Текст книги "Вселенная шай-ти (СИ)"

Автор книги: Мария Котикова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)

– Аха! – Соня, дурачась, вытянулась по стойке смирно. – А к чему?

– Увидишь, – пообещал Ашай и первым зашел в цветочное море. – Иди сюда.

– А ничего, что мы тут? – спохватилась Соня. – Это же, наверное, не просто место в горах, а целое национальное достояние!

– Свет мой, я жду, – протягивая к ней руки и оставляя без внимания вопрос, позвал Ашай.

– Ну смотри, если нас станут ругать…

Ашай наверняка только что показательно закатил глаза, хотя Соня и не могла этого не увидеть, разве что по движению век понять. Девочка с трудом удержалась, чтобы не передразнить свою тьму – ну да, она параноик и паникер, и причитает много, так что же? Кто-то же в их сумасшедшей семье должен думать, что там за забором, чтобы не пришлось потом удирать от какой-нибудь собаки! Или ее хозяина.

Соня ступала осторожно, чтобы, не дай бог, не поломать цветы: и распустившиеся, и только с завязывающимися бутонами, и уже отцветающие. У Ашая на голове пригрелась большая бабочка, чуть выше виска, и еще три ползали по рукам, шевеля усиками. Соня моргнуть не успела, как у нее на плече примостилась пара таких же.

– А им… не вредно так ползать? – почему-то шепотом спросила Соня.

– Не более, чем по обычному цветку, – уверил свой свет Тай-до-рю, снимая сидящую у себя на локте бабочку и опуская ее Соне на макушку. Девочка не увидела, как бабочка сложила и снова раскрыла крылья, оказавшиеся с изнанки глубокого шоколадного оттенка, а потом, бодро перебирая лапками, начала исследовать такое необычное ‘дерево’.

– Да? – недоверчиво уточнила Соня. – А нам в школе на биологи другое рассказывали…

– Свет мой, но мне же не вредит, когда ты касаешься моих крыльев! Да и пыльцы меньше не становится.

– Но… ты же не бабочка.

– Почему не бабочка? – удивленно моргнул Ашай. – А кто же я тогда?

– Эм… инопланетянин? – так, наверное, студент отвечал на экзамене, когда осознавал, что где-то он страшно ошибся, но так не мог понять где.

– Это, конечно, да, но кроме того, мой вид произошел от этих вот созданий, представитель которых в данный момент переползает тебе на лоб.

Соня скосила глаза на лоб, пытаясь рассмотреть хотя бы краешек крыльев, но у нее ничего не получилось. Как не получалось связать вместе бабочек и Ашая. Нет, оно звучало очень складно, она даже верила, что так дело и обстояло… Но бабочка двух метров с лишним роста всегда была для нее чем-то из области фантастики.

– Сейчас ты скажешь, что и глаза у тебя фасеточные.

– Не совсем, но что-то родственное есть, – согласился Ашай, для наглядности еще и кивнув. – По строению, но этого не увидеть из-за третьего века.

– И вы никогда его не поднимаете? – задала Соня давно мучающий ее вопрос.

– Почти. Мы же скорее ночные создания, нежели дневные, хотя сейчас в силу развития и перешли к иному режиму, если только живем не в совсем жаркой полосе. Смотреть на дневной свет без третьего века для нас невозможно: мы просто ослепнем от его яркости, – принялся объяснять девочке Тай-до-рю.

– А…

– Если хочешь, то я тебе покажу, когда приедем домой.

– Хочу, – не успев даже задуматься, произнесла Соня. – Очень.

– Хорошо, – и возвращаясь к предыдущей теме, Ашай спросил: – Так почему я не бабочка, мой свет?

– Ну… Ты большой, и рук у тебя четыре, и вообще – не лохматый.

Соня понимала, что ее аргументы прозвучали очень глупо, но ничего с собой поделать не смогла. Разные они, совсем не похожие! Вот Кор-ар из Зверинца – тот богомол и никто другой, а космическим кораблем, что увез ее с Земли, управляла крыса.

– Соня, ты нелогична, – рассмеялся Ашай, и от его смеха бабочки взлетели с ближайших цветков. – Да и третья пара рук у нас срослась с крыльями для усиления и поддержки увеличивающейся массы, иначе мы не смогли бы парить. Также как и ‘лохматость’, если выражаться твоим языком, приобрела форму природного щита, став вторым слоем кожи.

