Текст книги "Последнее предложение (СИ)"

Автор книги: Мария Барышева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 37 страниц)

Савицкий подумал, что он никак не романтичен и совершенно не благороден, а женские романы всегда наводили на него скуку, но промолчал, отчего-то чувствуя, что если скажет хоть слово – спугнет что-то необыкновенное, волшебное, и оно уже никогда не вернется.

– Я думала, что мне надо как-то привязать тебя к себе, чтобы ты как можно больше времени был у меня на глазах… соблазнить… ну… – ее ладонь шлепнула по перилам. – Но с тобой у меня почему-то все получалась навыворот!.. Хотела сделать одно, а на деле вела себя как дура! Когда за человека боишься, пусть он и совершенно посторонний – боишься, что по твоей вине он может погибнуть, и в то же время думаешь, какая же он, оказывается, сволочь!.. ничего не возможно сделать правильно!.. оттого и вела себя постоянно, как школьница, впервые в жизни познакомившаяся с взрослым мужчиной. А когда все покатилось… когда Гельцер начал… я так испугалась! Все было, как в книге… а там он чуть тебя не убил. И в тот вечер, когда вы с ним чуть не столкнулись, я почувствовала такой ужас… не потому, что может погибнуть человек, а потому, что можешь погибнуть ты. И это… это… – он почувствовал ее взгляд и повернул голову. Ее лицо было жестким, застывшим, но в глазах мерцало что-то теплое и непривычно робкое. – Это так дико… когда ждешь каждую минуту, и эти минуты такие длинные… когда, наконец, оказываешься рядом и даже это уже хорошо… и желаешь, чтобы он хоть что-то сказал… хотя он никогда не говорит ничего хорошего… и сердце такое глупое… так замирает, когда просто слышишь его шаги, голос, ощущаешь каждое движение… а потом думаешь, что, возможно, ты чувствуешь это лишь потому, что так было написано… что это не твое, не настоящее, не на самом деле… это сводит с ума! И если вдруг случится так, что он что-то к тебе почувствует… то это тоже будет не настоящим! Ведь то, что испытывал Гельцер, было не настоящим… я видела, как он растерян, хоть и не показывает этого… Поэтому… я была так рада, что тебе все равно… что для тебя это ничего не значит… Никогда не знала, что боли можно радоваться… нелепость!.. – Рита прижала ладони к вискам. – Но я была так счастлива вчера… так счастлива!.. Мне казалось, что я снова живу… но потом пришел он и все разрушил!.. все!.. И теперь, когда ты столько знаешь… я не понимаю, почему ты еще здесь… ах, да, книга, тебе нужно прочесть книгу, эту чертову книгу!.. – Рита закрыла лицо ладонями и отвернулась, и лежавший у ее ног пес жалобно заскулил, потом свирепо посмотрел на Романа, безмолвно спрашивая, не он ли виной тому, что происходит? Савицкий решительно перешагнул через него, отчего на морде бульдога появилось оскорбленное выражение, обнял Риту со спины и, притянув к себе, зарылся лицом в ее влажные волосы. Рита трепыхнулась, попытавшись вырваться, но он не пустил, крепче сжав руки. Ткань халатика была такой тонкой, что казалось – на Рите совершенно ничего нет, отчего обнимать ее было еще приятней.

– Гельцер испытывал потребность, но никаких чувств он не испытывал, разве что страх, – проговорил он ей в волосы, потом скользнул губами по ее затылку, отчего Рита, чуть вздрогнув, уже сама прижалась к нему. – Он хотел убить меня, потому что знал о реальной опасности, потому что не хотел умирать сам. Это был настоящий страх, отнюдь не искусственный, не придуманный. Оно не может заставить убить человека. Так же, как и не может заставить любить его. Потому оно и бесится. Оно все поняло раньше, чем я сам это понял. Этого оно как раз-таки и не хотело. Это было в твоих книгах, но никогда не было в тех, которые вы писали вместе с Денисом. Никогда не было.

– Что? – спросила Рита сдавленным голосом, поворачиваясь.

