Текст книги "Вселенная шай-ти (СИ)"
Автор книги: Мария Котикова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)
‘Крайний случай’ пришлось реализовывать буквально через 15 минут, в каких-то трестах метрах от бакалейной лавки. Дождь здесь не покрапывал предупреждающе, – сразу полил как из ведра. Не спрячься Соня под ближайшее дерево, мгновенно вымокла бы до нитки. Ни о каких покупках уже не могло идти даже речи: тут бы до дома добраться!
– И почему я не взяла зонтик, – вслух укорила себя Соня, глядя на сплошную стену воды: сквозь нее уже на десять метров вперед ничего не было видно. – Ведь хотела…
Улицы опустели. Соня простояла под своим укрытием, наверное, минут двадцать, прежде чем заметила хоть кого-то: кто-то из местных жителей размытой тенью мелькнул на другом конце улицы. Кто это был – шей-ти или шай-ти – Соня рассмотреть не смогла. А потом, буквально через десяток секунд из-за огромного цветочного дерева, растущего на повороте к зданию Советов, показался Рейш. Он шел размеренным шагом прямо по лужам, спрятавшись от дождя под большим бордовым зонтом. Соня мазнула по нему взглядом и снова посмотрела на дождь: не собирался ли он утихать? Ей хотя бы половину пути до дома преодолеть, до кафе Сойраша. Уж оттуда-то она добежит и под ливнем!
– Ты что здесь делаешь без зонта? – раздался сбоку низкий голос. Соня дернулась от неожиданности: рядом с ней стоял Рейш. – Извини, не хотел напугать.
– Ничего, я просто задумалась.
– Так что стоишь?
Взгляд у Рейша был прямым, даже немного тяжелым, но Соню он неожиданно успокоил. А еще откуда-то пришло знание, что этому шай-ти можно доверять: вреда он ей не причинит.
– Да вот… – неопределенно пожала плечами Соня, не желая вдаваться в подробности.
– Понятно, – заключил Рейш. – А Ашай где?
– Я одна.
– Так, – шай-ти кивнул каким-то своим мыслям. – Пошли со мной.
– Но…
– Пошли, говорю, – подхватывая Соню под руку и прикрывая своим зонтом, надавил голосом Рейш. – У тебя нет зонта, живешь ты далеко и до ближайшего укрытия под таким дождем не доберешься.
Соня хмыкнула, принимая объяснение, и постаралась подстроиться под шаг Рейша, широкий и уверенный.
– А куда мы идем? – через минуту догадалась поинтересоваться Соня.
– К нам в кафе. Оно ближе всего.
– Спасибо, – после краткого молчания поблагодарила девочка, покосившись на своего неожиданного спутника.
– Угу.
Чайная распахнула перед ними двери ровно через шесть с половиной минут – Соня считала! Окатило теплом, уютом и запахом вкусной горячей еды. Соня поежилась от внезапно пробежавших по телу мурашек: она и не заметила, как успела замерзнуть!
– Садись, – кивнул Рейш на угловой столик, складывая зонт и высматривая кого-нибудь из обслуживающего персонала. – Чай будешь?
– Нет, спасибо, я только дождь пережду и пойду… – скороговоркой проговорила Соня, безудержно краснея. Ей стало неудобно: наверняка у Рейша были свои планы – спешил же он куда-то ! – а она их нарушила!
– Конечно пойдешь, – согласился шай-ти и, уже обращаясь к подошедшему официанту, добавил, – нам два чая, мясную лапшу и пахлаву в меду.
Тот кивнул, принимая заказ, – зазвенели вплетенные в косы колокольчики, – и Рейш удовлетворенно уселся напротив Сони.
– Но…
– Рассказывай, – перебил он ее попытку возмутиться, откидываясь на диване и складывая на груди руки.
– Что рассказывать? – не поняла Соня.
– Все рассказывай. Куда шла, как оказалась под таким дождем без зонта – да еще и без Ашая, – почти любезно объяснил Рейш.
– Вы всегда так прямо спрашиваете? – вместо ответа задала вопрос Соня, нахмурившись.
– Не нравится? – кривая улыбка исказила черты шай-ти.