– То есть…

– Да. Удивительно, правда?

Ашай стал очень похож на шкодливого мальчишку, утащившего большой кусок пирога, пока никто не видит, и оставшегося непойманным. Ему нравилось удивлять Соню, и девочка об этом знала.

– Ты мне сейчас невзначай картину мира сломал, – укорила Ашая Соня. – Не стыдно?

– За правду – нет, – ответил Тай-до-рю и мягко провел тыльной стороной ладони по щеке девочки. – Но я тебя сюда не ради очередной лекции привел…

– А разве не затем, чтобы показать это место?

– Больше да, чем нет, но все-таки…

Он неожиданно опустился на колени, прямо в траву, посмотрел Соне в лицо серьезно и испытующе, так, что она даже с ноги на ногу переступила от собственной растерянности. Сейчас должно было произойти что-то серьезное. И хорошее, точно хорошее, потому что плохое совершенно иначе ощущалось.

– Свет мой… Я знаю, что непозволительно присвоил тебя себе, украв у твоей планеты, пусть и не своими руками.

– И ничего ты!.. – хотела было возмутиться Соня, но Ашай качнул головой, и она примолкла.

– Я не сожалею о случившемся. Не могу сожалеть.

Он погладил большими пальцами Сонины запястья, прикоснулся к звеньям золотой брачной цепочки, слушая частящий пульс, и голос у него сделался предельно серьезным.

– Я сделал тебя своей, не оставив тебе выбора, просто утянул за собой в темноту. Ты моя больше, чем это даже было бы возможно, если бы обряд проводили Жрицы в одном из храмов. Я не жалею и об этом.

– Еще бы! – фыркнула, не сдержавшись, Соня.

– По своей воле мне не отпустить тебя… Но… – он сглотнул и хрипло произнес, – я должен спросить.

Соня отстраненно подумала, что если Ашай сейчас спросит, а не сожалеет ли она обо всем случившемся с ней, то она его ударит. И пусть руку себе отобьет, не велика беда! Лишь бы Ашай глупостей не спрашивал и не думал.

– Ты будешь со мной – здесь и там, за гранью этой жизни и в следующих?

У нее разом пересохло в горле и подкосились колени – от облегчения или от радости, она сказать не сможет никогда. И сил хватило только кивнуть: ‘Да! Да-да-да-да!’

Ашай поцеловал ее в сложенные ладони, словно собирался с них пить родниковую воду, потому что ковшика с собой не оказалось. А вода струилась сквозь пальцы каплями, стекала по рукам к локтям, и он ловил их губами. Соня рассмеялась, ей стало жарко, будто они нашли не маленький кусочек тепла среди зимы, а жаркое лето в лете!

И вокруг них были цветы, и бабочки, и купол из лепестков.

Но Соня не обращала на это внимания, она смотрела на Ашая, пьющего у нее с ладоней прозрачную с золотыми всполохами воду.

И скорее почувствовала кожей, нежели услышала…

Спасибо.

*

– Здесь выросла моя бабушка, здесь же ее нашел дед, – Ашай вошел в маленький, даже крошечный дом, который совсем не вязался со всем, что Соня до этого видела на планете. В нем было всего три комнаты: две маленьких и одна большая, с жаровней по центру.

– Удивительно…

Соня осторожно прикоснулась к стенам, провела ладонью по вышитым цветными нитками гобеленам – почему-то она даже не сомневалась, что их создала Сиэл-ри. На изображались и цветы, и пейзажи, и звери, и что-то непонятное по краю, звеньевое, защитное – девочка еще совсем плохо читала шейтиан.

– Она вообще была рукодельницей, маха-ба. Даже ткань иногда сама ткала, а уж одежду мне и деду всегда своими руками расшивала, не признавала покупное, – голос Ашая наполнился любовью и гордостью.

– Моя бабушка тоже любила вышивать. Которая из деревни, помнишь, я рассказывала? Целые ковры болгарским крестом умела, – тихонько произнесла Соня, боясь вспугнуть воспоминание. А она так и не полюбила это дело. Умела, хоть нитками, хоть бисером, но… не ее оказалось.

