Текст книги "Проект Орион (СИ)"

Автор книги: Макс Гришин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 39 страниц)

   Зал действительно был набит до отказа. Одновременный гул нескольких десятков голосов, создавал ощущение присутствия на каком-то стадионе или, лучше, рядом с каким-то гигантским осиным гнездом, в котором, не переставая, кипела своя, особая жизнь. Кораблев подошел к двери, толкнул ее и на секунду замер на пороге, будто все еще не решив до конца, стоит ли ему заходить внутрь или, сделав вид, что ошибся дверью, развернуться и свалить из этого чертова гнезда куда-нибудь подальше и как-нибудь побыстрее. Но это было необходимо. Этого требовал протокол. Он пересилил себя, сделал глубокий вдох и вошел внутрь.

   Лишь только его фигура появилась в дверях, по залу пробежался какой-то трепет. Он был одной из значимых фигур в этом проекте. Именно его голос решал очень многое и именно он, после старта, как бы ему не хотелось, привлекал к себе больше всего внимания.

   – Черт бы вас... – пробубнил он под нос, медленно дошел до единственного свободного места и приземлился на него. При ярком свете ламп, его и без того старческое, подернутое крупными морщинами лицо, казалось каким-то особенно желчными и больным. Он поставил сумку в ноги и осторожно положил локти на стол, пытаясь не свалить ни один из стоявших на столе микрофонов. Он чувствовал себя под прицелом сотен камер, фотоаппаратов, мобильных телефонов и черт знает, чего еще. Взгляд невольно побежал по сторонам. Привычный зал сегодня выглядел совершенно иначе: вся стена сзади и по бокам была украшена эмблемами компаний, спонсировавших проект. Кораблеву были знакомы не больше десяти из них и это странное неведение того, что они сейчас будут рекламировать на весь мир, вызывало в нем еще больше отвращения.

   – Вот это что такое? – спросил он шепотом у пресс секретаря, ручкой показывая на одну из эмблем, которая была нарисована на светлом стенде рядом.

   – Мне кажется это... дом, – ответил ему тот с легкой улыбкой на лице.

   – Спасибо, глаза у меня еще пока лбу, а не на заднице! Я имею ввиду что они рекламируют?

   – А-а! Это реклама банка. Очень крупного банка...

   – А это что такое? – он показал ручкой на эмблему, в виде какого-то конуса.

   – Не знаете? – пресс-секретарь нагнулся к нему. – Компания известная! Производят презервативы...

   – Производят что?! – Кораблев сказал это так громко, что его слова, пойманные микрофонами, разнеслись по всему помещению.

   – Тише! Тише! – шепотом проговорил ему пресс-секретарь и, взяв его под руку, нагнулся с ним вместе к спинке стула. – Эта компания производит и продает презервативы.

   – Каким образом контора, которая делает гондоны, относится к космосу?! Это что, шутка какая-то?

   – Никакой шутки! Они тоже вложились в проект...

   – Черт бы их всех побрал! Хоть бы они логотип себе поприличней выбрали, а то выглядит как...

   – Николай Петрович! – вдруг прервал их разговор громкий, обращенный к нему голос начальника Центра управления полетами, – слово предоставляется вам!

   Кораблев недовольно посмотрел на него.

   – Расскажите нам о текущем статусе полета, где находится корабль в данный момент? – пояснил он, заметив на себе этот недобрый взгляд Кораблева.

   – Сегодня шестой день полета и сегодня "Орион" вышел на одну орбиту с Юпитером, – без приветствий и излишних предисловий заговорил Кораблев. Проговорив это, он замолчал. Публика замерла в ожидании дальнейшей информации, но Кораблев лишь молча потянулся к бутылке с водой и налил себе пол стакана.

   – Вы имеете ввиду, что сейчас они пролетают мимо Юпитера? – послышался мужской голос из зала.

   – Нет, я имею ввиду то, что они вышли на одну орбиту с Юпитером. То есть удалились от Солнца на такое расстояние, на котором летает эта планета. Юпитер сейчас находится в другой стороне и они его даже не увидят.