– Да нет… – качнула головой Соня. Ей-то как раз нравилось, когда говорили без всяких подтекстов, вторых и третьих смыслов! Особенно в мире, где такое считалось нормой и где серьезные разговоры не начинали без предварительного обсуждения погоды, урожая на северных склонах гор и сокращения популяции пчел. – Просто странно. Но хорошо.
– Ну так?
Соня вздохнула: соврать Рейшу она даже и не подумала. Почему-то это было очень важным – рассказать ему все, как есть, правду. Тем более, что он довел ее до чайной, теперь вот кормить собрался, да и вообще – мимо не прошел.
– Ашай уехал. В какие-то копи, где Молчащие камни добывают. А я здесь осталась. Дома закончились продукты, и я пошла в магазин. Вот и все.
– И давно уехал?
– Вчера.
Рейш побарабанил пальцами по столу, о чем-то крепко задумавшись. Соне даже показалось, что официанта, подошедшего с едой и споро расставившего на столе тарелки, он даже не заметил.
– Ешь. Это вкусно, – взял палочки Рейш, и Соня поняла: заметил. Просто при посторонних не захотел продолжать разговор. Но ведь и сама девочка была для него посторонней, разве нет?
– Я знаю, – ответила Соня и пододвинула к себе поближе миску с лапшой. Она почти открыла рот, чтобы предложить Рейшу заплатить самой, но заметив, как мгновенно помрачнел шай-ти, отмела эту мысль. – Мы сюда с Ашаем заходили. Всего раз, правда, но я уже успела понять, что здесь готовят очень вкусно.
– А, да, – чуть нахмурился Рейш, подхватывая палочками кусочки мяса со дна миски. – Три дня назад.
– Вы тогда сидели на веранде и печатали что-то на планшете.
– Действительно, – согласился он. – И давай на ‘ты’.
– Х-хорошо. Вас… эм… можно тебя спросить?
– Попробуй.
– Почему ты мне помогаешь?
– А что, надо было мимо пройти? – вопросительно изогнул правую бровь Рейш. – И оставить тебя мокнуть под дождем?
– Ну… большинство именно так и поступили бы. К тому же, я инопланетянка.
– Я – не большинство. И могу задать встречный вопрос: почему ты пошла?
Соня задумалась: действительно, а почему? Ей вообще-то не свойственно было заводить разговоры с чужими, а более того – слушаться, да еще и обедать за их счет. И то, что она раньше видела Рейша, ничего не меняло: он был и оставался абсолютным незнакомцем. Но с ним было тепло. Не как с Ашаем, совершенно иначе, но Соня, еще когда в первый раз увидела Рейша, решила, что хотела бы подружиться с ним.
– От тебя тепло и ярко, светло даже. И я знаю, что вреда вы… ты мне не причинишь, – тихо заговорила Соня. – Тем более, что ты мне сразу понравился. Еще тогда, когда мы обедали здесь с Ашаем.
– Вот как?
– Да. Я… вообще-то я не особо доверяю окружающим. Но тебе почему-то можно. А еще ты очень красивый.
Рейш молча нахмурился, мгновенно холодея и закрываясь. Соня сначала не поняла, чем вызвана такая реакция, а поняв, в первый раз за двое суток почти улыбнулась.
– Вы меня не так поняли, я совсем другое имела в виду! Просто я всех окружающих ассоциирую с разными цветами. И вы с Сойрашем – я его мельком видела – очень красивых оттенков. Я знаю, что вы пара настолько, что уже друг в друга проросли. Как деревья. И Ашая я не собираюсь ни на кого менять, для меня он намного красивей.
– Тогда зачем сказала?
– Мне показалось это важным, – пожала плечами Соня, откладывая в сторону палочки.
Рейш хмыкнул, а затем замер, словно к чему-то прислушиваясь, точнее, вглядываясь. Взгляд у него стал будто бы направлен внутрь себя – куда-то еще дальше. Соня у Ашая видела похожий, когда он иногда дома решал какие-то рабочие вопросы.
– Тебе пора домой, – внезапно произнес Рейш, встряхнув головой.
– Домой? – не поняла Соня.
– Да. И поскорее. А то рискуешь опоздать.
Соня удивленно моргнула, а потом кивнула и встала: когда говорят подобным тоном, надо слушать. И подчиняться безоговорочно.
– Спасибо.
