Текст книги "ВС-4 "Ничего общего" (СИ)"
Автор книги: Марина Миролюбова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 36 страниц)
С праздником!
МакДональдс Рита разрешила, но строго заявила сыну, что дома они поговорят о его поведении. Внезапно в защиту ребенка выступил Гранин, заявив, что Никита, собственно, и не просил – это он, Павел, поинтересовался на тему ужина, и мальчик сказал, что предпочел бы МакДональдс. Глядя на сидящие напротив нее две театрально невинные мордашки, Власова не смогла сдержать улыбку и в итоге сдалась, сказав, что так и быть, будем считать это отмечанием конца третьей четверти. Под это дело Никита дипломатично выторговал себе мороженое дополнительно к «хэппи-милу».
Рита пыталась за собой следить и контролировать эмоции, но у нее не получалось, когда она видела своего ребенка довольным и счастливым, сдерживать свою радость от происходящего. И она уже даже махнула рукой на то, что Павел не терял ни секунды, чтобы полюбоваться ею. Как же хотелось отпустить ситуацию, бросить вожжи и – будь, что будет!..
– Я позвоню завтра, – сказал Гранин, когда привез их домой и проводил до двери.
– Хорошо, – кивнула Власова и бросила быстрый взгляд на ребенка: – Ник, марш в квартиру. Переодеваться и чистить зубы, – велела она, и сын, шутливо взяв под козырек, перешагнул через порог.
– До свидания! – раздался его голос уже через дверь.
– Спокойной ночи! – ответил ему Павел и посмотрел на Риту.
– Спасибо, – она неуверенно улыбнулась. – За прогулку. Никита очень доволен и… замечательный день получился и… черт, как банально все это звучит, – смутилась Власова, и он улыбнулся.
– Нормально звучит, – кивком одобрил Гранин и, сократив дистанцию до минимума, украл у нее секундный поцелуй.
– Паша! – возмущенно прошептала она. – У меня сын там… – Рита и хотела бы отойти, но Павел фактически припер ее к стенке, вернее – к двери.
– Он пошел переодеваться и чистить зубы, – улыбнулся Гранин, проводя ладонью по ее щеке, и у нее не хватило моральных сил, чтобы оттолкнуть его, когда пальцы осторожно переместились на ее губы.
Был такой хороший, позитивный со всех сторон вечер! Она так устала сопротивляться и быть начеку, внутренняя женщина бунтовала изо всех сил, просясь на свободу хотя бы один-единственный раз – сейчас. А после – хоть потоп! И Павел словно почувствовал это. И выпустил ее на волю, притянув к себе. Давно уже Рита не целовалась ни с кем так жарко и с такой отдачей, словно потом действительно был потоп. Кто бы ей сказал неделю назад, что она будет чувствовать то, что волнами накатывает сейчас внутри, она бы покрутила пальцем у виска, а теперь…
– Не хочу тебя отпускать, – шепотом признался Гранин, глядя в ее глаза, которые сейчас блестели как-то по-новому.
– Паш, меня сын ждет, – напомнила Власова, но без ехидства и иронии.
– Я знаю, – улыбнулся он. – И не настаиваю. В смысле не собираюсь всеми правдами и неправдами вламываться в твой дом. Я говорю это просто, чтобы ты знала, что я не хочу тебя отпускать.
– Я… учту, – смутилась Рита, боясь вдруг спугнуть романтику момента.
– Спокойной ночи, – Гранин наклонился к ней за последним поцелуем.
– Спокойной ночи, – едва успела ответить она, прежде чем почувствовала его губы на своих, и уступила им во всем.
Отпустив Котова и Скворцову домой, Рогозина подключила Круглова и Майского к допросам, потом, подумав немного, отправила восвояси и Сергея.
– У меня уже один тут заявил про сломанное ребро и сказал, что будет жаловаться! – сообщила она расстроившемуся майору.
– Да ладно, Галь, что я сделал-то? Так, пихнул немножко, – возмутился Майский. – Ему за такое вообще надо…
– Это будет решать суд, а не ты! – строго напомнила полковник, и Сергею пришлось уехать домой.