   – Я правильно понимаю, что корабль уже вышел на прямую траекторию и следующая планета, к которой он приблизится, будет находиться уже в системе новой звезды?

   – Через семь дней "Орион" будет проходить мимо планеты Нептун. Это не совсем по пути к нашей финальной точке, и нам пришлось сделать небольшое смещение траектории. Это сделано для того, чтобы избежать всяких возможных инцидентов с "Орионом", во время прохождения пояса Койпера.

   – А какие возможны инциденты? И... что это за пояс, не поясните?

   – Пояс Койпера состоит из астероидов и разных малых тел, которые по разным причинам не были притянуты гравитацией ни к одной планете Солнечной системы. При той скорости, которую разовьет "Орион" при вхождении в этот пояс, энергия от удара даже о крошечную пылинку, по своей силе будет равна попаданию в корпус корабля артиллерийского снаряда... Я думаю, не надо объяснять, почему мы вынуждены вносить корректировки в движение, и почему само это движение вызывает у нас столько опасений.

   – Простите... но я не очень понял связь этого пояса и почему траектория движения "Ориона" должна проходить рядом с планетой Нептун.

   – Потому, что Нептун это крупная планета, которая находится в непосредственной близости к этому поясу. Ее прохождение рядом со скоплением астероидов создает гравитационные возмущения, вырывая часть астероидов и притягивая их к себе. Нами был обнаружен относительно безопасный проход, в котором концентрация астероидов очень мала и этот проход как раз находится рядом с Нептуном.

   – Вы связываетесь с членами команды? – послышался новый голос из зала, в этот раз женский. – Как они себя ощущают?

   – Мы поддерживаем с ними постоянный контакт, мы так же регулярно получаем данные телеметрии, отправляемые нам системой корабля. Там все в норме, как с членами экипажа, так и самим кораблем. На данный момент задержка сигнала в одну сторону достигает уже тридцати с лишним минут, и задержка эта с каждой минутой становится все больше. Так, для сведения, когда корабль доберется до Нептуна, задержка будет составлять уже более четырех часов, то есть, чтобы нам отправить сообщение к кораблю и получить его обратно, при условии моментального ответа, нам потребуется больше восьми часов. Как вы понимаете, в режиме обычного диалога такую связь поддерживать нельзя и с каждым разом наше общение становится все более растянутым. Но... сообщения доставляются, сообщение принимаются. Все идет в плановом режиме, связь не с кораблем не теряется.

   – Члены экспедиции подвергаются постоянной перегрузке. Как они ощущают себя?

   – Лучше не бывало. Каких-то особых перегрузок там нет. Как вы знаете, в этом корабле использована новая модель разгона. Постоянный разгон, с фиксированным ускорением, составляющим 9,8 метров в секунду.

   – Ускорение свободного падения...

   – Да, ускорение свободного падения, то есть на корабле созданы условия, имитирующие земное притяжение. Космонавтов вдавливает в пол корабля с точно такой же силой, как если бы их притягивала Земля. Понятно, что такие перегрузки совершенно безопасны для человека, более того, они необходимы. Именно при таком ускорении организм человека может жить по привычным ему законам. Так что, с точки зрения влияния на организм космонавтов, там все нормально.

   – Что будет, когда корабль достигнет своей максимально скорости?

   – Он прекратит ускоряться, – заметил Кораблев и по залу пробежался тихий смешок. Все восприняли ответ как шутку.

   – И... какая это будет скорость?

   – Восемьдесят шесть целых и шесть десятых процента скорости света. Двести шестьдесят тысяч километров в секунду, если говорить понятным всем языком. Когда эта скорость будет достигнута, двигатели прекратят работу и корабль продолжит движение дальше уже с постоянной скоростью. Двигаться на этой скорости он будет чуть больше четырех лет, в измерении корабля. Потом, на подлете к звезде, начнется снижение скорости, и команда опять будет испытывать на себе ускорение в один g.

