Текст книги "Проект Орион (СИ)"

Автор книги: Макс Гришин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 39 страниц)

   – Стой, твою мать, а то я продырявлю тебе башку как этой черножопой скотине! – Хью выхватил пистолет и направил его ствол в лицо Каролине. На секунду она остановилась, будто пораженная, будто ужас снова добрался до ее сознания сквозь все безумство происходящего. Но она сделала еще один шаг вперед и новые кровавые следы появились на поверхности металлического пола.

   – Стоять, сука! – Хью уперся спиной в стену корабля. Дальше идти было некуда, вытянутый в руке пистолет целил прямо меж глаз шедшей к нему девушки.

   – Лина, одумайся! Очнись! Он убьет тебя! – кричал ей в спину Виктор. Он замер, как вкопанный, и смотрел на всю эту сцену с широко раскрытыми глазами. Как тогда, как на мосту, страх сковал все его тело, лишая его всякой возможности действовать и позволяя только говорить.

   – Ты животное, ты бездушная тварь! – Каролина приблизилась почти вплотную к Хью. Ее сверкавшие от гнева глаза смотрели прямо в дуло пистолета. Она не думала об опасности, о близкой возможной смерти. Гнев окончательно затуманил ее сознание.

   – А вы-то?! Вы сами-то?! Где ваш толстяк?!! – закричал ей Хью. Изо рта его брызгала слюна, но в голосе больше не чувствовалось той уверенности, которая была до этого, голос его дрожал. – Куда вы дели его? Замочили, убили, бросили там подыхать?! Вы! Чем вы лучше меня?! Скажите мне, а?!

   – Он сорвался в пропасть! Это была несчастная случайность, – проговорил откуда-то сзади Виктор. Он вытянул вперед обе руки и слабо покачивал ими, пытаясь таким образом успокоить Хью.

   – Случайность?! Конечно! – Хью засмеялся, но смех его прервался так же быстро, как и начался, – вы убили жиробаса! Да, впрочем, убили и хорошо! Случайно, не случайно, мне на это насрать! Считайте, что я так же случайно грохнул Алиссу!

   – Ты убил ее специально, ты... убийца!!! – снова крикнула ему Каролина, она сделала еще один шаг в сторону Хью. Раздался выстрел. Мимо! Специально или случайно, но пуля прошла рядом с Каролиной, ударилась в стенку, срикошетила в другую, в потолок и, наконец, затихла.

   – Убью тебя, сука, еще двинешься!!! Ей богу убью! – орал Хью. Дуло пистолета снова смотрело в лицо Каролине, палец медленно давил на курок, будто он хотел выстрелить, но все еще не решался. И он бы выстрелил, если бы не Виктор. Бросившись, он схватил сзади Каролину и потащил назад. Она визжала, она сопротивлялась, но силы их были не равны.

   – Убийца! Убийца! – она билась и кричала в исступлении. – Стреляй в меня! Стреляй, чего ты ждешь?!! Такая жизнь мне все равно не нужна! Жить с тобой рядом, уж лучше умереть!..

   – Тащи свою суку подальше отсюда! Убирайтесь оба отсюда к херам. Оба! Слышите?!! Это мое место, мой корабль! – кричал им вдогонку Хью. Его губы дрожали от злобы, он тыкал пистолетом то в одного, то в другого космонавта. – Мне насрать на вас! Вы никто!!! Понимаете, для меня вы никто! Там, здесь, везде, вы всегда были ничтожествами по сравнению со мной и не вам указывать мне! Валите отсюда!

   Тем временем, на улице усиливался ветер. Было видно, как медленно уходил куда-то прочь туман. Деревья по обеим сторонам этой заросшей взлетно-посадочной полосы слабо поскрипывали.

   – Тихо, Каролина, тихо! Успокойся, это я! – Виктор пытался уговорами привести в чувства Каролину, но она продолжала рыпаться в его руках. – Он убьет тебя, он убьет нас обоих... Успокойся, пожалуйста!

   – Тварь, бездушная тварь! Иди сюда, убей меня! Убей, я все равно не хочу жить на одной планете с таким убийцей, как ты!!! Ненавижу тебя!

