Текст книги "Вселенная шай-ти (СИ)"

Автор книги: Мария Котикова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 26 страниц)

– Со мной ведь не нашли и не доказали.

– С тобой? – не поняла Соня. – Но ведь это Тай-до-ко тебя…

– Знаешь, у тебя на планете есть неплохое выражение: “Не столь важно, кто спустил курок на пистолете, сколь то, кто вложил его в руку”. Не она отдала приказ – но она не помешала его исполнить. И мы, и вы лишь цветные камни на доске, – при последних словах Ашек нехорошо рассмеялся, зло и горько. – Мою Дайнельши переломали еще девчонкой, превратили ее послушный винтик, способный удержать на себе систему. Что она годами и делала.

– А твоя смерть? Ты сказал, что тебя убили.

– Тебе же известно о том, как я погиб? И что именно Ат-риш настоял на том, чтобы меня достали из-под обвала? Пусть это и было сделано слишком поздно? – Ашек дождался согласного кивка Сони и продолжил. – Мое попадание под обвал распланировали от и до, а члены Совета, куда, кстати, входят и священнослужительницы, приложили все силы, чтобы Дайнельши выбрала правильно.

– Народ, а не тебя, так? – закончила за него Соня, закрывая ладонями лицо. – Господи…

– Да. Она оказалась хорошей ученицей и покорно взвалила на себя все то, что ей вручили в чаше. Больше-то ей ничего не оставалось.

– А дальше?

– А дальше все расчеты пошли под откос. Дайнельши никогда не была глупой, в конце концов она связала все ниточки в одно полотно. И ни о каком доверии Совету больше не шло и речи. Но порванные нити обратно в клубок уже не смотаешь…

Соня мысленно обозвала себя редкостной дурой: это же надо было оказаться такой наивной! До нее внезапно дошло, что вся их эпопея со сменой власти завершилась благополучно исключительно потому, что ей позволили так завершиться.

– Нас ведь теперь не выпустят… Никого из тех, кто помогал нам с Ашаем, больше не выпустят из поля зрения… – прошептала Соня. – И при необходимости…

– Нет, ваша история уже пошла иначе, чем наша с Дайнельши. Вы остались живы и никого не убили, хотя Совет очень на это рассчитывал, – Ашек встал на ноги и потянулся. Он был ниже Ашая на целую голову, прикинула Соня. И тоньше в кости. Но с Тай-до-ко они наверняка дивно смотрелись вместе…

– Вам нечего поставить в вину. Да, вы и ваши друзья больше не займете высоких постов, но это не великая цена за возможность жить и быть вместе.

– Действительно, – улыбнулась Соня и тоже встала. В руках она сжимала розовую ромашку-герберу.

– У вас есть будущее. Вы оплатили его, а на сдачу еще и нам с Дайнельши помогли. Поэтому да, мне есть за что сказать спасибо. А еще попросить…

– О чем? – недоуменно нахмурилась девочка. Вдалеке раздался гудок паровоза, больше похожий на сигнал будильника.

– Когда мы с Дайнельши станем цветами, а потом родимся вновь… Оставь нам наши имена. Пожалуйста.

– Что ты?!

Соня открыла глаза: она была дома. Ашая рядом не оказалось, но с кухни доносились звуки воды и звяканья посуды, а в воздухе вкусно пахло едой. На столике у кровати возмущенной трелью заливался будильник – Соня потянулась, чтобы его отключить, а заодно узнать, сколько времени. Часы показывали половину десятого.

– Свет мой, ты проснулась? – заглянул в комнату Ашай.

– Не знаю… – ответила Соня, зевая. – Подозреваю, что еще не совсем… И куда ты тащишь мое одеяло?!

– Я беру его в заложники, – гордо отозвался Тай-до-рю, пытаясь утащить еще и подушку. Соня с подобными действиями не согласилась и покрепче уцепилась в свое кроватное имущество.

– Произвол! – возмутилась девочка. – Наглый произвол!

– Он самый и есть, – согласился Ашай, одерживая победу. Соня сначала недовольно надулась, а потом не выдержала и рассмеялась.

