Текст книги "ВС-4 "Ничего общего" (СИ)"
Автор книги: Марина Миролюбова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 36 страниц)
Лисицын, чертыхнувшись, стал ковыряться с маленькой капсулой, внутри которой находились полиэтиленовые тапки. Нацепив их кое-как на свои ботинки, Костя пулей помчался на второй этаж, где сразу увидел Антонову, расхаживающую взад-вперед в длинном коридоре.
– Валя! – бросился он к ней как за спасением.
– Привет, – только и вздохнула та, ободряюще сжимая плечи. – Юля жива, но пока без сознания. Похоже, что машина задела ее сбоку, и когда Юля падала, то ударилась головой о бордюр. Хорошо, что была в шапке, иначе… – Антонова благоразумно замолчала.
– А ребенок? – с замиранием сердца спросил Костя.
– Ничего не могу тебе сказать – врач пока не выходил. Сейчас как раз делают все необходимые обследования, чтобы узнать, насколько он пострадал.
– Так значит, все же пострадал, – кровь схлынула с лица.
– Костя, ну, конечно, ему не понравилось падение мамы, – мягко попыталась успокоить Лисицына Антонова, вновь сжимая плечо. – Но это еще не значит, что все плохо. Давай будем думать о лучшем.
– О лучшем… – пробормотал тот, проходя к двери палаты, затем обернулся. – Давно они там? Когда он уже выйдет?
– Недавно, – лаконично ответила Валя, видя, как в нем нарастает гнев. – Успокойся, пожалуйста, это больница. Костя, я понимаю, что ты очень взволнован и разозлен…
– Разозлен? – тут же вскинулся Лисицын. – Да я им ноги поотрываю, как только найду! – яростно взмахнул он руками. – Уроды! Лично четвертую!
– Не надо, – подошла к нему Антонова, желая купировать надвигающуюся бурю. – Лучше думай, что ты сейчас нужен Юле и малышу. А с теми уродами мы сами разберемся.
Она хотела добавить что-то еще, но в этот момент из палаты вышел врач, и Костя ринулся к нему, словно желая взять штурмом.
– Доктор, как она? Что с малышом?
– Вы отец, я так понимаю? – смерил его врач внимательным взглядом.
– Да-да, я муж и отец, – нетерпеливо подтвердил Лисицын. – Так что с ними?
– Мы вынуждены оставить вашу жену пока у нас…
– Но…
– Ее жизнь на данный момент вне опасности. Скоро она должна уже прийти в сознание, но вот ребенок…
– Что ребенок? Не молчите, доктор, что с ребенком? – еще немного, и Костя схватил бы его за грудки и хорошенько тряханул, как пыльное покрывало.
– Да вы же не даете мне сказать, – устало упрекнул его врач – он видел эмоции и похлеще. – Мы пока не можем утверждать, что с малышом все хорошо. Я не буду сыпать медицинскими терминами…
– Вот, – перебив его, Лисицын подтянул опешившую от такой активности Антонову. – Она – врач, она все поймет и мне потом расскажет. Только скажите, как есть, всю правду.
Доктор укоризненно покачал головой, обменялся с Валентиной несколькими фразами, от которых у Кости похолодело на душе, хоть смысл он понимал очень смутно, и ушел обратно в палату.
– Что он сказал?
– Что нужно наблюдать за Юлей и малышом, – она помолчала, затем серьезно добавила: – Костя, я не хочу тебя пугать, но существует угроза выкидыша…
– Что? – глаза Лисицына округлились. – Как выкидыша? Валя, он же большой уже, шевелится – я сам чувствовал! Как выкидыша? – не понимал он.
– У Юли очень маленький срок – двадцать одна неделя, – объяснила Антонова. – Если ребенок родится сейчас, то он не выживет. От произошедшего у Юли открылось кровотечение. Врачи пытаются остановить его и сделать так, чтобы беременность продолжилась, но… никаких гарантий… – сочувственно закончила она, сама белая как мел.
– Как же так… – не до конца понимая, метался Лисицын, как загнанный в клетку хищник. – Валя, ты спроси, может, какие лекарства нужны? Я достану все, что требуется, и…
– Нет, – оборвала его Антонова. – Все необходимые препараты в больнице есть. Сейчас мы можем только ждать, а врачи – наблюдать. Они оставляют ее на сохранение и постоянный мониторинг.
