Текст книги "Под сенью клинка"
Автор книги: Макарка Гыррр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 51 (всего у книги 59 страниц)
Глава 43. Седьмая шахта
– Ты долго ещё будешь с блаженным видом этот клинок гладить?
– У?
– Я говорю: может, ты на меня посмотришь, а не на него?!
– Ммм… Рыбка, ты очаровательна…
– Да?
– Угу.
– А он?
– Он – прекрасен. Ты только глянь – разве не шедевр?
– Ну-ка дай. И с какого бодуна ты этот шедевр ваял? Радуешься, что с перепою мимо заготовки не промазал? Или я чего-то не понимаю?
– Именно – это не мой.
– Не твой?! Не может быть… а чей?
– Пенетимада. Восьмая попытка. Из серьёзных, естественно. И он счёл, что вот её мне подарить не стыдно.
– Это он что-то… представляешь, сколько он стоит? И ты взял? Не постеснялся?
– Нет. Он на предыдущих семи заработал не меньше. Потом я и сам так делал… и согласись – приятно.
– Ещё бы! По-моему, это первый у тебя, кто поднялся до такого уровня…
– Так а я о чём?
– Ладно тогда, балдей уж…
* * *
– Дед? – воеводе не хотелось лишний раз общаться с императором. Он бы давно выехал к себе в северный замок – дед старел, становился сварлив и мнителен, – но кто-то должен был держать армию, оборону и безопасность. И кто, если не главнокомандующий? Все дядья с радостью сложили с себя ответственность и ушли жить в подгорный мир – без снежной холодной зимы, слякотной осени, войн и опасностей. Справедливости ради, склонности к военному делу и управлению страной они никогда не проявляли, и никого из них император удерживать не стал, а императрица откровенно радовалась такому выбору. Двоюродные братья тоже предпочли идти по стопам отцов: и лишь очень немногие из них выползали из своих подземелий под небо – на семейные торжества, да и то не всегда. Да – Аледен, его сыновья и внуки строили такие мосты, что можно было позавидовать; да, Алетару не было равных в литье витых ворот и решёток, как Алетему – в создании новых сплавов, но – никто из них никогда не хотел волочь на себе тяготы правления. Что там говорить – двое его собственных детей недавно отправились жить в подгорный мир, заявив отцу, что ничего с собой поделать не могут – у них замирает сердце и перехватывает дыхание от восторга при виде подгорных сводов, огненных шахт и водопадов, и здесь, наверху, им всё серо и постыло. Алеран не удерживал их – не хотел, чтобы после его смерти сыновья или внуки перебили друг друга в борьбе за трон императора. Теперь же власть после него перейдёт к одному из троих оставшихся жить под небом сыновей. Или к одному из внуков – если среди сыновей не найдётся достойного. Власть – перейдёт. Если сегодня он проведёт разговор так, как задумал.
– Слушаю тебя, – дед привычно положил подбородок на сцепленные руки. – Садись.
Воевода медленно опустился в кресло, рассматривая императора. Нельзя сказать, чтобы он сильно сдал: сколько Алеран помнил деда, тот всегда выглядел именно так – полностью седой, в глубоких морщинах, лишь подчёркивающих привычку властвовать и упрямство, всегда неторопливый и уверенный в себе. Он не скрывал своего возраста, в отличие от многих не обращался к магам за омолаживающими зельями и заклинаниями, всегда казался много старше бабки, и – вот в таком состоянии побеждал тёмного. На памяти Алерана – пять раз.
– Когда почти семь дюжин лет назад владыка Аледер пришёл к власти, – начал воевода давно заготовленную речь, – он пообещал, что смены правителей больше не будет, и власть станет передаваться по наследству. Обещания надо сдерживать.
– У нас была смена правителей? – спрятал император в бороду едва заметную усмешку. – Давно ли?
– Я о второй части обещания, – Алеран проигрывал деду во всём, как ни горько было это осознавать, но кто знает, как нынешний воевода будет выглядеть после стольких лет правления – может быть, ещё внушительнее, чем владыка Аледер. – О передаче власти по наследству.
