Текст книги "Нечто в лодке по ту сторону озера..."

Автор книги: Максим Перфильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 34 страниц)

Я сидел в интернете и тупо лазил по всяким разным сайтам, не зная больше чем заняться. Огромное информационное поле, в котором можно найти практически что угодно, хотя большая часть этой информации просто дублирует сама себя, и, будучи рассчитана на массовое потребление не особо далекого сознания, как обычно играет на человеческих потребностях, комплексах и других слабостях. Неожиданно один из сайтов редиректнул меня и выкинул на страницу с анкетами проституток в моем городе. Я уже собрался закрывать его, как тут подумал:

«Хм… А чо б и нет?»

И начал просматривать анкеты.

Забавно, но меня всегда привлекали чрезмерно сексуальные наряды, типа кожаных корсетов, латекс, и БДМС, с плетками, наручниками и зажимами. Какая-то изначальная предрасположенность. Не знаю, как я собирался искать себе жену, которая бы удовлетворила во мне эти потребности. Но вряд ли я мог найти себе такую в христианской церкви. Наверное, меня бы просто сожгли на общецерковном собрании прям на сцене, если бы узнали о моих тайных желаниях.

Среди всех анкет я нашел одну такую – девушка в обтягивающем латексном костюме с плеткой в руке и с сигаретой в зубах, на одной из фотографий с резиновым членом, крепящимся к костюму чуть ниже талии. Жесть. «БДСМ. Запись заранее. Степень силового воздействия обговаривается индивидуально». Как в последний раз в жизни, наверное, хорошо перед смертью, или если все равно больше не собираешься иметь детей. Если я когда-нибудь буду на пороге смертной казни, обязательно закажу себе такую в своем последнем желании.

Среди всего этого большого количества девушек по вызову, я нашел только одну, которая мне действительно понравилась. Профессионально кем-то сфотографированная, в сексуальном нижнем белье, в достаточно элегантной не развратной позе, выпрямленная в полный рост, она смотрела с фотографии своей анкеты, не производя впечатления циничной, перетраханной всем миром, проститутки. Ее длинные волосы, шея, ключица, почему-то невероятно привлекательная, плечи, красивые нежные руки, элегантные запястья и пальцы с ногтями, покрытыми красным лаком, подтянутая фигура, талия, плоский живот, стройные ноги в чулках, – «Кажется, она прекрасна», – подумал я. Лицо было так же достаточно красиво и очень миловидно, но разглядеть его полностью даже на хорошей фотографии, как всегда было сложно, большое значение имела мимика в реальной жизни. Но что меня привлекло больше всего – ее взгляд, не опошленный, не развратный, без намека на то, чтобы сразу сделать тебе минет в первую секунду знакомства, какой-то не обладающий налетом этого порнографического подтекста. Кажется ее рот мог говорить, а не только глотать. Среди ее немногих фотографий я не нашел полностью обнаженного тела или каких-то чрезмерно эротических поз. Ее взгляд продолжал нравиться мне. И это сильно отличало ее от всех остальных, выгодно выделяя ее для меня из общей массы развратных девочек.

Мне нужна была не проститутка, мне нужна была девушка. Хотя делать из этой женщины свою девушку я и не собирался, воспринимая ее все же как вещь, которую покупают за деньги, пусть даже на час.

Я на всякий случай сохранил фотографию на компьютере и закрыл страницу.

«А, блин, косяк», – подумал я, осознав, что не записал ее номера телефона. А вдруг по каким-то причинам ее анкета исчезнет с сайта? Где тогда ее искать потом? «Ладно, – решил я, – Будь, как будет». Название сайта, предусмотрительно продуманное создателями как легко и быстро запоминающееся, я положил на особую полку в своем сознании. Да, точно – название сайта еще сохранилось на фото. Теперь я точно успокоился, и, так как уже закрыл браузер – забил.