– Какое сохранение?
– Это когда беременная женщина ложится в больницу, чтобы сохранить ребенка. Когда с ней или ребенком что-то не так, когда есть угроза выкидыша, – терпеливо объясняла Валентина не разбирающемуся в таких тонкостях папаше.
– Это в какой-то бокс, что ли, специальный?
– Да нет, – она впервые улыбнулась после известия о наезде. – Юля будет лежать в палате, подключенная к разным мониторам и аппаратам, чтобы следить за малейшими изменениями. Ее нельзя будет волновать никакими проблемами, – мягко намекнула Антонова. – Но посещать можно будет.
– Отлично! Когда можно будет войти?
– Когда врач выйдет снова и пустит… Костя… Наверное, стоит поставить охрану у палаты, ну, мало ли… – Валя недоговорила. – Я, конечно, останусь здесь, пока ты съездишь в ФЭС…
– Я останусь, – перебил ее Лисицын, доставая свой мобильный телефон. – На, отвези Тихонову. Там последний входящий как раз от этих уродов. Может, он выжмет из него что-нибудь. А я останусь, – твердо заявил он. – И скажи Рогозиной, что с этого дня я в отпуске. Или… сколько у меня там отгулов? Пусть ими закрывает. Я отсюда не сдвинусь! Я сам буду защищать свою жену и ребенка! Пусть только попробуют сюда добраться!
– Костя, я все же думаю…
– За мою жену отвечаю я! – резко перебил ее Лисицын, и Антонова решила не спорить – молча взяла телефон, сказала, что приедет еще попозже узнать, как дела, и отправилась в ФЭС – исполнять поручение майора.
========== Часть 26 ==========
Амелина возвращалась на свое рабочее место, когда увидела Белую и Тихонова, о чем-то беседующих на подозрительно близком расстоянии друг к другу. Оксана нахмурилась, выпрямила спину и деловитой походкой вошла в лабораторию. Парочка не дрогнула, лишь Белая сказала, словно повторила:
– Но ты понял, Вань, да?
– Да, понял, конечно, не дурак, – отмахнулся тот. – Все будет, как ты хочешь. В смысле – как скажешь.
– Отлично, – улыбнулась Татьяна, – тогда я пошла.
Проводив ее взглядом, Иван повернулся к Амелиной. Та сидела к нему спиной, увлеченно что-то читая с экрана. В голове у Тихонова зрел план.
– Оксан, – протянул он. – А давай сегодня в кино сходим? Там какая-то премьера…
– А что думает по этому поводу Танечка? – строго спросила та.
– А что думает по этому поводу Танечка? – не понял Тихонов. – И почему она вообще должна что-то думать по этому поводу?
– Ну, тебе виднее, – дергано пожала плечами Амелина и передразнила: – Все будет, как ты хочешь. В смысле – как скажешь.
– А, ты об этом, – выдохнул Иван, подходя ближе и кладя руки на плечи девушке. – Да это по работе.
– Ах, по работе? – скинула его ладони с себя Оксана и развернулась. – Ну так просвети меня – мы все же в одной конторе работаем.
– Я не могу, – просто пожал плечами Тихонов. – Это своего рода спецоперация, о которой знает только Рогозина и я с Белой. Могу лишь сказать, что это касается вычисления крысы.
– То есть вне подозрения у нас теперь только ты и Белая? – встала со стула Амелина и сложила руки на груди. – Замечательно!
– Да нет, – терпеливо вздохнул Иван. – Своих никто не подозревает, просто чем меньше народу знает, тем проще отследить… я не могу тебе сейчас сказать. Когда все закончится, тогда, пожалуйста.
– Ну в таком случае, тогда и в кино пойдем, – вздернула подбородок Оксана и язвительно добавила: – Если, конечно, к тому времени у меня еще будет окошко для тебя…
Сверкнув глазами, она вновь села на стул, давая понять, что разговор окончен. Она сразу почувствовала, что приход Белой ничем хорошим не закончится. И как бы Тихонов не убеждал ее, что Таня просто коллега и все, Оксана видела, что у этих двоих было слишком много общего прошлого: постоянно какие-то шуточки, двусмысленные подколки и убийственная фраза «А помнишь?..» Если поначалу Белая держалась несколько холодно со всеми, то потом словно оттаяла и временами вела себя так, будто…
Амелина заставила себя остановиться в бешеных мыслях о Тане и Ване и сосредоточиться на работе. От служебных романов только вред, – сама себе заявила она мысленно, не зная, что Иван в этот момент смотрит афишу кинотеатров, словно она согласилась, а не отказалась.