   – Давай, давай! Нахер! – кричал уже с порога корабля Хью. Он остановился на самом краю, как тогда, когда первый раз, в скафандре, еще не зная, что это была за планета. – Валите! – он громко плюнул вниз, засунул пистолет за ремень на поясе и толкнул дверь. Со скрипом она захлопнулась. Снова космонавты оказались на улице, снова они были одни.

   Каролина прекратила биться в руках лишь через несколько минут. Виктор отпустил ее и она медленно упала на колени на вытоптанной от шагов, траве. Рядом тихо потрескивал костер, чувствовался запах жаренного.

   – Зря ты это! – Виктор сел на траву рядом с ней. – Он не пустит нас теперь, а здесь... здесь мы действительно долго не протянем. У нас нет еды, у нас нет больше воды! Мы не выживем здесь и пары дней!

   – А я и не хочу выживать! Я просто не хочу здесь жить! Меня тошнит от всего этого, от этой жалкой жизни, за которую я должна цепляться. Зачем мне все это нужно, Виктор, зачем?! – она подняла на него свои красные глаза. В них не было слез, но взгляд ее, сверкавший гневом, одновременно завораживающе красивый и страшный, был наполнен больной скорбью. – Назови мне хоть одну причину! Хоть одну!.. Зачем мы должны продолжать бороться за свое это жалкое существование?!

   – Ну мы должны жить, чтобы... чтобы... – Виктор не знал, что ответить и замолчал. Ответ этот, казавшийся не всегда очевидным мудрейшими мира сего даже там, в те далекие времена из которых он прилетели, здесь, казалось, вообще не имел ответа.

   – Нет смысла... Каждый день это мучение, каждый день это ад, который мы должны проживать снова и снова... Ад... – произнесла она уже тише и опустила лицо вниз, в колени.

   – Но мы не можем умереть здесь просто так, ведь мы... мы последние люди этой планеты...

   – Как и они, как все те, кого мы нашли там! Каждый из них жил до конца, каждый хватался за жизнь, как за последнюю нитку! Но все они закончили одинаково – истлевшими костями под нашими ботинками. Я не хочу больше жить, Виктор, это тяжело! И... это бессмысленно!

   – Но так нельзя думать, нельзя!

   – Почему... нельзя? – спросила она у него уже тише.

   – Потому что мы единственные, кто остался в живых... Ты, я и... и Хью. И ты... ты просто не можешь оставить меня одного! Я не хочу остаться здесь один.... или с ним, ты не можешь поступить со мной так!

   Каролина отвернулась от него в сторону. Виктор видел, как по щеке ее ползла большая слеза.

   – Но я больше не могу! Это больше чем то, что я могу вынести... Не могу... Я не хочу ни оставаться здесь, ни идти туда, к мосту! Я просто хочу, чтобы все это закончилось и... чем быстрее, тем лучше! – она прислонилась к груди Виктора и тихо зарыдала. Тело ее вздрагивало частой слабой дрожью.

   – Может это еще не все... Может мы действительно что-то не понимаем. Помнишь, что говорил нам Йорг? Он верил в то, что эта планета не такая, какой она нам кажется, что она не мертвая, а есть что-то или кто-то, кого не видим мы, но кто, возможно, видит нас! Мы не должны так быстро сдаваться, мы должны подождать, еще немного подождать и, возможно, что-то изменится, возможно, произойдет что-то, что нас спасет!

