Текст книги "Последнее предложение (СИ)"

Автор книги: Мария Барышева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 37 страниц)

По сравнению с тем, что началось потом, недавняя свалка с полупьяным Нечаевым представлялась просто детской возней в песочнице, хотя Роман искренне пожалел об отсутствии здесь Валерия и его очаровательной жены. На него напали не спецы, но люди определенно достаточно хорошо владевшие приемами рукопашного боя. Дважды Роман едва-едва избежал «шлагбаума», в самый последний момент уходя от летящей в кадык ребром ладони, и подумал, что дела обстоят еще хуже, чем показалось вначале. Они уже переместились на несколько метров влево от начальной точки нападения, и человек, получивший ножом от своих же, все так же лежал на асфальте, скорчившись и страдальчески постанывая.

Уловив момент, Савицкий, резко дернувшись в сторону, перенаправил одного из метнувшихся следом, продолжив его движение по чуть заниженной траектории, отчего тот с размаху въехал головой в парапет и на некоторое время потерял интерес к происходящему. Роман тут же перескочил обратно, увернулся от удара, ударил сам и тоже промахнулся. Двое, один из которых по-прежнему держал нож, теперь нападали не так активно, но и не давали уйти, перемещаясь неторопливо, даже как-то с ленцой, отвлекая внимание друг на друга и высчитывая подходящий момент, и со стороны казалось, что все трое исполняют некий сложный танец. Роман тяжело дышал, футболка и свитер на боку промокли насквозь и прилипли к телу. Дыхание противников тоже было довольно сбитым, но их было двое и, хотя каждый из них уже успел пропустить несколько ударов, чувствовали они себя явно гораздо лучше. Его дернули обманным выпадом, проверяя, потом еще раз, так что Савицкий слегка развернулся лицом к парапету, а потом оба напавших пошли в атаку одновременно, но еще раньше, чем Роман успел углядеть, куда целит рука с ножом, он заметил на парапете нечто другое. Там сидела фигурка – маленькая фигурка, и в серебристом свете звезд укоризненно качалась ее светловолосая голова. Его ошеломленный взгляд зацепился за нее, потом вернулся к руке, в то время как тело отбивало атаку первого противника, и Роман осознал, что поздно, не успеет – нож уже летел ему под ребра.

Того, что произошло в следующую секунду, никто из троих не понял.

Лезвие ножа, которое вот-вот должно было войти в человеческое тело, вдруг выгнулось вверх почти под прямым углом, словно это была не крепкая сталь, а пластмасса, сломалось с легким печальным звяканьем, отлетело в сторону и кануло где-то в темноту.

Нападавший озадаченно застыл, тупо сжимая в пальцах обломок ножа, после чего почти обиженно спросил:

– Что за хрень?

Роман дернулся назад, решив отложить разгадывание происшедшего на потом, но лишившийся ножа человек все же получил ответ, хоть и не на этот вопрос, – справа от его головы мелькнуло что-то длинное, с размаху врезалось в висок, раздался тупой деревянный звук удара, и нападавшего снесло в сторону, словно хоккейную шайбу под клюшкой. Он стукнулся о парапет, тут же выпрямился, ошеломленно мотая головой, но Роман больше не смотрел в его сторону – напарник ударенного кинулся на него, решив несмотря ни на что довести дело до конца, а чуть подальше медленно поднимался третий, вышедший из нокаута после соприкосновения головы с парапетом. Единственное, что успел заметить Савицкий, – это то, что парапет был пуст – фигурка исчезла.

Дальше все пошло еще быстрее. Атаковавший Романа отлетел в сторону с болезненным возгласом, тут же дернулся обратно, но его вдруг почему-то пронесло мимо, словно кто-то сзади придал ему ускорения мощным ударом. Савицкий уловил мелькнувшую позади него фигуру, уже приземлявшуюся на асфальт из прыжка, в следующий момент в ночи что-то громко хлопнуло, запахло пороховой гарью, и пронзительный, срывающийся на истеричный визг женский голос завопил с веселым страхом:

– Завал-лю сук!!!

