Текст книги "Вселенная шай-ти (СИ)"

Автор книги: Мария Котикова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 26 страниц)

– Мне бы твоего оптимизма, свет мой…

– А ты пессимистом не будь, тогда и оптимизм не придется искать!

– Я реалист, Соня. Это намного хуже, – мрачно ответил Ашай. – И зачем нам столько вещей? – спросил он, наконец-то обратив внимание на сборы.

– Как это, зачем?! – удивилась Соня. – Там же холодно?

– Холодно.

– Значит, комплект теплых вещей на двоих, ночное и сменное белье, аптечка, – загибая пальцы, начала перечислять девочка, – еда в дорогу – ехать-то целый день! И еще отдельно визоры, твоя документационные пластинки – вон они, в шкатулке – и моя домашняя работа.

– Эм…

– А теперь ты мне скажешь, что раньше ты всегда мотался туда налегке только с документами? – недовольно прищурившись уточнила Соня.

– Ну не так уж и с одними документами…

– Да, еще с таблетками, сунутыми в последний момент сердобольным Фенхом.

Ашай решил промолчать, а то, как он подозревал, ему могло достаться за неорганизованность и наплевательское отношение к себе.

– Эй, хозяева, почему дорогого гостя не встречаем, внимания на друга не обращаем? – раздался со стороны входной двери голос Фенха.

– У тебя же съезд какой-то научный сегодня?

– А он с него сбежал, – сделал вывод Ашай.

– И оставил отчитываться Машехру, – появившись из коридора, согласно кивнул Фенх и прислонился плечом к кухонной перегородке. – Все равно во всей звучащей на этом семинаре научной белиберде она понимает больше моего.

– Но вы же вместе над проектом работали… Ашай мне статью показывал, там было что-то про влияние какого-то вещества в синих папоротниках на… – попыталась вспомнить буквально позавчера прочитанный текст Соня, – не скажу что.

– Ашай, – Фенх укоризненно посмотрел в сторону Тай-до-рю, – вот чем ты своему свету голову забиваешь?

– Информацией и знаниями!

– Совершенно не систематизированными, – трагически вздохнул лекарь. – Все верно, Соня, – доклад наш именно о папоротниках, но все формулы и обоснования выводила Машехра. Я же занимался практической частью: опыты проводил на основе ее выкладок. Но теперь нам нужен грант на продолжение исследований…

– А за выбивание денег у вас в семье отвечает Машехра, спасибо, я поняла.

– И я бы там только мешал, надоедая окружающим своей зверской рожей.

Тут Фенх на себя безжалостно наговаривал: мероприятия подобного рода он любил. Особенно перемывать косточки окружающим и едко комментировать устаревшие технологии и точки зрения. К сожалению, в научных кругах этой расы можно было наблюдать совершенно земную картину: признанные в прошлом светила далеко не всегда хотели пропускать многообещающие проекты, если для этого надо было подвинуть себя и своих протеже. А Тай-до-ко, курировавшая данное направление, вообще отметала в сторону все неугодные ей работы, и Фенх с Машехрой уже несколько лет значились у нее в черном списке. Сместить их с должностей Тай-до-ко не могла – они были и оставались одними из лучших специалистов – но палки в колеса вставляла регулярно.

– Там что, сегодня уважаемая Тай-до-ко в комиссии? – подозрительно поинтересовался Ашай.

– И все-то ты знаешь, провидец! – отвесил восхищенно-издевательский поклон Фенх. – Именно она.

– Ну тогда понятно, что ты сюда пришел, Машехра-то без тебя еще как-то себя в руках держит. А когда ты злишься – не может. А при Тай-до-ко ты злишься постоянно, – отдавая Ашаю второй чемодан и принимаясь упаковывать еду, понятливо заметила Соня.

– Каюсь, виноват. Да и не хочу я сейчас мелькать пред ее сиятельными очами…

– Новый проект или… – Ашай оборвал себя на половине предложения. – Да, в связи с твоей последней работой это действительно было бы нежелательно.

– Я что-то пропустила? – не поняла Соня.

– Ты, о свет моего друга, в этой работе непосредственно поучаствовала, и без тебя ее не было бы.

