Текст книги "Татаро-монголы в Азии и Европе"

Автор книги: Лев Гумилев

Соавторы: Евгений Кычанов,Вадим Серов,Лев Черепнин,Людмила Боровкова,Сергей Тихвинский,Илья Петрушевский,Махмуд Кутлуков,Нина Шастина,Алексей Бокщанин,Наталия Свистунова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 35 страниц)

В нашу задачу не входит подробное изложение реформ Газан-хана, поскольку они никак не связаны с политикой Чингис-хана и его государственными установлениями. Из реформ наибольшее значение имел ярлык о введении нового порядка взимания купчура и хараджа, с точной фиксацией размера их (деньгами или натурой для разных местностей). Новый порядок хотя и не совсем устранял, но очень затруднял возможность злоупотреблений для финансовых чиновников при определении доли урожая, подлежащей изъятию, при оценке стоимости зерна и т. д.[1232]1232
  Рашид ад-Дин, Джами' ат-таварих, перс. текст, стр. 466–477; рус. пер., стр. 264–270.


[Закрыть] Из других реформ наибольшее значение имели: отмена системы расплаты по государственным денежным ассигновкам, выписанным на местные казначейства и ложившимся дополнительным бременем на плечи крестьянства[1233]1233
  Там же, перс. текст, стр. 462–464; рус. пер., стр. 262–263.


[Закрыть]; запрещение постоя гонцов, военных и гражданских чинов в домах ра'ийатов[1234]1234
  Там же, перс. текст, стр. 563–567; рус. пер., стр. 324–326.


[Закрыть]; отмена улага (поставки ра'ийатами лошадей и ослов для почтовых станций)[1235]1235
  Там же, перс. текст, стр. 479–486; рус. пер., стр. 272–276.


[Закрыть]; сокращение размера тамги наполовину в одних городах[1236]1236
  «Мукатабат-и Рашиди», стр. 33–34 (письмо № 13 об Исфахане).


[Закрыть] и полная отмена ее в других[1237]1237
  Там же, стр. 121–123 (письмо № 22 – о городах Хузистана).


[Закрыть]; указ о разрешении желающим (в основном феодалам) занимать пустующие и заброшенные земли с обязательством оросить, заселить и обработать их, с предоставлением значительных податных льгот[1238]1238
  Рашид ад-Дин, Джами' ат-таварих, перс. текст, стр. 556–563; рус. пер., стр. 319–324.


[Закрыть]; восстановление правильного монетного обращения и твердого курса серебряной монеты[1239]1239
  Там же, перс. текст, стр. 490–497; рус. пер., стр. 279–282. По мнению Рашид ад-Дина, это была монетная реформа, «какой еще никогда не было и лучше быть не может».


[Закрыть]; установление единой системы мер и весов для всего государства (по тебризскому весу)[1240]1240
  Рашид ад-Дин, Джами' ат-таварих, перс. текст, стр. 496–499; рус. пер., стр. 282–284.


[Закрыть]; перевод на оброк ремесленников-рабов, работавших в казенных мастерских и ранее отдававших весь продукт своего труда[1241]1241
  Там же, перс. текст, стр. 542–545; рус. пер., стр. 311–313.


[Закрыть].

Большое значение для восстановления сельского хозяйства имели проведенные при Газан-хане большие оросительные работы. По рассказу Рашид ад-Дина, Газан-хан велел также доставить из Индии и других стран в Иран семена разных плодовых деревьев и злаков для опытов по их прививке и возделыванию[1242]1242
  Там же, перс. текст, стр. 411–413; 415; рус. пер., стр. 232–234, 235; «Мукатабат-и Рашиди», стр. 175–183 (письмо № 33), 244–245 (письмо № 38), 246–247 (письмо № 39).


[Закрыть]. Автор анонимного трактата по агротехнике начала XIV в. говорит, что он принимал участие в этих опытах по заданию Газан-хана[1243]1243
  «Китаб-и 'ильм-и фалахат у зира 'ат», литогр. изд. перс. текста Наджм ад-доуле Абд' ал-Гаффара, Тегеран, 1322 г. х. (1904), стр. 8, 11, 16, 19, 25 и сл., особенно стр. 86.


[Закрыть].

Конечно, все эти мероприятия имели в виду восстановление разрушенной экономики феодального государства, а не непосредственные интересы крестьянства. Подати, хотя теперь и строго фиксированные, все еще оставались очень высокими. Так, из дошедшей до нас росписи податей этого времени для Хузистана видно, что там крестьяне, сидевшие на ливанских землях (где налог и рента совпадали), должны были отдавать государству 60 % урожая натурой, а крестьяне, сидевшие на частновладельческих землях (арбаби, где государство взимало только налог, а рента шла в пользу феодала), – 10 %[1244]1244
  «Мукатабат-и Рашиди», стр. 121–123; зато, как видно из росписи, кроме поземельной подати харадж, остальные подати с Хузистана были либо сняты (тамга и др.), либо незначительны.