   – Ты веришь в это? – Каролина отняла свое заплаканное лицо от скафандра Виктора и посмотрела ему в лицо. – Ты веришь в это сам?! – она горько улыбнулась сквозь слезы, – в то, что кто-то откуда-то прилетит и спасет нас? Кто, Виктор, кто?! Я не ребенок, которого надо утешать, я взрослая женщина и я не глупа, как ты можешь думать. Все те, останки кого мы здесь нашли, они все верили в то, что за ними кто-то прилетит, и кто-то им поможет. И что вышло? Ты сам все это видел, ты был там с нами! И Йорг... он тоже верил и... и что стало с Йоргом?.. Остались лишь ты и я... – она посмотрела на закрытую дверь корабля и уже тише повторила, – ты и я... и больше никого... И мы... ты говоришь не умирать, но мы умерли уже, мы призраки, мы приведения, гуляющие по этой планете... Мы потеряли все человеческое... мы потеряли себя! Я даже не уверена в том, что я жива... Временами, знаешь, я думала об этом еще до этого, несколько дней назад я часто об этом думала... Что, если мы умерли при приземлении, что если мы не живые люди, а лишь души, оказавшиеся где-то в каком-то подвешенном состоянии, не способные ни отправиться назад, ни двигаться вперед... Что если мы умерли при взлете, при посадке... Что если мы умерли при полете во время нашего продолжительного сна? Что если метеоритная обшивка корабля не выдержала прямого попадания какого-то космического тела где-то еще там, в районе Плутона?! Ты не думал об этом? Что если как живых существ, с телами, с земными желаниями, нас уже давно нет?!

   – Это не правда! – Виктор с силой сжал ее плечи руками. – Я жив! Ты жива, он жив! – Виктор кивнул головой в сторону входа в корабль. – У нас есть тела! Смотри! – он схватил ее за руку и с силой вцепился ногтями в ее мягкую кожу. Каролина слабо вскрикнула. – Ты чувствуешь, боль, значит ты существуешь! И я! Я тоже чувствую боль! Мы реальны, наши тела реальны! Все то, что происходит с нами это тоже реальность... Странная, непредсказуемая, неразгаданная, но реальность! И пока мы не разгадаем эту загадку, пока не поймем, что с этой планетой не то и что случилось, я не готов умирать и... и я не хотел бы остаться здесь один или... с ним, – Виктор снова кивнул в сторону выхода, – я бы хотел, чтобы со мной была ты!

   Слезы сильнее потекли из глаз Каролины, она хотела что-то ответить, но не смогла. Сквозь слезы она лишь слабо кивнула головой. Ее заплаканное лицо снова уткнулось в грудь Виктору и слабая дрожь продолжала сотрясать ее тело несколько минут подряд.

   – Послушай! – он дал ей время успокоиться и заговорил уже тише, – ты сама видела все и сама все понимаешь. Нам не выжить на этой планете без "Ориона". Запасы нашей еды, фильтры воды – все там. Я поговорю с Хью, я... я сумею убедить его. Он поступил неправильно, он убийца, это так! Это все так! Чтобы здесь не произошло, что бы не привело к этому конфликту, он не должен был убивать Алиссу... он не должен был трогать ее. Но без этого убийцы, вернее, без корабля, который он занимает, мы не протянем здесь долго... Нам нечего будет есть и пить, мы умрем!

   Каролина утвердительно кивнула головой. Она потихоньку приходила в себя и ее обезумевшее поначалу состояние постепенно менялось прежним чувством страха. Она вытерла глаза грязной рукой и тихо, еле слышно, проговорила:

   – Хорошо.

   – Отлично! Отлично! – Виктор снова сжал ее плечи. – Тогда будь здесь, никуда не ходи, я сейчас вернусь, я поговорю с ним!

   Быстрыми шагами Виктор направился к двери корабля. Он поднял руку, подержал ее несколько секунд над дверью и с силой ударил пару раз. Но звука не было. Тяжелая, покрытая ржавчиной дверь, поглотила все колебания его ударов. Виктор опустил глаза вниз, он искал какие-нибудь камни, что-нибудь твердое. "Ключ!", – вскрикнул он вслух, заметив у самого входа большой разводной ключ, один из тех, который Йорг еще давно достал из инженерного отсека, по-видимому для того, чтобы монтировать антенну или солнечные панели на корабле. Он схватил его, снова приблизился к двери и несколько раз с силой ударил по металлу.