– А-а-а, – сообразив, о чем велся разговор, кивнула девочка, – дошло. Можете продолжать разводить конспирацию.

– Я тебе, кстати, – обратился к Ашаю Фенх, – последние результаты скинул. Посмотришь в дороге.

– Хорошо.

– И еще по поводу нашего вчерашнего спора: я все еще категорически против.

– Фенх! – Ашай указал глазами на Соню, – не здесь.

– Ты допускаешь огромную ошибку…

– Мы уже все обсудили. За материалы – спасибо, но разговаривать с представителями Совета не тебе, а мне.

– Вот ведь дурак, – зло топнул ногой лекарь. – Где там ваши чемоданы, пойду их хоть в ти-ди отнесу… И Фенх удалился с отобранной у Сони поклажей, сердито и громко топая по лестнице и начисто игнорируя лифт.

– Ашай… – окликнула Тай-до-рю девочка.

– Нет, свет мой, сейчас мы с тобой обсуждать ничего не станем.

– Ашай?

– И не потому, что я тебе не доверяю, но так будет лучше. Да и помочь ты не сможешь, а волноваться начнешь…

– Ашай! – повысила голос Соня, чтобы на нее таки обратили внимание.

– Что? – замолк на полуфразе Ашай.

– Только не решай за меня, хорошо?

Она не ждала ответного кивка – просто вручила ему сумку с обедом и термосом. Ашай был прав: прямо сейчас они обсуждать ничего не станут. Не время и не место, да и Фенх внизу ждал, и ехать пора было.

– Подумай еще раз, все взяла? – закрывая дверь, спросил Ашай. – Там магазинов нет, а съездить куда-то вряд ли представится возможность.

– А, основное взяла. А если что-то и забыла – уже не важно.

Отъезд вышел каким-то скомканным и грустным: Фенх мрачно маячил за окнами ти-ди, ежась под порывами холодного ветра, Ашай упрямо пытался не замечать недовольства друга, активируя системы управления, а Соня тяжко вздыхала, глядя на них.

– Берегите себя, хорошо? – обнимая шай-ти поперек талии, попросила Соня. – Ни во что не ввязывайтесь тут без нас и не делайте глупостей!

– Об этом я должен тебе напоминать, Соня, – ответно обнял ее лекарь. – Мы с Машехрой очень постараемся дождаться вас в целости и сохранности. Но и ты постарайся присмотреть за нашим излишне уверенным в себе охламоном, договорились?

– Всегда! – пообещала Соня, забираясь в кабину ти-ди – их с Ашаем был серебряного цвета с фиолетовыми “крыльями” и золотым узором по бокам корпуса. – Слышишь, Ашай, мне велено за тобой присматривать!

– И почему я не удивлен? – поинтересовался Ашай, ожидая, видимо, ответа от приборной панели, а не от хихикающих Сони с Фенхом. – Машехре передай мой поклон, и сам…

– Да знаю я, все с нами будет хорошо! Удачи.

– И тебе.

Соня устроилась на сидении, подобрав под себя ноги и уткнувшись носом в коленки. Глаза защипало: ей совсем не хотелось куда-то лететь.

– Ты еще можешь остаться… – предложил Ашай, взлетая и выруливая с площадки. Снизу на них смотрел Фенх: здесь не принято было махать рукой на прощание, провожали взглядом, пока корабль не скроется из виду.

– Нет. Это я так…

– Не переживай, мой свет, мы скоро сюда вернемся.

К Дням темноты, если быть точным, но Ашай не стал уточнять.

По главному экрану побежали буквы, цифры, слова, какие-то диаграммы зеленого цвета. Соня в них ничего не поняла, но решила, что это сигнал: “можно лететь. Все нормально”. Ашай быстрым перебором развернул несколько дополнительных окон, набрал какую-то комбинацию из кнопок, и ти-ди, плавно развернувшись, полетел в сторону гор, оставляя позади себя столицу.

– Сколько нам лететь-то?

– Почти шесть часов. Все-таки другой край планеты, а часть дороги у нас пролегает не в верхних слоях атмосферы, а по земле, – ответил Ашай, устанавливая на машине автопилот: не хватало еще самому пилотировать, не в космосе же он на боевом задании. А потом недовольно нахмурился, краем глаза заметив над Сияющим хребтом собирающуюся грозу: редкое явление. К большим переменам и зачастую не особо приятным.

