Текст книги "Проект Орион (СИ)"

Автор книги: Макс Гришин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 39 страниц)

   – Откуда идет этот звук? – еле слышно спросил Виктор. Нож сверкал в его вытянутой вперед руке. Он продвигался по комнате к противоположному углу, озираясь по сторонам. За ним, так же тихо и осторожно, кралась Каролина.

   – Отсюда, звук идет отсюда! – Йорг остановился у комода и замер, прислушиваясь. – Он повернулся к Виктору и ткнул пальцем в гнилой, покрытый пылью, комод. – Оттуда! – он нагнулся и осторожно, в этот раз не издавая ни звука, положил металлическую планку на покрытый пушистой пылью пол. – Из-за этого шкафа!

   Виктор осторожно приблизился к нему.

   – Ты отодвигаешь этот шкаф, а я... – он молча кивнул на нож в своей руке, ожидая, что Йорг поймет его без дальнейших слов. И Йорг понял:

   – Хорошо, командир! – он приложил обе руки к краю комода и надавил на него. Но вместо того, чтобы проехаться по полу, комод вдруг покосился и с тем же трухлявым звуком, с которым разваливалось почти все, что трогали они здесь, повалился на пол. Ничего не изменилось, все тот же скрежет, вся та же тихая человеческая речь. Минуту космонавты не двигались. Минуту они смотрели то на комод, то на испуганные лица друг друга, ожидая, что вот сейчас, вот именно в этот момент что-то должно произойти. Прошла минута, началась вторая, но ничего не происходило.

   Йорг приблизился к обломкам комода, которые валялись на полу, и в этот раз уже ногой ударил по его большому, оставшемуся стоять, фрагменту. Снова труха посыпалась на пол. Он ударил еще раз, потом еще и вскоре вместо комода, на полу осталась лишь куча гнили, за которой, маскируясь под почерневшую от времени стену, вырисовывались очертания черной и прогнившей двери. Йорг сделал шаг вперед, готовый ударить и по ней своим тяжелым ботинком, но Виктор остановил его рукой: – Подожди! – он подошел вплотную к двери, несколько секунд послушал, и, наконец, громким голосом проговорил:

   – Эй! Есть кто-нибудь?!

   Никто не отвечал и прежний звук продолжал доноситься из-за двери. – Ломай! – сказал он уже тише Йоргу и, на всякий случай, вытянул вперед руку с ножом, готовясь встретить тех, кто мог выскочить из комнаты после удара.

   Йорг ударил. Нога с легкостью, почти по бедро, прошла сквозь нее куда-то внутрь. Йорг быстро выдернул ее назад. Сквозь проделанную брешь, звуки стали долетать громче и отчетливее.

   – Эй!.. – Виктор начал свое повторное обращение к тем, кто был там, за дверью, но в этот момент Йорг нанес еще один удар, в этот раз куда-то ближе к рамке и вся дверь, будто она держалась лишь на одном ржавом гвозде, с грохотом повалилась внутрь окутанного мраком помещения.

   – Кто хочет пойти первым? – проговорил Йорг, всматриваясь внутрь. – Лина, может ты? – он с улыбкой посмотрел на дрожащую от страха Каролину. Та замотала головой и в страхе отшагнула назад.

   Это было небольшое, захламленное, площадью пару на пару метров помещение с небольшим, потускневшим от пыли и грязи окном. Виктор вошел в него первым. Механический звук и речь не исчезли даже после того, как космонавты сломали дверь, но в этой темноте, в этом полумраке, понять что это было, решительно не было никакой возможности. Виктор хотел достать свой фонарь, но вспомнил, что рюкзак его, с фонарем, остался в той комнате, где они спали.

   – Есть фонарь?! – повернулся он к стоящему у входа Йоргу.

   – Да, да! Где-то тут... подожди! – Йорг скинул с себя рюкзак и снова с грохотом на пол повалилось его проржавевшее оружие. Он нашел фонарь и отдал его Виктору, который ждал у входа. Луч света озарил сверкавший металл ножа и мрачное помещение. В углу что-то стояло, какой-то стол или тумба, со стороны которого этот звук, казалось, и долетал. Ботинки слабо шаркали по полу. Вековая пыль маленькими звездочками кружила перед фонарем, будто обрадованная тому, что в первый раз за долгие столетия, ей, наконец-то, удалось взлететь вверх.

