплескать чай на диван, резко выпрямившись. Когда Тай-до-рю рассказал Соне, что эта парочка готовить не умеет от слова ‘вообще’, девочка не поверила. Но в данный момент готова была пересмотреть свое решение – может, и правда, не умели? Или просто – не успевали, работа-то у обоих сложная была, с утра и до позднего вечера. А иногда и всю ночь до рассвета случалось в клинике дежурить! Когда тут готовить, если все мечты до кровати мягкой добраться?
– Ага.
– Спасибо, – шей-ти мяла в руках шитый птицами пояс, перебирал пушистые кисточки. Соня удивленно покачала головой: ей разве еды жалко? Она и так целыми днями дома сидела почти без дела, а готовка оказалась хорошей возможностью занять и руки, и голову, да и Ашай каждый раз радовался. Он-то хоть и умел готовить, но абсолютно не любил.
– Да ладно вам, ничего такого тут нет.
Потом Соня узнает, что есть. Чужих здесь никогда не кормили приготовленной дома едой, но лишь принесенной из кафе или магазина. Готовой заранее. Домашним же угощали исключительно близких, да не просто близких, а семьей считающихся!
Но девочка этого не знала, а Тай-до-рю не счел необходимым объяснить: ему слишком нравились шокированные лица друзей. Да и сама Соня уже говорила ему, что Фенх – семья, а значит, и Машехра тоже.
– Все равно… спасибо. Нам, – Машехра кинула быстрый взгляд на Фенха, – очень приятно. Что ты к нам так относишься.
– И мы будем очень рады, если и вы придете к нам в гости. Когда-нибудь, – добавил Фенх.
– Только если вместе с угощением на столе будут стоять желудочные лекарства, мой друг! – разбил вдребезги всю серьезность Ашай, чуть приподняв брови в выражении ‘я ничего не имею в виду, просто упомянул’.
– Я не настолько плохо готовлю! Да и что-то когда ты приходил к нам и ел, жалоб от тебя я ни разу не слышал! – обиженно возмутился шай-ти, а Машехра фыркнула еле слышно, спрятав за чашкой улыбку.
– Я просто воспитанный.
– Да ври больше, воспитанный ты наш да вежливый! Ни в свете звезд не поверю, что ты подло врал нам, годами скрывая свою натуру и…
Соня прикрыла глаза, расслабляясь в объятиях Ашая и слушая шутливую перепалку, и подумала, что это все очень похоже на дом. И что, наверное, сейчас она даже сможет назвать себя счастливой.
А за идею фонарика она потом отдельно для Фенха с Машехрой торт испечет. Главное, придумать, из чего тут крем можно сделать.
*
– До меня дошли слухи, уважаемый Тай-до-рю, что вы наконец-то обрели свой свет. Я могу вас поздравить?
Ашай чуть заметно поморщился, услышав за своей спиной обволакивающий мягкий голос, но когда обернулся – лицо его было безмятежно, а эмоции не трогала даже рябь неудовольствия.
– Благодарю вас, уважаемая Тай-до-ко, – Ашай отвесил подошедшей шей-ти легкий поклон, наполненный уважением и почтением. – Милостью звезд, наши пути сошлись.
– Тогда я могу рассчитывать, что вы в скором времени представите нас? – шей-ти чуть наклонила вбок голову – зазвенели подвески и мелкие колокольчики, стукаясь друг о друга.
– Это великая честь, достопочтимая, не уверен, что мы достойны ее…
Он бы многое отдал, чтобы дороги его света и Тай-до-ко никогда не пересеклись – но подобное плетение существовало лишь в реальности, где и он сам не встретился с Соней, а на этот расклад Ашай бы ни за что не согласился. Но как оказалось бы хорошо, если бы Тай-до-ко не была так заинтересована в нем, не хотела привязать к себе. Но никуда не уходила память, и огнем, открытой раной, до недавнего времени горело прикосновение к щеке: озвученное предложение стать тьмой Тай-до-ко, принять ее за свой свет!