– И да, когда все закончится, передай Ашаю, что Сойраш хотел бы с ним переговорить по его вопросу, – догнал ее у дверей голос Рейша.
– Я передам, – пообещала Соня, обернувшись. – А…
– Буду не против продолжить наше общение, – и еще раз. – Беги уже.
И Соня побежала, перепрыгивая через лужи и совершенно не замечая, что дождь наконец-то закончился, и сквозь небо раскинулась мостом радуга.
*
Дома ее встретила тишина. Соня недоверчиво оглянулась по сторонам, сняла мокрые туфли и накидку. За время ее отсутствия ничего не изменилось – зачем Рейш ее так торопил?
Внезапный перезвон дверного звонка заставил резко крутануться на месте.
Дверь Соня открывала дрожащими руками, упорно стараясь не думать о плохом.
– Фенх?
Он был даже не бледный – серый. И глаз на нее он так и не поднял.
– Соня… Я… – голос у него сорвался, и ему пришлось откашляться, чтобы начать заново.
В груди стало пусто и гулко, словно в ней ничего не осталось, ни одного чувства, кроме спокойного ожидания. Это чувство потом станет острой колющей болью в сердце и невозможностью в лестницу подняться не запыхавшись.
Но это будет потом – сейчас ей нельзя было тратить себя на лишние чувства.
– В копях случился обвал…
Ему не нужно продолжать – Соня и так поняла все. Неспроста она могла найти себе места, отпускать не хотела! Знать бы раньше, но…
Ашай рассказывал, что в месте добычи Молчащих камней бед не случалось уже лет триста: тогда рухнули перекрытия и погребли под собой почти двадцать сотрудников горно-добывающего дела. Ничто не нарушило тишину в туннелях, не стало предвестником беды. Просто в какие-то расчеты закралась ошибка, выведенная чужой недоброй рукой. Ее потом, конечно, нашли, перепроверив все формулы, графики и чертежи, и устранили. И того, кто подвел под такую смерть своих сородичей, тоже.
Теперь вот снова случилось.
Соня не допустила даже мысли, что Ашай умер.
Тогда бы ее сердце тоже остановилось. А оно все еще билось.
Соня закрыла за собой дверь и вышла вслед за Фенхом на лестничную клетку – как же вовремя Рейш отправил ее домой! И хорошо, что она не успела переодеться из уличной одежды в домашнюю. Всех сборов только и было, что туфли натянуть да плащ накинуть.
– Что уже известно, Фенх? Его достали? – вопросы прозвучали резко и сухо, словно ворона каркнула.
– Их, – поправил Фенх. – С ним был Тай-до-но.
– Их, – согласилась Соня, ожидая лифт.
– Соня, я не знаю, как на твоей планете, но… у нас в таких ситуациях в первую очередь идут к оставшемуся свету. Если он есть. Альтши ничего не чувствует, даже прозрачной ниточки, а ты… глухая. Тай-до-ко…
Соня зло рассмеялась и резко развернулась, посмотрев на шай-ти страшным безумным взглядом. Фенх сглотнул, отшатываясь.
– Конечно она ничего не слышит! Там же камни, они вас гасят, – шепотом, чтобы не закричать, ответила Соня.
– Чувства, но не связь.
– Но ведь Альтши могла и ошибиться, не понять. Тем более, есть же способы узнать, живы ли они, кроме того, чтобы спрашивать свет. Вы же высокоразвитая цивилизация. Техника какая, сканеры, передатчики – мало ли что!
Фенх отрицательно покачал головой.
– Все равно, – упрямо возразила девочка, – все равно.
Она не поверит в его смерть, пока не сожмет в собственных ладонях безжизненную руку, не закроет глаза, в которых не будет больше жизни. А потом уйдет следом – мало ли способов? Да просто уснет и не проснется! На той стороне не откажут, даже проводят, пока дороги хватит…
Машехра, сидящая в ‘пчеле’ Фенха на заднем сидении, при их появлении еще крепче прижала к себе маленькую дрожащую шей-ти. Альтши походила на большеглазого олененка, немного неуклюжего, но очень трогательного.
– Аль поедет с нами. Ее отпустили под нашу ответственность, как мою дальнюю родственницу. Семья… собираться будет дольше.
Соня кивнула, обозначив, что поняла объяснение Фенха, и забралась в кабину.