   За Виктором в помещение пробрался и Йорг. Он невольно закашлялся. Каролина продолжала оставаться снаружи, с прежним страхом смотрела она то на темноту, где только что исчезли космонавты, то назад, в сторону коридора, где, как ей почему-то казалось, за ними кто-то мог следить.

   Виктор дошел до противоположной стены помещения. Что-то треснуло под ногами и вдруг... механический звук и речь прекратились. То, что они слышали уже десять минут, слышали ясно и отчетливо, вдруг замолкло, будто тот, кто пряталась от них в этой комнате, наконец, понял, что он не один и обратил на них свой взор. В наступившей тишине, в этом напряженном состоянии, казалось, можно было различать звуки биения сердец. Каждый из космонавтов тяжело дышал, каждый заглатывал воздух и пыль так громко, что первые несколько секунд они слушали лишь друг друга, пытаясь понять, был ли этот новый звук трансформированным старым или чем-то совершенно новым.

   Виктор сделал шаг назад. Его нога снова что-то задела. Он опустил фонарь вниз и присмотрелся. Под ногами, выкопанный ботинком из-под пыли, валялся какой-то провод. Йорг тоже увидел его. Он нагнулся и осторожно поднял этот провод своей запачканной в ржавчине рукой. Снова послышался скрежет и речь, снова что-то заработало рядом. Йорг опустил провод на пол и звук опять прекратился. – Посвети-ка сюда! – он ткнул пальцем в угол, где стояла небольшая тумба. Виктор послушно направил туда луч фонаря. Йорг последовал за ним, последовал вдоль лежащего на полу провода. Он шел по полу, потом поднимался вверх, доходил до комода и входил в какую-то почерневшую и покосившаяся от времени коробку.

   – Это какой-то прибор, какая-то аудиосистема! – Йорг потянул провод на себя и звук возобновился. – Где-то идет разрыв цепи, – проговорил он, с особым вниманием изучая то место, куда этот провод входил. Йорг смахнул с него пыль и повернулся к Виктору – Радиопередатчик! или... плеер какой-то... или что-то вроде этого! – он изучал каждое устройство в этой системе, пытаясь понять его назначение. Наконец он обнаружил то место, куда входил этот провод и осторожно коснулся его рукой. Снова послышался скрежет, снова звук человеческой речи... Теперь уже стало ясно, что в этом звуке уже не было ничего механического. Это был звук, вернее звуковые помехи, доносившиеся откуда-то из глубины колонки с порванным динамиком. Перед этой колонкой, покрытый слоем вековой пыли, лежал сваленный на стол, микрофон. Через несколько секунд звук снова прервался. Речь на латыни этого последнего в истории человечества проповедника, снова замолкла, погружая комнату и радиоэфир на сотни километров вокруг в очередное молчание. Йорг встал с колен и горестно усмехнулся:

   – Это голос в записи! Живых людей здесь нет!

   Виктор и сам уже понимал это. – Откуда идет питание? – он снова осветил фонарем провод, который лежал под ногами. Один его конец входил в радиопередатчик, другой тянулся куда-то к окну. Он сделал несколько шагов в его сторону и только сейчас увидел, что окно было гораздо больше, чем они изначально думали и что что-то большое закрывало собой большую его часть. Он осторожно положил фонарь к ногам, потянулся рукой, взял это нечто за край, пытаясь притянуть его к себе, но эта вещь с треском лопнула и повалилась на пол, разлетаясь на множество фрагментов. Яркий свет из окна вдруг пробился внутрь, освещая стены, пол, комод и разбитые на полу фрагменты. Виктор нагнулся, взял один из этих фрагментов в руку и повернулся с ним к окну. – Солнечная панель, – усмехнулся он, – передатчик питался от солнечной батареи, которую я только что разбил!

   – Последняя радиостанция человечества затихла, – тихо проговорил Йорг. – Больше никаких проповедей, господин священник, твоя миссия окончена!