   – Вы имеете ввиду, замедление?

   – Я имею ввиду ускорение со знаком минус. В физике нет такого понятия как "замедление".

   – Да... понятно. А что будет дальше, когда корабль прилетит к этой звезде? Ведь миссия на этом не закончится?

   – Когда он долетит, все только начнется. Эта планета, на которую нам бы хотелось посмотреть и которая, как нам кажется, может иметь на своей поверхности растительную жизнь. Корабль напичкан всякой аппаратурой для ее исследования. "Орион" будет находится на орбите этой планеты почти две недели и в эти две недели у космонавтов будет достаточно плотный график.

   – А потом...

   – А потом все пойдет сначала. Разгон, полет, снова торможение и добро пожаловать на родную Землю.

   – Это будет через двадцать лет?

   – Двадцать два с лишним года для нас с вами.

   Назойливый репортер замолчал. Несколько рук тянулись вверх, демонстрируя таким образом желание задать вопрос.

   – Да, пожалуйста! – Кораблев кивнул женщине, которая сидела в центре зала и с самого начала усиленно тянула руку.

   – Добрый день! Меня зовут Инга, я репортер журнала...

   – Задавайте свой вопрос, Инга, – перебил ее Кораблев, не желая выслушивать то, что ему было не интересно.

   – Насколько я понимаю, полетом полностью будут управлять автоматические системы, но...

   – Правильно понимаете. На таких скоростях нет никакого смысла сажать человека за штурвал, да и штурвала-то там, как такового, нет.

   – Ну а если произойдет какой-то сбой в электронике и системах управления?

   – У каждой из систем на корабле есть своя дублирующая система. Отчасти это объясняет, почему корабль получился таких размеров. Мы решили, что если уж нет возможности отправить в космос неуправляемый корабль, без космонавтов на борту, то уж, по крайней мере, мы должны создать все возможное, чтобы сделать этот полет как можно более безопасным. В случае, если какая-то система выйдет из контроля, ее функции заменит система дублирующая. Это будет сделано автоматически. Если сделать это автоматически не получится, команда обучена тому, как сделать это в ручном режиме.

   – Вы только что говорили про угрозу столкновения с астероидом. Неужели корабль никак не защищен от попадания в него астероида или космического мусора... – спросил какой-то немолодой мужчина в очках.

   – Космический мусор есть только на орбите нашей планеты, все что дальше – там мусора нет.

   – Ну, я имею ввиду, космическую пыль, лед. Может быть метеориты?

   – Посмотрите на форму корабля, он сделана в виде пули. Заметили это?

   – Да, – мужчина утвердительно кивнул головой.

   – И это не просто так, в случае контакта с какими-то космическими частицами, эта форма позволит избежать серьезных повреждений. Такой же принцип применяется и в военной области, когда стенки танков делают под углом, чтобы снаряд при попадании в танк не проникал внутрь, а уходил вверх или в сторону. Здесь все то же самое. Все простое, как говорится, гениально. Энергия даже самой малой частицы на таких скоростях вполне сравнима с прямым попаданием танкового снаряда. Несколько лет мы потратили на то, чтобы подобрать такую траекторию движения, чтобы она избегала поясов астероидов и мест возможного скопления космической пыли. Но космических тел очень много и они, зачастую, бывают очень небольших размеров, гарантировать, что на пути следования корабля ничего этого не будет мы, к сожалению, не можем.

   – Большую часть своего времени команда будет пребывать в состоянии комы, – послышался новый голос из зала. – Насколько мне известно и... я вот тут читал исследование одного авторитетного медицинского журнала, все это не полезно для космонавта и даже вредно...

   – Путешествие в космос вообще не полезно, молодой человек, – перебил говорившего Кораблев, – отсутствие гравитации в большей части полета, радиация от Солнца, гамма-лучи от сверхновых, все это, мягко говоря, не укрепляет организм человека. Все те, кто хотят заниматься собой, своим телом, им лучше в космос не лететь, а ходить в тренажерный зал и сидеть на диете...

