Текст книги "Нечто в лодке по ту сторону озера..."

Автор книги: Максим Перфильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 34 страниц)

Забавно, но любой человек на протяжении своей жизни, так или иначе, но пытается воздействовать на сознание окружающих людей. В большинстве случаев каждый из нас делает это не осознанно, на интуитивном уровне, рефлекторно или даже инстинктивно. В определенной степени мы даже осуществляем некоторое манипулирование сознанием других людей – чтобы заставить их делать то, что нам нужно. Так, например, жена оказывает на мужа то или иное воздействие, чтобы заставить его помыть посуду, или – уже чуть более тонкая работа – с помощью определенных действий свести на нет или просто к минимуму раздражение и злость со стороны мужа за то, что потратила последние деньги на новые сапоги. Так же и родители в определенной степени манипулируют сознанием ребенка, воспитывая его в соответствии с какими-то принципами и взращивая в его сознании те или иные понятия – о добре и зле, о силе и правде, о семейных ценностях, формируя мировоззрение. Даже маленький ребенок манипулирует действиями своих родителей, и когда ему что-то нужно, использует определенные способы воздействия, имея в своем арсенале на начальном этапе своего развития только один способ – плач, и еще, если нужно, истерика.

Каждый человек пытается оказать на окружающую его реальность – а соответственно и на социум, в котором находится – то или иное воздействие, и в той или иной степени пытается манипулировать людьми. Просто делает это не осознанно, интуитивно. Поэтому такое громкое сочетание слов как влияние на сознание других людей – звучит для нас несколько угрожающе и поблескивает каким-то оттенком агрессии, ассоциируясь с вторжением в человеческий разум, производит в нас страх и вызывает у большинства из нас негативное отношение. Именно сама одна эта фраза – уже является для нас сигналом к защите и, формируя воинственное отношение, воспринимается как угроза. А между тем – любое действие, любая сказанная фраза, неосторожно брошенное слово, непроизвольный эмоциональный жест, движение руки, непроконтролированное действие мимики на лице, взгляд, походка, стойка, занятое положение тела в пространстве – все, так или иначе, воздействует на сознание человека, и, проникая в глубины его разума, производит определенную реакцию или сигнализирует о каких-либо вещах. И каждый из нас интуитивно на уровне инстинктов пытается оказать на других людей воздействие и заставить делать то, что ему нужно.

Но вот целенаправленное воздействие на сознание других людей, с пониманием всех этих механизмов, и принципов, по которым они работают, с осознанием всех цепочек причинно-следственных связей – это уже совершенно другой уровень. Понимая, как происходит работа по схеме «поток информации → реакция сознания», можно научиться манипулировать людьми, и влиять на их разум, формируя то мышление, которое тебе нужно.

Все правители, цари, вожди, генсеки и президенты, все руководители крупных организаций или сообществ, или транснациональных корпораций, все крупные бизнесмены, имеющую огромную развитую торговую сеть, все политики, все те, кто занимает руководящую должность и организует работу своего персонала – все эти люди в той или иной степени знают эти принципы и понимают, как нужно влиять на сознание человека, чтобы человек шел и делал то, что нужно. Чтобы люди исполняли те или иные законы, потребляли тот или иной товар, исповедовали ту или иную идеологию, поддерживали то или иное политическое направление.

В этом мире все кем-то управляется. И все лежит во власти каких-либо структур или отдельных личностей. И все поделено кем-то на зоны влияния и территории владений. И человеческий разум не исключение.

Людьми всегда управляли и всегда будут управлять. Не обязательно с помощью диктатуры – просто внедряясь в государственные структуры, в системы образования, здравоохранения. Я уже не говорю о сфере культуры и о тех, кто как-то связан со средствами массовой информации и шоу-бизнесом. Государство всегда будет развивать то направление культуры в стране, которое ему выгодно, чтобы люди хавали то, что нужно государству, и чтобы образ мыслей людей становился более стандартизированным, и поведение более предсказуемым, чтобы людьми было проще управлять.

