Текст книги "Вселенная шай-ти (СИ)"
Автор книги: Мария Котикова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)
До него доносились тихим эхом злость Фенха, уверенность Машехры, покорное упрямство Альтши и чувства многих-многих других, находящихся совсем близко.
Сонины эмоции полыхали костром: невыносимая внутренняя боль смешалась с отчаянной верой в него и надеждой на чудо. Где-то под всем этим затеплилась разгорающаяся угольком радость.
А потом уши заложило от мгновенно навалившегося шума, грохота и голосов. Порыв свежего, чистого воздуха опьянил не хуже старого фруктового вина, в глаза ударил яркий, слепящий свет, заставив зажмуриться и заморгать часто-часто.
И Ашай услышал самый любимый голос в мире:
– Ашай!
– Да, мой свет?
– Я тебя дома убью! – облегченно пообещала ему Соня.
Вдоль лба у нее протянулась длинная ссадина, на щеке темнело масляное пятно, а одежде была прямая дорога в огонь.
Она была прекраснее всего, что он когда-либо видел.
– Как скажешь, Соня. Любое твое желание – закон.
– Убью…
За ее спиной не совсем – а скорее совсем нецензурно – ругался Фенх, кроя ‘заразу, которая когда-нибудь вгонит его в могилу’ по всем ближайшим родственникам и подвигам. Прошлым и будущим. Ашай понял, что лекарский отпуск ему светил уже не на пару дней, а на недели две минимум, и смиренно вздохнул: считай, еще легко отделался.
Машехра уселась на какой-то камень, философски подперев щеку рукой, и теперь гладила по спине ревущую в три ручья Альтши. Она снова слышала, и Марсааш слышал, и это стало для них таким счастьем, что любые слова оказались попросту не нужны.
Ашай мог поклясться, что уши дома обрывать будут не ему одному.
В остальных он постарался не вслушиваться – просто морской прибой, океанический шум, не разобрать эмоций, не разложить по полочкам.
Из туннеля их вытащили спустя час: сначала пришлось убрать плиты и зафиксировать своды – и сделать все осторожно, по камешку, чтобы не спровоцировать нового обвала. Все это время Соня с Альтши сидели у входа так, чтобы видеть и Ашая, и Марсааша. Иногда они тихо переговаривались, но больше молчали, не отводя глаз от своих половин, словно боялись, что те могли исчезнуть.
Фенх маячил где-то позади них угрюмой тенью с носилками и штатными лекарями: их попросили отойти. И так много народу собралось, рабочим развернуться было негде.
Когда Тай-до-рю и Тай-до-но достали из каменного плена и уложили в медицинские капсулы, Соня сразу пристроилась рядом с Ашаем и взяла его за руку, постоянно огрызаясь на сумасшедших, что пытались оторвать ее от него – мол ей тоже нужна помощь.
Безрезультатно.
Старший лекарь язвительно смеялся, глядя на эту картину, и отпускал не слишком дружелюбные комментарии в адрес собственных подчиненных и Ашая.
– Идиот! Кретин! Еще раз меня так испугаешь, и я…. Я не знаю, что с тобой сделаю, – ругалась Соня, прихрамывая на правую ногу. Время от времени девочку страховал идущий следом за за ней шай-ти. Ашай вспомнил, что его звали Ид-ши и он был в числе тех, кто в последний раз летал с ним в космос.
– Я больше не буду, Соня, честно…
– Это в твоих же интересах! – и не подумала успокоиться Соня. – Нет, ну надо же!
– Соня… – попросил Ашай.
И она замолкла и показательно хмурясь прошла еще два коридора и три поворота. Потом тяжело и устало вздохнула и покрепче сжала его ладонь.
– Ид-ши премию выпиши. И выходной дай.
– Обязательно, – согласно прикрыл глаза Тай-до-рю.
– И я хочу ввести в круг наших друзей еще и Рейша. Если ты не против, и он когда-нибудь согласится. И Сойраш хотел о чем-то с тобой переговорить.
– Не против. Понял.
– И ни о какой работе даже и не думай в ближайшие две недели!
– Как Фенх скажет.
