Текст книги "ВС-4 "Ничего общего" (СИ)"

Автор книги: Марина Миролюбова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 36 страниц)

Скворцова поймала себя на мысли, что ей не хочется больше искать оправдания поступку Котова. Возможно, никаких измен и не было. Возможно, он хорошенько все обдумал и решил, что такая проблемная невеста ему не нужна. Что ж, не в первой. Мужчинам нравятся простые женщины, заглядывающие им в рот и восхваляющие их поступки, забивающие на себя и живущие ради них, а она такой не была. Пословица «на то и ум, чтобы дурой казаться» была не про нее, о чем она честно предупредила Костю с самого начала – она не будет прогибаться, ей сложно соответствовать. Но тогда ей казалось, что он это понял и – что важнее – принял. Обманывал? Хотел просто согласиться, чтобы постепенно вылепить под себя? Последние дни, к сожалению, свидетельствовали в пользу этой версии. А она не вылепилась… И еще мама, явно разделяющая позицию сына…

Ольга украдкой стряхнула слезы ладонью, стараясь не привлекать внимание редких пассажиров. Мысли текли непослушной рекой, которую не вытрешь просто так, как слезы со щек. Может, Котов нашел ту самую, которая готова на все ради него? Вот только за четыре дня… быстро как-то… хотя… их отношения тоже развивались стремительно, если так посмотреть. Полученный ею фингал в Салоу* еще не успел толком зажить, когда она поняла, что чем-то зацепила Костю. Насколько серьезно он попался, она смогла в полной мере оценить, когда прилетела в Москву.

Не удержавшись, Скворцова всхлипнула. Картинки из ее счастливого прошлого замелькали перед глазами быстрее подмосковного пейзажа. Как Котов взял ее на выезд с собой, подыгрывал цитатами, провожал домой и ждал, когда она включит свет в кухне, а потом забрал к себе, когда ее квартиру вскрыли. Как ходил за ней по пятам, ловя чуть ли не каждый чих и предупреждая малейший каприз, а ведь она была не из тех, кто капризничает. Но рядом с ним хотелось. Да, хотелось! Видя, как тебя окружают неподдельной заботой и вниманием, очень сложно сохранять выдержку и хладнокровие, особенно когда привыкла все делать сама по жизни. Она в кои-то веки расслабилась и смогла положиться на кого-то еще кроме себя. Это ее и подкупило. Это ее и погубило…

И снова ладони быстро прошлись по щекам, убирая непрошеные, нескончаемые слезы. За все время, что она встречалась с Котовым, ей ни разу не пришло в голову контролировать его, проверять карманы или мобильный телефон, искать подтверждения его словам у третьих лиц – она ему просто верила и все. Точка. Она искренне считала, что любые здоровые отношения строятся прежде всего на доверии, но… видимо, так считала только она.

Четкий голос объявил ее станцию. Наспех вытерев мокрые щеки, Скворцова подхватила свой багаж и вышла на улицу. От морозного воздуха лицо сразу защипало. Дойдя до стоянки такси, она забралась в машину и назвала адрес. В другой бы раз Ольга прогулялась пешком – до дома было не так далеко, но сейчас у нее не было сил, ни моральных, ни физических.

Рогозин стоял у калитки, высматривая внучку, но встречать не вышел – дождался, когда она сама подойдет.

– Привет, – выдавила из себя Скворцова, доковыляв по сугробам до ворот. – Извини, что я так нагрянула…

Старик внимательно вгляделся в ее лицо и молча открыл калитку. Ольга втащила свои вещи, набросила крючок, закрывая калитку, и последовала за дедушкой. Лишь в доме, сняв верхнюю одежду и обувь, Николай Иванович нарушил тишину.

– Я приготовил тебе комнату, что возле печки, – сказал он и, подхватив ее багаж, унес в указанном направлении.

Скворцова молча прошла следом и буквально упала на кровать. Старик тяжело вздохнул и аккуратно сел рядом.

– Расскажешь?

– Я даже не знаю, с чего начать… – глухо ответила Ольга.

– Начни с начала – так проще, – пожал плечами Рогозин.

– Я даже не знаю, где у этого начало… – она взъерошила волосы, словно пыталась причесать мысли.