Все те, кто имеют власть или деньги – как правило, стараются их преумножить и распоряжаются ими, учитывая принципы управления огромным количеством людей. Они постоянно производят мониторинг состояния общества и преобладающих в нем настроений, и, учитывая схемы поведения человека, зная, как люди ведут себя в тех или иных обстоятельствах, и понимая, какие реакции вызывают те или иные потоки информации в сознаниях людей, прекрасно представляют себе, как нужно себя вести, и что говорить, и что делать – чтобы лучше управлять этим огромным количеством людей и извлекать из их жизней свою выгоду.

Так, например, развиваясь в самом начале в первые века, Церковь столкнулась с этой неизменной проблемой, которую невозможно было так просто обойти – человеческое мышление в большинстве случаев стандартно, реакция предсказуема, и поведение детерминировано. Нужно лишь знать механизмы и способы воздействия. Большинство людей не хочет лишний раз напрягаться и думать, и предпочитают, чтобы за них это делал кто-нибудь другой. Поэтому они всегда идут туда, куда их ведут. Римские правители хорошо знали это. И использовали это знание в своих целях. И Церкви так же пришлось изучать и учитывать схемы поведения человека и принципы, по которым он мыслит, потому что иначе противостоять римским гонениям, клевете и попыткам дискредитации – было невозможно. Рим не хотел так просто отдавать свою власть в руки какой-то кучке долбанутых людей, отрешенных от мира, и живущих по своим законам. И Церкви – тогда еще состоящей из просто множественных групп последователей, ныкающихся по пещерам и стремящихся остаться незаметными – им пришлось думать и изучать людей, их образ мыслей, чтобы аннигилировать то влияние на разум, на массовое сознание, которое постоянно производила Римская империя на своей территории. Потом каким-то чудом Церкви удалось преодолеть то необходимое значение критической массы и разрастись до размеров общественно-религиозной организации, в которую вовлекалось все большее количество людей – и которую Рим уже не мог так просто игнорировать. Рим понял, что это уже власть, и эту власть не свергнуть только лишь одной силой, эта власть была в сознаниях людей. И Рим просто договорился с Церковью. А затем – Церковь сама стала государственной структурой, а еще позже превратилась в государственный аппарат, являясь инструментом в формировании массового сознания. Церковь сама стала властью.

Потом конечно власть этой зажравшейся и завравшейся, утопающей в собственном гное тщеславия и лицемерия, Церкви пришлось свергать и реформировать, чтобы вернуть к тем принципам, которые изначально в ней проповедовались. Ну а потом уже этот цикл: Церковь в андерграунде, как оппозиция → Церковь, как часть государственной власти и альтернатива ей → Церковь, как собственно сама государственная власть → и Церковь снова, как оппозиция – он стал идти бесконечно, сменяясь новыми этапами развития и обрастая современным контекстом. Но за все это время Церковь изучила схемы поведения человека и научилась управлять огромными массами людей, терпя поражение и возвращаясь к самому началу своего развития всякий раз, когда начинала думать, что она и есть Сам Бог и ее власть несокрушима. Тогда Богу приходилось реформировать Церковь и обновлять ее. И тогда все начиналось с самого начала с первого этапа. Иногда приобретенный опыт сохранялся, а иногда приходилось приобретать его заново – опыт в изучении схем поведения человека и путей оказания влияния на него, с целью распространения своей идеи, своей религии.

Существуют различные схемы поведения человека. То есть, наверное, конечно, не всегда поведение человека можно подвести под какую-то схему, но, тем не менее, существуют определенные законы психологии – законы, по которым мыслит человек в той или иной ситуации при тех или иных обстоятельствах с учетом всех прочих условий. В соответствии со схемами поведения человека существуют, соответственно, и схемы влияния на человека, и схемы манипулирования человеком. Я не особо утруждал себя изучением этих схем, но знал одну определенную схему, по которой можно было работать с некоторыми людьми, занимаясь в их жизни пропагандой религии. Я лично частенько этой схемой пользовался. То есть не то, чтобы, конечно, это было манипулированием человеческого сознания – это был просто способ оказать некоторое влияния на человека без давления на его разум. Так было проще и для меня и для самого человека. Схема довольно примитивная, возможно даже ее и схемой-то назвать нельзя, но – тем не менее, она включает в себя несколько последовательных действий или моментов.