– Фенх говорит, – вставил Фенх, шагающий впереди друг и обнимающий за плечи Машехру. Настроение у него, по оценке Ашая, колебалось между ‘счастлив до кончиков волос’ и ‘принудительное обследование всем окружающим’. Его свет прямо на ходу строчил что-то в планшете, и в глазах у Машехры плясали черти. – А если кто-то не замолчит по примеру Тай-до-но и Альтши, то рискует продлить медицинские процедуры на известный только мне срок.
И Ашай замолк, и впервые за двое суток рассмеялась Соня.
V.
– Вы удивительно удачливы, Тай-до-рю-ти, – поприветствовала Ашая Тай-до-ко, заходя к ним с Соней в палату и усаживаясь в кресло для посетителей. – Выжить под подобным обвалом, да еще и почти не получив никаких повреждений, не каждому удастся. На сколько, говорите, ваш лекарь рекомендовал ограничить вам рабочую активность?
Ашай чуть не поморщился: общаться с Жрицей у него не было абсолютно никакого желания – но выбора ему не оставили. И Фенху, судя по всему, тоже, если он даже предупредить не успел. Впрочем, а знал ли он о визите Тай-до-ко вообще – еще большой вопрос.
– Ну что вы, сияющая, удачей было бы, если бы обвал случился, когда мы с Тай-до-но еще не зашли в тот туннель. Просто хорошая реакция, – Ашай положил ладонь на макушку спящей у него под боком Соне. – Две недели – таково пожелание моего лекаря.
– Что ж, – поджала губы шей-ти: она совсем не ожидала увидеть девочку здесь, – у вас они будут. Но, Тай-до-рю…
– Да?
Жрица покачала головой, выражая этим движением одновременно и острое сожаление, и крайнюю степень неодобрения. В эмоциях у нее царили тишина и покой. Очередной виток их затянувшегося и уже набившего оскомину противостояния грозил наступить с минуты на минуту.
– Вы понимаете, что ваше поведение попросту возмутительно?
– Разве? – Ашай тонко улыбнулся и чуть прищурил глаза. – Я не сотворил ничего порочащего мое имя и статус, уважаемая.
– А как же вы назовете это?! – кивнула в сторону Сони Тай-до-ко. – С незакрепленной связью делить одну постель – и ладно бы, если за стенами своего дома, но на виду у всех! Не думаете о собственной репутации, так подумайте о ее!
– Мой свет переволновался, сияющая, и, боюсь, пока не способен заснуть в одиночестве, – ответил Ашай, мысленно вычисляя степень прочности солнечных парусов, над созданием которых работал последние два месяца – хоть какое-то отвлечение. Даже если ошибется – не страшно, потом пересчитает все равно.
Соня дышала тихо и мерно, и ее присутствие успокаивало лучше любых расчетов.
– У нас возникла резкая нехватка коек? – деланно удивилась Тай-до-ко. – Насколько я помню, для восстановления связи и душевного равновесия после подобных ситуаций всегда было более чем достаточно присутствовать в одной и той же комнате. Физический контакт считается даже… нежелательным.
Ашай задержался взглядом на тонких запястьях в браслетах, узких рукавах закрытого, под самое горло, платья и отметил, что Соне такой фасон пошел бы больше. Только цвета надо было бы взять не охряно-алые, а бирюзово-перламутровые.
– Для шей-ти, посмею уточнить. Соня глуха, и для подтверждения того, что я в безопасности и жив, ей недостаточно – как вы сказали? – просто находиться рядом со мной.
Жрица нервно дернула плечом, сбрасывая пеструю шаль, поправила и без того идеальную прическу. Ашай выгнул в немом вопросе бровь.
– Тай-до-рю, – проникновенно начала Тай-до-ко, – видят боги, я не хотела заводить с вами подобный разговор, но, видимо, придется, раз ваш ближний круг решил промолчать, а больше сказать некому…
– Вот как?
– Я все понимаю: вы молоды, а молодости свойственны некоторые иллюзии и порывы. Но вы уже достаточно долго уже находитесь на посту Тай-до-рю и должны осознавать, что ваша связь с этой девочкой никогда не будет воспринята народом благосклонно. Более того, она компрометирует вас. Поведение вашего света в копях…
– Спасло мне и Тай-до-но жизнь, давайте будем честны…
– Пусть так! – повысила голос Тай-до-ко, недовольная тем, что ее перебили. – Пусть так, но она вела себя непозволительно! Я бы даже сказала – откровенно по-хамски!