Тихонову бы по идее обидеться на слова Оксаны об окошке, но он лишь молча улыбался себе под нос, празднуя маленькую победу. На языке так и вертелось: «Какая же ты ревнивая!», но он смог не озвучить эту фразу, чтобы не получить еще тридцать три колкости в ответ. Он сейчас просто выберет фильм, а вечером поставит ее перед фактом. Украдет, если надо будет, или подстроит что-нибудь. Пусть дуется – слаще будет примирение.
Котов возвращался в контору с полными руками вещдоков, когда увидел на ресепшене знакомую фигуру.
– Капитан Власова! – весело гаркнул он издалека, гостья обернулась. – Какими судьбами? Неужели еще чей-то труп нашли? – подошел он ближе.
– Очень смешно, капитан Котов, – усмехнулась Маргарита. – Представьте себе, да. Жена риэлтора сегодня утром найдена в своей квартире повешенной, а рядом предсмертная записка, мол, без любимого мужа жить не могу.
– Так. И причем тут мы?
– Притом, что я не верю в ее самоубийство.
– А, ну это, конечно, повод, да, – полушутя-полусерьезно ответил Костя, жестом приглашая ее пройти и делая знак Алле, что все в порядке, он дальше сам разберется.
– Хватит хохмить, Котов, – уже другим тоном сказала Власова, когда они отошли, – или тебе моя победа покоя не дает? – иронично добавила она.
– Кстати, о победе, – воодушевился Костя. – Это не победа.
– Как это? – Маргарита даже остановилась на полпути и повернулась, глядя на коллегу с недоумением, постепенно вытесняемым возмущением.
– Так это, – уверенно ответил Котов. – В первый раз выиграл я, во второй раз ты – нужна третья партия. Решающая. Ну как в бадминтоне, например.
– Спортсмен, – ехидно хмыкнула Власова, дернув головой. – Да не вопрос! Когда скажешь.
– Сегодня, – довольно заявил Костя, словно все заранее рассчитал, и пояснил: – Зачем откладывать в долгий ящик?
– Ну, сегодня так сегодня, – энергично ответила Рита, чтобы не думал, что она спасовала. – А теперь мне к вашей Рогозиной надо.
– Погоди, дай я закину все это в лабораторию, и вместе пойдем – мне тоже интересно, что там стряслось.
Котов быстро отдал улов из квартиры Мельниковой Тихонову с Амелиной и вернулся к Власовой. Через полминуты они уже были в кабинете Рогозиной.
– Можно, Галина Николаевна? – заглянул Костя.
– Да, проходи…те, – заметила она Риту.
– Тут капитан Власова…
– Здравствуйте, товарищ полковник, – перебила его Маргарита и с места в карьер заявила: – Сегодня дома было обнаружено тело Белкиной Олеси Викторовны, жены риэлтора, труп которого лежит у вас в морге.
– Интересно… – задумчиво хмыкнула Рогозина, хмуря брови. – Присаживайтесь.
– Спасибо. Все должно указывать на самоубийство – есть табуретка, веревка, предсмертная записка…
– Но? – спросила Галина Николаевна, предчувствуя продолжение.
– Но я уверена, что это убийство.
– А на чем основывается ваша уверенность?
– Вы нашли, кто и зачем убил риэлтора? – прямо посмотрела ей в глаза Власова, и Рогозина не могла не оценить вызов и напор в ее взгляде.
– Мы работаем над этим, – лаконично ответила она.
– Вот на этом и основывается, – кивнула Рита, словно именно такого ответа и ждала. – Галина Николаевна, я прошу вас помочь с экспертизой. Я понимаю, что у вас и так много своих дел, но я просто чувствую, что эти два дела связаны. Когда она приходила к нам в отделение, то отнюдь не производила впечатление Джульетты. Да, была расстроена, плакала, но отсюда до самоубийства очень далеко…
– Галь, можно? – на пороге появился Круглов, за его спиной стоял Майский. – А, ты занята…
– Проходите, – пригласила обоих Рогозина. – Капитан Власова пришла сообщить, что найден труп жены риэлтора, а картина преступления очень напоминает повешение.