– Быстро.

– Нет, что ты! Это еще медленно. Обычно я добираюсь до Академии часа за два. Но в этот раз мы поедем еще и через заповедник и там у нас скорость будет довольно низкой.

– Все равно, – упрямо возразила Соня. – На Земле пришлось бы целый день лететь, да еще и с пересадками. И почему – через заповедник?

– Потому что мне хотелось тебе его показать, – ответил Ашай. – Там очень красиво в это время года.

– И мы увидим зверей?

– Возможно.

– Ну, наверное, это хорошо, – задумчиво заметила девочка. – Спасибо.

– Ты не любишь путешествовать, мой свет? – спросил Ашай, вслушавшись в эмоции девочки. – Почему?

– И вот как ты это понял? – вздохнула Соня, зарываясь в сумку в поисках пледа и теплых носков. Пусть в кабине “пчелы” было тепло, но ноги у нее и в жару под сорок градусов временами мерзли, что уж говорить о вполне комфортных двадцати четырех? – Не люблю. Весь мой опыт подсказывает, что ничего хорошего от путешествий ждать не стоит.

– Ты так из-за космоса говоришь?

– Да нет, космос – просто вишенка на торте. И тут я тебя встретила. Так что плюсы здесь однозначно есть. И, с моей точки зрения, они перевешивают все возможные минусы.

– Тогда в чем дело?

– В том, что в моем случае путешествия всегда оказывались форменной катастрофой, растянутой на две недели. С обязательными пунктами в виде аллергии на все сразу, солнечного ожога, растяжений и какой-нибудь ангины. В лучшем случае.

– Свет мой, ну а как же новые места и впечатления?

– Знаешь, Ашай, когда у тебя зверски болят ноги, а от крапивницы не спасают даже лекарства, становится как-то не до новых впечатлений.

Сама Соня уже давно решила, что путешествия были не для нее – куда как лучше провести время в библиотеке, во дворе, да хоть у компьютера или телевизора в уютном кресле!

– Зачем же ты тогда со мной сейчас едешь, если так относишься к смене обстановки?

– А с тобой – совсем другое дело, – убежденно произнесла Соня. – У нас и сборы иначе выглядят.

– При условии, что все вещи собирала ты.

– Это-то мелочь, а вот возможность спокойно добраться и не бродить по вокзалам с потерянным видом, судорожно расспрашивая местных жителей, а как доехать до какого-нибудь места – стоит дорого, – призналась девочка. – За дорогу ты отвечаешь, не я. И мне… спокойно.

– Так мы же на своей машине? Да и обо всем договорено заранее: там нас встретят, а дорога в Академию почти в любое время года свободна.

– Вот если ты сейчас что-нибудь скажешь про машину, то я начну бояться, что она сломается, мы застрянем, и никто нас не спасет, ибо здесь безлюдные места.

– Глупости! Ти-ди работают на энергетических батареях: даже если каким-то способом решат уйти на покой первых две, то у нас еще четыре под задним сидением, – фыркнул Ашай. – И связь ловит везде, а при поломке на ближайшую станцию помощи в автоматическом режиме отправляется сигнал об аварии.

– Вот о чем я и говорю, ты успокаиваешь тем, что… ну, все продумано. Даже на случай, если машина из вредности забарахлит.

– Последнего можно не опасаться, не с нашей пчелкой, – Ашай ласково провел рукой по панели управления. Двигатель от этого прикосновения начал урчать как-то мягче, и Соне сразу вспомнилась импровизированная лекция Альтши.

– А имя-то у нее есть? – боясь ошибиться, принять иллюзию за действительность, спросила девочка.

– Айша, – удовлетворенно отозвался Тай-до-рю. – И аналогов ей не существует – личный проект.

– Как твои паруса?

– Да.

– И дороги у вас совершенно волшебные, – поделилась мыслями Соня, глядя на сияющие направляющие линии. На каждой высоте они были своего цвета: у земли снежно-белыми, а в космосе насыщенно-изумрудными. – Ни ям, ни колдобин, словно плывешь.

– Я так понимаю, что у вас дороги оставляют желать лучшего? И вообще транспорт другой?