   Каролина, которая все это время неподвижно стояла на входе и прислушивалась, осторожно вступила в комнату.

   – Здесь нет никого живого? – спросила она, смотря на Виктора.

   – Никого, – подтвердил он.

   – И там, дальше, за сотни или тысячи километров отсюда, там тоже никого нет?

   – И там тоже... никого!

   – Ну а под землей?! Неужели люди не могли выжить под землей, ведь были же тоннели, были станции метрополитена, убежища. Ведь... ведь... такого не может быть. А что этот спутник... эти радиоволны, которые Йорг ловил? Неужели мы здесь одни, неужели на всей этой планете не осталось никого кроме нас?! Неужели со всем уровнем развития, со всей наукой, медициной, культурой, выжить не смог никто?! – она говорила надорвано и почти плакала. – Ведь это глупо, у нас были такие перспективы, такие возможности, а теперь это все погибло, все разрушено, все... все уничтожено...

   В этот раз Виктор ничего ей не ответил. Он медленно подошел к комоду с радиоаппаратурой и сдул пыль с лежавшего на боку микрофона. До слуха долетал тихий скрежет испорченной временем аудиозаписи, видимо какой-то конденсатор или аккумулятор все еще хранил в себе последний заряд энергии от солнечной панели.

   – Говорит командир космического корабля "Орион", – послышался в тишине его громкий голос. – Мы находимся здесь уже несколько недель, но до сих пор не встретили здесь никого. Мы не уверены в том, что здесь кто-то есть и с каждым днем наши надежды найти здесь хоть кого-то тают. Если меня кто-то слышит... если нас кто-то слышит, дайте о себе знать, пока у нас в корабле работает передатчик, пока мы в состоянии принимать сообщения! Мы... будем ждать!..

   – Координаты, им надо сообщить координаты нашего корабля! – громко шептал ему в ухо Йорг.

   Виктор повернулся к нему и как-то криво усмехнулся:

   – Там нет никого, старина! Тут нет никого, это наше послание, это не больше, чем игра с самими собой, – он вытянул вперед руку и осторожно начал двигать микрофон к краю стола. Йорг смотрел на него, на двигавшийся по столу микрофон, но не говорил ни слова. Микрофон доехал до края, на секунду задержался, будто из последних сил цепляясь за свою оставшуюся жизнь, и вдруг, сорвавшись, с грохотом повалился на пол, рассыпаясь на проржавевшие и окислившиеся части.

   Все молча смотрели на это. Каждый, погруженный в какие-то свои глубокие и мрачные мысли. Через минуту Виктор отошел в сторону и подошел к столу, который стоял в самом углу этого небольшого помещения. Под толстым слоем пыли на нем лежало несколько книг, почерневшие и распухшие от времени. Он взял "Библию", первую книгу, которая лежала поверх остальных, будто давая понять им кто главный в этом доме. Под ней, пожелтевшая и с прогнившей до неузнаваемости обложкой, лежала какая-то книга на испанском или португальском языке. Тяжело, запинаясь, он прочитал несколько строчек.

   – "Дон Кихот" Сервантеса, – тихо ответила ему стоявшая позади Каролина. – Это испанский. Самое начало...

   Виктор осторожно положил ее на край стола. Под ней лежала третья книга. Она была в бумажном переплете, от которого уже почти ничего не осталось. Ставшие коричневыми от времени листы, слипались друг с другом и рвались от одного лишь прикосновения. Шрифта почти не было видно, лишь тут, да там на листе можно было разобрать отдельные слова на неизвестном для Виктора языке. Он быстро пролистал ее. Он хотел найти какие-то пометки на полях, какие-то рисунки, намеки, которые могли бы прояснить ему картину того, что здесь когда-то давно произошло. Но пометок не было и поля были совершенно пусты. Виктор положил книгу на край стола. Больше книг не было. Стол был пуст... или почти пуст. Виктор заметил что-то в последний момент, нагнулся чуть вперед и осторожно, кончиком пальцев, боясь порвать или повредить, подцепил лист бумаги, который лежал на столе, прямо под книгами. Он был весь пожелтевший, с прогнившими и растрепавшимися краями. На нем виднелись какие-то пятна, то ли оставленные еще хозяином этого дома, либо уже прошедшими после его смерти годами. Осторожно, боясь того, что он развалится его в руках как солнечная панель, как микрофон, как дверь в эту коморку, он поднял его и внимательно, при просачивавшемся сквозь тусклое окно свете, начал его рассматривать.