Весь вечер оттирал тогда след, хотя глазами его и не увидеть было, думал: не смыть пятно, не забыть. Но пришла Соня – и поблекли краски воспоминаний, прикоснулась – и не было уже ничего важнее ее рук.
А теперь надо подставить ее под удар, привести в логово хищника – да как же возможно сотворить такое?
Придется.
– Вы спорите со мной, Тай-до-рю? – в голосе Тай-до-ко мелькнул оттенок недовольства.
– Разве смел бы я, Тай-до-ко? – а сам смотрел на разноцветные тонкие шали – не в глаза. – Просто мой свет… не отсюда. Она еще плохо знает наши законы и традиции. Мы боимся невзначай оскорбить вас.
– Ну-ну, давайте не будем вспоминать, сколько раз вы шли вразрез с моими пожеланиями… – вроде как мягко пожурила Ашая шей-ти, поправляя на запястьях браслеты. Только лицо застыло. – Ваша забота похвальна, но вы не первый и не последний, находящийся в подобной… ситуации. Да и разве я враг вам? Ни для кого не секрет, что я всегда благоволила вам, разве что-то должно измениться теперь?
Он промолчал, глядя, как Тай-до-ко улыбнулась и ступила вперед по тропинке Главного сада – она не сомневалась, что Ашай Ли последует за ней. Каждое ее движение было до краев наполнено достоинством, уверенностью в собственной неотразимости и силе.
Тай-до-ко считалась одной из красивейших шей-ти. Соня рядом с ней…
Ашай почувствовал, как у него заломило виски.
Его ждала дома Соня.
– Ваша махара уже просила выслать ваш свет с планеты, – невзначай обронила Тай-до-ко. – Говорит, ваша пара – калека. Так ли это, уважаемый военачальник?
– Раса моего света лишена возможности слышать другие виды, – не подтверждая до конца, но и не оспаривая сказанное, вновь склонился в поклоне Ашай. – Насколько нам в данный момент известно.
– В данный момент?
– Да, Тай-до-ко, – подтвердил Тай-до-рю, срывая темно-фиолетовый цветок с серебряными прожилками и начиная вертеть его в руках: пусть Жрица считает, что он нервничает. – Судить обо всей расе по одному представителю как минимум недальновидно и глупо, а мы слишком давно пришли в мир, чтобы попадаться в подобные ловушки.
– Вы правы, это очень… безрассудно. Недооценивать других.
В эмоциях Тай-до-ко искрой проскользнуло недовольство и сразу же потухло – Ашай сделал вид, что не заметил, на цветную бабочку отвлекся. Может же Тай-до-рю отвлечься на позднюю осеннюю бабочку, подставив ей ладонь?
– Я также надеюсь, что все медицинские обследования и карантин вашим светом уже пройдены?
Ашай мысленно поблагодарил Фенха за предусмотрительность и направляющие пинки: справки были заполнены и печати проставлены еще перед посадкой на корабле. И теперь о физическом, эмоциональном, психологическом и прочих состояниях его света могли знать лишь двое: Фенх на правах личного лекаря, и сам Ашай – тьма Сони, ближе него у девочки в этом мире нет и не будет никого.
– Конечно. Я бы не стал подвергать опасности нашу расу – мой свет абсолютно безопасен по всем возможным параметрам.
Он бы даже не подумал нарушить этот закон: его расе хватило одной-единственной ошибки, продиктованной доверием к старым и проверенным союзникам, чтобы позволить себе допустить ее вновь. Проверяли всех, кто уходил в космос даже на сутки, не говоря уже о чужих. Ибо последствия той ошибки оказались страшными и ее последствия до сих пор, тысячи лет спустя, напоминали о себе в каждом доме. И еще долго будут. Пока не сотрется в пыль память, что когда-то шей-ти могли рожать сами.
