Текст книги "Проект Орион (СИ)"

Автор книги: Макс Гришин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 39 страниц)

   – Любишь ты издеваться над мертвыми... – услышал он чей-то другой голос рядом. Голос показался ему знакомым, но это был не Хью. Это был уже Кораблев.

   – Не люблю, – проговорил Виктор тихо и уже спокойно, – просто этот мудак сидел у меня тут, – он поднял грязную руку и пальцем ударил себя в лоб, – и я показал ему его настоящее место. Ведь его здесь нет... Никого нет. И... и тебя тоже нет!

   – Мы перешли на "ты"? – Кораблев почему-то засмеялся. Виктор поднял взгляд и посмотрел на его очертания при свете звезд.

   – Простите, – проговорил он тихо. Уважение к этому человеку сохранялось у него даже при таких обстоятельствах, – вы. Вас нет!

   – Да, впрочем, обращайся как тебе больше нравится. Не хочу злить тебя, меньше всего мне надо, чтобы ты начал бегать тут по земле в поисках моей могилы, чтобы сделать что-нибудь вроде этого. Однако, – Кораблев протянул ему руку, – холодно становится, пойдем внутрь.

   Виктор взял его руку и послушно приподнялся. "Чья это рука?" – подумал он, но тут же увидел, что это была ветка какого-то небольшого деревца, которое стояло рядом. Значит он еще не совсем спятил, значит он может еще отличать реальность от бреда.

   – Пойдем! – снова окрикнул его Кораблев и Виктор послушно побрел к кораблю.

   – Не туда, куда же ты?

   Виктор остановился и послушно осмотрелся. Он действительно шел вглубь леса, корабль был позади. Но перед ним, в нескольких десятках метров, в тумане, увидел он вдруг очертания людей. Их было много, десятки, может сотни фигур стояли и неподвижно смотрели на него. Виктор встряхнул головой. Трюк, который иногда помогал ему привести себя в чувство. Но они никуда не делись, они стояли, он смотрели на него!

   Сзади послышался хруст ветки, Виктор вздрогнул и оглянулся. Это был Кораблев. Неспешно, он подошел к нему и остановился рядом. Он тоже видел их, он тоже смотрел на эти фигуры вдалеке.

   – Кто они? – тихо спросил у него Виктор. Дышать стало тяжелее. Он должен был бежать, должен был закрыться изнутри корабля и ждать, не входя, ждать... ждать... ждать! Но близость Кораблева, как старого друга, давала ему какую-то странную смелость. И он оставался. Он смотрел на эти неподвижные в полумраке очертания.

   – Призраки этой планеты, – голос Кораблева прозвучал тихо, будто он тоже испытывал страх перед ними. – Пойдем, – он веткой ударил его по плечу, и медленно пошел к "Ориону". Виктор поспешил за ним. Он боялся оглядываться. Лишь на пороге, перед тем, как закрыть дверь, он на секунду остановился и направил напряженные взгляд своих глаз туда, в лес. Он по-прежнему видел их. Казалось, они стали ближе. Не желая больше дразнить свои нервы, он дернул дверь, и она с громким скрипом закрылась.

   2.

   Есть совершенно не хотелось, но это было необходимо. Пересиливая себя, он проглотил энергетическую таблетку и запил ее водой из фляги. В потемках нащупал он на полу пистолет и положил его рядом, просто так, просто на всякий случай, мало ли эти существа, которых видел он там, придут сюда, мало ли они окажутся чем-то большим, чем больные его видения.

   Кораблев не пошел с ним внутрь. Доведя Виктора до "Ориона", он как-то сразу исчез, не сказав ни слова больше, даже не попрощавшись. Уже внутри корабля, Виктор окрикнул его несколько раз. Но он не отвечал. Старик решил не играть с его головой так, как делал это Хью. "Хью!" – вспомнил он вдруг и посмотрел в угол, где до этого видел он его очертания. Сейчас там никого не было. Хью исчез. Хью пропал. "Туда тебе и дорога, – слабо прошептал он, облокачиваясь спиной на стенку корабля, – иди к дьяволу". На мгновение от закрыл глаза, хотел немного вздремнуть, не потому, что хотел спать, а так, чтобы отойти от всего этого напряжения, но вдруг тихий стук послышался с противоположной стороны двери, будто кто-то слабо постучал каким-то металлическим предметом по корпусу.