– Соня…
– Машехра, я сказала Фенху, скажу и тебе: я не верю, что Ашай мертв. И обсуждать это, пока не окончены раскопки, мы не станем.
– А они не будут сейчас никого откапывать.
Голос маленькой шей-ти прозвучал неожиданно громко. Альтши сидела, обняв Машехру, и бездумно смотрела в одну точку: двигаться у нее попросту не было сил.
– Потому что ты не чувствуешь Тай-до-но?
– Да… – сглотнув ком в горле, ответила Альтши. – Когда свет не чувствует свою тьму, то по одному из старых законов… не ищут. Никого. Потому что и так все понятно. Тела могут и подождать, помощь надо оказывать живым. А вы… не слышите?
И столько в этом вопросе таилось отчаянной надежды, что все все-таки ошибаются, что это просто сон, иллюзия, стечение обстоятельств, когда можно и не услышать. И землянка, странная похоже-непохожая на них инопланетянка, может услышать, как они…
Соня отрицательно покачала головой:
– Я вообще никого и никогда не слышала, Альтши, – Соня решила: пусть уж лучше Альтши говорит с ней, пока за окном проносятся мили и мили пейзажей, которые даже не разглядеть. Фенх летел, выжимая из своего ти-ди всю возможную скорость. Столкнуться с кем-то он не боялся: им выделили пустой коридор. На этой высоте обычно летали только военные корабли. Соне об этом однажды вечером Ашай рассказал.
– Никогда?
– Мой народ глух к чувствам других. Для вас это была бы самая большая печаль. А для нас ваш дар, наверное, великое горе. Ваша способность… она очень страшная, – в меру своих языковых познаний подбирая слова, попыталась объяснить Соня. – Я бы даже сказала, безнадежная. Особенно сейчас.
– Почему? – задала вопрос Машехра. – Ведь это хорошо, когда ты слышишь свою пару и остальных и всегда знаешь, когда преступил границу или, наоборот, доставил радость.
Соня улыбнулась одними губами.
– Наверное. Но для меня ваша способность – не панацея. А свое отношение я могу выразить делами, словами, прикосновениями, наконец! Мало ли способов, если захотеть!
– Но что ты можешь сделать сейчас? Тебе же не прикоснуться, не сказать ничего!
– Может быть. Но, – обняв колени, тихо заговорила Соня, – моя прабабушка прождала вестей от своего мужа десять лет. Долгих молчаливых десять лет – без письма, без звука или намека. Его все считали мертвым: родители, друзья, семья – и только она верила. Вопреки всем чужим словам. И он вернулся к ней. Именно к ней, а не к кому-то еще. По-моему, это важнее любой эмпатии.
Это была хорошая память. И прабабушкины руки, морщинистые, шершавые, но такие нежные, ее голос, рассказывающий сначала сказки, а потом жизнь – Соня не способна будет забыть никогда. У нее многое случилось, у прабабушки, за прожитый век. Всего и не упомнить. И пусть ее считали немного чудаковатой – ну какой здравомыслящий человек будет верить в домовых и леших? – но именно к ней всегда шли за советом соседи, ласковым словом и утешением. Обычная жизненная мудрость стоила в этих случаях много больше любого красного диплома.
В земле уж три года прабабушка. С прадедушкой встретилась, это Соня могла сказать точно. Сначала она его ждала, а потом он ее.
Теперь уж не разлучатся.
Соня была рада за них. И сама себе пообещала, что если что…
Но девочка заставила себя не заканчивать. Ей показалось: сделай так, и не станет у нее больше счастья. Не дождется ее Ашай.
– И ты, друг Ашая, предлагаешь мне – что? – поинтересовалась Соня у Фенха очень мягко. Так кошка, бывает, ходит, наступая пушистой лапой на густой ковер. – Предать? Отступить от собственных обещаний?
Она не стала ждать ответа.
– Вы перестаете верить, когда ваша связь обрывается, а мы, люди, нет.
Слова прозвучали жестко, как пощечина, но Альтши выпрямилась рядом с Машехрой, словно в нее кто силы влил. Она все еще была бледна до прозрачности, сидела, закусив губы и сцепив в замок на коленях руки, но из глаз у нее исчезло затравленное выражение, уступив место решимости.
Соня решила, что это хорошо.