   Поначалу ему казалось, что лист пуст, что на нем не было ничего, кроме оставленных временем следов, но лишь только лист этот коснулся луча солнечного света, который бил в окно, на нем стали вырисовываться какие-то надписи.

   – Лина, подойди сюда! – проговорил он, – здесь что-то есть и... и я думаю, что это тоже испанский.

   Каролина подошла к нему и протянула руку к листу. Но Виктор не дал ей его. Вместо этого он поднял книгу Сервантеса, сдул с нее пыль, положил ближе к себе и поверх, с особой осторожностью, положил этот лист.

   – Лучше его лишний раз не трогать, от малейшего прикосновения он может порваться, – пояснил он. – Смотри так, – он включил фонарь и сделал шаг влево, уступая место Каролине. Она нагнулась и внимательно, где-то с минуту, его рассматривала. Лицо ее менялось от серьезного и сосредоточенного до испуганного и будто совершенно растерянного.

   – Что... что ты там видишь? – Йорг заметил выражение ее лица и через ее плечо тоже начал разглядывать то, что было там написано. Но он не знал испанского и для него это было не больше, чем каракулями на потемневших от старости листах.

   – Это какое-то сообщение, вернее послание...

   – И что там пишут?

   – Н-не знаю, я еще не до конца поняла...

   – Кому... о чем? – не отставал от нее Йорг.

   – Я не знаю!.. Но... вроде как кому-то, кто... сидит на небе.

   – На небе?! – Йорг вдруг удивился, но затем усмехнулся и покачал головой. – Звучит как очередная религиозная бредятина. Дальше можно уже не читать!

   Но Каролина продолжала. Медленно, слово за словом, предложение за предложением, она ползла по листу вниз. Несколько раз она останавливалась, видимо теряя связующую нить, потом снова поднималась по листу вверх и начинала с предыдущего предложения. Наконец, она добралась до самого конца и осторожно, не обращая внимания на просьбу Виктора не делать этого, подняла его вверх за край, осматривая противоположную сторону. Но она была пустой. Писавший смог уложить все свои мысли на одной лишь странице.

   – Что там написано? – спросил ее Виктор, заметив, что она снова начала перечитывать его с самого начала.

   – Это послание тем, кто сидит на небе, вернее даже на не небе, а в каком-то космическом пространстве.

   – Космическом пространстве? – Йорг посмотрел на нее с удивлением, – первый раз слышу, чтобы место обитание Бога, называли так извращенно.

   – Да! Вот только я не совсем уверена, что он пишет здесь про Бога.

   – А про кого еще он может писать?

   – Тем кто находится "afueras de", то есть за пределами, вне...

   – За пределами чего?

   – Не важно, это не так пока важно, – вступил в разговор Виктор, – что еще, про что еще он пишет? Что хочет от тех, кто сидит "за пределами"?

   – Он хочет, чтобы они приехали за ним и... и взяли с собой его и... и Себастьяна...

   – Кого?! – Йорг решительно ничего не понимал. – Кто он такой этот Себастьян и... и он, этот сам, кто пишет, кто он такой?

   – Он, – ответил за Каролину Виктор, – это тот, кто лежит там, в той комнате, под одеялом, которое мы на него вчера натянули, а Себастьян, догадываюсь, это его сын...

   – Ну хорошо... хорошо, но кого он просит, чтобы его забрали с собой. Бога? "Возьми меня с собой", это типа он умереть хочет, что ли?