Император чуть распрямился и внимательно изучил внука – от его взгляда главнокомандующий едва не покрылся испариной. Он и сам умел наводить ужас взглядом – но подозревал, что с дедом и в этом не сравнится. Надо договориться миром – поднимать бунт даже при полной и безоговорочной поддержке армии слишком опасно. На стороне деда – маги и его меч. Не исключено, что слухи о мощи меча сильно преувеличены, но казну в своих руках он держит цепко и способен перекупить кого угодно. С господином Хантом приходится считаться – с ним считается сам глава Ковена.
– И кому же ты предлагаешь её передать? – спокойно поинтересовался император. – Из моих детей наверху остался один лишь шестой сын – твой отец. Согласись, не лучший претендент на трон, да и желания править у него нет никакого.
– Я предлагаю передать трон второму сыну шестого сына, – выровнял дыхание воевода, – согласись, я – не худший претендент на трон, и за мной – армия.
В лице императора не дрогнул ни один мускул – он лишь напомнил:
– Ты забываешь – владыка не один. Ты же – рождён в этом мире и не можешь быть повелителем меча света. Якорь – я. А без меча победить тёмного не по силам никому. Так какой смысл передавать власть?
Главнокомандующий выдержал взгляд императора.
– Твой меч, – произнёс воевода столь долго и тщательно обдумываемую речь, – может действовать в одиночку. Передай престол мне – сам же уйди на покой. Ты будешь владыкой меча, я – императором. Признай, ты слишком стар и не можешь сражаться, все решения за тебя принимают советники – а я справлюсь с обязанностями императора не хуже. К тому же в народе зреет недовольство: поговаривают, что никто из владык не засиживался на троне столь долго, и смена правителя сможет решить эту проблему.
Император по-прежнему не выказывал гнева – только любопытство.
– Что ж, – неожиданно решил он, – я не возражаю. Вопрос – не станет ли возражать мой меч, захочет ли он работать с тобой. Согласись, с ним приходится считаться. Ты с ним разговаривал?
– Я хотел просить твоего разрешения, владыка, – склонил голову главнокомандующий, – чтобы господин Хант не счёл моё предложение государственной изменой.
– Ступай, – жестом отослал воеводу император, – сообщите мне о вашем решении.
Главнокомандующий поднялся и направился к выходу – стараясь не оборачиваться и не глядеть на деда. Так будет лучше. Владыка Аледер слишком стар для трона.
Господин Хант внимательно выслушал воеводу, по привычке крутя в пальцах изысканное серебряное перо подгорной работы.
– И что я с этого буду иметь? – осведомился он. – Чего не смог бы получить от императора?
– Всё, что потребуешь, – ни на мгновение не усомнился Алеран.
Казначей неопределённо кивнул.
– Куда ты предполагаешь устроить Дерека?
Этот вопрос главнокомандующий тоже давно обдумал – дед ни в чём не будет нуждаться.
– Отвезём его с бабушкой в любой из замков, которые он выберет. Ты будешь поддерживать его здоровье, во время же нападений тёмного – служить мне. Так было, я знаю.
Советник ненадолго задумался, почесал кончиком пера за ухом, потом спросил:
– Ты знаешь, чем заканчивают все владыки?
Воевода знал. Это была ещё одна причина сменить императора.
– Да.
Господин Хант вновь отвлёкся на серебряное перо – окунул в чернильницу и поставил размашистый росчерк на документе. Было ли это намёком?
– И как ты предполагаешь решить этот вопрос?
Алеран пригляделся к советнику – тот не выражал пока протеста или недовольства.
– Мы устроим деда со всеми удобствами. Бабушка… она сможет по-прежнему заниматься своими приютами, даже выкупать больных и сирот на юге и нанимать им лекарей – если полагает, что другим способом нам не повысить долю людей среди говорящих. Конечно, тратить она будет средства в основном своего торгового дома – я давно считаю, что казённым деньгам можно найти другое применение…
Господин Хант впервые досадливо поморщился.
– Я не об этом. Ты понял, о чём я.
Главнокомандующий предполагал, что этот вопрос возникнет. Но не думал, что произнести тщательно выученные слова будет столь нелегко.
– Когда… дед… не сможет отдавать отчёта своим действиям… мы подберём ему удобные покои, окружим лекарями, он ни в чём не будет нуждаться… Он по-прежнему будет владыкой, но власть станет передаваться по наследству – моим детям и внукам. Если требуется – сначала можем передать трон моему отцу, и лишь через несколько лет – мне. Хотя это неразумно.