Мы с Катей договорились о репетиции на базе какого-то ее знакомого за приемлемую плату, и эта репетиция должна была состояться через два дня. Два дня… Два гребанных дня… Эти два сраных дня мне нужно было как-то пережить, потому что я чувствовал, как не вовремя у меня начинается накапливаться напряжение в теле. Скорее всего, в ближайшее время у меня будет очередной приступ, который вырубит меня из нормальной жизни минимум на десять дней. Как там получится дальше с репетицией – не известно. Да и об этой репетиции уже договорились. Это был стратегически важный момент – первая репа на новой базе, причем, на базе, которую нашла Катя. Потом через десять таких репетиций можно будет на многое забить, но сейчас – первый раз – нужно было войти в эту систему. Нужно было войти в движение этой системы, как в какую-то реку, а потом она уже сама понесет тебя. Нужно было познакомиться с хозяевами базы и просто начать это, а потом все будет проще. Нужно было, чтобы Катя сама начала гореть музыкой и организовывать репетиции, что она сейчас и сделала. Это был важный момент, который нельзя было так просто пропустить. Иначе потом вообще все может развалиться. К тому же с Катей собиралась приехать ее подруга лесбиянка, которая составляла… нуууу… хм… хотя… ладно, в общем – которая составляла конкуренцию Славе в отношениях, пусть так. Я хотел познакомиться с ней, узнать поближе ее как человека, провести свой анализ ее мышления, и подумать, как мне можно повлиять еще на нее, и на всю эту ситуацию. Она как раз тоже собиралась учиться музыке. Только играть хотела на барабанах. Ну, пару ритмических рисунков не сложных я мог ей показать для начала для координации движений. А потом уж – только со Славой. Я был не барабанщик.

Но Слава уехал в какую-то пердь с концертом с какой-то группой из церкви. Так что я теперь остался здесь один.

В общем, я не мог пропустить эту репетицию, поэтому сильно напрягался по поводу своего состояния, понимая, что меня может вставить в любой момент. Я чувствовал, как снова начинал болеть. Чувствовал головокружение и скачки давления. Испытывал неожиданные приливы адреналина в организме, которые разрушали мое тело. Нервозность и страх. Однозначно, я был болен. Я чувствовал напряжение во всем своем организме, и это напряжение могло прорваться в любой момент, тогда – снова приступ и гипертонический криз. Самым опасным временем для меня была ночь. Когда я ложился спать и полностью расслаблялся. И если в обычном состоянии, занимаясь какими-то делами с умеренной нагрузкой и отвлекаясь от всего этого, я мог так хоть немногое время держать себя, чтобы не расплющиться окончательно и не допустить своему организму выпустить в очередной раз все свое напряжение, то ночью, когда ложился в кровать, принимая горизонтальное положение тела и полностью расслабляясь, засыпая и отключая свое сознание – тогда, именно в этот момент, могла наступить точка прорыва и организм, больше не в силах сдерживаться, выпускал наружу всю ту энергию, которая копилась в нем долгое время. После такого я приходил в себя в самом лучшем случае через неделю, и то не сразу мог вступить в нормальный ритм жизни. Мне необходимо было взять себя в руки и пережить эти два дня. Потом – репетиция, и там уже мне не нужно было особенно напрягаться, я был в своей стихии, имея явное преимущество перед этими двумя девушками, с которыми должен был заниматься. И даже та девушка – любовница Кати, с которой мне нужно было познакомиться – я все равно был в своей тарелке, я чувствовал себя свободно, в своем мире, пусть и на чужой репбазе, но зная то, чем занимался, я был для этих девушек как гуру, обучая их музыке и обладая явным авторитетом. Вот поэтому в контексте влияния на человеческий разум с людьми работать лучше с позиции какого-то превосходства – иногда это просто крайне необходимо. Если будет нужно – ты опустишься к ним, опустишься на колени до их уровня, чтобы стать ближе, но вот если ты стоишь изначально ниже их – подняться к ним на уровень будет намного сложнее. В моем состоянии без своего превосходства в каких-то вещах – было просто не обойтись.