   – Я отвечу, с вашего позволения, – заговорил сидевший рядом пресс-секретарь. Он знал неумение Кораблева сдерживать свое недовольство в нужных ситуациях, и видел, как тот начинал уже раздражаться от глупых вопросов. – Мы не называем это состояние "комой", мы называем это состояние "анабиозом". При анабиозе, в отличие от комы, жизненные процессы не отключаются, они лишь существенно замедляются под воздействием криогенных и химических факторов. В состоянии анабиоза нормальный человек продолжает быть нормальным человеком, но временно пребывающим вне чувств и сознания.

   – Но он овощ! Как вы можете отправить лишенного сознания человека в космос, зная, что там может произойти что угодно?

   Пресс-секретарь снисходительно улыбнулся:

   – Это не совсем так, – заговорил он, выждав небольшую паузу для того, чтобы дать возможность гулу голосов в зале замолкнуть. – Мы не отправляем туда лишенного сознания овоща, как вы позволили выразиться, туда полетели и сейчас находятся там пребывающие в сознании люди, члены команды "Орион". До того, как они выйдут за пределы самой последней планеты солнечной системы, они будут пребывать в сознательном состоянии и будут полностью контролировать полет корабля. Когда они выйдут за пределы пояса Койпера, когда все астероиды и космическая пыль останется позади и больше ничего не будет предоставлять обозримую угрозу для членов команды и впереди будет три года однообразного скучного полета, они будут искусственно введены в это состояние. Хочу заметить, что тут у них, у нас, нет каких-то сроков, каких-то дедлайнов. Они должны покинуть область, в которой можно встретить опасность, оценить ситуацию и, если никаких препятствий нет, погрузиться в этой состояние.

   – Ну а как же физические нагрузки? У человека, который месяц лежит неподвижно уже чувствуется одряхление мышц, а здесь... ведь несколько лет?

   – Насчет этого не беспокойтесь, – с прежней невозмутимой улыбкой проговорил пресс-секретарь. – Они не будут лежать там в полном бездействии. Каждый будет находиться в крео-капсуле, подключенный к множеству электродов. С определенной периодичностью, каждый из этих электродов будут пускать электрический разряд к мышце, вызывая ее сокращение. Конечно, такие упреждения не заменят полноценной физической нагрузки, но...

   – Да, вряд ли они проснутся, как Арнольд, в лучшие свои годы, – хихикнул еле слышно начальник Центра управления полетами.

   – ... Но их мышцы не будут атрофированы, и весьма скоро, после приема комплекса витаминов и нужного количества физических упражнений, она примут былую физическую форму. В любом случае, даже относительная, скажем так, "не полезность" данного состояния, полностью перекроет собой весь тот негативный эффект, психологический прежде всего, которому подвергнутся члены команды, находясь столь долгое время в сознательном состоянии в изолированной малой группе.

   – То есть вы считаете, что у членов команды, если они не будут в этом вашем состоянии, могут возникнуть конфликты?

   – Я не считаю, – снова улыбнулся пресс-секретарь, – мы в этом уверены. Тринадцать лет, день за днем, засыпая, просыпаясь, садясь за обед, ужин, завтрак, видеть одни и те же лица, слышать одни и те же разговоры, проблемы, жалобы... Мы не отправили туда машин, мы отправили туда людей. А люди есть и остаются людьми, со всеми своими сильными и слабыми сторонами. На долгих расстояниях, при путешествиях, которые длятся несколько лет, проблема социального взаимодействия становится проблемой номер один, превосходящей даже проблемы технического плана. Техника предсказуема. В конце концов, даже самый сложный механизм можно починить, заменить каким-то резервным блоком, но починить испорченные отношения между людьми в закрытой от остального мира социальной ячейки – невозможно, к сожалению, не возможно. Это может привести как к стрессу, к депрессии, так и к более серьезным проблемам, вплоть до серьезного конфликта на борту, "бунта на корабле", как бы назвали это еще несколько сотен лет назад.