– Тогда давай с конца, а там уж… размотаем, – старик улыбнулся и ласково погладил ее по растрепанным волосам. Внучка молчала, тогда он начал сам: – Чем на этот раз отличился интеллигент в третьем поколении?

И ей бы хотелось возмутиться, мол, почему сразу именно в нем должна была быть проблема, но Николай Иванович был не тем человеком, перед которым имело смысл разыгрывать театр, а Скворцова – не тем, кто любил это делать.

– Наверное, завел себе другую… – тихо сказала она.

– Наверное? – крякнул Рогозин. – Не верю. Из-за «наверное» ты бы сюда не приехала.

– Все очень сложно, дедушка, – пожаловалась Ольга. – Мы… поссорились… да, наверное, это можно так сказать. У нас оказались разные стремления, взгляды, желания… я сказала, что так не могу, что не узнаю его, что… в общем, я сказала, что мне надо подумать, и попросила подумать его. И уехала…

– Ко мне, – сделал вывод старик.

– Нет, – покачала головой Скворцова. – Мне моя научница написала – позвала на конгресс. Я в Испанию улетела, а тут… Аня пропала… Все как-то вместе… я не думала… я взяла билет обратно, Косте ничего не сказала, прилетела сегодня утром. Пришла, а там…

– Он с другой женщиной, – вставил Николай Иванович.

– В одной постели, – выдохнула Ольга. – Я ушла и позвонила тебе… Просто свою квартиру я сдала на неделю, и мне некуда больше идти… – она впервые подняла на него глаза и, встретив сочувствие и поддержку, разревелась вновь.

Рогозин молча обнял ее и стал гладить по спине, ожидая, когда внучка успокоится, потом сказал:

– Иди умойся или сразу прими душ – там оба полотенца твоих висят, а я пока чайник поставлю.

Выудив из багажа сменную одежду, Скворцова побрела в ванную комнату. Слабая улыбка озарила ее лицо, когда она увидела свое любимое полотенце с бабочками. Старая, вылинявшая тряпка, а сколько воспоминаний! Слезы снова хлынули из ее глаз – от осознания, что о счастье она теперь может говорить лишь в прошедшем времени.

Когда Ольга вышла из ванной, на кухне уже ее ждала дымящаяся кружка чая. Рогозин стоял, сложив руки на груди.

– А ты? – удивилась она.

– Мне сейчас некогда чаи распивать, – бодро ответил он. – Ты говорила с ним? – оба поняли, о ком речь.

– Нет, – покачала головой Скворцова, согревая руки о горячую чашку. – Они еще спали. Я ушла тихо, чтобы не заметили.

– Понятно, – кивнул Рогозин, словно именно такого ответа и ждал. – А с Аней что случилось?

Ольга поделилась с ним той скудной информацией, что владела.

– Понимаешь, дедушка, Майский сказал, что она мне перезвонит, но она не перезвонила, – закончила Скворцова свой рассказ. – И можно было бы предположить, что он забыл, но… Они все себя очень странно ведут. Сам факт, что я нигде не могу засечь появление Ани, меня очень тревожит. Я уверена, что что-то случилось, но не могу даже предположить что…

– Пей чай и ложись спать, – строго заявил Рогозин.

– Но…

– Никаких но! Раз приехала утром, значит, рейс был ночной. Раз прилетела из-за Мельниковой, значит, в самолете не спала. А день только начинается. И не спорь со мной. Ложись спать. Перефразируя известную пословицу: обед утра мудренее, – он смягчил улыбкой строгость своих слов.

Ольга не стала спорить – даже не ответила, послушно выпила кружку чая и отправилась к отведенной ей кровати. То ли усталость взяла свое, то ли горячий зеленый чай с мелиссой, только девушка провалилась в сон, едва голова коснулась подушки. Посмотрев, как она свернулась калачиком, спрятав руки на груди, Рогозин покачал головой, принес из зала пушистый полосатый плед и заботливо укрыл им внучку.

Майский и Круглов еле успели к началу совещания – перед заходом в кабинет Рогозиной, где собрались уже все коллеги, Сергей отлучился выпить водички в буфет. Накануне они с Николаем Петровичем привезли видеозаписи из аэропорта и из банкомата. И если на первых лаборанты Мельникову не нашли, на второй она проявилась во всей красе. Прямо в камеру не смотрела, но было прекрасно видно, что именно она кладет деньги сама себе на счет. И никого рядом, кто бы угрожал ей или заставлял что-то делать.