   – Хью, открой! – крикнул он, но сразу понял, что смысла кричать не было. Никакие колебания воздуха, никакие звуковые волны не могли пройти сквозь тяжелую герметичную дверь внешнего корпуса. – Открой! – он снова поднял ключ и снова в разные стороны начали разлетаться искры от сильных ударов. В этот раз он услышал, как там, с той стороны двери, что-то зашумело, будто ботинки медленно цокали по металлическому полу. Он хотел поднять ключ и ударить в дверь третий раз, но послышался скрип. Хью медленно открывал дверь с той стороны. Виктор бросил ключ на землю и предусмотрительно отошел на несколько шагов назад. Он не хотел провоцировать ситуацию, не хотел, чтобы Хью видел в нем хоть какую-то опасность. Дверь медленно открылась, оголяя темное пространство за собой. Что-то блеснуло в этой темноте, что-то небольшое и металлическое. Из темноты, продвинувшись на несколько сантиметров вперед, вылезло дуло пистолета. Оно смотрело Виктору прямо в глаза своим черным глазом.

   – Чего тебе от меня надо? – прохрипел из темноты его голос. Его фигуры не было видно, видимо, он отключил свет, не желая быть на виду.

   – Послушай, я... мы то есть, не совсем корректно себя там повели... – Виктор говорил как-то неуверенно, – мы долго ходили там, мы потеряли Йорга... Это было большое потрясение для нас обоих, шок, который... в общем... извини! – Виктор продолжал смотреть в черное дуло, будто от него зависела его судьба, будто оно здесь было главным, а не прятавшийся где-то в темноте Хью. – Ситуация, в который мы все здесь оказались, она тяжелая... она ужасная даже. Мы последние люди и... мы, в общем, мы не должны жить так, как будто мы враги, как будто три человека на этой огромной площади, – Виктор расправил руки, – не могут жить иначе, как угрожая друг другу, как... не знаю, какие-то чужие создания. Мы должны найти какой-то компромисс, старина, должны быть вместе! И... насчет Алиссы... Я не знаю, что произошло, но я понимаю, что Алисса она была человек не легкий, у нее бал характер, особый такой характер...

   – Она была дерьмом! – прохрипел Хью.

   – Ну... я не знаю, насчет этого, впрочем, твое мнение это твое мнение и я его уважаю, но... она уже мертва и ничто не вернет ее обратно. Я не хочу вдаваться в подробности, зачем ты это сделал, наверное, у тебя на это были свои причины, но...

   – Но ты просто хочешь жрать, как и твоя эта шлюшка! – Хью появился из-за двери, пистолет в его руке по-прежнему целился прямо в лоб Виктору. Виктор ничего не ответил. Его глаза смотрели вниз, на замазанные грязью ботинки. Он выглядел как школьник, который провинился перед взрослыми и вынужденный теперь выслушивать унижения в свой адрес. – Чего молчишь или что, от голода язык свой съел? – Хью ухмыльнулся. При свете горевшего костра лицо его лоснилось от пота и от жира. Казалось за эти несколько дней, который они провели вне "Ориона" он, вопреки всем законам человеческой анатомии, даже потолстел.

   – Назад! – он ткнул пистолетом в Виктора и тот сделал несколько шагов назад. Хью спрыгнул на Землю и пистолетом показал Виктору на Каролину, которая стояла недалеко от костра. Виктор послушно попятился к ней. – Моей вины в том, что произошло, нет никакой. Эта она виновата, эта сука! Она, ведь, обезумила в конце окончательно! Больная на голову стала совсем! Бог там, говорит, Бог здесь, не делай то, не делай сё, говорит! Она вздумала учить меня тому, как надо жить!!! Говорит "эти последние моменты надо использовать так, чтобы Богу душу открыть". "Как Богу-то душу открыть?" – спрашиваю у нее. Говорит – "ближнего своего любить надо, жертвовать для него все", ну и всякая такая херня. Ну... и, ведь, пожертвовала! – Хью вдруг громко захохотал, – сделала приятное своему ближнему! Удовлетворила по полной! – он почесал вылезавшее из под куртки брюхо и сделал еще несколько шагов вперед. Оба, и Виктор и Каролина, попятились назад, подальше от костра. Хью прошел несколько метров вперед и остановился перед ними, рядом с висевшей на огне на палке ароматной тушкой мяса. Все так же держа пистолет в своей правой руке, он схватился за эту тушку своей левой рукой и с силой оторвал от нее большой, уже начинавший подгорать, кусок. Расплавленный жир жег его руку, и он подбросил кусок несколько раз в воздух, издавая какие-то странный звуки губами. – И вот за этой ей спасибо! – он поднес кусок ко рту и вцепился в него зубами. С минуту он жевал и чавкал. Жир тек по его и сверкавшему от света костра лицу. Наконец он звучно рыгнул и отбросил оставшийся недоеденным в руке кусок куда-то в сторону. Взгляд его остановился на Каролине, он внимательно изучал ее и, будто, тестировал. Она, наоборот, старалась смотреть куда-то в сторону. Что-то было в его взгляде, что переворачивало в ней все с ног на голову.