– Скучаешь по ней? – спросил Ашай, снимая энергетические чехлы с мебели и вещей. Теперь на диване у окна стало можно сидеть, а на кухне в углу – совсем крошечной, вдвоем не развернуться – даже что-нибудь приготовить. Правда, не в этот раз, они с собой все привезли: и суп, и второе, и десерт. Разве что чайник разогреть придется…

– Конечно. Как и ты по своей, – ответила Соня и пристроила на стол сумку с едой. – А в тех комнатах что? – девочка указала на две совершенно одинаковых двери.

– Спальные комнаты, моя и их.

– Покажешь?

Соне не терпелось везде сунуть свой любопытный нос. Квартира в городе – она их, обоих, потому что обжитой стала только после Сониного прибытия. А до этого Ашай там просто ночевал, да и то, через раз на третий. На чем спать и где помыться, можно было найти и на военных объектах, и в ‘Цветке’, а перекусить – в округе кафешек хватало.

– А если – нет?

– Ашай!

– Ты просто настолько забавно возмущаешься, мой свет, что я не могу удержаться и не поддразнить тебя немного, – мягко рассмеялся Тай-до-рю и разблокировал двери. – Смотри! Хотя видят боги, не знаю, что может тебя здесь привлечь.

– А ты пропусти меня и тогда узнаешь! – улыбнулась Соня, заходя в большую комнату, принадлежащую когда-то Сиэл-ри и Ар-тишу. И замерла. Постояла на пороге с минуту, а потом осторожно прикрыла за собой дверь. Не для чужих взглядов оказались те тепло и близость, которые впитались в стены.

– Соня, что ты…? Там что-то не так?

– Нет, все так, – обернулась на колдующего над жаровней Ашая девочка. Откуда-то взялись белые гладкие камушки, которые он укладывал в круглую чашу – потом их надо будет поджечь, и в доме сразу станет тепло. – Просто там очень видно, что любили. И это… Ну, как в замочную скважину подглядывать.

– Во что подглядывать?

– В замочную скважину, – повторила Соня новое для Ашая словосочетание. – На Земле двери запираются на ключ, как на той старой шкатулке, что стоит у нас дома. И место в двери, в которую вставляется ключ, называется замочной скважиной.

– Но при чем тут подглядывание?

– При том, что в нее очень удобно это делать! – фыркнула девочка, вспомнив истории и разные анекдоты. – Или просто считается, что удобно. Потому что спина от стояния в три погибели начинает болеть уже через пять минут. Или раньше даже.

– Соня, ты меня запутала, – укорил ее Ашай, вставая с колен и любуясь результатом: почти прозрачный огонь потянул тонкие язычки вверх, согревая холодный воздух.

– Чем?

– Почему, чтобы подглядывать в скважину, надо обязательно стоять в три погибели?

– Тебе – в четыре, – поправила Соня. – А надо потому, что замок находится где-то на уровне моего локтя, когда выше, когда – ниже.

– Действительно, не особо удобно. Но ты зря беспокоишься, обживать этот дом нам с тобой завещали, мой свет.

– Вот именно такими словами? – не поверила Соня. – Быть не может!

– Они знали, что рано или поздно я найду тебя, пусть и был неизвестен твой облик. Но это ничего не меняло ни тогда, ни сейчас. Поэтому они оставили все, что здесь есть, нам, – и, видимо в приступе накатившей искренности, Ашай добавил: – Я никогда и никого сюда не приводил. Даже Фенха.

– Совсем?

– Совсем.

Соня немного растерянно улыбнулась, не до конца понимая, как реагировать на подобное признание.

– Правда, в моей детской комнате нам неудобно будет спать.

– Почему? – спросила Соня, одновременно с этим заглянув за вторую дверь и получив ответ на заданный вопрос: кровать у стены стояла детская. Одна Соня на ней еще поместилась бы, но с Ашаем уже никак! – А, ну да, вижу. И что ты предлагаешь?

Сама комната оказалась настолько обычной, что девочка почувствовала почти разочарование. Она-то ожидала увидеть плакаты, микросхемы и провода, научные книжки на полу, что-нибудь еще мальчишеско-подростковое, но ее встретили лишь пустые полки и такие же, если не считать вышитую штору на окне да засохший букет цветов на низком столике у кровати.

– Да здесь и ляжем на полу, одеял и матрасов на нас двоих более чем достаточно.

И в качестве подтверждения собственных слов Ашай вытащил из шкафа в коридоре – хотя он был больше похож на кладовку – обозначенные вещи.