Последняя надежда Майского, что все это какая-то ошибка, рухнула в пропасть. Не дожидаясь конца рабочего дня, он выскочил из офиса, хлопнув дверью, и Круглов отпросился у Рогозиной, чтобы догнать друга. Он боялся, что тот совершит какую-нибудь глупость, но нашел Сергея в ближайшем баре, где тот заливал свое горе крепкими спиртными напитками. Еле-еле убедив пьяного майора поехать домой, Николай Петрович самолично доставил друга по адресу, но там Майский вцепился в него мертвой хваткой, задав коронный вопрос всех собутыльников: «Ты меня уважаешь?» Дальше пили вместе.

Круглов дозу рассчитывал, Майский же за своей не следил, поэтому утром, несмотря на то, что встали они по будильнику вовремя, Николаю Петровичу потребовалось время, чтобы привести друга в более или менее приличный вид и только потом отвезти в офис. Узнает Рогозина – как пить дать, объявит выговор. Причем обоим, не разбираясь.

– Наконец-то все в сборе, – строго заявила Галина Николаевна, когда майоры переступили порог ее кабинета.

– Да, Галь, извини, – вяло оправдывался Сергей версией друга. – Машина заглохла не в том месте не в то время. Всем доброе утро.

– В первую очередь, – начала Рогозина, проигнорировав слова Майского, – хочу познакомить всех, кто еще не знаком, с капитаном Власовой Маргаритой Сергеевной, – полковник по кругу представила коллег, Рита коротко кивнула.

– Это вместо Лисицына, что ли? – первой отреагировала Белая.

– Нет, – ответила Галина Николаевна, – это дополнительные силы для поимки Мельниковой. Поскольку Анна знает наш коллектив изнутри, нам нужен человек, которого она ни разу в нашем кругу не видела. Оксана, введи Маргариту в курс дела и выдай всю необходимую информацию о Мельниковой после совещания.

Амелина кивнула.

– Я с утра закончила вскрытие Белкиной, – подала голос Антонова, заметив паузу. – Могу сказать абсолютно точно, что ее задушили. След от веревки неровный и восходящий, словно преступник никак не мог принять правильное положение, чтобы задушить. В крови адреналин не повышен, а на теле я нашла след от электрошокера. Жертву сначала вырубили, потом задушили, потом повесили.

– Да, в квартире, кстати, нет никаких посторонних следов, – вспомнил Тихонов. – Замок не взломан – она сама открыла дверь преступнику. Возможно, она его знала.

– А это значит, что она была в сговоре, а сейчас преступник зачищает концы, – заметил Круглов.

– Видимо, она не думала, что от нее захотят избавиться, – предположил Котов.

– Или не ожидала, что именно этот человек станет это делать, – задумчиво проговорила Рогозина. – Иван, ты проверил ее мобильный?

– Да, Галина Николаевна. Вряд ли она была сообщницей Мельниковой – ее телефон во время звонков фокусировался на другом конце Москвы, более того – она есть на камере торгового центра.

– Значит, она тоже жертва, как и риэлтор, – пожала плечами Оксана.

– Если я правильно понимаю ситуацию, – начала молчавшая до этого Власова, – то у нас есть сделка купли-продажи квартиры, после которой загадочным образом умирает бывший хозяин квартиры, риэлтор, который провел сделку, и его жена, так? – Рогозина кивнула. – Я бы в первую очередь предположила, что с самой сделкой что-то не так.

– Мы проверяли новых хозяев квартиры – к ним нет претензий, – ответил Круглов.

– Что значит «нет претензий»? – Риту этот ответ не удовлетворил. – А кто-нибудь из них не может быть сообщником этой самой Мельниковой?

– Иван, – встрепенулась Галина Николаевна, – у нас же есть телефоны и отца, и сына, верно?

– И жены сына тоже, – понимающе кивнул Тихонов. – Сделаем.