   Виктор приподнялся. Пальцы крепко сжимали рукоятку пистолета. Он направил его в сторону двери, подержал несколько секунд и тут же опустил. "Это кажется, это мне только кажется". Но через минуту звук повторился. Яснее, отчетливее и, в этот раз, будто реальней!

   – Кто там?! – крикнул он решительно и громко. Они, те, кто стучали к нему, знали, что он здесь и прятаться не было никакого смысла, поэтому он решил играть с ними в открытую. – Слышите меня? – крикнул он, крикнул так громко, что голос его в этом замкнутом пространстве, оглушил даже его самого. Он опять прислушался, опять с замиранием сердца ожидая этот тихий, но раздирающий в клочья нервы стук. И он не ошибся. Удары повторились! В этот раз звук уже не был похож на простой стук, это уже были удары, именно удары, будто их было много, будто все они, все те, кого он видел там, все эти видения, все эти "призраки", появившиеся из мрака ночи и тумана, лезли внутрь корабля, чтобы схватить его еще живого, и утащить с собой, в могилу.

   – Не, сукины дети! Не дождетесь! – крикнул он, крикнул громко. – Я вам не сдамся! Убью каждого из вас, убью всех, слышите?! – Но они не слышали, они продолжали стучать, они продолжали ползти. Его угрозы, два жалких патрона в пистолете не представляли для них никакой угрозы. "Засунь себе его в задницу!", – будто говорили они ему, будто слышал он их голос в тишине.

   Сильный грохот. Что-то треснуло, что-то где-то провалилось. Этот новый звук уже раздался не со стороны двери, а со стороны инженерного отсека или со стороны жилой зоны. Виктор вздрогнул. Дверь! Та, дверь, которая вела в жилой сектор не была заперта. Та дверь, которая спасла ему тогда жизнь, когда Каролина обожралась этих таблеток и плевалась пеной изо рта внутри, теперь так же была открыта. Только теперь она не спасет его. Открытая, она его, наоборот, погубит! Они знают про эту дверь, знают, потому, что могут читать его мысли, чувствовать его страх! И они уже где-то там, уже совсем рядом, возможно в любой момент кто-то из них доберется до двери, коснется ее своей бледной рукой, толкнет и...

   Виктор бросился к двери и силой начал крутить ручку запорного механизма. Она заскрипела, затрещала и с трудом закрылась. Он схватил ключ, который валялся под ногами и заблокировал им ручку изнутри. Он был в безопасности. По крайней мере, насколько можно было быть в безопасности здесь, на этой планете, где все, что видел он и трогал до этого, либо разваливалось, либо хотело его убить. Он вернулся к матрацу и опустился на него. Сжатый в руке пистолет лежал рядом, на бедре. Он снял его с предохранителя и, видит Бог, готов был всадить эти две пули любому, кто влез бы сюда через одну из двух дверей. Вот только никто не влезал. Никто не хотел иметь дело с последним спятившим сознанием на Земле. Никто не хотел иметь дело с двумя жалкими патронами в его пистолете. С каждой проходящей секундой удары становились тише и реже. Казалось, призраки покидали корабль и уходили прочь туда, откуда пришли, во мрак, в туман, в этот чертов лес.

   Виктор положил пистолет на матрац рядом и дунул в ладони. Было холодно. С каждым днем температура опускалась все ниже и ниже. Пар шел изо рта уже не только снаружи корабля, но и внутри. Надо было разводить костер, надо было делать какую-то печку. Надо было научиться согреваться для того, чтобы выжить в этом холоде. Но выжить здесь, разве это возможно? – Нет, глупость! – он слабо покачал головой, закутываясь сильнее в свою синюю куртку, – корабль долго не выдержит, надо сваливать отсюда чем быстрее, тем лучше!

