Текст книги "Последнее предложение (СИ)"

Автор книги: Мария Барышева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 37 страниц)

Рита внезапно ойкнула и чуть не уронила свое оружие – металлическая рукоятка уже охладилась до такой степени, что почти обжигала кожу. Валерий перебрасывал свое мачете из ладони в ладонь, Роман делал то же самое.

– Разрежь, – попросил Илья, держа безрукавку, и Валерий быстрым движением располосовал ее снизу доверху. Сергей снял рубашку, разодрал ее на две половины и протянул Рите и Роману, после чего, усмехнувшись, постучал пальцами по деревянной рукояти своей секиры, расстегнул брючный ремень и начал вытаскивать его из шлевок.

– На всякий пожарный, – он кивнул на обрывки рубашки. – Нельзя знать наверняка, в какой момент зажимать уши, а в какой – отмахиваться.

– Какая у меня была хорошая жизнь! – с легкой грустью прошелестел Валерий, пристраивая мачете за ремень. – Выезжал на вызовы, бумажки писал, ловил всякую шушеру… Совещания, комиссии, валы бытовой мокрухи… Господи, звучит, как сладкий сон! Пытались меня шлепнуть пару раз, но никто никогда не пытался меня съесть. Когда все это кончится, я намерен жутко напиться!

– Я тоже, – отозвался Роман, отчаянно гоня от себя волны зовущей мелодии. – Думаю, по окончании мы все жутко напьемся. И чего-нибудь поломаем.

– Вначале давайте комнату перейдем, – заметил Безяев. – Только зажимать уши… не знаю, поможет ли? У Одиссея был воск, а у нас ничего нет…

– Да и ты не Одиссей, – Роман сделал шаг, проверяя, как ходится с мечом за ремнем. Было неудобно. – Мы можем быстро проскочить? Или идти медленно и печально?

– Бежать нельзя ни в коем случае, – прошептала Рита. – Они не нападут, но станут танцевать… совсем близко. А это плохо.

Валерий взглянул на танцующих и поспешно отвернулся, яростно мазнув ладонью по небритой щеке и постукивая зубами от холода.

– …твою, кошмар какой-то!.. Ну невозможно не смотреть!.. Почему они, заразы, так хороши?! Тоже магия?

– Может, потому, что у Ленки чертовски здорово получались описания! – сердито отрезал Илья, и Роман почуял за этой сердитостью легкую зависть. Он раздраженно взглянул в переливающиеся сапфировые глаза, и Илья, дернув голыми плечами, кисло сказал:

– Знаете… мне очень страшно. Может…

– Пошли! – перебил его Савицкий. – Идем вдоль длинной стены и смотрим только себе под ноги.

– Только медленно, – упредил Илья. – Для них быстрые движения, как для…

Шум, донесшийся из-под потолка, заставил его рот захлопнуться, и все вскинули глаза на круглое отверстие в ледяном своде. Кто-то летел вниз по туннелю… определенно кто-то не один.

– Подгнивший десант подтягивается, – Роман отвернулся. – Пошли!