– А по тюремному делу так никаких подвижек и нет? – вспомнила Белая, с чем пришла в ФЭС. – И вообще, Лисицыну угрожали, намекая на какое дело? А если они вообще все связаны – и пожар в тюрьме, и продажа квартиры, и Мельникова?

– Среди ближайших родственников Анны уголовников нет, да и не общалась она ни с кем, кто вышел бы из тюрьмы недавно, – заметила Амелина.

– Так может, не вышел, а сбежал? – предположил Котов.

– Администрация тюрьмы клянется и божится, что у них все зеки на месте, – через силу выдавил из себя Майский.

– Да, но при этом человек, ходивший в тюрьму в последнее время, не является доктором Савиным, – напомнил Круглов. – Для чего он ходил в тюрьму столько времени?

– Я бы сказал, готовил план побега, – заявил Тихонов. – Только учитывая, что все зеки на месте, я бы сказал, что это какой-то очень хитрый план побега.

– Именно для хитрого плана побега он и ходил так долго, – подхватила Рогозина. – Был бы простой план, не нужно было бы столько сложностей.

– Получается, что кто-то нейтрализовал Савина, чтобы занять его место, – связал все ниточки воедино Котов, – для того чтобы помочь кому-то сбежать из тюрьмы.

– Но только все уголовники на месте, – напомнила Власова.

– Замкнутый круг, – пробормотала Рогозина.

– Ну, не совсем, Галина Николаевна, – неожиданно довольно протянул Тихонов. – Если вспомнить Хичкока, сбежать мог труп.

– В смысле труп? – не поняла Белая.

– В прямом, точнее, в кривом, конечно… Короче! – Иван потянулся на стуле и стал излагать свою версию: – Предположим, что кому-то надо сбежать из тюрьмы, что в принципе невозможно, но – если его признают мертвым, то да. А кто признает мертвым? Доктор Савин. Значит, нужно его заменить своим доктором, чтобы прокатило.

– Ну, хорошо, признали мертвым, а дальше? – скептически отнеслась к версии Рогозина. – Ведь должны поместить в морг, оповестить родственников, выдать тело… В любой момент может раскрыться обман, и тогда всем не сносить головы. Хичкок – это, конечно, хорошо, но…

– Подождите, Галина Николаевна, – неожиданно воспрянул духом Котов. – Если предположить, что все было именно так, то следующим шагом должна быть подмена живого клиента на мертвого.

– А для того чтобы родственники не опознали, беглец должен не иметь их, – поймала мысль Власова, и Костя благодарно улыбнулся ей в ответ.

В этот момент у Майского зазвонил телефон. Номер был незнаком, поэтому, извинившись перед коллегами, Сергей ответил, перекинулся с собеседником парой слов и объявил:

– Звонил охранник из тюрьмы, сказал, что недавно беседовал с одним парнем, который стажером на кухне работал, и тот обмолвился, что фургон с продуктами досматривается очень халявно, мол, если иметь связи, можно сбежать. Охранник решил, что преступник, организовавший пожар, сбежал через кухню в фургоне.

– Для этого он должен был знать все эти тонкости и хорошо ориентироваться на месте, – заметил Круглов. – А также иметь сообщника.

– Сообщник – лже-доктор, – загорелась идеей Власова. – Именно он нашел труп, который ввез через фургон на кухню и выдал его за беглеца.

– А потом беглец с помощью того же фургона выбрался на волю, – закончил Котов.

– И доктор ушел тем же путем, – подытожила Оксана. – Вот только где он нашел труп?

– Может, он и правда доктор, – пожала плечами Рита. – Патологоанатом, например.

Все взгляды непроизвольно устремились на Антонову.

– Ну спасибо! – возмущенно отозвалась та.

– Да нет, Валь, мы не имеем в виду тебя, – улыбнулась Рогозина. – Но как версия – принимается. Майский с Кругловым едут в тюрьму – за охранником и стажером. Еще нам нужны списки всех, кто официально скончался за… скажем, последний месяц, а лучше полтора. Среди них должен быть наш беглец – знакомый Мельниковой. Получается, что их трое – она, беглец и лже-доктор. Работаем!