   "Однако тихо", – одна мысль быстро сменяла другую и он снова вспомнил про тех, кого видел там, в лесу. Видения, плоды его больного воображения или действительно что-то, а может это... – но он даже не знал, какие могут быть альтернативы первому его предположению. Он взял пистолет, положил его себе в карман, приподнялся и осторожно, на цыпочках, приблизился к закрытой двери в соседний отсек. Ухо прилегло к ее холодной металлической поверхности. Тихо! Лишь звуки ударов собственного сердца. Лишь слабое завывание ветра где-то вдалеке. Он отошел от двери и так же осторожно дошел до второй, которая вела уже на улицу. Но и за этой дверью была тишина.

   Несколько раз, будто в раздумье, Виктор прошелся взад-вперед по кабине и, наконец, остановился у внешней двери. Любопытство заставило его решился на что-то, любопытство перебороло в нем страх. Сжимая в руке пистолет, он прокрутил колесо механического запорного механизма и дернул дверь на себя. Она заскрипела и начала открываться. Виктор отскочил назад, целясь пистолетом в темноту, во мрак, который вот-вот покажется за ней. Только вместо мрака он видел свет, яркий дневной свет, будто множество фар светили на дверь, освещая безумца внутри. Тумана уже не было, не было ночи, не было призраков вокруг. Яркое осеннее солнце светило поверх быстрых белых облаков, которые неслись куда-то вдаль над лесом. Было даже не утро, был день, возможно переваливший уже за полдень. Холодный морозный воздух касался воспаленного лица; воздух был свежим и отрезвляющим.

   Виктор спрыгнул на примороженную траву. Еще каких-то несколько минут назад он был здесь, в темноте, в тумане, видел их, а теперь... теперь ничего этого не было. Был день, был свет. Время для него изменилось, время превратилось для него в месиво полубредовых, лишенных смысла событий. Что было реальностью, что ложью, он уже не разбирал, его старый мир рушился под самыми его ногами, утаскивая его с собой в эту пучину.

   Он сделал несколько глубоких вдохов, закрыл на мгновение глаза, снова открыл и осмотрелся. Ничего не исчезло, ничего не появилось. Солнце, деревья, трава. Он видел следы на траве. Но это были его следы, он вели туда, к деревьям, к могиле Хью. Он сделал несколько шагов вперед, сердце сильнее заколотилось в груди. Впереди виднелась раскопанная могила Хью, полуразложившийся труп, вылезавший наполовину из-под земли. С отвращением к самому себе, он вспомнил эту безумную ночь. Его отхватило гнетущее чувство стыда и отвращения к самому себе.

   – Я теряю рассудок! Я становлюсь больным! Я не выживу так долго, надо что-то делать, что-то менять, иначе... это будет конец.

   Весь остаток дня он провел в поисках дров. Гора сухих веток выросла у самого входа в корабль. Он чувствовал себя первобытным человеком, обустраивающим свой быт в каменной пещере. Какая ирония! Последний человек последней цивилизации умрет точно так же, как и первый – в пещере. Вот только первый человек положил начало всему, а начало чему положил он?!

   Вскоре начало темнеть, а вместе с заходящим солнцем вернулось нему прежнее напряжение и чувство страха. Стволы деревьев стали превращаться в черные как уголь громады. Тени забегали по кустам. Где-то вдалеке снова завыло дерево, что-то зашуршало рядом, что-то ударило сверху по обшивке.

   – Все нормально, это ветер, просто ветер... – утешал он себя, поспешно перебираясь внутрь корабля. Прямо у двери, на небольшом, выкопанном брюхом корабля при посадке холме, который уже успел зарасти травой, он сложил ветки в костер и поджег их последний, остававшейся зажигалкой. Сухие дрова почти сразу вспыхнули и в воздух поднялся приятный, знакомый с детства запах дыма горящих дров. Виктор притащил ко входу свой матрац и опустился на него. Пламя костра согревало его замерзшие ноги, и его медленно начало тянуть ко сну. Но закрыть дверь изнутри и пойти спать он пока еще не спешил. Внутри было по-прежнему холодно и сыро, поэтому он решил жечь костер еще некоторое время, еще хотя бы час, чтобы хоть как-то нагреть воздух внутри.