Они мелкими шагами добрались до стены, старательно зажимая уши, и двинулись вперед. Роман, шедший за Сергеем, краем сознания подумал, что со стороны, вероятно, все это выглядит довольно комично – скользящая на ледяном полу процессия из девушки и четырех полуголых мужиков, увешанных оружием, – и все дружно зажимают уши. Возможно, потом он посмеется над этим – потом, когда они дойдут до двери. Она казалась невообразимо далекой, и с каждым шагом словно еще больше отдалялась, словно зал растягивался или они стремительно уменьшались в росте. Он изо всех сил старался не смотреть на нее – перед ней то и дело мелькали гибкие тела тулларов, но взгляд тянуло туда, тянуло – к приоткрытой створке… и чуть в сторону – где движения полны изящества и холодной зимней магии… Роман до хруста сжимал зубы и смотрел в пол, а иногда и вовсе закрывал глаза, но взгляд был как непослушное живое существо – ему хотелось к танцующим – хотелось отчаянно. Музыка проталкивалась в уши, запускала бесплотные тонкие щупальца между пальцами и прижатыми ушными хрящами, и даже то – далекое, бессвязное, что доносилось до него – о, черт! – как же оно было прекрасно! И как же хотелось опустить руки и окунуться с головой в это серебристо-морозное, узорчатое, волшебное, а не довольствоваться тем, что сочилось по каплям… а оно становилось все громче, все ближе. Роман попытался наполнить свой мозг чем-то отвлеченным, перед его глазами начали проноситься дворцы, которые никогда не будут построены, какие-то видения из прошлого, приозерная поляна, заросшая ирисами, витрина ларька за углом его дома, чей-то ласковый шепот, целая галерея физиономий заказчиков, смета стройматериалов… но все это было расплывчатым и сразу же разваливалось на куски. Повернув голову, Савицкий взглянул на стену, но к своему удивлению почему-то не нашел ее рядом. Стена вдруг оказалась слишком далеко и с каждым шагом как-то косо удалялась все дальше. Ничего не понимая, он сонно мотнул головой и перевел взгляд на Сергея. Таранов, опустив руки, по диагонали шел на танцующих, словно уснув. Роман хотел закричать ему, чтобы тот зажал уши, но внезапно обнаружил, что его собственные руки безвольно болтаются вдоль бедер, и это неожиданно показалось ему страшно смешным. Музыка втекала в его мозг, и в ней уже не было прежней задумчивости – звонкая, веселая, она тянула неудержимо, словно чьи-то руки, приглашающие подключиться к общему веселью, и все ближе были кружащиеся тела, вот и Таранов уже скрылся, пропал среди танца, и кто-то золотоволосый промелькнул мимо и исчез среди музыки и узоров гибких движений, а вокруг были только танцующие – их изящные тела, то и дело вспархивающие в крутящемся прыжке, мечущиеся серебристые косы, прекрасные лица, глаза, как ледяные диски. Кто-то начал подхлопывать в ладоши – звонко, быстро – целая волна хлопков, танец стал резким, стремительным, музыка рассыпалась градинами и всплескивалась упруго до самого потолка… кажется, Рита так играла… и он все еще в «Морском дворце», и это она танцует со скрипкой, и это ее мелодия, но почему у нее такие ледяные глаза?..

Это была его последняя относительно связная мысль, а потом все утонуло, и вокруг только мелодия… кажется он сам стал одним из переливов этой мелодии – может, флейты, а может скрипки… и вокруг танцуют… так близко, и уже неважно все остальное… острые зубы под бледными губами, словно высеченные изо льда, острейшие серебристые полумесяцы на коротких рукоятках в тонких пальцах – все это неважно, все это лишь часть танца, даже выплеснувшаяся кровь тоже станет частью танца, нотой мелодии…

Громкий хлопок – где-то далеко, в другом мире, и чей-то злой вопль – женский голос, странный дымящийся голос, совершенно безумный:

– Вот еще твари! Убить! Всех убить!

Флейты и скрипки взвизгнули фальшивой, уродливой нотой, рассыпался танец и вместе с ним рассыпалось оплетающее тугой сладостной паутиной очарование. Он увидел вокруг искаженные лица и страшные льдистые взгляды, увидел мелькнувшие руки, кривые острия, и крутанулся, метнувшись назад и вниз. Отбросил с дороги одного из танцоров, что-то больно ожгло спину, потом плечо, Роман рванул меч из-за пояса, и обмотанная тканью сталь успокаивающе легла в ладонь. Он ударом ноги смел в сторону чье-то тело, перехватил чьи-то взметнувшиеся перед глазами косы, рывком швырнул их обладателя на сородичей, и тот с размаху налетел сразу на несколько серповидных острий. Крик пронзил Савицкому мозг – крик, полный чистой ледяной боли, удивительно красивый звук, но волшебству уже не было возврата. Отпрыгнув, он перекатился по льду и вскочил, наискосок рубанув кинувшегося к нему туллара по груди, и тотчас прыгнул в сторону, когда из раны с шипением выплеснулась струя бледно-голубой искрящейся жидкости. В зале метались серебристые фигуры, среди них мелькали с морозным хрустом снежные чудища и еще какие-то неуклюжие существа, словно вылепленные ребенком из мокрой земли. То там, то здесь вздымались волны пламени, и изящные танцоры сгорали в них без следа, из пламени выпархивали огненные девы, и те, которых тулларам удавалось схватить, мгновенно превращались в облака пара, и над всем этим кружилась, хохоча, женщина с развевающимися волосами, и огонь колыхался над ней, и за ней, и в ней, и глаза ее горели, и в хохоте были сила и рев пламени. Из дыры в потолке в дальнем конце комнаты один за другим вываливались зомби и, расставив руки, пьяно брели в самый центр свалки.