   – Можно? – руку подняла высокая темноволосая женщина. – Но я слышала, что одна из основных характеристик, по которым отбирали членов команды, это именно их способность уживаться вместе...

   – Это был не самый главный критерий, но один из, – утвердительно закивал головой пресс-секретарь. – Не главным он был лишь потому, что проблему долгого перелета мы решили, а основным потому, что даже без анабиоза, этим людям придется провести друг с другом очень и очень много времени.

   – При этом состоянии, я имею ввиду состояние анабиоза, тело человека старится гораздо медленнее, – снова заговорил Кораблев, – и этот аргумент был весьма серьезным для них. Никто не хотел стариться просто так, никто не хотел сидеть без дела несколько лет, смотреть на неподвижные звезды за стеклом иллюминатора и считать по дням время, оставшееся до конца путешествия. Зачем тратить время зря, если можно просто взлететь, заснуть и проснуться уже в другое время и в другом месте.

   – Ну а как же научно-исследовательская часть? Ведь она лежит в основе этой миссии...

   – Тут не надо строить иллюзий, не надо смотреть на все это сквозь очки романтика. Космос это прежде всего пустота. Безвоздушное пространство, в котором нет ничего, разве только что радиация от разорвавшихся в миллионах световых лет звезд. Исследовать эту пустоту с целью познать Вселенную имеет ровно столько же смысла, как сидеть на палубе корабля посреди океана, смотреть целыми днями на горизонт и надеяться вот-вот познать всю сущность водного мира планеты. После того, как космонавты пролетят мимо Нептуна, после того, как выйдут за пределы Солнечной системы, покинут пояс Койпера и следующий за ним пояс Оорта, смотреть и изучать будет нечего. Не в переносном каком-то смысле, а в прямом, в самом наипрямейшем. Там пустота. Полное небытие. Если вы хотите представить, что такое быть в межзвездном космосе, прейдите домой, запритесь в темном помещении без окон и выключите свет. Сквозь щелки к вам будут проникать редкие лучи солнечного света, такая иллюзия звездного неба, но кругом будет мрак, пустота и ничего больше. Попробуйте посидеть в таком положении хотя бы несколько дней, очень многое о себе узнаете.

   – Расскажите... планета... – обрывками послышался голос с другой части помещения.

   – Не слышу вас, еще раз повторите... Дайте ему кто-нибудь микрофон, – Кораблев ткнул пальцем в сторону молодого человека в самом конец зала, который, чтобы его лучше слышали, даже привстал. Один из помощников подошел к нему и протянул микрофон. Он взял его и все тем же громким голосом, будто все еще боясь, что его не услышат, повторил свой вопрос:

   – Расскажите об этой планете, на орбиту которой они должны будут выйти.

   – На данный момент известно немногое. Эта планета находится на орбите звезды Альфа Центавра B, имеет массу и диаметр примерно на четверть больше, чем Земля и орбита ее находится на расстоянии схожем с расстоянием между Землей и Солнцем. Плюс, как нам коллеги из НАСА говорят, там есть кислород и с большой долей вероятности имеющие в своей структуре хлорофилл соединения, то есть растения. Изо всей этой схожести и прочих факторов, велика вероятность того, что там может быть жизнь.

   – Жизнь разумная? – крикнул кто-то из зала.

   – Разумная точно нет. Если бы там была разумная жизнь, мы бы давно установили с ними контакт. Одно то, как мы, извините, загадили радиоволнами на сотни с лишним световых лет нашу галактику вряд ли оставит кого-то из ближайших к нам соседей неосведомленными о нашем существовании. Если бы там были такие же разумные существа, как и мы, они давно бы обнаружили себя – послали бы нам какое-то сообщение, мы бы поймали какую-нибудь их радиоволну или что-нибудь в этом роде. Но таких сообщений нет, нет никаких волн на разных диапазонах с той стороны... ничего. Так что разумной жизни в ближайших к нам звездах нет.