Хорошо, что все сыновья императора, кроме шестого, живут под горами – иначе воеводу могли бы обвинить в попытке обойти дядьёв и братьев. Впрочем, не стоило бы большого труда заручиться их отказом.
– И сколько он будет так жить? – особого неприятия в голосе третьего советника всё ещё не было.
– Сколько потребуется, – воевода давно решил для себя этот вопрос. – Разве благоденствие страны и избавление от тёмного того не стоят?
Господин Хант повертел в руках подгорное перо, изучил витиеватую гравировку, отложил, откинулся на спинку кресла.
– То есть твои внуки не дадут ему умереть – никогда?
Этот вопрос главнокомандующий тоже предусмотрел.
– Существуют снотворные заклинания и зелья – он не будет страдать, зато выполнит своё обещание: передать власть по наследству. Согласись – это способ избавить страну от постоянных нападений тёмного – если не навсегда, то очень надолго. Хватит и праправнукам праправнуков.
– Не лишено смысла, – советник по финансам поднялся с кресла, – вопрос – готов ли ты?
Так просто, не поверил сам себе главнокомандующий, поднимаясь навстречу.
– Да.
– Ты уверен?
– Да.
Третий советник упёрся ладонями в стол, чуть качнулся к воеводе, немного помедлил и протянул руку.
– Что ж. Тогда давай руку – пойдём доложим владыке о нашем решении.
Ростом господин Хант был ниже воеводы – Алеран один из немногих внуков, кто почти унаследовал рост и ширину плеч деда. Главнокомандующий взглянул в глаза существа, протягивающего ему руку – и ему не пришлось задирать для этого голову…
…Оружие. Не знающее ни жалости, ни сомнений. Разящее. Беспощадное. Неотвратимое. Способное снести столицу одним движением руки. И никому не подчиняющееся.
– Тебе не стать владыкой меча – но ты должен научиться сражаться им. Давай руку, пойдём… Аледер научит тебя.
«И что я с этого буду иметь? Чего не смог бы получить от императора?»
Воевода отшатнулся.
Дать руку?!!
Я уже сказал да… два раза сказал да…
Кем надо быть, чтобы не сойти с ума, сражаясь таким клинком?
– Нет… НЕТ!
«И что я с этого буду иметь? Чего не смог бы получить от императора?»
…Алеран открыл глаза – господин Хант стоял над ним, по-прежнему протягивая руку… Воевода застонал, отвернулся от раскрытой ладони и попытался приподняться на локте, стараясь не глядеть на существо над собой. Не говорить да и не давать руку… Алеран сосредоточился и рывком поднялся на ноги – теперь он готов, теперь существо не застанет его врасплох. Главное – не смотреть в глаза советнику. И во всём надо искать положительные стороны: у главнокомандующего хотя бы сухая одежда.
– Нет, – слова давались с трудом, мерцающая эльфийская куртка советника сбивала с мысли, взгляд норовил уйти то в пол, то в руку меча. – Я ошибся. Мне нужно поговорить с императрицей.
Он никогда не задумывался, как живёт бабка – зачем ей приюты, ночлежки, лечебницы, заказы не самым умелым строителям на совершенно ненужные работы. Казалось: блажь от безделья, которой дед всячески потворствовал, чтобы не мешалась и не смотрела на молодых адъютантов. Теперь он понял.
– Скажи, – воевода сел на пол перед креслом императрицы, как в детстве, – чем я могу помочь тебе?
«Чем я могу помочь себе – после того, как сказал да?»
Он сказал да – но у него ещё есть шанс вырваться из лап этой твари. У всех есть. Никогда не поздно. Даже у деда – иначе бабка давно бы сдалась….
* * *
Они, как и всегда теперь, заглянули вдвоём. Мих принёс очередную бутыль неимоверно крепкой настойки, Роксана – пирожки собственной выпечки, они у неё получались всё лучше и лучше. Деидара молча накрыла на стол и ушла, не пытаясь вилять бёдрами. Что строить Миху глазки бессмысленно, она поняла уже давно. Они выпили, и Хельм вдруг подумал, что заходят они всё чаще. Боятся однажды не застать.