   – Это мясо, – проговорил тихим голосом Виктор, – откуда ты взял его?

   – Я же говорил, животное грохнул!

   – И... и как выглядело это твое животное? – Виктор говорил уже совсем тихо. Но тихо не потому, что хотел так, а потому, что не мог иначе. Жуткие мысль парализовала не только его руки и ноги, но даже и язык.

   – Такое... черное, двуногое, без перьев!.. – все с той же злобой засмеялся Хью. – Ты его тоже видел!.. – он снова потянулся к костру, в этот раз он не отрывал куски мяса, а взял всю палку с висевшей на ней тушкой и приподнял ее с рогатины. – М-м-м! Чудесно пахнет! Кто-нибудь хочет?

   – Это... это... – Виктор не мог выговорить, слова, дикая догадка, уже давно вертевшаяся на его языке, никак не могла вырваться наружу.

   – Это да! Твой незаменимый второй пилот! – с заметным усилием, Хью вдруг поднял вверх тушку с куском мяса и бросил его в сторону Виктора и Каролины.

   Вокруг уже давно смеркалось. Солнца не было видно сквозь тяжелые облака, но серое низкое небо все еще подсвечивалось его лучами. Но даже при этом свете, почти одновременно, Виктор и Каролина поняли и потом увидели, что то, что висело на этой палке, то, запах чего они так долго вдыхали, тот аромат, тот запах жаренного мяса, вовсе не было животным, которое Хью где-то пристрелил. Эта была она! Обезображенная, расчлененная этим маньяком, этим сумасшедшим убийцей, Алисса. Ее они видели все это время, запахом ее подгорелого тела так долго наслаждались!

   – Этого не может быть!.. Этого всего не может... – речь Каролины прервалась резко и неожиданно. Ее вырвало. Вырвало на скафандр, на протянутые вперед руки, на грязные ботинки, на обожжённые останки Алиссы. Она давно не ела, давно не пила, но сейчас остатки пищи нашлись даже в ее истощенном и измученном теле.

   – Гениально! – Хью зловеще засмеялся. – Первый раз за всю эту гребанную миссия девочка хоть что-то поняла! Но что с тобой?! – тон его голоса вдруг стал шутливо-встревоженным, – живот болит, может с голода?! Может мясца покушать?! Жестковата и немного попахивает, но весьма съедобна!..

   Каролина хотела броситься прочь, но ноги отказывались двигаться. Она стояла на месте, как подкошенная, как парализованная. Кругом все снова погрузилось в туман, но в этот раз туман был не снаружи, он был в ее глазах, она видела слабые очертания Хью, боковым зрением видела, что рядом с ней стоял Виктор. Снова желание убежать, исчезнуть и никогда и ни за что здесь больше не появляться. Она сделала шаг в сторону, второй, третий... но вдруг ноги подкосились, тело ее повело в сторону, она вдруг вскрикнула, как домашнее животное, которому нечаянно наступили на лапу и без чувств повалилась на землю.

   Несколько минут она была в каком-то странном полусознательном состоянии. Она слышала торопливую речь Виктора, слышала в ответ сиплое шипение Хью. Она не хотела открывать глаза. Как страус, прячущий голову в земле, пыталась она отрешиться от всего окружавшего за завесой отяжелевших век. Но вот кто-то взял ее за плечи и потянула на себя. На мгновение она открыла глаза. Прямо перед ней, истощая все тот же аромат, который до этого заставлял ее слюни выделяться сильнее, а сейчас, наоборот, казалось, выворачивал наружу все ее органы, видела она обожженные, сморщенные и почерневшие от долго нахождения над огнем, пальцы ноги. Каролина закрыла глаза и впала в беспамятство, в этот раз долгое, до самого утра.

