Текст книги "Нечто в лодке по ту сторону озера..."

Автор книги: Максим Перфильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 34 страниц)

На крик прибежала мама. Она уже готова была ко многому и даже наверное ко всему.

Теперь уже цепляться за эту жизнь и этот мир было задачей не моего тела… а разум за нее в принципе никогда и не цеплялся…

…Точка X.

Теперь я тупо сливаю свое время на восстановление всех систем организма.

Это не отдых, и не работа. Это не развлечения, и не война. Это время… какой-то непонятной бессмысленной реальности. Никакой продуктивности. Минимум всего – минимум движения, минимум мыслей, минимум действий, минимум положительных эмоций.

Это новая точка отсчета – промежуточная точка Z, между точкой X и точкой Y – начала времени первоначального восстановления после приступа.

Но я с нетерпением ожидаю приближения к точке Y – начала новой ремиссии.

Пока – время от точки Z до точки Y, и я не понимаю что это за время и зачем оно мне.

Отметка точка Z – это начало быстрой фазы восстановления сразу после приступа. Большую часть времени – просто сплю.

Но это еще не ремиссия.

Это моя тюрьма.

Промежуток от точки Z до точки Y – я ненавижу это время. Оно самое ужасное во всей этой болезни. Оно ужасней самого приступа.

Но еще более ужасное – когда затягивается время от точки X до точки Z.

7.

Солнечный день был настолько солнечный, что я уж начал было напрягаться, а стоит ли в этот день вообще что-то делать, и насколько он в принципе подходит для свершения чего-то важного.

Моя песня против фашистского движения была готова. Придумана, расписана по сценарию, отшлифована, исполнена и записана в маленькой андерграундной студии, еще и с небольшой аранжировкой. Две гитарные партии, басовую и вокал мне пришлось прописывать самому. Ударные я попросил прописать своего друга, с которым мы пытались создать группу. И хотя я не сильно доверял ему, учитывая его профессиональные возможности, но он выжал из себя почти все, что мог, и действительно постарался, и меня более-менее устраивало то, что в результате получилось. Клавиши – я решил обойтись без них.

Теперь моей задачей было донести этот музыкальный трек до слушателей. У меня был один знакомый человек, хорошо разбирающийся в компьютерах и в Интернете. Работал системным администратором. Не сказать, чтобы он был крутым хакером, но кое-какие вещи он знал, и хорошим хакером он вполне мог бы стать, если бы захотел. От него мне сейчас нужно было – разместить мою песню в Интернете на различных площадках, сделать на нее ссылки, устроить небольшую рекламу. На своем музыкальном сайте я ее уже выложил и надеялся, что люди, прослушивая ее, действительно задумывались о том, насколько ужасна эта распространяющаяся фашистская идеология. Песня вроде получилась не плохой. Главное – чтобы соплей поменьше, и не слишком много агрессии. Баланс.

Итак, я вышел из дома в этот чересчур солнечный день и направился к своему знакомому компьютерщику. Он должен был помочь мне в распространении моего музыкального трека в Инете.

Этот забавный чувак тусовался в обществе троих обдолбанных укурков, которые постоянно торчали у него на трехкомнатной квартире и все время исполняли всякие интересные приколы. Кидание с балкона презервативов, наполненных водой, гонки вниз по лестнице на тазиках с восьмого этажа в подъезде и катание по длинному коридору на тележке, которую они стащили из какого-то гипермаркета, были еще самыми безобидными видами нарушения общественного спокойствия. К несчастью соседей они однажды чуть было не спалили квартиру, и к счастью этих соседей – они ее все-таки не спалили. Вдобавок ко всему они тащили в дом все, что только могли, и что им казалось забавным иметь в этой квартире. Сдернутые афиши и плакаты с заборов, причем целые и аккуратно отклеенные, дорожные знаки (не предупреждающие об опасности), таблички с кабинетов в больницах и госучреждениях – все это являлось частью интерьера и украшало бетонные разрисованные стены за место обоев. В общем, квартира представляла из себя довольно интересное место, и большинство людей такая обстановка пугала и вводила в ступор, когда они впервые в ней оказывались. Но мне нравилось. И я действительно любил этих укурков. И любил эту квартиру.