Секунда понадобилась, чтобы охватить взглядом и осознать все это, а потом Роман рванулся вперед, уворачиваясь от хлещущих огненных языков, серебристых серпов и чьих-то изогнутых когтей и нанося беспорядочные удары направо и налево. Возможно его ожгло кровью тулларов – и не раз – он не знал этого, он знал лишь то, что все еще способен двигаться. Вся эта свалка не имела значения. Он искал только одно существо. И он нашел его. Рита вдруг сама выскочила навстречу, словно знала, что Роман окажется именно там, – вылетела в отчаянном прыжке из-за чьей-то спины, распахнув рот в вопле ужаса, и он перехватил ее и повлек прочь, к спасительной двери, которая вдруг оказалась совсем рядом, – повлек, прикрывая, сквозь дерущихся и бушующие стихии, сквозь безумный хохот и вопли. Хлестнувший совсем рядом язык пламени опалил ему лицо, но Роман этого даже не заметил. Возможно, он был уже мертв, но этого он не заметил тоже. Кажется, и он смеялся. Здесь это было нормально. Здесь это было хорошо. Страницы перемешались, и дверь вела на следующую.

Кто-то вылетел им навстречу – кто-то страшный, перепачканный кровью и копотью, блестя белками глаз и оскаленными зубами, и его руки с оружием взмыли вверх для рубящего удара. Роман одной рукой пригнул Риту вниз, одновременно толкая ее вперед, другой размахнулся… и тут же опустил руку, осознав, что только что чуть не всадил меч в грудь Сергею, который, в свою очередь, едва не снес ему голову. Секира тоже растерянно застыла, качнулась вниз, потом Таранов развернулся, подхватил девушку с другой стороны, и они втроем прянули к двери. Из-под потолка закричали – гневно и в то же время насмешливо:

– А вы куда?!

Роман вскинул голову, а от протянутых к ним раскрытых ладоней Альбины уже неслась волна пламени – длинная, узкая, словно огненный меч, направленный разящим ударом, и долю секунды, отделявшую его от того, чтобы превратиться в пепел, он видел огненную и совершенно безумную улыбку на прекрасном лице – улыбку сумасшедшего, считающего себя великим.

А потом все-таки действительно засмеялся.

Потому что как только упорхнул в прошлое этот клочок времени, навстречу огненному мечу ударила тугая струя воды, сшиблась с ним, зашипела и заклубилась густо-белым, и рванулась дальше, и наверху агонизирующее закричало окутанное паром умирающее существо, а в комнату через распахнутую дверь вбегали все новые и новые люди с гладкими, совершенно лишенными черт лицами, волоча за собой толстые шланги, и новые струи воды взметывались туда, где билось агонизирующее пламя, и хлестали во все стороны. А следом за ними ввалился еще десяток человек, и они едва не столкнулись с ними на пороге. У этих шлангов не было, зато в руках они держали старые добрые «АКМ», и вместо лиц у них тоже была лишь гладкая белая кожа. Один из них, пробегая, больно пихнул Романа в плечо. Он был совершенно настоящим.

– Уходим! – заорал Сергей где-то совсем рядом, и в тот же момент в комнате поднялась пальба. Во все стороны полетели осколки льда, комья снега и земли и бледно-голубые дымящиеся брызги. Романа дернули за руку, он косо, головой вперед влетел в следующую комнату и чуть не упал. Вскользь отметил, что Рита здесь, съежилась на полу, словно забившийся в куст заяц, сжимая свою шпагу, что комната пуста, и сразу же повернулся к распахнутой двери. Из хаоса, огненных всплесков и стрельбы к порогу вдруг вывалился Валерий, волочащий за ногу безжизненное тело Безяева, Роман и Сергей кинулись ему навстречу и втащили обоих в комнату, и тотчас тяжелая дверь вдруг захлопнулась без малейшего их в том участия, перерубив хвосты шлангов, которые тут же исчезли. Сергей поспешно задвинул засов. Роман попытался поднять с пола Риту, но та только мотала головой, разбрызгивая кровь из глубоко распоротой щеки, и вяло оползала обратно.