[Закрыть]. Газан-хан подтвердил существовавшее прикрепление крестьян к земле (к месту приписки, т. е. к селению, а не к личности феодала) и установил 30-летний срок для сыска и водворения на место беглых крестьян[1245]1245
  Рашид ад-Дин, Джами' ат-таварих, перс. текст, стр. 514; рус. пер., стр. 293.


[Закрыть].

Газан-хан пытался вести нейтралистскую политику, противоречившую общей тенденции феодального развития. Поэтому политика его не могла быть последовательной. По прямому требованию монгольского войска он вынужден был в 1303 г. издать ярлык о наделении военными ленами (икта') всех военнообязанных монголов[1246]1246
  Земли икта' существовали при монголах и до указа 1303 г. О них упоминает Джувейни («Тарих-и джахангушай», т. I, стр. 24; т. II, стр. 65); масса рядовых воинов получала содержание – «кормовые» ('улуфе) и «обмундировочные» (джамагийат), которые выдавались нерегулярно и частью раскрадывались чиновниками военного дивана.


[Закрыть]. Целые округа[1247]1247
  Рашид ад-Дин («Джами' ат-таварих», перс. текст, стр. 510; рус. пер., стр. 291) говорит, что при Газан-хане под икта' были отведены земли (из ливанских и инджу) повсеместно «от реки Амуйе до пределов Мисра» (Египта). Хамдаллах Казвини говорит об округах икта' при описании Ширвана, Азербайджана (Иранский) и Хорасана («Нузхат ал-кулуб», стр. 82, 92, 93, 147).


[Закрыть] отдавались в лен тысяцким эмирам, т. е. главам племенных подразделений монголов, имевшим до тысячи военнообязанных каждое. Тысяцкий эмир путем жеребьевки делил доставшийся ему округ между сотенными эмирами, те – между десятскими эмирами, а последние – между рядовыми монгольскими воинами-ленниками, каждый из которых получал небольшой надел (одно селение или часть его) с прикрепленными к своим земельным участкам крестьянами. Наследственность ленов при условии несения военной службы была подтверждена официально. За владельцами ленов признавалось право налогового иммунитета – к ним переходило право взимать в свою пользу все государственные налоги[1248]1248
  Текст указа о военных ленах см. «Джами' ат-таварих», перс. текст, стр. 511–517; рус. пер., стр. 292–295.


[Закрыть].

Рашид ад-Дин, видимо, преувеличивает значение реформ Газан-хана, отмечая их огромное влияние на возрождение экономики Ирана. Вассаф говорит об этих реформах в более скромных выражениях. Однако нельзя отрицать, что эти реформы вызвали частичное восстановление оросительной сети и известный подъем сельского хозяйства. Об этом свидетельствуют описания многих местностей Ирана и Азербайджана (Иранского) в географическом труде Хамдаллаха Казвини и некоторые другие источники[1249]1249
  Подробности см. И. П. Петрушевский, Земледелие…, стр. 83–113. Там же имеются ссылки на источники.


[Закрыть]. Сумма поступлений в центральный диван при Газан-хане возросла, по данным Рашид ад-Дина, с 17 млн. серебряных динаров[1250]1250
  Согласно Вассафу («Тарих-и Вассаф», стр. 271), с 18 млн. динаров.


[Закрыть] до 21 млн. динаров[1251]1251
  «Нузхат ал-мулуб», стр. 27 (без восточных и прикаспийских областей, подати с которых не поступали в центральный диван и расходовались на местные нужды).


[Закрыть]. Однако все же экономика страны далеко не. достигла уровня начала XIII в. Не вдаваясь в подробности, отметим лишь, что, по данным того же Хамдаллаха Казвини, сумма налоговых поступлений с той же территории перед монгольским нашествием составляла 100 580 тыс. динаров в валюте ильханского времени, т. е. в пять раз больше, чем при Газан-хане, а во многих областях она до монголов была в десять раз больше[1252]1252
  См. составленную нами на основании «Нузхат ал-нулуб» сравнительную таблицу налоговых поступлений до монгольского времени и периода 1335–1340 гг. (И. П. Петрушевский, Земледелие…, стр. 96–99).


[Закрыть].

Распад государства хулагуидов

Действие реформ Газан-хана продолжалось недолго и могло лишь задержать, но не предотвратить распад государства. После смерти Ульдзейту-хана (1316) монгольские власти стали мало-помалу возвращаться к прежним, догазанхановым порядкам. Уже под 1318 г. историк Вассаф отметил новый рост податей в Фарсе[1253]1253
  «Тарих-и Вассаф», стр. 600–635.


[Закрыть]. Упадок городов и товарного производства[1254]1254
  Мы не имели возможности в данной статье остановиться на положении, городов при ильханах. Некоторые данные см.: И. П. Петрушевский, Городская знать в государстве Хулагуидов, – «Советское востоковедение», т. V, М. – Л., 1948, стр. 85–110.