Еще у компьютерщика, который был почти программистом, и работал системным администратором, была девушка. Она редко жила с ним в его квартире из-за его обдолбанных дружков. И когда приходила, развлекала себя тем, что отмывала с пола засохшую «кока-колу», вступившую когда-то в реакцию с «ментосом», вычищала микроволновку от частиц краски, выгоревшей с лейблов компакт-дисков, в очередной раз засунутых в эту бедную микроволновку, и собирала по полу сахар, раскиданный по всей комнате звуковыми вибрациями из огромных мощных колонок с сильным прокачивающим басом. Она всегда ворчала и была ужасно зла на этих идиотов, которые устраивали в этой квартире вечный праздник, но видимо ей нравилась такая участь и она не могла подавить в себе этот забавный женский инстинкт постоянной заботы о мужчинах и наведения в их жизнях своего утонченного порядка.

Иногда она оставалась на ночь, и для этого случая у нее была отдельная комната, запертая дверью на замок, ключ от которого был только у нее одной. Даже своему парню она не давала этот ключ, так как боялась, что им могут воспользоваться его друзья-ошпарки. Это была действительно особая комната. В нее никто никогда не мог попасть, и эти трое укурков даже и не представляли, что находится в этой комнате и как она оформлена, и какая в ней обстановка. Она была для них каким-то таким загадочным местом, вроде светлых покоев сказочной королевы. И дверь в нее, запертая на семь магических замков, словно была порталом в фантастический мир эльфов из угрюмой реальности гоблинов.

Только сам хозяин квартиры иногда бывал в этой комнате по особым случаям, когда его принцесса позволяла ему там находится, и когда трое его ошпаренных дружков тусовались где-то в другом месте. Так, по крайней мере, хотя бы он один из всех их имел представление о том, что такое современные виниловые обои, потолочная плитка и пластиковые плинтуса – в общем актуальный ремонт.

– Число жертв террористической атаки в пакистанском городе Пешавар достигло 10 человек, среди погибших четверо детей. Боевик-самоубийца привел в действие взрывное устройство, заложенное в автомашине.

Расслышал я краем уха, проходя мимо какой-то припаркованной иномарки с опущенными стеклами.

«Гребанный уродский мир. Когда он уже наконец свернется, – подумал я про себя, – Какая теперь жизнь начнется у этих людей, которые остались живы, с искалеченными телами».

Я подходил к дому моего знакомого компьютерщика, и начинал испытывать небольшое волнение. Для меня было важно, чтобы этот музыкальный трек получил распространение по всему Интернету, и если не стал популярным, то чтобы его, по крайней мере, прослушало как можно большее количество людей.

«Иные языки», – промелькнула в голове мысль.

«Хм… иные языки… Мда, иные языки… И чо?… Что „иные языки“???»

Итак, иные языки – сверхъестественное явление, по мнению верующих людей, говорения какими-то неизвестными ранее языками. Иные языки это произвольный акт в отличие от пророчеств и видений, то есть они поддаются контролю со стороны человека и в основном проявляются тогда, когда человек сам этого хочет. То есть верующий человек говорит так же как и на обычном языке – захотел начал говорить, захотел замолчал, захотел снова начал. Забавность в том, что верующий человек, как правило, не знает значения того, что он говорит. Иные языки – один из даров Святого Духа. О них написано в Новом Завете в Деянии Апостолов, и очень много в 1-ом послании к Коринфянам Апостола Павла. Ах, да – еще в Евангелии от Марка сам Иисус говорил об иных языках. Не вдаваясь в подробности о том, что такое «длинное окончание» Евангелия от Марка и в чем его специфика – иные языки считаются у христиан сверхъестественным проявлением, даром Святого Духа, имеющим особенное значение в контексте молитвы. Естественно считается чудом – так как это либо какой-то совсем непонятный язык, либо просто иностранный, который человек до этого никогда не учил. Опять же ссылаясь на Библию – это может быть и некий ангельский язык.