Ашай подавил в себе желание довольно ухмыльнуться: Фенх предоставил ему подробный отчет о случившемся по ту сторону обвала из первых рук – своих. И не только он, но еще и несколько подчиненных, присовокупив к рассказу лекаря целый ряд деталей, незамеченных им в силу иной профессии.
Соня ничего рассказать не успела: убедившись, что Ашай в безопасности на попечении Фенха, и больше никакие стены пробивать лбом не нужно, она почти мгновенно уснула. Семь часов уже спала, и Тай-до-рю предполагал, что проспит еще столько же.
– И сколько жалоб легло вам на стол? – по предварительным прикидкам выходило, что никак не меньше пяти-шести. Может быть, восемь-девять.
– Достаточно, чтобы назначить вам дополнительную проверку на профессиональную и психологическую пригодность!
– Хорошо, – покладисто согласился Ашай. – И в какие числа мне ждать комиссию?
– Тай-до-рю!
– Тай-до-ко.
– Для того, кого только что ославили на все наши планеты, вы ведете себя совершенно безрассудно! – зазвенела возмущением Жрица. И эта эмоция была абсолютно, до самой последней ноты настоящей. – Посмотрите новости, почитайте новостную ленту! “Тай-до-рю сошел с ума?”; “Тай-до-рю не способен справиться с собственным светом!”; “Свет Тай-до-рю – глухой инопланетный ребенок. Что ждет нашу расу?” – и это лишь самые безобидные заголовки!
Ашай хмыкнул: его всегда мало волновала собственная репутация. Хотя границы дозволенного он все-таки предпочитал не нарушать.
– Пресса редко кого жалует, вам ли, сияющая, не знать. Или забыли, как полоскали ваше имя, когда умер Ашек?
Это был удар ниже пояса – не просто вспомнить, но и озвучить при Тай-до-ко, что она когда-то была несвободной. И что ее тьма была уже много лет, как мертва.
– Сейчас мы говорим о вас, а не обо мне, – отчеканила Жрица, каменея. – Более того, моей тьмой был шай-ти – один из лучших представителей нашей расы. А ваш свет… Чудо, что о его глухоте еще не пронюхали в Альянсе!
– Опасаетесь скандала?
– Если народ начнет сомневаться в вас, вашей силе и способности себя контролировать, то это бросит тень и на нас с Тай-до-но. Вы предаете свой народ. Вы, Тай-до-рю! Тот, кто должен защищать его.
Ашай не стал напоминать Жрице, что защищать свою расу он начал намного раньше, чем вступил в должность Тай-до-рю. И что за мир и спокойствие собственных планет он расплачивался тогда самой страшной валютой – кровью. И не далеко не всегда своей.
– Я прекрасно помню слова своей клятвы, Тай-до-ко. Как и наши законы, – ровно произнес он, не позволяя даже мимолетному отголоску собственного гнева исказить внешнее спокойствие. – И один из них говорит о том, что связь тьмы и света священна. Сила и способности здесь не учитываются, ибо не они являются основой изначального выбора.
– Подобный выбор могут себе позволить только обычные шай-ти. Но не вы. В конце концов, вы главнокомандующий, уровень силы при вашей должности играет отнюдь не последнюю роль. А сила – это безумие. И ваш свет попросту будет не способен удержать вас в критический момент.
– И все-таки я доверюсь своему выбору и Соне.
– Не ожидала, что вы такой… упертый, – Тай-до-ко криво усмехнулась, мгновенно растеряв половину своей красоты.
– Как мне часто напоминала моя махара, весь – в деда. Вы, кажется, даже были знакомы?
Ашай знал: были. Как и то, что его дед был категорически против избрания нынешней Тай-до-ко.
– Встречались. И подобное сравнение я отнюдь не могу назвать комплиментом.
– Вынужден с вами не согласиться.
– Очень жаль. Впрочем, вы еще поймете, что я желала вам сейчас добра, но боюсь, будет слишком поздно.
Тай-до-рю молча кивнул: больше предложений решить дело миром ему делать не станут. Да и невозможно это было после того, как просьба Атли-э выслать с планеты Соню, получила неофициальное одобрение Жрицы. С припиской: “В случае невозможности подобного исхода, убрать”.