Комментарий к

* см. ВС-2

========== Часть 28 ==========

Юля постепенно приходила в себя в особой палате городской больницы. Мерное попискивание аппаратов, жужжание каких-то приборов и посторонний несинхронный звук долетали до ее ушей. Она медленно приоткрыла глаза – вокруг все было светлое, на потолке в углу трещина, плохо протертый плафон… Юля попыталась повернуть голову, но резкая боль отдала в плечо, вызвав стон.

– Юля! – откуда-то выскочил Костя, как черт из табакерки. – Слава богу, проснулась наконец-то!

Он смотрел взволнованно и радостно одновременно, нервно потирал пальцами нос и ободряюще кивал. Потом осторожно присел на краешек постели и, взяв за руку, сжал ее.

– Ну как ты? Хотя нет, не говори, тебе нельзя говорить и перенапрягаться, лучше молчи, – сбивчиво начал Лисицын.

– Воды… – тихо прохрипела супруга, жмурясь при глотании.

– Да, сейчас! – Костя метнулся в сторону, и Юля аккуратно, чтобы не вызывать новую боль, проследила за ним взглядом.

Рядом, на тумбочке, стоял графин с водой и стакан, а позади тумбы – кресло. Судя по скомканному покрывалу, Лисицын здесь дремал или провел ночь. А может, и не одну. Какое сейчас число? И что вообще случилось? Юля хмурила лоб, пытаясь восстановить ход последних событий, но голова болела при малейшем усилии.

– Тихо-тихо, – заметив, как она бледнеет, подскочил муж. – Вот, вода… осторожнее… – он помог ей сделать несколько глотков, после которых Юля почувствовала себя лучше. Тугое напряжение спало, появилась легкая свежесть в организме, глаза уже легче фокусировали взгляд, а разум – мысли.

– Что случилось? – прошептала она, решив, что будет лучше, если ей расскажут, – не так болезненно.

– А ты не помнишь? – насторожился Костя. – Тебя машина сбила, но наши подоспели вовремя, – быстро затараторил он, видя, как округляются от ужаса ее глаза, – и скорая тоже приехала быстро. В общем, все сработали очень оперативно, поэтому ты теперь просто лежи и набирайся сил, – он улыбался, что есть силы, чтобы жена не почуяла подвох.

– А малыш?.. – ее голос дрогнул.

– В порядке! – уверенно выпалил Лисицын, продолжая улыбаться, и принялся поправлять простыни, делая вид, что очень сосредоточен процессом. – Поэтому и говорю, что лежи и…

– Костя! – Юля поймала его за руку.

Он поднял взгляд и наткнулся на ее большие от страха глаза. Такими огромными он никогда их еще не видел, и соврать, глядя в них, второй раз у него не получилось.

– Юль, – он тихонько погладил ее по руке, – тебе нужно отдыхать, тогда с вами все будет в порядке, – Костя снова ободряюще улыбнулся, но страх в ее глазах не угас.

Лисицын видел, как супруга другой рукой медленно проводила по животу, словно ища подтверждение его словам.

– Я его не чувствую… – дрожащим голосом произнесла она.

– Потому что он спит! – заявил муж, убеждая в этом и ее, и себя.

– Костя, точно в порядке?

Она не верила. Смотрела ему в лицо, ловила каждый невольный жест, едва заметную мимику, которую знала наизусть, и не верила. Она не просто оперативница – она жена. Он может сколько угодно хорохориться и изображать вселенскую радость, улыбаться во все тридцать два зуба и говорить бодро и уверенно, Лисицын понимал, что его выдавали мелочи. Он сам не знал какие, но смотрел в эти глаза, и ему казалось, что они, как радары, фиксируют малейшую ложь и каждую фальшивую ноту.

– Тебе нужно отдыхать, – как можно искреннее и мягче повторил Костя. – От этого зависит ваше самочувствие. Так говорят врачи. Врачей нужно слушать, – он пытался быть убедительным, честным, но при этом не говорить ей все те ужасы, что пришлось выслушать самому. Она должна верить, что все хорошо. Если она начнет нервничать, то хорошо уже точно не будет.

– Я помню, как вышла из супермаркета, – неожиданно произнесла Юля, переключившись на другую тему, и Лисицын мысленно выдохнул – пронесло. – Я шла по тротуару… потом ты мне позвонил, спросил, где я… – она щурилась, пытаясь восстановить картину в точности. – А потом… все так быстро произошло… визг тормозов, удар… и дальше ничего – темнота и пустота.