В современной России наибольшее распространение иные языки получили в 90-ых годах после распада СССР тогда, когда в стране стали подниматься протестантские течения христианства. Православная церковь всегда несколько скептически относилась к таким проявлениям как иные языки, но вот в протестантских церквах на них говорят, наверное, практически 90 % верующих. Хотя и среди православных тоже есть люди, говорящие иными языками. А вот на западе в протестантских церквах говорение иными языками встречается реже, чем в России. Поэтому они там иногда удивляются от нас.

Естественно, что скептики утверждают, что это полное фуфло, либо подстава, либо зомбирование, либо внушение, либо механическое повторение, основанное на подражании и заучивании, либо что-то еще. Особенно им нравится ссылаться на то, что во множестве случаев процесс говорения верующего на иных языках представляет собой повторение нескольких фраз. Собственного говоря, молитва и на родном-то языке часто состоит всего лишь из нескольких фраз. Хотя бывает забавно, когда человек знающий какие-то экзотические языки, например, там фарси, или иврит, или там язык какого-нибудь племени Чакча-Вакча, вдруг, попадая в протестантскую церковь, может перевести то, что кто-то там говорит во время молитвы, хотя сам говорящий понятия не имеет, о чем он там говорит. В общем как обычно, два лагеря – скептики и верующие, и у каждого свои доводы. Я как всегда находился где-то посередине, ближе все-таки склоняясь к верующим, и надеясь на то, что я прав, хотя не исключал и противоположной точки зрения.

Кстати у посвященных сатанистов, шаманов и колдунов тоже часто наблюдается явление говорения на иных языках, это вроде как определенная сила и власть. Просто имеет другую природу. Дьявольскую природу. Это как оружие – принцип тот же, разные наклейки на корпусе. Типа, у хороших джедаев меч светится синим, а у плохих красным.

Я подошел к подъезду и набрал через домофон нужный номер квартиры. Я так и не понял, от куда в моей башке вдруг взялась мысль про иные языки.

– Секс-императрица здесь больше не живет. Вы ошиблись квартирой, – прозвучало в динамике.

– Да давай открывай, чувак, – ответил я.

Домофон весело заулюлюкал и я, со скрипом открыв железную дверь, вошел в подъезд.

– Косячок пришел… – приглушенным фоном послушалось в динамике напоследок.

Поднявшись на восьмой этаж на лифте, и сделав еще пару шагов по лестничной площадке, я вошел в квартиру, минуя две открытые двери.

– Ну, чо, где пиво? – встретило меня вопросом длинноволосое тощее обкуренное, в разноцветной рубашке, тело.

– Какое тебе еще пиво, обойдешься, – ответил я.

– Блииин, ну ты обломист, – разочарованно посмотрело на меня это тело. Это тело называли Укур, или просто Кур. Наверное, потому что он много курил. Еще он немного забавно подбегал к людям, когда ему от них что-то было нужно, как курица, короче.

– О, здорово, чувак, – отозвался своим тонковатым каким-то даже немного девчачьим голосом еще один парень, выходя из комнаты. Этот был уже более приличного вида, в светлых джинсах и легкой молодежной толстовке. По виду – обычный студент, немного худой. У него была белая кожа, кудряшки на голове и ангельское лицо (когда он был трезв), в общем, нежное создание. Его звали Флоп. Почему – для меня до сих пор оставалось загадкой, его кликуха была покрыта какой-то завесой тайны.

Я поздоровался с обоими чуваками, и прошел в комнату.

Нечто относительно мускулистое, сидящее на полу, глотая из жестяной банки газировку, дабы не отрываться, тупо приветствовало меня взглядом и двумя поднятыми вверх пальцами, между которыми была зажата сигарета. Этого чела звали Майк. Тупо потому что он почти всегда ходил в майке – спортивной, как у Димы Иплана, только черной. И джинсы носил темные и цвет кожи у него был темный, еще он и загорал постоянно. Он немного качался, поэтому летом стремился показать свое тело, ходя в майке. Но когда наступала осень или весна сверху он надевал вельветовый пиджак, который при желании всегда можно было снять.