[Закрыть], ослабление экономических связей между областями, распространение ленов и налогового иммунитета, центробежные стремления вассалов ильхана, как монгольских, так и местных[1255]1255
  По словам Хамдаллаха Казвини, в 1335–1340 гг. в центральный диван ежегодно не поступало уже и половины того, что получалось при Газан-хане («Нузхат ал-йулуб», стр. 27).


[Закрыть], способствовали дальнейшему росту феодальной раздробленности и подготовили распад государства. Абу-Са'ид Бахадур-хан (1316–1335) был последним ильханом, власть которого признавалась во всем государстве. После его смерти не было уже единого ильхана; государство стало ареной междоусобных войн нескольких феодальных клик, состоявших как из монголов, так и из примкнувших к ним иранцев, боровшихся за власть и возводивших на престол в разных областях марионеточных ильханов из потомков Чингис-хана. Эта борьба длилась с 1335 до 1353 г. и завершилась распадом государства хулагуидов на ряд независимых государств с династиями частью монгольского (но уже не чингисидского), частью тюркского или иранского происхождения.

Не в меньшей степени распаду государства хулагуидов способствовала новая волна народно-освободительных восстаний, развернувшаяся после смерти ильхана Абу Са'ида. Важнейшими из них были восстание сарбадаров в Хорасане (1337–1381) и аналогичные восстания в прикаспийских областях (50–70-е годы XIV в.). Эти восстания являются предметом самостоятельного исследования. Мы не имеем возможности здесь останавливаться на них[1256]1256
  Подробности см.: И. П. Петрушевский, Земледелие…, стр. 403–471 (гл. IX); И. П. Петрушевский, Движение сарбадаров в Хорасане, – Ученые записки Института востоковедения АН СССР, т. XIV, М., 1956 (перс, пер.: И. П. Петрушевский, Нахзат-и сарбадаран дар Хорасан, изд. «Фарханг-и Иран замш», Тегеран, 1962); В. В. Бартольд, Место прикаспийских областей в истории мусульманского мира, Баку, 1925, стр. 82–84; В. В. Бартольд, Народное движение в Самарканде 1365 г., – ЗВОРАО. т. XVII, 1906; Л. В. Строева, Сербедары Самарканда, – УЗЛГУ, № 98 – СВН. вып. 1, 1949.


[Закрыть]. Отметим лишь, что последний ильхан Туга Тимур-хан, державшийся в Гургане, пал от рук повстанцев-сарбадаров, разгромивших его ставку 16 зулка'ды 752 г. х. (13 декабря 1353 г.). Этой датой отмечено падение последнего остатка государства ильханов – хулагуидов.

С. Кучера
Завоевание монголами Тибета

В истории завоевательных походов Чингис-хана и его преемников проблема покорения Тибета является наименее изученной. В источниках и среди исследователей существуют серьезные расхождения относительно того, когда и как эта страна была завоевана монголами.

Для выяснения этого вопроса необходимо проследить соответствующие исторические события периода существования, по крайней мере формально, объединенной Монгольской империи во время правления четырех из пяти великих ханов: Чингиса (1206–1227), Угэдзя (1229–1241), Мэнгу (1251–1259) и Хубилая (1260–1294), когда велись активные наступательные операции по захвату чужих территорий[1257]1257
  Мы оставляем в стороне непродолжительное царствование пятого великого хана Гуюка (1246–1248), поскольку при нем не было больших походов. Ом.: S. Kaluzynski, Imperium mongolskie, Warszawa, 1970, стр. 111.


[Закрыть].

Данные китайских, персидских, монгольских и тибетских источников о политике Чингис-хана в отношении Тибета очень скудны, а порой разноречивы и сомнительны. Самые надежные источники по истории монголов того времени, а именно: китайские летописи – глава о Тай-цзу (Чингис-хан) в «Юань ши», достаточно подробная в части, посвященной его правлению, особенно во всем, что касается Китая[1258]1258
  См.: «Юань ши» («История.[династии] Юань»), т. 20, гл. 1, сер. «Эрши-сы ши», изд. «Бо-на–бэнь», Пекин – Шанхай, 1958, стр. 25976(24)–25987(35). Начало этой главы, посвященное предкам и юности Тэмуджина, имеет полулегендарный характер и основано прежде всего на утерянной монгольской хронике «Алтай дебтер» («Золотая книга»), тогда как данная часть «Юань ши» – погодные записи деяний Чингис-хана – по форме выдержана в духе китайских хроник и написана с той же старательностью. Ср. F. Е. Krause, Cingis-Han, Die Geschichte seines Lebens nach den chinesichen Reichsannalen, Heidelberg, 1922, стр. 4.