– Вы сами назвали меня удачливым. Надеюсь, моя удача не подведет меня и в следующий раз, как не подвела в этот.
– Не думала я, – медленно, почти по слогам произнесла Жрица, глядя Ашаю прямо в глаза, – что вы, тот, кто так радеет за нашу расу, окажетесь способны поставить личное счастье выше благополучия народа. Я разочарована в вас, Тай-до-рю.
– Прошу простить мне мою слабость, Тай-до-ко. Я всего лишь тьма и не могу сиять для всех. Это ваша прерогатива.
– А ведь вы могли…
– Не мог.
Тай-до-ко покачала головой и, встав из кресла, выплыла из палаты, сопровождая каждое свое движение мелодичным звоном колокольчиков, в изобилии пришитых к подолу юбки. Ашай не стал провожать ее взглядом: насмотрелся уже. На всю жизнь вперед.
Тай-до-рю покрепче обнял было завозившуюся Соню, и та успокоилась. Ашай улыбнулся и, закрыв глаза, провалился в глубокий, лишенный сновидений сон.
*
Спустя трое суток Фенх выдал Соне и Ашаю в довесок к необходимому мешку лекарств еще один такой же “на всякий случай”, и отпустил их домой, заявив, что вечером придет проконтролировать, как его подопечные соблюдают режим и все его предписания. А после некоторого молчания уточнил, что и вечером, и завтра, и вообще – целую неделю. Ашай с Соней покорно согласились на все, даже на специальную диету, хотя обоим больше всего хотелось съесть по большому куску мяса и еще что-нибудь очень сладкое и с кремом.
– И никаких нарушений, слышите меня? Покой, тишина и здоровое питание. А всех сочувствующих и желающих пообщаться “буквально пять минуточек” гнать с порога, не открывая двери!
– Спать, есть, расслабляться, никого не пускать, – повторила Соня, чтобы точно ничего не забыть и не перепутать. – Даже тебя?
– Я исключение. И самая ваша большая радость, а вы меня совсем не цените, неблагодарные! – патетически потряс возведенными к потолку руками Фенх. Если бы не зажатый в одной из них медицинский пистолет, то это даже было бы смешно, а так – устрашающе.
– Ну что ты, мы тебя очень любим и безмерно тебе благодарны, о великий и сияющий… – уверил его Ашай.
– Великая и сияющая у нас Тай-до-ко, а не я, – перебил его Фенх, передернувшись. – И нечего меня причислять к этому прекрасному лику. Боюсь, не выдержу ответственности.
– Тебе к ней с докладом идти, что ли? – мгновенно посерьезнел Ашай. – Зачем?
– Затем такова воля Тай-до-ко, как будто не знаешь! – недовольно отозвался Фенх. – Лекарь Тай-до-но перед ней еще в первый вечер отчитался о здоровье своих пациентов, а я посмел протянуть три с лишним дня. Но Марсааш и Альтши в сферу интересов Тай-до-ко никогда не входили, а вот вы не собираетесь из нее выходить.
– А жаль, было бы неплохо, – хмыкнула Соня.
– Забудь о сих несбыточных мечтах, в этой жизнь счастье быть оставленной в покое тебе не светит. А если серьезно, то Тай-до-ко недовольна вами обоими сверх меры. Еще и сама лично прибыла…
Ашай как бы невзначай поднес ладонь к собственному рту, жестом прося друга замолчать. Он не хотел рассказывать Соне о своем недавнем разговоре с Жрицей: ни к чему это ей, только волноваться начнет. Да и центр был не местом для подобных разговоров, даже если они и находились в кабинете одного из Главных лекарей.
Соня, заметив движение Ашая, свела брови к переносице.
– … в копи контролировать расследование, – закончил Фенх, недовольно взглянув на друга. – Но я что сказать-то хотел… Отпуск по болезни я вам выпишу на две недели, как и договаривались. Постараюсь, конечно, на три, но сомневаюсь, что позволят.
– Не позволят, – откликнулся Ашай, – но спасибо и за то, что есть. Если бы не ты, мне бы пришлось уже сегодня бежать и впрягаться в работу.
– Вот еще! Ты не лошадь, чтобы на тебе сутками пахать, – мгновенно разозлилась Соня. – Обойдутся.