Итак, мне нужно было просто пережить эти два дня, и самое главное – две ночи, а потом просто приехать на эту репетицию и все, там уже все должно было быть проще. Мне необходимо было взять себя в руки и держать свой организм под контролем на протяжении всего этого времени.

Я специально искал себе какое-нибудь дело, которым можно было бы заняться и отвлечься. И все равно – чем больше времени я проводил в этом ожидании, тем сильнее томился от всего этого. Это было похоже на ожидание какого-то концерта. Как-то перед одним серьезным выступлением я начал волноваться еще за месяц до его проведения, когда только узнал о начале организации к нему. Сейчас все было немного по-другому, и я уже был не таким простым, и реальность вокруг меня была какой-то более сложной. Хотя я был еще очень молод. Мне еще не было даже и двадцати пяти. Но я как будто прожил уже целую жизнь. Раньше – концерт, а теперь – какая-то долбанная репетиция.

Я чувствовал, что не мог сдержать этого напряжения, которое так стремилось вырваться наружу и закончить, наконец, всю эту нудную процедуру двухдневного ожидания.

Похоже, у меня не оставалось другого выхода. Раздираемый нервозным состоянием и внутренним беспокойством, пытаясь держать свое трясущееся тело в руках и остановить разбушевавшееся сердце, я пошел и выпил три таблетки транквилизатора, который мне уже давненько прописали. Блин! Три таблетки – наверное, слишком много. Хотя сейчас был день. Обычно я старался не принимать его на ночь, так как, просыпаясь утром, я иногда не мог понять, где я нахожусь и что вообще происходит, я был в какой-то дезориентации и путал сновидения с реальностью, да и сновидения тоже были какие-то слишком уж странные. Но сейчас был день, и все должно было быть проще. В любом случае этот транквилизатор должен был снять напряжение и хотя бы отсрочить приступ, который, казалось, мог произойти в любой момент. Через полчаса я лег спать и тупо заснул, уйдя в какую-то другую реальность, без лишних эмоций и без каких-либо проблем, плавно и очень мягко.

Проснулся я уже вечером, преодолевая какую-то замутненность сознания, не понимая толком что для меня сейчас более актуально – сходить в туалет, пожрать, или посмотреть мультики.

Транквилизатор сработал четко. Я снял на время нервное напряжение, и будучи в состоянии подавленности всех систем организма, в том числе и мозга, и после часа недопонимания того, какой сейчас год, весь оставшийся вечер я провел в полусонном состоянии за компьютерными играми. Забавненькие такие ощущения после этих транквилизаторов.

Следующий день у меня прошел немного проще.

А пережив последнюю ночь, и встав на следующий день, в который я вечером должен был ехать на репетицию, я понял, что теперь-то я до этой базы доползу в любом случае. Уж теперь-то я смогу это сделать. Теперь я все держал под контролем.

И я добрался-таки до этой базы после нервного ожидания всего дня. Я приехал туда с ощущением какой-то невероятной силы, распространяющейся по моим артериям, и даже чувствовал себя способным перевернуть этот мир вверх ногами. Странно, почему в такие моменты моя болезнь как будто бы куда-то пропадала. Главное – было просто придти. Встретившись с Катей, которая тоже почему-то сильно переживала за эту репетицию, и даже долго распылялась о том, как не во время она попала в пробку и чуть было все не сорвалось, я разделил ее радость, ответив на возглас: «Ура! Мы сделали это!» фразой «Это безусловный ништяк».