– То, что… Ну что такое, ну чего опять слезы?! – раздраженно воскликнул он – несколько поспешно, поскольку вдруг испытал неодолимую потребность отвертеться от ответа, провел ладонями по ее щекам, потом запустил пальцы в волосы. – Не вздумай снова рыдать – терпеть этого не могу! Черт знает что! Да чего ж мне так свезло-то, а? Ты – совершенно не мой тип! Мне всегда нравились этакие бархатные женщины, вроде молодой Татьяны Самойловой или Джейн Сеймур, а что мне досталось?! Помесь ангела с дикой кошкой и садовой лейкой!

– Ты как скажешь вечно!.. – Рита бледно улыбнулась. – Рома, зачем это? Я тебе жизнь изуродовала!

– Жизнь… – сказал Роман. – Вот сейчас жизнь. В данный момент.

Она хотела что-то возразить, но он, наклонившись, закрыл ей рот поцелуем, потом отпустил и шагнул к двери, одновременно потянув Риту за пояс халатика, и в ту же секунду Гай, которому он наступил на хвост, с громким болезненным воплем вылетел из-под его ног, испортив всю романтичность момента.

– Фу! – поспешно закричала Рита разъяренному бульдогу, уже приготовившемуся вцепиться в провинившуюся ногу. – Гай, фу сейчас же! Сидеть! Лежать! Нельзя!

Пес, озадаченный таким количеством обрушившихся на него команд, непонимающе посмотрел на нее, вывалив широченный язык, потом повернулся и ушел в комнату, невежливо отпихнув Романа прежде, чем тот успел отскочить сам. Роман рассмеялся – не без доли нервозности, следом расхохоталась и Рита, мотая головой.

– Из-звини, – с трудом произнесла она, – он…

– Ладно, никому не понравится, если на него наступят.

Отвернувшись, Роман вошел в спальню, и тотчас же Гай, сидевший возле кровати, посмотрел на него почти с отвращением и покинул комнату, презрительно виляя задом. Роман подошел к двери и закрыл ее, потом запер на задвижку и вернулся к кровати. Рита все еще стояла на балконе и смотрела на него как-то нерешительно. Но едва он хотел сказать ей… он действительно хотел ей что-то сказать, хотя так и не понял, что именно, да этого и не потребовалось, потому что она уже сама шагнула в комнату, и халат вдруг слетел с нее, словно его сдернуло резким порывом ветра и тем же порывом ее швырнуло ему навстречу, и Роман поймал ее, и на развороте они повалились на кровать, вцепившись друг в друга и сгорая в собственном огне, который никто не придумал – и какие тут сейчас могут быть книги, монстры и даже возможно несуществующий – все в пепел! А усилившийся ветер свирепствовал в комнате, рвал шторы, хлопал балконной дверью, сметал с полочек какую-то мелочь – теплый, весенний аркудинский ветер, нетерпеливый, жадный до жизни – ветер, которому ведомы и нежность, и сила, который умеет ласкать и разносить в щепки, сгибать до земли и уносить прочь и которому нет дела ни до времени, ни до смерти.

* * *

Роман не знал, сколько он проспал, но когда открыл глаза, на потолке, где раньше шевелились тени от ветвей деревьев, теперь лежала одна большая тень, а солнечный свет за окном уже не был таким ярким. Балконная дверь была закрыта, одна из штор висела косо, а на стуле валялось скомканное полотенце. Роман повел глазами в сторону и задумчиво обозрел свисающие с бра кружевные невесомые трусики, потом протянул руку на другую половину кровати и тотчас отдернул ее – вместо гладкого женского тела пальцы наткнулись на что-то, покрытое жесткой шерстью. Он поспешно повернул голову, и Гай, уютно умостивший голову на подушке, тотчас сморщился, с рычанием вздернув верхнюю губу.

– Рита… – пробормотал Савицкий, автоматически отодвигаясь в сторону, – ты так изменилась.

Бульдог чихнул чуть ли ни ему в лицо и отвернулся, притихнув. Роман протянул руку и очень осторожно почесал пса за ухом, готовый в любую секунду эту руку отдернуть. Гай заворчал, перевернулся кверху брюхом, задумчиво глядя в потолок, потом покосился на Романа, смешно вздернув брови, отчего его морда стала еще более гротескной, громко шлепнул в воздухе языком, и выражение его глаз стало почти благосклонным. В этот момент дверь в спальню отворилась и вошла Рита, одетая в джинсы и черную майку. Волосы она завязала в высокий хвост, что придавало ей задорный вид, а глаза смотрели сыто и сонно. В руках она держала охапку одежды.

– Гай, опять на постели! – воскликнула она. – А ну брысь! Никак не могу отучить этого негодного пса!

Негодный пес с грохотом свалился с кровати и умчался прочь, громко и негодующе цокая когтями, а Рита плюхнулась на его место и свалила на кровать принесенную одежду, после чего скользнула в протянутые к ней руки, крепко обняла Савицкого и поцеловала – сначала длинно и сладко, потом поцелуи стали мелкими и легкими, и поймать их было никак нельзя.

– Ты хоть немного выспался? – спросила Рита и потерлась кончиком носа об его щеку. – Я специально не стала тебя будить… Не делай такое лицо – ругаться по этому поводу уже поздно. Ты такой забавный, когда спишь, – милый такой – и не понять, что на самом деле характер у тебя совершенно кошмарный.

– Ну, большинство людей, пообщавшись со мной, действительно считают меня довольно неприятным человеком… но, слава богу, никто из них не видел меня спящим… Рука еще болит? – он осторожно ощупал ее запястье, перетянутое эластичным бинтом, и Рита бодро замотала головой.

– Практически нет. А как твоя голова? Может…

– Так, отложим травмы в сторону, – сердито сказал Роман и легко оттолкнул ее, и Рита, повалившись на подушку, рассмеялась.

– Нет, ты, все-таки, неподражаем!

– И хорошо – не хватало еще одного такого. А это что? – он кивнул на груду одежды.

– С берега привезли. Твоя одежда черт знает на что похожа, а вещи Горчакова я давно выкинула. Ребята купили несколько размеров, чтоб не промахнуться. Рома, бога ради, не нужно делать такое лицо. Это всего лишь тряпки!

– Значит, монитор тоже уже привезли.

– Да, – Рита сразу же стала очень серьезной, – и я уже его подключила. Кстати, я сказала, чтобы два привезли – на всякий случай. Мы одни на острове. Мне стоило большого труда заставить Таранова уехать – он был просто в ярости.

– Ну, его можно понять, – заметил Роман, сбрасывая простыню и выбирая брюки подходящего размера. Он быстро оделся и пошел было к двери, но Рита, соскочив с кровати, загородила ему дорогу и посмотрела на него с решимостью, которая Роману крайне не понравилась.

– После того, как ты ее прочтешь, ты собираешься уехать, не так ли?

– Да, – коротко ответил он.

– Я поеду с тобой.

– Нет, не поедешь, – Савицкий взял ее за плечи и собрался было отодвинуть с дороги, но Рита тотчас же накрепко вцепилась ему в руку. – Рита, я не собираюсь это даже обсуждать! Я опасен – опасен для этих людей и для тебя. Пока я вас не вижу, ничего не произойдет… Только не надо устраивать трагических сцен!..

– Ромка, – она встряхнула его руку, – неужели ты так ничего и не понял? Мне все равно. Я не хочу оставаться – ни в городе, ни вообще. Ты не можешь мне запретить.

– Ты предпоследняя!

– Пусть, – просто ответила Рита. – Пусть так. Лучше быть предпоследней, лучше быть даже следующей, чем быть одной. Я не хочу больше. Никаких сцен не будет – я просто ставлю тебя перед фактом, вот и все. Ты для меня не опасен. Если все произойдет, как он хочет, ты не будешь виноват в моей смерти. Ты будешь виноват в моей жизни. Хоть немного, но я успею пожить – пойми это!

– Глупая, – устало сказал он, притягивая к себе светловолосую голову и глядя поверх нее невидящими глазами. – Глупый, глупый котенок. Нельзя…

– Ну конечно можно! – решительно отрезала она, отодвинулась и потянула его за руку. – Идем, считай, мы достигли консенсуса в этом вопросе!

Роман придал лицу выражение философской покорности, думая про себя, что несмотря ни на какие консенсусы, все равно уедет один, а вслух спросил:

– Я все хотел узнать: а в чем конкретно заключалось ваше соавторство? Как вы работали?

– Сюжет, скелет книги всегда составлял он, я лишь дополняла его. Я наращивала плоть на этот скелет. Я давала имена персонажам – всегда я.

– Всегда по телефонным справочникам?

– Да.

– Что еще ты делала?

– Большую часть внутреннего мира персонажей… кроме особо отвратительных черт…

– Да, ваши персонажи ими изобиловали…

– …описательные сцены… диалоги. Все сцены убийств описывал только Денис. Всегда. И мы часто ссорились из-за этого, потому что я считала, что он слишком детализирует их. Смакует. Это… это ненормально.

– Да уж… Значит, обычно сюжеты придумывал он? – Роман покосился на винтовую лестницу, мимо которой они проходили, потом шагнул вслед за Ритой в открытую дверь кабинета. Здесь уже был не такой разгром, как прежде, а на столе, подключенный к системнику, стоял новенький монитор. Разбитый валялся в углу вместе с оплавленными клавиатурами. Там же стояли две большие коробки.

– Денису нравилось писать чистые триллеры, без всякой мистики, он говорил, что сам человек хуже любой нечисти, – Рита повернулась к нему, и ее лицо подернулось виноватым смущением. – А мне больше нравилась мистика… И мне казалось, что она… как-то смягчает то, что он придумывает. Денис уступал мне… не во всем, что я придумывала, но уступал. С ним было очень трудно работать. Он постоянно менял линию сюжета, дергал ее туда-сюда, вводил новые персонажи, снова и снова переписывал конец. Я всегда считала, что скелет произведения надо хорошо продумать от и до – и все. Он должен быть железным. Ты создал его, отковал – и все. Но Денис говорил, что сюжет должен быть гибким, что застывший сюжет неинтересен, и лучше всего, когда писатель сам не знает, чем кончится книга. Он говорил, что книга – это как большой двор – кто угодно может заглянуть в него и что угодно там сотворить. И вовсе не обязательно, что ты этого кого угодно позвал во двор. Он может прийти и без приглашения. И только после всех этих дерганий я писала последнее предложение и ставила число. Вот тогда уже книга считалась законченной и была неприкосновенна.

– Не нравится мне такой творческий подход твоего брата, – удрученно сказал Роман, садясь в кресло и глядя на заставку «Виндоуз». – А ты сама давно заглядывала в свою книгу?

– Дня два назад, – Рита наклонилась, одной рукой обняв его за плечи, а другой защелкала кнопкой «мышки». – Если честно, мне уже просто страшно в нее смотреть… Ром, ты уверен?

– Ну сколько еще это можно обсуждать?!

Коротко вздохнув, она прижалась щекой к его виску, щелкнула кнопкой еще раз, и Роман машинально крепко обнял ее, словно они стояли перед входом в глубочайшую пещеру, в которой могло оказаться полным-полно чудовищ.

«Страшно тебе, Рома? Страшно прочитать о том, как ты умрешь? А ведь ты умрешь, Савицкий, и она умрет – все умрут!» – тянул где-то в мозгу тонкий, ехидный голосок – уж не голосок ли Дениса, прокравшегося теперь и туда – вездесущего призрака, приход которого предсказать невозможно.

Просто ты часть меня, вот и все. Вы все теперь часть меня…

Он посмотрел на первую страницу открывшегося файла, где крупными буквами было напечатано название книги «Гонорар – вечность», хмыкнул, быстро пробежал глазами первые две строчки и протянул было руку к «мышке», но Рита вдруг оттолкнула ее и наклонилась ниже, встревожено глядя куда-то в низ страницы, и Савицкий тотчас спросил:

– В чем дело?

– Не понимаю… – Рита передвинула курсор, перелистывая страницы на самый конец. – Страницы… Их стало меньше. Их было триста двадцать, а теперь только двести девяносто восемь. Что такое?..

На экране монитора появилась последняя страница, заполненная только наполовину, и Роман и Рита потрясенно уставились на последнюю строчку, которая исчезала у них на глазах, буква за буквой, словно кто-то нажал на клавишу стирания и держал, не отпуская.

– Черт! – Роман столкнул ее руку с «мышки» и схватил ее сам. По листу продолжало стремительно расползаться белое, съедая напечатанные строчки. Он перелистнул на предыдущую страницу и тут же ткнул пальцем в последнюю строчку.

– Смотри сюда!

– «Он усмехнулся – судя по всему, Нечаев так ничего и не понял…» – быстро прочитала Рита и больно вцепилась ему в плечо. – Откуда это?! Я такого не писала! Я никогда не писала про Нечаева!

– Говоришь, любил вводить новые персонажи?! – зло спросил Роман, глядя, как стремительно исчезает только что прочитанная Ритой строчка. – Живо тащи сюда телефон!

Рита, прихрамывая, убежала, шлепая задниками тапочек, а он продолжал листать страницы, и перед ним мелькала его собственная фамилия, мелькала Рита, Нечаев, его жена, начальник Ритиной охраны, Гельцер, Витя-ботаник, куча незнакомого народу, Чернов…

– Сволочь! – прошипел он, суматошно щелкая кнопкой. – Ах ты сволочь! Пис-сатель херов!..

Вернулась Рита и сунула ему телефон, на дисплее которого уже мигал вызываемый номер Нечаева. Роман прижал трубку к уху, другой рукой крепко сжав плечо Риты, которая опустилась на подлокотник, в ужасе глядя на экран.

– Толя… откуда здесь Толя?! Я ничего этого не писала! Что это такое?!

– Ты переписала его книгу, – ответил Роман, нетерпеливо слушая длинные гудки, – теперь он переписал твою.

– Но она стирается! – воскликнула Рита и снова перелистнула на последнюю страницу, которой теперь оказалась уже двести девяностая. – Я раньше ни единой буквы не могла стереть! Что происходит?!

– Наверное, Валерка собрал их вместе, – прошептал Роман, глядя, как бежит черточка курсора, смахивая в никуда одно слово за другим. – Не знаю, как ему удалось, но он собрал их вместе, пока я тут дрых! И теперь… все те, кто должен был умереть в разное время, при разных обстоятельствах… все они встретились, собрались в одном месте. Более того, они теперь все знают друг о друге. И все изменилось. Он уже не сможет соответствовать книге, потому что в книге все иначе.

– Значит, теперь все?! – Рита обрадовано вскочила, и тотчас где-то внизу громко гавкнул Гай, но тут же затих. – Не будет конца?! Никто больше не умрет?!

– Погоди, погоди… – пробормотал Роман, перелистывая одну исчезающую страницу за другой. – Что-то… Не может быть, чтоб все оказалось так просто.

– Господи, ну почему нет, почему?!

– Не галди!.. Черт, куда он подевался, – Роман тряхнул рукой с телефоном, и в тот же момент ему ласково сообщили:

– Ваш абонент не отвечает…

– Твою!.. – он бросил телефон на столешницу, лихорадочно соображая. Не дай бог, с Нечаевым что случилось! Но ведь он должен был позвонить, обязательно должен был! Что делать – не сидеть же тут в ожидании? Ехать… а куда, господа ехать? Да если б и знал куда – приедет, а там тут же и начнется сеанс одновременного убиения, черт! Страницы мелькали, исчезая одна за другой. За окном яростно шумели деревья и слышался громкий плеск волн, бьющихся о причал – похоже, вновь начиналась гроза. Что-то грохнуло, и окно в кабинете вдруг распахнулось, створки ударились о стены, жалобно звякнуло разбитое стекло, и в кабинет ворвался ветер, взметнув с пола бумажные обрывки. Рита, вскрикнув, вскочила и кинулась к окну, но Роман почти не взглянул в ту сторону – его взгляд был прикован к мерцающей черточке курсора, которая бежала все медленнее и медленнее – и вот остановилась вовсе, стерев страницу лишь на треть.

«По губам женщины расползлась хищная улыбка, и ее рука поднялась в уверенном движении, выискивая точку прицела…» – озадаченно прочитал Роман, его взгляд прыгнул было к предыдущему предложению, но тут же скользнул к Рите, которая стремительно разворачивалась от распахнутого окна, и ее лицо было белым от ужаса.

– Ромка, там… – прошептала она и тут же пронзительно и отчаянно взвизгнула, глядя на что-то за его спиной. – Ромка!

Не оборачиваясь, Савицкий дернулся вбок вместе с креслом, одновременно наклонившись, тотчас же сзади негромко хлопнуло, экран монитора разлетелся вдребезги, и из зияющей дыры повалил дым. Роман вытряхнулся из кресла, разворачиваясь в движении, Рита, пригнувшись, прыгнула в сторону, за книжный шкаф, снова хлопнуло, и пуля на этот раз угодила в уцелевшее оконное стекло. Откуда-то снизу раздался яростный лай и громкое царапанье когтей.

– Не успеешь, – с каким-то мертвенным спокойствием предупредила Майя, нацелив зрачок дула хорошо знакомого «бантама» Роману в переносицу прежде, чем он успел юркнуть под прикрытие стола, и он застыл, понимая, что Нечаева права, и хорошо помня ее реакцию. Майя была все в том же костюме, в котором он видел ее вчера ночью, но теперь ее пиджак был аккуратно застегнут, и вся она казалась необыкновенно собранной и сосредоточенной, и только в карих глазах плясало что-то яростное, ненавидящее. – Выпрямись, мальчик, нелепая у тебя поза. Рита, вылезай сюда, или я его пристрелю!

Прежде, чем Роман успел сказать, чтобы она этого не делала, Рита выскочила из-за шкафа, и прицел тотчас же переместился на ее лицо, потом снова глянул Роману в переносицу. Майя неторопливо вошла в кабинет – так, как это делает человек, у которого пропасть времени, и остановилась метрах в пяти от них, и ее рука с пистолетом чуть покачивалась между ними, словно голова готовящейся к прыжку кобры – покачивалась спокойно, размеренно и не дрожала. Пальцы держали пистолет крепко и умело, ненакрашенные губы изогнулись в почти дружелюбной улыбке.

– Что ты делаешь?! – зло спросила Рита, не сводя глаз с покачивающегося пистолета. – Ты сдурела?!

– Забавно, я хотела спросить тебя о том же, – Майя улыбнулась шире. – Вышвырнуть меня из дома, с работы – просто взять и вышвырнуть… после стольких лет дружбы, после всего, что я для тебя сделала…

– Это было ради твоей же безопасности, – потрясенно прошептала Рита. – Ты что же – только из-за того, что…

– Конечно же, нет, – негромко произнес Роман, примеряясь взглядом к стоящей перед ними женщине, и Майя тотчас тонко усмехнулась и отступила на полметра назад. – А я-то голову ломал – откуда Гельцер узнал про список? И когда только Валерка успел тебе проболтаться?! Предупреждал же я его…

– Если я что-то хочу узнать – я это узнаю, – ответила Майя знакомой фразой. – Должна же я была знать, что творится с моим мужем и какие у него могут быть общие дела с таким ублюдком, как ты! С тех пор, как ты появился, все пошло наперекосяк! Рита, как дура, носится за тобой по всему городу, совсем голову потеряла, Валерке ты теперь, поди ж ты, чуть ли не лучший друг, и он ведет себя, как полный дебил! Да еще и у Димки крыша поехала!.. Не надо было мне соглашаться ждать год, плевать на подозрения!.. Дождалась!.. Я уже собиралась сказать Валерке, что ухожу… мы с Димкой должны были пожениться… и тут этот олух вдруг заявляет, что намерен жениться как раз на Риточке, хотя не знает, зачем!.. Что ты, Рита, так таращишь глаза?! Ты ничего не знала о нас с Димкой? Ну разумеется, с чего тебе было об этом знать? Узнала бы позже – и все утряслось бы само собой. Ты свое будущее устроила, мне надо было устраивать свое… но зачем мне было портить наши отношения? Мы ведь давние подруги, Рита, мы всегда отлично ладили, почти, как сестры, и ты мне вдруг все так перепоганила! И Димку увела, и мое будущее вместе с ним! Зря я что ли старалась, зря ждала?! А теперь Димки нет… – в ее глазах на мгновение расползлась пустота. – Ничего нет. Ты убил его.

– Не он, а…

– Заткнись, мне не интересны ваши мистические бредни! – устало сказала Майя. – Если в них верит Валерка, то это не значит, что я верю тоже. Я рассказала Димке сказку, смешанную с правдой… Он бы тебе ничего не сделал, попугал бы и отпустил… а от этого кретина бы избавился… Мне ни к чему была вторая серия, хватит с тебя и одного мудака! А то только освободилась – так тут же нашла себе другого. У Горчакова хоть деньги были, а этот… Если у тебя нет своих мозгов, должен же кто-то думать за тебя!.. Все должно было быть… но Димка мертв – и где теперь мое будущее?!.. Ладно, поговорили… Это удачно, Рита, что ты услала всю свою охрану. Честно говоря, я на это не рассчитывала. Да и Рома тут… а на Роме до сих пор подозрение в убийстве…

Ее взгляд быстро и деловито зашарил по комнате, словно прикидывая, вымеряя некую сцену, и в то же время не оставляя без внимания Риту и Романа, и Роман тоже наблюдал за ней, высчитывая момент для броска и хорошо понимая, что Майя знает об этом. Он не верил ни одному ее слову и не верил, что Майя действует под влиянием того, что теперь тоже является частью безумной истории. Майя не особенно походила на обезумевшую, и даже сейчас казалась насквозь собранной и практичной. Злость была, боль, ненависть – видимо, Гельцер действительно для нее много значил не только, как обеспеченное будущее, но и практичности в этом было довольно. Может, его она и действительно ненавидит, но зачем убивать подругу?

– Ах ты сучка! – вдруг яростно сказала Рита, и Роман сообразил, что она-то как раз это поняла. – Ты с самого начала за это ухватилась, да?! Такой чудесный шанс, да, подруга? Не с той стороны, так с этой! Наставница, блин! Покровительница! Только зря ты все это затеяла – меня и так убьют, без твоего вмешательства! Я тоже в списке!

– Ой, ну прекрати! – скучающе отозвалась Майя, отходя к книжному шкафу и явно вычисляя какую-то траекторию. – Если тебя и убьют, то вряд ли до того, как ты встретишься со своим нотариусом, а это мне никак не подходит. Он мне все сообщил, мы с ним давние-давние друзья… Раздевайтесь, живо!

– Тебе с телодвижениями или без? – поинтересовался Роман, упреждающе глянув на Риту, которая явно собралась кинуться на Майю, а это означало немедленную пулю в лоб. На покровительство Дениса он не рассчитывал. – Может, музычку поставишь?

– Сдвинься-ка на место, – с холодной усмешкой приказала Майя, чуть утопив пальцем курок, и Роман отступил на полшага назад, стараясь скрыть досаду. – Мне твои перемещения прекрасно заметны. Снимай штаны и не паясничай. Рита, пошевеливайся! А то получите не в голову, а в живот – очень болезненная смерть, сама знаешь. Не надо щериться – не фиг было пистолеты по дому разбрасывать!

Рита медленно потянула вверх край майки, не сводя с нее глаз, и вдруг у нее вырвался смешок, и она взглянула на Романа, но в ее взгляде не было ничего веселого – все тот же ужас. Что ты увидела там, в окне? Дело ведь не в Майе с пистолетом? Что ты там увидела?

– Ну, Ром, и как в таком окружении можно написать что-то нормальное, а?!

Он тоже фыркнул, и в следующую секунду оба уже хохотали во все горло, не обращая внимания на Майю, словно ее здесь и не было. Рука Нечаевой чуть дрогнула, и в глазах мелькнула легкая растерянность.

– Я сказала раздеться! – заорала она, и в ее голосе появились истеричные нотки. – Хватит ржать!

– Ух ты, как у вас тут весело!

Все трое развернулись на прозвучавший от двери звонкий молодой голос. Майя почти сразу же повернулась, одновременно подаваясь назад, чтобы держать в поле обзора и дверной проем, и Риту с Романом, но Савицкий, давно выжидавший подходящего момента, среагировал еще быстрее и только и успел, что мазнуть взглядом по двери и увидеть стоящего на пороге Дениса Лозинского – веселого парня лет двадцати пяти в чем-то темно-синем, а рядом с ним – Нечаева, накрепко схваченного Денисом за запястье и улыбающегося совершенно идиотской улыбкой, лишенной всяких эмоций. Его лицо казалось бледным и невыразительным – жили только глаза, в которых извивались страх и мука.

Майя нажала на курок, хлопнул выстрел, но пуля прошила лишь воздух там, где долей секунды назад была голова Романа, и вонзилась в стену, выбив облачко мелкого крошева, а Роман, нырнувший вниз, уже схватил ее за руку, выкручивая. Майя совершенно немыслимым образом провернулась, ловко высвобождая руку, но он поймал это движение на середине, скользнул чуть в сторону, и несколько секунд казалось, что они исполняют посередине кабинета невероятно сложное па какого-то диковинного танца. Снова раздался выстрел, из паркета полетели щепки, но прежде, чем хоть одна из них успела коснуться пола, Роман мягким скользящим движением оказался на расстоянии двух метров от Майи, и та, дернувшаяся было следом, застыла, тяжело дыша и зло глядя в дуло пистолета, нацеленного ей в лицо. Мгновенно оценила хватку, расстояние и криво улыбнулась – оскал хищника, угодившего в ловушку.