– Я говорил, что я безмерно люблю твой свет, Ашай?
– Пару раз, если мне не изменяет память, – улыбнулся Ашай, глядя на шокировано моргающую девочку и не понимающую, за что ее похвалили. – Но можешь сказать это Соне. Ты же не против, мой свет?
– Издеваетесь, да?
– Совсем немного.
– Я никогда и ни над кем не издеваюсь. И вообще “Серьезность” – мое третье имя! – гордо развел плечи и приосанился Фенх.
– А второе какое?
– Свет мой, ну неужели ты не догадалась, – театрально зашептал Тай-до-рю так, чтобы обязательно услышала не только Соня, но и Фенх. – Наглость, естественно!
Раздавшийся внезапно смех вспугнул со стола солнечных зайчиков, отразился от чайного сервиза на столе, взлетел под потолок и выскользнул в приоткрытое окно. В кабинет, привлеченный шумом, заглянул кто-то из сотрудников, но быстро исчез. Еще бы, великий и ужасный, вечно серьезный Главный лекарь смеялся! Никак небо на землю упало, а все звезды – в океан!
– Валите отсюда, у меня работы с флагманский крейсер, – успокоившись, указал им в сторону выхода Фенх. – Или, если вам так нравится мое общество…
– Нас уже нет, – понятливо кивнул Ашай и, взяв Соню за руку, поспешил покинуть кабинет друга, пока тот действительно не решил оставить их здесь еще на сутки, в целях профилактики.
На улице вступила в свои права мягкая поздняя осень, совершенно непохожая на земную: зацветали высокими свечами остролистые деревья Центрального парка, в воздухе разливался запах местной черемухи, и все чаще начинал звучать далекий гром, предвестник многодневной грозы.
– Хорошо-то как, – потянулась Соня, чуть не застонав от удовольствия. Шутка ли: почти три дня пролежать в кровати, когда всей активной деятельности – дойти до процедурной или ванной. Соню подобное времяпрепровождение начало раздражать к середине вторых суток – им даже читать запретили! – а Ашай уже к исходу первых был готов сбежать через окно. Одна беда: девяносто седьмой этаж, не помогли бы даже крылья.
– Полностью с тобой согласен, – подставил лицо ласковым солнечным лучам Ашай. – Думал, уже не выберемся, если честно.
– Давно Фенх так не злился, да?
– Давно, – Тай-до-рю прикинул в уме, сколько лет прошло с подобного случая? – Дайте боги памяти, с моей службы на должности главы первой летной эскадрильи.
– Ты тогда тоже в какую-то историю ввязался? – подозрительно уточнила девочка.
– Я не специально, мой свет.
– Ну да, как же… – очень тихо, под нос, сказала Соня.
У стеклянных дверей парковки их ждала Машехра, зарывшись с головой в какую-то жутко старую книгу – бумажную. Соня даже с шага сбилась, настолько увиденная картина оказалась странной и непривычной. У них дома обычные книги тоже были, но всего полторы полки: любимые Ашаем художественные произведения и поэзия. И пара томиков сказок из детства. Вся же научная и рабочая литература хранилась в памяти компьютера или на плоских карточках-планшетах.
– Мимо не проходим, организованно загружаемся в кабину, – Машехра махнула рукой в сторону припаркованной и готовой к взлету пчелы, не отрываясь от ровных строчек. – Не отдавливаем друг другу ноги и ведем себя прилично.
– И мы рады тебя видеть, Машехра, – немного ехидно поздоровался Ашай.
– А я-то уж как рада! – захлопнула наконец-то книгу Машехра, удостаивая вставшую напротив нее парочку оценивающим взглядом. – Живыми и относительно здоровыми, особенно некоторых.
– Фенх меня выписал, – мгновенно открестился от возможных подозрений Тай-до-рю.
– Исключительно под ответственность твоего света, не обольщайся, – разочаровала его Машехра, и уже, обращаясь непосредственно к Соне, добавила: – Ты уж за ним присмотри.
– Всегда.
– Я чувствую, что за моей спиной зреет заговор, – веселый тон Ашая совершенно не вязался со словами, и Соня успокаивающе взяла его за руку. Тот сначала было напрягся, но почти сразу расслабился и покорно забрался на заднее сидение, утянув девочку за собой. Машехра фыркнула, наблюдая за их поведением, и последней залезла в кабину ти-ди, активируя гравитационные системы и выпуская крылья-паруса.