   Ветер начал дуть сильнее. Костер затрещал, охватывая пламенем дрова. Виктор привстал, потянулся, взял несколько наломанных заранее веток и бросил их в пламя. Он снова приземлился на матрац, сложил на груди руки, на мгновение у него даже появилась мысль прикорнуть, но вдруг... он вздрогнул и потянулся в карман за пистолетом. Снова какое-то видение, снова очертания фигуры, стоявшей чуть дальше, у кромки леса. "Начинается", – подумал он, с усилием напрягая взгляд в темноту.

   – Ты кто? – спросил он где-то через минуту. Спросил громко, но тут же пожалел, вспоминая, что давал себе слово не говорить с "ними". Ведь это были не реальные существа, а видения, галлюцинации, продукты его подорванной психики. И сейчас, там стоял тот, кого не могло быть, тот, кто мог существовать лишь внутри его черепной коробки. Говорить с ними, решил он для себя еще днем, было бесполезно и даже опасно для и без того подорванного психического здоровья. Каждый диалог, каждый спор, каждая брошенная фраза все дальше и дальше затягивали его в этот водоворот безумства откуда, он знал это, выход был только один – пистолет в его руке и оставшиеся в нем патроны.

   Фигура не ответила. Фигура молчала. "Черт с тобой", – проговорил он тихо себе под нос и тут же почувствовал какой-то странный позыв встать и уйти прочь, закрыть за собой дверь и не выходить, пока не пройдет ночь, пока снова не наступит день, пока он снова не сможет смотреть дальше кустов, дальше двух черных громадин стволов деревьев. Он начал приподниматься, он начал уже искать глазами круглое колесо ручки запорного механизма, но вдруг голос "останься" послышался рядом и Виктор невольно, будто кто-то с силой дернул его за руку, осел вниз.

   Это был Кораблев. Он не мог спутать его голос ни с кем другим. Виктор осторожно повернулся и увидел знакомые очертания его лица, как он, свесив ноги вниз, уже сидел почти рядом с ним и, так же, как и он, смотрел на полыхавший в полутьме костер.

   – Однако, холодно у тебя. Замерзнешь здесь зимой-то.

   Виктор молчал. Он хранил верность данному себе обещанию. Но с каждой секундой, с каждой проходящей минутой в компании этого видения, делать это становилось все сложнее и сложнее.

   – Ты можешь, конечно, разжечь огонь внутри, но куда отводить дым? – Кораблев продолжал, не замечая замешательств собеседника. Он повернулся и несколько секунд смотрел внутрь, своим наметанным техническим взглядом пытаясь определить наилучший способ отопления обломков космического корабля. – Эту дверь можешь закрыть, открыть в соседний отсек и разжечь там. Теплосбережение будет лучше, хотя... с текущим состоянием корабля, разницы большой я не вижу.

   – Из кусков обшивки я хотел сделать печку и трубу... трубу, которая выходила бы наружу, – не выдержал, наконец, Виктор.

   – Печку это хорошо! Только как ты ее сделаешь? Нужен сварочный аппарат, нужны инструменты по обработке металла, у тебя ничего этого нет. Да и обшивка эта сплошная гниль. Больше ржавчины, чем железа. Идти бы тебе надо отсюда, пока силы еще есть. Вот мой тебе совет.

   – Зачем? – шепотом спросил его Виктор, спросил совсем тихо, но Кораблев услышал его:

   – Как зачем, чтобы не замерзнуть здесь и с ума окончательно не сойти! Или ты хочешь вечно сидеть в этом корабле?

   – Здесь или там умереть, какая разница. Это не жизнь, это мучение. Каждый день я скатываюсь все ниже и ниже в эту яму с дерьмом. И какой смысл хвататься за ее края если снаружи такое же дерьмо, как и внутри?

   – Но умирать-то все равно не хочется?

   – Не хочется, – грустно подтвердил ему Виктор.