Весь вечер его не отпускала фраза Мельниковой: «Я тебя люблю, а ты со мной играешься». Майский налил себе виски и рухнул на диван, устремив невидящий взгляд в окно, на огни ночного города. «Не надо тут мне топтаться! Не веришь мне, значит, свободен!» Он отхлебнул из стакана и поморщился, но за закуской не пошел. Надо было что-то делать. Отпускать Аньку вот так в Испанию он не хотел. При одной только мысли, что она больше не приедет – а зачем? – ему становилось не по себе. Как ни крути, привык майор и к пиликанью скайпа, когда она звонила, и к сверке часов, чтобы понять, дома ли она сейчас, можно ли ей звякнуть, и ко всему остальному, что так бодро и приятно называется личной жизнью. Ему было с ней легко, но самым удивительным, пожалуй, был тот факт, что она ему не надоедала. Да, они виделись не так чтобы очень часто, но ведь постоянно общались по видеосвязи, и он всегда был рад ее слышать и видеть. Обычно любые его отношения с дамами не выдерживали дольше пары месяцев, а тут… Майский задумался. Почти полгода уже прошло, как они знакомы, а как один день. Вот он вообще не почувствовал, что время пролетело, притом, что она все новогодние праздники с ним провела. И ему казалось, что так и должно быть. И что так было всегда. И теперь потерять ее из-за этого чудовищного недоразумения?
Сергей вновь отхлебнул из стакана. Скворцова говорила, что Аню выписывают в понедельник, если все будет хорошо. Надо подготовиться, все придумать и продумать. Он не готов пустить ситуацию на самотек. Впервые за долгие годы Майский почувствовал необходимость спасать отношения. Надо только расследование закончить, довести до ума и все.
Расследование до ума доводило начальство. Рогозина допрашивала Воробейникова, Круглов – Колышевых. Семенов продолжал хранить молчание, словно надеясь на чудо. А может, просто продумывал стратегию, как выйти из дела с наименьшими потерями.
Галина Николаевна тяжело вздохнула, увидев, что стрелки показывают девять вечера. Вот тебе и суббота. Она убирала телефон в сумку, когда вошел Николай Петрович.
– Ну что, дело можно считать раскрытым? – поинтересовался он.
– Думаю, да, – устало кивнула Рогозина. – Молчание Семенову никак не поможет. Подельники его сдали, да и Котов с Белой нашли тогда у него в кабинете подтверждение словам преступников. Ему не выкрутиться.
Круглов не ответил. Посмотрел на нее долгим взглядом, словно оценивая ситуацию, и спросил:
– Так ты придумала желание, которое я должен исполнить? – его голос звучал мягко, вкрадчиво.
– Придумала, – улыбнулась полковник, подходя к нему. – Отвези меня домой.
– Ну, это я и так могу, – недоуменно пожал плечами майор. – Стоило ли тратить желание на это…
– Стоило, – она посмотрела ему в глаза. – Потому что я хочу, чтобы другие желания сбывались сами, а не по моему приказу, – тихо добавила Галина Николаевна и вышла.
Круглов поспешил за ней, потирая подбородок. Видно, правильно ему интуиция подсказывала, и в тот раз он тоже все сделал верно, когда объявил о своем желании:
– Пригласи меня на чашку кофе, – спокойно сказал он тогда, и Рогозина повернула к нему удивленное лицо. – Чашку кофе, – усмехнувшись, повторил он, понимая, о чем она подумала. – У тебя, помнится, был восхитительный бразильский кофе – кто-то там привез, уже не помню кто.
Галина вышла из ступора и с улыбкой ответила:
– Ну пойдем. Кажется, он еще остался.
До квартиры шли молча. От Круглова не укрылась нервозность Рогозиной, но он лишь усмехался в усы. Хваленая выправка полковника трещала по швам, когда сама она оказывалась вне рабочих стен, темным вечером, один на один с мужчиной. Что ж ты себе до сих пор никого не завела? Неужели так сложно? Любовник не муж – постоянного внимания не требует. Только не надо говорить, что тебе одной хорошо и никто не нужен. Любой женщине нужен мужчина. Тебе, конечно, сложнее найти такого, чтобы соответствовал твоим идеалам и глушил твои комплексы перфекционистки…
– Проходи, – обронила Галина, бросая ключи на тумбочку и не глядя на гостя. – Ванная – там, – неопределенно махнула она рукой.