Я познакомился с ее девушкой – Викой. Эта девушка так же не произвела на меня какого-то особого впечатления. Хотя, проводя с ними двумя время на репетиционной базе и объясняя Вике как нужно махать руками, сидя за барабанной установкой, и смотря в это время на ее в обтягивающих джинсах сексуально раздвинутые ноги, между которыми стоял рабочий барабан, а так же периодически позволяя себе во время постановки левой руки у Катерины передвигать ее маленькие не растянутые пальцы поближе к металлическим порожкам на гитаре, я все же получал некоторое удовольствие от работы с ними и обучения их двоих игре на музыкальных инструментах.

Я не грузил их ни чем в этот раз. Тем более Вику. Только лишь поиграл с ними некоторые слезливые, но красивые христианские мелодии. Я знал – непосредственно через само искусство Бог действует иногда даже сильнее чем через слова. Впрочем, это умеет делать и сатана так же.

Я простенько пообщался с Викой, попробовав разгадать сразу некоторые особенности ее характера. Одновременно с этим продолжал наблюдать за Катей.

Я видел причины их ухода в лесбийские отношения, как они скрывались в упрощенную реальность, будучи обделенными мужским вниманием. Я видел это и чувствовал. Я не брался судить обо всех гомосексуальных случаях, но здесь и сейчас конкретно в этой ситуации для меня многое становилось очевидным. Законы привлекательности – надо бы мне и их тоже как-нибудь получше изучить. Про себя я думал: «Жизнь говно. И мир этот говно. И законы его говно. Какая хрень происходит, когда что-то в этой системе ломается и начинает работать не правильно».

Мы договорились о следующей репетиции, которая должна была состояться через день. А потом установили график репетиций. Я еще хотел сказать, что график пока устанавливать рано, что надо бы пока как-то не столь систематично к этому подходить. Тем более что Слава еще не приехал, неизвестно подойдет ли этот график ему. Но за общением и веселым времяпрепровождением я потерял в своем сознании эту мысль, о чем конечно потом жалел.

Удивляясь с себя, что я смог приехать потом и на вторую репетицию, на которой я продолжал обучать обоих девушек игре на гитаре и подыгрывать им на басу, я повторял самому себе: «Да, я герой… Я герой… Определенно я герой… в жопе с дырой…». Именно с такими мыслями я возвращался домой на автобусе, сидя у окна в темных запотевших очках, с головокружением, одышкой и ощущением повышенного давления, смотря в одну точку и абстрагируясь от всего мира.

А еще я подумал, что не плохо было бы позвонить Владу, узнать, как он там, как у него дела.

Наконец, я приехал домой, благодаря Бога за то, что по пути в автобусе меня не вырвало на сидящую впереди девушку с прекрасными пышными волосами. Тяжело завалившись в квартиру с сильными болями в голове, сразу же грохнувшись на кровать, я с сердцебиением и не спадаемым внутренним напряжением, ожидал начала приступа, утешая себя мыслью, что прошло уже две репетиции, и щас все должно быть немного проще, и можно позволить себе хоть чуть-чуть расслабиться. «Как я дошел до этого? – думал я про себя, – На какую ж хрень я гроблю свою жизнь». Я укреплял отношения с Катей и Викой. А потом валялся на кровати в предвкушении судорог и спазмов, высокого давления и одышки.

Но приступа не произошло.

Этим вечером не произошло.

Он случился на следующий день через пару часов после того, как я проснулся, встал и позавтракал.

Точка X – отметка нового приступа.

Все прошло как обычно. Сначала головокружение, потом провал в груди, одышка, бронхоспазм, затем судороги и в конце абсолютное бессилие. И меня вновь выбило из нормальной жизни примерно на десять дней.

Но – определенно я был герой…

В жопе с дырой….

29.