   Кораблев улыбнулся и полез в карман на груди. Он хотел достать что-то оттуда, но там этого не оказалось. – Черт, где же?... – он приподнялся и начал ощупывать карманы брюк. – А, вот! – он извлек из левого кармана брюк примятую пачку сигарет. – Дашь огоньку? – он положил одну сигарету в рот и кивнул на зажигалку, которая лежала рядом с Виктором. Но Виктор не двинулся. Он будто не понял вопрос и как-то странно смотрел на свое видение. Кораблев выглядел так естественно, так натурально, как будто живой! Казалось, можно было протянуть к нему руку и пощупать. Несколько раз у Виктора даже возникало дикое желание схватить Кораблева, ущипнуть его, сделать ему почему-то больно, чтобы крикнул, чтобы почувствовал боль физическую. Но он перебарывал в себе это желание. Немного разума в нем еще оставалось и тратить эти остатки по пустякам, ему совсем не хотелось.

   – Зажигалку дай, – повторил ему Кораблев, он будто понимал те бурные процессы, которые проходили в Викторе и еле заметно улыбался. Несколько секунд продолжалась эта уже немая сцена и Виктор, наконец, сдался. Он взял зажигалку, зажег ее и поднес к самому лицу наклонившегося к нему Кораблева. Тот сделал несколько больших затяжек и выпустил в воздух дым. Виктор не должен был его чувствовать. Этого дыма не было, как не было и этой сигареты, как не было и самого Кораблева. Но он чувствовал! Дым этот, знакомый и давно позабытый, как ножом резал его натянутые до предела нервы. Дым этот бросил его в мелкую дрожь. Пальцы, губы, зубы, все затряслось и застучало. Он чувствовал табачный дым так ясно, так отчетливо, будто бы курил сам, будто сигарета эта была у него во рту и он медленно посасывал ее всей своей грудью. Все эти чувства, все эти эмоции, нахлынувшие на него, обострились вдруг настолько, что он, уже не контролируя себя, нервно потянулся к Кораблеву. Он хотел взять у него сигарету, хотел сделать хоть одну затяжку, может, да не то, что может, а, наверняка, последнюю затяжку в своей жизни, пусть воображаемую, пусть не реальную. Но какая разница!

   – Именно это я и любил всегда в тебе! – раздался голос Кораблева и Виктор очнулся от чар этого воображаемого табачного дыма. Сигареты уже не было в руках Кораблева и где-то внизу, в траве, тонкой струйкой сизого дыма, догорал брошенный им окурок. Кораблев выпустил из ноздрей последний дым и в пол оборота повернулся к Виктору. – Когда все опускали руки, ты не сдавался!

   – Раньше не опускал! Раньше у меня была цель! Все, что я делал, я делал ради чего-то. А какая цель у меня сейчас? Какая, вообще, здесь и сейчас может быть цель?! Прожить лишний день, лишний месяц? Ради чего? Чтобы мучиться, чтобы медленно сходить с ума?! Каролина была права, – Виктор покачал головой и заговорил уже тише. – Мне не осталось ничего. Здесь нет смысла. Я последняя живая клетка мертвого организма. Я как растение, выросшее вдруг посреди безжизненной пустыни. Еще есть корни, какие-то ростки еще пробиваются наружу. Но радиация Солнца выжигает все вокруг, как, совсем скоро, выжжет и его.

   – Но почему ты тогда еще не... – Кораблев замялся, пытаясь подобрать слова, но не мог. Впрочем, Виктор понимал его даже без слов.

