Текст книги "По зову полной Луны (СИ)"

Автор книги: Максим Ковалёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 29 страниц)

Задержав дыхание, стражник нажал на спусковой рычаг. Метил он в дальний край прогалины, откуда, по его прикидке, по ним и вёлся обстрел. Там же металась, задрав кверху морду, вторая собака. Тетива коротко дзынкнула, приклад ударил в плечо. Разгорающийся огненный росчерк прочертил темноту леса от рук Юлиана, до ствола высоченной ели, стоявшей от него в полусотне шагов.

Выстрелив, он прыгнул обратно под защиту дерева. И тут же безропотная сосна приняла на себя вражескую стрелу. На Юлиана брызнули выбитые куски коры. Раздался новый всплеск криков. Отсчитав десяток ударов сердца, он высунулся вновь уже с другой стороны. Хватило одного взгляда, дабы убедиться, что его выстрел пришёлся туда, куда он и метил. От удара о еловый ствол напитанное алхимией пламя разлетелось фонтаном брызг. Несколько широких веток тут же занялись огнём. В набирающем яркость свете еловые лапы – трещащие, сыплющие искрами – стали видны как на ладони. А с ним и троица карлов, устроивших себе на дереве мастерский секрет. Недомерки походили на комья чёрного тряпья, развешенного среди сучьев. В своих детских ручонках они держали луки, что были размером с них самих, но теперь им сделалось не до стрельбы.

В отсветах пламени сверкали круглые глазищи. Глаза зверей. Нелюди. Твари разевали пасти и, должно быть, шипели, но за собачим лаем и тем гвалтом, что наполнял лес, расслышать их не представлялось возможным. Да не больно-то и хотелось. То, что оказаться замеченными, а уж тем более зажаренными заживо, в намерения недомерков не входило, было понятно и без того. В ночи, судя по точности выстрелов, они видели превосходно, сейчас же огонь слепил их. Мэтр Кроули оказался прав в своих догадках.

Юлиан вышел на открытое место. Не таясь, он рассматривал уродцев, стремящихся отползти подальше от уже начавшего жечься пламени. Юлиан смотрел и ощущал, как в нём поднимается омерзение. Столь лютая ненависть, какой он от себя, признаться, никак не ожидал. Дальше руки действовали сами по себе.

Ему и другим арбалетчикам пришлось выстрелить ещё лишь по разу. Недомерки не думали отвечать. На землю, ломая мохнатые ветви, рухнули три несуразных тельца.

– Быстро! – рявкнул Догвиль, несясь вприпрыжку к подножию ели. – Этих добить. Раненых в лагерь. Ребятки, давайте! Давайте, мои соколики! Вперёд!

Остальные также выходили из-за деревьев. Юлиан опустил арбалет и только теперь стал пересчитывать своих. С облегчением он отметил, что Лопух на ногах и, более того, бежит сразу за Догвилем, чтобы с молчаливой сосредоточенностью вонзить свой клинок в карлов. Снова и снова, хотя те не выказывали никаких признаков жизни. Вон с земли поднимается Роман-Нос, ветеран переложил меч в левую руку и, морщась, разминает повреждённое прошлой осенью плечо, что ему залечили, да видать не до конца. А где Луи?… Этого Юлиан заметил не сразу, так что внутри успело ёкнуть. Но тот лишь склонился над убитым Нортом и, сам, вроде бы, даже не был ранен. Если он правильно всех посчитал, вместе с Нортом погиб Курд (вот чьи сапоги) – бывалый вояка, любитель скабрезных шуток, дополнивший в зиму из десяток. Жаль.

Уже спокойно Юлиан вернулся за своим инвентарём и перезарядил арбалет.

Мечи и собачьи клыки довершили уничтожение вражеского секрета. Впрочем, псу с Лопухом достались мертвецы. Основную работу здесь сделали они – стрелки.

Догвиль, не дав отдышаться, гнал их дальше шерстить лес.

Разрозненные стычки случились ещё в ряде мест. Рыцари Розы действовали слаженно, напор и злоба влекли их вперёд, заставляя зачастую пренебрегать осторожностью. Мэтр Кроули с учениками добавили шумо-светового сопровождения. И карлы, скоро уяснив, что на этот раз противостояние складывается никак не в их пользу, отступили обратно к Чащобам. Они слышали в ночи их тонкий пересвист. Преследовать недомерков командор запретил.