Послышался топот, мимо Романа кто-то пробежал, хлопнул еще один выстрел, послышался вскрик боли, потом шуршание и стук, будто прочь торопливо поволокли чье-то тело, цеплявшееся ботинками за асфальт, и наступила тишина – еще более глубокая, чем до начала драки, только слышалось легкое, едва различимое дробное постукивание. Роман качнулся назад, привалился к парапету, тяжело дыша, пошарил в кармане и щелкнул зажигалкой. В безветренном воздухе расцвел огонек и осветил взъерошенную Риту, которая стояла перед ним, пошатываясь и стуча зубами, и держала в одной руке пистолет, а в другой – перепачканную кровью ножку от кухонного стола, которую он совсем недавно видел в урне. В ее глазах причудливо смешались страх и полубезумный восторг победителя.

Немая сцена продолжалась секунду, после чего Роман опустил руку с зажигалкой, в данный момент уже неспособный чему-либо удивляться. Послышался стук – это Рита уронила ножку от стола, и Савицкий всерьез испугался, что Горчакова может последовать за ней на асфальт, либо у нее сейчас начнется истерика.

– Спрячь пистолет, Рита, – сказал он, задыхаясь, – спрячь быстрее!.. только на предохранитель поставь.

Из темноты обиженно фыркнули – нет, похоже, ни истерики, ни обморока не предвидится, – послышался щелчок, потом ему на грудь легла испуганная ладонь и тотчас отдернулась. Роману внезапно стало смешно – настолько, насколько может быть смешно человеку, чуть не получившему ножом в печень. Рита спасла ему жизнь и теперь понятия не имеет, что с ним делать дальше.

– Они… могут вернуться, – бормотнул дрожащий голос.

– Вряд ли, – Роман прижал ладонь к саднящему боку и, оттолкнувшись спиной от парапета, сделал шаг вперед, ошарашено глядя на стоящую рядом фигурку с разметавшимися волосами. – Но лучше отсюда слинять, иначе может прийти кто-нибудь другой. Тихо, выстрелы далеко слышно.

– Подожди, я… – ее руки обхватили его за талию, и одна тут же отдернулась, наткнувшись на влажное, в то время как вторая вцепилась еще крепче. – Что это – кровь?! Ты ранен?!

– Ерунда… только перестань меня трясти, или я действительно стану ранен, – он невольно скривился, и рука всполошено исчезла, тут же появилась снова, и Романа осторожно, но решительно придвинули назад к парапету.

– Подожди тут, я машину подгоню.

Прежде, чем он успел что-то ответить, Рита исчезла, и до него долетел негромкий топот убегающих ног. «Не на каблуках», – машинально отметил Савицкий, привалившись к холодному бетону. Расстегнул куртку, осторожно приподнял свитер и футболку и, снова щелкнув зажигалкой, ощупал разрез длиной с ладонь. Ничего ужасного – нож лишь рассек кожу и верхний слой мышечной ткани, но все равно болезненно и неприятно, к тому же одежда испорчена безвозвратно, а ведь свитер и куртка почти новые. Он посмотрел на пустой парапет, опустил свитер и наклонился, водя трепещущим огоньком по сторонам. Вскоре Роман нашел, что искал – в трех шагах от него на асфальте тускло поблескивал обломок лезвия. Он подобрал его и удивленно посмотрел на слом. Не «стекло» – хорошая прочная сталь, нужно приложить усилие, чтобы сломать лезвие, да еще прямо посередине. Только в том-то и дело, что никаких усилий вообще не прикладывалось. Острие ножа даже не коснулось его тела.

Нож просто сломался.

И уж никак не допускается мысль, что напавший на него прихватил с собой сломанный и плохо склеенный нож, развалившийся в самый неподходящий момент, – ну никак!

А на парапете был Денис.

Причем явно очень недовольный.

Покачав головой, Роман спрятал обломок в карман и посмотрел на дорогу за аллеей, где летели, приближаясь, яркие глаза фар. Он думал, что Рита остановится напротив – спуск к парапету был слишком далеко, но вместо этого «купер», не сбавляя скорости, выскочил на аллею, проскользнул между липами, чуть не снес скамейку, пропахал газон и остановился на развороте, осыпав Савицкого травой и земляными крошками.

– Кто тебя учил водить, солнышко? – задушевно спросил Роман у распахнувшейся дверцы. – Покажи мне эту сволочь.