– Аха, – зевнула девочка, смешно мотая головой из стороны в сторону. – Летают только самолеты. Весь остальной транспорт передвигается на колесах, никаких воздушных или магнитных подушек. У нас и не знают о таком. Если только не в какой-нибудь фантастической книжке. А дороги есть нормальные, а есть такие, где разве что на специализированной технике проедешь. Даже пешком лучше не рисковать: перелом гарантирован.

– Звучит не особо приятно, особенно часть про переломы, – хмыкнул Ашай, а у самого на душе сделалось неспокойно: что, если Соня сейчас говорила из собственного опыта? И это она себе что-то ломала на земных трассах, где ходить было невозможно?

– Мне везло, если честно. Я на нашей даче бывала в основном летом, зимой полтора раза, и там только в одну сторону пешком. Обратно меня на машине отвезли. Впечатлений хватило на всю жизнь, – Соня улыбнулась, боднув встревоженную тьму лбом в плечо: пусть не переживает, все в прошлом осталось. – Там было полметра снега и еще сантиметров двадцать под ним воды. А тропка узенькая, канатная, постоянно оскальзываешься. К дому я подошла промокшая по самые уши – пару раз даже упасть умудрилась. Потом у печки сидела, грелась.

– Так плохо?

– Да нет, но… это же дача. Вот в городе каждый день чистят тротуары от снега, не везде, но в большинстве случаев песком посыпают лед, чтобы не скользко было – а кто же будет подобным заниматься в поле или лесу? Там зимой делать нечего, если не на лыжах… – видя вопрос в глазах Ашая, Соня поспешила объяснить новое слово. – Лыжи – это две плоские и длинные доски с загнутыми носами, на них встают ногами и ходят по снегу и не проваливаются. При должной сноровке на них ходить очень даже удобно, но у меня никогда не получалось. Три шага, максимум пять, и я смотрю на небо.

– Малоприятная картина.

– Вид спорта, что ты хочешь! В нем нужны тренировка и подготовка. Просто так не встанешь и не поедешь. Как в любом серьезном деле.

Пригород остался позади, и ти-ди начал снижаться с темно-синей дорожной зоны до белой и сбрасывать скорость. Через пять минут пейзаж из размытых пятен обрел четкость, а за окном потянулись вверх высокие деревья с красными ягодами на ветках: большими и глянцевыми, величиной с грецкий орех. И колючие кусты с красно-оранжевыми цветами. Листьев у них не было – только длинные черные шипы. Пару раз Соня заметила странных пушистых серых зверьков с длинными хвостами, похожими на ершики. Они копошились в траве под деревьями, грызли ягоды, и хвост у них завивался кольцом.

– Они на белок похожи.

– Кто, мой свет?

– Да вот те зверьки, которые под кустами сидят.

– Поверю тебя на слово, Соня, боюсь, твоих белок я не скоро увижу.

И лошадей, и китов, и прочих зверей, которые жили на ее планете. Соня решила, что Графа надо будет обязательно попросить при следующей встрече о сне-экскурсии. С елкой когда-то получилось очень здорово: Ашай в то утро проснулся счастливо-задумчивым, а потом еще и поблагодарил за такой чудесный сон. И даже сделал по памяти голографическую проекцию елки.

Дорога сделала крутой поворот, и деревья сменились большими светящимися грибами, бледно фиолетовыми, с белой кружевной бахромой на тонких ножках. Как есть бледная поганка, но до чего же красивая! В том, что эту красоту есть было нельзя, Соня даже не сомневалась.

– Соня, – окликнул ее Ашай, почти останавливая ти-ди и на что-то показывая рукой, – посмотри во-он туда, между скоплением маленьких, как ты говоришь, грибов… Видишь?

Между тремя круглыми, с только-только показавшимися ножками, грибами стоял зверь, которого про себя девочка сразу же окрестила оленем. Аккуратную головку венчали рога, похожие на лосиные, а хвост был совсем львиным. Тонкие трехпалые лапы осторожно ступали по земле, яркая коричнево-оранжевая шерсть почти сияла на солнце.

– Это лларшш, увидеть его – большая удача…

– Еще одна ваша примета, да? – прилипнув носом к окну и во все глаза изучая диковинного зверя, спросила Соня.