Никогда нельзя сдаваться и переставать пытаться что-то изменить.
Даже когда начало казаться, что от тебя уже ничего не зависит.
– Ты верь, Альтши, – сжала маленькие ладошки в своих руках Соня. – Может, это единственное, что держит твою тьму в это мгновение. Верь. И если тебя не услышит сейчас он, то это сделают другие.
Машехра через силы улыбнулась, вслушавшись в чувства такой чуждой им инопланетянки, Фенх усмехнулся, а Альтши серьезно кивнула.
Соня закрыла глаза – во сне легче переждать дорогу. А заснуть ей сегодня помогут.
Темная шерсть лезла в глаза, огромные лапы отмеряли под ногами километры. На небе рожками вверх висел молодой месяц, и ей показалось, что она сможет на него запрыгнуть, если очень постарается.
Невдалеке, под корягой старого дерева, спрятались маленькие зайцы, к северу по берегу реки прошло стадо оленей, а за спиной осталась барсучья нора.
Ей было хорошо и свободно, и хотелось петь. И она запела воем, доставшимся от предков-волков, слишком далеких, чтобы остаться похожей на них.
Темные глаза-бусинки, подвижный мокрый нос, чующий сотни запахов и историй, мохнатый хвост и спутанная шерсть.
Пряный аромат скошенного сена, ночных цветов и сырой земли. И высокого холодного неба в вышине с мотыльками-звездочками.
Прыжок сквозь овраг – и, припав к земле, она проползла на пузе под колючими еловыми ветками, обошла по большой дуге капкан и снова помчалась вперед!
Впереди мелькнул рыжий солнечный хвост и острые уши.
Бег на грани сил, до ломоты в суставах, наперегонки со сном и ветром. Она вздохнула и…
– Соня, просыпайся, – прикоснулся к плечу девочки Фенх, – мы приехали…
– Я не сплю, – выпрямляясь и растирая лицо ладонями, отозвалась Соня. – Уже не сплю.
От долгого нахождения в одной позе тело заныло, заболела шея. Компанию ей норовила составить еще и поясница, но Соня от них отмахнулась: собственные болячки в этот раз подождут. Даже если ее прямо здесь и сейчас скрутит радикулит.
Они шли по коридору – пластик, местный металл черного цвета и стекло – почти боевым строем: впереди Фенх и Машехра, за ними Соня и Альтши. Маленькая шей-ти вцепилась Соне в руку и, судя по всему, выпускать не собиралась.
Чужие взгляды жгли в спину – в лицо никто не решился посмотреть, но и на дороге не встал, не попытался завернуть в сторону их маленькое шествие.
– Соня, – окликнул девочку Фенх, не оборачиваясь, – Я вынужден попросить тебя при любом раскладе держать свои эмоции в руках. Я не знаю, как отреагируют окружающие на всплеск и…
– Проблемы не нужны никому, – закончила за него Соня. – Я понимаю.
– Я… прости.
– Мне не за что тебя прощать.
Фенх впереди ссутулился, и Машехра взяла его под локоть: крепко, сильно, не сбиваясь с общего военного шага.
Поворот, поездка на лифте – и они оказались на дне глубокой воронки, стены которой были увиты лестницами, платформами и стартовыми площадками для капсул. То тут, то там молчаливыми стражами замерли машины. Что-то где-то загудело, протяжно и гулко, отражаясь внутри Сони неприятным тянущим напряжением: копи сейчас смотрели на нее пустыми глазницами туннелей, расцвеченных прозрачно-голубыми и алыми огнями, – и только один из них прикрылся камнями, как повязкой на больное место.
Им нужно было идти именно туда.
У заваливших проход камней переговаривалась небольшая группа: десяток военных да пара врачей. Никто никуда не собирался бежать и что-то делать: Тай-до-рю и Тай-до-но здесь уже похоронили.
Соню захлестнула ослепительная ярость – да, обещала Фенху, но как сдержаться, когда видишь такое! – и от нее мгновенно отскочила на пару метров Альтши, прижавшись спиной к пластиковой перегородке. Совещающаяся недалеко от них группа шай-ти, поморщившись, прервала разговор и недовольно посмотрела в их сторону.
Как Соня прошла разделяющее их расстояние, она никогда не вспомнит.