Можно говорить сколько угодно и произносить очень пафосные красивые или даже романтические слова, можно напирать на чувства, совесть и логику, но в действительности поведение человека всегда определяется лишь двумя факторами – болью и наслаждением. Соответственно, чтобы заставить человека не поступать таким образом, чтобы его действия приводили к разрушению – можно либо страхом, либо желанием выгоды. И кто бы там что ни говорил и как бы высоко не превозносил различные чувства, только страх или осознание очевидной выгоды заставит человека вести себя определенным образом, или не вести себя определенным образом. А если переформулировать желание выгоды, то все в результате сводится только к одному – страх. Страх перед обществом, страх перед близкими, страх перед начальством, страх перед системой, страх перед силой, страх перед Богом, страх перед внутренним конфликтом и разрушением собственных убеждений, страх перед крахом собственной мечты, страх потерять что-то, что тебе обещали дать (выгода). Это звучит грубо и цинично, но это так. Государственный закон действует лишь на основании страха. И десять заповедей действуют тоже только на основании страха. И даже совесть действует на основании страха. Это примитивно, но – правда. Даже любовь – человек хочет быть рядом с предметом своей любви, если этого не происходит, он испытывает боль, он также проецирует на себя все переживания этого человека, и боль объекта любви становится болью того, кто любит. Страх перед болью утраты любимого и болью от проекции боли любимого – заставляет совершать те или иные действия. Чувство долга – не исполнение долга, не удовлетворение чувства долга и нарушение долга ведет к внутреннему конфликту, к конфликту с собственными принципами (которые кто-то, кстати, предусмотрительно заложил внутри человека, и этот кто-то не обязательно хороший), а так же к конфликту с обществом, и то и другое причиняет страдание. Страх перед обществом и внутренними терзаниями заставляет человека поступать определенным образом. Так в чем же тогда превосходство одних страхов и желаний и чувств над другими? Почему одно считается более достойно и почитаемо, а другое пошло и грубо? Есть момент сложности. Усложнение механизма образования конечной боли. Но только ли? Очевидно, что нет. Есть что-то еще, что делает одни страхи более превосходными. Умение проецировать на себя чужие переживания. Способность воспринимать чужую боль и радость. Не просто понимать механизм, а воспринимать и проецировать на свои собственные чувства то, что чувствует другой. Не просто достигать своей цели, а – достигать ее, думая о других людях и учитывая их интересы так же. Это и является первопричиной, первоосновой и смыслом любви и стремления к справедливости. Кто бы что ни говорил, но романтическая любовь, так же как и родительская, например, является всего лишь инстинктом и представлять ее как нечто такое невероятно возвышенное – несколько неразумно. Только не очень далекие люди по настоящему склонны возвышать романтическую любовь и возводить ее в ранг какой-то высшей материи. В действительности это такой же инстинкт, как желание пожрать, механизм тот же. И человек всегда во всем ищет своей выгоды и свои интересы. Вопрос только, каким путем он достигает этой выгоды – учитывая интересы других, или не учитывая. Только способность думать о других делает человека высшим существом, достойным Божьего образа и подобия. С этого все начинается и этим заканчивается. И в этом смысл человеческой жизни в его вселенском, а не личностном значении.

Пытаясь изменить этот мир к лучшему, я уже давно перестал относиться к этому стремлению как к чему-то возвышенному и идеализированному. Я всего лишь удовлетворял свою потребность, которая развилась у меня за несколько лет моей неоднозначной деятельности. Я прекрасно понимал этот механизм, и прекрасно понимал, зачем я все это делаю. Поэтому у меня уже давно не было в этом какой-то романтики и я не испытывал иллюзий на этот счет. Мне просто сложно было начать борьбу со своей собственной природой. Я не хотел играть со своей душой. Мне сложно было пойти на внутренний конфликт со своим мышлением. Однажды я уже пытался сделать это – ничего хорошего из этого не вышло. Внутренний конфликт разрушает здоровье, садит нервную систему и даже может привести к психическим расстройствам. Так что я тоже был точно таким же рабом какой-то системы, возможно, своей собственной. Но в отличие от большинства людей – я хотя бы осознавал это и честно признавал. Да и система, все-таки, на мой взгляд, была более достойная, чем просто набор тупых изначальных животных инстинктов.