Я прошел еще дальше в комнату и остановился где-то посередине. Там дальше в углу сидел тот самый компьютерщик, помощь которого мне была нужна. Коля, или среди своих естественно Колян. Ему не давали клички. А свой ник в сети он старался скрывать, или периодически менял его. Это был интересный человек, с усиками и тонкой бородкой, как у благородного пирата, с черными волосами, собранными в небольшой хвостик, он сидел в халате за компьютером, за которым ему, в общем-то, и полагалось сидеть и за которым он и проводил большую часть времени. У него была фишка – он любил раскручивать монетки на столе в процессе работы. Это отчасти стимулировало его на скорость совершения той или иной операции, то есть – задания то или иной команды. Раскручивая левой рукой три четыре монетки, он начинал что-то делать, стараясь завершить это до того как последняя монетка перестанет крутиться и сляжет на стол. Поэтому раньше в комнате стоял постоянный грохот от этих монет. Потом его девушка купила ему еще один коврик для мышки, лишь бы только от монет было меньше шума.

– Здорово, – отозвался он.

– Здорово, – ответил я.

Я специально не стал проходить дальше в комнату, сразу к Коляну, чтобы не проигнорировать тех трех укурков, и уделить им немного внимания.

– Ну, чо, Костян, давай заценим твою тему, – произнесло нежное создание по кличке Флоп с бутылкой пива в руке.

Я принялся доставать флешку.

– Костя, приколись, короче, купили на оптовом три ящика, – вбежал в этот момент в комнату Укур, – Два с пивом, и один тупо с газировкой. Те, которые с пивом – уже оба раздраконили.

– Да, выпили уже все, – подтвердил Майк с пола.

– А тот, который с газировкой – еще больше половины осталось.

Я усмехнулся и покачал головой.

– Что и следовало ожидать, – саркастически произнес я, отдавая флешку Коляну.

– Щас поставим, – прокряхтел тот, нагибаясь к системнику, стоящему на полу. Провод USB, выведенный на стол, уже был у него занят какой-то другой флеш-картой.

– Пойдем, я тебе покажу, чисто приколишься, – продолжал Укур.

– Щас, только файл, покажу какой открывать, – отозвался я.

Я указал Коле музыкальный файл – мою песню – и пошел с Укуром в другую комнату.

– Зацени, – ткнул он пальцами с сигаретой в сторону двух валяющихся на полу разорванных картонных коробок, которые когда-то покрывались сверху полиэтиленом. У этих коробок был такой вид, как будто с ними всю ночь занимались сексом. Полиэтилен кстати так же рваными кусками валялся где-то рядом.

Я услышал, как в той комнате начал проигрываться мой трек, который Коля включил на полную громкость.

– А теперь смотри сюда, – Укур подвел меня к коробке с газировкой, стоящей в коридоре, которая была наполовину разорвана и в которой валялась куча еще не выпитых жестяных банок, их действительно оставалось еще больше половины.

– Щас вот допиваем, больше делать-то нефиг, – заключил Укур.

– Да, я вот даже специально в магазин гонял, чтобы пива себе купить, – добавило тонким голосом нежное создание по кличке Флоп с бутылкой в руке.

Я слушал, как на всю квартиру орет мой трек, и мне это было приятно, и еще я ждал, что о нем скажут эти четыре обдолбыша.

– А за… – только хотел я задать вопрос.

– За вечер все выжрали, прикинь, – опередил меня Флоп, – Думали купить просто так на неделю, там, чтобы вечерком иногда пару баночек задавить. За один вечер обе коробки расфигачили.

– Н-да уж, – с улыбкой покачал я головой, – А не уссались?

– Уссались, – ответила, выйдя из кухни девушка Коляна, убирая телефон в тугой карман обтягивающих джинсов, – Зассали весь унитаз. Как уроды нажрались и бегали орали тут по всей квартире. Я потом ходила выносила все эти банки на помойку.