   – Ну а неразумная? – послышался все тот же голос из зала.

   – Растительная да, возможно. Может даже и животная. Может быть бактерии, может быть даже какие-то существа чуть выше порядком, как какие-нибудь насекомые или что-нибудь вроде этого. В любом случае, современные телескопы, хоть и дают нам уверенность в том, что планета с данными характеристиками там действительно существует, но сказать что-то о ее поверхности, кроме того, что в ее составе велика доля кислорода и что она зеленая, мы пока не можем...

   – Потерпите двадцать два с небольшим года и все узнаете, – с улыбкой заметил пресс-секретарь.

   – Да, через двадцать два года мы все это узнаем... А сейчас лучше действительно подождать. Как показывает практика, даже самые выдающиеся умы, которые смотрели за пределы своего понимания и начинались заниматься всякого рода догадками про цивилизации с других планет, со временем начинали выглядеть как полные ослы. Ни я, ни кто-либо из моей команды такими ослами выглядеть не хотим. Лучше признаться в том, что не знаешь ничего и промолчать, нежели нагородить такую чушь, что о тебе будут вспоминать со смехом даже через сотни лет!.. Ладно, спасибо всем, но мне пора, – с этими словами Кораблев медленно поднялся со стула и двинулся в сторону выхода. В зале снова послышался гул. Кто-то громко задал вопрос, что-то про безопасность экипажа в случае возникновения нештатной ситуации. Кораблев остановился у самого выхода и обернулся. В зале снова повисла тишина. Своим тяжелым уставшим взглядом он окинул зал, видимо пытаясь найти того, кто этот вопрос задал, но бросил эту затею, как-то криво усмехнулся и в пол голоса, так, что ответ его был слышен только тем, кто находился на первых рядах, проговорил:

   – Межзвездное пространство, это жуткая дыра, господа. Иметь нештатные ситуация на борту им запрещено...

   Не прощаясь, он развернулся, толкнул дверь и вышел. В тишине зала еще некоторое время были слышны его удалявшиеся прочь по коридору шаги.

   8.

   – Четырнадцатый день полета. Мы находимся на внешней границе Солнечной Системы. Несколько часов назад "Орион" покинул пределы пояса Койпера и мы стали первыми людьми в истории, кому удалось выйти в межзвездное пространство. Все системы корабля работают в нормальном режиме. По мере удаления от Солнца, мы начинаем регистрировать все большее количество высокоэнергетических лучей, это прямое следствие нашего удаления от гелиосферы. Лучи солнечной радиации меняются на лучи, идущие от сверхновых из межзвездного и межгалактического пространства, – Виктор прислонил руку к дисплею и снял какие-то показания. – На данный момент радиация не представляет серьезной угрозы для жизни и здоровья членов команды, но по мере отдаления от Солнца, мы будем увеличивать искусственное магнитное поле для того, чтобы отводить потенциально опасные лучи высокой энергии от корабля.

   – Виктор замолчал, вспоминая, что еще хотел сказать. Почти сразу сзади послышался шепот Йорга:

   – Астероид, расскажи про астероид!

   – Да, на одиннадцатом дне полета системой пассивной безопасности был зафиксирован контакт с малым космическим объектом, вероятно фрагментом пыли или льда, не превышавшим сантиметра в диаметре. Никто из членов команды, включая меня, не почувствовал ничего, но системы зафиксировали воздействие на корпус почти в десять килоджоулей...

   – Что в два раза мощнее выстрела из винтовки, – заметил со своего места Хью. Он полулежал в кресле, с поднятой вверх, к монитору, головой и рассматривал звезды, которые транслировали на монитор внешние камеры корабля.

   – Да, это было кратковременное, но мощное воздействие. Мы сразу провели полную диагностику корпуса и нами не были зафиксированы какие-либо повреждения. Запас прочности позволяет нам сталкиваться с такими объектами даже на большей скорости, поэтому особых беспокойств тут нет. Но когда скорость движения корабля будет приближаться к скорости света, данный объект может представлять уже серьезную опасность.