Очередной долбанный приступ, природу которого мне так до сих пор никто толком и не объяснил, но вроде как это было похоже на какую-то паническую атаку и нервное расстройство – очередной этот долбанный приступ вновь вырубил меня из привычного ритма жизни и, захватив в свое господство, погрузил с головой в какое-то темное арессивно-депрессивное царство.

Точка Z – начало отсчета времени, которое уходит на восстановление всех систем организма. Я тупо сливаю свое время, трачу его на бессмысленный сон, валяясь в кровати в абсолютном бессилии, потому что все равно больше ничего не могу делать. Это время, которое вылетает из моей жизни, образуя в ней белые пятна пробелов, дыры бездействия, пустоты какой-то нудной и никчемной бессмыслицы. Состояние полудрема и дезориентации в окружающей действительности вперемешку с головными болями и спазмами в груди и в сердце, обусловленными скачками давления. Надо просто перетерпеть… Всего несколько дней… Все восстановится… Я знаю… Так всегда… Лишь бы только не зависнуть в этом… Лишь бы только в этом не остаться… Может, это и есть ад?… Лишь бы только он не затянулся…

День первый – большую часть времени лежу в кровати в каком-то дреме… Иногда засыпаю примерно на час или полчаса… Встаю только в случае крайней необходимости, когда нужно в туалет… Поворачиваюсь на бок и медленно поднимаю свое тяжелое тело… Потом поднимаю голову, пытаясь держать ее прямо… Естественно не получается… Пытаюсь сконцентрировать взгляд, но глаза бегают по сторонам, в результате чего картинка постоянно расплывается… В конце концов через некоторое время адаптируюсь к сидячему положению и начинаю смотреть строго в одну точку… чтобы не закружилась голова… и не потерять сознание… После некоторого времени, почувствовав хоть какую-то призрачную уверенность, начинаю медленно подниматься на трясущиеся ноги… Встаю, упираясь икрами в кровать, чтобы чувствовать себя более-менее устойчиво… Стою некоторое время, периодически легонько встряхивая головой, когда чувствую, что взгляд начинает уходить в сторону и картинка перед глазами вновь начинает расплывается… Потом, держась за стены и предметы мебели, направляюсь в туалет… Смотрю только вперед, не моргая и не двигая головой, в одну точку… Меня не интересует, что происходит по сторонам… Бегает ли там кот по коридору, летает муха, за окнами идет третья мировая война или козел наконец-то трахает бобра в комнате… Если я поверну голову – меня дезориентирует и я потеряю сознание… Я иду только вперед, но зигзагами, так как меня постоянно скашивает в какую-то одну сторону… Я держу голову прямо, не обращая внимания на окружающую действительность, и если нужно обернуться – поворачиваюсь только всем телом… Дойдя до туалета, более-менее сделав все свои дела, я иду в ванну мыть руки и к этому времени уже начинается одышка… Слабость в теле чувствуется как никогда сильно… Тяжесть и какая-то холодная ужасающая пустота в области солнечного сплетения… холодная тяжесть… или тяжелый холод… торопят во времени, сигнализируя о том, что сил осталось крайне мало… Мою руки… вытираю их, держась за полотенце, чтобы не упасть… Возвращаюсь в кровать, падаю и начинаю задыхаться… Сердце колотится бешено… словно работая последний раз в жизни… к горлу подступает ком… Вскоре успокаиваюсь, поворачиваюсь на бок и снова ухожу в дрем… На кухню не хожу… Еду в кровать приносит мама…

День второй – похож на первый…

День третий – по-прежнему чувствую, как кружится голова, даже не смотря на то, что она безразлично лежит на подушке, пристегнутая к телу позвоночником, связками, мышцами и кожей… На кухню не хожу… Процедура путешествия до туалета остается прежней… Сознание не проясняется… Вся окружающая реальность как будто в каком-то тумане… Как будто это и не реальность… Все размыто… Глаза напряженны… Начинаю периодически включать телевизор и засыпаю под него…