   – Почему не снес себе череп твоим пистолетом?! – Виктор с усмешкой посмотрел на собеседника. Диалог их становился оживленнее, он не стремился к этому, но поделать с собой не мог уже ничего. Он наклонился ближе к Кораблеву, к его исчерченному морщинами старческому лицу: – Думаешь, я боюсь смерти? Жалко себя, думаешь? Ошибаешься! Я мог бы достать пистолет хоть сейчас и покончить все это раз и навсегда. Боли, думаешь, боюсь? Но жить-то больнее! Да и какая, к черту, боль! Башка разлетится как резиновый шар. А, впрочем, – Виктор продолжил где-то через минуту, уже спокойнее, – может я это еще сделаю, но позже, чутка позже, когда совсем уже накроет, когда совсем станет невмоготу. А пока я еще поживу! Не потому, что страшно, а потому, что я последних из всех, кто когда-либо жил. С моей смертью не окончится просто моя жизнь, окончится мир. Рембрандт, Айвазовский, Пушкин, Толстой, Оскар Уайлд, Фредди Меркьюри, Стивен, мать его, Кинг, все художники, все писатели, все музыканты, все те, кто когда-то ходили по этой чертовой земле и что-то делали, все то, что когда-либо было создано человеком, все произведения искусства, все открытые когда-либо законы, все религии, все учения всех людей, все войны, все катастрофы, все переживания, все чувства, эмоции, все что заставляло людей смеяться, плакать, ненавидеть друг друга и искренне любить, все это осталось здесь, – Виктор постучал себя пистолетом по голове, – и все это закончится здесь, со мной, в тот момент, когда пуля, – он достал из пистолета магазин и показал Кораблеву верхний патрон, – вот этот вот девятимиллиметровый кусок свинца пробьет мою больную голову. Эпоха разума на этой планете, а может и во всей Вселенной закончится в этот самый миг и наступит тьма, вечная, непроглядная тьма... А может и не вечная, – Виктор вдруг как-то весело рассмеялся. Настроение его менялось от подавленного до восторженного в считанные секунды. – Может через миллионы лет какая-то бактерия снова мутирует в этом поганом болоте, – Виктор кивнул в сторону озера, того, куда в один из первых своих дней здесь, еще не зная, что это за планета, ходили они с Хью, – там пройдет еще миллион лет, два, десять, сто, потомок этой бактерии вылезет на сушу, эволюционирует, разовьется, получит разум и станет жить так, как когда-то жили мы. Только это будет уже не человек и даже не животное, в привычном для нас понимании животное, это будет уже другое существо и... дай Бог, чтобы оно было разумнее!

   Виктор закончил свой монолог и в этот момент вдруг заметил, что они уже давно были не одни. Что с той стороны костра, в нескольких метрах от входа в корабль, стояли фигуры. Это были они, четыре космонавта их корабля. Они стояли рядом, бок об бок, не ссорясь, не крича друг на друга, как стояли там, под объективами сотен камер за несколько часов до полета, изменившего раз и навсегда жизнь каждого из них. Чуть дальше, ближе к лесу, он видел множество других фигур. Сотни, а может даже и миллионы их стояли неподвижно и смотрели на него из темноты леса. Бледные лица некоторых из них были ему знакомы, кого-то он видел первый раз в своей жизни, а может и не первый, может где-то когда-то на той уже далекой, ушедшей навсегда в прошлое планете, он видел их, но сейчас вспомнить уже не мог. Он не боялся их. Теперь уже не боялся. Призраки, галлюцинации, кем бы они ни были, по какую бы сторону мира воображаемого или потустороннего они не находились, что теперь они могли сделать ему плохого?!

   – Пришли? – усмехнулся он и по очереди взглянул в лицо каждого космонавта. Они не двинулись и не ответили ему. – Молчите? – он посмотрел на пистолет в своей руке и осторожно убрал его в карман куртки, – подождите пока еще, совсем немного подождите.

   3.

   Виктор проснулся от тихого шума рядом. Было жарко, его полуобнаженное тело лежало раскрытым на матраце. Он попытался подняться, чтобы открыть дверь, чтобы пустить прохладный свежий воздух внутрь, но не мог. Сильная режущая боль ударила в голову, и он со стоном повалился обратно. Все тело его горело, будто пламя с зажженного на входе костра перекинулось на него и теперь лизало его одежду. Ему казалось, что с каждой секундой огонь все сильнее охватывал его. Он уже видел яркие языки пламени, отражавшиеся на начинавшей ржаветь стене корабля, слышал, как слабо потрескивал огонь.

   – Бред... это все бред! – проговорил он и струя пара вырвалась наружу. Но почему пар, ведь кругом так жарко?..

   – Ты весь горишь, – услышал он нежный женский голос рядом. Лина, он увидел ее размытые очертания в свете аварийного огня над собой, ее волосы, падавшие на плечи. Она протянула к нему руку и коснулась его лба. Она была настоящей, она не умерла, она была здесь, рядом с ним! – Ты должен укрыться, держи! – Виктор почувствовал край одеяла в своей руке и осторожно потянул его на себя. Боль отдавала в каждом движении, каждом шевелении каждой мышцы его тела, но ее "ты должен" дало ему сил и вскоре тело накрылось одеялом.