Разгорячённые победители сходились в лагерь. Перебивая друг друга, каждый желал поделиться впечатлениями. Вели под руки раненых, несли немногих убитых. Без жертв не обошлось, да и не могло обойтись. Но нынешние потери не шли ни в какое сравнение с понесёнными при первой стычки. И каким непередаваемым удовольствием оказалось считать трупы врагов!

Пристрелить, заколоть и растерзать собаками удалось полтора десятка карлов. Двоих уродцев обложили в узкой норе у корней поваленного бурей дерева, но те предпочли откусить себе языки и захлебнуться собственной кровью, чем угодить в плен. Сильно тому никто не огорчился, лишь мэтр подосадовал, что и теперь не удалось «взглянуть, так сказать, живьём на сей любопытный вид». Шрам пообещал, что ему ещё представится такая возможность.

А между тем лихорадочное оживление всё не спадало. Лагерь гудел. В свете факелов они разглядывали подобранных уродцев, снесённых в единую кучу. Лекари кроптели над ранеными. Охрипшие собаки без устали исходили лаем, а лошади недовольно фыркали на них. Кто-то искал оброненные в суматохе вещи, кто-то втайне от начальства заливал потерю друга, сев у костра и вскрыв заветную флягу, приберегаемую совсем для иного случая. Словом, творилось не пойми что, и конца этой вакханалии не предвиделось.

Так никто, наверное, и не улёгся бы до утра, если бы командор не приказал:

– Всем спать! Отдыхайте, пока есть возможность. Завтра идём в темнолесье, и что там будет – одному бесу ведомо. Дозорных на счёт сна, само собой, не касается.

Следующий день – дни! – обещал стать не менее насыщенным. Неприятель ждал их, как и предполагалось. Потому, обнадёживать себя, что и дальше дела пойдут столь же успешно, было бы крайне опрометчиво. Остаток этой ночи, впрочем, прошёл вполне мирно. Если не считать приглушённый расстоянием вой, который так и подмывало назвать великанским, доносящийся до них от Чащоб. Но кроме него покой до самого рассвета ничто не нарушало.

3

Командор поднял отряд с первыми лучами, и тут-то многие пожалели о затянувшемся ночном «бдении». Завтрак провалился в пропасти урчащих желудков, будто его и не случалось вовсе. А Штрауб уже заканчивал последние проверки перед заходом в Чащобы. Несколько отряженных им солдат в это время занимались раскопкой общей могилы. Погибших хоронили тут же, возле сворачиваемого лагеря, иначе дневное тепло грозило скоро поработать над телами. До ближайшей деревни было три дня пути по бездорожью, да и к чему? Мёртвым нет разницы, в какой лежать земле, лишь бы та была освящена. Капеллан отслужил похоронный молебен. Они все склонили головы. Прощание прошло быстро. На войне, как на войне.

На некотором отдалении от опушки Чащоб и леска, где они провели ночь, посреди широкого поля Шрам распорядился начать устройство нового, укреплённого лагеря. Местом для него выбрали холм, с которого открывался хороший обзор по всем направлениям. На возведение лагеря командор отрядил два десятка под началом сотника сира Лимоса Тура, что освобождались от предстоящей прогулки в чащу. Кроме прочего, в обязанность им вменялось сторожить походный обоз, что среди тех дебрей превратился бы в непосильную обузу. Строительный инструмент, парусину для натягивания палаток и прочее необходимое имущество было привезено ими с собой. По задумке командора будущему лагерю предстояло стать наблюдательным форпостом у границы Чащоб.

Остающиеся сразу взялись расчищать землю на холме и заготавливать свежесрубленные колья для установки грубых палисадов на его склонах. Острия кольев позже обожгут на кострах, и направлены они будут в сторону темнолесья.

Пока отряд завершал сборы, разведчики подтвердили, что карлы приходили, а затем и бежали в чащу, где за первой чертой деревьев сгинули «как сквозь землю». Очень возможно, что так оно и было в действительности.