– Ты случайно не видела, кто был за рулем? – аккуратно поинтересовался Костя.

– Да я даже машину не видела, – ответила супруга. – Но это было рядом с ФЭС, там же вокруг камеры…

– Камеры, – не удержавшись, вздохнул Лисицын.

– Там не видно лица, да? – догадалась Юля, в ней включился оперативник. – А номер машины хотя бы? Кому принадлежит, удалось узнать? Может, свидетели были?

– Зевак полно, но толком никто ничего путного не рассказал. Машину нашли брошенной в соседнем дворе. Хозяин тоже известен, но он ни при чем – он там рядом работает. Машину у него угнали и потом бросили.

– Может, водитель пьяный был? – предположив, пробормотала Юля, чувствуя, что устает.

– Может, – не стал спорить муж, видя, как она закрывает глаза и пытается устроиться на подушках удобнее. Он успеет еще обо всем рассказать.

Но вдруг супруга открыла глаза, словно какая-то неожиданная мысль пришла ей в голову. Юля резко повернулась в сторону Кости, тут же ойкнула и зажмурилась от пронзившей боли, но, тем не менее, спросила:

– А ты зачем мне звонил тогда?

– Я? – растерялся Лисицын. – Да так… просто… Думал, что если ты вдруг в лаборатории, Ваньку мне дашь, – я до него дозвониться не мог, – на ходу врал муж, молясь, чтобы она не засекла обман.

Но Юля уже слишком устала – она буркнула что-то нечленораздельное в ответ и слабым голосом поинтересовалась:

– Как там обыск, кстати? Что нового вообще? – глаза ее уже были закрыты.

– Да новостей разных куча, – небрежно махнул рукой Костя, радуясь, что она засыпает. – Я тебе потом все расскажу – спешки нет. Отдыхай. Это сейчас самое главное. А расследование подождет. Ну, в смысле, мы будем заниматься делом, а потом все тебе доложим… – он запнулся.

Юля не ответила – она уже спала, мерно посапывая в такт работающим приборам. Лисицын осторожно положил ее руку на постель и, встав, прошел к двери. Выглянув в коридор и убедившись, что ситуация штатная, а охрана на месте, он вернулся в палату и достал мобильный.

– Галина Николаевна, – тихо сказал мужчина, – до сих пор никого не было. Юля приходила в себя, она ничего не видела – даже машину… Да… Нет, сейчас она опять спит… Нет, я ей ничего говорить не стал… Да, хорошо, до связи.

Костя бросил телефон в карман и снова подошел к постели жены. Врачи до сих пор опасались делать прогнозы, но Антонова, обладающая способностью влезть куда надо и раздобыть что угодно, когда речь шла о медицинских вопросах, сказала, что слабая положительная динамика есть.

– Выводы делать рано, – тут же предупредила она Лисицына. – И если я тебе все это говорю, то лишь потому, что вижу твое серое лицо и оно мне ни капельки не нравится.

– Другого нет… – устало отбрехался тогда он.

– Костя, запомни, что состояние Юли сейчас очень хрупкое и во многом зависит от тебя.

– От меня? – удивился он.

– Да, от тебя. Она должна быть уверена, что все хорошо, что ей просто необходим отдых. А ты должен убедительно соврать…

– Да я и так уже… заврался… – майора тогда было не узнать – побитая собака, и та веселее выглядела. Валя тяжело вздохнула.

– Из всего многообразия лжи эта – действительно во спасение! – заявила она. – Причем двух человек. Уж можешь мне поверить.

– Да я верю, – вздохнул Костя, хотя вид его больше напоминал неожиданно лопнувший воздушный шар – тряпочку.

– Лисицын, перестань киснуть! – Антонова сжала кулаки, голос ее пролетел звонко по больничному коридору. – Самое-самое плохое уже позади – и Юля, и малыш живы. И теперь, чтобы они остались живы, нужно, чтобы мы все дружно в это верили! – она замешкалась на секунду, потом тихо, но твердо добавила: – Если ты не чувствуешь в себе сил быть бодрым и позитивным, значит, в палату к ней я тебя не пущу – сама пойду. А ты… сиди тут, в коридоре! – зло закончила она.