– Вас как, сразу домой или куда-то еще сначала? Я сегодня выходная, поэтому без проблем.
– Домой, – ответила за двоих Соня. – Все остальное вполне может подождать до завтра или послезавтра.
– Мудрое решение, – согласилась шей-ти, выруливая на основную верхнюю трассу.
Соня закрыла глаза и подумала, что дома им наконец-то можно станет расслабиться, перестать держать себя и просто заснуть под одним на двоих одеялом, крепко прижавшись друг к другу. Только надо будет не забыть напоминание о приеме лекарств в будильник забить. И обед с доставкой заказать из ближайшего ресторана. До магазина-то она так и не дошла.
Соня думала обо всем этом в фоновом режиме, пока они ехали, потом выбирались из пчелы и поднимались на лифте: Машехра осталась внизу, отговорившись, что уж она сейчас совершенно лишняя, лучше потом с Фенхом придет, вечером. И, может быть, с Альтши. Если они не против.
Ни Соня, ни Ашай против не были. Даже сказали, что можно и с Тай-до-но, но только через три-четыре дня.
Выйдя из лифта, Ашай остановился так резко, что Соня почти впечаталась носом ему в спину. Она выглянула из-за него и с трудом подавила в себе обреченный стон: на лестничной клетке у квартиры стояла Атли-э, махара Ашая. Вид у нее был недовольный, губы сжаты в нитку, и брови сведены почти в одну линию.
– Ашай!
– Махара.
Тай-до-рю поприветствовал Атли-э очень спокойно, не делая движения вперед. И, по всей видимости, даже не собираясь. Соня такой расклад показался самым лучшим: ей совсем не хотелось видеть в их доме настолько сомнительных личностей, одним своим появлением портящих Ашаю любое мало-мальски нормальное настроение. Тем более, что ничего хорошего им сейчас не скажут: махара Ашая кипела, что чайник на горячей печке.
– Даже на порог не пустишь? – прищурившись и как-то криво усмехнувшись, поинтересовалась Атли-э.
– Ты же не пустила, – пожал плечами Ашай. – Почему я должен?
Соня при последней фразе даже немного собой загордилась: сколько вечеров она угробила, доказывая Ашаю, что семья семьей, но при подобном потребительском отношении к нему, он им точно ничего не должен был! Ну, родили, так этого же мало! Воспитывал его дед! И не потому что отобрал – сами отдали, спихнули на него и его свет заботу о маленьком ребенке, не желая поступиться собственными интересами. Ничего не дали, только требовали: будь гордостью семьи, найди сильный свет, стань Тай-до-рю, заставь собой гордиться, уважать род…
Ашай пытался спорить, оправдывать поведение Атли-э и Яшэ тем, что они просто не умели иначе. Соня выслушала все. И начала задавать неудобные и болезненные вопросы, требуя ответа. Их много набралось: начиная с того, кто лечил его содранные коленки и зашивал порванную в играх одежду, и заканчивая тем, кто радовался одному его существованию, тому, что он был в этом мире?
Он тогда надолго замолчал: ходил все из угла в угол в рабочем кабинете или стоял у окна, смотря на ночной город. Соня не лезла: молча завернулась в одеяло и стала ждать.
Дождалась.
Ашай пришел под утро, почти на рассвете, когда небо у горизонта окрасилось в розовый. Улегся поверх одеяла и тихо-тихо сказал: “Спасибо”. Соня моргнула раз, другой, вытянула из-под него тяжелую, шитую лоскутами ткань и накрыла как положено. И до самого звонка будильника грела его ладони в своих, прижав их к своему животу и прижавшись к нему сама – спиной.
– Я не тебя не пустила, не ври!
– Ты не пустила мой свет. Это одно и то же.
– Ты до сих пор не понял, что единственной моей целью всегда было твое счастье, сын мой, и что то решение было продиктовано исключительно заботой о тебе и роде…
При этих словах Соня поджала губы, приготовившись высказать махаре Ашая все, что она думала о подобной заботе. Но осторожное прикосновение к плечу и легкое покачивание головы обернувшегося к ней Ашая не позволили ей даже начать.