– Я не могу больше, немогунемогу…

Он и сам не мог – да, черт возьми, он не мог, он чувствовал себя так, словно тоже стал одним из тех зомби – мертвецом, при жизни угодившим в страшную аварию, разметавшую его тело на части, и теперь он состоит из кусочков, которые какой-то безвестный патологоанатом сшил ниткой через край, может быть, насвистывая. Где-то, очевидно, была боль, но сейчас Роман ее не чувствовал. Мертвым боль неведома. Таранов тоже выглядел так, будто вернулся с того света, – лишь глаза были знакомо-спокойными. Валерий надрывно кашлял, уткнувшись лицом в пол, а Илья не шевелился. Да-а, господа, мы сваляли большого дурака! Но все это было неважно – важным было то, что вон там еще одна дверь и в нее нужно выйти. Хотя там может оказаться еще хуже.

Савицкий подхватил Риту под подмышки и-таки вздернул ее на ноги. Она уцепилась за его плечо, чуть всхлипывая и дрожа всем телом, ее подергивающаяся голова елозила по его груди, и он чувствовал, как по коже течет что-то теплое – то ли кровь, то ли слезы. Сергей наклонился над Ильей, который походил на муляж для изучения кровеносной системы – все сосуды бешено пульсировали, натянув бледную кожу, и из многих сочились тонкие струйки крови.

– Он жив! – рявкнул Валерий, приподнимая голову, – так поспешно, словно Таранов собирался добить литератора. – Это просто обморок!.. он нас прикрывал чем-то… вроде щита, а потом хлопнулся. Истощение сил…

Встав на четвереньки, он подполз к Безяеву, оттолкнул руку Сергея и шлепнул Илью по щеке – с такой силой, что Роман невольно удивился тому, что у Ильи не отлетела голова.

– Вставай! – заорал Нечаев. – Илюха, вставай! Подъем! Отступаем!

Сергей раздраженно отпихнул его. Роман заметил, что Таранов почти неотрывно смотрит на запертую дверь, из-за которой летел шум побоища, и в этом взгляде проскальзывала странная седая тоска. Внезапно он понял, чьи создания пришли им на выручку.

Роман прислонил Риту к стене, с облегчением убедившись, что видимых серьезных повреждений на ней нет, и выдохнул:

– Стой тут… Не падай.

Она кивнула и, наклонившись, начала вытирать щеку краем майки. Роман повернулся и двинулся к двери. Позади прошелестел призрачный слабый голос:

– …мама?..

– Какая я тебе к… мама?! – загрохотал Валерий. – Вставай живо!

Послышалась возня, и Роман, уже положивший ладонь на ручку двери, обернулся и увидел, как Илья выпрямляется как-то по частям. Валерий, оскалив зубы в некоем подобии улыбки, поддерживал его под локоть, а Таранов снова смотрел на дверь, и в тот момент, когда Роман взглянул на него, качнулся к створке, чуть склонив голову набок, и мышцы его рук напряглись, приподнимая секиру.

– Серега! – резко окликнул он его. – Серега, это глупо! Оставь их.

Сергей, развернувшись, посмотрел на него почти злобно, но злость тут же испарилась из его глаз, и он криво улыбнулся.

– Рефлексы.

– Где Альбина? – прошелестел Илья. – Где эта с-сука?!

– Альбину загасили, – ответил Роман и осторожно толкнул дверь ладонью, держа меч наготове, и тотчас отскочил, когда в расширяющейся щели мелькнуло чье-то тело, всплеснулись на развороте черные волосы, кто-то глянул на него в свою очередь и испуганно взвизгнул женским голосом. Роман углядел блеск тонких клычков в приоткрывшемся рте, и у него вырвался злобно-радостный рык. Он ударил в дверь ногой и впрыгнул в комнату. Сзади раздался звук падения чьего-то тела, и недовольное ворчание Валерия. Девушка метнулась назад, вскидывая перед лицом тонкие бледные руки.

– Подождите!.. Ромка, не надо! Я с вами!.. я же с вами!..