– Милочка, огромное спасибо тебе за заботу, – попытался осторожно подъехать к ней Флоп своим тонким голоском. Он не переступал границы, просто ее и правда звали Мила.

– Отвали от меня, – ответила она, проходя мимо и направляясь в комнату к Коле.

– Ты, наверное, очень интересно смотрелась с кучей пустых пивных банок на улице, – заметил я ей вслед, перекрикивая свою же песню, играющую в комнате.

– Ага. Очень, – ответила она, обернувшись, – Особенно если учесть, что у них не было нормальных пакетов, только какие-то рваные и все прозрачные, через которые все видно. Уроды, блин.

Я еще раз убеждался – ей нравилось ходить за Колей и за его друзьями ошпарками. Но я тоже любил этих ошпарков. С ними было весело.

– Так-то ни чо, прикольная тема, – заметил Флоп, – вслушиваясь в мой трек, орущий на всю комнату.

– Это твоя? – спросила Мила.

– Да, – ответил я с улыбкой, кивнув головой, ближе подходя к Колиному компьютерному столу.

– Немного агрессивная, – заметила она.

– Не, нормальная, – возразил Флоп, – Как раз в тему.

– Нормальная, – подтвердил Майк, сидя на полу.

Флоп был меломаном и даже пытался как-то играть в какой-то группе на гитаре. Майк не особо разбирался в музыке, он больше разбирался в компьютерах, помогал иногда Коле. Укур, который до сих пор не выразил своего мнения, как и Флоп тоже был творческий человек, но занимался рисованием, компьютерной графикой и фотографией, так же любил бомбить граффити на стенах, причем нелегально.

– Ну, может быть, – с неохотой согласилась Мила, – Но все равно, мне кажется, какая-то она слишком жесткая, – отмечала для себя Мила, продолжая слушать орущую из динамиков песню.

– Просто тема такая, – сказал свое слово Колян.

– Да, она просто по теме такой, я говорю, сделана, с текстом хорошо сочетается, – подхватил Флоп.

– Ну, текст хороший, да, – согласилась Мила, даже без тени возражения, и после небольшой паузы добавила: – Нет, ну на самом деле, достали уже эти скинхеды. Ходят строят из себя каких-то уродов.

– Да, блин. Я говорю, мы тут думали даже с пацанами поддержать как-то антифаш, там, – неожиданно произнес Флоп.

– Ага, и тебя первого же пошлют на мочилово в первом же ряду, и первого же тебя и замочат с одного удара, какой-нибудь бычар, – отозвался с пола Майк.

Флопа на разборку со скинхедами действительно только и посылать было. Я в принципе не был уверен, что он вообще хоть раз в своей жизни когда-то дрался. Так что Майк в этом был прав.

– Не, ну а фигали, они задолбали уже эти мудаки, – ответил Флоп.

– Я не думаю вообще, что тут поможет кулаками махать. Ну, надо по-другому как-то решать эту проблему, – заметила Мила, – Но с этим и правда надо что-то делать. Так нельзя уже…

– Дак я и говорю, что надо делать, – перебил Флоп.

– Надо идти просто в школах, в институтах разговаривать с людьми, как-то лекции читать на эту тему, что все люди братья, все люди равны между собой, – сказал тут свое слово Укур, – пускай учатся уважать друг друга. Чо как уроды-то жить. Как в быдлятнике каком-то. Нацистов вообще надо запретить.

– Они и так в принципе запрещены. По крайней мере, пропаганда национализма юридически запрещена, – заметил Колян.

К этому времени мой трек закончился.

– Молодец – сказала Мила, повернувшись ко мне и как-то одобрительно посмотрев в глаза. Мне это было несколько удивительно, так как мы с ней в общем-то не особо сильно общались.

– А кто барабаны прописывал? Слава? – спросил Флоп.

– Да, я его запарил, – ответил я.

– Ну и как он, развивается? Есть прогресс? – поинтересовалась Мила.