Ладно, решила Соня, пару минут она помолчать сможет. Но если разговор продолжится в этом же ключе, обещать, что лестничную клетку махара Ашая покинет в целости и сохранности, не станет. И озвучивать это предупреждение – тоже.
– Тебе есть, что мне сказать, девочка? – мгновенно вскинулась Атли-э, считав Сонины эмоции. – Ну так говори, не молчи, или…
– Хватит, – обрубил Ашай. – Соня здесь ни при чем.
– Что же тогда ты ее защищаешь? – показательно удивилась шей-ти. – Если она ни в чем не виновата, то ей тем более нечего скрывать и бояться?
– Как и разговаривать с тобой. Махара, что ты хотела?
– Мне уже нельзя узнать, как чувствует себя мой ребенок? Этот обвал… Как только я услышала о случившемся, то сразу же кинулась сюда…
Соня хмыкнула: Атли-э врала и не краснела. Не Ашая прибежала сюда проверять шей-ти, не его здоровьем интересовалась, а лишь собственным благополучием: о своем статусе волновалась. Что Тай-до-рю завалило в копях, было известно четыре дня как, и все желающие пришли в лекарский центр, а не под дверью квартиры караулили. То, что их вообще выписывали сегодня, было известно буквально единицам. Они сами до встречи с Фенхом не знали.
– Я вполне здоров и прекрасно себя чувствую. Что-нибудь еще?
– Вот уж не думала, что выращу настолько неблагодарного сына, – бросила Атли-э мрачным тоном.
– Ну и не вы его растили, уважаемая! – не выдержала Соня. – Так какие претензии теперь могут быть теперь?
– Соня… – тяжко вздохнул Ашай, но Соня дернула плечом, сбрасывая с него теплую руку, и вышла вперед: ей надоел этот обмен “любезностями”. Да и лекарства Ашаю пора будет принимать скоро, не хватало еще режим сбить!
– Значит, голос у тебя все-таки есть, и ты умеешь не только прятаться за спиной моего сына, девочка.
– Вы еще скажите, что я боюсь вас, – фыркнула в ответ Соня рассерженной кошкой. – И не о том речь.
– И о чем же, по твоему мнению?
– О том, что вы не можете ничего требовать от моей тьмы, – выделила последние два слова Соня. – Вы подарили ему жизнь, честь вам за это и хвала – но на этом ваше участие в его жизни кончилось.
– Да как ты смеешь?!
– Смею. Вы не мать, уважаемая, а кукушка. И сына своего вы не знаете и не хотите знать, вас волнует только собственное удобство и комфорт. Что же вы не пришли в центр, как все друзья и сослуживцы? И не надо мне тут говорить, что не в курсе были о случившемся в копях! Эту новость крутят по всем каналам уже двое суток без перерыва.
Про новости ей Машехра рассказала, когда Соня поинтересовалась, что за паломничество внезапно началось к ним в палату?
– Что же вы молчите? Язык проглотили?
И пока шей-ти хватала ртом воздух, Соня развернулась к Ашаю и потянула его за руку в дом:
– Пошли, тебе лекарства через десять минут принимать, график.
– Свет мой…
– Давай-давай, – открыла Соня собственной пластиной входную дверь. – И чайник поставить тоже надо. – Ашай! Немедленно вернись, я требую…
Соня увидела, как мгновенно одеревенела у Ашая спина, выдохнула через нос – а она-то надеялась разойтись более-менее мирно – и закрыла за собой дверь, оставшись на площадке.
– Прячешь его, скрываешь от меня, – мгновенно переключилась Атли-э. – Чувствуешь, что я права!
До нее было пять шагов и еще половинка. Соня сделала три и ударила шей-ти по лицу раскрытой ладонью. Рука мгновенно онемела, но и Атли-э замолчала.
– Убирайтесь, – шепотом, тихо и зло, сказала Соня. – И чтоб духу вашего здесь не было.
– Ты!
У шей-ти начал наливаться фиолетовым цветом след от удара. У человека он ушел бы в красноту , но кровь шей-ти и шай-ти была темно-фиолетовая, а кожа белая.
– Я, – согласилась девочка. – И Ашая я вам не отдам. И видеть вас здесь или рядом с ним не желаю. Вам понятно? Или объяснить более доходчиво?