   Каролина снова уткнулась лицом в содержимое листа. – Вот! – произнесла она и пальцем, осторожно, коснулась одной из строчек, – "... одни люди не должны страдать за ошибки, совершенно когда-то давно другими", – начала она медленно, слово за словом, собирая предложения и переводя их в голове с испанского языка, – "... неверное решение одних, не должно приводить к страданию многих...", – Каролина замолчала на несколько секунд, внимательно всматриваясь в какое-то слово и предложение, которое она не могла разобрать. Оно было сильно затерто и прочитать его не было никакой возможности. Она покачала головой и перескочила на строчку вниз, продолжая: "...но их вину мы искупили своими страданиями... и все те, кто когда-то были с нами, теперь лежат у подножия холма..." – она снова остановилась и снова внимательно и долго всматривалась в лист, – дальше что-то непонятное, часть слов не видно, лишь... "natura..."

   – Igne natura renovatir entera... – произнес из-за ее плеча Виктор.

   – Да! И дальше... "Если вы слышите это..." – Каролина остановилась на несколько секунд, – нет, подождите... это предложение зачеркнуто и рядом написано другое – "я знаю, что вы меня слышите..." – здесь Каролина снова остановилась и долго и внимательно всматривалась в последнее предложение. Было видно, как глаза ее бегали от самого его начала к самому его концу, будто она могла видеть буквы и слова, но никак не смысл.

   – "Слышите" или "видите"? – переспросил ее Йорг, – ведь все-таки это написано.

   – "Слышите", именно "слышите"! – подтвердила она.

   – Дальше... что там дальше?

   – "Бог нам уже не поможет! Спасти нас сможете только вы!"

   – Так и написано? – Йорг выпрямился и начал усиленно чесать свою голову.

   Каролина утвердительно кивнула головой.

   – Кому он оставил это сообщение? И... почему "слышите"? – вернулся к своему прежнему вопросу Йорг.

   – А он его и не оставлял. Это был черновик, с которого он читал все это в радиоэфир, – заговорил Виктор. – Он все ждал от кого-то помощи, но ее не было. И тогда, видимо, совсем уже отчаявшись, он записал свое это последнее обращение на плеер или диктофон и поставил на повтор. Именно его мы и получили несколько дней назад – "igne natura renovatur integra" или "огнем перерождается вся природа" – то единственное, что долетело до нас с покарябанной временим записи.

   – Я правильно понял, – Йорг говорил, обращаясь преимущественно к Каролине, – что он пишет, что Бог ему больше не поможет и просит кого-то другого помочь?!

   – Я тоже так поняла, – она утвердительно кивнула головой.

   – Но... подожди! Как человек верующий и помешанный на религии такое вообще может говорить?! Да даже думать так? Разве он не должен до последнего момента ждать милости от Бога, его помощи?! И кто вообще такие "вы", которые могут ему помочь, в то время, как Бог помочь не может? Очередная загадка, мать его! Эх... зря ты, командир, тут все поломал, – он повернулся к Виктору и покачал головой, – мы могли бы послушать это его послание целиком и... и может понять чуть больше, а теперь... Ну ладно! – Йорг вдруг оживился от идеи, которая только что пришла ему в голову, – мы возьмем этот плеер с собой, у нас в корабле мы все это прослушаем как следует и разберем по полочкам!

   – Бери и пойдем отсюда, – Виктор посмотрел на часы, – наши запасы воды подходят к концу, а пить эту дрянь из луж, у меня нет никаких желаний. Здесь мы уже все видели и вряд ли найдем что-то еще. А это, – он осторожно взял лист, согнул его пополам и положил в книгу Сервантеса, – это я возьму с собой, будет что почитать перед сном!

   – Пара минут, командир! – Йорг подошел к комоду со стоящей на нем аудиоаппаратурой, осторожно поднял небольшой прямоугольный предмет, "плеер", и аккуратно, стараясь не разломать его хрупкий корпус, положил на самое дно своего рюкзака. – Теперь все! – проговорил он и поспешно покинул стены этого мрачного здания.

   11.

   Когда они вышли на улицу, яркое солнце во всю светило в глаза, чувствовался запах свежей земли и растительности. Но теперь, находясь здесь уже долго, каждый из них понимал, что запах этот не имеет ничего общего с тем запахом старой доброй Земли, населенной животными, растениями, населенной живыми людьми.