– Благодарю, – отозвался Николай, наблюдая, как она нервничает все больше и больше.
Разговор не клеился. Рогозина пыталась казаться гостеприимной и приветливой, но он слишком хорошо видел, что она ждет от этого вечера подвоха. Когда чашки опустели, логично предсказывая финал приема, Круглов улыбнулся:
– Гадать умеешь? – поднял он глаза на хозяйку, и она улыбнулась от неожиданного вопроса.
– Нет, а ты? – напряжение в голосе спало, появился интерес.
– Умею, – довольный реакцией, заявил Николай. – Переворачивай чашку на блюдце, – скомандовал он.
Заинтригованная Рогозина постепенно расслаблялась, увлекаемая любопытством, и забывала свои страхи от вторжения непрошеного гостя. Подождав пару минут, Круглов поднял чашку, деловито нахмурился, отчего Галина лишь шире улыбнулась, и начал:
– Вижу жизнь в достатке, в квартире с цветами, но без домашних животных…
Она искренне рассмеялась его шарлатанским выходкам, прекрасно понимая, что всю эту информацию он и так знает, без кофе.
– Еще вижу полковничьи погоны… – он бросил быстрый взгляд на хозяйку и вновь серьезно посмотрел на донышко чашки. – Мужчин рядом с тобой вижу… много…
– Ну, хватит, Коля! – не выдержав, она всплеснула руками. – Артист!
– Нет, погоди… – не поддавался Круглов. – Вижу одного мужчину… рядом с тобой днем и не рядом ночью… надежного, сильного… но ты выстраиваешь барьер… и он уважает тебя и твои границы… и не нарушит их без твоего слова…
Рогозина тогда побледнела от очевидности ситуации, но Николай быстро встал, поблагодарил за кофе и ушел, сказав, что провожать не надо. И вот теперь, когда он снова привез ее домой, Галина повернулась к нему и неловко сказала:
– Приглашаю на кофе. Бразильский… Расскажешь мне потом… про того мужчину… поподробнее… – и, быстро отвернувшись, вышла из машины, не дожидаясь ответа.
Круглов с улыбкой заглушил мотор и отправился вслед за ней, надеясь оправдать оказанное ему доверие.
Уложив Никиту спать, Рита сама пошла в душ в надежде встряхнуться и подумать, а потом засела на кухне – чтобы продолжить мыслительный процесс за чашкой чая. Если быть откровенной, то размышлялось из рук вон плохо – вся аналитика и логика спрятались куда-то далеко и глубоко и не желали вылезать на свет божий ни за какие коврижки. Ей было хорошо. Так хорошо, как не было уже давно, и организм интуитивно отказывался нарушать сие блаженное состояние какими-то глупыми мыслями.
Через какое-то время, когда Власова уже считала, что сын давно видит десятый сон, Никита нарисовался на пороге кухни.
– О! Чего это мы не спим? – удивилась она.
– Не спится, – пожал плечами ребенок, сщурившись от непривычно яркого света. Потоптавшись немного, он сел за стол напротив Риты. – Мам, а капитан Гранин… он вообще кто?
– То есть? – чуть ли не крякнула она от прямоты вопроса.
– Ну… – сын замялся. – Он твой друг или… жених… или просто хахаль…
– Ух ты! Какие мы слова-то знаем! Откуда, интересно? – насторожилась Власова.
– Бабушка звонила, пока ты была в душе, – нехотя сознался Никита.
– Та-ак…
– Ну, она спрашивала, как и чего. Я ей и рассказал, что ездили сегодня в музей… Не надо было, да? – расстроился он, видя пристальный взгляд матери.
– Ну почему же, – она улыбнулась. – Нет ничего плохого в том, что мы ездили в музей.
– Ну… просто я сказал, что мы ездили с капитаном Граниным и…
– И? – заинтересованно подхватила Рита.
– Ну, она стала расспрашивать, кто это и все такое… Ну, я ей сказал, что вы вместе работаете, что друг твой… Или он не друг? – Никита вздохнул и задал главный вопрос: – Мне к нему как обращаться? По имени отчеству, по должности или… как?
– Вот мы сейчас у него и спросим, – внезапно предложила Власова, взяв телефонную трубку. – Чего гадать, верно? – она стала искать искомый номер в списке контактов, но сын неожиданно испугался.