– Он все-равно тебя бросит. Он поймет.
– Надейтесь. Больше-то вам ничего не остается.
– Я уничтожу тебя, – пообещала махара Ашая. – С лица планет сотру.
– Попробуйте. Но пока я жива, к моей тьме вы не приблизитесь. А придете еще раз, я вас с лестницы спущу, она длинная, – ядовито отозвалась Соня. – Выход там, – указала она в сторону лифта. – Всего хорошего.
Три шага назад. Соня пожалела, что двери здесь были все как одна сенсорными – ими даже не хлопнуть от души, сбрасывая негатив.
Соня прошла в комнату и упала на диван рядом с Ашаем. Тот сидел абсолютно прямо, сжав кулаки и закрыв глаза.
– Извини. – За что? – Ашай обратил на Соню равнодушный взгляд.
– Я плохо поступила, уведя тебя с площадки, – объяснила она. – А еще врезала твоей маме. Вот. Извиняюсь.
– Но ты не сожалеешь.
– Еще бы добавила, – подтвердила Соня. – Но боюсь, во второй раз эффекта неожиданности уже не получится.
Соня встала и прошла на кухню налить воды в высокий стакан. На столе уже лежал блистер с таблетками: все ячейки подписаны и украшены разнообразными смайликами. Видимо, для устрашения и внушения. Выбрала три – одну красную и две зеленых – и вернулась в комнату.
– Держи, – Соня протянула Ашаю лекарство на вытянутых руках.
– А ты?
– А мне пока рано. И у меня только успокоительное.
– Что-то я сомневаюсь, что оно вообще действует.
– Действует, – уверила его Соня. – Если бы не действовало, то твоя мама полетела бы с лестницы уже в этот раз, а не в следующий.
– Ты пообещала спустить ее с лестницы? – не поверил Ашай.
– Да.
– Фенх будет в восторге…
Соню сейчас реакция Фенха волновала в самую последнюю очередь.
– Веришь, меня это как-то не интересует. Ты мне лучше скажи, что сам думаешь.
– А что я думаю? – недоумевая, переспросил Ашай.
– А я разве знаю? – пожала плечами девочка. – Злишься, разочарован, хочешь надрать мне уши?
– Разве что за то, – усаживая Соню себе на колени и зарываясь пальцами в светлые локоны, ответил Ашай, – что ты запихнула меня в квартиру и лишила столь удивительного зрелища. Я не обижен и не зол на тебя, мой свет. Просто неожиданно получилось.
Ашай уткнулся носом Соне в ухо, и это оказалось так щекотно, что она поежилась от побежавших по телу мурашек. Внутри наконец-то начал таять лед, и получилось почувствовать что-то кроме беспокойства и злости. Соня улыбнулась и начала целовать Ашая, куда дотянется: в подбородок, щеки, веки. Ей до сих пор с трудом верилось, что все обошлось и они живы.
– Соня… – Ашай сжал руки, крепче прижимая девочку к себе. Она в ответ укусила его за мочку цветочного уха. И рассмеялась. А когда смех прошел, положила ему на плечо подбородок, да так и осталась.
– При тебе бы я не смогла ее ударить, – внезапно призналась Соня.
– Махару?
– Да. Мне было бы… неудобно. Она же твоя мама.
Сухие губы прижались к ее правому виску, к ямочке на щеке, морщинке между бровей, левому виску, губам. – Спасибо, – тихо сказал между поцелуями Ашай. – Обращайся.
Нежность разлилась у Сони в груди талой водою, наполнила до краев и стала слезами. Она заплакала, вжавшись в Ашая и спрятав лицо у него на плече, не в силах вербально выразить все те чувства, что накрыли ее с головой. Только надеялась: прочитает и поймет правильно.
А где-то на заднем фоне у Сони мелькнула и принялась обживаться мысль, что надо при следующей встрече обязательно поблагодарить Рейша. Ведь если бы не он, она бы обязательно опоздала.
*
– У нас в саду росли трашти, – рассказывал Соне Ашай почти две недели спустя, сидя за столом на кухне и чистя орехи, – фруктовое дерево с круглыми листьями. Его плоды имеют зеленую кожицу и сочную оранжевую мякоть. Они немного кислят на языке, но в целом… Когда пойдем в город, я тебе их куплю.