Роман невольно опустил меч, и руки Елены тоже плавно поплыли вниз. В комнату ввалились остальные, Рита захлопнула дверь, и они с Тарановым заперли ее – торопливо, мешая друг другу.

– Ба-а, Ленчик! – проскрежетал Савицкий, глядя не на перепуганную Токман, а на две запертых двери. – И где же мой фамильный осиновый кол?..

– Я не хотела… – прошептала Елена, изящно пятясь. – Я думала…

– Где твои подружки?! – перебил ее Таранов. Плечи Елены поникли.

– Всех убили… А там, – она взглянула на запертую дверь, – еще кого-то…

– Там твои туллары, – сообщил Илья, привалившись к стене и тяжело дыша. – Чуть не сожрали нас. Ты ведь не писала о них?

Токман торопливо замотала головой, но в этом жесте не было ни малейшего удивления. Покачнувшись, она опустилась на пол и что-то неразборчиво забормотала, закрыв лицо ладонями.

– Через какую дверь ты пришла? – спросил Роман, и тонкая рука вытянулась, указывая на правую.

– Там лестница… винтовая лестница… Элиат разорвал лев, а Кассиону… гарпия… мраморная гарпия… Они были последними. Мы заблудились… ходили кругами… все время кругами… мы устали…

Роман подошел к левой двери и осторожно приоткрыл ее. Его глазам предстала небольшая комнатка, вся от пола до потолка затянутая разноцветными коврами и паутинными фестонами. Как и прежде никаких окон. Посередине комнаты стоял строй пивных бутылок и лежала целая груда изломанных каминных спичек.

– Второй этаж, – обрадовано сказал он и обернулся к остальным. – Мы на втором этаже! В этой комнате я видел Семыкина, это точно! За той дверью должен быть коридор. Эта комната третья от лестничной площадки.

– А что толку? – хмуро произнес Нечаев, заходя следом и омывая пустые бутылки тоскливым взглядом. – Забыл – выход какой-то дрянью зарос. Хотя… какая бы дрянь там не была, сквозь нее всегда можно прорубиться!

– На первом этаже есть выход через охранное помещение, – Сергей сплюнул. – Там может быть свободно. В любом случае, надо идти дальше.

– Рита, ты сможешь идти? – с тревогой спросил Роман у притулившейся у стены золотоволосой фигурки, и Рита, подняв голову, сердито улыбнулась.

– Я и бежать смогу. А если…

– Тогда понесу! Все, на…

– Подождите! – Елена, оставшаяся в одиночестве, вскинула голову, жалобно глядя на них. – Не бросайте меня! Я не могу больше одна… Пож-ж…

Она окунула лицо в сложенные ковшиком ладони и разразилась рыданиями.

– А с какой такой радости нам тебя с собой тащить? – сквозь зубы поинтересовался Роман. – Мы и без того только и успеваем отмахиваться от твоих персонажей!

Рыдания стали громче и отчаянней. Сергей обтер ладонью вспотевшее лицо и устало сказал:

– Ну не бросать же дуру, в самом деле?

– Не бросим, – Роман махнул рукой. – Должен же я был что-нибудь сказать?!

Сергей усмехнулся, забрасывая секиру на плечо, и крикнул в оставленную комнату:

– Хорош реветь, пошли, кровососка!

Елена, обрадовано просияв сквозь слезы, вскочила и ринулась за ними. Сергей задвинул за собой засов, и она вцепилась ему в руку.

– Спасибо, спасибо!.. простите меня!..

– Отцепись! – раздраженно сказал Таранов, стряхивая тонкие бледные пальцы. Роман осторожно открыл следующую дверь, покосившись на Нечаева, который мрачно стоял рядом с мачете наготове. По его груди медленно струилась кровь из длинного косого разреза – верно, прощальный подарок какого-нибудь из изящных танцоров, и Савицкий внезапно ощутил легкую тоску, мягкой лапкой на секунду сдавившую горло.