   Первое, что она спросила после того, как очнулась, было "где мы?". Рядом с ней сидел Виктор и влажной тряпкой протирал ее лицо. Он заметно обрадовался, увидев, что она снова пришла в чувства.

   – Мы в корабле! Ты очень слаба, тебе надо поесть! – он приподнял вверх ее голову и поднес к губам таблетку. Каролина машинально проглотила ее и снова опустила голову на подушку. Она пыталась вспомнить что произошло, что привело ее сюда, в этот корабль, в эту каюту. Ей вспоминалось долгое путешествие сквозь лес, дом с истлевшими трупами. Она вспомнила Йорга, его нечеловеческие крики, его последний взгляд... Потом возвращение к кораблю, Хью, запах костра и... Она прижала голову к подушке и до боли сжала глаза. "Это сон, это кошмар, этого всего не было и не могло быть", – проговорила она про себя, надеясь, что так и было, что это лишь ее воображение играло с ней в такие игры, что лишь только она откроет глаза, все будет по-другому, она будет дома, вокруг будут близкие ей люди, где-то зазвонит телефон и голос кого-то, кого она не слышала уже давно, пригласит ее куда-нибудь этим вечером...

   Но она была внутри корабля. Снова мрачный и задумчивый взгляд Виктора рядом, шарканье ботинок Хью на входе, его недовольное бормотание. Дикое чувство отчаяния возвратилось к ней уже с удвоенной силой, и она снова поспешила уйти в себя

   3.

   Проходились дни. Они тянулись медленно и угрюмо. В корабле царила мрачная и тревожная атмосфера. Произошедшие в день возвращения события делили все на "до" и "после". "До" было приземление, попытки разобраться в происходящем, какие-то отдаленные надежды и ожидания. "После" оставался лишь безнадежный мрак, ад, в котором они все каким-то образом оказались. "После" было лишь умирание, медленное, бессмысленное скатывание по наклонной куда-то глубоко вниз, в ту зону, где все человеческое уходило в небытие, и на смену ему приходили принципы животного мира.

   Правила игры поменялись. Вернее, как таковых, больше не было никаких правил. Не было законов, не было выбора. Всем заправлял Хью. Пистолет в его руке, запах пота, спутанные на голове волосы. Казалось, он стремился быть похожим на злодея как в душе, так и снаружи. Он больше не стеснялся в выражениях и угрозах. Несколько раз, в споре, к которому так быстро переходил любой разговор в этой напряженной обстановке, он соскакивал со своего места, подпрыгивал к собеседнику и тыкал ему в лоб холодной сталью ствола.

   Он не хотел, чтобы Виктор и Каролина общались наедине. Поодиночке они выходили на улицу, каждый из них спал в разных частях кабины. Несколько раз, когда он видел, что Виктор приближался к Каролине, он соскакивал с места, снимал пистолет с предохранителя и орал в его сторону неизменное "еще один шаг в сторону этой суки и твои мозги будут размазаны по стене!".

   Обстановка нагнеталась с каждым днем. Дверь наружу оставалась открытой. По словам Хью, каждый мог уйти туда, когда захочет. "Но каждый должен знать, – неизменно заканчивал он, – что дороги обратно уже не будет. Если кто-то из вас сдриснет, обратно может не возвращаться!"

   Даже глухой ночью, казалось, Хью держал все под своим контролем. Однажды, почувствовав ночные позывы, Виктор поднялся с кровати, точнее с положенного из принесенной поврежденной кислотой каюты матраца и направился к выходу. Когда он вернулся он как-то специально медленно закрывал дверь, якобы стараясь сделать это как можно тише. Тем временем он смотрел на Хью. А Хью смотрел на него. Его глаза. Две черные точки даже ночью смотрели в этом слабом свете дежурного освещения в лицо Виктору, будто проникая насквозь, будто читая даже в полной темноте его мысли.

   – Ложись спать! – прохрипел, наконец, в тишине его голос и Виктор послушно отправился на свое место.

   Они больше не говорили про Алиссу. Это была закрытая тема, тема, которая могла лишь испортить хрупкое равновесие в этой и без того накаленной до предела обстановке. Алиссы больше не было. Алисса была мертва и это было все, что надо было понимать каждому из них.