– Садись скорей!

Пригнувшись, он посмотрел на светлое кожаное сиденье и покачал головой.

– А застелить есть чем? Запачкаю.

– Да садись ты, елки! – прошипела Рита, и Роман заметил, что ее ладони так и подпрыгивают на руле. Вытащив его из одной переделки, она, возможно, может втравить его в другую, устроив грандиозную аварию. За руль она его, конечно же, не пустит – нечего и пытаться. С другой стороны, лучше разбиться в полный хлам с красивой женщиной, чем истечь кровью на асфальте. Он повалился в кресло, захлопнул дверцу, и машина понеслась вперед, вдоль парапета – быстро, но удивительно ровно. Роман закурил, откинулся на спинку сиденья, и Рита взглянула на него осуждающе.

– Ты много куришь. Потому и задыхаешься сейчас – они тебя совсем вымотали. В больнице…

– Никаких больниц, отвези меня домой, если не сложно.

– Какой домой?! – она чуть не сорвалась на визг. – Ты же…

– Пустяковый порез, разве что кровит сильно, – спокойно ответил Роман. – Сам справлюсь.

Рита чуть прищурилась.

– Из-за того, что ножевое? У тебя есть причины не светиться?

– Да, – просто ответил он. Рита покладисто кивнула.

– Чудно. А у тебя есть, чем перевязать?

– Черт, нет! – Роман скривился. – Я же все потратил на…

Он осекся, но Рита, не взглянув в его сторону, махнула рукой на приближающийся минимаркет.

– Там должна быть аптека. Я быстро.

Она притормозила и выскочила из машины, не закрыв дверцу. Хмуро посмотрев ей вслед, Роман заметил, что она прихрамывает. Он взглянул на испачканные кровью пальцы и закрыл глаза, пытаясь сообразить, что к чему. Кому понадобилось его убивать? По жизни за ним тянулся длинный шлейф обиженных, но никогда эти обиды не были такими, чтобы за них стоило убивать. Может, его и вправду с кем-то перепутали? Или у местных киллеров нынче ночью тренировка? И почему там был Денис? Не из-за него ли сломался этот чертов нож?

Вернулась Рита, плюхнулась на сиденье, бросив назад фирменный пакет и переправив туда же бутылку коньяка, и, поймав взгляд Романа, пояснила, выруливая со стоянки:

– Мне надо. И тебе, наверное, тоже. Уж теперь-то ты не станешь отказываться?

– Не стану, – он усмехнулся. – Вынужден признать, что чертовски тебе благодарен, хотя вряд ли мой характер от этого улучшится.

– Мне тоже так кажется. Но тебе не за что меня благодарить, – произнесла она, не глядя на него. В ее голосе не было вежливой небрежности, казалось, Рита и впрямь убеждена, что благодарить ее совершенно не за что. – А… что это вообще такое было? Я и разглядеть-то ничего толком не успела… все так быстро… но… это ведь не ограбление было, верно?

– Не похоже, – он быстро глянул на нее. – А что вы-то там делали, мадам? Только не говорите, что совершали ночной променад, увидели, как злые дядьки на кого-то набросились и решили весело кинуться на выручку. В жизни не поверю.

– А что – разве это так уж невозможно? – с вызовом спросила Рита, глядя на дорогу. Роман покачал головой.

– Совершенно невозможно.

– Слушай, раз ты утверждаешь, что благодарен мне, то почему бы тебе не принять все, как есть, а не выспрашивать, что, да почему?! – неожиданно вскипела она. – Ты хороший водитель, и мне не хотелось бы искать другого. Я увидела, как они на тебя напа…

– На меня? – переспросил Савицкий. – А откуда ты знала, что это был именно я? Там темно было, а дорога от парапета далеко. Машина твоя осталась не там, где все произошло… Ты шла за мной?

– Вовсе нет! – буркнула Рита, останавливая «купер» возле его подъезда. Роман открыл дверцу, потом повернул к ней насмешливо-удивленное лицо.

– Ты за мной следила?

– Не льстите себе, Роман Андреевич! – холодно ответила она, не глядя на него. – Я не слежу за своим персоналом.

– Возможно. Только объясни тогда, каким образом ты привезла меня к моему дому и точнехонько к моему подъезду, если я не сказал тебе адрес?

Рита посмотрела на него свирепо, схватила пакет и бутылку и выскочила из машины. Подождала, пока он выйдет, включила сигнализацию и следом за Романом вошла в подъезд, почти втолкнув его внутрь, прежде, чем он успел сказать ей, что прекрасно дойдет один, и распрощаться.

– Ну следила, – сердито и гулко сообщила она за его спиной. – И что такого? Мне было любопытно, что ты за человек.

– Обычно это выясняют с помощью беседы.

– С тобой побеседуешь!

– Ты сунулась очень вовремя, но больше никогда так не делай! – буркнул Савицкий, отпирая дверь. – Тебя могли убить – ты это понимаешь? Лучше б сразу стрельнула в воздух – глядишь, они бы и разбежались.

– Честно говоря, я поначалу просто забыла про пистолет, – смущенно ответила Рита. – Только потом… Я жутко перепугалась.

– Прошу, – он распахнул дверь, и Рита скользнула в темноту прихожей. Роман включил свет, захлопнул дверь и с кривой усмешкой взглянул на Риту, которая с любопытством озиралась.

– Ну что, заманили красавицу в логово чудовища?

– Ты и представления не имеешь о чудовищах, – Рита зацепилась взглядом за зеркало, скривилась и начала поправлять волосы. – Значит, все же считаешь меня красавицей?

– Я выразился фигурально, – Савицкий снял куртку, посмотрел на нее и бросил на пол. – Гады, испортили хорошую вещь!

Он включил свет в ванной, открыл дверь и потянул вверх край свитера, но Рита тотчас перехватила его руку.

– Давай лучше я, – она принялась очень осторожно стягивать с него свитер. – Не жеманничай, мне уже доводилось раздевать мужчин.

Бросив свитер на пол, Рита уставилась на окровавленную футболку и слегка побелела, потом сузила глаза и решительно ухватилась за ткань. Когда и футболка полетела на пол, Рита глубоко вздохнула и прижала к губам кулак.

– И это ты называешь ерундой?!

– Так, иди-ка в комнату! – Роман решительно развернул ее и подтолкнул к дверному проему. – Я и сам прекрасно справлюсь.

– Но я…

– Брысь!

Она оскорбленно передернула плечами и, прихрамывая, удалилась. Савицкий посмотрел ей вслед, вошел в ванную, закрыл за собой дверь и обозрел в зеркале свое озадаченное лицо.

Он ей не верил.

И он совершенно ничего не понимал.

* * *

Когда Роман вошел в комнату, Рита бродила перед шкафами, разглядывая корешки книг, а столик перед диваном был аккуратно сервирован коньяком, рюмками и нарезанным лимоном. Услышав его шаги, она резко обернулась, оценивающе взглянула на повязку, потом ее взгляд зацепился за короткий старый шрам на другом боку, располагавшийся почти симметрично свежему, и в глазах Риты появилось что-то укоризненное. Савицкий повалился на диван и ласково посмотрел на шелковистый коньяк в рюмках.

– Я бы поставила и еду какую-нибудь, но у тебя совершенно пустой холодильник, – заметила Рита. – Ты что же – не ешь, что ли?

– Нет, конечно, – Роман потянулся к одной из рюмок. – Я андроид.

Она чуть скривила губы, после чего на ее лице появилось выражение бесконечного терпения.

– Больно?

– Неприятно, – он проглотил коньяк и глубоко вздохнул, поставил рюмку на стол и закинул руку за голову. – Но не смертельно. Так что твой персонал вполне работоспособен.

– Можешь не усердствовать – сегодня я на тебя все равно не смогу обидеться.

– Может, поспорим? – он улыбнулся, разглядывая ее обтянутые джинсами ноги. Ноги были хороши, как, впрочем, и все остальное, доступное оценивающему взгляду. Рита тоже улыбнулась.

– А все равно, здорово ты их.

– Мерси, – скромно отозвался Роман, про себя подумав, что если бы он их действительно «здорово», то ее вмешательство не понадобилось бы, но на самом деле все было отнюдь не «здорово» – ведь он не спец, граждане, совершенно не спец, но и не дурак, чтобы объяснять это красивой женщине, только что так по-детски восхитившейся. – А ты чего хромаешь? Человека раньше била ногой когда-нибудь? Как сегодня?

– Ну, – Рита смутилась, – только того, кто меня учил.

– Майя учила?

Она изумленно распахнула глаза.

– Ты знаешь Майю?

– Да, – Роман закурил и весело пояснил: – Вчера познакомились. Я подрался с ее мужем.

– И кто победил?

– Майя.

Рита фыркнула.

– Скоро в городе не останется ни одного человека, с которым ты бы не подрался!

Она подошла к столику, одним махом выпила свою рюмку, прикусила кружок лимона, после чего посмотрела на Савицкого с заботливо-докторским выражением, отчего стала выглядеть довольно забавно.

– Что ж я… тебе ж отдохнуть надо… вон как…

– А я отдыхаю, – Роман похлопал ладонью по дивану. – Присаживайтесь, мадам, а то мне даже как-то неудобно – я тут вальяжно развалился, а нанимательница стоит, – он усмехнулся, заметив, как в ее глазах что-то дрогнуло. – Не бойся – приставать с поползновениями не буду – во всяком случае, не сразу.

– Мне кажется, что человеку со свежераспоротым боком не до поползновений, – заметила Рита и чопорно присела на краешек дивана, держась так натянуто, словно боялась, что сиденье под ней в любую секунду провалится. Роман потянулся к бумажнику, который забрал из куртки, и вопросительно взглянул на нее.

– Сколько ты заплатила?

Рита посмотрела на бумажник так, будто это была дохлая крыса, и возмущенно сказала:

– И слышать не желаю! Прекрати сейчас же! Еще не хватало! Да и какой смысл?! Все равно…

Не закончив фразу, она плеснула себе коньяк, сердито выпила его и уставилась на картины. Роман задумчиво обозрел декольте ее тонкого свитерка, после чего осторожно спросил:

– Рита, там на парапете… ты кого-нибудь видела?

– Вроде нет… но я и не смотрела на парапет, – Рита удивленно повернулась. – Вы там… так мелькали, что… А в чем дело?

Вопрос, в отличие от прочих бессвязных фраз прозвучал как-то слишком четко и резко, и Роман покосился на нее, но не обнаружил в сине-зеленых глазах ничего, кроме тревожного любопытства.

– Да так… может, там еще кто-то был.

– По-моему, нет. Ой! – ее ладонь с растопыренными пальцами испуганно прикрыла рот. – Совсем забыла! Я же второй раз не в воздух… я же, кажется, в кого-то попала!.. У меня действительно есть разрешение, но что если…

– Да ничего если, – Роман задумчиво посмотрел на потолок. – Тебя они разглядеть не могли и, судя по всему, вообще не ожидали, что вдруг появится некая мамзель с дубьем и с пушкой. В милицию пойдут? Мол, примите меры – мы тут хотели замочить одного обывателя, а нас обстреляли – что ж это такое творится?!

Она фыркнула и опустила руку. Роман потер подбородок, уже заросший темной щетиной, выпил немного коньяка, встал и задумчиво прошелся по комнате, то и дело ощущая на голом торсе Ритин взгляд – ей-ей оценивающий. Возможно, следовало привести себя в более приличный вид, но ему было не до хороших манер. В голове вновь образовалась каша. Денис приходил… но почему в этот раз все остались живы? Он мотнул головой, опустился на чуть тепловатый пол, после чего лег на спину ногами к двери, закинув руки за голову, и принялся скользить взглядом по геометрическим узорам на потолке.

– Ты чего? – озадаченно спросили его с дивана.

– Думаю.

– А почему на полу?

– А мне на полу лучше думается, – ответил он, не сводя глаз с потолка. – У всех свои заскоки, видишь ли.

Рита помолчала, звякнула бутылкой, потом встала и остановилась рядом с его согнутым локтем. Роман на секунду оторвался от созерцания потолка и посмотрел на нее снизу вверх, искренне пожалев, что Горчакова в данный момент не в юбке.

– И как – помогает? – поинтересовалась она.

– Иногда.

– Ты очень странный, – сделала вывод Рита, и Савицкий усмехнулся, вскользь подумав, что после всего случившегося многие стали бы очень странными, после чего его мысли вновь заняло лезвие ножа, выгибающееся под нелепым углом – оно волновало его куда как больше, чем державшийся за этот нож неизвестный индивидуум и его коллеги. Рита обошла его по кругу, поглядывая с опаской, словно начинающий психиатр на небрежно связанного маньяка, после чего неожиданно села на пол и осторожно легла ногами в противоположную сторону, чуть повозившись на жестком паркете с видом жертвы, старающейся поудобней устроиться на языческом алтаре. Роман повернул голову и удивленно посмотрел на ее лицо, оказавшееся теперь совсем рядом.

– Опять за старое? Смотри, у меня и в самом деле сейчас природные инстинкты взыграют, и травма этому не помеха. Один мой знакомый приставал к медсестре, лежа в реанимации под капельницей в полуагонизирующем состоянии.

– Что ж ты раньше свои инстинкты так успешно сдерживал? – ехидно спросила Рита, но чуть отодвинулась. – Просто я тоже хочу подумать.

– А тебе-то это зачем? – искренне удивился он, но, почувствовав безмолвную вспышку ярости, поправился: – В смысле, ты-то тут не при чем.

– Хотелось бы верить… – задумчиво пробормотала она, глядя в потолок. – А вдруг их послал Гельцер? Из-за того, что ты сегодня…

– Из-за того, что я влез в ваш разговор и вел себя неподобающим образом? – Роман приподнялся на локте, глядя на нее с усмешкой. – Этот твой Гельцер что – буйнопомешанный?!

– Вообще-то нет. Разумный, сдержанный человек. Деловой. Но…

– Что но?

В обращенных на него глазах мгновенно что-то захлопнулось, и Рита ответила как-то поспешно.

– Он был компаньоном моего мужа, а я его мало знала… так, по всяким торжествам. Я просто хотела сказать, что со временем иные люди могут измениться до неузнаваемости. Может, он решил, что у нас с тобой… приревновал. Он ведь меня замуж зовет… почему-то.

– А ты, значит, не хочешь, – задумчиво произнес Роман и внимательно посмотрел на нее – так внимательно, что Рита вдруг съежилась, а потом взвилась с пола в оскорбленном прыжке, и Савицкий в тоске прикрыл веки, подумав, что драк в последнее время было уже более чем достаточно. Рана в боку назойливо саднила, как бы напоминая о своем существовании.

– Ты слышал наш разговор, не так ли?! Слышал! Я еще тогда увидела это по твоей физиономии! Да, так получилось, что я была вынуждена передать Диме часть бизнеса, оставшегося после мужа. И ты решил, что мне вздумалось его вернуть таким затейливым способом?! Воспользоваться его неожиданной влюбленностью, закадрить первого встречного мужика и натравить на него возревновавшего Гельцера таким образом, чтобы он полностью засветился?! А то и самой поднанять толпу, а потом каким-то образом указать на несостоявшегося жениха – мол, это он, злодей, посадите его, а я, пожалуй, заберу все назад?!

– Занятный триллер, но начисто лишенный логики и возможности претворения в жизнь, – сказал Роман несколько ошарашено и лениво посмотрел на ее возмущенное лицо. – Ничего подобного я не решил. Но ты, девочка, затеяла какую-то странную игру. Ты нанимаешь именно меня… черт с ними, с личными катерами, но ты нанимаешь именно меня и уж точно не из-за каких-то там рекомендаций. Ты ко мне клеишься, хотя я тебе неприятен во всех отношениях. Ты таскаешь с собой пистолет. Ты знаешь мой адрес и отслеживаешь мои сегодняшние передвижения, ты ввязываешься в драку из-за человека, который, опять же, насквозь тебе неприятен, ты запросто идешь в гости к этому человеку и запросто с ним болтаешь, хотя не знаешь его совершенно. Проще говоря, ты изо всех сил опекаешь человека, на которого лично тебе глубоко наплевать! Может, я и частенько демонстрирую чудеса глупости, Рита, но я не умственно отсталый. Тебе что-то от меня надо. Что?

Она криво улыбнулась – улыбка была дрожащей, натянутой.

– А может я просто воспылала к тебе необузданной страстью?