– Да, она самая.

– Значит, в нашей поездке все должно быть хорошо!

А Ашаю против воли вспомнился Сияющий хребет и его гроза. Говорят, в год катастрофы тучи над горами висели почти месяц… Соня бы посмеялась, она вообще к приметам относилась как-то совершенно иначе, чем он. Даже говорила, что если предупрежден, значит вооружен. Может, и права была.

– Не думай о плохом, мы со всем справимся. Нас же двое! – прижалась к Ашаю Соня, словно почувствовав его напряжение и изменившееся настроение.

– Постараюсь.

– Лучше расскажи мне, как называется вон тот зверь?

Соня махнула рукой, указывая на стоящего справа на пригорке зверя: пушистая белая шкура, черные воротник и кончик хвоста, острая морда и большие подвижные уши.

– Хи-и. На них раньше охотились ради меха и мяса, но уже триста лет прекратили, с тех пор, как они оказались на грани вымирания.

Соня кивнула: пусть Ашай рассказывает ей обо всем, что она видит в окне, чем от собственных мыслей расстраивается. Так лучше, спокойнее. А у нее в запасе было много вопросов, на оставшиеся пять часов точно хватит.

– А как там? – Ашай наградил ее непонимающим взглядом. – Ну там, куда мы едем? На родине твоей бабушки, если я правильно помню?

– Да, она родилась именно в этих местах. И встретилась с дедом. Страшная и очень красивая земля – наш север, с коротким летом и долгой-долгой зимой, когда приходит холодное дыхание.

– А еще?

– А еще у нас есть Огненное небо. Так называется природное явление, когда через все небо тянется мост разноцветных огней, – улыбнулся воспоминаниям Ашай.

– Северное сияние, что ли? – удивленно и радостно уточнила девочка: она всю жизнь мечтала его увидеть. Его столько раз показывали по телевизору, но вот так, вживую…

– Да, наверное. Се-вер-но-е-си-я-ни-е. Красиво.

Соня заметила, что Ашай некоторые русские слова произносил слитно, нараспев. Звучало забавно, иногда даже смешно, но она не смеялась. Мало ли как она для него звучала!

– Ты произносишь наши слова немного хрипло, а иногда – шепчешь. И отрывисто, словно шаг чеканишь на плацу. Это из-за того, что у тебя объем легких меньше, чем у нас, дыхания не хватает, – вдруг заметил Ашай, словно бы Соня только что высказалась вслух. Но она молчала, точно молчала! Или… нет?

– Ашай… я сейчас ни словечка вслух не произнесла…

Тай-до-рю напрягся, выпрямился, словно палку проглотил, и изучающе, как никогда не делал раньше, посмотрел Соне в глаза. А потом выдохнул и покачал головой.

– Это нормально, я, видно, просто почувствовал твои мысли. Не волнуйся.

– А я и не волнуюсь, вот еще!

Она действительно не волновалась – просто добавила еще один факт в копилку того, что следовало изучить при возможности. А сейчас ей не до этого, надо было Ашая от грустных мыслей отвлекать!

*

Место, где учился Ашай, произвело на Соню неизгладимое впечатление: заставило передернуть плечами и сильнее вжаться спиной в свою тьму, всеми силами подавляя желание убежать куда подальше и впредь объезжать данное заведение десятой дорогой. Не будь здесь Ашая, Соня бы так и поступила и стыда бы не знала, но подобная роскошь ей сейчас могла бы только во сне привидеться. Оставить свою пару в угоду собственным страхам, когда сама за ним же и поехала? Вот уж нет!

Если столица обрушивалась на приезжих жизнелюбием, яркостью красок, знойным летним солнцем и зимними дождями-завесами, полными зелени и цветов парками и скверами, обнимала мягкими изгибами улиц и домов с яркими фонариками, горящими на порогах и вдоль дорог, то здесь не было ничего, кроме серого, белого и черного цветов. Пустая припорошенная снегом земля, безжизненная и потрескавшаяся, щебень и камень, тяжелое, словно налитое свинцом небо. Только кое-где, прогалинами, так, что Соня сначала подумала: показалось – встречался кроваво-алый и насыщенно синий, как будто неосторожный маляр разлил несколько ведер с акрилом. А сама Академия – ощерившийся дракон, острый, угловатый, будто приготовившийся к броску, раскрывший пасть навстречу незваным гостям…

Тай-до-рю успокаивающе обнял свой свет за плечи. Сам он любил эту землю всем сердцем, и ему хотелось разделить ее суровую, неуютную красоту с Соней.