За дверью действительно оказался коридор, но он вновь был совершенно не таким, как раньше – каменные стены крупной кладки, уже знакомые факелы, холод и сырость. Справа, где раньше коридор тянулся до конца дома и было еще немало помещений, теперь возвышалась глухая стена. Рядом с ней валялись обломки какой-то статуи – настолько мелкие, что нельзя было понять, кого эта статуя изображала – ясно было лишь то, что не человека, а подальше вплоть до винтовой лестницы пол был усыпан мертвыми животными. Коридор проходил мимо лестницы и исчезал в полумраке, а на узких ступеньках улавливалось какое-то шевеление и сами ступеньки выглядели странно – казалось, их застелили неимоверно пушистым черным ковром. От ковра доносилось потрескивание и пощелкивание, и сделав осторожный шаг, Роман вдруг понял, что это не ковер, а сотни ползущих вверх по лестнице насекомых – жуков, скорпионов, огромных муравьев и довольно мелких, по сравнению с уже виденными экземплярами, волосатых пауков.

– Можно проскочить, – бодро заметил Валерий, брезгливо скривившись, и в этот момент откуда-то с витка лестницы долетел глухой рык, а следом – полный ужаса вопль, и они разом вскинули головы. С одного витка перил на другой вдруг перескочила маленькая встрепанная фигурка и повисла, накрепко вцепившись в резные балясины, болтая отчаянно ищущими опору ногами и пронзительно вопя. Наверху треснули, разлетаясь в щепки, перила, и мелькнула оскаленная львиная морда с горящими зеленью глазами.

– В ту сторону! – Роман махнул рукой на убегающий коридор выскочившему из двери Сергею, и тот, глянув в сторону лестницы, выдернул из комнаты шатающегося Илью и почти поволок за собой. За ним плечом к плечу выбежали девушки, и тут Валерий, метнувшись к лестнице, закричал, одновременно сметая мачете с первой ступеньки многоногих созданий, орудуя им, словно веником:

– Ксюха, прыгай! Прыгай! Словлю!

Роман толкнул притормозившую Риту вслед за Сергеем, вскидывая меч в другой руке, следом пихнул Елену-Валессу, которая, закинув голову, с ненавистью смотрела на мягко прыгающую вниз по ступенькам огромную кошку и шипела, обнажив иглы клыков.

– Нашла время!.. Бегом!

– Прыгай же! – снова заорал Валерий, и Ксюша наверху разжала руки и полетела вниз, а следом за ней, взметнувшись над перилами в изящном прыжке, взмыло мускулистое соломенно-желтое тело. Нечаев подхватил девушку и едва успел прянуть обратно, как на дрогнувшие ступеньки, разметав бесчисленных насекомых, приземлился здоровенный лев, и тут же прыгнул снова, ощерив огромные клыки, не чета токмановским. Валерий был уже где-то позади, и Роман нырнул вниз и, ухитрившись проскочить подо львом, всадил меч в незащищенное брюхо. Над ним раздался страшный болезненный рев, Савицкий дернулся в сторону, но недостаточно быстро, и упавший зверь сшиб его. Он почувствовал боль от вонзающихся в тело когтей – удивительно легкая, надо сказать, была боль. Над его лицом распахнулась страшная пасть, густо дохнув гнилью, и тут же в воздухе что-то блеснуло и погасло в одном из горящих зеленью и голодом кошачьих глаз. Лев дернулся, изгибаясь и заваливаясь в сторону, и появившаяся словно из воздуха бледная когтистая рука полоснула по открывшемуся горлу хищника, выпуская широкий поток крови. Хрипло выдохнув, Роман оттолкнулся от пола ногами, отъехав назад на спине и глядя на Риту, которая как-то деловито выдернула из головы зверя свою шпагу. Стоявшая рядом Елена брезгливо стряхнула кровь с руки, потом вскинула голову, когда сверху долетел новый рык, а следом – сочное утробное хрюканье.

– Господи, да сколько же их там?!

– Вам виднее… – просипел Роман, поднимаясь, поддерживаемый рукой Риты. – Ну, девчонки!..

Токман услужливо, чуть ли не с поклоном подала ему его перепачканный меч, и тут Рита завизжала и, отпустив руку Савицкого, юлой завертелась по коридору, смахивая забравшихся на брючины насекомых. Роман, наклонившись, поспешно скинул с голеней скорпиона и парочку пауков, а Елена, болтнув ногами уже в воздухе, взвилась под потолок и прижалась к нему с испуганным воплем. К Роману подскочил Валерий – уже без Ксении, и, глянув на слабо подергивавшееся тело хищника, как-то тоскливо констатировал:

– Уже!..