– Ага, – Роман кивнул, садясь. – На предмет необузданной страсти не смотрят так, будто он в любую секунду извлечет топорик из неожиданного места и приступит к кровавому убиению. Ты напугана, Рита. Я знаю тебя третий день и третий день ты напугана до смерти.

Рита посмотрела на него так, словно на сцене и в самом деле появился обещанный топорик, после чего изящно прислонилась к стене, завела ногу за ногу и покачала головой с какой-то старческой умудренностью. Ее лицо выражало глубочайшую горесть и обиду.

– Ну и фантазии у вас, Роман Андреич. Вот так-то – пытаешься кому-то помочь, а тебе взамен…

– Ладно, мадам Горчакова, – Роман осторожно поднялся и потер голую грудь, – был неправ, излагал бред, вызванный ликованием уцелевшего организма и принятием лкоголя. Великодушно прошу извинить. Может поцелуемся в знак примирения? Или еще полежим рядышком на полу? Можно и не просто полежать.

Рита негодующе вскинула брови.

– Только недавно вы утверждали, что я дико вам не нравлюсь, а теперь…

– Ну, надо ж чем-то заняться, – он пожал плечами. – К тому же, физическая симпатия и душевная часто очень сильно разнятся. А мой общественный статус, похоже, тебя не волнует. Раз начали – давайте соответствовать задумке.

Она покачала головой.

– По-моему, ты просто ненормальный.

– Да ну? А я-то голову ломаю – и что ж со мной не так?

Рита глубоко вздохнула, подняла взор к потолку, после чего отошла к стене и снова принялась разглядывать картины. Роман закурил, пытаясь понять, почему она не уходит. Он был бы не прочь отдохнуть, но и выставлять ее не хотелось. Рита подняла руку и отбросила волосы с плеча на спину – небрежный жест, на этот раз начисто лишенный картинности, и Роману, смотревшему на колыхающиеся золотистые пряди, вдруг совершенно некстати вспомнились слова Гельцера. Ему подумалось, что хрупкие красивые игрушки могут безнадежно сломаться в грубых руках. Привлекательная внешность осталась, но что там теперь под ней – неизвестно. Хотя, впрочем, и что раньше там было, неизвестно тоже. И чего же она все-таки так боится?

– Дворцы, храмы… – Рита повернула голову. – Вижу, ты большой поклонник архитектуры?

– Можно и так сказать.

– И какое же произведение архитектуры твое любимое?

Секунду Роман задумчиво смотрел на нее, потом неохотно ответил:

– Хазнет Фируан. Еще его называют Эль-Касна, Каснех аль-Фарун… много интерпретаций.

– Сокровищница божественных фараонов? – блеснула Рита эрудицией. – Это в пещерной Петре, в Иордании, да?

– Была там? – с интересом спросил Савицкий. Она покачала головой.

– Не довелось. Во Франции была, на Кипре… ну, по стандарту. А там нет, только фотографии видела… и в «Индиане Джонсе» видела… Но почему именно она? Грандиозное, конечно, сооружение, но как-то слишком уж декоративное.

Роман неожиданно обиделся, будто коллекционер, в присутствии которого незаслуженно охаяли жемчужину его коллекции.

– А мне так не кажется. Идеальная симметрия и идеальная красота. Эти шесть огромных коринфских колонн, которые словно уходят в самое небо… А скульптуры на фасаде – где еще увидишь такую смесь древних культов? Египетские боги запросто соседствуют с развеселыми олимпийцами, боги древней Аравии с богами римлян – словно в знак того, что все религии могут мирно сосуществовать, так же как и те, кто в этих богов верит. Но и не это главное, не отдельные детали – для меня она прекрасна целиком… В некоторые вещи влюбляешься раз и навсегда, не доискиваясь причин.

– Обычно так говорят о людях, – как-то мрачно заметила Рита. Он пожал плечами.

– Может, я не совсем правильно выразился… Для меня это не просто строение – это как некий символ, воплощение всей красоты, которую хотелось бы увидеть, всех желаний, которые хотелось бы осуществить. Это что-то волшебное, как вход в легенду, в какой-то невероятный мир… Возможно, окажись я там, то и не решился бы в нее войти. Наверное, стоял бы и смотрел… долго смотрел, чтобы запомнить на всю жизнь. Если я закрою глаза, то могу увидеть ее, как наяву, хотя это видение будет в чем-то отличаться от настоящего храма Петры. Я буду видеть собственный Хазнет Фируан. Думаю, у каждого человека есть собственный Хазнет Фируан. Одни уже нашли его, другие ищут, третьи не найдут никогда.