Итак, этап первый: стать для человека авторитетом хотя бы в одной какой-то области. Это можно осуществить, показав человеку в чем-то свое превосходство, но сделать это надо по возможности не навязчиво и, в большинстве случаев, желательно так, чтобы это не воспринималось как понт. Хотя в зависимости от ситуации иногда понт бывает более эффективен, чем что-либо другое. Но, тем не менее – авторитет. Даже на подсознательном уровне слова авторитетного человека приобретают большее значение. Обычно, если человек видит в другом человеке какое-то превосходство и не сталкивается с его надменностью – то он, по крайней мере, обращает на слова этого человека внимание. Тем более, если это касается сферы, в которой человек стремится достичь какого-то результата – он потенциально видит своего «учителя».

Этап второй: установить с человеком контакт. Не то, чтобы глубокие дружеские отношения, но, по крайней мере, хорошие приятельские, и, со временем, желательно, доверительные. Это самый идеальный вариант – когда человек реально начнет доверять тебе. Это необходимо сделать через общение таким образом, чтобы человеку хотелось общаться с тобой снова и снова. Я не всегда и не во всех компаниях выигрывал в общении, но в подобных случаях – в случаях пропаганды своей религии – у меня обычно почему-то получалось. Я не знаю почему. Но на меня как будто что-то находило, и, даже если до этого момента я, например, сейчас по какой-то причине чувствовал себя где-то в чем-то отвергнутым, то, когда наступало время, я как будто преображался, становясь другим, и начинал действовать. Наверное, дело есть дело.

Следующий этап – третий: не навязчивое приобщение человека к религиозным понятиям и ценностям. Вот здесь обычно начинается ломка стереотипов. Я просто по опыту знал, что это была стандартная схема поведения человека, стандартная реакция, стандартные фразы, реплики, и даже стандартные, доходящие до примитивности, оскорбления. Это было все настолько стандартно, что некоторые оскорбительные сентенции у меня уже непроизвольно вызывали только рефлекторный смех. Я часто видел: когда человеку начинали говорить о вере или о каких-либо моральных ценностях, человеческий разум, не желая воспринимать новую или не новую, но идущую в разрез с его старыми убеждениями, информацию, начинал сопротивляться, используя для этого все возможные способы. Это происходило еще ярче и динамичнее, если человеку говорили о вере не как о каких-то традициях своей страны – как например, «патриотическое православие», то есть я, типа, православный, потому что я патриот. Боже упаси кому-то стать православным, потому что он патриот. Вот тут действительно недалеко до крестовых походов. Вера намного глубже всего этого. Но когда человеку говорили о вере, как о том, что основано, прежде всего, на Писании и является личным поиском истины, и что традиции здесь не имеют вообще абсолютно никакого значения, потому что традиции в любом случае придуманы людьми, а Писание, как все-таки считается, является словом Божьим – вот здесь начиналась реальная ломка стереотипов, по которым человек мыслил все это время. И тут нужно было работать достаточно аккуратно, и желательно иметь при этом крепкие нервы.

Этап четвертый: все-таки приобщение человека к религиозным и моральным ценностям. Человек, все чаще воспринимая новую информацию, со временем начинает к ней привыкать. Это как с хард-роком в протестантской церкви. Сначала все старейшины называли эту музыку демонической, потом старейшины смирились с тем, что ее слушают… ну… так… отдельные прихожане, потом старейшинам пришлось смириться с тем, что ее слушают и другие немногие старейшины, потом этим старейшинам, оставшимся уже в меньшинстве, пришлось смириться с тем, что ее слушает уже полцеркви, и вот в результате через некоторое время вся церковь трясет волосами, под потолком стоит облако перхоти, сам пастор научился грозно хрипеть в микрофон и хард-рок стал использоваться в качестве проповеди евангелия, как средство работы с молодежью. А заключительной стадией всего этого является крайнее удивление самих прихожан протестантской церкви и фраза: «А что, православные тоже умеют играть хард-рок?» Примерно по такой схеме происходит ломка всех стереотипов. И даже музыка Бетховена в свое время через все это прошла. И даже рок-энд-ролл, который сейчас слушает только моя бабушка, через все это прошел. И, да, даже женские брюки, которые сейчас носят почти все женщины – они тоже в свое время через все это прошли. А теперь отдадим дань памяти всем, кто когда-либо ломал какие-либо стереотипы и пал в этом нелегком бою… минута молчания… Да, и, кстати, Джордано Бруно тоже – респект.