   – Что... что со мной происходит?

   – Ты простудился, но это пройдет! – прохладная рука снова коснулась лба. – На, держи! – она положила что-то в его рот, это была таблетка, не энергетическая, а другая, медицинская. – Все будет хорошо, ты поправишься! – она приподнялась и начала уходить.

   – Подожди!.. Останься!.. – проговорил он и пар снова вырвался из его пересохшего рта, – я не хочу оставаться один, я... я прошу тебя...

   – Все будет хорошо! Сейчас тебе нужен покой, поспи, – в корабле послышались звуки ее удаляющихся шагов и вскоре они затихли. Она ушла, оставив его одного. Второй раз она ушла от него прочь и второй раз в сердце его осталась лишь зияющая пустота.

   – Жив еще? – что-то слабо ударило его в грудь, и Виктор проснулся. Хью! Он стоял перед ним и смотрел на его хилую сгорбившуюся фигуру. Виктор не отвечал. Он не хотел с ним говорить, не хотел слышать его, не хотел видеть. Он играл с его головой тогда и хотел делать то же самое и сейчас.

   – ... Или нет? – Хью нагнулся еще ближе и с белоснежной улыбкой своих безупречных зубов смотрел на это жалкое скорчившееся на полу существо, которое некогда было капитаном этого судна, его капитаном.

   – Убирайся к черту... – Виктор уткнул лицо в грязный матрац, не желая больше ни видеть, ни слышать его.

   – Это он говорит мне убираться! – засмеялся Хью вдруг так громко, что пульсирующая боль ударила в голову. – Нет, друг, это мой корабль и отсюда я не уйду никуда! Это ты! Ты здесь чужой, не я!

   – Тебя нет. Ты уже никто, ты мертв...

   – А ты... Ты думаешь, ты жив? – он снова засмеялся, засмеялся так, что весь корабль затрясся и заходил ходуном. Смех его, будто гром, пронесся с вибрацией по его металлическому корпусу и замолк лишь там, где-то вдалеке, за инженерным отсеком. – Посмотри на себя, ты... – Виктор вдруг почувствовал боль в груди, он ударил его, в очередной раз ударил его своим ботинком в грудь, – ... ты жалок, ты цепляешься за последние волоски того, что тебе кажется твоей жизнью! Но ты не знаешь главного! Ты мертв, уже давно мертв! Просто ты пока не понял этого!

   – Уйди! – прошипел уже громче Виктор, – ей богу уйди, а то...

   – А то что? Нассышь опять на могилу?! Или опять труп побежишь раскапывать?! – Хью опять загоготал и снова удар пришелся Виктору в грудь. Он закашлялся, и сопли, смешанные с кровью, брызнули на подушку.

   – У меня есть пистолет и... еще два патрона!

   – Свои патроны оставь для себе. Тебе они больше пригодятся!

   – Я выстрелю... я не пожалею тебя, я... – дрожащей от холода и злобы рукой, он потянулся в карман своей куртки и достал оттуда пистолет. – Последний раз... говорю по-хорошему, свали, а то...

   – Стреляй или что, ссышь?! Ты можешь гадить только на могилы, все, на что ты способен, это...

   Но Хью замолчал. Дуло пистолета смотрело ему прямо в лицо. С неимоверным усилием, Виктор направил оружие в сторону ненавистного ему врага, нажал на курок, но ничего не последовало. Пистолет был на предохранителе.

   – И все... И это все на что ты способен, отморозок?! – смех и новый удар ногой в грудь. Новый приступ кашля с хрипом и кровью.

   – Подожди... подожди... – Виктор вытер кровь, которая стекала струей по подбородку и отдышался. – Я тебя сейчас... – он снял пистолет с предохранителя и снова направил его в размытое лицо Хью. Палец коснулся курка, он нажал на него, раздался выстрел, грохот, гром и... Виктор без чувств рухнул на матрац.