День четвертый – начинаю чувствовать себя более уверенно… Появляются какие-то силы… Не могу толком определить – то ли организм приспособился к этому состоянию, то ли само состояние стало лучше… Глаза по-прежнему видят все в каком-то размытом блеклом свете, но как будто начинают немного лучше фокусироваться в отдельные моменты… Телевизор включен почти все время… Уже не могу просто спать… Дремлю под какой-нибудь музыкальный канал, отдыхая ушами и сознанием под тяжелый рок с философскими текстами… Начинает болеть спина от того, что постоянно лежу в кровати… Одновременно с этим начинаются скачки давления, которых до этого не было… Тяжесть и боль в груди… Спазмы… Сердце бьет болью каждым ударом в голову и позвоночник, и, кажется, пробивает позвоночник насквозь… Спина начинает болеть не только от постоянного лежачего положения тела, но и от ударов сердца… Все сосуды и капилляры, особенно на наиболее нежных участках кожи и тела, сжимаются… Постоянно холодное лицо… Мерзнет нос… Трясет, и бегают мурашки по коже… Высокое давление еще сильнее дезориентирует в пространстве… Не смотря на это, впервые подползаю к компьютеру и сижу за ним некоторое время… Чувствую крайнюю необходимость в расширении пределов своих границ… Если какая-то песня по музыкальному каналу цепляет чувства, сразу начинаю волноваться и происходит очередной скачок давление… Нервная система разбалансирована…

День пятый – сознание наконец-то начинает понемногу проясняться… Кажется глаза стали видеть лучше и четче… как будто из них выкачали лишнюю жидкость и теперь больше света проникает в зрачки… Я впервые сам встаю и иду в ванну, чтобы почистить зубы… Чувствую, как мне это тяжело… сижу в одних трусах на голом холодном ребре ванны… к концу процедуры начинаю задыхаться и чувствую изматывающее бессилие в теле… После чистки зубов ложусь обратно в кровать, чтобы набраться сил, для того, чтобы сходить в туалет, или сесть за компьютер… Сегодня Катя написала по «аське» о предстоящей завтра репетиции…

– «Я не смогу приехать… Я снова балеть начал…».

– «Блин… фигово-то как… (грустный смайлик) выздовавливай».

– «Занимайтесь пока без меня».

– «А как мы без тебя будем заниматься?… нам же ты нужен в любом случае».

– «Так и занимайтесь… основные вещи я показал… электрогитары у тебя все равно дома нет, акустика не настроена… занимайся на базе… Тем более Вике надо на ударке учится – а это только там, на базе, по-другому никак… вот и репетируйте без меня».

– «Блин, отстой ваще… давай выздорасливай».

«Ладно, – подумал я, – Две репетиции я провел. Главное войти в движение системы».

День шестой – сознание стало лучше проясняться. Мир стал четче. Взгляд чище. Я начал ходить по квартире. Просто медленно ходить из одной комнаты в другую, по коридору, потом на кухню, как долбанный зомби. Чтобы не затекала спина. Она начинала уже действительно сильно болеть. Сидя на кровати, я стал периодически разминать позвоночник, очень аккуратно, без резких движений, чтобы не закружилась голова. Голова кружилась в любом случае. Но были какие-то допустимые пределы. Я начинаю больше времени проводить за компьютером, играя в различные игры. Но только не в контру-страйк, в нее с таким головокружением я играть не могу. Забавно, но я знаю, что через некоторое время ко мне вернется моя реакция, которая была достаточно хорошо развита, моя сила, немного натренированная занятием спортом и моя память с высоким уровнем интеллекта. Но сейчас я был еще очень слаб. Все это никуда не уходило и не снижалось. Только исчезало на некоторое время после приступа в первые пару недель. Я был болен – но еще не настолько, чтобы сдаться перед этим миром и сказать, что не могу противостоять ему.