– Нет, – возразил Мих, – ты не прав. Нам просто давно не с кем выпить, а последнее время что-то хочется.
Хельм два последних дня чувствовал себя муторно, но жаловаться было стыдно – до сих пор крепче многих своих сверстников. Но старость тяготила, а мысли упорно склонялись в одну сторону. Он попытался удержать зевок, скулы свело.
– Плохо спишь? – спросила Роксана. – Бессонница?
Что выдал бы Мих, будь это пару дюжин лет назад? Лучшее средство от бессонницы, как известно… Мих хмыкнул и сосредоточился на пирожке.
– Нет, – ответил Хельм. – Я сознательно. Говорят, смерть очень красивая женщина, не хотелось бы проспать встречу с ней. Лучше уйти в здравом уме, осознавая, что покидаешь этот мир. Кто ж знал, что мне не суждено погибнуть в бою или от агентов тёмного. Зато за всю свою жизнь я видел лишь одно тёмное правление и дожил до правнуков – тебе повезло с Дереком…
– Нам всем с ним повезло, – согласился Мих, разливая настойку. – Давай тяпнем ещё. Хороша, правда?
Вечер был тёплый и ясный, и они вышли в сад. Мих приволок два обогревательных шара и шерстяной плащ – чтобы он не замёрз с наступлением ночи, а Роксана – свечи, они все предпочитали настоящий огонь магическому.
Они сидели в саду за столом, пили и разговаривали. Затем Мих ударился в воспоминания и начал демонстрировать различные типы клинков – трёх– и четырёхгранные, прямые, извилистые, с серейтором и без, с приличными и неприличными картинками на лезвиях, обычного и кастетного хвата, такие, которые и клинками-то назвать язык не всегда поворачивался. С появлением звёзд застрекотали кузнечики, цветы окутали их нежным благоуханием, а ветерок принёс лёгкую свежесть. Мих смотался еще за двумя графинами настойки и закуской, и после очередного глотка в его руке возник предмет, который меч назвал кухонным ножом, и вслед за ним под хихиканье Роксаны выложил на стол целую коллекцию странных железяк разных миров – все они с некоторыми оговорками могли быть названы кухонными ножами.
– Я подумал, – почти смущённо оправдывался меч, – что раз ей так нравится называть меня кухонным ножиком – пусть будут ещё и ножики, жалко, что ли? Не, я понимаю – тебе б так лучше отмычки, ну тут я не спец, ты уж извини…
Время текло незаметно, он смеялся вместе с ними, пил, рассматривал ножи, в который раз удивляясь, что все они вполне материальны и осязаемы, и забыл про усталость и бессонницу.
Небо посветлело неожиданно, солнечные лучи тронули листья, заискрились на росе, Мих поднял голову и вздохнул:
– Рассвет.
– Рассвет, – подтвердил Хельм, глядя в ясное и чистое небо, – смотри-ка, незаметно всю ночь просидели.
Они выпили ещё, помолчали, потом Роксана накрыла его руку своей, улыбнулась и сказала:
– Пора. Пойдём, я провожу тебя.
Рука у неё была тёплая и мягкая. Он взглянул ей в глаза и улыбнулся в ответ. Легенды не врали – более красивой женщины он за свою жизнь не встречал. А проспать они бы ему и не дали. Он встал, ощущая неожиданный прилив сил, шагнул вслед за ней и услышал позади голос Миха:
– Погодите, я, пожалуй, тоже прогуляюсь с вами. Хельм, не оборачивайся. Не стоит.
Он всё-таки оглянулся, но увидел за собой лишь знакомую эльфийскую рубаху – меч надёжно перекрыл ему обзор.
– Не стоит, – повторил Мих, – всё уже в прошлом. Пошли. Старайся не смотреть по сторонам.
Тропа оказалась пыльной и серой. Отвести взгляд от бёдер красавицы было сложно, но вскоре любопытство победило – он посмотрел на обочину…
…Спрыгнул с тропы и рванулся вперёд – нельзя дать Роксане глядеть на такую мерзость. Ноги увязли в вонючей жиже, гнилые зубы впились в сапог, он стряхнул тварь в болото, едва не потерял равновесие, но всё-таки умудрился выскочить на тропу впереди красавицы, закрыл её собой и врезал ногой в чьё-то сизое оскаленное рыло.