– Свет мой? – недоуменно приподнял брови Тай-до-рю, заметив, что Соня так и осталась стоять в его комнате. – Что случилось?

– Ашай… почему она такая… безликая? – произнесла Соня обиженно, словно ей сначала пообещали игрушку, и даже почти уже подарили, а потом отобрали.

– Кто?

– Твоя комната. Почему в ней настолько пусто?

Ашай несколько секунд смотрел на нервно теребящую кисточки пояса Соню, как будто не понимая смысла ее вопроса, а потом хмыкнул и принялся расстилать на полу постельные принадлежности.

– Все ценные вещи я давно перевез в городскую квартиру, мой свет. Либо в шкаф убрал, – кивнул он в сторону кладовки. – Ты не поможешь мне?

– А, да, сейчас, – кивнула Соня и подошла, чтобы забрать у него одеяла с подушками.

– Так вот, – укладывая поверх матраса одеяло, продолжил Ашай, – в той комнате я только спал, предпочитая либо возиться за домом, в сарае, либо изучать ближайшие и дальние окрестности. Дед, сама понимаешь, никогда особо этому не мешал, а бабушка считала, что лишь бы не болел, а проголодаюсь – прибегу.

– Очень правильная позиция, знаешь? – заметила Соня.

– Давай подушки… Теперь одеяла…

Соня подала Ашаю большое шерстяное одеяло толстой вязки, а второе, поменьше и потоньше, пристроила сбоку от импровизированной кровати. Она была уверена: не пригодится, лишним окажется – но раз ее тьма хотела перебдеть…

– Уверена, что не замерзнешь?

– У тебя под боком?

– Аргумент.

Тем более, что в доме с каждой минутой становилось все теплее и теплее: жаровня и камни прогревали воздух не хуже русской печки.

– Есть, кстати, будешь? – указала Соня взглядом на стоящую на столе сумку. – А то я все в холодильник уберу.

– Мы же в ти-ди перекусили…

– Скажи лучше, плотно пообедали, – рассмеялась девочка: после поляны они подточили почти все пироги и половину термоса с морсом. Соня в очередной раз похвалила себя за предусмотрительность, хотя кое-кто и говорил, что так много им не потребуется. А ведь им еще ужинать сегодня придется, а на следующий день и завтракать.

А приготовить сегодня Соня уже ничего бы и не смогла, она даже не спорила, когда Ашай унес ее на руках с поляны! Сама бы она до ти-ди не дошла за все сокровища мира.

– Совсем я тебя замучил, да?

– Нет. Просто впечатлений много, да и вообще… На новом месте в первый раз всегда так.

– Первый? – осторожно уточнил Ашай.

– Ну, мы же сюда еще приедем, – объяснила Соня.

– Ты… очень щедра, – следующий вопрос прозвучал для Сони настолько неожиданно, что она чуть миску с мясом из рук не выпустила. – Тебе не больно?

– Что – не больно? – она принялась загружать продукты и контейнеры в холодильник.

– Вот так… быть со мной.

– С чего бы? – шока с удивлением в ее голосе было примерно поровну. Вот уж подобного она точно не ожидала! – Мне приятно. Очень. И мы, кажется, с тобой это уже обсуждали, разве нет?

– Что приятно и хорошо, я слышу. Иначе никогда бы не стал так часто…

– Тьма моя, что ты там себе думаешь в своей умной голове? – вздохнула Соня, закрыв дверцу холодильника и подсев к Ашаю под бок. Ей очень хотелось постучать ему кулачком по макушке, но она удержалась: спугнет еще, когда тут серьезное обсуждение наметилось!

– Просто… Шей-ти больно бывает.

– Но я же человек!

– Но ты тоже была заражена тем вирусом… Да и я не всегда бываю осторожен.

Соня в упор не понимала, как подобная мысль вообще могла поселиться у Ашая в голове. Не только же после прочтения научных изысканий Фенха!

– Вот еще! Ничего подобного, ты вообще очень аккуратный и нежный! – Соня заглянула Ашаю в глаза. – И никогда не делаешь мне больно. За все время – вообще ни разу. А болезнь… Была бы она, сто раз бы уже побочный эффект проявился бы – тем более такой неприятный, как боль!

– Точно? – все еще не веря, уточнил Ашай.

– Абсолютно. Я бы сразу сказала, будь оно иначе.