– Вашему лекарю можно доверять?
– Всесторонне, уважаемая Тай-до-ко, он уже много лет ведет мое психологическое и физическое здоровье, – как будто Фенх позволил бы взять Соню под крыло кому-то другому!
– Отрадно это слышать.
Они шли в молчании под сенью вековых деревьев, сплетающихся в вышине ветвями, что образовывало своеобразный купол. Косые солнечные лучи добавляли окружающему миру торжественности, и начинало казаться, что вокруг не парк, а древний храм.
Ашаю было невыносимо тошно. Хотелось домой: прижать к себе Соню и долго-долго не выпускать, услышать ее возмущение и радость – она же не плюшевый мишка, чтобы ее так тискать! И пусть он даже и не знал, что это за зверь – плюшевый медведь – но это ведь такие мелочи. И хотелось наконец-то дослушать легенду о половинках душ, которые когда-то были одним, но потом боги разгневались и разбили их, как кувшин. И теперь люди пытались собрать свою душу воедино, снова сделать ее цельной, найти по красной нити. Ашай считал эту метафору достаточно интересной, тем более что подобные нити связывали всех шей-ти и шай-ти.
И его с Соней.
– Я буду ждать вас и ваш свет послезавтра. На вечернее чаепитие в Большой оранжерее здания Советов, – вернул Ашая в реальность голос Тай-до-ко. – Надеюсь, данное время вас устраивает?
Даже если бы не устроило – отказаться было невозможно. И так придется переносить ряд встреч на другие дни.
– Безусловно. Вы позволите мне уйти, сияющая?
Тай-до-ко минуты три молча смотрела на немного склоненную голову Тай-до-рю. Ашай сейчас слышал каждую эмоцию и его замутило от чужого желания поставить его на колени, заставить признать власть и силу Жрицы, сделать так, чтобы она стала его темным солнцем и… уничтожить этот непонятно откуда взявшийся свет. Ашай с трудом подавил в себе вмиг всколыхнувшуюся жажду убийства – только еле заметная рябь прошла по поверхности внешнего кокона защиты.
– Если это то, чего вы хотите…
Тай-до-ко недовольно поджала губы.
– К сожалению не хочу, но вынужден, многоуважаемая Тай-до-ко, – и словно сожалея, Тай-до-рю продолжил, – мои обязанности и работа требуют…
– Да-да, если бы не они, то вы бы так и продолжили созерцать мой прекрасный лик. Поменьше лести, Тай-до-рю, вам не идет, – оборвала Ашая Жрица. Мягкость в голосе сменилась жесткостью – разозлилась.
– Я учту, – пообещал Ашай. – С вашего позволения, достопочтимая Тай-до-ко. Удачного вечера.
Ашай про себя считал шаги, как когда-то высчитывал ритм, обучаясь музыке – чтобы, не приведи Боги, не сбиться! Не нарушить резкой нотой вырисовывающуюся звуковую картину. Так и сейчас: раз-два-три, раз-два-три, шаг и вздох, шаг и вздох…
Взгляд Тай-до-ко жег спину, чужие эмоции опутывали, как черный дым, мешая дышать – Ашаю так не хватало свежего порыва ветра!
Он знал, что если обернется, то увидит только деревья да мощеную камнем улицу – не Тай-до-ко. Но проклятое чувство слежки не пропадало ни на секунду. Поэтому он шел домой, считая шаги и трещины в плитах. Как это на прогулках делала иногда Соня. И еще старалась наступать точно на плитки, чтобы ни носок, ни пятка не вышли за их границы.
– Интересно, чем ты сегодня занималась, мой свет? – подумал вслух Ашай.
Вчера, например, Соня разбирала кладовую, а позавчера раскопала пластины с его детскими фотографиями и видео. Ашай сам о них забыл почти, а она нашла. И очень радовалась – а потом расстроилась, что свою память показать ему не сможет. Чем его свет мог заниматься сегодня, он даже не пытался предполагать. В одном был уверен – ждала его.