   – Почему ты больше не ведешь свою радиопередачу? – спросил однажды Хью у Виктора, когда тот сидел перед передатчиком и медленно вращал ручку частот.

   – А смысл? Нас не кому слушать. Здесь одна пустота.

   – И зачем ты тогда эту ручку крутишь?

   – Не знаю... просто так, – Виктор мог бы рассказать ему про мысли Йорга, про то, что в этом радио пространстве было что-то не так, про то, что звук планеты или ближнего космоса, лишенный всякой сознательной деятельности, должен звучать по-другому. Он мог бы рассказать ему про спутник, который несколько раз видели они в небе, спутник, который не мог летать там вечность, спутник, который был отправлен туда относительно недавно кем-то и поддерживаемый этим кем-то все это время на орбите. Но он промолчал. Он не видел больше в этом смысла. Он больше не видел смысла ни в чем.

   Много раз взгляды Виктора и Каролины встречались. И каждый раз взгляд ее будто говорил ему: "я не могу больше так жить, сделай же что-нибудь!" Но он отводил от нее глаза, невольно вспоминая про закрытую на замок провизию, про таблетки и воду, без которых они не протянули бы там, за пределами корабля, и нескольких дней.

   Но однажды произошло нечто, что все изменило. Это был серый туманный день. Все втроем сидели за столом. Типичная сцена, типичного дня из жизни трех космонавтов, вернувшихся на Землю через тысячи лет.

   – Какой сегодня день недели? – спросил Хью. Он сидел у края. С противоположной стороны сидел Виктор, чуть ближе, где-то посередине, сидела Каролина. Хью сам распределял места за столом. При таком расположении он мог хорошо видеть и контролировать их обоих.

   – День недели? – Виктор оторвал от стола глаза и с удивлением посмотрел на Хью.

   – Ну да! Понедельник, пятница там, суббота, воскресенье?!

   Виктор пожал плечами. Он не знал. Вопрос, сама его постановка казалась ему глупой и неважной, казалась ему совершенно неактуальной и бессмысленной.

   – Зачем ты хочешь это знать? – тихо спросила его Каролина. Взгляд ее был направлен напротив, будто с противоположной стороны этого стола сидел еще кто-то, какой-то космонавт, которого могла видеть только она.

   – Мы здесь живем как животные, грязные животные! – он понял руку к воротнику и слегка приподнял его, обнажая его засаленный и грязный край. Даже на синей ткани униформы, он выглядел крайне неопрятно. – А там... тогда, точнее, у меня все было по-другому. Каждый день чистая рубашка, каждый день новый галстук, каждый, кроме пятницы!

   – А что в пятницу? – спросил Виктор.

   – В пятницу было все по-другому. Цветная рубашка и никакого галстука! Последний день рабочей недели, можно позволить себе немного ослабить дресс-код! – будто в подтверждение своих слов и будто сегодня действительно была пятница, Хью ослабил пуговицу на воротнике. – Никогда не любил футболки, джинсы и прочую эту дрянь. Мужик, настоящий мужик, всегда должен носить брюки и рубашку. Этим правилам следовали все в моей компании, от мелких жопоподтирателей до моих замов. Все до одного! А здесь, черт бы побрал все это дерьмо, нет ничего, кроме этой сраной куртки... и этих... дебильных штанов, – он небрежно показал рукой на тело и на ноги. – Все ни как у человека, все как у каких-то бездомных бродяг!

   Виктор и Каролина молчали. Продолжать этот разговор было бессмысленно. Он лишь злил Хью, а разозленный человек с пистолетом мог быть небезопасен. Через минуту Хью приподнялся, взял со стола пистолет и пошел к небольшой сумке, которая висела на стене. Он засунул в нее руку и извлек из нее бутылку водки. Она была уже начата, но в ней все еще было больше половины. Хью никогда не пил много, не потому, что боялся, а по тому, что старался продлить удовольствие как можно дольше. Он, как и все они, знал, что здесь он до самого конца и уже не тешил себя лишними надеждами.