– Ты не врешь сейчас, чтобы меня успокоить?

– Ты же слышишь, что не вру! – возмутилась девочка. – И вообще, раз так, то раздевайся.

– Свет мой? – выдохнул Тай-до-рю, расширившимися глазами смотря на стягивающую с себя жилетку Соню.

– Свет твой я с самого рождения, – принимаясь за пояс и манжеты теплой рубашки, парировала она. – Я, конечно, могу и сама тебя раздеть, что я, гордая, что ли? Но в застежках твоей одежды я все еще путаюсь, и ты рискуешь завтра предстать перед своими бывшими учителями одетым не по форме…

– Соня…

– Запасную одежду-то мы не взяли, – продолжила Соня как ни в чем ни бывало, словно ее даже не пытались перебить.

– Что ты творишь? – перехватывая девочку за руки и разворачивая лицом к себе, спросил Ашай.

– Разве непонятно? Раздеваюсь.

– Зачем?

Соня в очередной раз вздохнула: вот же глупый…

– Затем, что словам ты не веришь. Поэтому свою правоту я буду доказывать практическим путем!

– Практическим?

Если бы у шай-ти когда-нибудь проводился конкурс на умение ставить брови домиком, Ашай бы занял первое место! И гран-при тоже получил.

– Ну да. Ну, если ты не хочешь, конечно, то…

Она сидела перед ним хмурая и серьезная, готовая вот прямо сейчас начать доказывать ему, как он не прав, думая всякую чушь. Рубашка у нее была расстегнута почти на все пуговицы, открывая взгляду ключицы, тяжело вздымающуюся грудь и мягкий живот с родинкой возле пупка.

Соня даже не ожидала, что так разозлится! Она радовалась, а он сколько времени молчал и думал! Это сейчас уже просто не выдержал, расслабился, а так бы вообще месяц с лишним, а то и два Соня могла не узнать о гложущем Ашая страхе. Больно он ей делает… Когда думает вот такое – конечно!

– Хочу. Ты же знаешь, я всегда тебя хочу. Просто…

– Просто ты с какого-то бодуна решил, что я страдаю альтруизмом и не говорю о том, что мне может быть больно, так?

– Нет, – ответил Тай-до-рю. – Нет. Все не так, мой свет.

– А как тогда?

Ашай замолчал и – Соня видела – задумался. Иногда – почти постоянно – у нее возникало желание побиться лбом о какую-нибудь стенку. Может, тогда она начала бы понимать, что творилось в голове у ее тьмы?

– Я… прости. Мне не стоило этого спрашивать.

– И ты бы дальше себя накручивал, – сказала Соня, а затем толкнула Ашая назад – так, что он упал на недавно расстеленную кровать – и села ему на живот. – Нет уж, с таким надо разбираться сразу и навсегда. С чего у тебя появилась подобная мысль?

– Ни с чего. Забудь.

– Ашай.

– Соня… – Тай-до-рю замялся и отвел глаза. – Я испугался. Когда Фенх рассказал, что тебя… тоже коснулось проклятие моей расы.

– Но ведь он должен был тебе объяснить, что со мной все иначе оказалось!

– Он объяснил.

Соня прищурилась, оглядела лежащего Ашая и до конца стянула с себя рубашку.

– Соня, ты что, хочешь…

– И буду, и хочу, – согласилась девочка. – Логикой тебя все равно сейчас не проймешь, значит, продолжим мое практическое доказательство.

– Это тоже вряд ли поможет.

– Пока не попробуешь – не узнаешь. И вообще, просто слушай меня, читай, как ты умеешь – кто из нас двоих эмпат? Я? – потянулась к пуговицам на кофте Ашая Соня. – Ты боролся с моим страхом, теперь я буду – с твоим. Сам научил! На собственном примере!

Ашай не нашелся с ответом, и Соня, пользуясь моментом, принялась за манжеты у него на запястьях и завязки на высоком поясе шаровар.

– Прав был Фенх, когда советовал учить тебя хорошему, а не прививать хитрость. И наглость.

– Неправда, ты хорошему меня научил!

– Не оставлять оппоненту выбора, загоняя его в угол?

– Убедительно доказывать свою точку зрения, – возразила Соня. – Или ты имеешь что-то против?

– Нет.

– Нам что-то мешает?

– Ничего. Наверное.