– Ничего не бойся, мой свет, и ты увидишь: здесь может быть не менее хорошо, чем в любом из наших домов, – тихо попросил Соню Ашай. – Эта часть планеты прекрасна и щедра к тем, кто умеет смотреть и чувствовать.

– Ну, тут я могу поверить тебе только на слово. Пока мнение у меня складывается не очень лестное. Но может, после пары твоих экскурсий, мое отношение изменится. Ты ведь их организуешь? – уточнила девочка, а то мало ли: вдруг расписание у него такое, что даже сон окажется роскошью, ужин – с трудом осуществляемой мечтою, а завтрак превратится в иллюзию?

– Я очень постараюсь найти время для этого, – Ашай для верности подтвердил свои слова еще и кивком. – Тем более, что я и сам хотел кое-куда тебя свозить.

– Куда?

– Узнаешь. Но обещать пока ничего не буду. Расписание я еще и сам не знаю, но о том, чтобы в него включили выходной я просил заранее.

Соня вздохнула: жизнь уже успела ее приучить, что на три кило ожидания приходилось два с половиной разочарования и нарушений, так что теперь она не спешила загадывать. Будет – хорошо, нет… ну, не Ашая же ей упрекать? Может, кто и скажет, что только так и надо, что свет имеет право, но Соня считала: нет, не имеет. Потому что работа Ашая – важная часть его жизни, необходимая и нужная. Пусть и куда больше счастья ему принесли бы инженерно-космическое дело или исследовательские миссии.

А сейчас ей надо взять себя в руки, расправить плечи и поднять голову. Вон, уже делегация преподавателей спешила к ним навстречу, и Соня не имела права опозорить Ашая, позволить здешнему окружению допустить хотя бы мысль о том, что она слаба, и они смогут как-то повлиять на решения Тай-до-рю, прогнуть его через нее.

– Скажи, мне следует что-либо знать? Прежде чем начнется вся эта канитель? – шепотом уточнила у Ашай Соня.

– Будь собой, мой свет. Ты выше их – и ты гостья.

– Мой статус гостьи и твоего света дает мне какие-то привилегии, да?

– Он дает тебе право везде совать свой любопытный нос, требовать ответов и ожидать вежливого обхождения.

– Но это не значит, что меня не попытаются как-то уесть или задесть, – понятливо кивнула девочка.

– Именно.

Соня хмыкнула и выпрямилась, отступая за Ашая ровно на один шаг. Если бы Тай-до-рю мог, он бы ее вообще под крылья спрятал, прижав к теплому боку, но нельзя. Девочка натянуто улыбнулась, подавив в себе желание схорониться в пчеле вместе с вещами и скромно оттуда моргать на преподавательский состав Академии. Ашай, конечно же, услышал это желание и рассмеялся – в черных глазах у него заплясали золотые искры!

– Не смешно, – тихо возмутилась Соня.

– Очень, мой свет, очень, – и уже совершенно другим, спокойным и равнодушным тоном он обратился к подошедшей на расстояние вытянутой руки делегации, – Процветания, новых знаний и благодарных учеников Мастерам-передающим-то-что-досталось-нам-от-предков.

– И вам и вашему свету долгого сияния, Тай-до-рю-ти, – склонился в поклоне самый представительный из преподавателей. Соня про себя назвала его директором, хотя наверняка его должность называлась как-то иначе. Девочка обвела взглядом весь преподавательский состав и отметила для себя, что вышедшие их встречать шай-ти были очень старыми. У самого молодого в волосах осталось всего две черных пряди, но кожа уже выглядела истончившейся, будто пергаментной.

Почтенные старцы. Они, возможно, еще с дедом Ашая учились. Или учили его, чем черт не шутил.