Ну вот, все вопросы решены. Командор привстал в стременах и взмахнул рукой. В путь. Пришло время свершить то, ради чего они явились в эти недобрые края. И пусть Небеса станут им порукой.

Ряды облачённых в брони всадников тронулись с места. С каждым пройденным шагом стена леса надвигалась, становясь всё выше и всё угрюмее, словно это чаща наступала на них, а не они на неё. Солнце, казалось, вовсе не проникало под сумрачный полог теснящих друг друга сосен и разлапистых древних елей, лишь изредка разбавляемых вкраплениями одиноких берёз. Они входили в чащу, и прошлогодня трава с равнины уступала пружинившему под копытами наслоению иглишника. Ветер умер. Недвижимые толщи воздуха наполнились влажные испарения, в которых далеко разносились тягучие древесные скрипы, так живо напоминающие памятные всем великанские бормотания. Солдаты глядели во все глаза, но за исключением макушек над их головами, ни одно дерево сверх того не шевелилось. Замшелые стволы стояли могучими колоннадами самого предвечного и прекрасного, но и самого грозного из когда-либо возведённых храмов – храма исконной природы. Отряд растёкся, огибая их, как протоки ручьёв каменные валуны. И вся пройденная до того дорога, Жесть и сама Империя, словно разом отдалились на другой конец мира.

– Лезем прямо к хромой смерти в гости, – проворчали в строю. На доморощенного «пророка» цыкнул кто-то из ветеранов, и тому пришлось оставить свои предвидения при себе.

Однако шептать молитвы об отводе зла никто не запрещал, как и касаться пристёгнутых на кирасы защитных медальонов, что мэтр Кроули выдал каждому ещё в Жести. Вдали от родных стен, когда опасность могла таиться под каждым кустом, вера в Высшие Силы – будь то Небесные или Магические – росла в людях как никогда.

Во главе отряда ехали командор с господином Аргустом. Мэтр Кроули понуро следовал за ними. Старик ссутулился в седле, с утра от него не прозвучало и пары слов, как проснулся, был сам не свой. Ещё в ведущей группе присутствовал некий сеньор, чей внешний вид никак не соответствовал столь представительной компании. Заросший бородой по самые уши, на худосочной лошадке, с непокрытой лохматой головой, он скорее походил на проходимца с большой дороги или диковатого деревенского мужика, но уж точно не рыцаря Розы. Одет в шитый-перешитый тулуп, подпоясанный обрывком вервья, и без всяких бронь. К тому же, Юлиан мог бы поклясться, что ещё вчера в отряде его не было. Неизвестно кто и взялся неведомо откуда, а следует бок о бок с командором. Последователь маэдо что ли? Да уж больно невзрачен.

– Эй, Луи. – Юлиан подстегнул свою белёсую кобылку, наречённую им просто Белкой. – Ты вечно в курсе всех дел. Это что за хмырь рядом со Шрамом? Прежде я его вроде не замечал.

Луи прищурился, разглядывая незнакомца. С тех пор, как рыцарь перевёлся в десяток Догвиля, трепать языками почём зря им никто (кроме, самого Догвиля) не мешал, а уж случай всегда найдётся. Они двигались впереди и могли видеть своих набольших.

– Этот-то? Поговаривают, что один из местных, живёт где-то тут неподалёку. Охотник. Излазил здешние леса вдоль и поперёк. Вроде как командор посылал за ним пару дней назад. Уж не знаю, откуда они знакомы. Но теперь этот хмырь наш главный проводник в сей глухомани. – Тонкий, чуть вьющийся на конце рыжий ус дёрнулся. Луи вполне мастерски подкрутил его, а затем огладил и клинышек бородки. – Как погляжу на эти чёртовы дебри, аж мурашки по коже. Ведь если заблудишься – вовек не выбраться. Так и сгинешь в какой-нибудь болотине. И чего великанов сюда потащило?

Это хотел бы знать каждый в отряде.