– Но не является им, так? – догадался Николай Петрович.
– Так точно, товарищ майор, – ответила Рита. – У меня есть основания полагать, что это убийство. Возможно, ее убили за то же, за что и риэлтора.
– Знать бы за что, – вставил Котов, чтобы хоть как-то подчеркнуть свое участие в деле.
– Мысль интересная… – задумчиво отозвался Круглов, глядя то на одного, то на другого капитана.
– У вас что? – Рогозина повернулась к майорам.
– Ничего, – ответил Майский. – Никого не было. Она зарегистрировалась, но никуда не улетела. Не понимаю…
– Может, это был очередной маневр, чтобы отвлечь нас от важного? – предположил Круглов. – Лисицына вон уже вывели из строя…
– Есть другой вариант, – нахмурилась полковник. – Она вас знает. Она просто могла увидеть вас в аэропорту, понять, что ее засекли, и решила не рисковать.
– Надо было изъять записи с камер! – стукнул по столу Николай Петрович, но Галина Николаевна покачала головой.
– При таком потоке народа вряд ли бы мы ее отследили. К тому же, она могла догадываться, что ее ищут, поэтому, скорее всего, вела бы себя так, чтобы нельзя было понять по видео… Но забрать записи никогда не поздно, – с улыбкой добавила она.
– Беда в том, что она знает всех наших сотрудников, – нехотя бросил Майский, топтание по любимой мозоли не приносило ничего кроме тупой ноющей боли и желания поскорее закрыть это дело.
Эксперты переглянулись, затем все взгляды устремились на Маргариту. Та непроизвольно нахмурилась.
– Капитан Власова, – бодро начала Рогозина, – я предлагаю вам совместное расследование: мы помогаем вам выяснить все, что касается смерти Белкиной, а вы помогаете нам в поимке одной беглой преступницы.
На последних словах Сергей вздрогнул и сдержал глубокий выдох, чтобы никто не обратил на него внимания.
– Нам нужен человек, которого она не знает, – пояснила Галина Николаевна. – Учитывая ее личное знакомство со всеми оперативниками, только вы и остаетесь у нас как последний козырь в рукаве.
– Пиковая дама… – сорвалось у Котова, и он поспешил извиниться.
– Что скажете? – полковник выразительно посмотрела на Власову.
– Скажу, что любой оперативник в здравом уме и трезвой совести никогда не откажется от предложения поработать в ФЭС, – важно ответила Рита, вызвав улыбку у присутствующих.
– Вот и отлично, – кивнула Рогозина. – С полковником Калининым я сама договорюсь, а вы… Костя, ты ведь ездил в прошлый раз с капитаном Власовой?
– Маргаритой, – быстро вставила та и развела руками, – ну, коль мы теперь в одной команде. Можно Рита, – и Галина Николаевна снова улыбнулась.
– Я ездил, – послушно подтвердил Котов.
– Отлично, значит, и сейчас поедешь с Ритой домой к Белкиным. Я вас не задерживаю.
Капитаны вышли из кабинета полковника.
– Так что насчет третьей партии-то? – напомнила Власова в машине. – Где и во сколько?
– Можно опять у меня, – предложил Котов. – Порох в пороховницах еще есть, – улыбнулся он, и Рита усмехнулась:
– О да, у тебя такой порох – любого выведет из строя.
– Ну! – горделиво задрал подбородок Костя. – Фирма веников не вяжет. Так что?
– Заметано, капитан, – кивнула Власова. – Сегодня вечером и определим победителя, хотя сразу могу тебе сказать – это буду я, так что извини заранее, если что.
– Завидная самонадеянность, – усмехнулся Котов, притормаживая на светофоре.