– Не ‘наверное’, а ‘точно’! – рассмеялась Соня, целуя медленно расслабляющегося Ашая.

– Точно. Да. Понял, – выдохнул он несколько минут спустя.

– Не будешь больше думать глупости?

– Ммм…

– Все с тобой ясно, продолжаем терапию!

*

Возвращаться из маленького домика в горах в большой мир Соне не очень хотелось, но Ашай уверил ее, что они сюда еще вернутся. Не верить его словам у девочки повода не было, но что-то ее царапнуло в формулировке обещания. Да и вообще, за последние дни она узнала о своей тьме больше, чем за все прошлые месяцы. Как будто Ашай хотел разделить с ней столько воспоминаний, сколько успеет прежде чем… Что?

И с расспросами сейчас было не подступиться – Тай-до-рю вовсю принимал практическую часть экзаменов. Теорию, слава богу, закрыли еще до их маленького выходного. А то бы она Ашая даже ночью перестала видеть.

Соня волновалась и скучала. Безумно, безмерно скучала, не зная, к какому делу себя приставить. Рисовать не было никакого желания, а читать было нечего даже с учетом десятка книг на личном планшете – в настроение не попадал ни одна. Хорошо хоть остались всего сутки, которые она убивала, упорно меряя километры по территории Академии и изображая из себя призрак замученного сессией студента.

Сегодня ей просто несказанно повезло с погодой: солнце пробилось сквозь тучи и мигом преобразило угрюмый серый пейзаж, щедро отсыпав зимнего волшебства и ожидания чуда. Соне мгновенно захотелось мандаринов, но тут их нигде было не найти, даже с собаками.

– Снова скучаешь?

Граф образовался на ветке дерева неожиданно и очень привычно. Словно всегда сидел на этой ветке – будто она даже создана была лично для него.

– Есть такое.

– Не знаю, утешат тебя мои слова тебя-у или нет, но скоро вам с Ашаем будет весело, – топорща усы и хвост – пушистую метелку, пообещал Граф.

– Мне уже можно бежать и готовиться к личному апокалипсису? – деловито уточнила Соня. Обычно Граф, сулящий веселье, означал большие проблемы.

– Бесполезно.

– Настолько все плохо?

– Не так, как ты себе сейчас думаешь.

– Это вот ты меня успокаиваешь?

– Подготавливаю. И вообще, тебе сегодня не только со мной разговаривать-мяу, но и еще кое с кем, кто ждет тебя на твоей любимой лавочке, – кивнул кот в сторону, где находилось облюбованное Соней место для отдыха. – Долго ждет, час так точно.

– И что всем окружающим от меня надо? – задала почти риторический вопрос девочка.

– Ты интересная, – ответил Граф. – Да и не всем. В большинстве своем, только тем, кто заботится о твоем Ашае.

– Ну, это уже обнадеживает, – сделала жизнеутверждающий вывод Соня и, пока ее любимый кот не исчез, поинтересовалась, – чего это мой поезд не едет которую ночь, не скажешь?

– Не скажу.

И исчез.

Вот так вот все вечно у нее в жизни: никто ничего не говорил целиком и полностью, только намеки да кусочки, которые еще надо было собрать в целую картину. Девочка вздохнула и пошла вперед по дорожке: если ей пообещали встречу, то лучше пусть она случится до обеда. Соня как раз успеет прийти в себя, если расстроится.

У нее вообще стало в жизни много встреч – и не во сне, как раньше, а в реальности. Но это было хорошо, потому что сны чаще всего оказывались хоть и интересными, но она же не Спящая красавица, чтобы всю жизнь на сновидения потратить.

– И что же заставляет свет Тай-до-рю Ашая наворачивать третий круг подряд по парку по одной и той же дорожке? – окликнули ее сбоку скрипучим и веселым голосом.

Вот и она, обещанная встреча. Случилась.

Соня обернулась, оглядела сидящего на скамейке под развесистым деревом старика и тяжко вздохнула. Ей совсем не хотелось ни с кем общаться, но придется. Мало того, что воспитание не позволяло промолчать, когда с тобой заговаривали, так еще и Граф намекнул, что пройти мимо, прикинувшись глухой, нельзя.

– Ничего. Я просто гуляю, – и, спохватившись, Соня добавила: – Здравствуйте.

Шай-ти улыбнулся, отчего резче очертились глубокие морщины в уголках губ и глаз.