Лестница задрожала под чьими-то тяжелыми шагами, и они, не сговариваясь, кинулись туда, где из-за поворота выглядывал Таранов и зло кричал что-то неразборчивое. Елена, так и не пожелавшая спуститься, мчалась по потолку, перебирая руками и ногами, сама похожая на какое-то диковинное насекомое. Только когда лестница осталась далеко позади, она мягко скользнула на пол, взмахнув черным веером волос. Коридор теперь шел все время прямо, не петляя, и Роман на бегу спросил у встрепанного воробышка:

– Что ж это… на тебя твои же напали?

– Ага, – ответила Шайдак, спотыкавшаяся на каждом шагу. – Я же от них отказалась… еще в начале… хотела порвать… Это только в холле они так… а потом… все это время они меня по всему дому гоняли. Не понимаю, как жива до сих пор…

– Окна… выход… видела где-нибудь? – Сергей обернулся.

– Нет, – всхлипнула Ксения. – Ничего такого… Я вообще не помню, где я была! Я… а тут вы! Как хорошо, что это вы!.. Вы ведь… меня не убьете, а?

– Может быть, потом, – буркнул Валерий. Ксения покладисто кивнула.

– Ладно.

До сих пор им не встретилось ни одной двери, и когда одна все-таки мелькнула – обычная дверь светлого дерева с изящной ручкой, Роман не стал возле нее притормаживать, прикрикнув на потянувшегося было к ней Валерия:

– Не суйся туда! Дальше, дальше!

Валерий отдернул руку, и тут дверь распахнулась, и из нее в коридор вывалились старые знакомые, обрадованно лопоча:

– …есть-есть…

– А-а-а! – взревел Нечаев – тоже обрадованно, и врубил лезвие мачете в одну из подгнивших шей. Роман хотел крикнуть, чтобы тот прекратил, но Нечаев ограничился лишь тем, что швырнул обезглавленного зомби на сородичей, сшибив парочку на пол, и кинулся следом за всеми. Воинство Зощука, покачиваясь, слаженно двинулось по коридору, размахивая руками, спотыкаясь и нестройно бормоча, словно пьяная и усталая толпа митингующих.

– Да сколько ж здесь этих… чтоб их!.. – возопил Валерий. Они пробежали еще с десяток метров, и коридор, повернув влево под прямым углом, оборвался большой двустворчатой дверью. Позади поспешали мертвецы, где-то в глубине дома грохнуло, и Роман подумал, что это, возможно, слетела с петель дверь ледяного зала тулларов. Сергей рванул на себя одну из створок и прыгнул внутрь, Роман влетел следом и ткнулся лицом в спину резко остановившегося Таранова.

– …твою мать! – задушевно произнес начальник охраны, приподнимая секиру, и Савицкий, выглянув из-за его спины, похолодел. За ним ввалились остальные, и у Риты вырвался короткий вздох ужаса.

Валерий только что получил ответ на свой вопрос.

Большая комната – не такая огромная, как покинутые залы, но большая – и всюду стояли они – стояли молча, чуть покачиваясь, заполонив всю комнату, мертвенно улыбаясь остатками сине-зеленых губ. Плотные ряды тел – больше сотни, и из гнойных сгустков под веками смотрит некое подобие насмешки. Добыча сама выскочила на охотника. В комнате плавало тяжелое, невыносимое зловоние, от которого резало в глазах, а желудок протестующее сокращался. Позади кто-то отчаянно раскашлялся.

Свободным оставалось лишь крошечное пространство перед дверью, и они стояли на нем, с усталым потрясением глядя то на бесчисленные гниющие ухмылки, то на подступающих из коридора – они были уже совсем рядом, плотный дурно пахнущий поток. Роман, сжав зубы, чуть повернулся, приподнимая меч, и тот, на кого он смотрел, ударил ладонь о ладонь – звук получился сырым, чавкающим, словно кто-то шлепнул по болотной жиже.

– Нууу, и кто здесь оказался большим дураком? – Зощук обнажил в почти приветливой улыбке подгнившие, но все равно очень острые зубы. – А я жду… дааа…

Елена подпрыгнула и повисла под потолком, шипя и шевеля пальцами, на которых с хрустом вытягивались когти. Клыки ее удлинились почти до подбородка, придав Токман сходство с миниатюрным саблезубым тигром, а глаза заполнил багровый огонь. Вот уж это была истинная Валесса, разъяренная и довольно-таки жутковатая.