– Да, как видишь.

– Нууу… – вряд ли Мила действительно могла тут что-то увидеть, поэтому просто спросила: – Он справился?

– Ну, в общем-то да, – я улыбнулся, – Он выжал из себя все, что мог.

Мила слегка рассмеялась.

– Понятно, – заключила она.

Я был рад, что эта тема реально зацепила этих чуваков. Трек понравился. Понравился текст. И они действительно задумались над этой проблемой.

Они все были, в общем-то, хорошие ребята, правда классные. Они понимали что хорошо и что плохо. Понимали как можно себя вести и как нельзя. Я знал, что они были не злые и по-доброму относились ко всем другим людям. И хотя они были укурки, алкаши и те еще приколисты (даже включая Колю), но они никогда не переходили определенных границ, они не были злыми, с уважением относились к окружающим, и в них не было агрессии – той, которой сейчас в этом мире было до хрена. В них этой агрессии никогда не было. И они никогда не позволили бы себе причинить человеку зло. Поэтому я любил их. Поэтому они мне нравились. Возможно, они пока еще в чем-то были безбашенными идиотами, но уж лучше быть идиотом, чем машиной для убийств.

– Ладно, щас начнем раскручивать твой трек в Инете. Надо его еще на всякие музыкальные сайты и порталы повыкладывать, со ссылками на твой сайт, – произнес Коля и принялся за работу.

Майк включил телевизор, продолжая все так же сидеть на полу и допивая банку газировки. Видимо ему надоело пиво, или он просто хотел окончательно избавиться от ощущения уже прошедшего похмелья. По первому же каналу, на который он ткнул, шел какой-то фильм.

– Только не надо делать никаких редиректов, там, или поп-андеров, в общем чтобы ссылки были приличными… – заметил я, – …Ну, с нормальной рекламой… чтобы не навязывать себя… и чтобы не вызывали неудобств у пользователей… сети… Интернет…

– Да конечно, – уже предупредил меня Коля, – Такие вещи в основном только порно-сайты используют или всякие, там, дурилки. Так делать – себя не уважать.

– Вот мне уважение и имидж важнее.

– Само собой. Я просто устрою нормальную раскрутку и воткну ссылку на твой трек и твой сайт в самые злачные места, на форумы, на разные площадки.

– Вот, отлично, – кивнул я головой.

Сам я не особо хорошо разбирался в компьютерах и Интернете, хотя более-менее в web-пространстве ориентировался. Но помощь Коли мне в любом случае была необходима.

Краем глаза и мочкой левого уха я уловил тему фильма, который Майк от нечего делать пучил по телевизору. Что-то там про религию было.

Но мне было важнее другое – началась раскрутка моего трека. Коля зашуршал мышкой, левой рукой умудряясь при этом поднимать со стола монетки и раскручивать их пальцами на тонком жестком коврике для оптической мыши. Так у него одновременно крутилось на коврике до 3–4 монет. Иногда он отрывал свою левую руку от этого забавного занятия, чтобы напечатать что-нибудь на клавиатуре. А когда какая-нибудь из крутящихся монеток случайно выскакивала за пределы коврика, попадая на поверхность стола, она производила ужасный шум, что не нравилось, в общем-то, никому, и Коля быстро возвращал ее на место.

– Костян, приколись, – обратил мое внимание Майк на то, что он сам сейчас смотрел по телевизору. Там в каком-то фильме вырисовывалась сцена – как некий… не знаю даже кто, вроде и не католический священник, но какой-то очень хороший глубоко религиозный супергерой блокбастера… пытался изгонять бесов из одной женщины (естественно фильм был западного производства, у нас таких не делают), он держал маленькую Библию в одной руке, а другую – ладонью с растопыренными пальцами, между которыми красиво переплеталась серебряная цепочка с крестиком – властно держал над головой женщины, при этом громко произнося что-то на каком-то языке, сильно напоминающем латынь.

– Типа иные языки? – серьезно спросил меня Майк. Эти чуваки знали, что я верующий, и мы частенько разговаривали с ними на тему религии, я им иногда рассказывал всякие забавные истории.