   – Обратный путь нам известен, поэтому будем идти быстро! В идеале добраться до "Ориона" без остановок сегодня к ночи. Вы сами видели, что кроме этого дома, здесь нет почти ничего, где можно было бы укрыться от осадков, а ночевать, опасаясь того, что вот-вот с небес потечет это дерьмо, как-то совсем не хочется!..

   – А я вот все думаю! – Йорг пробежал чуть вперед и поравнялся с шагавшими рядом Виктором, – кого они все ждали, этот мужик и его Себастьян? Эти рисунки корабля, эти создания на небе, которые не являются богом... Мне кажется все это связано, мне кажется, что это что-то одно...

   Виктор посмотрел на него с усмешкой:

   – Вшивый о бане, а ты все про инопланетян!

   – Ну... да, возможно, точнее да! Кто еще? Ведь он сам писал, что "Бог не поможет, а поможете вы!" Ведь не просто так, ведь он имел ввиду кого-то другого, не Бога! А кто еще может быть этими "вы", если не Бог?

   – Даже если и были эти существа с другой планеты, которые прилетели на Землю и все это здесь устроили, зачем призывать их к себе же на помощь? Ведь это все равно, что прийти к убийце, от которого ты долго и упорно убегал и попросить его подбросить тебя до дома на машине, так как холодно и тебе нечего есть! Уже не лучше было бы умереть здесь, на свободе, чем там, на каком-то операционном столе, под ножами каких-то существ странной наружности, которым ничего от тебя не надо, кроме органов твоего тела?! Или ты думаешь, что эти существа прилетели на Землю, разбомбили тут все, а потом взяли людей и перевезли их на свою планету, создав идеальные условия для проживания?! Сомневаюсь. Какой в этом смысл?! В лучшем случае это будет зоопарк, наподобие человеческого... А в худшем, лагерь, наподобие гитлеровской Германии.

   – Ну а к кому он тогда обращался, командир, ведь... ведь не будешь просто так орать в эфир типа "придите и заберите меня с собой"? Ведь если просить кого-то, кроме Бога, то эти кто-то должны быть!

   – Не знаю... но мне кажется все проще, по крайней мере, объяснимее. Все кроится вот тут! – Виктор постучал себя указательным пальцем по лбу. – Они были последними, кто выжил; так же, как и мы, они думали, что они последние люди этой планеты, ты видел это в тексте, он об этом писал. Все это напряжение, которое он испытывал, все эти трупы кругом, все эти близкие люди, которые один за одним умирали прямо на его глазах, все эти захоронения, ответственность за сына... все это сказалось на его психике и со временем, он начал видеть вещи, которых не было на самом деле. Он был повернут на религии: кресты там, кресты здесь, мы нашли у него в доме две Библии, и это еще только то, что сохранилось, сколько их было до этого?! Все эта тяжесть ситуации, умноженная во много раз его склонностью к мистическому, все это привело его и его сына к этому кораблю в небе, к тем, кто должен был прийти за ними и спасти их. А Бог... его отношение к Богу, в последние свои дни земной жизни... это разочарование, это предательство... Каждый день он проводил за молитвами, каждый день он взывал к Богу, прося его о помощи. И что получил он в ответ?! Да ничего! Запасы продолжали истощаться, один за одним умирали его близкие. Он надеялся, надеялся, надеялся... и вот однажды он понял, что Бог, тот Бог, которому он молился все это время, у которого просил помощи, просто отвернулся от него, что Бог совершенно безразличен к его судьбе, к судьбе какой-то... букашки, которая сидит на Земле и все еще не может никак сдохнуть. И тогда он отворачивается от Бога, ибо после всего того, что он видел, Бога либо нет, либо... хуже, он совершенно не тот, кем он его представлял. И тогда его воображение рождает нечто другое, совершенно иное существо или существа, которые сидят где-то в небе и смотрят на все это. Он просит их, существ с других планет, вероятно более развитых, чем он сам, чем вся существовавшая на тот момент человеческая цивилизация, прийти ему на помощь, спасти его. Он пишет на листе текс, он включает радиопередатчик и день за днем, каждый день, отправляет этот текст туда, в далекий космос, в бескрайние просторы Вселенной... Вот только толку от этого было немного. Видимо, в Библии он разбирался куда лучше, чем в радиотехнике. Он отправлял его на коротких волнах и сигнал не покидал земной атмосферы. Да если бы и покидал, был бы от этого толк? Вряд ли. Никто его не услышал, никто не пришел на помощь ни ему, ни его сыну! И вот только мы, люди из прошлого, из другой эпохи и времени, случайно оказавшиеся в таком же положении, как и он...