Свет вокруг бледнел, как если бы сумерки наступали раньше срока. А ведь они ещё и не успели отдалиться от границы Чащоб, очерченной столь чётко, будто её по линейке выводили. Сосны здесь росли не ровные и высокие, а толстые, с искривлёнными ветвями, торчащими от самого низа, – это вам не смолистые боры у Жести и даже не перелесок, где они провели прошлую ночь. Недобрый лес, как в детских сказках про злых ведьм на летающих ступах. И эти сказки учили, что в такой лес лучше не соваться.

– Вот и я о том, – проворчал Юлиан, взирая на обступившие их дебри и начальственную группу, ведущую отряд в неизвестность. А может, для кого-то не такую уж неизвестность? Если так, то им тому, наверное, следовало бы радоваться. Да навряд ли получится.

Подъехал Догвиль, чья суровая мина проглядывала даже через забрало шлема. Рукоять меча торчит у правого бедра, щит у левого – всё не как у людей, – ладони в чёрных перчатках, поскрипывая свежей кожей, сжимают поводья. И коняга его недобро фыркает, точно плюётся. Разговоры пришлось прекратить. Луи следом за Лопухом поспешил опустить своё забрало. С новым командиром его отношения складывались пока не ахти как. И состязание «усов и бород» было тому не последней из причин.

…Минуло три дня.

Рыцари и привлечённые к походу маги пробирались через густой подлесок, заваленный упавшим сухостоем. Где удавалось, они двигались звериными тропами, но чаще приходилось вилять, ища проходы среди бурелома, объезжая заслоны из орешника, а ещё можжевельника, встающего на пути канделябрами вытянутых махровых свечей. Чащобы в своей основе состояли из вечнозелёных пород – сосны и ели были полноправными хозяевами этого края. Лошади брели в тенистом сумраке, пробиваемом навылет солнечными копьями, склоняясь к подрастающей зелени, занявшей редкие островки лесных проплешин.

Чащобы шептались за их спинами. Терпко пахло прелостью и всё живее пробуждающейся растительностью. Под копытами чавкало, а во встречных буераках поблёскивали бочаги ещё не сошедшей талой воды. И уже вторые сутки за отрядом следовала кукушка. Её скорбное кукование разносилось эхом среди деревьев, настойчиво предвещая, как утверждали народные поверья, скорую беду. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять какую.

– Ку-кууу, ку-кууу… ку-кууу, ку-кууу.

Днём они не выпускали из рук мечей с топорами и арбалетов, а ночами, когда спали в чуткой, часто прерываемой дрёме, клали их возле себя. Костры жгли маленькие, на дне вырытых для того ям, чтобы свет от них не привлекал лишнего внимания (как будто про их визит сюда ещё никто не знал). Конечно, никакие мечи со стрелами не спасли бы их от громил. Но великанов они боялись не в первую очередь. То был враг шумный, внезапных налётов от него ждать не приходилось. Впереди, и по бокам отряда следовали разведчики сира Хью, готовые при малейшем признаке угрозы поднять тревогу. Пока повода для того не возникало.

Бегущие с отрядом собаки держались тихо. Скулили и жались ближе к лошадям. Тоже чуяли недоброе. Напряжение висело в по-весеннему тёплом воздухе, загустевшее, вязкое, давя на сознание и не отпуская ни на миг.

– Ну и местечко, – прошептал Лопух, утирая взмокшую шею. Так установилось, что все они теперь предпочитали общаться шёпотом. Из-за шлема голос его звучал глухо. Он то и дело косился на проплывающие мимо, поросшие бурым лишайником стволы, от которых уже рябило в глазах. – Ясно, отчего здесь никто не селится. Со страху в портки наложишь, приведи оказаться одному в такой глуши, да если ночью. Вроде, разного уж повидать довелось, а руки всё потеют. И зверья тут, не иначе, шастает всякого. Хорошо нас много, никто не сунется.

– Зверьё – нет, а за других не ручайся. – Юлиан был на взводе не меньше остальных. От того, что никто из них не знал, с какой стороны ждать опасности и от плохого сна. И ещё от того, что в этих дебрях ему как будто переставало хватать воздуха. А тот, что имелся, был липким, душным. Все они старались держаться, как можно тише. – Зверьё огнём отпугнёшь. А что делать с теми, от кого и огонь не спасёт?

– Ты про древней что ли?