   – Эй, старина, слышишь?.. Слышишь меня? – это был уже другой голос, голос Йорга. Он был тоже рядом, стоял перед ним, но он, как и Хью, был мертв, они все были мертвы! Все, кроме него! Он понимал это, по крайней мере, пока. А может... нет? – страшная мысль пробежалась электрическим разрядом по его жилам. – А может и он тоже? Может Хью был прав, может он тоже мертв, но еще об этом не знает, может он где-то там, в каком-то пространстве между жизнью и смертью, может душа его...

   – Эй! – Йорг коснулся его плеча. Прикосновение было настолько отчетливое, что Виктор вздрогнул и открыл глаза. Снова размытая фигура перед ним. Снова перед ним стоял тот, кого не должно было быть.

   – Ты...

   – Я! Я! Командир! – на, держи, выпей! – перебил он его, говоря своим прежним быстрым голосом. Он протянул ему флягу с водой и Виктор как-то машинально принял ее. Вода была реальна! Как, возможно, реально было и все то, что происходило вокруг. Но как? Как этом могло быть, если они были мертвы, а он...

   – Я... мертв? – спросил он тихо у Йорга. Наступила тишина. Тишина, казалось, длившаяся вечность. Тишина в ответ на самый главный вопрос его жизни. Вопрос жизни и смерти. Он боялся ответа, как боялся и тишины вместо.

   – Ты? – переспросил Йорг. – Нет! Брось! Брось, старина, ты живее нас всех. Самый, живой, так сказать, на планете, на этой планете. Но, подожди, послушай...

   – Но это недолго... Скоро все закончится, скоро я буду с вами. Скоро последний человек отправится ко всем остальным, – Виктор усмехнулся своими окровавленными губами. Он с трудом приподнялся и облокотился спиной на стену, натягивая себе по шею одеяло. – Последняя дрожащая тварь уйдет в прошлое и наступит тьма... тьма вечная...

   – Подожди, подожди! – торопился Йорг. Он все пытался его перебить, будто времени у него было в обрез, а рассказать оставалось слишком много. – Это не правда, все, что тебе кажется, все, что ты думаешь! Я понял это еще тогда, но меня никто не слушал. Ты не один, здесь не один! Я не знаю кто это, не знаю что это, но здесь кругом есть жизнь... Подожди, подожди! – заговорил он быстрее и еще с большим жаром. – Не растения там всякие я имею ввиду, не жуков там каких-нибудь, а жизнь разумную, жизнь если и не человеческую, то похожую на человеческую!..

   – Мы ходили здесь, Йорг... Ходили с тобой и с Линой. Ты видел сам, что осталось от жизни. Лишь догнивающие здания, лишь груды костей, лишь послания поехавшего проповедника...

   – Но это не так, не так! Волны...

   – В жопу... – Виктор закашлялся, – в жопу твои волны!.. Я устал от всего этого, мужик! Устал от этих теорий, устал от видений. Я просто... просто хочу остаться один, в последние свои дни я не хочу больше никого слушать. Пойми меня правильно, пойми! – он повысил голос, не давая Йоргу в очередной раз прервать себя, – я не имею ничего против тебя. Ты был одним из самых верных членов моей команды, но тебя нет, живого тебя нет!.. Если лишь фантазия в моей голове, есть лишь твой призрак и... и все!

   – Есть ли я, нету ли меня, для тебя это не важно! Важно сейчас лишь то, что есть ты, ты живой и есть еще кто-то, совсем рядом, совсем уже рядом с тобой!

   Виктор поднял глаза на Йорга. Его фигура размывалась все больше, он исчезал. Именно поэтому он спешил, именно поэтому он пытался сказать все, как можно быстрее.

   – Здесь нет никого, – тихим, но твердым голосом повторил свою прежнюю мысль Виктор.

   – Есть, командир, есть!! Они рядом, уже рядом. Этот спутник. Эти радиоволны, которые не похожи на простые шумы, идущие из космоса! Они слышали нас, слышали наши сигналы о помощи! Они придут, они, увидишь, придут! Надо подождать, надо лишь немного подождать!.. Радио. Ты когда последний раз включал радио, когда слушал частоты?