– Ты что? – встревожилась Роксана. – Испугался что ли?
– Я… – порыв, похоже, был идиотский, она ничуть не была смущена или шокирована происходящим на обочинах, – я… просто подумал, что не надо тебе на это смотреть… ну и… ты же женщина…
Сзади послышался смех меча, Роксана же подняла голову и заглянула Хельму в глаза:
– Ты меня закрывал, что ли?
Мих перестал смеяться, подошёл ближе и с интересом посмотрел на него. Как будто впервые увидел.
– Ну да… – действительно глупо – она наверняка прекрасно знала эти места. – Но… я же мужчина и…
Ещё глупее – теперь получается, что он упрекает Миха. Но тот только одобрительно покачал головой.
Они стояли посреди тропы, и красавица внимательно его разглядывала, не обращая никакого внимания на творящееся вокруг. Меч почесал подбородок и тронул Роксану за плечо.
– Ну, что ты не боишься, я вижу, – задумчиво произнёс он, обращаясь отнюдь не к ней, – но… тебя не тошнит?
– Нет, – его не тошнило, он не был брезглив. Хотелось только быстрее увести отсюда Роксану.
– А меня блевать тянет, – сознался Мих, сглатывая. – Каждый раз. Я потому очень редко с ней хожу. Не нравятся мне эти места.
Он действительно был немного зеленоват.
– Угу, – подтвердила Роксана, – он здесь однажды и завтрак и обед оставил…
– Ну да, – огрызнулся меч, – всего один раз, так ведь и ты тогда тоже, насколько я помню, всё обратно вернула, и два дня жрать вообще не могла.
– Зато я до дома дотянула, – парировала Роксана, – а ты прямо на обратном пути…
– Я просто рассчитал, что во дворе чище будет, – разъяснил меч своё поведение, – и терпеть не стал. Зато потом тебе воду носил. И есть я, кстати, уже к вечеру смог.
Хельм переводил взгляд с меча на красавицу – они привычно переругивались, не обращая никакого внимания на тянущиеся к ним с обочин гниющие лапы с обнажившимися костями. Один только раз Роксана небрежно отмахнулась от конечностей, словно от комаров. Он ещё раз обвёл взглядом окрестности – троп было много, но пройти по каждой и не сорваться в зловонное болото и объятия нижних было весьма непросто. Тропы петляли, горбились, извивались, скрывались под пылью и гнилью… и с первого взгляда неясно было, куда они ведут – вниз ли, вверх ли…
– Подожди… – сообразил он вдруг, – так те два круга, эмблема «Тропинки»… я всегда считал, что это символ морской торговли… а это…
– В том числе и морской, – усмехнулся Мих, – не мог же я назвать свой торговый дом «Роксана»… символ же может иметь много значений, так ведь?
Меч замолчал, и парочка снова принялась откровенно изучать Хельма – словно не знали его целую жизнь.
– А ты до них дотронуться сможешь? – внезапно очень серьёзно спросила Роксана. – Ну, например, вон тому, зелёному, руку сломать сможешь?
Ломать руку зелёному не хотелось совершенно – хотелось стащить его с грязно-синего упыря и забросить пинком куда подальше. А ещё лучше – раздавить обоих сапогом, как тараканов. Но две совокупляющиеся и поедающие друг друга твари были слишком велики для этого. Впрочем, Роксане, наверно, виднее, что с ними делать. Хельм прикинул, сколько идти до зелёного и вздохнул. Руки-то он отмоет, но как потом отстирывать штаны и рубаху?
– Если женщина просит… – любезно улыбнулся он, намереваясь спрыгнуть с тропы, – … для тебя – хоть все восемь конечностей ему переломаю. Подскажи только, где одежду новую взять…
– Подожди, я пошутила, – Роксана придержала его за рукав и снова переглянулась с Михом. Хельм не понимал, к чему они клонят.
– Чудненько, – тут же обрадованно заявил меч, – раз тебя даже не тошнит, то пошёл я тогда обратно… не нужен я здесь. Не смотри так, сейчас она с тобой поговорит и всё разъяснит. Я, если честно, очень прошу тебя не отказываться, ладно? Бывай. Думаю, увидимся ещё.
Он развернулся и едва не бегом направился назад. Похоже, его действительно мутило.