Но на вопрос Майка я рассмеялся, подумав, что он прикалывается.

– Чо, нет? – переспросил он.

В этот момент я понял, что сейчас он интересовался этим совершенно серьезно. Без тени приколов.

– А… ты серьезно, что ли?… – тихо произнес я, перестав смеяться.

И быстренько сделав умное выражение лица, я скрестил на груди руки и повнимательнее всмотрелся в сцену фильма.

– Нееееееее, – покачал я головой, – Да это ж латынь… вроде.

– Аа, – понимающе кивнул Майк.

– Он по-моему просто Библию на латыни читает… ну, цитирует… читает вслух, – добавил я.

В этот момент подошел Флоп со все той же бутылкой пива в руке.

– Кинь-ка мне еще банку, – попросил его Майк.

– Чо, сам встать не можешь? – тонким голоском проговорил Флоп.

– Ну тебе ближе.

Флоп немного недовольный вернулся в коридор и кинул ему от туда банку газировки.

Честно говоря, я думал, что Майк ее не поймает, и она, пролетев по параболической траектории, проломит ему голову, откатившись потом куда-нибудь в сторону с кровавым пятном на вмятине корпуса. Уж очень она угрожающе летела. Но Майк как-то изловчился и кое-как ухватил ее руками, когда она уже подлетала к его носу. Затем он достал из кармана ножик и открыл им жестяную банку, отогнув язычок лезвием.

– Интересный способ, – постебался я.

– Зато удобно, – подмигнул мне Майк.

– Лезвие сточишь так.

– А, насрать.

Флоп с бутылкой пива подошел ближе к телевизору и стал пялиться в него, с интересом всматриваясь в то, что там показывалось.

Укур где-то бегал по квартире, забавляя себя чем-то не понятным и никому не известным. Мила снова ушла на кухню разговаривать с кем-то по сотовому.

Я осмотрелся, в надежде найти в комнате какое-нибудь место, куда бы можно было бы присесть, и с радостью все-таки обнаружив его для себя сбоку от Колиного компьютерного стола, грохнулся на старое кресло, сделанное еще в советское время, без излишков мягкой материи и с деревянными подлокотниками и с сильно откинутой назад спинкой – но при этом невероятно удобное.

Мне нравилось это место. Нравилась эта квартира. Здесь я чувствовал себя спокойно. Бетонные стены без обоев, разрисованные баллончиками с нитро-краской, и завешенные свиснутыми с улицы афишами, еще на этих стенах висела парочка дорожных знаков и всякая другая ерунда, типа таблички с кабинета проктолога или плюшевого мишки, разорванного и сшитого и с воткнутыми иголками и измазанного кетчупом. Комната была заставлена непонятно чем, в углах валялась всякая шняга, которая оказалась здесь по каким-то совершенно случайным обстоятельствам. Комната, как и сама квартира, была прокурена и немного пропахшая пивом, бутылки из под которого тоже иногда можно было найти где-нибудь в углах. При всем этом не сказать, чтобы квартира была очень пыльной и чрезмерно грязной. Мила периодически делала в ней уборку, недовольно при этом ворча и поминая Колиных друзей, да и самого Колю, недобрыми словами.

Я расслаблялся под шум вентилятора от работающего системного блока, шуршание мышки и стук клавиатуры, и смотрел американский фильм про какого-то религиозного супергероя, борющегося со злом и со всякими там демонами.

С кухни доносился еле слышный голос Милы, разговаривающей по телефону.

Укур продолжал чего-то бегать по квартире.

Пацаны в комнате так же пучили фильм, вставляя периодически свои короткие комментарии.

В общем, я чувствовал себя практически как дома.

Я провел в таком расслабляющем состоянии некоторое время, пока Коля раскручивал в сети мой трек, пропихивая его на различные площадки, я отдыхал с его корешами, заценяя забавный кинчик, идущий по ящику.

Мила все-таки закончила трещать по своему телефону, и даже успела сбегать за продуктами в магазин.