[Закрыть], хроника XIII в. «Шэн-у цинь чжэн-лу», излагающая преимущественно военные походы Тэмуджина, и, наконец, «Тун-цзянь гаи-му» не содержат никаких сведений о завоевании Тибета[1259]1259
  См.: «Шэн-у цинь чжэн-лу цзяо-чжу» («Описание личных походов священно-воинственного [императора Чингиса], проверенное и снабженное комментарием»), – «Хайнин Ван Цзин-ань сянынэн ишу» («Посмертное собрание сочинений господина Ван Цзин-аня из Хайнина), т. 38, [б. м.], 1936; „Юйпи Тун-цзянь ган-му. Сюйбянь“ („Высочайше утвержденные главные основы всеобщего зерцала. Продолжение“), Шанхай, 1887. Описание царствования Чингис-хана из „Юань ши“ и „Тун-цзянь ган-му“ переведено на русский язык Н. Я. Бичуриным. См.: Иакинф [H. Я. Бичурин], История первых четырех ханов из дома Чингисова, СПб., 1829, стр. 1–147.


[Закрыть], Отсутствуют какие-либо упоминания об этом и в известном произведении Абулгази[1260]1260
  «Abulgasi Bagadur Chan's Geschlechtbuch der Mungalisch – Mogulischem Oder Mogorischen Chanen», ins Deutsche iibersetzt von D. G. Messerschmidt, Gоttingen, 1780.


[Закрыть].

В труде Рашид ад-Дина имеется лишь короткое сообщение о Тибете: «После того он (Чингис-хан. – С. К.) покорил государства Тибета и Тангута»[1261]1261
  Рашид ад-Дин, Сборник летописей, т. I, кн. 2, М.—Л., 1952, стр. 66, ср. также стр. 273.


[Закрыть]. При этом автор не приводит никаких дат (хронология его летописей вообще очень запутана и неточна), но сопоставление обстоятельств, упомянутых в данном контексте, с записями других мест (особенно стр. 176–177 и 178–179) позволяет определить, что эти события должны были произойти между 1214–1218 гг. Эти даты, однако, не совпадают ни с сообщениями самого же Рашид ад-Дина о том, что Чингис-хан вел войны против Тангута (государство Си Ся) в 1202 г. и окончательно покорил его в 1207 г.[1262]1262
  См. там же, стр. 149–150, 151. Здесь о Тибете Рашид ад-Дин уже не упоминает.


[Закрыть], ни с данными «Юань ши», согласно которым монголы совершали походы против Си Ся в 1205 и 1207–1209, а затем только в 1218, 1224 и другие годы, а завоевали его лишь в 1227 г., незадолго до смерти Чингис-хана[1263]1263
  См.: «Юань ши», гл. 1, стр. 14а, 15а–б, 20а, 22б–23а. Подробное описание хода военных сражений между монголами и Си Ся имеется в работах Е. И. Кычанова: «Очерк истории тангутского государства», М., 1968, стр. 298–315; «Монголо-тангутские войны и гибель государства Си Ся», – сб. «Татаро-монголы в Азии и Европе», М., 1970, стр. 46–61; «Жизнь Темуджина, думавшего покорить мир», М., 1973, стр. 87–95, 107, 119–120, 124–128. В последней из них (стр. 120) Е. И. Кычанов высказал мнение, что в 1222 г. Чингис-хан, воевавший тогда в районе Кабула и Газны, решил, возвращаясь на родину, «пройти через Индию, Гималаи и Тибет (подчеркнуто нами. – С. К.) и выйти к южным границам тангутского государства», чтобы расправиться с ним. Такой план, если он действительно был принят монгольским ханом, можно истолковывать и как намерение попутно подчинить себе Тибет и как избрание-пути через уже покоренную страну, и поэтому данное сообщение не вносит ясности в исследуемый вопрос. На его основе можно лишь заключить, что Чингис-хан знал о существовании Тибета.


[Закрыть].

Что касается монгольских источников, то в хронике Саган Сэцэна содержится запись, которая как будто бы проливает свет на события в Тибете: «[В 1206 г.] государь (т. е. Чингис-хан. – С. К.)… выступил в поход против тибетского Кюлюгэ Дорджи-хагана. Король Тибета послал навстречу государю посланника, принца по имени Илугу, во главе 300 человек с многочисленными верблюдами в качестве дани, чтобы выразить ему свою покорность. На широте Аджину Цайдам [это посольство] встретило государя, который с удовольствием принял [предложение о подчинении] и сделал большие подарки хагану и посланнику. Когда государь отпустил Илугу-нояна на родину, он дал ему письмо и приветственные подарки для ламы по имени Сакья Паклоцава Ананда Гарбай… Таким образом государь покорил три района 880-тысячного народа Кара-Тибета, расположенные вдоль трех ответвлений Нгари»[1264]1264
  «Geschichte der Ost-Mongolen und ihres Fiirstenhauses, verfasst von-Ssanang Ssetsen Chungtaidschi der Ordus», aus dem Mongolischen iibersetzt von I. J. Schmidt, St. Ptb. – Leipzig, 1829, стр. 89; ср. стр. 393, где Шмидт приводит письмо Чингис-хана в Тибет из монгольского источника «Dschirukenu Tolta». Ср. также Н. Н. Ноworth, History of the Mongols from the 9-th to the 19-th Century, pt 1, London, 1876, стр. 504.


[Закрыть].

К сожалению, разделы хроники Саган Сэцэна, посвященные событиям, предшествующим полному завоеванию Китая монголами, ненадежны. На это указывали уже Клапрот и Ремюза[1265]1265
  См.: J. Klaproth, Examen des Extraits d'une Histoire des Khan Mongols, par M. Schmidt, – «Journal Asiatique», t. II, 1823, стр. 193–213; ср. там же, t. III, стр. 107–114; 1824, t. V, стр. 193–207 etc.; а также Ab el-Remusat, Observations sur l'ouvrage de M. Schmidt, intitule Histoire des Mongols orientaux, – NJA, 1831, t. VIII, стр. 507–532 (в особенности стр. 515–516); 1832, t. IX, стр. 31–53, 133–169.


[Закрыть], Ховорс же считал, что для событий XII в. Саган Сэцзн является «авторитетом, лишенным какой-либо ценности»[1266]1266
  Н. Н. Ноworth, History…, стр. 5, Introduction, стр. XVI.


[Закрыть]. Кроме того, следует учесть, что в 1206 г. у истоков р. Онон состоялся курилтай, на котором Тэмуджин был провозглашен хаганом[1267]1267
  См.: «Юань-чао би-ши (Секретная история монголов)», т. I, текст, изд. текста и предисл. Б. И. Панкратова, М., 1962, стр. 388–389, 391; Лубсан Данзан, Алтай тобчи («Золотое сказание»), пер. с монг., введ., комм, и прил. Н. П. Шастиной, М., 1973, стр. 99–100; П. Б. Балданжапов, Аltаn Tobci. Монгольская летопись XVIII в., Улан-Удэ, 1970, стр. 151. Проблемы, связанные с титулом «хаган», а также названием «Чингис» рассматриваются Н. Ц. Мункуевым. См.: «Мэн-да бэй-лу» («Полное описание монголо-татар»), факсимиле ксилографа, пер. с кит., введ., комм, и прил. Н. Ц. Мункуева, М., 1975, стр. 109–114, прим. 66.


[Закрыть], поэтому вряд ли он мог в этом же году совершить длительный и трудный, даже если принять во внимание только географические условия, поход в Тибет. И наконец, большие сомнения вызывает данный отрывок сам по себе.

Рассказ Саган Сэцэна, по-видимому, заимствован из монгольской хроники XVII в. «Шара Туджи», которую он упоминает среди источников, положенных в основу его труда[1268]1268
  «Geschichte der Ost-Mongolen…», стр. 299.


[Закрыть].

Повествование «Шара Туджи» о походе Чингис-хана против Тибета отличается от вышеприведенного отрывка Саган Сэцэна лишь некоторыми мелкими деталями. Но ему предшествует следующее вступление: «Когда сорока пяти лет от роду отправился (Чингис-хан. – С. К.) на тибетского Хулукэ Джорджи-хагана…»[1269]1269
  «Шара Туджи. Монгольская летопись XVII века», пер. Н. П. Шастиной, М.—Л., 1957, стр. 128–129. В другом месте «Шара Туджи» сообщает, что Чингис-хан «покорил пять цветных и четыре чужих народа» (стр. 128), причем в понятие «пять цветных народов», как следует из приводимых Н. П. Шастиной данных разных монгольских источников, входили и «черные тибетцы» (стр. 177–179). На наш взгляд, сообщение «Шара Туджи» – типичная историческая гипербола, одна из тех, которыми полны древние и средневековые хроники. Чтобы убедиться в этом, достаточно сравнить его с высказываниями других источников: «Затем Хасар и Бэлхутэй говорили друг другу: «Ловкость Хасара в стрельбе, сила и мощь Бэлхутэя привели под его (Чингис-хана. – С. К.) власть великие народы пяти цветов и четыре чужих (здесь и ниже подчеркнуто нами. – С. К.)»» (Лубсан Данзан, Алтай… стр. 106); «Когда святейшему Хасару исполнилось пятнадцать лет, он побывал во всех странах, и действовал праведно: подчинил своей власти четыре чужих аймака» (П. Б. Балданжапов, Altan…, стр. 151; ср. также стр. 144). Очевидно, что здесь эти определения служат восхвалению Хасара, младшего брата Тэмуджина (см. там же, стр. 142), так же как в «Шара Туджи» они являются панегириком Чингису и ни в том, ни в другом случае не отражают действительных событий (ср.: «От восхода солнца до захода его собирал я народы, и множество единоплеменников и не единоплеменников объединил я». См.: Лубсан Данзан, Алтай…, стр. 188).
  Что касается письма и подарков Чингиса Паклоцаве, то, по мнению Н. П. Шастиной, сообщение о контактах Чингис-хана с сакьяским ламой является легендарным и «представляет собой позднейшую обработку материалов «Сокровенного сказания» (стр. 180). В «Сокровенном сказании» схожего материала нам обнаружить не удалось, да и сама Шастина в следующей же фразе пишет: «Ни в «Сокровенном сказании», ни в «Юань ши» нет никаких фактических данных, позволяющих считать реальностью связи Чингис-хана с буддийской церковью. Только в более поздних летописях появляются подобные сведения, доверять которым нет оснований». Кроме того, если сопоставить цитируемый отрывок «Шара Туджи» с «Сокровенным сказанием», становится очевидным, что на месте рассказа о покорении Тибета в «Сокровенном сказании» находится § 238 об «уйгурском идууте», приводимый нами ниже.


[Закрыть]. Данное свидетельство вызывает серьезные сомнения с точки зрения хронологии. «Шара Туджи» сообщает, что Чингис-хан родился «в год огня-коня»[1270]1270
  «Шара Туджи», стр. 128.


[Закрыть]. По вычислениям Н. П. Шастиной «год огня-коня приходится или на 1126, или на 1186 г.»[1271]1271
  Там же, стр. 176, сн. 21. Это вычисление подтверждают и пересчеты монгольского календаря, сделанные Шмидтом, ср. «Geschichte der Ost-Mongolen…», стр. XIX–XXI.


[Закрыть]. Ни одну из этих дат нельзя считать годом рождения Тэмуджина. В настоящее время существуют три версии относительно даты его рождения: 1155, 1162 и 1167 годы. Первая, и пожалуй наиболее распространенная, базируется на мусульманских источниках, и прежде всего на сочинении Рашид ад-Дина[1272]1272
  См. Рашид ад-Дин, Сборник летописей, т. I, кн. 2, стр. 247.


[Закрыть]. Она подтверждается китайским путешественником Чжао Хуном, в 1221 г. посетившим Пекин[1273]1273
  См. «Хайнин Ван Цзин-ань сянынэн ишу», т. 37. «Мэн-да бэй-лу цзянь-нжэн» («Полное описание монголо-татар с комментариями»), [б. м.], 1936, стр. За; «Полное описание…», стр. 49. Автором «Мэн-да бэй-лу» долгое время считался Мэн Хун. Однако известный китайский ученый Ван Го-вэй показал, что это произведение было написано Чжао Хуном в 1221 г. (см.: Ван Го-вэй, Гуань-тан цзилинь (Собрание сочинений Гуань-тана), т. 3, Пекин, 1959, стр. 802–804). Его выводы были восприняты П. Пеллио (см. Р. Pelliot, L'edition collective des oeuvres de Wang Kouowei, – «T'oung Pao», 1928, vol. XXVI, № 1, стр. 165–167), а затем и другими востоковедами, в том числе советскими: Н. Ц. Мункуевым (см. «Полное описание…», стр. 19–22; «Китайский источник…», стр. 132–134; «Некоторые проблемы истории монголов XIII в. по новым материалам. Исследование южносунских источников», авто-реф., М., 1970, стр. 31), С. Л. Тихвинским (см. «Татаро-монгольские завоевания в Азии и Европе. Вступительная статья», – сб. «Татаро-монголы в Азии и Европе», стр. 43, прим. 30) и др. Однако недавно монгольский историк Ч. Далай заявил: «На основе новейшего источника, найденного недавно нами, точно доказано, что этот труд написан не Чжао Хуном в 1221 г., а Мэн Хуном в 1239 г.». (См.: Ч. Далай, Некоторые вопросы истории монголов в период Юаньской империи, – сб. «Сибирь, Центральная и Восточная Азия в средние века», сер. «История и культура востока Азии», Новосибирск, 1975, стр. 198, прим. 13.) Поскольку нам неизвестны доказательства Ч. Далая, а авторство Мэн Хуна уже было однажды отвергнуто наукой, то мы предпочитаем придерживаться прежней точки зрения.


[Закрыть], и принимается многими крупнейшими китайскими и европейскими учеными[1274]1274
  См., например, Кэ Шао-минь, Синь Юань-ши (Новая история династии Юань), [б. г.], гл. 2, стр. 1а; Фэн Чэн-цзюнь, Чэнцзисы-хань чжу-ань (Биография Чингис-хана), Шанхай, 1935, стр. 27; В. Бартольд, Образование империи Чингис-хана, – ЗВОРАО, 1897, т. X, стр. 108 и статью В. Бартольда в «Encyclopedic de l'lslam», livr. 14, Leyde – Paris, 1912, стр. 877; Б. Я. Владимирцов, Чингис-хан, Берлин – М., 1922, стр. 18; Petis delа Croix, The History of Ghenghizcan the Great, London, 1722, стр. 13; «The Cambridge Medieval History», vol. IV, 1936, стр. 632.


[Закрыть].

Китайские источники: «Юань ши», «Чжо-гэн лу», «Тун-дзянь ган-му» и одна из записей «Шэн-у цинь чжэн-лу» содержат данные, согласно которым Чингис-хан родился в 1162 г.[1275]1275
  См.: «Юань ши», гл. 1, стр. 236; «Тун-цзянь ган-му», гл. 19, стр. 56; Тао Цзун-и, Нань-цунь чжо-гэн лу (Записи, сделанные в Южной деревне в свободное от обработки земли время), сер. «Сы бу цун-кань», гл. 1, [б. м.], [б. г.], стр. 11; «Шэн-у цинь чжэнь-лу», стр. 53а.


[Закрыть] Эту дату приняли и некоторые европейские ученые[1276]1276
  Cм., например, С. D'Ohssоn, Histoire des Mongols, depuis Tchinguiz-Khan jusqu'a Timour Bey ou Tamerlan, t. 1, Amsterdam, 1852, стр. 38, note. Любопытно, что в основном тексте своего труда (стр. 35–36) он говорит косвенно о 1155 г.


[Закрыть]. Она отстаивается историками КНР и в 1962 г. послужила основанием для: празднования в Китае 800-летия со дня рождения «выдающегося вождя из северных народностей» Чингис-хана[1277]1277
  Хань Жу-линь, Лунь Чэнцзисы-хань (О Чингис-хане), – «Лиши яньцзю», 1962, № 3, стр. 4. Юбилейные статьи были помещены также в «Лиши яньцзю» за 1962 г., № 2, 4. Своего рода ответом на них явилась статья И. М. Майского «Чингис-хан» («Вопросы истории», 1962, № 5).


[Закрыть].

Гипотезу о рождении Чингис-хана в 1167 г. сравнительно недавно выдвинул известный французский ученый Пеллио. Она, зиждется на данных двух китайских источников, а именно на; второй записи «Шэн-у цинь чжэн-лу» и мемориале Ян Вэй-чжэ-на «Сань-ши чжэн-тун бянь-бяо», преподнесенном им в 1343 г. последнему юаньскому императору. Но источниковедческая база этого предположения пока настолько непрочна, что даже сам Пеллио заявил, что он далек от того, чтобы «быть уверенным в дате 1167»[1278]1278
  Р. Pel Hot, Notes on Marco Polo, vol. 1, Paris, 1959, стр. 287. Свою гипотезу Пеллио впервые выдвинул на заседании Азиатского общества 9 декабря 1938 г., но в указанной работе (стр. 284 и др.) она разработана подробнее.


[Закрыть]. Тем не менее эта гипотеза нашла своих сторонников[1279]1279
  Н. D. Martin, The Rise of Chingis Khan and His Conquest of North China, Baltimore, 1950, стр. 59, – «The Encyclopaedia of Islam», vol. II, New Edition, Leyden-London, 1960, стр. 41. Подробнее вопрос о дате рождения Тэмуджина разбирают Л. Н. Гумилев, сторонник 1162 г. (см.: Л. Н. Гумилев, Поиски вымышленного царства (Легенда о «Государстве пресвитера Иоанна»), М., 1970, стр. 242–245) и Н. Ц. Мункуев, отдающий предпочтение 1155 г. (см. «Полное описание…», стр. 114–117).


[Закрыть].

Независимо от того, которому из указанных годов рождения Чингиса отдать предпочтение, очевидно, что они, во-первых, намечают пределы времени, когда Тэмуджин мог появиться на свет, и, во-вторых, отстоят от дат «Шара Туджи» настолько далеко, что последние вообще не могут приниматься в расчет… К тому же если в качестве даты рождения Чингис-хана избрать версию «Шара Туджи» и, исходя из нее, рассматривать сообщение о том, что Чингис-хан будто бы покорил Тибет «сорока пяти лет от роду», то получится, что это произошло или около 1170 г., т. е. задолго до объединения самих монгольских племен, когда они еще не начинали внешней экспансии, или около 1230 г., т. е. после смерти Чингис-хана. Поскольку два последних, события имеют точную датировку, то это делает неприемлемой информацию «Шара Туджи» о времени похода Чингис-хана в Тибет. И только в одном случае можно увязать вместе сообщения Саган Сэцэна и «Шара Туджи», а именно: если действительным временем рождения Тэмуджина считать 1262 г.; если предположить, что в «Шара Туджи» дано ошибочное название, этого года, но правильно указан возраст Чингиса в период похода против Хулукэ Джорджи-хагана; и если принять, что монгольскому хану было тогда 45 лет по китайской системе счета годов человеческой жизни, т. е. 44 года по общепринятому определению возраста, тогда он действительно мог в 1206 г. отправиться в Тибет. Однако здесь столько «если», что вероятность данного события представляется довольно проблематичной, не говоря уже о том, что 1206 г., как было отмечено, вообще вызывает сомнения в качестве возможной даты такого крупного военного похода.