   Виктор снова замолчал. Через несколько секунд он повернулся к Алиссе:

   – Добавишь что-нибудь?

   – Мы планируем скоро начать вхождение в анабиоз. После того, как мы отдалимся на достаточное расстояние от пояса Койпера, мы погрузимся в капсулы. Когда мы снова придем в себя, мы будем уже в другом времени и в другом пространстве. Это наш последний сеанс. В следующий раз мы выйдем на связь только уже на обратном пути, так что не прощаемся!

   Алисса закончила и посмотрела на Виктора. Тот пробежался взглядом по лицу Йорга, Хью и Каролины, видимо ожидая, что кто-то из них захочет что-то еще добавить. Но каждый из них молчал. Все необходимое было сказано. Через пол минуты он повернулся к камере с микрофоном:

   – Все, конец связи! – он ударил пальцами по клавише и сигнал улетел в космос. Наступила тишина. Она не нарушалась ничем, лишь откуда-то из глубины корабля, со стороны инженерного отсека, доносилось до слуха монотонное гудение огромных двигателей.

   – Ну что, Лина, приступай! – Виктор повернулся к противоположной стороне модуля, где, установленными в горизонтальном положении на полу, находились капсулы. Каждая представляла собой прямоугольный ящик, "гроб", как сразу окрестил их Хью. Несмотря на свою видимую простоту, каждая являла собой сложный механизм, готовый поддерживать жизнь человека долгие годы. Системы жизнеобеспечения, многоуровневые системы защиты от радиации и перепадов температуры и многое другое, делали капсулы похожими на автономные системы, в которые можно было прожить большую часть своей жизни.

   Через два часа экипаж был полностью готов к очередному этапу своего путешествия. Все собрались вокруг капсул, в каком-то напряжении ожидая того, что так много раз практиковали на тренировках. Только сегодня все это уже не было тренировкой, и какая-то уловимая нервозность летала в воздухе.

   – Не двигайся и не нервничай так! – Каролина осторожно протерла бледную руку Йорга влажной салфеткой и сделала ему укол. Тот зажмурил глаза и когда тонкая иголка вышла из руки, облегченно вздохнул. – Сейчас у тебя понизится давление и ты будешь чувствовать небольшую слабость. Но так и должно быть. – Каролина поднесла инфракрасный термометр к уху Йорга и проверила температуру. Она была нормальной. Тогда она взяла его за руку и осторожно подвела к одной из капсул, с краю которой небольшими светлыми буквами было вытеснено его имя.

   – Чувствую себя как какое-то подопытное животное, – усмехнулся он и осторожно сел на край капсулы. Каролина помогла ему поместиться внутрь ее.

   – Все как на учениях, старина. Ничего нового, главное не нервничай и спокойных снов. Мы присоединимся к тебе в скором времени, – успокоил его Виктор.

   – Скоро увидимся, не успеешь закрыть и открыть глаза, – улыбнулась ему Алисса.

   – У-у-у, голова идет кругом, – Йорг покрутил головой в разные стороны. – Серьезное дерьмо, – кивнул он головой на шприц, которой Каролина все еще держала в руках.

   – Закрывай! – скомандовал Виктор, ударяя рукой по краю капсулы.

   – Давайте! Увидимся! – как-то уже без улыбки проговорил Йорг и большая темная крышка с еле слышным механическим звуком опустилась поверх капсулы. Виктор развернулся и двинулся к своему креслу. За ним последовал Хью. Алисса с каким-то любопытством подошла к капсуле и сквозь небольшое стекло посмотрела в лицо Йоргу. Но глаза того уже были закрыты.

   – Уже спит! – ответила ей Каролина, проверив данные информационного дисплея капсулы. Она отошла к своему креслу, взяла в руки новый шприц, влажную салфетку, улыбнулась и кивнула Алиссе на капсулу с ее именем.