– Вова! – прошипела она, подбираясь, словно для прыжка. – Какая встреча!..

– Вампиров еще не ел, – задумчиво сообщил Владимир и перевалился с ноги на ногу. – Любопытно… дааа…

Роман свободной рукой задвинул Риту себе за спину, зная, что там, с другой стороны ее прикроет Валерий, который снова начал страшно сквернословить, грозя проголодавшимся покойникам редкими по своей извращенности сексуальными карами. Но Рита вывернулась обратно, чуть втянув голову в плечи и поднимая свою ланскнетту.

– Не так уж их и много, – сипло сказала она, и Сергей усмехнулся. Послышался шелест Ксюшиного голоса:

– У меня ничего нет… хоть отвертку дайте!..

Илья что-то бормотал позади – верно пытался сотворить какое-то заклинание, но Роман не особенно на него надеялся. Он крепче сжал рукоять меча, и распухшие сине-зеленые ряды тел, повинуясь взмахнувшей руке Владимира, качнулись и двинулись вперед.

Дальше все совершенно перепуталось.

Ибо в одной из коротких стен, наполовину закрытой движущимися телами, что-то грохнуло, и часть мертвецов вдруг словно смело в сторону, явив на обозрение еще одну распахнутую дверь, через которую в комнату ворвался многочисленный отряд вооруженных людей в пятнистых костюмах и черных масках. «Да неужто опять Серегины?!» – восторженно подумал Роман, уже погружая меч в тело первого ринувшегося на него зомби, но в этот момент один из прибывших вдруг заорал во все горло:

– Всем лежать! Милиция! Лежать! Мордой в пол!

Раздались выстрелы, и Зощук рухнул на пол первым, забросив руки на затылок – движение, вероятно, чисто автоматическое, прихваченное из прошлой жизни. А за ним сразу же повалились остальные – и те, кто был в комнате, и те, кто подоспевал из коридора. Похоже, даже зомби в некотором отношении были законопослушными гражданами. Отряд тут же рассредоточился по всей комнате, часть устремилась в коридор, и Роман, прочитав на груди одного из людей беспредельно знакомые большие буквы «ОМОН», мотнул головой и ощутил желание повалиться на пол и захохотать во все горло. Комната наполнилась охами и возмущенными воплями. Кто-то уже хохотал до одури, кажется Ксения. Бойцы деловито закручивали упавшим руки за спины, и по тому, что они нимало не удивлены их состоянием, Роман уже понял, что милиция эта – отнюдь не всамделишная, прибывшая из Аркудинска.

– Ты спрашивал о моих демонах, – растерянно и чуть сердито сказал Нечаев. – Ну так пожалуйста.

Ну конечно, кого ж еще он мог вызвать на помощь?!

Они все еще стояли, не двигаясь, не кидаясь к распахнутым дверям, ошеломленные, не до конца все осознавшие. Вокруг металась ругань. Один из зомби, которому закручивали руки прямо перед Романом, возмущенно сипел в пол:

– Я только вышел!.. У меня справка!..

Рита, качнувшись, сунулась лицом Роману в плечо, и у нее вырвались тонкие повизгивающие звуки. В этот момент одна из выкручиваемых рук хрустнула и отделилась от тела, и мертвец гневно завопил:

– Беспредельщики!..

Роман всерьез испугался, что вот сейчас-то и сойдет с ума окончательно. Когда трагедия и фарс настолько перемешаны, что уже не понять, где заканчивается одно и начинается другое… Только что их могли разорвать на куски… и теперь все это было очень смешно. Таранов, стоявший рядом, вдруг со стуком уронил свою секиру и захохотал, закрывая лицо ладонями, и сверху ему вторил тонкий переливчатый смех Елены, которая, впрочем, вниз пока не спускалась. Шайдак, раскачиваясь, сидела на полу, уже смеялся и Нечаев, утирая ладонью слезящиеся глаза, и только Илья лежал лицом в пол и прикрыв голову руками. Роман, опустившись на корточки, встряхнул Безяева за плечо, с трудом выговорив: