сообщить о нарушении
Текущая страница: 71 (всего у книги 76 страниц)
- Думаешь, ему будет приятно меня видеть? – спросил архангел покаяния.
- Нет… Но сделай это… для меня… Это все… - темные глаза Михаила смотрели в лицо брата.
Рафаил прочувственно обнял поверженного ангела. Что-то прошептал ему, поцеловал в поцарапанную скулу. Больше не таил увлажнившихся глаз.
- Я сделаю, - Рафаил поднялся с колен. – Я быстро обернусь, если что – кричите. И вот вам,- он протянул Варахиилу, занявшему место Агнесс, стопочку лепестков.
На последних шагах подъема показалась помощница архангела. Она шла, держа подбородок прямо, не сутуля спины. Ее глаза твердо смотрели перед собой. Взгляды архистратигов направились на нее. В особенности на неизъяснимо прекрасные зрачки.
Михаил не мог ее видеть. Едва услышал бы он и тихие шуршащие по сухим камням шаги. Но теплая улыбка легла на его губы:
- А кто-то считал… что это невозможно…
На его лицо легло умиротворение. Агнесс шагала к ним, а в ее бирюзовых глазах неземной белизной сверкала архангельская искра. Она этого даже не замечала.
Варахиил с немотой на губах отодвинулся, оставляя ей руку Михаила.
- Приказ выполнен, - доложила Агнесс, приближаясь и присаживаясь на камни. – Воины дали мне отчет. Они хотели видеть тебя, но я сказала, что твое ранение требует нескольких часов покоя. Это все.
- Молодец, - шепнул Михаил. Он краем глаза разглядел, как Агнесс снимает с пояса ножны и кладет их в его изголовье. – Ты настоящий воин…
Улыбка Агнесс стала ему ответом.
- А где Рафаил? – пробежали ее глаза.
- Он послан Михаилом… На задание… - Варахиил подумал, что о чем-то лучше смолчать до поры. – Сказал, если что… придет сразу…
- Ладно, - отозвалась Агнесс. – Только ничего больше не случится, - она повернула лицо к Михаилу. – И теперь нет такого приказа, который заставит меня отойти от тебя, - это был голос ее сердца к его сердцу. Она погладила запястье архангела, и они погрузились в беседующее молчание.
Самуил камнем пролетел сквозь своды преисподней. Закованное тело со всей силой шлепнулось на равнины.
Нежилую часть ада сотряс нереальный грохот железа. Самуил упал на живот, чудом не свернув себе шею. Его щека уткнулась в леденящий камень. Он даже не шевельнулся, лежа плашмя, как еще один булыжник.
Неизвестно, какое время он пролежал и чувствовал ли что-нибудь или находился в забытьи. Но через какие-то минуты или части часа издалека послышался торопливый топот каблучков. Над Самуилом раздался неразборчивый голос. К нему прикоснулись чьи-то гибкие руки. Самуил ощутил, что его пытаются перевернуть на спину. Его тело болезненно дернулось, веки приоткрылись.
- Спокойно, любимый, это я, - сия была запыхавшаяся Диана. Она стояла над ним, широко расставив ноги, и старалась перекантовать его, как тяжелый мешок.
Верхняя губа Самуила шевельнулась, как будто он хотел что-то произнести, но в этот момент его с силой рванули влево. Он взвыл от резкой боли, пронзившей его от плеча до самого бедра.
- Все будет… хорошо, - пыхтела над ним Диана. Она упирала в камни свои туфли и безжалостно сжимала его плечи.
- Дура!!!.. – громко прохрипел Самуил. – Не трогай меня!..
Он норовил отбиться от этой сумасшедшей. Но настойчивая Диана уже повернула его на бок, и уложить на лопатки было делом техники. Из-за стиснутых зубов было слышно хрипящее дыхание мужа.
- Потерпи немножко, - сказала она. – Сейчас я помогу тебе.
Самуил понял, что теперь она стягивает с него кольчугу.
- Идиотка!.. Не трогай, говорю!.. – он вывернулся от нее, как кот от купания, но от резвого движения ему стало еще хуже. Уши пронзил болевой стон.
- Не дергайся ты!.. – гаркнула Диана. – Я должна снять ее, пока ты не превратился в консервы в собственной крови!..
Она тоже тяжко вдыхала, словно ей не хватало местного кислорода. У Самуила зазвенело в мозгах. Он замер, чувствуя, как Диана рвет доспехи с его тела. На мгновение супруга притормозила и выругалась грязным матом. Глубокий вдох греха облегчил ее легкие, и она снова принялась за дело.
- Черт!.. – воскликнула Княгиня. – Бездна!
Ее рука зажала сломанный ноготь.
- Чертова кольчуга!.. – Диана отломала остаток ногтя и хотела снова броситься в бой, но сухо закашлялась. – Бездна возьми дьявольские равнины! Провались этот треклятый день!
Атмосфера ада стонала, высосанная как коктейль Ираклия. В ней почти не осталось энергии греха, чтобы можно было вздохнуть.
Княгиня перехватила кольца кольчуги удобнее.
- Осторожней!.. – снова заревел Самуил. – Молния тебя раздери!.. Мне больно!.. – Диана молчала, продолжая тянуть на себя железо. Оставалось совсем чуть-чуть. – Бездна! Ты что, мужиков раздевать так и не научилась?!..
Княгине наконец удалось сдернуть амуницию. Она откинула ее в сторону. Ее глаза расплавили камни.
- С тобой разучишься делать все на свете!.. – отлепила она. Самуил узрел перед собой ее колени. Диана села на корточки, оглядывая его рану. – Мрак, сколько крови!..
Из груди Самуила и вправду водопадом лилась черная жидкость, пропитывая его золотистый подкольчужник. Надо было срочно это прекращать, иначе через пару минут он вырубился бы на месте. Диана поразмыслила миг и наложила руки на свой подол. Самуил услышал треск ткани.
- Чего ты творишь?!.. – выкрикнул он возмущенно.
- Срываю белье в порыве страсти!.. – нагрубила Диана. В ее проворных ладонях оказались длинные лоскуты платья. – Шевелись, сила бесплотная!.. – рявкнула она. Княгиня склонилась над грудью мужа, чуть не касаясь его своим бюстом, и стала туго перехватывать ее тканью. Всего за несколько минут у нее получилось забинтовать его почти профессионально.
Самуил стенал и ругался, но особо не противился ей, терпя неизбежную экзекуцию.
- Все. Теперь поднимайся, - велела Диана, вставая.
- Рехнулась?! – Самуил раскрыл на нее слишком живые глаза. – Куда я попрусь с такой раной?!..
- Попрешься как миленький! – огрела она его как палкой. – Я не собираюсь ждать, пока тебя тут сожрут червяки!.. Вставай!
В самом деле в округе, почуяв свежачок тухлого запаха, уже стали собираться различные насекомые.
Руки Дианы впились в локти мужа, воздвигая его с земли.
- Черт! Осторожней!.. – Самуил еле встал на ноги, опираясь всем телом на голое плечо супруги. – И что это такое на тебе?! – крикнул он, глядя на то, что осталось от ее юбки. – Ты проститутка, что ли?!
- Заткнись! – метнула в него искры Диана. Она гнулась под этой тяжестью, с трудом удерживая мужа в вертикальном положении. – Бездна, откормленный баран! – выражено прокряхтела она, растянув губы. – Надо генералов звать!..
- Даже и не смей! Чтобы они нас в таком виде застали?!..
- А мне наплевать, в каком я виде!.. Я – Княгиня! А ты Князь! Это мой ад, и я буду здесь хоть в трусах гулять!.. Я тебя не потащу через всю преисподнюю одна!..
Вокруг туфлей Дианы заструились шестеро мокриц. Самуил вдруг понял, что спорить бесполезно. Он временно смирился и замолк. Диана потянула его за собой, потому что не собиралась отбивать мужа от всех паразитов равнин в ожидании, пока кто-то, может быть, придет им на помощь. Ей проще было запрограммировать многоножек, чтобы они сопроводили генералов прямо к ней, и она так и сделала.
Алан шагом спустился на темные камни равнин и направился к себе.
Долгим был путь по нежилым гладям, затем по пустым улицам. Генерал глядел в темноту, и его лицо не выражало ничего. Не очень скоро ему удалось добраться до своего кабинета.
Алан плотно захлопнул дверь и стянул с себя доспехи. Его рука коснулась бедер. Он и забыл, что меча там нет. Второй генерал снял пустые ножны и бросил их в угол вместе с кольчугой. Гром металла. Затем он подошел к бару и, взяв бутылку, лег с ней на диван.
Алан вытянул ноги, не заботясь, что сапогами испоганит всю обивку. Ему все равно недолго здесь осталось. Он открыл бутылку пальцами и отдался любимому вкусу. Ожидая, пока придет с триумфом Князь и предаст его военному суду.
У него оставалось еще время, чтобы выпить. Дудки, свой любимый коньяк он не оставит ни одной сволочи, которая придет вместо него!.. Интересно, кого Князь назначит?.. Одного из молодчиков Варфа? А что сделают с самим облажавшимся первым генералом?
Алана бы согрела мысль о том, какая пытка уготована побежденному женщиной, но он чувствовал безразличие к нему. Да, Варфоломей теперь ему был по барабану. И тот факт, что самого его скоро отправят в пыточную и будут выкалывать глаза и сдирать кожу, не очень волновал.
Алан глубоко вдохнул. Его даже не очень удивляло, что это не бой выдался, а чертовщина. Варфоломей впервые за всю карьеру потерпел поражение от девчонки, а он сам в тот момент, когда судьба велела доказывать Князю, что он лучший, бросил меч и ушел с поля боя.
Его разум до сих пор до конца не осознавал, что он так поступил. Смешно. Но если уж он пал жертвой Дианы, глупо было добиваться чего-нибудь в этом мире. Отныне он был проигравшим навсегда.
Генерал, не закрывая глаз, видел, как Диана кидается на шею своему любимому Князю, позабыв все печали и унижения, из-за которых она так рыдала дня два назад!.. Казалось, она готова простить ему все на свете, все. Выкинь он ее на помойку, избей, искалечь, она все равно приползет к нему по одному мановению руки, целуя его ботинки. А ненавидеть будет только шлюх, которых ее муж зажимал в углу, да собственную сестру, и еще, пожалуй, Михаила…
Алану думалось, что он не удостоился даже ненависти этой женщины. Для нее он был просто мусор, шваль, от которой можно и нужно отмахнуться. И ничего не значил тот взгляд в тот день в комнате, когда ему показалось…
…Но… он понял, что его предсказание сбылось. «Буду счастлив», - проронил он тогда. И Алан ощущал сквозь безразличие и расплющенную гордость, что груз спал с его плеч и внутри полегчало. Впервые за долгие годы он испытал нечто иное, незнакомое обледеневшей душе.
Счастье работать с тобой, счастье созерцать твое лицо… Счастье… быть просто рядом… Отдавать… когда не можешь получить взамен.
Тихое дыхание вырвалось из ноздрей. Вот, наверное, она была бы рада, если бы он отправил Агнесс на тот свет. Конечно, ведь эта мерзавка покусилась на святое святых Дианы. Вот только Алан не поднял бы на нее руку даже ради Княгини. В конце концов, он еще уважал себя как мужчина, чтобы дрожать над чужими капризами… Пусть даже капризами собственной королевы.
Эти голубые глаза, светлые растрепанные волосы. В каждом движении женственность. Он бы не смог это ни полюбить, ни восхититься. Но рука, приученная бить существ другого пола, которые сами лезли на рожон, внезапно остановилась. Перед тайной творения. Перед законом природы, который он, мужчина, не мог попрать.
Да, сейчас он был мужественен более чем когда либо. Отпустивший женщину. Ушедший, принявший свое решение.
И Алану было бесконечно все равно, что будет дальше. Пусть катится, как катится.
Что он девушка, чтобы держать руку на сердце?.. Сейчас выпьет и потом на равнины ковриком из собственных частей тела. Всегда было интересно, что чувствуешь там, разбитым на молекулы. Необычно, наверное.
Начальник гордыни впал в прострацию, созерцая стены своей комнаты. Он уже не страдал, как ему хотелось по привычке: его страдания растворились в любви, которая, обезоруживая, лилась из груди, затапливая собой все и даря счастье через боль, помимо боли, вопреки ей… Когда он впервые по-настоящему жил и чувствовал.
Часы бесшумно, чтобы не раздражать, шли на стене; как адские мокрицы, ползли стрелки и не быстро, а уже на другом делении, отсчитывая минуты, в которые Князь якобы бьется с райскими силами, а на самом деле щупает, что под платьем у его жены.
Алан прикоснулся губами к горлышку бутылки и вдруг ощутил размякшую липкость в руке. Стекло пошло трещинками, и коньяк вылился на генерала, обсыпав его осколками бутылки.
- Что за бездна?.. – проворчал Алан, привстав на диване.
Пока он соображал, его бар затрещал. Бутылки полопались, и из них потекли разноцветные струи спиртного. Воздух стал каким-то другим. Нет, не то чтобы в нем теперь пахло мегакоктейлем из всех напитков ада, а другим… В окончательных непонятках генерал сел на лежанке и сдвинул брови. Но всепоглощающая усталость, марево из испытанных чувств, пересилило все остальные желание. Да и по здравому рассудку, чего ему было рыпаться теперь?..
Алан возлег обратно, сетуя только на то, что пить стало нечего. Прошло неопределенное количество времени, когда он уловил, что он тихо покашливает, чувствуя в горле дискомфорт. Внутри стало очень неприятно. Алан вынужден был подняться, потому ему не доставало воздуха.
- Черт, еще задохнуться тут не хватало, - буркнул он, недовольный.
Он сидел долго и упорно, просто стараясь дышать. Отключаться из-за такого расклада уж никак не входило в его планы, в которых, по сути, было отныне все расписано.
Мелькнул почти час, и генерал гордыни начал привыкать к новой атмосфере, однако в горле все еще першило, когда он заметил, что под его дверь с щекотанием лезет что-то мелкое. Толстенькая мокрица наконец протиснула свое вибрирующее тельце в покои генерала. Она нагло подползла к дивану и, взобравшись по ноге Алана, уселась на его колене. Едва она хотела что-то пропищать, как оказалась раздавленной мощным хлопком его ладони. Алан без брезгливости вытер руку о кожаные штаны.
Сообщение! Да пошли вы все.
В этой комнате голос прекрасной Дианы остался неуслышанным.
Алан недовольно положил руки под шею, размышляя, какому идиоту он понадобился в такой момент и почему нельзя было зайти так и сказать, что ему пора на расправу к Самуилу. В победе Князя он все еще не сомневался, как не сомневаются в доказанной равнобедренности треугольника.
Глаза Алана заметили, что в комнате что-то двигается. Ему уже добрый час казалось, что кто-то тут шалит, но он списывал это на идиотизм окружающего мира. Теперь воздух явно шевельнулся, он это видел. Генерал прочувствовал, что он не один. Его корпус выдвинулся вперед.
- Кто здесь? – резко спросил он. Но никто не отозвался. Алан было решил, что допился до чертиков и пришла наконец белая горячка, но тут шевеление повторилось. Ноздрей коснулся запах женских духов. Причем очень странный. Алан назвал бы его не иначе как обжигающая роза. В аду таких он не вдыхал.
Генерал вскочил с места и развел руки, намереваясь не дать невидимке уйти, но поймать женщину и прижать к стене. Он и сам не понял, почему им овладело это желание, видимо, страсти сегодняшнего дня были слишком насыщены для одной в поле души.
- Выйди, - приказал он грубо.
На вызов была обязанность отвечать. Мгновение и в воздухе показалось длинное платье, но, не успев прорисоваться, силой воли исчезло снова. Аромат духов усилился, опьяняя своей яркостью. Алан рванул к неясной фигуре, ощущая близость живого тела. Ему показалось, что он почти схватил ее за руку, но силуэт резво переместился в другое место и через миг вихрем полетел прочь, едва прихлопнув дверью и так не показав своего лица.
Алан, взбудораженный, хотел броситься за ней, заставить появиться и, нет, не обидеть, но сделать так, чтобы она рассказала, кто такая и откуда взялась. Но тут у самой двери он увидел, как что-то упало, звякнув о камни пола.
Генерал гордыни подошел и, нагнувшись, поднял маленький кулончик на тонкой золотой цепочке. В его руке оказалось крошечное рубиновое сердечко.
Он ничего не понял. Но украшение ошеломило его и рассказало больше, чем возможные ответы на все вопросы. Алан поднес кулон к глазам и, обняв пальцами, прижал его к своему подкольчужнику, не находя, куда спрятать.
На архангельской скале царило безмолвие. Михаил лежал в окружении братьев. Агнесс нежно гладила его волосы и смотрела в глаза. Слова были больше не нужны. Даже слишком много было сказано. А они просто хотели быть вместе. Он просто желал причастности близких.
Михаил глядел то на Агнесс, то на лица братьев. То его веки утомленно закрывались и он отдыхал, сберегая силы. Его сердце мерно билось, состояние стабилизировалось. Лишь иногда, как мелкая дрожь, грудь теребил беззвучный кашель.
Рафаил вернулся из ада, принеся логичные для всех вести: Самуил его послал. Агнесс промолчала, узнав о выдумке Михаила. Теперь архангел лекарей дежурил около старшего брата, ловя любое изменение его самочувствия. Пускай Михаилу оставалась лишь короткая жизнь смертного, неизвестно, часы или дни, но Ральф хотел, чтобы брат состарился рядом с ними.
Агнесс чувствовала, как ее сердце бьется рядом с сердцем Михаила. Они были снова вместе и близкие, как обрученные друг с другом. В его груди было еще столько всего, чтобы передать ей, и Агнесс слушала складывающиеся в его душе стихи. Как и архангелы, чудилось, тоже слышали эти прикровенные фразы.
За жизнь я бьюсь и умираю,
Последним вздохом на губах
Свою победу посвящаю