– Не, подожди, не надо!
– Почему? – нахмурилась Рита, и Никита смутился.
– Ну… бабушка сказала, что вести себя надо аккуратно и вежливо…
– В смысле? – не понимала она.
– Ну, говорит, что, мол, такой характер у твоей мамы, что спугнете молодого человека… – он осекся.
– Ах, вот оно что… – пробормотала Власова, в красках представляя себе теперь этот разговор.
– Зря я ей рассказал, да? – с сожалением произнес Никита.
– Нет, не переживай, – она ободряюще улыбнулась. – Нам же пугливые не нужны, верно? – Рита нажала нужные кнопки. – А если он хочет испугаться, то пусть сразу проваливает на все четыре стороны – время еще на него тратить, – уверенно заявила она, но ребенок с опаской ждал этого разговора.
– Привет, – раздался довольный голос Гранина на другом конце провода.
– Привет, – чересчур бодро отозвалась Власова. – Слушай, тут человек интересуется, ему тебя как называть? Капитан Гранин? Дядя Паша? Павел Анатольевич?.. Ты вообще кто у нас теперь? – заявила и прикусила язык в ожидании ответа.
С той стороны послышался смешок, и после паузы Павел ответил:
– Для начала можно остановиться на дяде Паше.
– Для начала? – ухватилась за мысль Рита, мысленно ругая себя, что сама лезет на рожон.
– А дальше жизнь покажет, – невозмутимо отозвался Гранин. – Кстати, я позвонил отцу. Он сказал, что будет счастлив познакомиться, так что если у вас на завтра планов нет, я приглашаю вас в Истру.
– Как? Прям завтра? В Истру? – холодок пробежал по спине, и она не успела вовремя совладать с голосом.
– Ну да. Воскресенье же – удобно. Заеду за вами часиков в одиннадцать – нормально?
– Ну… да, нормально, – пробормотала Власова, пытаясь собраться с мыслями, глядя, как молчаливо ликует сын, театрально стуча себя в грудь кулаками, и улыбнулась.
– Вот и отлично. Тогда спокойной ночи, – добродушно усмехнулся Павел. – До завтра!
– До завтра, – машинально повторила Рита и, только завершив звонок, осознала, что пугаться Гранин и не собирался вовсе.
========== Часть 48 ==========
Скворцова проснулась от того, что кто-то где-то разговаривал. Постепенно приходя в себя, она разобрала, что это Котов с кем-то беседует по телефону. Окончательно стряхнув с себя объятия Морфея, Ольга прислушалась и поняла, что Костя общается с мамой. Скворцова глянула на часы – одиннадцать утра, ого! Вот это она поспала! Видимо, пережитый стресс так отразился на организме, что он ушел в отключку на двенадцать часов, если не больше.
Ольга сладко потянулась, вспоминая, как накануне вечером Костя ее расслаблял, и улыбнулась – он действительно знал, что делал.
– Скажи мне такую вещь, – удобно устроившись на постели, вдруг спросил он, когда невеста наконец успокоилась и пришла в себя окончательно. – Много еще таких уродов шляется по твоей жизни? А то, может, мы на них всех маячки поставим, чтобы оперативно отслеживать?
– По моей жизни никто не шляется, – улыбнулась тогда Скворцова. – Просто иногда моя жизнь пересекается с чьей-то еще. И с этим ничего не поделаешь, – она скосила на него хитрый взгляд. – Придется охранять меня триста шестьдесят пять дней в году.
Котов рассмеялся и сгреб ее в охапку, прижимая к себе одной рукой и целуя куда-то в макушку.
– Ну, значит, будем охранять – невелика проблема…
И Ольга расслабленно уткнулась носом в плечо, закрывая глаза и осторожно касаясь губами его руки. Так и заснула.
И теперь, с началом нового утра, Скворцова чувствовала, что весь ужас пережитого, как вчерашний день, остался в прошлом, и она медленно вдыхала и выдыхала, что все, они всех поймали, дело практически закрыто.
– Надеюсь, это не я тебя разбудил? – в спальне появился Костя и, сев на постель, потянулся к ней за поцелуем. – Доброе утро.
– Доброе, – улыбнулась Скворцова, целуя в ответ. – Ты звонил маме?
– Нет, это она звонила, – он помолчал. – Зовет нас на обед.
– Обоих? – уточнила она, и Котов усмехнулся:
– Ну, конечно, обоих. Я ей вкратце рассказал последние события, так что свою порцию ахов и охов ты получишь, но я надеюсь, что сможешь это пережить.
Ольга улыбнулась.
– Как приятно видеть тебя таким…
– Каким?
Она пожала плечами.
– Не знаю, какое слово подобрать. Я бы сказала – на моей стороне, но я помню, что это твоя мама и ты ее очень любишь, – быстро добавила Скворцова, и он с улыбкой облокотился на постель.
– Тебя я тоже очень люблю, и ты моя невеста, – он посерьезнел. – И вам обеим деваться некуда – придется как-то договариваться между собой. Ну, вы ж у меня взрослые, грамотные люди, верно?
– Надеюсь, – аккуратно ответила Ольга и призналась: – Откровенно говоря, я не ожидала, что всего несколько дней вернут все на свои места, что я снова увижу тебя таким… каким ты меня покорил.
– Я тоже не ожидал, если уж честно, – в свою очередь пошел на чистосердечное Котов. – Просто… Помнишь, я тебе пирожки приносил? – Она кивнула. – Мы тогда сидели с Белой в засаде – следили за Алевтиной, а тут мама звонит и начинает мне про ужин, про пирожки, ну и так далее. Таня тогда на меня шикнула, что, мол, слюной захлебнется, и я ее привез к маме – ужинать, – увидев, как удивленно взлетели брови Скворцовой, он улыбнулся. – Я сам не знаю почему. Как-то легко это получилось, быстро. А потом понял. Подсознание, оно же лучше нас все схватывает. Я уже собирался уходить, чтобы ехать к тебе в больницу, только зашел на кухню за пирожками…
– И? – заинтригованно спросила Ольга.
– А они там сидели, ели, пили вино и болтали. И так хорошо, душа в душу, обсуждали, что мужчина без женщины ни на что не способен и ничего вообще сделать не может, что за ним всегда нужно присматривать и говорить ему, что делать… – он запнулся. – Я как представил, что у меня в женах будет… нет, даже не Белая, а вот просто какая-то такая дама, которая нравится моей маме, как ты говорила…
– И? – закусила губу Скворцова, чтобы не рассмеяться раньше времени.
– По-моему, я никогда еще не убегал из дома так быстро, – признался Костя, и Ольга расхохоталась до слез.
– Надо будет вручить Тане какой-нибудь презент, – утирая глаза, предложила она, – за просвещение народных масс.
– Я уже проставился шоколадкой, – улыбнулся он, глядя на ее веселую физиономию. – Она мне потом прямо сказала, что ее весь вечер пытались выдать за меня замуж, и ей пришлось петь дифирамбы тебе, чтобы не обижать мою маму.
– Я так понимаю, за обедом мы проверим, насколько у нее это получилось, – окончательно успокоилась Скворцова, на губах играла мягкая, теплая улыбка.
В воскресенье Власова подорвалась с первыми лучами солнца, чтобы успеть до приезда Гранина навести порядок в квартире и приготовить хоть какую-нибудь еду. Она понятия не имела, насколько затянется поездка в Истру, поэтому на всякий случай спешила управиться с домашними делами.
– Ник, я тебя очень прошу только, веди себя прилично, – не переставала она повторять сыну каждые десять минут.
– Да я помню, мам! – в конце концов, рассердился тот и раздраженно перечислил: – Не баловаться за столом, не перебивать старших, говорить красиво, не кривляться, ну и спасибо-пожалуйста всякие.
– Молодец, – улыбнулась Рита. – А еще не болтать много о нашей жизни, понял?
– Мы как в тыл врага едем, – усмехнулся Никита, и ее улыбка стала веселее. – Мам?
– М? – Власова помешивала суп ложкой.
– Ты так хочешь им понравиться? – спросил сын, и она на секунду замерла возле плиты. Потом быстро выключила газ под кастрюлей и, бросив ложку в раковину, повернулась к ребенку.
– Дело не в том, хочу ли я им понравиться, а в том, что нужно вести себя подобающе в обществе.
– Но ты хочешь им понравиться или нет? – допытывался Никита, и она слегка прищурилась.