– Умеешь ты… – вымучил улыбку Костя. – Слушай, у тебя там клиенты сами по полочкам не укладываются? – усмехнулся он.

Антонова пихнула тогда его кулаком в плечо, и он послушно изобразил, что убила, а потом выдохнула и обняла крепко.

– Спасибо, Валь, – Лисицын на несколько мгновений прижал ее к себе.

– Давай, выше нос, все будет хорошо, – она похлопала его по плечу и уже собралась уходить, как замерла на секунду и вновь посмотрела на коллегу. – Нет, мои клиенты не укладываются сами по полочкам! – и, деланно строго одернув пиджак, загадочно добавила: – Мы с ними по-другому договариваемся, – и, развернувшись, гордо ушла, цокая каблучками.

Костя лишь улыбнулся ей вслед.

Не успела Рогозина положить телефонную трубку, как в кабинет вошел Круглов.

– Ну что, Галь, есть новости? – с порога спросил он, и полковник удивилась.

– Я думала, это ты мне расскажешь что-то новое.

– Я-то расскажу, – он сел по правую руку от нее. – Стажера и охранника привезли, их сейчас Майский и Котов допрашивают. Власова там в Зазеркалье сидит – наблюдает. Белая помогает Алле на ресепшене. Только Гранина нигде не видно, – словно намекнул он.

– Гранин отпросился в свое отделение, сказал, что у него важный разговор с начальством. Учитывая ситуацию, я его отпустила.

– В больнице же никого не было, я правильно понимаю?

– Правильно. Поэтому я склоняюсь к мысли, что Павел ни при чем.

– Рано ты его со счетов списала, – загадочно улыбнулся Круглов. – Я уверен, что он просто выжидает. Вот сейчас, например, поехал рассказывать Семенову, что случилось, и обдумывать дальнейший план действий.

– Если он думает, что Юля видела, кто ее сбил, то ему ждать опасно.

– Отнюдь, – не согласился Николай Петрович. – Если он знает, что опознать водителя нельзя – ну там, капюшон, накладная борода, – то он и не будет дергаться.

Рогозина нахмурилась, но ничего не сказала.

– А что у нас там с умершими в тюрьме за отчетный период? – сменил тему Круглов.

– Иван работает с архивами – сверяет с тем, что нам прислали в качестве официальной бумаги.

– Никому не веришь? – усмехнулся майор.

– Скорее, всех проверяю, – подняла указательный палец вверх полковник.

– Кроме Гранина с Семеновым, – не удержался Николай Петрович, и Рогозина рассердилась.

– Если я не подозреваю их так, как ты, значит, у меня есть на то веские причины! Ни одна из наших версий про Гранина не дала желаемых результатов, – напомнила она.

– Так, может, нам на Семенова надо было тоже жучок повесить? – невозмутимо предложил Круглов. – И слежку за ним устроить.

– Несанкционированную!

– Ну, на Гранина санкций никто не давал, – пожал плечами майор.

– Это не одно и то же! – вспылила Галина Николаевна, вскочив с кресла, заместитель последовал ее примеру. – Семенов не Гранин – он сразу засечет слежку, и достанется нам всем на орехи. А если он при чем, то мы еще и себя обнаружим!

– А может, ты просто боишься, что слежка может обнаружить что-нибудь неподобающее? – прищурился Круглов.

– Ты это о чем? – напряглась Рогозина.

– Ну… он так тепло о тебе отзывался, – невинно заметил Николай Петрович. – Ты уверена, что объективно оцениваешь его поведение?

– Оставьте свои намеки при себе, товарищ майор! – вскипела она.

– Так точно, товарищ полковник, – не моргнув глазом, спокойно отозвался тот. – Не хотелось бы просто упустить преступника из-за… личных отношений…

– Ни с кем из коллег, – чеканя слова, жестко произнесла Галина Николаевна, – у меня нет личных отношений, – и, выдержав паузу, подчеркнула: – Ни с кем!

С минуту они стояли, вперив друг в друга возмущенный гневный взгляд, ни один не желал уступать первым.

– Галина Николаевна, можно? – молчаливую дуэль прервал появившийся в дверях Котов.