   – В свой жизни я делал много тупых поступков и принимал кучу тупых решений, – он поставил бутылку на стол и долго на нее смотрел, будто в это жидкости отражалась вся его прошлая жизнь. – Но это... это наитупейший из них всех! – он положил бутылку на стол и слабо прокрутил ее указательным пальцем правой руки. Бутылка сделала несколько оборотов и показала горлышком в ту сторону, где была панель управления кораблем. – Дернул же меня черт оказаться на этом корабле. Приключений на жопу не хватало, твою мать! – он горько усмехнулся, – и вот теперь я догниваю остатки своей жалкой жизни здесь... – он прекратил вращать бутылку, взял ее левой рукой, свинтил пробку и сделал глоток. Большой пузырь быстро поднялась вверх, к донышку. Хью крякнул, протер рот рукавом и снова поставил бутылку на стол. Но в этот раз, вопреки своей уже сложившейся привычке, он не понес ее обратно, к сумке, а оставил ее перед собой, на столе.

   – Никто из нас не согласился бы на такое, если бы мы знали заранее... – тихо ответил ему Виктор.

   – Если бы вы только знали, сколько я всего потерял и... и что я получил взамен!.. Сами видите, – он поднял вверх обе руки и показал на изрядно изменившийся интерьер корабля, на беспорядок кругом, на уже заметные подтеки в одном углу корабля, признак серьезной коррозии под обшивкой. – Там у меня были деньги, была власть, сила была! На меня работали тысячи людей в десятках странах мира и каждый из них считал честью, если я хотя бы одним глазом на него посмотрел! Машины, дома, яхты... сколько всего этого у меня было, я даже не вспомню теперь. Там я был Богом, а здесь... здесь я никто, здесь я превратился в обычное говно! Воняющее, стареющее, разлагающееся говно. А быть говном после того, как ты был Богом нелегко, – он горько усмехнулся, взял в одну руку пистолет, в другую бутылку, и начал приподниматься, желая вернуть водку на прежнее место.

   – Скажи, ты часто ты думаешь об этой своей прошлой жизни? – спросил его вдруг Виктор.

   – Думаю ли я? – Хью остановился и каким-то долгим и пронзительным взглядом посмотрел в лицо собеседнику. В последнее время они редко разговаривали на посторонние темы и этот вопрос звучал слегка странно. – Когда у тебя нет настоящего, остается думать только о прошлом.

   – А я вот не жалею! О том, что полетел не жалею! Все те, кого я знал, сейчас лежат зарытыми в землю. Все, кого я знал, все без исключения, уже давно умерли, а я один... один из них всех, кто пока еще жив!

   – Ну и дурак, твою мать, если так думаешь! – Хью вдруг громко засмеялся. Впрочем, смех этот был совсем не злобный. Он снова опустился на стул, пистолет и бутылка водки опять оказались перед ним. – Твоя задача прожить свою жизнь так, чтобы не было стыдно потом отбрасывать ласты. И не важно тысячу лет назад, сто лет назад или сейчас. Жизнь нам дана одна и не важно, когда ты жил, важно, как ты жил! Пойми это! Хотя, – он махнул на Виктора рукой, – какой мне хер до того, что ты там себе думаешь.

   Хью снова положил бутылку на стол и снова прокрутил ее, будто играя в рулетку на какие-то только ему известные желания. Виктор бросил беглый взгляд на Каролину. На мгновение их глаза встретились и ей показалось, что в этот раз она увидела в них нечто большее, чем безнадежность, он будто просил ее о чем-то.

   – Да и качество-то жизни тоже нельзя сравнивать, – продолжал тем временем Хью. – Мы жили там как люди, как цивилизованные нормальные люди, а сейчас ты живешь как таракан, который еще ползает, но все никак не может сдохнуть. У тех, о ком ты говорил, когда-то давно родились дети, внуки, правнуки... Они прожили долго и когда умирали, они даже жопой не чуяли, что через чертову тучу лет вся эта Земля превратиться в кучу пепла и навоза. И ты теперь в этом навозе живешь, покрытый им с ног до головы... У тебя не будет ни детей, ни внуков, там ты был кем-то, а здесь ты стал говном... среди, – он помолчал несколько секунд и уже тише добавил, – ... среди такого же говна.