День седьмой – я начал восстанавливаться. Я сам убрал кровать и застелил ее, надев, наконец, домашнюю одежду, в которой ходил по квартире. Теперь я не валялся в постели целый день. Я начал потихоньку двигаться. У меня все еще сильно кружилась голова. Я двигался очень медленно, не совершая никаких резких рывков, но, застелив кровать, я сам стимулировал себя на скорейшее выздоровление, чтобы выбраться из этого кокона, который начинал уже становиться для меня клеткой.

Я начинал выбираться из этой клетки, расширяя пределы своих границ.

А потом мне по «аське» написала Катя.

– «Привет… Поздравляю нас. Кажется мы только что просрали базу».

– «В смысле? То есть?… почему просрали?» – ответил я в какой-то растерянности.

Через некоторое время, но совсем не сразу, мне пришло пояснение:

– «Потому что. Потому что мы забили время на репетицию, а потом репетицию отменили».

Я немного не врубился.

– «И чо?» – спросил я.

– «И Макс мне выговорил потом».

– «Макс – это который хозяин базы то той, чувак тот что ли?»

– «Да».

– «И чо? – до сих пор не врубался я, – И чо он тебе сказал?»

– «Ну сказал, что на это время как бы много кто хотел записаться».

– «И чо? Почему просрали базу-то? Ну олтменили репу и отменили и что такого?»

– «Ну не просрали прям уж совсем… но он был не доволен и он мне это выговорил».

Я до сих пор так и не врубался.

– «И что такого-то? – спросил я, – Ну отменили мы репетицию и чо? Можно подумать у него это впервые. сколько времени он владеет этой базой? Что у него никто еще репетицию не отменял?… подумаешь что-то не сраслось, в чем праблема то?».

– «Для тебя может нет проблемы конечно, а я получается его подставила, это мой знакомый. я его выходит подвела».

Я офигел. Причем сильно так офигел. То ли Катя была дурой, то ли за то время, пока я болел, мир перевернулся с ног на голову и изменился до неузнаваемости. Я знал, как все эти дела делаются, и был в этом не первый год, и прекрасно понимал, что это стандартная бытовая ситуация, и ничего особенного в том, что мы отменили репетицию – нет. Это происходит постоянно. У нас же это еще не вошло в систему. Кто-то не смог, кто-то заболел, у кого-то работа, что-то не срослось. Какого хрена раздувать из этого не понятно что.

– «В смысле подвела? Чо за брелд? Это обычная рабочая ситуация, такое постоянно бывает, в этом нет ничего такого».

– «Костя, для тебя конечно же нет… это же не твой знакомый… конечно это моя проблема, я же с ним отношения испортила, не ты».

Я продолжал офигевать.

– «В смысле отношения испортила? Ты о чем? Нет ничего такого страшного что мы репу отменили это нормально», – написал я.

– «Я тебя уверяю у него это происходит постоянно», – добавил я вторым сообщением, а мне уже пришло:

– «Ну знаешь если для тебя нормально подводить друзей то для меня нет».

«Да чо за хрень?» – думал я про себя.

– «Какой подводить друзей? Чо ты несешь7 это обычная рабочая ситуцация. Такое происходит постоянно. Кто-то заболел, кто-то не смог приехать, у кого-то экзамен, у кого-то понос, кто-то рожает в больнице, уже воды отошли, кто-то тупо палец повредил когда картошку копал на грядке. У нас такое постоянно было. Чо делаешь из этого трагедия и раздуваешь не понятно что? Да и кроме того – я же сказал вам чтобы вы без меня занималсиь в двоем. Вике надо на ударной установке заниматься тебе на электрогитаре, воти играли бы без меня, все равно другой возможности нет кроме как на базе. зачем было отменять репетиции? Я же сразу сказал чтобы без меня репетировали».