– Да, заходи, что у тебя? – отмерла Рогозина, переводя взгляд на капитана и усаживаясь обратно в свое кресло.

– Стажер говорит, что их было пятеро студентов. Что-то вроде практики трехнедельной. Так вот трое из них были на кухне, а двое на охране. Я думаю, нам нужно поговорить со всеми – вдруг кто-то что-то заметил. Практика закончилась как раз до праздников, ну, восьмого марта. Их не было в тюрьме, когда все это случилось.

– Фамилии их есть?

– Да, и фамилии, и адреса, – подтвердил Котов. – Может, мы с капитаном Власовой съездим и…

– Разделимся, – энергично встрял Круглов. – Бери Белую, и езжайте к двум стажерам, а к другим двум поедем мы с Маргаритой, – он выдержал паузу под недоуменные взгляды коллег. – Посмотрю, что это у нас за новый капитан, – невозмутимо заявил Николай Петрович. – Ну и познакомлюсь поближе… с женщиной, – он выразительно посмотрел на Рогозину, после чего вышел из кабинета.

– Галина Николаевна, а что это… – Котов недоговорил, ошарашено переводя взгляд с ушедшего Круглова на разъяренную начальницу. Казалось, спичку поднеси – рванет.

– Бери Белую, и езжайте к стажерам, – голос прозвучал металлически.

– Понял, – поспешил ретироваться Костя.

Дождавшись, когда он скроется из вида, полковник с силой ударила кулаком по столу.

– Галина Николаевна, мы ждем кого-то? – осторожно поинтересовалась Белая, глядя на напряженное лицо начальницы, в кабинете которой кроме них двоих сидели еще Котов, Майский, Антонова, Тихонов и Амелина.

– Круглова с Власовой, – только и успела ответить Рогозина, как на пороге появился заместитель.

– Извините за опоздание, мы только закончили, – он занял свое место на почтительном расстоянии от полковника.

– Мы? – насмешливо дернула бровью Валя.

– Да, я и Рита, – улыбнулся ей Николай Петрович и перевел сияющий взгляд на Рогозину. – А толковые сотрудники работают у полковника Калинина! – с ноткой восхищения добавил он, заставив Галину Николаевну помрачнеть ее больше.

– Так где Рита? – обстановку разрядил Костя.

– В буфете – ей Калинин как раз позвонил. Думаю, она попозже к нам присоединится – как закончит.

– Тогда начнем, – резче обычного заявила Рогозина. – Я так понимаю, все стажеры сходятся во мнении, что через кухню может попасть любой дурак, знающий местные порядки, но ничего подозрительного они не видели?

– Именно так, – кивнул Майский. – Еще двое из них говорят, что видели доктора там в не рабочие часы, ну то есть когда не обед, не ужин и так далее. Там же столовка в кухней соединяется.

– Вот как? – насторожилась полковник. – И что же он там делал?

– Ну, что делал – то водички просил попить, то еще что-то по мелочи, – спокойно докладывал Сергей, стараясь абстрагироваться от личных эмоций. – Они не уверены, но говорят, что вполне возможно, в этот момент приезжала или уезжала машина с продуктами.

– То есть версия побега через кухню пока подтверждается, – подытожила Белая, самая заинтересованная раскрыть это дело.

– Так, Иван, а что у нас с умершими? – перевела на него взгляд Рогозина, и Тихонов протянул ей лист бумаги с фамилиями.

– Их там тридцать восемь человек, Галина Николаевна, причем подавляющее большинство туда попало нашими стараниями, – заметил он.

– Посмотрим… – полковник начала зачитывать фамилии: – Корякин, Леснов, Палтусов, Рыбин, Соболев, Сабуров, Коржавин, Метелкин, Балкин… – она запнулась, молча глядя на лист бумаги, потом подняла голову на коллег, задумчиво уставившись в одну точку, словно что-то вспоминая. – Иван, ну-ка пробей мне информацию на Сабурова. Если это тот, о ком я думаю…

Тихонов застучал по клавишам, и скоро на большом экране появилась фотография мужчины и краткое досье, увидев которое, Галина Николаевна утвердительно хмыкнула:

– Вот и связали ниточки.

– Точно! – уставилась Амелина на экран. – Это же тот, которого в Испании ловили! *