Вернувшись из магазина и растолкав продукты по разным отсекам холодильника на кухне, она зашла в комнату. Пройдя с выпученными глазами мимо телевизора, по которому шел все тот же блокбастер с каким-то религиозным смыслом, и немного поморщившись от одной из сцен этого блокбастера, она подошла к Коле и спросила:

– Ты сделал мне презентацию?

– Презентацию? – переспросил Коля, не отрываясь от монитора компьютера.

– Да, презентацию.

– Это про этих-то, пушистых? – отозвался с пола Майк, не отрываясь от телевизора.

– Про каких пушистых? – поинтересовался я.

– Миле надо для доклада, – ответил Коля, все так же не отрываясь от монитора и клавиатуры с мышкой.

– Я доклад готовлю. Про кошек, – пояснила Мила, слегка повернувшись в мою сторону.

– Ааааа.

– Обожаю кошек, – проговорил Флоп, сидя на полу на какой-то подушке, вперясь в экран телевизора, не отрываясь от фильма.

– Да, я почти доделал, как ты просила. Щас покажу, – наконец-то ответил Колян на вопрос своей девушке, временно заканчивая работу в Интернете, отрываясь от нее на пару минут, – Щас открою.

В этот момент у меня зазвонил мобильный, разнося по всей комнате какую-то агрессивно-депрессивную психо-патологическую мелодию группы «Prodigy».

– Да, – ответил я. Я уже знал кто это.

– Костя, привет, – послышался в трубке немного тревожный и слегка чем-то удрученный знакомый женский голос.

– Привет…

Я встал с кресла и чуть отошел в сторону, чтобы лучше слышать то, что мне хотели сказать по телефону.

– Слушай, у меня брат совсем уже чо-то с ума начал сходить. Притащил вчера в дом какую проститутку, набухались оба… я не знаю что уже с ним делать… Как так можно жить… Я вообще не понимаю уже ничего… Может, придешь хоть поговоришь с ним… Я в осадке просто в каком-то от всего этого…

– Ээээ… ммм… хм… да, хорошо, Светик, я зайду, – ответил я.

Я уже понял, кто это звонил.

– Я в общем-то тут как раз неподалеку. Так что я зайду скоро.

– Хорошо, я тебя жду… Я уже не знаю чо с ним делать… Он меня достал… Просто ужас какой-то…, – продолжала девушка по телефону спокойным, но сильно расстроенным голосом, и едва сдерживаясь, чтобы не заплакать.

– Ты чо обалдел что ли, урод! – чуть ли не взвизгнула Мила.

Я обернулся и тут же понял, что это там какие-то их дела с Колей и ко мне они никакого отношения не имеют.

– Какой пушистик пиндосский!? Ты чо написал! Кошка североамериканская полудлинношерстная! Ты понял? Североамериканская полудлинношерстная кошка…

– Да понял, я понял. Щас исправлю. Я забыл просто, как там этот твой… комок шерсти называется, – немного раздраженно, но каким-то успокаивающим тоном, поспешил ответить Колян.

– Пушистик пиндосский… ха-а-а-а-а-а… – постебался Флоп, не отрывая взгляда от экрана телевизора.

– Ладно, давай. Пока. Я щас приду, – закончил я разговор по сотовому и повернулся к компьютерному столу, чтобы увидеть, наконец, что же там такое интересное происходит.

На экране монитора в программе презентации красовался кошак с таким выражением морды, как будто он впервые в жизни увидел, как разделывают севанскую форель.

– И что, ты не мог получше что ли фотографию найти? Что это такое? – громко и раздраженно произнесла Мила.

Флоп с Майком наконец-то оторвались от фильма и повернулись, чтобы посмотреть на фотографию кота с выпученными из орбит глазами.

– Ха-а-а-а-а… У него такой взгляд как будто ему хвост прищемили…

– А похоже что не хвост, а что-то другое.

– Ты не мог нормальную фотографию достать что ли? – продолжала прессовать Мила своего парня.