   – Твоя очередь.

   – Ну что, поехали! – Алисса подошла к капсуле, сняла с себя куртку и оголила руку. Через несколько минут ее неподвижное тело уже лежало под крышкой, рядом с капсулой Йорга. Наступил черед Хью.

   – Тут место достаточно для двоих, если надумаешь, присоединяйся, – Хью подмигнул Каролине, укладываясь в капсулу. Вместо ответа Каролина с улыбкой нажала на кнопку закрытия крышки и вскоре на мониторе рядом, точно так же, как у Алиссы и Йорга, появились показатели физического состояния спавшего.

   – Надеюсь, я не буду присутствовать в его снах, – заметила она тихо Виктору, который уже сидел у своей капсулы, оголенный по пояс. Каролина взяла очередной шприц, подошла к нему и собиралась уже сделать ему укол, но тот остановил ее рукой.

   – Ты остаешься последней, не забудь выключить свет.

   Каролина удивленно посмотрела на него, не совсем понимая то, что он хотел ей сказать.

   – Шутка, – Виктор заметил ее замешательство. – Просто будь осторожнее. На этой стадии, ошибки уже не позволительны. Он медленно осел в капсулу после укола и опустил голову вниз. – Увидимся через несколько лет, – было последнее, что проговорил он перед тем, как тяжелая крышка закрылась над ним.

   – Спокойной ночи! – Каролина осторожно провела рукой по стеклу. Вскоре на мониторе отобразились показатели стабильного сна четвертого члена экипажа и Каролина, приподнявшись, подошла к своему месту. Она достала последний шприц и как-то внимательно начала его осматривать. Новое странное чувство закралось ей в душу. Раньше, там, на тренировках, они делали это десятки раз. Те же капсулы, те же люди, несколько раз даже те же уколы. Но настроение, само предчувствие чего-то, было другим, вернее, его не было вовсе. Там, на тренировках, пуская даже на самых приближенных к реальности, она чувствовала себя по-другому, да все и было другим. Там, она знала это, она всегда могла сказать "хватит" или "надоело" и отправиться домой, где ждал ее уют и относительная безопасность. Здесь же все было по-другому. Находясь уже в нескольких световых часах от дома, на самом дальнем расстоянии, на которые человек когда-либо осмеливался отдалиться от родной планеты, она чувствовала какую-то особую грусть, какое-то сосущее чувство одиночества и одновременно возбуждения.

   Она прикусила нижнюю губу и ввела тонкую иголку себе под кожу. Слабая боль пробежалась по нервам. Слегка закружилась голова, страх уменьшился, почувствовалась слабость в ногах и состояние слабого опьянения.

   – Так, спокойно, – проговорила она и двинулась в сторону своей капсулы. Осторожно нажимая на кнопки на дисплее, она поставила автоматический таймер на полторы минуты и залезла внутрь. Голова продолжала кружиться, она начинала чувствовать, как тяжелело все ее тело. Она закрыла глаза и откинула голову, оставалось еще где-то полминуты:

   – Тридцать, двадцать девять, двадцать восемь, – начала считать она про себя, но вскоре замолчала и начала прислушиваться к тишине. Где-то вдалеке глухим басом продолжали гудеть двигатели, было слышно, как со слабым шипением выходил из собственных ноздрей воздух. Вскоре началось гудение, но она знала, что это гудит в ушах а не снаружи. Через несколько секунд послышался механический звук, она открыла глаза и увидела, как большая тяжелая крышка, похожая на крышку гроба, начала медленно надвигаться на лицо. Она проговорила что-то неразборчивое. Через мгновение крышка над головой полностью закрылась, гудение стало громче. Она все еще видела свет в стекле крышки. Но он уже начинал тускнеть. Может это уже сработала система энергосбережения корабля, а может это было в ее глазах. Тяжелые веки опустились, руки расслаблено опустились вдоль тела. Последний межзвездный космонавт заснул долгим крепким сном.