От этой мысли на сердце у Ашая потеплело. И от осознания, что дом начал становиться домом в самом прямом смысле этого слова – тоже. В него стало уже так просто не войти, покой не нарушить. Даже Фенх вынужден теперь на пороге притормаживать, а не влетать с рассветом радостной полоумной птицей.
Тай-до-рю покачал головой, поднимаясь по лестнице в дом, к лифтам, и запоздало удивился: кажется, дошел. Когда только парк насквозь пройти успел?
А к встрече с Тай-до-ко Ашай Соню обязательно подготовит.
У порога квартиры перед открытыми дверьми его уже ждала Соня и над ней, под самым потолком, висел на витом крючке лишши, горящий ровным золотисто-оранжевым светом. Он был круглый, бумажный, расписанный неизвестными Ашаю цветами и травами, перевитый разноцветной проволокой, складывающейся в дивных зверей. Подойдя ближе, Тай-до-рю понял, что колеблющаяся дымка вокруг – это обрывки солнечных парусов: у него все руки не доходили выкинуть неудавшиеся образцы, а Соня…
– Нравится? – явно наслаждаясь реакцией, спросила Соня. – Когда Фенх с Машехрой рассказали о том, что такой фонарик у двери – это жуть как важно, я решила обязательно его тебе сделать, но чтобы получился сюрприз!
– У тебя получилось, мой свет, – почти шепотом ответил Ашай, осторожно прикасаясь кончиками пальцев к лишши, будто боясь, что чудо исчезнет. Но лишши и не думал погаснуть: разгорелся сильнее, отбрасывая на стены причудливые тени. – Я… я не знаю, как тебя отблагодарить…
– Тоже мне, отблагодарить! Вот еще! – фыркнула Соня, но вся так и лучилась удовлетворением. – Я хотела, чтобы тебе стало хорошо. Просто так, потому что.
– Ответ, конечно, исчерпывающий, – мягко улыбаясь и сгребая Соню в объятия, почти рассмеялся Ашай. Не отпустит, ни за что не откажется! – Спасибо, огромное спасибо тебе. Я безмерно счастлив.
– Ага, – Соня довольно обняла его в ответ, весело прищурившись. – Я сумела хоть немного выправить тебе настроение?
– У меня сейчас замечательное настроение, мой свет, – уверил он, – не сомневайся.
– А еще я тебе мясо приготовила. Только оно сладким получилось, – серьезно-серьезно предупредила его Соня. – И салат сделала. И какую-то фигню отварила, на репу похожую, но вроде вкусную.
– Еда – это хорошо, – прислушался к себе шай-ти. – Это очень хорошо.
– А то я не знаю! Ты же, наверняка, как обычно, на одном завтраке живешь, тем более, Фенх в командировке до после-послезавтра – а если он не вытащит тебя поесть, так никто не вытащит!
– Твоя проницательность, мой свет, не ведает границ! Но тут ты не права: кроме Фенха есть еще ты!
– Я, к сожалению, у тебя на работе еще не была, так что вариант заведомо провальный.
– А если бы была?
– То у тебя был бы обед и полдник! – пообещала Соня. – Впрочем, я нашла контейнеры для еды, поэтому они и так у тебя будут!
– Ты хочешь, чтобы я стал круглый и мягкий, как ты, мой свет!
Он рассмеялся в конце предложения, видимо представив себе озвученную картину, а Соня, и не подумав обижаться, потянула его в дом: вытаскивать из уличной одежды, кормить и уютить – даже слово специально придумала! Это значило забираться к Ашаю под бок, обнимать, насколько хватало рук, и слушать обо всем, что случилось с ним за день. И самой рассказывать: пусть даже какие-то глупые мелочи наподобие залетевшей в дом бабочки или найденной в шкафу банки с зеленым – вот уж диво! – медом.