Со временем я понял, что не все стереотипы нужно ломать. Прежде, чем нарушать какие-либо традиции, нужно хорошенько подумать, к чему это приведет, и зачем это нужно. Разрушать религиозные стереотипы и традиции стоит тогда, когда религия превращается в чисто традицию и часть государственной политики. Когда патриоты говорят о православии только потому что они патриоты, и идут мочить всех, кто не патриот, не православный, и у кого раскосые глаза, и кого нос горбинкой и, вообще, всех, кто не носит кожаные куртки с джинсами и армейскими сапогами и не бреется на лысо. Вот тогда и начинаются крестовые походы. И вера реально превращается в оружие зла. И для предотвращения этого – иногда необходимо сломать кое-какие стереотипы и традиции.

Итак, первое – авторитет, второе – контакт и общение, третье – начало пропаганды и ломка стереотипов, четвертое – привыкание. Возможно, это похоже на способ вербовки в какой-нибудь секте. Но только лишь до того момента, пока дело не дойдет до пятого этапа.

Пятый этап: человек делает собственный выбор. Когда стереотипы разрушены и разум человека свободен от предубеждений, когда человек отходит от ложного понимания веры и не воспринимает ее как традицию, когда человек окончательно понимает, что есть добро и зло, что есть правильно и неправильно, и, самое главное, почему это так называется и к чему это ведет, когда он понимает, зачем ему нужна вера, или почему она ему не нужна, и насколько она истинна и какие причины верить всему этому, когда воля человека свободна от влияния общества, страхов, государственной системы, друзей, родителей, средств массовой информации – тогда человек делает собственный выбор.

Конечно, на самом деле этот процесс протекает сложнее. И часто человек делает выбор, не успев избавиться от стереотипов, или страхов, или влияния друзей. И часто, да даже не часто, а почти всегда, человек осознает собственный выбор только с течением времени. Но задача таких, как я – подвести человека к этому выбору, чтобы человек стал личностью, осознал то, что имеет право осознавать и, по возможности, если у меня получится, прежде чем отпустить человека – научить его поступать по жизни правильно, единственным критерием чего, кстати, является уважение к другим и не несение в себе зла этому миру. Повлиять на человека так, чтобы он никогда не стремился разрушить этот мир. Потому что в этом мире есть и что-то хорошее, хотя так кажется и не всегда.

Возможно, многие секты часто также используют подобную схему. Но вся разница в том, что они никогда не доходят до пятого этапа, а, останавливаясь на четвертом – высасывают из человека все соки. Конечная же цель моей работы – подвести человека к свободному и осознанному выбору, а затем отпустить, попутно успев сформировать в нем элементарные человеческие качества, заложив принципы любви и справедливости, чтобы он никогда не стал маньяком, убийцей, насильником, преступником, или циничным рекламщиком, а так же – никогда не разрушал жизни своих близких из-за отсутствия самоконтроля или собственной слабости.

11.

Итак, этап первый – становишься для субъекта авторитетом, в какой-то сфере, которая ему интересна, или вообще просто уважаемым в его глазах человеком – в общем, становишься тем, к чьему мнению он (субъект) будет прислушиваться.

Когда Слава впервые привел свою девушку к нам на репетицию – я сразу же понял, что с этим человеком я смогу работать. Это то, что было для меня посильно. Это был тот человек, на которого я мог повлиять.

Я помню как, оставшись один в репетиционной комнате, когда Слава ушел встречать Катерину, я, ожидая знакомства с ней, продолжал играть на гитаре, свободно расхаживая из угла в угол, насколько это позволял провод. Слава вернулся, приведя с собой Катю.

– Вот это мой друг, Костя – он играет на электро и на бас-гитаре, – произнес Слава сразу как только вошел со своей девушкой в комнату.

– Привет, – отозвался я, оторвавшись от тяжелых рифов на ревущей «примоченной» гитаре.

– Привет. Я Катя, – с улыбкой подняла она вверх правую руку, немного пошевелив пальцами.

– Очень приятно.

– Мне тоже.

Это была девушка брюнетка, невысокого роста, одевающаяся в некий такой молодежный стиль, носящая такую как бы уличную одежду, несколько пацанского вида – в не обтягивающих штанах, в куртке-пиджаке с множеством каких-то карманов, в бейсболке на голове и с молодежным маленьким рюкзаком через плечо – не такая, которая любила заигрывать с парнями на каждом шагу, не стремящаяся подчеркивать свою фигуру, не обладающая излишней сексуальностью. Такие девушки могут стать душой компании – если много общаются, и любят тусовки на подобие рок-фестивалей под открытым небом типа «Нашествия» или «Старый Новый рок» где-нибудь в лесу. В общем-то, она была симпатичной, но не настолько, чтобы мне очень сильно понравиться – это так же облегчало для меня работу с ней. Проще говоря, это не была… хм… скажем какая-нибудь там реально очень красивая и преуспевающая «бизнес-вумен», шикарно одетая, на дорогой машине и при этом настолько умная, что, по крайней мере, не глупее меня – вот с такой девушкой (способной произвести на меня впечатление) – мне было бы работать не просто, это было бы для меня реально не легкой задачкой. Хотя даже в этом случае даже у такой девушки я мог бы как-то сформировать в сознании какие-то представления о некоторых вещах. Но это лично для меня было бы уже сложнее. Хотя в любом случае подобную девушку Слава в принципе и не мог нигде подцепить – это было не реально для него. Так что мне можно было даже не напрягаться. Передо мной была Катерина.

Так уж получилось, что с людьми часто приходится разговаривать с позиции превосходства. Все очень просто – если ты в чем-то превосходишь человека, но не унижаешь его и не превозносишься перед ним, то в большинстве случаев нормальные адекватные люди будут относиться к тебе, по крайней мере, с уважением. Очень сложно повлиять на человека, если он не видит в тебе авторитета, и если ты по уровню развития находишься ниже его. Конечно, ситуации бывают разные, и в этом случае удобными являются такие позиции как – ученик и учитель (когда ты являешься учеником), или в каком-то противостоянии (когда ты слабее своего противника). В первом случае позиция удобна тем, что учитель обучает тебя все-таки какому-то конкретному делу, каким-то профессиональным навыкам, и это касается только узкой сферы его специальности, и здесь если ты по жизненному опыту и в какой-то другой сфере выше своего учителя, и самое главное – если ты хорошо показываешь и проявляешь себя как обучающийся, делающий успехи – у тебя сохраняется хорошая позиция для того, чтобы оказать на своего учителя какое-то влияние. Потому что любому учителю приятно, когда его ученик делает успехи, и в то же время – каждый здравомыслящий человек понимает, что если он является профессионалом в какой-то одной области, то это еще не значит что он пуп земли и разбирается абсолютно во всем. Второй пример – противостояние (в любой сфере – в бизнесе, в спорте, в работе, на войне, просто во время бакланки по беспределу на улице), причем, когда твой противник сильнее тебя, но если ты проявишь должную меру упорства и отваги, и будешь стойко сносить все удары, то твой противник, пусть он и сильнее тебя, в большинстве случаев, по крайней мере, будет тебя уважать (опять же если он сам адекватный нормальный человек). Таким образом, даже в таком положении, когда ты не обладаешь видимым превосходством над человеком и находишься на ступеньку ниже его – ты все равно можешь повлиять на его сознание, внушив ему то, что тебе нужно, просто нужно делать это грамотно, обращая свои недостатки в преимущества.

Однако в большинстве случаев все же намного удобнее влиять на человека, если ты в чем-то его превосходишь, и если он видит в тебе авторитет хоть в какой-то сфере. Универсальным же оружием в данном случае является какой-то общий жизненный опыт, просто жизненная мудрость, бытовая что ли, так сказать. Если ты по опыту в жизни превосходишь человека – у тебя уже есть преимущество, независимо от твоих профессиональных навыков в той или иной сфере.

И когда Слава впервые привел свою девушку Катерину к нам на репетицию – я сразу же понял, что с этим человеком у меня не должно возникнуть проблем в моей, скажем так, работе.

К нашему счастью Катя любила музыку и сама хотела научиться играть на каком-нибудь инструменте. Ее это привлекало и вызывало неподдельный интерес. Она с радостью окунулась в эту атмосферу, начиная впитывать в себя все, что касалось музыки и жизнедеятельности рок-групп.

Тогда мы уже не выступали на сцене. Мы сидели в своем андерграунде на репетиционной базе, которую нам по счастливой случайности бесплатно на халяву предоставляли очень хорошие знакомые. Мы уже некоторое время пытались создать коллектив, срастаясь так или иначе где-то с теми или иными музыкантами, мы сыгрывались, присматривались, приглашали, кто-то приходил сам, но толком ничего серьезного у нас пока так и не получалось. Мы просто репетировали в свободное время, иногда пересекаясь на базе с другими группами, общались, крутились в этом, пытались придумывать какие-то интересные вещи – в общем, это больше было похоже на какой-то тусняк и приятное времяпрепровождение, с периодически возникающими у нас творческими порывами создания каких-то новых музыкальных тем. Мы не теряли времени даром, мы оттачивали старые вещи, придумывали новые, поддерживали свое мастерство, но – не было движения вперед, никак не получалось создать группу, не было выступлений. Пару раз мы записывали некоторые отрепетированные треки в студии, и потом выкладывали их в Интернете на своих сайтах, но на запись нужны были деньги, еще – не все сценарии треков у нас были четко отрежессированы, и всегда возникали проблемы с поиском музыкантов для качественного прописывания басовой и вокальной партий, а так же клавишных – самая большая проблема. В общем, это был наш андерграунд. И он нам естественно уже начинал понемногу надоедать.

Но когда появилась Катерина – это внесло в нашу застоявшуюся творческую жизнь некоторое разнообразие, и ее желание научиться играть создало у нас ощущение чего-то нового в нашей деятельности.

Когда я познакомился с Катей, я уже кое-что знал о ней – то, что мне успел рассказать Слава, некоторые особенности ее характера, мне так же было известно и то, что она лесбиянка, или, по крайней мере, старается быть ей.

Итак, мы начали тусоваться вместе, теперь уже втроем пытаясь создать музыкальный коллектив, и обучая Катю игре на электрогитаре. Надо сказать, она сама толком не могла определиться, чего хочет, и думала то научиться играть на бас-гитаре, то просто научиться петь, а то и просто – стать нашим менеджером. Это было конечно забавно. Во всяком случае – ее притягивало все это, и она стремилась к тому, чтобы проводить с нами время. В этом плане нам повезло. А так как мы являлись, в общем-то, уж не самыми плохими музыкантами, просто в силу тех или иных обстоятельств оказавшихся в андерграунде, без коллектива и без концертной деятельности (я например, еще после концертов в церкви толком не отошел) – то естественно мы в определенной степени представляли для нее некоторый авторитет.

Я помню, как на одной из репетиций, сидя на стуле во время игры – уже не первую минуту обливаясь потом, с высунутым на плечо языком, я нервно фигачил медиатором по металлическим струнам, резко переставляя аккорды, выбивая из слегка «примоченной» эффектом гитары нестандартную гармоническую линию, с отрывистым синкопированным ритмом. В паре метров от меня, заглушая комбик, стоящий в углу, из которого собственно и вырывались эти забавные секстовые и всякие нестандартные трезвучные аккорды – заглушая этот самый комбик почти на половину, по ударной установке так же обливаясь потом, с вытаращенными глазами и таким выражением лица, как будто ему в попу загнали ломик по самый пуп, долбился изо всех сил Слава, стараясь не посадить темп и видимо стремясь к тому, чтобы порвать «кожу» на барабанах.

Нас перло от самих себя и от нашей новой нервозно-агрессивной «тяжелой», с оттенками какой-то параноидально-шизофренической бредовой гармонии, альтернативной темы. Мы выкладывались по полной и отрывались, выплескивая все свои эмоции. Слава, явно не жалея тарелок долбил по ним с такой силой, что у меня реально звенело в ушах, и казалось мозг подпрыгивал и переворачивался в черепе от четких ударов «бочки», а звук от долбления по «рабочему» барабану, проходя через все тело, вызывал дрожь, проникая внутрь казалось даже не через уши, а через кожу. Я в свою очередь все-таки задумывался о том, чтобы не порвать струны, но комбик, орущий на полную мощность, так же не мог скрыть явно нервной и очень злой игры на гитаре.