Между тем, эксперты подтвердили, что бумага, на которой была сфабрикована записка Лисицыну, взята из пачки из дома Майского. Отпечатки на пачке только Сергея и Мельниковой. Их же отпечатки оказались на конверте, где некогда лежали деньги. Телефон, с которого звонили Лисицыну, чтобы напомнить о предупреждении, был тем же самым, что связывался с Анной, находясь на Курском вокзале. В этот раз он фиксировался в зоне ФЭС, что было логично: преступник позвонил майору, понимая, что тот сразу станет разыскивать свою благоверную. А значит, Юля отвлечется на звонок и будет представлять собой идеальную мишень.
– Нам нужно найти и вычислить ее сообщника, – заявил Круглов.
– Вопрос – как? – хмуро отозвался Тихонов. – Мы просмотрели камеры, на них есть какой-то бесформенный субъект в черном, ничего не разобрать. Он явно знал, что мы будем смотреть видеозапись, – подготовился. За пределами камер он мог деться в любую сторону, да хоть через двор, где машину бросил, пройти. Там старые дома, и камер на них нет. Ищи – свищи.
– Галина Николаевна! – в кабинет ворвалась Амелина. – На счет Мельниковой только что поступило сто тысяч рублей, – доложила она.
– Это ж столько, сколько было в конверте! – встрепенулся Круглов, глядя на молчавшего Майского, тот лишь мрачно кивнул.
– С какого счета? – быстро спросила Рогозина.
– Внесли наличными в банкомате.
– Так, срочно адрес банкомата, и вы, – полковник повернулась к майорам, – едете туда – снимаете отпечатки пальцев, изымаете записи, ищете свидетелей – все как обычно.
Те дружно поднялись со стульев и вышли из кабинета вслед за Оксаной.
– Как там Юля? – поинтересовался Иван, оставшись один на один с Галиной Николаевной.
– Пока новостей нет, – вздохнула та. – Лежит в больнице, врачи делают все возможное, чтобы она доносила ребенка. Охрану Лисицыну я уже выделила, будем ждать.
– Думаете, он клюнет? – оба понимали, о ком речь.
– Не знаю. Но так мы сможем проверить, причастен он ко всему этому или нет.
Тихонов кивнул и тоже вышел из кабинета полковника. Проходя мимо буфета, он увидел Гранина и Белую и спрятался за углом, чтобы подслушать разговор. Два капитана сидели друг напротив друга и пили кофе.
– Будем надеяться, что Юлька скоро снова очнется, – с надеждой в голосе говорила Таня.
– Что значит «снова»? – не понял Павел.
– А ты не знаешь? – удивилась Белая. – Юля приходила в себя ненадолго, успела сказать, что смогла рассмотреть лицо водителя, ну, который был за рулем той машины.
– Да ты что! – встрепенулся Гранин. – Так это тогда можно фоторобот составить!
– Ага…
– Слушай, а когда она должна снова прийти в себя, ну, что говорят врачи?
– Не знаю. Говорят, что организм находится в состоянии шока, плюс еще с ребенком непонятки, поэтому неизвестно. Там как-то хитро – типа организм отключается, чтобы сберечь силы или еще что-то в этом духе, – она помолчала, отпивая из своей кружки, и как бы между прочим бросила: – Странно, что ты не знаешь, весь офис жужжит уже от такой новости. Мы ж тогда и преступника на раз вычислим и отловим. И всю банду прихлопнем.
– Просто в последнее время меня тут не очень жалуют, – нехотя признался Павел.
– Да ладно! – «удивилась» Белая.
– Ну да. Котов недвусмысленно заявил, что подозревает меня в крысятничестве.
– Ну, ты особо на него внимания не обращай – Котов у нас парень горячий, особенно когда дело касается предательства, – непринужденно отозвалась Таня.
– Да я уж понял, – хмыкнул Гранин. – Ладно, я, пожалуй, пойду. Спасибо, что хоть ты не считаешь меня врагом народа.
– Да не за что, – улыбнулась Белая.
Тихонов услышал приближающиеся шаги и поспешил скрыться в коридоре.
Отослав в ФЭС данные резидентской карточки Мельниковой, Скворцова направилась в офис компании, мобильной сетью которой пользовалась подруга. На всякий случай Ольга набрала номер Ани, но он был не в сети. Объяснив девушке за стойкой ситуацию, Скворцова попросила заблокировать сим-карту до дальнейших распоряжений хозяйки оной. Конечно, Мельникова должна была явиться лично, чтобы оставить заявление, но прелесть небольших городков заключается в том, что все друг друга знают, если и не очень близко, то примерный расклад: кто кому кем приходится. Поэтому представитель мобильной компании пошел навстречу Ольге и выполнил ее просьбу. Воспользовавшись положительным моментом, Скворцова заодно выяснила, что восьмого марта телефон вышел в роуминг и больше в Испании не фиксировался.