– Да! – громче, чем хотел, рыкнул стражник. Белка дёрнулась, запнувшись о торчащий корень. Он ослабил поводья, давая лошади самой выбирать дорогу. – Хотя этих мы пока ни одного не видели, это не значит, что они куда-то ушли отсюда. Здесь они, нас поджидают… Ладно, нечего шуметь попусту.

Древесные поскрипывания создают ощущение ложной умиротворённости. Из-за густоты стволов ничего нельзя разглядеть и в сотне шагов. Пот струится под одеждой тёплыми ручьями. Несмотря на распоряжение экономить воду, они часто и надолго прикладываются к баклагам. Лошади устало фыркают, собаки семенят, высунув длинные красные языки.

Духота под шлемом; многие всё же отбрасывают забрала. Никто не разговаривает, едут молча. Каждый резкий сторонний звук заставляет вскинуться, как от громового раската. Вверху, иссечённая плетями ветвей, проглядывает небесная синь. Далёкая, почти забытая. Лес обступает во всех сторон. Ворчит на чужаков. Давит. Глухомань. Чащобы. Гиблое место.

Над отрядом пролетела пёстро-серая птица. Села на макушку ели среди висящих там, похожих на веретено шишек. Нижние сучья ели обломаны и торчат жуткими чёрными пиками. Вестнице бед наскучило раздавать предсказания, оставаясь самой в тени, и она таки предстала пред ними.

– Ку-кууу… ку-кууу, – зазвучала её неизменная песнь.

– Тебя ещё не хватало. На свою голову накаркай, а не на нашу, – проворчал Лопух, не преминув сплюнуть через левое плечо.

Юлиан на всякий случай повторил за ним, пусть сам в пользу от подобной ерунды никогда не верил.

– Десяток! – Догвиль по вошедшей у него в манеру привычке подъехал бесшумно, будто того и добиваясь, чтобы они всякий раз дёргались. – Продвинулись вперёд. Разведчики нашли… нечто, заслуживающее внимания. Командор хочет взглянуть, и мы едем с ним. Рот всем держать на замке.

Они послушно подстегнули лошадей.

Шрам с Аргустом, сир Хью, двое разведчиков с сигнальными рогами у пояса и, конечно, мэтр-маг с парой своих подмастерьев (любимчиком Сольеном и тощим Седериком) ждали их. Догвиль доложил о готовности к выступлению.

Отъехать требовалось вперёд и немного в сторону от отряда.

Место, к которому их вывели, представляло собой пологую ложбину, считай овраг, по которому некогда протекала лесная речушка. Вместо воды его теперь заполнил кустарник. Чаща вокруг оставалась спокойной. Она здесь даже немного просветлела, а пробившийся сквозь глушь ветерок одарил прохладой. И по-прежнему слышалось надоевшее до смерти «ку-ку… ку-ку».

Стоило всадникам приблизиться к оврагу, как собаки сначала заскулили и принялись упираться, а затем зло зарычали.

– Что там, в конце концов? – бросил Шрам. Топор уже лежал в его руке.

– Лучше вам самим взглянуть, милорд, – замялся молодой парень из разведчиков. – Конечно, противно, но ничего опасного.

Шрам смерил его тяжёлым взглядом. А заодно и сира Хью. Тот пожал плечами, словно тоже не представляя, что они должны были увидеть. Командор потянул носом воздух, отчего-то сморщился и спрыгнул наземь. Четверо из их десятка остались с лошадьми и хрипящими собаками. Остальные, ведомые Догвилем, двинулись за разведчиками и Шрамом вниз по склону.

В низине кустарник разросся в сущие заросли. И, судя по лежащим среди них грудам вывороченной, ещё увенчанной грязной наледью земли, здесь была вырыта какая-то яма.

– Ку-кууу… ку-кууу.

Проклятая птица голосила всё неистовее и ближе, не иначе, перелетев следом за ними от основного отряда.

Чтоб ей пусто было! – подумал Юлиан.

Разведчики обследовали овраг, и никого там не обнаружили, но для самоуспокоения он ещё чуть пригнулся и крепче вжал приклад арбалета в плечо. Ребята также держали оружие наготове.

Вот тут-то они и почувствовали это.