– И ты бы хотел его увидеть наяву, а не закрыв глаза? – спросила Рита – почему-то шепотом, глядя на него с непонятным выражением.

– Хотел бы. Возможно и увижу, – Роман чуть улыбнулся. – И это обязательно будет раннее утро, когда розовый песчаник становится еще розовее от восходящего солнца, и храм настолько красив, что кажется призраком и, в то же время, еще более реальным, и чудится, что он восходит в небо вместе с солнцем, – он подмигнул Рите, которая слушала его с отрешенно-умиленным выражением лица, словно профессор, внимающий ответу блестящего студента. – Ну, это я так представляю.

– А саму Петру… ну, не только этот храм, ты хотел бы увидеть?

– Да. Но не так, как Хазнет Фируан, хоть он и часть от целого. Просто интересно посмотреть на город-сказку.

– Одна моя знакомая была в Петре, – с неожиданной мрачностью сказала Рита. – И она не показалась ей похожей на сказку. Больше всего она показалась ей похожей на огромное красивое кладбище.

– Каждый видит по-своему.

Рита, что-то пробормотав, подошла к компьютерному столу и принялась с интересом разглядывать висящие вокруг рисунки зданий.

– Не знала, что ты такой мечтатель, – она чуть повернулась, прижимаясь бедром к столешнице, и Роман заметил взгляд, который она бросила на монитор – взгляд, наполненный отчетливым отвращением. – Какая же твоя главная мечта?

– Как у всех, – Савицкий опустился на диван и воткнул окурок в хрустальные ладони. – Куча денег и доступных хорошеньких девушек.

– А если серьезно?

– А если серьезно, то не твое дело.

– О, как давно не звучала эта фраза! – Рита улыбнулась, перебирая рисунки на столе. – А я-то уж начала тревожиться.

– Ну, крохотную мечту могу тебе сказать, – он откинулся на спинку дивана и зевнул, воровато прикрыв рот ладонью. – В виде аванса. Ты женщина, поэтому она тебе понравится. Я никогда не видел, как цветет айва. Хотелось бы посмотреть, говорят – красиво.

Она удивленно повернулась.

– Но почему именно айва?

– Не знаю. Хочется – и все. Здесь она не растет – слишком холодно. Занятно – мне неоднократно доводилось бывать в городах, где айва растет чуть ли не на каждой улице, но я никогда не попадал в пору цветения. А ехать специально некогда было… да и глупо.

– А я видела, – медленно произнесла Рита, держа ворох рисунков, и отвернулась, зашелестев листами. – И это вправду красиво. Но желание, все же странное, хоть и…

Она резко замолчала, словно ей зажали рот, и Роману, пристально наблюдавшему за ней, показалось, что Рита как-то сгорбилась и словно стала меньше, подломившись в коленях. Послышался мягкий шлепок – это упали на столешницу рисунки. Рита медленно и как-то механически повернулась, свесив руки вдоль бедер и бессмысленно глядя куда-то в угол. Ее глаза были настолько пустыми, что Роману показалось – к нему обернулся зомби. Лицо было мертвенно белым, и по нему стремительно растекался холодный ужас.

– Ты что?! – он вскочил, и порез на боку возмущенно отреагировал на столь резкое движение вспышкой боли, вызвав у него невольную гримасу. Ужас мгновенно исчез с ее лица, и за ним сомкнулось дрожащее отчуждение, словно ветви густых кустов за испуганным зверьком, всполошено кинувшимся прочь в чащу.

– Н-ничего, – хрипловато произнесла Рита и быстро пошла через комнату к дверному проему. – Все в порядке. Мне нужно идти. Мне… – она остановилась, глядя на него. – Уже поздно, я и так засиделась, а тебе нужно… Кстати у тебя завтра выходной… нет, не только завтра… вообще приходи, когда тебе станет лучше. Я поговорю… я улажу… только проведи эти дни дома – ладно? Не ходи… оставайся дома.