– Госпожа Альтши-ти, свет Тай-до-но, рады приветствовать вас здесь, пусть и по такой скорбной причине, – поклонился самый старший шай-ти: седина в висках, мелкие морщины в уголках глаз и губ – вот и весь возраст. – И вас, Соня-ти, свет Тай-до-рю…
– Когда их достанут? – перебила Соня, плюнув на манеры.
Шай-ти выпрямился, награждая девочку жалостливым взглядом. Наверняка ее сейчас записали в безумные. Но вот беда, она прекрасно отдавала отчет своим действиям!
– Соня-ти, видимо, не знает… – начал шай-ти, говоря вроде бы с ней, но смотря при этом на Фенха. Соню подобное отношение, мягко говоря, не обрадовало. Фенх сбоку досадливо поморщился: скандала было не избежать.
– Уважаемый, я вообще-то здесь и к шай-ти не отношусь, и зовут меня не Фенх, – щелкнула пальцами Соня. Раньше никогда не получалось, сколько Ашай не учил, смеясь и даже выщелкивая целые концерты. – Или у вас проблемы со зрением? А может, и со слухом? Так я повторить могу, мне несложно. И даже лекаря посоветовать, вот он, рядом стоит.
Военные за спиной у подавившегося воздухом от подобной наглости шай-ти фыркнули, но лица удержали. Одного из них Соня даже узнала – вместе на корабле летели – и кивнула ему. Тот явно удивился, но потом расцвел улыбкой и поклонился.
– Ну так?
– Я понимаю ваше горе и желание…
– Не понимаете.
Зато сама Соня начала осознавать, почему после заседаний в Совете Ашай всегда возвращался домой взвинченный и злой. Если там все такие… недалекие, то впору было устраивать революцию.
– Я понимаю ваше горе и желание поскорее забрать тело своей тьмы, – попробовал еще раз шай-ти, – но боюсь, раньше следующей недели это не удастся. У нас нет свободных мощностей, а с телами Тай-до-но и Тай-до-рю уже ничего не случится. Живым – вам и Альтши-ти – помощь нужнее, у вас шок и вам необходима квалифицированная лекарская помощь, желательно с привлечением целителей душ. А пока туннель будет законсервирован и…
Сначала Соня терпеливо слушала, потом начала нетерпеливо притоптывать ногой, а затем просто отстранила в сторону этого… идиота и пошла к завалу. Возмущенного окрика в спину она попросту не услышала.
Камни под руками были шершавыми, холодными и сухими. То тут, то там торчали осколки стекла и железа, и она успела пораниться. Но Соня не почувствовала боли, ей владела острая необходимость пройти сквозь преграду, которая по какому-то недоразумению выросла перед ней.
Под ногти забилась земля, волосы растрепались и постоянно так и норовили залезть в глаза, пот лил градом. Мышцы пока не ныли – но еще пара булыжников в половину Сониного веса, и они точно напомнят о своем существовании. В обычной жизни она бы их даже с места не сдвинула, а тут… Состояние аффекта, кажется, это так на Земле называли?
Соне было все равно.
Руки не удержали очередной камень, и тот упал ей на ногу, содрав кожу и оставляя ушиб. Где-то сзади раздался голос Фенха, а за ним целый хор чужих и возмущенных. Это все было неважно, Соня подумает об этом завтра, послезавтра, через неделю, месяц, год.
А потом к ней присоединились маленькие, в тонких венах на просвет руки Альтши. В груди у Сони на мгновение разошлись тиски, сковавшие сердце и легкие, стало легче дышать. Совсем немного. Шей-ти, упрямо смотря перед собой и закусив губу, выгребала песок из-под большого камня: его было легче откатить, чем тащить. У нее порвался рукав, юбка измазалась в глине, а на щеке красовался след от грязи. Соня отметила это как-то смутно, краем глаза.
Сбоку раздалось причитание Фенха: что упечет он их всех в самую ужасную палату на неделю, а то и больше, организует прием самых горьких лекарств и прохождение самых неприятных процедур. И будет нудеть, нудеть и нудеть, круглыми сутками зачитывая им все доступные справочники по правилам безопасности.
Машехра сосредоточенно молчала. Талантом работать и трепаться так, чтобы это не сказывалось на качестве, в их паре всегда обладал исключительно Фенх.
Зашумела техника, раздались крики, требующие активизировать магнитные поля временного назначения для поддержки сводов, зазвучали отрывистые слова, приказы, комментарии.
Соню мягко попросили отойти и освободить место для техники.
Но не прогнали.
Ее кто-то взял за руку и отвел в сторону, набросил на плечи плед, сунул в руки чашку с чем-то горячим.
Кажется, это можно было пить.
Соня не почувствовала вкуса.
Через какое-то время она наконец-то заметила рядом с собой клюющую носом Альтши, зевающего Фенха и Машехру, Та достала откуда-то из складок одежды антисептические салфетки и принялась вытирать им всем поочередно ладони и лица. В процессе она тихо пояснила, что тому военному, который очень метко вырубил транквилизатором достопочтимый Голос Совета, надо будет потом выбить выходной и премию за что-нибудь этакое героическое ‘формулировку сами придумаете’.
Когда Ашая и Тай-до-но все-таки достанут.
Ты слышишь, Соня?
– Слышу. Обязательно.
Она тускло улыбнулась, кивнула и, отдав чашку, вернулась к работе.
И премию, и выходной, и торт в придачу.
*
Обвалу Ашай не удивился даже вполовину должного. Ждал чего-то такого – но скорее на обратной дороге, нежели здесь. И когда под ногами тяжело вздохнула земля, а потом по ней, как по живому телу, прокатилась дрожь, потому и успел заскочить в маленький рукав, где и ребенку показалось бы тесно, утягивая за собой Тай-до-но и благословляя богов, что кроме них здесь никого не было. Рабочих успели отпустить – а сами замешкались.
Соня расстроится теперь. Это самое плохое.
Рывок, неосознанный, на одних инстинктах, можно сказать, спас им жизни: свод обрушился целиком, своеобразным домиком накрыв вход в рукав.
Закружилась голова: о камень ударился, кажется, даже кожу содрал на виске. Но в целом свое состояние Ашай мог назвать довольно удовлетворительным. Он закрыл глаза, вдохнул, выдохнул – и немного расслабился: с Соней ничего не случилось.
– Марсааш, ты как? – ведя рукой по стене, Ашай попытался найти в абсолютной темноте Тай-до-но. Тот тяжело и загнанно дышал где-то справа, метрах в полутора от него. Через секунду Ашай обнаружил Марсааша на полу. Тай-до-но придавило правую ногу.
– Оставь. Там перелом, скорее всего, еще рука ушиблена да затылок. Ничего смертельного, – зашелся кашлем от не до конца осевшей пыли Марсааш. – Сам-то как?
– Почти так же, если не считать перелома, – усаживаясь рядом, ответил Ашай.
– Как ты почувствовал только…
– Просто ждал неприятностей. Соня очень волновалась, отпускать не хотела.
– Даром предсказаний обладает, что ли?
– Да нет, – ответил Ашай и, буквально через секунду, добавил, – просто переживала.
– Все равно подыхать здесь придется, – как-то отстраненно заметил Тай-до-но. – Сам не хуже меня знаешь наши законы.
– Соня найдет.
– Она же глухая?.. – Прозвучало это не то вопросом, не то утверждением.
Ашаю внезапно стало почти весело. Он начал понимать Соню с ее постоянным шипением на тему их зацикленности на умении слышать окружающих.
– Одно другому не мешает.
Он не захотел рассказывать о том, что Соня откуда-то всегда знала, когда он подходил к дому, и заранее встречала его у двери. О ее упрямстве, умении слушать и слышать то, что стоит за словами. И что, если ему было плохо, то и она тоже ходила вялая и хмурая, сама не до конца понимая, почему в абсолютно прекрасный день у нее такое паршивое настроение. И тогда она приходила к нему, подлезала под руки и ждала, пока он не начнет говорить. Иногда могла, правда, и начать вытягивать по ниточке все терзавшие его душу проблемы.
А на вкус она была водой, и медом, и солнцем.
Точно ругаться будет, когда их откопают. И наверняка больше ни в одну поездку без себя не отпустит…
Время растянулось – минуты начали казаться часами, часы – днями, а они все сидели и слушали, как где-то капала вода: капля раз в три минуты и сорок три секунды.
– Ты бы раскрыл для нее крылья, не так ли?
– Глупый вопрос, Марсааш, – хмыкнул Ашай. – Ты разве для Альтши – нет?
– Ну, мы немного иной разговор…
– Совершенно такой же, – перебил его Тай-до-рю. – Но, отвечая на твой вопрос: конечно. Когда бы мой свет ни захотел.
Тай-до-но, услышав слова Ашая, не стал дальше спрашивать. Видимо, посчитал, что вот все-то у них с Соней уже случилось. Тай-до-рю не стал его разубеждать. Не Марсааша это дело было – что происходило за дверьми их с Соней дома.
И уж совсем никому не стоило знать, даже Фенху, как он ночами лежал без сна, наблюдая за играющим на локонах цвета тициан, пушистых ресницах и тонкой коже светом фонарей. Соня с самого первого дня на планете спала рядом с ним, доверчиво прижимаясь и закутавшись в одеяло, словно в кокон. Она так интересно в него заворачивалась: с головой, только непослушная челка топорщилась.
– Тяжело тебе с ней?
Каждый день с Соней был как прогулка по канату над пропастью без страховки и крыльев. Он старался просчитывать каждый шаг, но за это Соня обижалась на него даже больше, чем за невольную боль от каких-то действий. Постоянно повторяла, что ей нужен именно он, а не услужливая имитация. И что она всегда предпочтет выслушать и обсудить возникшие проблемы, но не промолчать или обойти их по большой кривой.
Это было странно и непривычно.
Завораживающе.
Он теперь учился говорить и рассказывать о себе, том, что казалось важным лично для него.
И как он ревновал ее! К Фенху, к Машехре, к неведомому Графу из снов, даже к ее родному миру! Очень глупо, но что он мог с собой поделать?
– Нет. ‘Интересно’ – более подходящее слово. Страшно. Невыносимо. Но – не тяжело.
– Знакомо звучит…
– Ага.
Ашай прикрыл глаза, снова вслушиваясь в эмоциональный фон Сони – она теперь ощущалась настолько близко, что к ней можно было почти прикоснуться. Ему стало тепло и даже на секунду показалось, что он дома – задремал на диване, – а его свет на кухне что-то готовит. Или рисует, сидя за его рабочим столом.
– Ты… не слышишь?
– Слышу.
Тай-до-но недоверчиво покосился на него, а потом вздохнул:
– Хотел бы я верить в мою Альтши так же, как и ты…
– Что тебе мешает? – отсчитывая капли – двести двенадцатая, двести тринадцатая – спросил Ашай. – Я знаю Соню несколько месяцев, а ты Альтши почти всю ее жизнь. Так почему же у тебя настолько мало веры?
Ашай никогда не понимал, как можно было не верить в своей свет. Сам он поверил своей Соне сразу, как увидел.
– Наверное, я просто привык считать Аль ребенком…
– Тогда советую побыстрее избавиться от подобных иллюзий, иначе их разобьют прицельно, и сделаешь это уже не ты.
– Легко тебе говорить, – в голосе Тай-до-но появился скепсис. Ашай не стал отвечать.
Ему было легко. Легче всех по жизни. И искать, мотаясь по всему космосу, слыша только отголосок шепота. И дойти с нижней ступени карьеры до поста Тай-до-рю собственными силами, не принимая поблажек и снисхождения за заслуги деда. И вытаскивать почти за крылья своих ребят из горячих вылетов, принимать удар на себя, отвлекая всеми возможными способами врага.
Пусть продолжают так считать.
А Соня сразу поняла, что сложно и на износ.
Занемели кончики пальцев. Но для того, чтобы развернуться, катастрофически не хватало места. Тай-до-но с каждой проходящей минутой дышал все тяжелее. Ашай начал подозревать, что к озвученному Марсаашем перелому ноги, ему надо было присовокупить еще и ребра.
На самого Ашая же Фенх отдельно наорет еще и за вывих придавленного крыла: мол, надо в кольцах держать, а не носить на манер плаща.
– Как думаешь, сколько времени прошло?
– Часов шесть.
– Ясно.
Земля под ладонями мелко завибрировала, и Ашай улыбнулся светло и устало: ждать оставалось недолго – может каких-то полчаса, а то и меньше. Марсаашу Ашай об этом не сказал: будет ему приятный сюрприз, и урок.