Ветер сменил направление, пахнув им не в спины, а в лица. И вместе с ним налетела волна столь насыщенного смрада, что желудок каждого судорожно сжался и подпрыгнул к самому горлу. Воняло падалью. Мертвечиной, что разлагалась в этом месте не одну неделю, а может и вовсе с прошлой осени. Доходягу Седерика тут же вывернуло на собственные сапоги, едва он успел согнуться в поясе и откинуть забрало. Рыцари, поминая нечистого, зажимали дыхательные щели у шлемов, но помогало это мало.

Напуганная голосами, со дна оврага вспорхнула стая ворон.

Хлопая крыльями, как рваными парусами, крупные чёрные силуэты поднялись в воздух и замелькали меж деревьев, уносясь прочь. Негодующее хриплое карканье огласило лес на всю округу. Их вопли заставили многих отшатнуться, выставив перед собой оружие, а затем вновь разразиться проклятьями. Исключением не стал даже седобородый мэтр-маг.

Отмалчивающемуся разведчику от командора достался ещё один суровый взгляд, отчего парень совсем поник.

Шрам и остальные, где порубив, а где просто смяв кустарник, пробрались через него к очередной ямине, встретившейся на их пути, как зловещее напоминание о былых событиях.

Юлиан следом за всеми взобрался на наваленную груду земли.

Его желудок всё же вознамерился опорожниться прямиком через глотку. Усмирить его он сумел лишь в последний момент. По крайней мере, ещё на какое-то время.

На дне наспех вырытой подтопленной паводком ямы лежала мешанина. Мешанина из растерзанных тел, отдельных оторванных кусков плоти, бывших когда-то руками и ногами, полуизгнивших шкур и чего-то вовсе неопределённого, неузнаваемого, сваленного в общую кучу, смердящего и разлагающегося. Плавающие в мутной талой жиже волосатые головы с пустыми глазницами, содержимое которых было выклевано, скалились смотрящим на них с края ямы, словно узнавая старых знакомых. Крепкие вороньи клювы успели поработать и над губами, что в большинстве своём отсутствовали, и над щеками, зияющими рваными дырами с проглядывающими в них рядами зубов. Так что, оскалы получались более чем жуткими. Над субтильными останками вился рой уже пробудившихся мух, а внутри их наверняка копошилось полно червей.

– Ох, силы великие! Какая гадость!

Мэтр Кроули кое-как стащил шлем и зажал нос ладонью. Лицо старика зеленело на глазах.

– Отойдём, – севшим голосом сказал Шрам, тоже прикрывая лицо перчаткой. – Иначе наши завтраки пропадут впустую.

Все они едва ли не бегом, оскальзываясь, бросились вверх по склону оврага, подальше от устроенной в нём тошнотворной свалки, ставшей местом погребенья для нескольких десятков карлов. Кукушка вспорхнула со своей ветви и полетела над лесом. Ну хоть заткнулась… Лишь вернувшись к лошадям и ничего не понимающим сослуживцам, которым посчастливилось не видеть того, что видели прочие, они почувствовали некоторое облегчение.

– Что это значит?! – задал неизбежный вопрос Шрам. Он шумно дышал, глядя в сторону ямы, и не спешил убирать топора.

– Мерзость! Аж, до сих пор мутит. – Мэтр Кроули всё вытирал о полу плаща свои и без того чистые руки.

Рыцари, сбившись гурьбой, обменивались по преимуществу малокультурными репликами. Многие, не получив на то приказа, снимали шлемы и долго плевались. Сольен поддерживал под руку ещё пошатывающегося Седерика.

– А ведь это великаны постарались.

Господин Аргуст держался среди всех на удивление спокойно. Впрочем, как и всегда. От того он и обратил внимание на то, что для других осталось незамеченным на фоне общего «впечатления».

– Отчего вы так думаете, маэдо? – Тут же спросил маг.

– Там было несколько примечательных рытвин. Да и саму яму копали явно не лопатами, – натянуто улыбнулся зеленоглазый. – Так что недомерков захоронили древни, они же, думаю, перед этим и разделались с ними. Или есть иные соображения, кто мог учинить над крысёнышими столь изощрённую расправу в этих чащах?