– Почему ты спрашиваешь?
– Дядя Паша на тебя так смотрел вчера. Ты думаешь, я не видел?
– Ух ты! – попыталась обернуть в шутку Рита. – А я-то думала, ты был занят паровозами.
– Ты за него замуж пойдешь, да? – серьезно спросил Никита, и Власова чуть не подавилась воздухом.
– Ну, вообще-то меня туда никто не звал, – осторожно начала она. – Это во-первых. А во-вторых, мы с капитаном Граниным просто друзья, – сказала и покраснела. Вот же черт! Хоть бы не заметил…
– Нет, – вздохнул сын, – он на тебя не как на друга смотрел.
– А ты давно у меня такой просвещенный? – усмехнулась Рита, желая сменить тему.
– Я в кино видел, – не смутился ребенок. – Там главный герой смотрел на главную героиню, как дядя Паша на тебя, а в конце они поженились.
– Это где ты такое кино видел?
– У папы в прошлый раз, когда мы сидели… – он осекся.
– Так-так-так, – уперла руки в боки Власова. – Похоже, пора провести с твоим отцом воспитательную беседу.
– Не, не надо – фильм был клевый, – с энтузиазмом ответил Никита. – Они там правда ругались весь фильм, но было смешно. А в конце поженились, – повторил он и добавил: – А ты с дядей Пашей тоже ругаешься…
Рита не успела ничего ответить, потому что в дверь позвонили, и сын тут же ринулся открывать.
– Стоять! – скомандовала Власова и напомнила: – Откуда ты знаешь, кто за дверью?
– Я в глазок посмотрю! – возмутился Никита и подтянулся, чтобы увидеть гостя. – Это дядя Паша! – довольно объявил он, отходя в сторону.
Маргарита открыла дверь.
– Привет, – поздоровался Гранин.
– Здравствуйте, – первым ответил ребенок.
– Привет, дядя Паша, заходи, – усмехнулась Власова, пропуская его в дом, и Гранин улыбнулся.
– Готовы?
– Да, – Рита кивнула и, поворачиваясь к сыну, скомандовала: – Ник, в туалет и обуваемся!
Дождавшись, когда ребенок скроется за дверью, Павел притянул Власову к себе и поцеловал. От неожиданности она даже не успела спохватиться, но потом ответственно заявила:
– Чтобы при ребенке этого не было!
– Так точно, товарищ капитан, – улыбнулся Павел.
– Смотри мне, – шутливо пригрозила Рита.
– А то что?
– Накажу! – с вызовом ответила она.
– В угол поставишь? – веселился Гранин и, пользуясь тем, что Никита еще не вышел, вновь обнял Риту.
– Паша, перестань, – возмущенным шепотом отозвалась Власова, пытаясь высвободиться из его рук.
– Не перестану, – просто сказал он, наклонившись за следующим поцелуем.
Она бы и хотела отпихнуть его, но оказалось, что силы почему-то покидают ее, руки виснут безвольными плетьми, а все тело подчиняется совсем другим желаниям. Однако стоило раздаться щелчку двери, как Павел тут же отпрянул, пытаясь сделать вид, что ничего не произошло. Но Никиту так просто не проведешь.
– Мы с капитаном Граниным просто друзья, – спародировал он голос матери, и Павел перевел заинтересованный взгляд на Риту.
– Так, выходим, – отдала она приказ, отворачиваясь от мужчин и пряча свое зардевшееся лицо. Ну, сын! Ну, погоди!
Дорога прошла быстро и беззаботно, если не считать внимательных взглядов Гранина, которые он периодически бросал на Риту. Власова старалась не нервничать, дышать глубже и сконцентрироваться на поведении сына.
Воскресное утро Рогозиной началось со звонка того, кого она меньше всего ожидала услышать.
– Руслан Султанович? – откашлявшись, произнесла она. – Да, доброе утро.
– Извини, что разбудил, Галина Николаевна, – бодро, несмотря на ранний час, сказал Султанов. – Есть разговор. Ты можешь подъехать в ФЭС?
– Если до понедельника это не ждет…
– Хотелось бы без посторонних, – серьезно сказал он, и Рогозина уступила.
– Буду в ФЭС через час.
– Отлично. Там и встретимся.