– Ну, коли так, то присядь, развлеки беседой старика, просто-гуляющая-девочка. Али не хочешь? Боишься, что укушу?

Соня фыркнула, как намочившая лапы кошка, и сошла с тропинки.

– Сидеть холодно, я лучше так постою. И вовсе я вас не боюсь.

Ей почему-то вспомнилась сказка ‘Морозко’ и то, как Дед Мороз все спрашивал девицу, а тепло ли ей. Она-то, конечно, не Настенька, да и старик этот к сказочному персонажу имел мало отношения – но вот что расспросы будут, это Соня точно сказать могла. Подобное она печенкой чуять научилась.

– И впрямь, права была Имьи, – непонятно произнес шайти, а потом уже обратился к стоящей в паре шагов от него Соне: – Так ты, значит, Соня будешь? Свет Ашая?

– Получается, что буду, – согласилась девочка.

– И как, не жалеешь, что с ним судьбу связала? – старик качнул головой в сторону Сониного запястья. – Может, отказаться стоило, а, дитятко? В родной дом вернуться?

– Вы сейчас за Тай-до-ко просите или для кого еще стараетесь? – деловито поинтересовалась Соня, вскидывая брови. – Так либо передайте, либо себе на косу намотайте – не ваше это дело! И вообще ничье, кроме нашего с Ашаем.

– Ну почему же не мое? – удивленно спросил шай-ти. Только Соня не поверила ни на каплю. – Все дела Тай-до-рю уже много лет – моя беда и забота, еще с тех дней, когда он у меня ягоды в саду таскал.

Соня иначе взглянула на старика, где-то на грани сознания раздался отзвук несколько раз слышанного имени. Вспомни она его, и узнает сидящего перед ней. А если попросить Ашая показать ей фотографии его деда времен преподавания в Академии, то она точно скажет, кто рядом с ним стоять будет в форме директора.

– Вы… Мастер Тивэш, да?

– Неужто мой названный внук упоминал мое имя?

– Пару раз, – Соня все-таки присела на скамейку, подобрав полы плаща.

– А я-то, старый, думал, он о нас с Имьи моей молчать будет, воды в рот набравши. Разве что о деде своем словечко замолвит, да и то мимоходом…

Голос у старого шай-ти потеплел, заскрипел, как несмазанная годами калитка, а взгляд так и остался цепким, почти птичьим, если можно было его описать. Соне казалось, что ее будто рентгеном просветили, все нутро ее – мысли и чувства – как на ладонях рассмотрели. Но скрывать ей было нечего, да и смысла она не видела.

– Вы зачем меня позвали-то? Выпрашивать, что Ашай о вас рассказал? Или еще чего? Вы прямо говорите, а то у меня еще не закончены задания моего Мастера, а тратить на их выполнение общее с Ашаем время я не намерена.

– Все-таки она действительно права…

Улыбка была настолько быстрой, что Соне почти решила: померещилось, просто солнце на секунду закрыло облаком, и тени раскрасили лицо резкими линиями, дорисовав изгиб губ и искру теплоты в глазах.

– Берегите этого глупого мальчишку, Соня-ти. Он слишком вас любит на свою же беду и счастье, и слишком бережет, забывая о самом себе и том, что важно по-настоящему. Если не будете помнить вы, то ему останется одна дорога – и вести она будет не к счастливому концу.

– Почему вы ко мне обращаетесь с подобной просьбой? – разом подобралась Соня, прищуриваясь, вглядываясь-вслушиваясь в интонации, пытаясь понять, что привело к смене настроения и поведения.

– Скажем так, потому что мне и моему свету не все равно, что будет с Ашаем, которого она когда-то отпаивала чаем в медицинском крыле.

– А действительно отпаивала? – подняло голову любопытство.

– И синяки да ссадины лечила, – подтвердил шай-ти.

– А вы?

– А я вот к тебе пришел, просить за него, ибо глуп он, молод и упрям. Последнее у него от деда. Тот тоже был… упрямый.

И упертый, почти услышала непроизнесенное Соня. Совершенно невозможный, с решенного однажды бульдозером не сдвинешь.

– И ты не сиди тут, дитятко, чай, не из наших, чтоб на морозе по пол часа без вреда для себя сидеть. Ступай, тебя там ждут уже, по нитям ищут, – Мастер Тивэш повел подбородком в сторону входа в Академию.