Ветер снова сменился, но теперь неотступная вонь чудилась повсюду, даже если она не изгаживала воздух. Запах разложения обещал ещё не скоро покинуть их обоняние и их мысли.

Вопрос был обращён ко всем присутствующим.

Посыпался ворох всевозможных домыслов и догадок. Особо в этом преуспел командор, как оказалось, обладавший не только не дюжей силой, но и столь же могучей фантазией.

– Тихо, друзья! – попытался взять слово мэтр Кроули. За гомоном и скулежом собак, его услышали не сразу. – Послушайте, что я скажу.

Разговоры притихли. Учёный мэтр пользовался неоспоримым и, что существеннее, заслуженным авторитетом.

– То, что древесные гомункулы перебили этих существ, полагаю, и впрямь не вызывает сомнений, – взялся с расстановкой излагать он свои мысли. – В чём причина случившейся между ними бойни, а так же, для чего великанам понадобилось сносить тела убитых в одну яму, но не закапывать их в ней, – гадать смысла нет. Ни карлы, ни великаны нам этого не расскажут. Да и неважно оно! Всё это, так сказать, лишь побочные следствия.

Маг вздохнул, неспешно разглаживая бороду, успокаивая тем себя и своих слушателей:

– Главным для нас остаётся вопрос, ответ на который мы так и не нашли в нашу осеннюю кампанию. Что именно великаны, а теперь ещё и карлы, ищут в здешних лесах, и может ли это нечто помочь нам понять их устремления? Если же древесные гомункулы и карлики сцепились друг с другом, то нам это только на руку! Однако мы не должны терять бдительности. И хотя великанов пока не видно, карлы находятся где-то поблизости. Как мы уже смогли убедиться, перебили их отнюдь не всех. Посему, во избежание ненужных проблем, давайте поспешим вернуться. Здесь нам, право слово, делать больше нечего.

«И то верно, – поддержал старика Юлиан. – Мертвяки, они и есть мертвяки. Тут нужно живых бояться, а эти пусть и дальше… лежат с миром… твари».

– Хорошо! – Шрам убрал топор. Случившееся с ними минутное смятение выбило из колеи даже командора. – Гадать «что да как», можно и в строю. Возвращаемся!

Они взобрались в сёдла и покинули осквернённое место, надеясь поскорее забыть подробности своего в нём пребывания. Пусть старый лес упокоит останки тех, кто нашёл себе последний приют под его кронами. Ему, наверняка, не впервой делать это.

«Снова загадки плодятся, как саранча!»

Юлиан пустым взглядом уставился на спутанную гриву Белки и не слушал болтовни, с которой лез Лопух. Поняв, что внимания на него обращать не собираются, приятель зашептался с Луи.

Когда они достигли отряда, тот пересекал обширную, как целый луг прогалину, должно быть, появившуюся среди здешних дебрей вследствие давнего пожара. Последние ряды всадников как раз выступали из-под полога деревьев на уже подзабытый всеми просвет. Навстречу командору выехал седоусый сир Мэрих. Расслышав шум, поднявшийся со стороны замыкающих шеренг, сотник остановился и стал оглядываться. И сейчас же за их собственными спинами раздался протяжный скрежет, как если бы где-то рядом треснула одна из столетних елей.

Первыми вновь взвились собаки. Поджарые псины истерично завизжали, словно их вдруг принялись резать живьём. Впереди на прогалине предупреждающе закричали.

– Враг! – взревел Шрам.

Но, конечно, было уже поздно.

* * *

Древни навалились разом со всех сторон, что совершенно не походило на их обычную прямолинейную атаку. Западня была устроена по всем правилам военного ремесла, и «гости» загнали в неё сами себя, не заметив того до последнего.

Древоподобные монстры возникли попросту из ниоткуда. Так всем подумалось в первый момент. Но «из ниоткуда» никто не возникает. Вероятно, до этого они всего лишь неподвижно стояли, полностью сливаясь с прочим лесом. Но вот ловушка захлопнулась, и безобидные, уже набившие оскомину и давно замылившиеся для взгляда деревья, росшие по краям так приятно повстречавшейся на пути сквозь всегдашний буревал прогалины, ожили.