За своими размышлениями Соня не успела заметить, как они прошли все взлетно-посадочное плато и маленькое поле, окружающее Академию и теперь шли по ее коридорам: темный камень и высокие сводчатые холлы, гравитационные платформы и широкие лестницы. Тут было холодно, но как-то не слишком, минус пять-семь градусов, мысленно прикинула Соня. В помещении.

– Экзамены будут проходить в обычном режиме, Тай-до-рю. Первая половина дня – теория, потом практика, третий день – лекарско-полевая работа, четвертый – полеты, – пояснял Ашаю расписание директор, идущий слева от него. – В вашем письме вы сообщили, что в нынешнем году вы хотели бы посвятить обзорные семинары выживанию в чрезвычайных ситуациях. Я так понимаю…

– Вы верно понимаете, Мастер, – согласился Ашай. – В связи с нашим с Тай-до-но попаданием под обвал, нами было принято решение изменить основную тему занятий этого года. Боюсь, если бы не мой свет, то экзамены сейчас у вас принимал бы кто-нибудь еще.

– Значит, слухи не врали, – заключил директор.

– Не знаю, как слухи, а вот факты, по итогам расследования, оказались весьма неутешительны.

– Пусть будет так, – не счел нужным спорить и выяснять дальше шай-ти.

– Также, я об этом писал в том же письме, но подтверждения моей просьбе так и не услышал, прошу оставить за собой один выходной. Мой свет впервые здесь, и я бы хотел познакомить ее с историей моей семьи.

Соня с огромным трудом удержалась от хихиканья: ее тьма сейчас буквально потребовала себе день на прогулку с ней. И в такой форме, что заявить, мол, времени на подобные глупости у Тай-до-рю нет, было невозможно. Это означало бы проявить неуважение к тому, кто когда-то закончил эту самую Академию и впоследствии стал Тай-до-рю, а затем и преподавателем. Здесь же. И воспитал еще одного Тай-до-рю.

– Конечно, нет ничего важнее, чем память о собственных корнях.

– Рад, что здесь наши мнения сходятся, Мастер.

Им выделили не комнату – маленькие апартаменты с собственной системой обогрева и кухней. Тут все было настолько крошечным, что Соня мгновенно вспомнила земные однушки: тридцать метров с хвостиком, зато с потолками под четыре метра.

– Надеюсь, вас устроят комнаты, что выделили вам и вашему свету, боюсь, мы сейчас не располагаем достаточно большими возможностями… – начал старый шай-ти, взмахом руки отпуская все сопровождение. Те как-то очень ехидно смотрели на Соню, но девочке было не до них.

– Ну что вы, конечно же нас все…

– Ашай! Тут как на Земле! Помнишь, я тебе рассказывала – это вот оно, вот так выглядела квартира моей бабушки! Только перед входом в гостиную был еще коридор! – радостно поделилась впечатлениями Соня, успев заглянуть во все двери и забыть о присутствии постороннего.

– … устраивает.

– Безмерно счастлив угодить вам, Тай-до-рю-ти…

Уже позже, ночью, Ашай объяснит Соне, что комнаты эти выделялись на него одного, и встречал их почти весь преподавательский состав потому, что хотел увидеть ее реакцию на подобное неуважение.

– Эм… Прости?

– Понимаешь, мой свет, Тай-до-рю полагаются апартаменты трижды такого размера.

– И все ждали, что я возмущенно начну орать о том, что меня тут жилплощадью обидели?

– Именно.

– Ну и дураки.

Но пока Соня об этом не знала, а потому бодро рассовывала по полкам привезенные вещи, напевая какую-то детскую песню про улыбку, от которой станет всем светлей, в упор не замечая гордого взгляда своей тьмы и шокированного – директора.

*

Пробыв здесь двое суток, Соня наконец поняла, что имел в виду Ашай, говоря, что видеть его она будет очень мало и чаще всего ночью. И то совсем немного. Каких-то жалких пять часов, из которых четыре приходились на сон, а потом снова необходимо было вставать и идти работать, работать и еще раз работать! А завтрак? А обед?! И ужин?! Так ведь только чашку к губам поднесешь, как снова на пороге маячит чья-то фигура с очередным очень важным вопросом.