Вернувшись домой, Ольга передала всю информацию ФЭС, а сама зашла на страницу Анны в социальной сети. «Попалась. Что важнее: человек или твоя личная свобода?» – гласил ее последний статус. Скворцова посмотрела на дату – воскресенье, половина одиннадцатого утра. Кто-то оставил комментарии, но Мельникова не удостоила их ответом. Ольга пробежалась глазами по странице, щелкнула пару раз мышкой и поняла, что Анна была в сети в последний раз именно тогда, когда писала этот пост.
Скворцова нахмурилась. Чтобы Мельникова почти два дня не заходила к себе? Странно как-то. Ну, можно понять, что у нее украли сумку со всеми вещами, но ноутбук-то остался. Ольга открыла другие страницы, проверила скайп. Свежих следов Анны обнаружено не было. Нехорошее предчувствие стало закрадываться в душу Скворцовой.
Поколебавшись пару минут, она все же взяла свой телефон и быстро набрала номер. Ольга звонила испанским коллегам, чтобы пробить данные подруги по всем возможным базам. Через несколько минут ей ответили, что Мельникова взяла билеты в Прагу. Озадаченная Скворцова поблагодарила и повесила трубку. В Прагу? Что Аня там забыла? И если у нее украли сумку со всеми документами, то как она туда полетела?
Недолго думая, Ольга вызвала по скайпу Тихонова и стала ненавязчиво выяснять про Мельникову. Тот отвечал уклончиво, а потом встряла Амелина и заявила, что на самом деле у них тут ЧП случилось – Юлю машина сбила, поэтому все слегка не в себе. Также Оксана заявила, что Анна не сработалась с Аллой, поэтому позвать к телефону она ее не может – Мельниковой в офисе нет. На вопрос о Праге лаборанты вытаращили глаза и синхронно заявили, что не в теме, но Майского лучше об этом не спрашивать – у него полно работы.
Отключилась Ольга со странным чувством лапши на ушах, только смысл ее она не понимала. Мельникова в очередной раз отличилась, и ее попросили из офиса? Да не должна была – сама же очень хотела быть поближе к Майскому. Покусав несколько минут губы, Скворцова все же позвонила Сергею. Тот ответил, что Мельникова дома, а он сейчас на выезде, но он ей передаст, что Ольга звонила, и вечером Аня ей наберет с телефона Майского. На вопрос о Праге майор не ответил.
Скептически посмотрев на экран, Ольга отправила личное сообщение Мельниковой по всем доступным источникам связи. Она знала, что Аня получит их на почту, а уж свой ящик подруга проверяла чуть ли не круглосуточно. Однако когда в течение нескольких часов никаких следов Мельниковой не обнаружилось, Скворцова заволновалась не на шутку. Для пущей убедительности она позвонила Вале, но та заявила, что вообще не в курсе, что там случилось, вроде как Аня ушла из ФЭС, потому что ей не понравилось, и сидит дома.
Показания не сходились. Ольга открыла сайт поиска авиабилетов и стала искать себе доступный рейс на родину. Самый ближайший был ночной, билеты были на удивление дешевые – не то что в сезон, и девушка, не раздумывая, купила себе один, все еще надеясь, что Аня проявится и объяснит ситуацию. Но она не проявилась – более того, Ольге позвонила мама подруги и спросила, не знает ли та, куда запропастилась Аня. Скворцова объяснила ситуацию с кражей сумки, пообещала передать, чтобы подруга позвонила матери, а сама забеспокоилась еще больше: потерять все вещи и не предупредить родителей? Не похоже на Анну – у нее были очень доверительные отношения в семье, особенно с мамой.