Земля задрожала. Размашисто шагая, великаны выступали из чащи, скрывавшей их лучше любой маскировки, на открытое пространство. И они обложили всю прогалину! Обнаружив себя, громилы уже не медлили, чтобы даже мельком оглядеться, а расходились в стороны, сплачивая кольцо окружения. Они будто выполняли много раз отрепетированный манёвр. Их было… их было – десятки! Десятки целенаправленно шагающих деревьев с сучклявыми головами и мотающимися ниже пояса брёвнами лап, смыкающих ловушку. Трубные завывания то и дело оглашали воздух. Заслышав их, лошади шарахались, вырывая поводья из рук, собаки скулили, а люди забывали собственные имена. Древням потребовалось не больше минуты, чтобы выстроиться по периметру прогалины в неровный древесный заслон, что отрезал для всадников все пути отступления обратно в неподвижную чащу. Они действовали как настоящее, хорошо вымуштрованное войско! Но и на этом великаны не остановились, не взяли и краткого отдыха постоять да побубнить, как любили делать прежде, а слаженно, точно смыкая в танце огромный хоровод, двинулись на сбившийся в беспорядочную кучу отряд, тесня его к центру прогалины. Вокруг имелись лишь редко торчащие ёлочки, так что громилы могли следить сразу за всем скопом чужаков, и тем негде было укрыться. Мерно, неостановимо идущие монстры, внешний вид и само существование которых противоречило всем здравым законам живой разумной природы.

Приказа вступать с великанами в схватку не прозвучало; никто из рыцарей не вызвался сделать этого на свой страх и риск.

Повторялось. Всё повторялось. Словно прошедшие полгода были лишь миражём. Словно весь тот ужас им пришлось пережить только вчера (там поле, здесь прогалина), и теперь, после недолгого отдыха, сражение с великанами возобновлялось.

Командор и бывшие с ним вернулись, как оказалось, лишь для того, чтобы угодить в общее окружение. Однако Шрам не был бы главой Жести, если бы позволял себе растеряться даже в такой ситуации. Понять, в каком они оказались переплёте, много времени не заняло. Хуже обстояло с возможными вариантами дальнейших действий. Но здесь командор был уже в своей стезе.

– Магов в центр! Стрелки и мечники готооовь-с!

Сумбурно пятящаяся конно-людская масса неповоротливо и медлительно, но прекратила отступать и принялась выстраиваться в некое подобие круга. На края выдвигались рыцари, закованные в крепки кирасы, с наплечниками, наручами и поножами. За их спинами располагались более лёгкие стрелки. Мэтр Кроули с подмастерьями, зажатые со всех сторон лоснящимися лошадиными крупами, также отбросили оторопь и уже готовили подступающему неприятелю магическое приветствие. Старик руководил, сыпля высокоучёными терминами. Благо его понимали.

– Слаженность и быстрота! Каждый делает своё дело, как на учениях! – повысил голос Шрам, вздыбливая коня перед строем. Сам он не спешил укрываться за спинами других. – Вместе выстоим! Смерть врагу – слава Розе и Соколу!

– СЛАВА! – был ему вполне дружный ответ.

Лучники с сёдел накладывают на тетивы первые стрелы. Пока самые обычные, для поджигных не развернуться. Арбалетчики не могут их поддержать. Пращники осторожно достают из седельных сумок заветные горшочки, держат те в руках – ременные петли не размотать, но удалось бы размахнуться хотя бы так. Спешившиеся маги, несмотря на сыплющиеся на них отовсюду тычки, сумели расставить своих лошадей так, чтобы высвободить себе небольшой пятачок земли посреди общего столпотворения. На нём они взялись за руки, образовав крошечный круг. Старик знакомо оказался в его центре, где высоко поднял над их головами свой резной посох. И это не сулило древням ничего хорошего! Через просветы в конной толчее мэтр-маг пытался следить за пребывающими не далее чем в сотне метров от них великанами. Его подмастерья, дабы отрешиться от происходящего и вызвать в себе должное сосредоточение, смежили веки и затянули гортанную песнь. Ладони каждого из них до боли сжимают ладони соседа, но боли никто не ощущает. Система слитного построения оттачивалась ими в период зимних занятий с особой тщательностью.