– Это вы так тонко намекаете, что разговор окончен и мне пора бы и честь знать?

– Это я тебе прямо говорю, что тебя твоя тьма потеряла, девочка.

Он привык приказывать, бывший директор, которому нынешний и в подметки не годился. Может, лет через пятьдесят и дорастет. А может и нет, одного опыта тут мало, тут еще и характер должен быть, что камень.

– Значит, все-таки намекаете, – поднимаясь и отряхивая одежду от налипшего снега, произнесла Соня, прислушиваясь к себе: все-таки она замерзла. А еще есть захотела, и одно явно было следствием второго.

– Удачного вам дня, Мастер Тивэш.

– И тебе, дитя, и тебе, – кивнул ей вслед шай-ти.

Только Соня сказанных ей напоследок слов не услышала: ее там, у дверей, ждал Ашай, вышедший узнать, где она пропадает. Вчера застал за тем, что она снежную бабу лепила. В итоге их стало не просто больше одной – целых девять. И еще одна маленькая в стороне стояла.

Соня замахала Ашаю рукой, побежала по утоптанной дорожке навстречу. Им тут остались какие-то сутки! А послезавтра они уже вернутся в столицу, и увидят и Фенха, и Машехру, и Марсааша с Аль! И это было такое счастье, от которого хотелось радостно закричать – что она и сделала.

VIII.

Проснулась Соня от того, что ей стало холодно. Такое очень будничное и простое чувство, когда замерзли одновременно пальцы и рук, и ног, да еще и кончик носа. Она завозилась, натягивая на голову одеяло, в попытке ухватить за хвост исчезающий сон…

И так резко села на чужой кровати в чужом доме, что голова закружилась.

Засыпала она уткнувшись Ашаю макушкой в бедро в ти-ди – разомлела в уже непривычном тепле после постоянной прохлады Академии – а проснулась…

– Ашай?

Имя отразилось от стен, впиталось в них и пропало.

Соню окружила тишина, непривычная и незнакомая. Дома у них всегда играл местный аналог радио или какая-нибудь передача по визору, когда девочка оставалась одна. С Ашаем же квартира наполнялась разговорами, шорохами, дыханием…

А теперь ничего не было.

Пол под ногами оказался теплым. Соня обошла комнату, всей обстановки в которой были низкая кровать, подушки со столиком и шкаф, заглянула в ванную и в конце концов вышла в наружный коридор, опоясывающий, судя по всему, весь дом. Она такое только на голограмме и видела, когда изучала местную архитектуру вместе с еще кучей необходимых для художника вещей, вроде анатомии всего и всех, сочетания цветов, направления света и прочего.

– Эй? – наудачу окликнула неизвестно кого Соня.

Дом выглядел абсолютно вымершим. И оттого голос, раздавшийся сзади, чуть не заставил ее подпрыгнуть под потолок.

– Что “эйкаешь”, милая? Ночь на дворе, спят все и тебя уж точно не слышат.

Мастер Тивэш был одет совершенно по-домашнему, в светлые шаровары и рубашку чуть ли не до середины икр, по вороту и рукавам которой змеился обережный узор.

Шай-ти стоял, опираясь на свой посох всеми четырьмя руками и смотря на Соню с каким-то исследовательским интересом. Так на Земле ученые наблюдали за зверем в новой для него среде обитания.

Соня повела плечами, стряхивая с себя неприятный, словно прилипший взгляд. Тивэш довольно улыбнулся.

– А говорили, не понимаешь ничего да не чувствуешь. Как есть врут!

– Мастер Тивэш, скажите, пожалуйста, а где Ашай? – очень вежливо спросила Соня, спрягая звуки в официальный узор шейтиана.

– А как же “что я тут делаю”?

– Об этом я спрошу позже.

– А не многовато ли на одну тебя? – старик зашелся каркающим хриплым смехом, сотрясаясь всем телом. Долго смеялся, Соня успела про себя до тридцати посчитать и обратно.

– В самый раз.

– Вон оно как, в самый раз ей… – прищурился Мастер Тивэш, крепче сжимая теплое железо морщинистыми руками. То, что посох был не просто помощником при ходьбе, Соня поняла еще в их первую встречу с бывшим учителем Ашая. – Ну, коли так, девочка, то ты у меня в гостях по просьбе твоей тьмы.