Не так себе представляла Галина Николаевна выходной день, но делать было нечего – надо было ехать. С другой стороны, может, это и к лучшему – после такого вечера в компании Круглова ей нужно было переключиться, а то все воскресенье пройдет в мыслях и спорах с самой собой, а она и так полночи на это потратила. И устала уже от самой себя.
– Добрый день, Галина Николаевна, – Султанов уже ждал ее на проходной. – Спасибо, что приехала.
– Ну, как я могу не, – развела она руками. – Добрый день.
– Давай пройдем в твой кабинет, – Руслан Султанович пропустил ее вперед и, оказавшись внутри, попросил рассказать о допросе главного преступника. Рогозина не понимала, почему это не могло подождать до понедельника, но спорить не стала – все равно уже приехала.
Поняв, что терять ему больше нечего, Воробейников нехотя рассказал, что квартира ему досталась через дарственную, поэтому они не смогли ее обнаружить. Также Артем поведал, что сестра его была с ними в сговоре с самого начала.
– Вы понимаете, что ей теперь светит срок? – уточнила Рогозина, не веря в такой цинизм.
– Да какая теперь разница, – презрительно посмотрел на нее преступник. – Вы же все равно докопаетесь до всего, а ей сотрудничество зачтется. Я ей уже сказал, чтобы сознавалась во всем. Я потом нас вытащу, – он неожиданно положил руки на стол и подался вперед. – Просто в следующий раз выберу союзников понадежнее.
– Следующего раза не будет! – отрезала полковник, но он лишь усмехнулся.
– Не будьте так уверены. Об этом разе тоже никто не знал. И если бы этот идиот Сабуров не прокололся с телефоном… – он с досадой стукнул кулаком по столу, и Галина Николаевна невольно дернула бровью, вспоминая, что рассказывала Ольга о своем похищении.
– Как вы связались с сестрой после побега?
– С телефона ее подруги. Она меня, разумеется, не узнала, ну, подруга. Я просто попросил позвонить, сказав, что батарейка у моего села и что заплачу. Я знал, что вы будете отслеживать звонки. Нужен был проверенный номер.
– Что было дальше?
– Дальше сказал, чтобы она пришла, как обычно, к своей однокласснице, но на пять минут раньше, потому что все изменилось и нужно обсудить один маневр. Я прятался в подъезде заранее – видел, что вы за ней следите. А так никаких подозрений возникнуть не могло. Ей нужно было отвлечь Ольгу, дальше я уже сам справился.
– У меня последний вопрос: зачем вы подожгли дом? Почему нельзя было просто улететь за границу самостоятельно?
– Потому что они знали мою левую фамилию, – Воробейников отвечал, словно делал одолжение. – Но это не главное.
– А что же главное?
– У меня СПИД. Да-да, не смотрите на меня так, будто не знаете, откуда он берется. Наверняка этот докторишка тюремный не тот шприц использует, когда уколы делает, – он едко усмехнулся. – Искусственный отбор! Чтобы помер в тюрьме побыстрее. Мы же для вас отбросы общества, верно?
– Вы сами выбрали для себя этот путь, – напомнила Рогозина. – Как вы узнали?
– Анализы мы сдавали уже потом, когда вышли, – бросил Артем. – Вершков предложил. Сказал, что есть маза пройти чуть ли не полное обследование бесплатно, ну мы и поддались. А че нет-то? И оно вылезло…
– Так вы считаете, что это Вершков вас специально заразил? – нахмурилась она.
– Я думал, что Савин. Но потом подслушал их разговор. Случайно. Сабуров все кипишил, что я могу оторваться и смыться один, бросив их на полпути. Соображал, гад, что к чему. Ну, Вершков ему и сказал, что, дескать, все под контролем, с его диагнозом прыти поубавится, мол, специально позаботились. Он еще планировал мне какие-то целебные пилюли втюхать в Израиле, якобы новейшие разработки, которые спасут мне жизнь. Вот я их и грохнул, уродов, заслужили! Думал, что, может, хоть последние годы проживу как человек… да что уж теперь… – он лениво махнул рукой, точно его утомили.