– Ну мудак!.. Неплохо.

– Сегодня я не пил, – спокойно сказал Роман и отступил еще дальше – и для безопасности, и для того, чтобы видеть всех присутствующих. Рита стояла у него за спиной, и затылком он чувствовал, что она вот-вот сорвется и накинется на Майю, а та не преминет этим воспользоваться. – Рита, в угол – живо!

– Знал бы – раньше зашел, – задушевно сообщил Лозинский и переступил порог комнаты, ведя за собой Нечаева, который двинулся следом, как сомнамбула. Ошарашенный взгляд Майи стремительно прыгал с лица мужа на лицо Дениса и обратно, словно она пыталась понять, кого следует бояться больше. Снизу летело истошное гавканье Гая, ломящегося в запертую дверь.

– Денис… – хрипловато произнесла она. – Но ты же умер…

– Какая наблюдательная особа, – иронично отозвался Денис и солнечно улыбнулся. – Да, слегка умер. Надеюсь, тебя это не сильно смущает, Майка? Хотя, тебя ведь вообще трудно смутить, правда? А вот нервишки у тебя, все-таки, шалят – стареешь, наверное. Как иной раз могут взбеситься покровители, когда их подопечные вдруг перестают нуждаться в их покровительстве. А когда их еще и с деньгами обламывают – у-у!

– Валера… – вкрадчиво сказала Майя, резко отводя взгляд от Лозинского и, казалось, потеряв к нему всякий интерес. Нечаев не отозвался. Денис легко тряхнул его руку, Валерий чуть качнулся вперед, и его улыбка слегка задрожала, отчего стала выглядеть еще кошмарней. На лбу под линией светлых волос блестели крупные капли пота, ноздри бешено раздувались.

– Извини, абонент сейчас недоступен. Но он все слышит. Мы тихонько поднялись, тихонько стояли тут, за дверкой и слушали. Такой интересный разговор. Так что, Майка, что-то подсказывает мне, что с этой секунды ты в разводе.

– Отпусти его! – сказал Роман, не сводя прицела с ошеломленно-злого лица Майи и прекрасно понимая, что стрелять в Лозинского бессмысленно. Денис взглянул на него так, словно увидел только сейчас, и вскинул свободную руку в приветливом жесте.

– О! Грозный Ромка с пистолетом! Савицкий, не стреляй, на коленях умоляю!.. – протянул он тонким голосом и рассмеялся. – А кто это там у тебя за спиной прячется – не моя ли непутевая сестрица?! Риту-уша, выглянь, золотце!

– Отпусти его! – крикнула Рита, делая шаг в сторону. – Ты не можешь… его там не было!

– А теперь есть, – спокойно ответил Денис и снова дернул Нечаева за руку, и тот вновь податливо качнулся. Валерий сейчас жил только в глазах, тело же стало кукольно-послушным чужой воле. – И Майка есть… она у нас новенькая, вы ей правила потом объясните, ага? – он подмигнул Майе, и та качнулась назад, стукнувшись спиной о книжный шкаф. – Ты даже не представляешь, сколько там теперь всего есть!

– Она исчезла!..

– Она не исчезла, она изменилась, – Денис ядовито усмехнулся, и зубы его оказались острыми, как у призовой пираньи. У Майи вырвался слабый возглас, больше похожий на вздох удивления. – Напортил ты мне, конечно, Рома, со своим приятелем – здорово напортил, признаю – пришлось спешно вмешиваться. Было так потешно, когда он опять пытался меня убить – ей богу!.. А книги не исчезают. Они могут меняться, но они не исчезают. Все, что когда-либо написано, – все собрано, все сохранено… У них там, видишь ли, тоже есть библиотеки. И ты не представляешь, сколько там бывает посетителей. Самых разнообразных посетителей. Кстати, Рита, у меня для тебя новость – я тебя больше не прикрываю. Так что можешь одолжить у своего аманта пистолет и застрелиться, коли еще охота…