– Ашай?

– Что?

– Ты не помнишь, что Фенх говорил о нашей с тобой совместимости как видов?

– С чего такой вопрос, мой свет? – нахмурился Ашай, мгновенно растеряв всю свою веселось. – Что-то случилось?

– Сон приснился, – объяснила Соня.

– Странные сны тебе снятся…

– Ты даже не представляешь, насколько, – непонятно отозвалась девочка. – Так что?

– Что волноваться нам не стоит, и без дополнительного лекарского вмешательства продолжить род у нас не получится, – произнес Ашай, наградив Соню подозрительным взглядом. – Мне следует ждать с твой стороны соответствующего предложения?

– Нет, – вздохнула Соня и покачала головой, – пока – нет, не волнуйся.

– Хорошо, – медленно кивнул Тай-до-рю. – Если ты так говоришь.

– Именно так! И где там мой завтрак?

Соня не стала добавлять, что скорее всего они обойдутся без помощи Фенха. И вообще – любого лекаря.

*

– Не переживай, ничего Сойраш ему не сделает, – произнес Рейш, глядя на Соню, то и дело косящуюся в сторону входа в кафе. Там, за стеклянными дверьми, на крыльце стояли Ашай с Сойрашем, и последний что-то втолковывал нахмурившемуся Тай-до-рю.

– Да я знаю, что не сделает. Как и то, что сейчас его ругают за дело.

– То есть, ты одобряешь? – удивился Рейш, подцепляя палочками кусочек рыбы.

– Скажем так, – дипломатично ответила девочка, – я не возражаю. Тем более, что до меня степень собственной глупости уже донесли. Масштаб шокировал. Маленькой дурочкой я была, если честно!

– Не слишком ли самокритично?

– В самый раз, – вздохнула Соня. – Детство не может быть оправданием нежеланию учиться. А я очень не хотела узнавать ваш мир, вот и… А, что и говорить!

– А я как раз собрался на эту тему с тобой воспитательную беседу провести, – хмыкнул Рейш. – Не надо?

– Сам решай. Но если что-нибудь ценное и жизненноважное до меня донесешь еще и ты, то я буду только рада.

Рейш наградил Соню хмурым задумчивым взглядом, а потом отрицательно качнул головой и пододвинул к ней поближе вазу с фруктами.

– Значит, говоришь, учиться хочешь и будешь?

– Скорее тут следовало бы сказать про отсутствие выбора, но… да.

– Тогда у меня для тебя есть предложение, от которого ни ты, ни Ашай не имеете права отказаться.

– Это какое? – подозрительно уточнила Соня.

– Ты ведь сейчас только к Мастеру Ромашу на занятия ходишь?

– Не совсем. Еще к одному его другу. Тот живопись в стекле преподает.

– Значит, это получается где-то четыре раза в десять дней?

– В среднем, – согласилась девочка. – А что?

– А то, что после вашего с Ашаем отпуска – ты как раз на весенний набор попадешь – поступать тебе, Соня, в Академию, где я преподаю. Склонность способностей твою я знаю, ты пройдешь. Но детство твое на этом закончится.

Соня уткнулась носом в чашку: глаза у нее защипало.

– И вот плакать ты сейчас не будешь, я сказал! Не с чего!

– Спасибо, – шмыгнула носом Соня. – Правда.

– Ага, – улыбнулся шай-ти. – И все-таки, с чего такие перемены? Не от одного же разговора?

– Не только, – согласилась Соня. – Я, может, временами и глупая, но только временами. Да и понимаю я, что случайностей не бывает. И если событие кажется таким… Чаще всего это означает, что ты попросту не видишь всю картину целиком.

– А почему бы и не поверить в случайность? Это бы столько объяснило, от стольких тревог избавило, – медленно произнес Рейш, опершись локтями о стол. – Разве не стало бы легче?

– Нет. Да и слишком много я за последние дни узнала, чтобы глядеть на мир так же, как раньше. Не получается.

– Например?

Соня задумчиво покрутила в руках чашку, сине-черную, в узорах из водорослей и рыб, невидящим взглядом скользнула по тарелке с пирожными, мысленно пытаясь сформулировать в нескольких предложениях то, о чем она думала последние полторы недели.

– До меня – не без помощи сторонних лиц – внезапно дошло: вся случившаяся история намного сложнее, чем мне казалось изначально. Вернее, я очень старалась видеть только кусочек картины, а не все полотно целиком. Может быть, я не вижу его и сейчас, но… В космос, например, я попала не потому что мне так “повезло”, а благодаря помощи друга, решившего, что так будет лучше.

Соня не добавила, насколько болезненным стало для нее понимание, что Граф, один из ее лучших и ближайших друзей, вот так вот с ней поступил. А девочка даже обидеться на него не смогла, обвинить в чем-то. Она ведь стала счастливой здесь, на планете шай-ти и шей-ти. А будущего без Ашая вообще не видела.

Граф приходил позавчера: тихо уселся под боком, прижав уши и ожидая, что вот сейчас его прогонят, велят больше никогда не показываться на глаза.

Соня не прогнала. Гладила долго по шерсти, чесала за ушами и молча плакала, сама не зная, почему. Просто плакалось. А потом она чмокнула своего кота в нос и неслышно сказала “проехали и забыли”.

– И той ночью выбирали не мы одни… И не только сами.

– И что ты собираешься с полученным знанием делать?

– Жить, – мягко улыбнулась Соня. – Любить Ашая, радовать и радоваться, заниматься домом и учится. У нас много планов.

– Надо же… Горжусь.

– Когда тебя любят и о тебе думают, это чувствуется. Тогда нас касались не одни руки, – Соня примолкла, а потом добавила, – но ваши ощущались чуть ли не сильнее всех.

Рейш кивнул.

– Не за что. Обращайтесь.

– Спасибо.

Мерный гул зала кафе нарушил перезвон дверного колокольчика, а через несколько секунд за столиком к Соне и Рейшу присоединились Ашай с Сойрашем. Тай-до-рю вид имел крайне удрученный, а еще – виноватый.

– Ну как результаты? – спросила у своей тьмы Соня.

– Лучше бы меня за уши оттаскали, – честно признался Ашай, не глядя на весело фыркнувшего Рейша и прищурившегося Сойраша. – Какой я был дурак…

– О, смотри-ка, еще один! Дошло! – приподнял в показном удивлении брови Рейш. – Сой, что ты сотворил с нашим Ашаем?

– Максимально доступно объяснил, в чем состояла его главная ошибка, когда он взялся за реализацию своего плана, – ответил ему Сойраш.

– Повторение внушения не потребуется? – обратился Рейш уже к Ашаю. – А то смотри, мы же можем…

– Я все понял. С первого раза. Не надо… угрожать.

– Да разве же мы начали?!

– Я все понял, – повторил Ашай. – И в другой раз не буду… страдать глупостями.

– Ну смотри, сам сказал, – Рейш откинулся в кресле. – Соня, а ты что тихо в углу сидишь и молчишь?

– Я не молчу, я пирожное ем, – улыбнулась девочка, утаскивая с подставки пирожное-цветок. Сегодняшние сладости готовил Сойраш, и есть их казалось преступлением – но и удержаться было совершенно невозможно. Соня, промучившись полчаса, все-таки сдалась – еда существовала для того, чтобы ее есть.

– И наслаждаешься представлением, – прибавил Ашай. – И тебе совсем меня не жалко…

– Ну так, научно доказано, что совести у меня, как и у Фенха, нет, – хмыкнула Соня и отломила от сахарного цветка, венчающего пирожное, сразу два лепестка. – Вкусно!

– Рад, что угодил, – произнес Сойраш, принимая у официанта новый чайник с чаем. – Рейш, ты отдал им вторую коробку?

– Нет еще, решил тебя дождаться и подсластить воспитательный момент.

– Коробку? – не поняла Соня. – Какую коробку?

– С пирожными.

– Мы решили, что это будет неплохой подарок по случаю завершения одного из витков вашей истории, – объяснил Рейш, доставая из-под стола большую лакированную шкатулку. – Да и тебе, Соня, насколько я помню, пирожные Соя всегда нравились, разве нет?

– Очень нравились и нравятся, – подтвердила Соня, принимая подарок и ставя его на сидение рядом с собой. – Самые вкусные сладости, которые я когда-либо пробовала!

– Ну вот и хорошо, – кивнул Рейш. – И, Ашай, переставай уже на нас обижаться. Мы же тебя отчитали не потому, что обидеть хотели, а потому что ты нам дорог и мы чувствуем за тебя своеобразную ответственность перед Сиэл-ри и Ат-ришем.

– Я не обижаюсь.

– А то мы не видим!

– А Ашай действительно не обижен, – вставила Соня. – Он информацию переваривает. Все те обозначенные Сойрашем перспективы, которые не случились.

– Правда? – не поверил Рейш. – И ты поэтому молчишь?

– Да, – подтвердил Ашай. – Минут через десять вернусь в реальность…

– Соня…

– Да, Рейш?

– А можно обещанные тобой десять минут растянуть хотя бы на двадцать?

– Не-а.

Ашай посмотрел сначала на Соню, потом на довольных Сойраша с Рейшем и, не выдержав, рассмеялся.

*

Через три недели Ашай и Соня рванули в горы, в маленький домик на три комнаты. Благо, начинались те самые Дни Темноты, когда жизнь замирала, и все сидели по домам, не спеша выбираться на улицу.

– Я уж думала, что это никогда не закончится! – призналась Соня, вваливаясь дом и сбрасывая с плеч сумки на пол. У Ашая сумок было в разы больше. Он предлагал самому все понести, но Соню совесть тогда заела бы. Вот и пришлось, тяжело отдуваясь, тащиться в гору, как ослику с поклажей.

– Устала? – мягко улыбнулся Ашай, переходя через порог и закрывая за собой дверь – нечего дом выстуживать.

– Ага, от гостей! – согласилась девочка. И как тут не устать, если чуть ли не круглые сутки у них дома кто-то посторонний находился? – И что им всем надо от нас?

– Фенху важно было увидеть, что наши доблестные проверяющие мою профпригодность ничего со мной не сотворили. И что ухо у меня заживает нормально. Поэтому столько времени и крутился.

– А Машехра? Примкнула к стану волнующихся?

– Можно и так сказать, – принимаясь распаковывать сумки, ответил Ашай. Соня помогала ему, подхватывая вещи и устраивая их на свои места: одеяло и домашнюю одежду в спальню, еду и продукты в холодильник, всякие мелочи по шкафам и полкам. – Дядюшка Тивэш с Имьи тоже приходили, чтобы убедиться, что с нами все хорошо. Переволновала ты их, свет мой, не скоро отойдут от шока.

– А я что? Я – ничего! Я просто тебя оставить не могла, – отозвалась Соня, зарываясь с головой в шкаф-пенал и проводя беглую инвентаризацию на предмет долгохранящихся продуктов. Ей совсем не хотелось ехать в ближайшее время в город за покупками.

– Они оценили.

– Еще бы!

Продуктов у них хватило бы на время недолгой осады. Длящейся месяца так три кряду.

– Ты им понравилась. Очень.

– Стало быть, твоя приемная семья меня одобрила?

– По всем параметрам, – Ашай никогда бы не признался, но одобрение Тивэша и Имьи для него значило очень много. Почти столько же, сколько одобрение деда. – И нас с тобой звали в гости. Цитирую: “Когда вы разберетесь с тем бардаком, что сами учинили, приезжайте. Будем рады поделиться воспоминаниями и историями, которые ты наверняка своему свету так и не рассказал”.

– Нам грозят несколько вечеров воспоминаний из детства? – удивилась девочка.

– Один, – мрачно, словно камень в пруд бросил, произнес Ашай. – Один вечер, больше я не выдержу.

– Засмущают?

– И все нервы вытянут.

Соня аккуратно уложила на полки вещи – сгиб к сгибу, легкое отдельно от теплого, домашнее от уличного – не спеша реагировать на последнюю фразу Ашая. Она хотела знать о нем как можно больше, но…

– Соня?

– Если ты не хочешь… то мы можем к ним не ходить. И не вспоминать, – наконец сказала Соня, оборачиваясь.

– Да нет, я не против, вообще-то. Просто… не в ближайшее время.

– Хорошо.

Хоть через год, Соня не станет возражать. И настаивать – тоже. Она ведь и сама не так много рассказала Ашаю о своей жизни на Земле.

Об Ильди они не говорили, но она тоже приходила. Ни для кого не стало сюрпризом, что следующей Тай-до-ко станет именно она. Неизвестно – лучшей ли, но для самих Сони с Ашаем она была самым безопасным вариантом. Не только из-за того, что Ильди со своей тьмой участвовали в их ночном “приключении”, но еще и потому, что шей-ти приходилась Ашеку младшей сестрой. И брата своего она любила беззаветно и безоглядно, считая его – именно его, тьму! – солнцем всей семьи.

Ильди так и не смогла простить бывшей Тай-до-ко, что та отреклась от своей пары. А дедушка Чишэ, как рассказала Соне Аль, плакал, когда услышал новости о смене власти. И о том, что Тай-до-ко больше не слышит. Плакал и смеялся, благодаря богов за то, что они еще есть в их мире и не бросают детей своих, что тьме – ибо света, по мнению Чишэ, в бывшей Жрице не было ни на нитку – больше не стоять во главе и не гасить чужие жизни.

Соня никак не прокомментировала услышанные новости. Она помнила сон с Ашеком и смотрела на ситуацию уже несколько иначе. Судить она не могла, и относиться к Дайнельши так же, как раньше – тоже.

– Соня, ты заснула что ли? – Ашай тронул девочку за руку.

– Просто задумалась, – покачала головой Соня, заталкивая в плетеную коробку запасную подушку. – Я и не предполагала даже, что визиты вежливости могут настолько утомить…

– Они все переволновались, мой свет.

– Было от чего, – согласилась девочка. – А ты на меня не сердишься?

– За что? – нахмурился, не поняв вопроса, Ашай. – Разве ты что-то сделала?

– Наоборот, не сделала, – пояснила Соня. – Я же не вмешалась в твой разговор с Сойрашем…

– Я… благодарен тебе за такое решение. Мне необходимо было услышать то, что он озвучил и подтвердил Рейш. Я и впрямь глупо себя повел, как мальчишка малолетний, крыльями не перелинявший…

– Ммм?

– Я не должен был решать за двоих, мой свет. Я зря тогда от тебя все скрывал, напугать боялся, впутать. Признайся я сразу, поделись с тобой и все сложилось бы иначе, но…

– Ты поступил по-своему.

– Да. Глупо получилось, правда? – грустно усмехнулся Ашай.

– Все мы живые, и все мы иногда думаем и делаем глупости, – философски отозвалась Соня. – Главное же, что все разрешилось и не сказать, чтобы плохо, не так ли?

– Да, ты права.

– Ну тогда и переживать больше не нужно!

– Свет мой…

– Да?

– А ты… – Ашай замолчал.

– Что?

– Ты не будешь против, если мы сюда пригласим Сойраша с Рейшем? Весной, когда снег сойдет?

– Почему нет? Я буду рада, – улыбнулась Соня, для верности еще и согласно покивав головой. – Только надо будет придумать куда и на что их спать укладывать. А в остальном, никаких проблем.

– Спасибо.

– Ага, – Соня прислушалась к себе, окинула взглядом стол у жаровни и решила, что еду-то она убрала очень зря. – Мясо или рыба?

– Рыба.

– Отлично! – Соня принялась перебирать термокоробки. – А к чаю у нас суфле! Ты же не против?

– Если к рыбе прилагается гарнир и пара салатов – нет.

– Знаешь, дорогой мой, иногда мне кажется, что тебя легче убить, чем прокормить, – притворно посетовала Соня, доставая нужное. Послезавтра ей снова готовить… А с другой стороны, она хотела раскрутить Ашая на шашлыки…

– Сказала девочка, умявшая в один присест половину торта, – поддел ее Ашай.

– Всего один раз! Маленький! – возмутилась Соня, но в глазах у нее устроили пляски черти.

– Да-да, но ведь был же?

– Один раз!

Ашай в ответ только рассмеялся, запрокидывая назад голову и открывая горло в пушистом меховом вороте верхней одежды. Соне нестерпимо захотелось прижаться к нему губами и пересчитать пульс.

– Соня, – резко замолк Тай-до-рю, – я же прекрасно все слышу.

– Вот и мучайся, – ехидно отозвалась Соня, стараясь, чтобы не подвел голос. – И вообще, все уже на столе.

– Это очень жестоко, мой свет, – произнес Ашай, принимая скорбный вид и чуть ли не складывая руки на коленках. Мол, посмотри, какой я хороший и примерный! Ашай за последние недели сбросил добрый десяток лет, а то и не один. И теперь ее тьма добирала то, чего ему так не хватало: свободы чувствовать и не оглядываться через плечо.

– Ай, Ашай, отпусти меня!

Ашай забрался ладонями Соне под кофту – зазевалась, пропустила момент, когда следовало вокруг стола обойти, а теперь из его объятий не выбраться, хоть ужом извернись. Девочка поежилась от пробежавших по спине мурашек, вжала голову в плечи…

– У тебя руки холодные…

– Согреешь?

– У меня есть выбор? – радостно-удивленно спросила Соня.

– Я думаю, что все-таки нет.

– И вот так всегда.

Поцелуй был медленным и вдумчивым, со спрятанными в уголках губ улыбками и непроизнесенными словами. Им обоим хотелось смеяться, и смех этот вибрировал в горле, теплой волной растекаясь по телу.

А потом Ашай встал, усадил Соню в кресло и ушел мыть руки. Словно ничего и не произошло, и поцелуй, и руки под кофтой ей просто приснились.

Соня не могла понять, чего в ней сейчас было больше: щемящей в груди нежности или детского разочарования – когда точно знаешь, что конфеты в шкафу есть, но до праздника тебе ни одной не дадут.

– Я же говорю, как всегда, – философски пожала плечами Соня и начала открывать коробочки с едой, прислушиваясь, как Ашай в ванной плещет водой в лицо, смешно отфыркиваясь – словно кот какой, родственник Графа.

– Чем ты недовольна, мой свет? – поинтересовался через минуту Ашай, останавливаясь в дверях и окидывая комнату взглядом в поисках полотенца.

– Ничем. Но ты бессовестный инопланетянин, – кинула в него искомым куском ткани Соня. – Потому что после обеда ты обязательно потащишь меня в горы, где уходишь вусмерть, и к ночи я буду амебой. Тут-то ты и сможешь творить со мной все, что пожелаешь.

– Хорошее предложение, – воодушевленно кивнул Ашай, усаживаясь прямо на пол, и утащил с блюда пальцами кусок рыбы. – Даже лучше моего! Я всего-то хотел предложить посидеть дома и музыку послушать, но если ты хочешь гулять…

Соня ненавязчиво пододвинула к его локтю салфетки.

– Полностью поддерживаю твое предложение. Оно мне нравится намного больше, чем собственное. А погулять и завтра можно.

– Нет, завтра нельзя, – возразил Ашая, пододвинув к себе салат. И Соня поспешила протянуть ему палочки: так и будет ведь руками есть! Оправдывая все давней традицией, которой не одна тысяча лет.

– Палочки возьми! – а потом она уточнила, – почему нет?

– Свет мой, так же невкусно, – но Тай-до-рю заметил предвещающий обдирание ушей взгляд и поспешил исправиться: – Вернее не настолько вкусно, как могло бы. А гулять нельзя, потому что наступят Дни Темноты.

– Это ваши суеверия, да? – порылась в собственной памяти Соня, понимая, что шашлыки откладываются. – Когда открываются какие-то двери, и живым лучше не ходить без защиты?

– Они самые, – подтвердил Ашай. – Конец года. А про суеверия – так и ты тоже глядишься в зеркало, если что-то забыла, и я не говорю, что это глупость.

– Глупостью я ваши дни не назвала, не надо! Просто… Сколько же нам дома сидеть? Дней десять?

– Двенадцать, – поправил ее Ашай.

– И что мы делать будем? Если на улицу нельзя выходить?

– Нельзя только первые пять дней, потом можно, – утешил Соню Тай-до-рю. – А делать – да мало ли тут дел? Придумаем что-нибудь. Тем более…

–… что Фенх велел нам спать, отдыхать и ни о чем не думать. И даже фильмы прописал смотреть об одной только дикой природе. А я исторические хочу!

– Значит, будем смотреть и то, и другое, и еще что-нибудь о других планетах, – вынес вердикт Ашай.

– И разберем комнату твоих бабушки и деда?

– И я расскажу тебе все, что вспомню о них.

– Хорошо.

Соня еще несколько секунд посидела, погруженная в собственные мысли, а потом спохватилась и тоже потянулась за едой. Ей вроде и не особо хотелось есть, но надо было, да и за компанию жевать было всяко веселее, чем в одиночестве.

– А неплохо рыба получилась, кстати. Я думала, хуже будет…

– Я рад, что у тебя хорошее настроение и тебе здесь нравится, – вдруг совершенно серьезно произнес Ашай, оторвавшись от тарелки. – Мне это очень важно.

– Я знаю, – Соня наградила свою тьму удивленным взглядом: мол, с чего ты вдруг о таком заговорил? – Да и как здесь может не нравиться, когда тут настолько хорошо? И стены теплые, защищают.

– Моя махара не особо любила этот дом…

– Она у тебя вообще никого и ничего не любит кроме себя, извини уж, если не то сейчас сказала. А то, что ты скоро перестанешь быть Тай-до-рю – для нее самый страшный удар, который вообще можно придумать.

– Наверное.

Он отложил в сторону палочки, поставил локти на стол и устроил голову на сцепленных ладонях. Соня тяжело вздохнула.

– Я снова тебя расстроил?

– Да нет, просто грустно от понимания, что мама может так относиться к собственному ребенку. Ты же не вещь какая, чтобы тебя на полку поставить и всем гостям ею хвастаться! – когда-нибудь Соня все-таки спустит махару Ашая с лестницы. Чтобы та больше не приходила и не травила ее тьме душу. Явилась ведь перед отъездом… Правда, что там был за разговор, Соня не была в курсе: на лестнице столкнулась, когда с занятий возвращалась. Но по настроению своей тьмы девочка и так поняла, что ничего хорошего Ашаю не сказали. – Но, думаю, тут вряд ли можно что-то сделать…

–Атли-э вполне устраивает ее реальность, мой свет, – указал Ашай, вставая из-за стола и начиная греметь посудой за спиной у Сони. – И я, таким какой есть, в нее не вписываюсь, даже стоя на голове.

– И почему я не удивлена? – фыркнула Соня и откинулась назад, опершись на руки. – А по поводу этого дома… Ей здесь должно быть очень тесно и холодно. Ровно настолько, насколько нам хорошо и свободно. Она, кстати, еще не начала жаловаться Ильди на твое “несправедливое” будущее увольнение?

– Насколько мне известно, нет, – ответил Ашай, ставя на стол их общую с Соней чашку. А потом уселся позади Сони, обняв ее. – Да и новая Тай-до-ко не подпишет ни одно ее прошение или жалобу.

– Ты не пожалеешь? Потом?

Чай в этот раз оказался горьким и терпким, как лекарство от кашля. И таким же темно-зеленым, густым и вязким.

– Мне не о чем жалеть, мой свет. Совсем.

– А… вдруг?

– Я за последние месяцы очень сильно разочаровался в своей работе, – успокаивающе, мягко произнес Ашай. – Да и, если говорить начистоту, наука и инженерное дело всегда были мне ближе, чем война и бумага.

– Тогда почему ты стал Тай-до-рю?

– Не знаю… – как-то очень потеряно отозвался Ашай. – Сколько не думаю, а причины найти не могу. Я ведь собирался идти по совершенно иному пути, но после смерти деда почему-то изменил это решение.

Соня закусила губу: она уже знала, что когда-то Ашай мечтал создавать самые лучшие, легкие и быстрые космические корабли. У него до сих пор весь сарай был забит микросхемами, чертежами и моделями.

– Раньше ты говорил, что это для того, чтобы найти меня, – осторожно произнесла девочка. – Что должность Тай-до-рю гарантирует тебе свободный доступ к ресурсам и огромный простор для маневра…

– Соня, я не мог такого сказать! – нахмурился Ашай. – В этих словах нет логики!

– Но ты говорил.

– Говорил…

Он замолчал, а Соня подумала о Совете старых родов и о том, что когда-то его члены решили судьбу Тай-до-ко. А теперь ей пришла в голову мысль – и девочка совершенно не удивилась бы окажись она правдой! – что и Ашая. И многих-многих других, кто стоял у власти.

– Знаешь, Ашай, пожалуй ты прав – нам пока в гости к Мастеру Тивэшу ехать не стоит… – медленно, почти по слогам проговорила Соня, вспомнив, что в Совет входил не только дед ее тьмы, но и его бывший учитель. А еще – Марсааш. – И я три дня назад говорила тебе, что не хочу в исследовательскую миссию? Что долго, нудно и в космосе? Забудь, я передумала! Исследовательская миссия это замечательно! На сколько она там планировалась?

– На полгода почти, – ответил Тай-до-рю. – Но какое отношение к ней имеет дядюшка Тивэш?

– К ней – абсолютно никакого! А вот к тому, что ты стал Тай-до-рю… Это же он устроил тебя в Академию, да? В память о любимом друге, твоем дедушке?

– Ну да. Но…

– Погоди, я еще не закончила, – перебила Ашая Соня. – А скажи мне, пожалуйста, какая у Мастера Тивэша специальность была? До того как он стал директором в Академии?

– Почему – была? Она и осталась. Он всегда специализировался на памяти и разуме… – он внезапно замолчал.

– Я могу ошибаться, но…

– Мне надо подумать, мой свет. Спасибо.

Соня наградила Ашая подозрительным взглядом. Тот в ответ кивнул, а потом внезапно спросил:

– А ты?

– Что – я? – не поняла девочка.

– Не сожалеешь?

Она не стала спрашивать о чем – и так было ясно, что по сложной ассоциативной цепочке, Ашай вновь вспомнил о Земле.

– Нет, – сказала Соня. – И я готова повторять это, сколько потребуется. Я тебя выбрала.

– Даже если я спрошу тысячу раз?

– Даже если ты спросишь десять тысяч раз по сто раз!

Когда-то мама задала Соне вопрос: что она хочет делать в будущем, когда закончит школу и поступит в университет? Девочка так и не поняла, почему она рассердилась, услышав в ответ, что ее дочь больше всего на свете хотела быть счастливой.

Попав в космос, потерявшись в нем и найдясь, Соня осознала, что ее ответ на вопрос не изменился и вряд ли изменится: она все еще хотела быть счастливой. Только у счастья теперь существовали имя и лицо.

– Ты – мое счастье, Ашай. Веришь?

– Я… – Ашай замолк и попытался снова. – Я очень постараюсь… поверить.

– А пока ты стараешься, я буду тебе это говорить, – пообещала, улыбнувшись, Соня. – Как могу и умею. Каждый день. А ты – слушать и верить. Хорошо?

– Если ты хочешь…

– Хочу.

За резными ставнями круглого, как блюдечко, окна мягким пухом падал на землю снег, и гасло солнце, укутывая землю в прозрачно-голубые сумерки. Потом они станут густыми и тягучими, темно-синими, и обернуться ночью. На календаре начнут свой отсчет Дни Темноты.

До начала весны оставалось двенадцать дней.