Весь полет Ольга терзалась догадками, что могло случиться с Аней, что никто ей ничего не говорит толком, строила предположения. Самым страшным было то, что если бы Мельникова просто где-то набедокурила или куда-то влезла и сломала, к примеру, руку или ногу, то ей бы об этом сказали без проблем. Но все молчат и путаются в показаниях. Нехорошее предчувствие мешало сомкнуть глаза. В аэропорту Домодедово Скворцова приземлилась уставшая и не выспавшаяся.
Решив не стоять ранним вторничным утром в пробках, Ольга выбрала аэроэкспресс и уже через час была в метро на станции Павелецкая. Оттуда до дома было близко и удобно ехать. Конечно, можно было бы позвонить Косте и попросить ее встретить хотя бы у аэроэкспресса, но это опять же пробки. К тому же, ему потом целый день работать, а у нее с собой лишь ручная кладь. Зачем дергать человека, если можешь справиться сама? Положа руку на сердце, Скворцова понимала, что если звонить Котову и просить встретить, то нужно и вопрос их отношений поднимать, а делать это на вокзале ей не хотелось. Дома поговорят. Если, конечно, есть о чем.
Часы показывали семь утра, когда Ольга аккуратно поворачивала ключ в замке. Она знала, что Костя обычно ставит будильник на десять минут восьмого, чтобы «подремать последние десять минут», и подумала, что она за это время успеет как раз сходить в душ и переодеться.
Осторожно положив свои вещи в коридоре, Скворцова скинула пальто и обувь и неслышно прошла в спальню, предвкушая умилительную картину спящего Кости в обнимку с подушкой. Но едва девушка ступила на порог, как улыбка застыла на ее губах, а самой ей пришлось схватиться за дверной косяк, чтобы не упасть. Рядом с Котовым, на ее – Ольгином – месте, спала какая-то женщина. Скворцова видела лишь профиль, потому что женщина лежала к ней спиной, но этого было достаточно, чтобы понять, что Ольга ее не знает. Длинные каштановые волосы разметались по подушке. Оба спящих мирно сопели под одеялом, не ведая, что за их сном кто-то наблюдает.
Скворцова не знала, сколько она так простояла, не в силах поверить своим глазам, надеясь, что это какой-то кошмарный сон. Вероятно, минут десять, потому что вздрогнула Ольга от начавшего пиликать будильника и быстро вернулась в коридор. Обулась, оделась, взяла свои вещи и вышла из квартиры, а потом и из дома.
Куда ей теперь деться? То место, которое она только начала считать домом, очень быстро перестало им быть. В ее квартире жил теперь Гранин. Где носило Аню – до сих пор было неясно. Оставался только один вариант. Ольга достала телефон.
– Привет, извини, что разбудила… – Скворцова сама не узнала свой голос.
– Не разбудила. Что-то случилось?
– Можно я к тебе приеду?
– Вопрос глупый, Ольга Сергеевна, – ласково ответил ей собеседник. – Жду тебя!
Не ответив, Скворцова бросила телефон в карман сумки и поспешила назад к метро, но, не удержавшись, рухнула на первую попавшуюся по дороге лавочку и разрыдалась как маленькая.
Комментарий к
Отчаянным комментаторам посвящается! :)
Правда больше похоже на “получи, фашист, гранату”… ^__^
========== Часть 27 ==========
Рогозина еле-еле успевала к совещанию, мысленно ругая себя за нерасторопность, хотя вряд ли могла повлиять на пробки на дорогах. Но полковник привыкла приходить раньше всех, чтобы успеть ознакомиться с текучкой, выпить кофе и встретить экспертов во всеоружии. А тут они сидят ее и ждут… Непорядок!
– Доброе утро, Галина Николаевна! – приветливо улыбнулась ей Семенчук, раскрывая журнал.
– Доброе утро, Алла! Как рука? Не беспокоит? – Рогозина склонилась над журналом и нахмурилась.
– Нет, спасибо, все хорошо.
– Погоди, а никто не расписался, что ли, сегодня? – полковник подняла удивленный взгляд на секретаря. – Только Белая, Антонова, Тихонов и Амелина?
– Так больше никого и нет, – виновато пожала плечами Семенчук, будто именно она отвечала за приход сотрудников вовремя.
– Как нет? – скорее изумилась, чем возмутилась Рогозина: не часто ее сотрудники отсутствовали всем скопом. – А где же они все?