   – А как объяснить тогда рисунок на стене, который мы видели в тоннеле? – проговорила тихо Каролина. – Ведь там тоже что-то было, что-то похожее на корабль.

   – Может этот корабль в небе был какой-то местной легендой. Может они действительно что-то видели, какой-нибудь самолет или что-нибудь еще. Мы вряд ли это узнаем, но может, тот плеер, который Йорг тащит сейчас в сумке, прольет нам какой-то свет, но... я не стал бы возлагать на него большие надежды.

   Каролина хотела сказать что-то, но замялась и замолчала. Оба – и Виктор и Йорг посмотрели на нее.

   – Давай, давай! Не стесняйся, здесь все свои! – Йорг слегка ударил ее ладонью по спине.

   – Неужели мы закончим так же? Сойдем с ума и умрем где-то здесь, в полном одиночестве?!

   – То, что мы умрем где-нибудь здесь, я не сомневаюсь, – начал Виктор. – Вопрос только когда и как. Можно, конечно, ждать этот корабль, которого дожидался этот мужик со своим сыном, но смысла, как сама видишь, в этом не много. Здесь никого нет, там никого нет. Все мосты сожжены раз и навсегда. Мы здесь и это точка! И вряд ли мы встретим здесь кого-то еще. Зная людей, их повадки и привычки менять все под себя, мы давно бы уже увидели тут следы чьего-то недавнего присутствия, а их нет... ни людей нет, ни следов нет.

   – Но я не хочу умирать здесь! – слезы покатились по щекам Каролины. Мрачные перспективы медленного умирания, и это только как лучший вариант развития событий, вводили ее в депрессию и дикое состояние какого-то бессильного ужаса, за которым она могла только наблюдать, но сделать что-то, не могла. – Я хочу жить, той нормальной, полной жизнью, которой жила до этого! Я не хочу просто умирать!..

   – Мы все умираем. С самого рождения и до самого конца наша жизнь это нескончаемый процесс медленного сползания в могилу. И как бы нам ни хотелось, так есть, так было и так будет всегда со всеми живыми существами этой планеты. Если думать об этом, можно действительно съехать крышей, кто-то умрет раньше, кто-то позже, но умрут без исключения все...

   – Как все здесь, собственно, и умерли, – добавил Йорг.

   – Единственное, что в наших силах, это отсрочить это наше умирание как можно дольше. Годы, может десятилетия... Если мы будем рационально расходовать наши запасы, если нас не свалит какая-нибудь болезнь или не затопит с головой эта кислота, то, может быть, каждый из нас доживет до преклонного возраста а... умирать когда ты дряхлый старикашка, уже совсем не стыдно!

   Виктор закончил и посмотрел на Каролину. Она продолжала идти рядом. Ее голова была опущена вниз. Мышцы на скулах слегка поддергивались.

   – Ради чего тогда все это? Ради чего мы здесь живем, вернее существуем? Зачем тогда мы хватаемся за эту жизнь, если все равно рано или поздно все закончится одним – смертью?! Ради чего мы... ради чего живу я?! В чем смысл тогда такой жизни?!

   – Лично я, – заговорил Йорг, – не хочу умирать до тех пор, пока не пойму, что с этой планетой произошло! И... могу сказать, чем дальше я пытаюсь найти концы, тем больше мне хочется жить! Будем считать, что это смысл моей жизни! Примитивно?! Согласен! Ну а больше-то ничего не остается!

   – А мне все равно, – тихо и грустно заметила Каролина. – Уже все равно. Я хотела семью, хотела детей, внуков. Мне казалось, что когда я снова вернусь после этого полета на Землю, для этого всего еще будет время, а теперь... – Каролина сглотнула подступивший к самому горлу ком, – теперь всего этого нет и не будет уже никогда!..