Роксана проводила взглядом удаляющуюся фигуру, повернулась и пропела:
– Пошли, сейчас до места дойдём, там и поговорим…
* * *
Сегодня Гозрений как никогда понимал бабку Лидии – трясущуюся над единственной унаследовавшей способности внучкой. Никто из детей, внуков, правнуков и пра-правнуков Ренины магическими способностями не обладал. И шансов, что эти способности проявятся в дальнейших поколениях, было не больше, чем шансов на рождение мага среди обычных людей.
Он делал для них всё, что мог – даже остался жить под небом, чтобы быть вместе с дочерью и её детьми. Теперь он смотрел на Талину и понимал: какие бы заклинания он ни применял – возраст рано или поздно возьмёт своё. Нет – дочь не станет безобразной старухой, как не стала ей Талина, но и на три и даже четыре дюжины выглядеть будет не всегда. И настанет момент, когда он придёт к Ренине за тем же, за чем пришёл сейчас к её матери. Нет – он не останется для дочери молодым юнцом, он поступит, как Аледер – сравняется с ней в возрасте, будет стареть вместе с ней, и позволит себе вернуться в прежний облик лишь тогда, когда… Гозрений отогнал прочь тоскливые мысли – такова судьба магов, и Талина знала об этом, когда прощалась с ним в Путаре.
– Слушаю тебя, – он сел так, чтобы глядеть императрице в глаза, – не бойся, за наших внуков и правнуков ты можешь быть спокойна – я не оставлю никого из них.
– Знаю, – улыбнулась Талина, – и не за них тебя прошу. За Дерека.
Гозрений вопросительно вскинул брови.
– Ты знаешь, чем заканчивают владыки, – Талина утверждала, не спрашивала, – я сделала всё, что в моих силах. Если вдруг – если вдруг у тебя появится возможность – говорят, ты уже превзошёл Джайлема… не отрицай – не потому, что ты лучше владеешь всеми методами и приёмами, а потому, что ты – темпорал, – так вот, если вдруг… найдёшь способ… прошу тебя, избавь Дерека от этой твари. Если будет возможность избавиться от них обоих – и тёмного, и светлого, используй её. Не зря ведь в мире истребили почти всех темпоралов – это не может быть происками одного лишь Ковена. Обещаешь мне?
– Да, – склонил голову Гозрений, – если Дерек будет править достаточно долго, если я найду способ – я не забуду твою просьбу. Обещаю.
* * *
Отблески зарева полыхали на стенах, отражались от высоких сводов, касались лиц провожающих.
Владыка стоял на краю седьмой северной шахты – той, куда самому ему уйти не суждено. Меч не позволял глумиться над своим носителем, и тела всех светлых владык сгорали с последним ударом сердца – такой амулет есть и у него.
Колесо повернулось в последний раз – и цепи рухнули вниз. В огонь. Вслед за Талиной.
Меча не было – такова была воля Талины. Этот миг Дерек пройдёт без него.
На его груди всхлипывала Ренина – Дерек нежно погладил её по рыжим волосам. Единственная дочь. Их с Талиной единственная дочь. Сыновья, дети сыновей, дети детей сыновей – все они сегодня собрались здесь. Даже Алеран с женой и детьми – бледный, несмотря на играющее на щеках зарево.
Дерек смотрел вниз, в огонь, так напоминающий огненные кратеры покинутого и почти забытого мира. Прощай, любимая.
Он обнял Ренину за плечи, поднял взгляд и – встретился глазами с рыжим магом. Толпа медленно расходилась, а они всё смотрели друг на друга. Оба знали: им ещё предстоит встреча – здесь, на краю этой шахты. Если владыка не уйдёт из мира раньше своей единственной дочери. И – единственной дочери рыжего мага. Дерек прижал к себе Ренину – по его вине у неё нет магических способностей, по его вине ей суждено уйти вслед за матерью… Сколько ему ещё править? Сколько раз стоять ещё на краю этой шахты? А безумие, участь всех владык, всё не приходило.
Они отступили от края шахты одновременно – и одновременно отвели взгляды.
Дерек отвернулся, поддерживая Ренину, и направился вслед за сыновьями, чувствуя спиной как уходит от шахты рыжий маг.
Конец третьей части