– Николай Петрович звонил – сказал, что у Майского сломалась машина, поэтому он за ним заедет и, соответственно, немного опоздает…
– А доехать до работы самостоятельно без машины Майский не может? – в этот раз полковник возмутилась.
– Я не знаю, Галина Николаевна, – обиженно отозвалась Алла, – я всего лишь передаю, что мне сказали.
– Так, а еще кто-нибудь звонил? Ну, с Лисицыными понятно. Кстати, есть новости?
– Нет, Константин Львович не звонил.
– Кто-нибудь еще звонил?
– Капитан Гранин, – с придыханием поведала Семенчук, но тут же подтянулась и откашлялась. – Сказал, что задержится, потому что у него там какие-то дела с полковником Семеновым. Сказал, что как сможет – сразу приедет.
– Кто у нас еще остался? – задумалась Рогозина. – Ах да, Котов…
– Я здесь, Галина Николаевна, – прозвучал бодрый голос за спиной. – Вроде еще не опоздал, – он сверился с наручными часами. – А что, ждут только меня? – он перевел взгляд с одной дамы на другую.
– Нет, – вздохнула Рогозина. – К сожалению. Ладно, пойдем. Будем надеяться, что остальные тоже быстро подтянутся.
– Доброе утро, коллеги! – раздался другой звонкий голос за спинами, к стойке спешила Власова.
– Доброе утро, – поздоровались те несинхронным хором.
– Остались Майский и Круглов, – подсчитала «убытки» Рогозина.
– Они сейчас будут, – неожиданно ответила Рита и пояснила: – Я видела, как они въезжали на парковку.
– Что ж, отлично, – улыбнулась полковник. – Тогда минут через пять как раз и начнем, – кивнула она и отправилась в свой кабинет.
Заметив любопытный взгляд Аллы, Власова поспешила ретироваться.
– Я, пожалуй, попью водички перед совещанием, – бросила она, уходя в сторону буфета.
– Кость… – позвала Семенчук капитана, провожавшего взглядом энергичную Риту.
– Что? – он повернулся к Алле.
– А Оля скоро вернется?
– Не знаю точно, – напрягся Котов. – А что?
– Нет, ничего, – вздохнула девушка, но потом все же сказала: – Просто с помощницей было удобно, но, видимо, у меня место какое-то тут невезучее – сначала Олька уехала, потом Аня пропала, а потом и Юлю… – она выразительно округлила глаза. – А мне одной неудобно, – пожаловалась Алла, продемонстрировав гипс.
– Я передам Рогозиной, – улыбнулся Костя уголками губ и поспешил в буфет.
– Спасибо, – просияла Семенчук, хотя капитан уже ее вряд ли слышал.
Всю дорогу от Москвы до деревни Скворцова пыталась собрать себя в единое целое. Столько мыслей разом крутилось в невыспатой голове, что думать было очень сложно. Она пыталась этого не делать, но не находила ни одной темы, которая принесла бы ей желанный покой. Ольга воткнула наушники и включила плеер, но каждая песня для нее была связана с тем или иным событием. С Костей. Или с Аней. Ни одной нейтральной.
Выключив музыку, девушка уткнулась лбом в стекло вагона, пытаясь сосредоточиться на проплывающих домах и деревьях, но перед глазами стояла милая картина, которую она застала в квартире Котова, и мысли невольно подхватывали тему. Ее не было всего четыре дня! Неужели так сложно прожить такой недолгий, как ей казалось, период без женщины? А ведь раньше она уезжала и на неделю, и на две… Может, он и раньше кого-то приводил? Удобно же знать, что твоя женщина находится за тысячи километров и не может застукать, а тут она приехала, не предупредив… Из опухших глаз снова потекли слезы.
Нельзя так думать – надо верить! Но верить у нее не получалось. Если бы кто-то сказал – да, она бы сначала спросила у Кости и безоговорочно поверила бы его слову, но тут она видела сама… Как не верить? Что это тогда было? Приютил бедную несчастную тетеньку, которой переночевать негде? Беда лишь в том, что в квартире две комнаты, и Ольга хорошо помнила, что самые первые ночи в его квартире она провела в спальне одна – он благородно ушел на диван в зале, а здесь… Они были в одной постели! По этой же причине вариант внезапно нахлынувшей родственницы отпадал…