Катерина сидела рядом, напротив меня, и слушала то, что мы выдалбливали и выжимали из инструментов, наблюдая за нашими движениями и за тем, какие рожи образовывались на наших лицах в процессе игры. Ей нравилось то, что мы делали. Ей нравилась наша игра. И нравилась наша музыка. И она хотела научиться играть так же. Хотела играть такую же музыку. Это прочитывалось в ее взгляде, это было видно по ее сверкающим глазам. Не то чтобы они блестели какой-то наивно фанатичной чрезмерной впечатлительностью, но было очевидно – Катя хотела того же, что сейчас видела перед собой. Она хотела заниматься музыкой.

К тому времени мы уже потихоньку начали обучать ее, объясняли какие-то самые элементарные вещи, принципы. Естественно, что-то она понимала, а что-то нет, что-то у нее получалось, а что-то не получалось – но в основном пока еще ничего не получалось. Может из-за нерегулярности наших занятий, может из-за того, что сама не хотела много заниматься дома, но какие-то вещи она просто не догоняла, и пока что процесс развития шел не слишком быстро.

Сейчас я замечал в ее взгляде некоторый высад от того, что она не может выдать ничего даже близкого к тому, что делали мы. Она завидовала. Завидовала белой завистью, так как причин для черной у нее пока еще не было, она только начала обучение. Ей хотелось научиться играть так же, как мы. Ей хотелось добиться такого же уровня мастерства. Такой же техники. Такой же свободы в исполнении. Чтобы сидеть и переться от своей же собственной игры. Чтобы просто получать от нее удовольствие. Но пока она не могла достигнуть этого. Нужно было время и огромное количество затраченного труда. И сейчас в ее взгляде читалось какое-то небольшое огорчение от сравнения того, что она видела и того, что не получалось у нее.

Одновременно с этим она все же смотрела с некоторым восторгом. Для нее то, что делали мы – было сейчас чем-то запредельным, недостижимым. Она даже толком не понимала, что именно мы делаем, но ей нравилось, как мы играли. И ее, безусловно, перло от того, что она могла находиться рядом. Это был один из тех моментов, когда я видел, что на меня смотрят с восхищением. Безусловно, это очень приятное чувство. Оно неповторимое и его нельзя спутать ни с чем. Но главное – не потеряться в нем, и не позволить ему, чтобы оно затмило тебе глаза. Не начать утопать в собственной самовлюбленности и тщеславии. Иначе рано или поздно это приведет к погибели.

За то время, которое я занимался музыкой, я привык различать взгляды людей, в частности, взгляды людей находящихся в зале перед сценой. Я немного научился отличать взгляды профессионалов – от простых обывателей, обычных слушателей, а так же от тех, кто просто по каким-то причинам хочет постебаться, при этом, совершенно ничего не понимая в музыке, и от тех, кто смотрит с восторгом или хотя бы с интересом. Катерина смотрела с восторгом, но в отличие от первого раза, когда она только пришла к нам на репетицию – сейчас она смотрела еще и с огорчением и с каким-то высадом. Многие вещи у нее не получались, хотя сейчас об этом еще было рано судить, она только начала учиться, но – она понимала, что чтобы достигнуть даже нашего, мягко говоря, далеко не самого виртуозного уровня (пусть и неплохого) – ей придется очень сильно постараться, и чего-то достигнуть ей получится еще очень не скоро.

И мы могли использовать эти ее чувства и ощущения для своей выгоды.

Одновременно с этим я лично за собой и за нами со Славой обоими не помню, чтобы мы когда-то проявляли какое-то чрезмерное самодовольство и признаки тщеславия, за то время пока мы ее учили, мы никогда не превозносились над ней, никогда не кидались понтами, и не строили из себя каких-то гуру, да это было бы и глупо и нелепо в данном контексте – как я уже сказал, Катя только начала обучение, и естественно еще ничего не умела и многого не понимала. Хотя я видел людей, которые даже в таком контексте – даже со своими учениками – в процессе обучения брызгали в разные стороны своей самовлюбленностью и подчеркивали свое превосходство. Такое поведение я считал крайне дибилоидным – только люди чем-то сильно обделенные в детстве, или вообще в жизни, и с низкой самооценкой способны на постоянное проявление своей гордости, чтобы доказать всем, что они все-таки что-то из себя представляют. Это комплексы. Меня от этого тошнило.