– Тай-до-рю-ти, не могли бы вы…

Здесь надо было рассмотреть бумаги, уделить внимание отчетности, поговорить со всеми преподавателями, там на собрании поприсутствовать, надрать кому-то уши, кого-то наградить, а вот тут еще по визору выбить из Тай-до-ко деньги на ремонт общежитий и учебных залов, а заодно и на новые тренажеры. И еще приходилось вести практические занятия! И хоть, как оказалось, приехали они не одни, и обязанности частично легли на чужие плечи – компетентные, но менее высокопоставленные, – как-то так получилось, что все равно со всеми вопросами шли к Ашаю. Ибо подпись Тай-до-рю должна была стоять на всех мало-мальски важных документах.

В итоге на третий день, когда Ашая снова начали отвлекать во время обеда – с боем выбитого! – Соня зарычала на пришедшего не хуже львицы. И встала в дверном проеме, заявив всем собравшимся в коридоре, что приемные часы у Тай-до-рю возобновятся через сорок минут. А в данный момент у уважаемого военачальника обед. Так решила она, Соня, и если у кого есть возражения, то высказать их могут прямо сейчас на этом самом месте. Лично ей.

Возражений, что удивительно, не нашлось.

А у Ашая в сутках появилось время еще и на завтрак. И рабочий день стал заканчиваться на полчаса раньше.

– Свет мой, где ты была все прошлые годы?

– Сам знаешь – на Земле, – ответила Соня, наливая в глубокую миску мясной суп. В столовой девочка тоже уже успела побывать, попробовать местную кухню и глубоко в ней разочароваться. Еда здесь по сравнению со столицей была весьма скромной и скудной: хлеб из перемолотой травы и кореньев, ягоды, уваренные до состояния густой каши, разнообразные орехи, соленая и вяленая рыба, море-то близко. Все очень калорийное, питательное, сытное – такой тарелки хватало на сутки тяжелого и выматывающего обучения, когда все мысли и мечты к вечеру становились исключительно об одном: упасть носом в подушку и не двигаться суток трое. Но все же еда, по мнению Сони, должна была быть не только сытной, но еще и вкусной.

И Ашай уже слишком давно был начальником, а не учеником, чтобы снова начинать взращивать в нем скромность и непривередливость. И так их было столько, что Соня не знала, кому подарить!

– И не давись, у тебя еще, – Соня сверилась с часами на планшете, – двадцать минут законного обеда.

– Но…

– Ашай, трудоголизм никого не довел ни до чего хорошего, как говорила мамина подруга из Израиля. Остынь. Они год без тебя справлялись и еще столько же справляться будут. Мы уедем, кто останется?

– Просто… Здесь, конечно, было сложно. Когда я учился. Но мне хотелось бы сделать хоть что-то…

– …Чтобы и тем, кто учится сейчас, было спокойно, и они вспоминали о своих академических годах с теплом, – закончила за него Соня и налила добавки. – Но ты делаешь, пойми. Ты выбил им денег на ремонт нижних этажей, выписал лекторов из Института наук, или как он там называется? И техника здесь обновляется каждые пять лет – я Положение об Академии не поленилась прочитать!

– Соня, тебе тут настолько плохо и скучно, да? – очень осторожно и мягко, словно она с ума сошла, спросил Ашай.

– Вот не надо этого тона, не надо. Ничего я не сошла. Просто последняя редакция – твоя, а мне интересно все, что с тобой связано.

– Свет мой…

– Доедай, у меня еще пироги в духовке. С ягодами.

После обеда они отправились на улицу, на открытый урок по использованию местной флоры в лекарственных целях, на случай, если под рукой вдруг не окажется аптечки. Соня не очень вслушивалась, ее больше занимал открывшийся перед ней вид: темно-синяя трава, прозрачно-серые горы вдали и высокое, почти белое небо. Дух захватывало от красоты.

Присыпанная мелким снежным крошевом трава – казавшаяся от этого бледно-голубой – была острой, куда острее земной осоки, и если бы Соня прошлась по ней босиком, то сильно рисковала изранить ноги в кровь. Незамерзающая трава севера считалась одним из чудес этой планеты: способная выносить невообразимые холода, она оставалась полностью жизнеспособной, не ломалась и не осыпалась льдинками на подставленные ладони. Но для Сони самым удивительным оказалось то, что эта трава еще и цвела. Темно-алыми, размером с половину мизинца, цветами.