Вызвав лейтенанта, Рогозина тогда покинула допросную, чтобы позвонить Антоновой и заглянуть в соседнюю комнату, где Круглов колол Геннадия Колышева. Тот охотно все рассказывал, периодически напоминая, что без пересадки ему осталось жить пару месяцев, то есть ему уже все равно. Догадки полковника подтвердила и Валя, и клиент Николая Петровича.
– Вас обманули, – резко произнесла Галина Николаевна, вернувшись к Артему.
– В смысле? – недоверчиво посмотрел на нее Воробейников.
– У вас нет СПИДа. Я поговорила с нашим врачом, а также с вашим подельником Геннадием Колышевым. Они знали, что вы собираетесь соскочить, и придумали разводку с диагнозом, чтобы удержать вас. Сначала Вершков устроил всем показательный медосмотр, а потом рассказал про те самые пилюли, которые должны были якобы спасти вам жизнь. Приехав в Израиль, вы бы вылечились самым чудесным образом, а они были бы уверены, что все пройдет гладко. Вероятно, они боялись, что вы напоследок можете их сдать. Ну или скроетесь один, прихватив общак, – предположила Рогозина.
– Идиоты! – взвыл Артем, заламывая руки. – Никогда нельзя иметь дело с идиотами! Они способны испортить даже самый идеальный план! Да если бы они меня слушали и не рыпались, мы бы все уже были за бугром! – он вновь стукнул кулаком по столу. – Я бы все провел четко и аккуратно. Но нет же! Каждый возомнил себя главным и начал подозревать меня в чем-то левом. Я им все продумал – побег, квартиры, бахилы, перчатки, плащи, документы!.. Идиоты… – сокрушался он.
Султанов внимательно выслушал рассказ, задал еще несколько вопросов и вздохнул перед тем, как сказать то важное, ради которого выдернул Рогозину из постели.
– Из-за этого тюремного дела уже полетели головы. И я думаю, еще полетят. Сейчас важно, чтобы ничего в прессу не просочилось, иначе сама понимаешь, что начнется.
– Ни я, ни мои ребята не собираемся давать интервью, – серьезно ответила Галина Николаевна. – Если только сам Воробейников не устроит себе пиар через свои связи.
– Не успеет. Завтра утром за всей этой группой приедут люди. Что касается твоих ребят… – он почесал бровь. – Наверху решили, что ваша работа заслуживает награды. Подумай, кто у тебя особо отличился в этом деле, чтобы… – он не договорил, похлопав себя по плечу. – Представь кандидатуру к рассмотрению. Остальным выпиши премию, а также… – Султанов открыл в портфель и достал оттуда папку. – Вот.
Галина Николаевна быстро пробежала глазами документы и с улыбкой поблагодарила. Пообщавшись еще с полчаса на тему полковника Семенова, министр откланялся, а она задумалась. Кто у нее особо отличился? Кому повышение было бы справедливым? И усмехнулась сама себе – тому, кому звания не дашь.
По сути, они все сработали четко и слажено, но вряд ли бы у них это получилось, если бы Скворцова не верила так сильно в Мельникову и если бы та не сумела отправить судьбоносную sms. И если бы Иван не просто поставил жучок на телефон Ольги, как приказала Рогозина, а договорился с ней по-хорошему, в результате чего Скворцова набрала себе аппаратуры и распихала ее везде, где могла. «Достойная дочь своего отца, – подумалось почему-то. – И племянница своего дяди…» Но этим троим звездочку не дашь. Немного поколебавшись, Рогозина набрала номер Султанова и попросила вместо звания повышенную премию для особо отличившегося сотрудника.
========== Часть 49 ==========
В Истре их уже ждали. Власова осторожно осмотрела коридорный карман на две квартиры, больше похожий на общий холл, и с сожалением подумала, что ей бы хотелось такой же, а то велосипед Никиты приходится хранить у бабушки – неудобно.
– Елена Андреевна, Анатолий Павлович, – представил Гранин родителей. – Рита и Никита.
– Очень приятно, – улыбнулась Власова, изо всех сил стараясь прогнать ощущение школьницы на ковре у директора.
– Здравствуйте! – звонко отозвался сын.
– Так это ты у нас любитель паровозов? – заулыбался Анатолий Павлович, предвкушая интересные беседы.
– Я, – довольно отозвался ребенок, лихо снимая с себя верхнюю одежду и обувь.