   – Погода начинает портиться, не забывайте смотреть на листья, – перебил говоривших Виктор. – Знаешь что? – обратился он к Каролине. – Когда я думаю об этом... а я очень часто думаю об этом, я успокаиваю себя мыслью, что из всех моих друзей и родных, я умру последним. Что я один из последних, кто будет ходить по этой или какой-то другой планете. Ведь... согласись, уж лучше так, чем лежать где-то там, в каком-то из этих домов, – Виктор ткнул пальцем куда-то в лес, где под кронами высоких деревьев, виднелись мрачные развалины. – Если подумать об этом, только не поверхностно, а так... глубоко, то ведь нам-то чертовски повезло! Все те, кто родились с нами, уже лежат глубоко под слоем пыли и грязи, а мы... мы пока еще дышим и разговариваем. И, по большому-то счету, уж если смотреть на эту проблему серьезно, то не все ли равно где умирать и когда умирать, я имею ввиду в какое время. Главное, как умирать – чтобы не больно, чтобы в старости! А тут, я думаю, мы еще поживем! Без вилл, конечно, без роскошных яхт, но... нужно ли это?.. В последние моменты своей жизни, об этом ты даже не вспомнишь!

   – А я... я бы хотела быть среди них! Хотела бы умереть в той зоне комфорта в которой я так долго жила! Я бы хотела лежать сейчас где-нибудь на нашей семейной могиле, похороненной своими детьми и внуками. Я хотела бы прожить жизнь от начала и до конца там, тогда, в том старом веке, с этими яхтами, с этими самолетами, с этими толпами, как мне тогда казалось, надоедающих людей вокруг. Я... я не могу жить без людей, без нормальных людей!.. Нет, – замотала она головой, – не поймите меня неправильно, я не имею ввиду вас, то есть, что "не нормальные люди" это вы, я имею в виду их... всех, человечество! Я уставала от людей, тогда уставала, многие люди казались мне навязчивыми, многие казались лишними в моей жизни. Но все они, все до одного, и я поняла это только теперь, только здесь, делали мою жизнь настоящей, формировали ее со всеми ее эмоциями и переживаниями! Все эти люди по кирпичикам создавали мой мир... А теперь этого мира нет! Как нет и тех людей. Мир разрушен! Разрушен снаружи, разрушен и изнутри! – Каролина несколько раз ударила себя кулаком в грудь. – Поэтому я готова идти куда угодно, лишь бы снова увидеть кого-то... обычного живого человека!

   Йорг положил ей руку на плечо и прошел так несколько метров.

   – Новости для тебя не утешительные, Лина! – он отпустил руку, но продолжал идти в пол оборота к Каролине, смотря в ее опущенное вниз лицо. – Это клоака! Та Земля, по которой мы сейчас ходим это большая, смердящая дерьмом клоака! Посмотри сюда! – он остановился и показал на прибор на руке, который в очередной раз фиксировал повышенный радиационный фон, правда повышен он был не значительно. – Здесь везде так! Таких зон здесь уйма. Там, здесь, везде! Это помойка, Лина! Это загаженная до неузнаваемости помойка! И навряд ли ты найдешь здесь тех, кого ищешь. Виктор прав. Те люди, которые здесь могли остаться (если они, конечно, остались), это уже не люди, вернее, не те люди, которых мы бы назвали "людьми". Это другие создания, с другими мыслями, с другими целями, с другим отношением к жизни! Человек, который живет долго в такой среде, уже не будет нормальным и даже если бы мы встретили здесь кого-то, кто, поколение за поколением, выживал бы в это среде... он был бы уже другим. Есть ли они здесь? Очень сомневаюсь. Может есть, а может и нет. Может там, на другом континенте, где-то за тысячи километров отсюда, и остался еще какой-то чувак со своим Себастьяном, но это явно не то, что мы бы назвали "человечеством". Человечество с большой буквы "Ч" исчезло с лица Земли раз и навсегда и... его уже нет и не будет уже никогда...