Нельзя также не отметить, что описание покорения Тибета-у Саган Сэцэна во многом совпадает с рассказом Рашид ад-Дина о подчинении Чингис-хану племени уйгуров: у обоих авторов одинаковы обстоятельства их добровольного покорения и численность посольств (300 человек), имя посланника Илугу[1280]1280
  Кроме этого, как сообщает «Юань-чао би-ши», имя Илуку (Илуху) носил Шидургу-хаган, последний правитель тангутского государства, умерщвленный по приказу Чингиса в 1227 г., когда он явился в его ставку для переговоров (см.: «Юань-чао би-ши», стр. 558; С. А. Козин, Сокровенное сказание, т. 1, М.—Л., 1941, стр. 191; «Tajna historia Mongolow. Anonimowa kronika mongolska z XIII wieku», przelozyl z mongolskiego, wstepem i komentarzami opatrzyl S. Kaluzynski, Warszawa, 1970, стр. 177; «Die geheime Geschichte der Mongolen», ubersetzt von E. Haenisch, Leipzig, 1941, стр. 135; cp. также Лубсан Данзан, Алтай…, стр. 237–238; Е. И. Кычанов, Очерк…, стр. 314). Эхо этого события также могло отразиться в сообщении Саган Сэцэна.


[Закрыть] у Саган Сэцэна созвучно званию правителя уйгуров «идикут» у Рашид ад-Дина; расхождения в дате (у Рашид ад-Дина – 1209) и некоторых подробностях отчасти можно объяснить большей детальностью рассказов персидского летописца[1281]1281
  См.: Рашид ад-Дин, Сборник летописей, т. I, кн. 2, стр. 152–154; т. I, кн. 1, стр. 147–148. Отметим, что, по мнению Шмидта, монголы под уйгурами понимали тангутские или тибетские племена, а не действительных уйгуров тюркского происхождения («Geschichte der Ost-Mongolen…», стр. 386. Anm. 46). Против его гипотезы весьма доказательно выступал Клапрот («Journal Asiatique», 1824, стр. 196–207, 257–276, 332–338; ср. Hammer-Purgstall, Geschichte der Goldenen Horde in Kiptchak, Pesth, 1840, стр. 69–70).


[Закрыть].

Не исключено, что совпадение текстов Саган Сэцэна и Рашид ад-Дина случайное и они повествуют о разных событиях. Дело, однако, в том, что подчинение государства уйгуров монголам подтверждается китайскими источниками[1282]1282
  См.: «Юань ши», гл. 1, стр. 15а; «Тун-цзянь ган-му», гл. 18, стр. 2б.


[Закрыть], тогда как для сообщения Саган Сэцэна таких подтверждений нет. Поэтому возможно, что в основу его информации кроме «Шара Туджи» положена деформированная версия уйгурских событий, о которых он мог узнать, например, из «Сокровенного сказания». Эта монгольская хроника 1240 г. не говорит о завоевании или добровольном покорении Тибета, но в § 238 повествует о посольстве и подчинении «уйгурского идуута», которое, согласно контексту «Сокровенного сказания» и по мнению Хэниша, произошло в 1206 г.[1283]1283
  См.: «Юань-чао би-ши», стр. 467–468; «Die geheime Geschichte der Mongolen», стр. 116, 209; «Tajna historia…», стр. 151; С. А. Козин, Сокровенное сказание, стр. 174, 491–492. См. также: Лубсан Данзан, Алтай…, стр. -183, 354, прим. 15.


[Закрыть] При этом одним из двух послов был некий Дарбай. Его имя очень близко к фамилии ламы Гарбай, которому, согласно Саган Сэцэну (стр. 89), Чингис-хан написал письмо после подчинения Тибета. Кроме того, непосредственно перед пассажем об уйгурском посольстве в «Сокровенном сказании» говорится о погоне Джэбэ, одного из полководцев Чингис-хана, за найманским Гучулук-ханом (в передаче «Алтай тобчи»: Кулук-хаганом), имя которого уж очень напоминает Кюлюгэ Дорджи-хагана из рассказа Саган Сэцэна[1284]1284
  См.: «Юань-чао би-ши», стр. 466–467; «Tajna historia…», стр. 151; «Die geheime Geschichte…», стр. 116; С. А. Козин, Сокровенное сказание, стр. 292, 491. В его переводе ошибочно Дадай (см. стр. 174).


[Закрыть]. Таких совпадений слишком много, чтобы объяснить их чистой случайностью или схожестью разных исторических событий, поэтому правомерно предположить, что сообщение Саган Сэцэна в действительности относится к уйгурскому, а не к тибетскому правителю и что, следовательно, в монгольских хрониках ничего не говорится о покорении Чингис-ханом Тибета.

Несколько иначе обстоит дело с тибетскими источниками. В «Чупта сэльки мэлонг» («Хрустальное зерцало доктрины»), например, сообщается: «Чингис-хан, который повернул колесо могущества (стал могущественным завоевателем), навестил Тибет. Покорив Нари-кхор-сум, У, Цзанг, Лхо, Кхам и Кан, он направил посланника в Цзанг, преподнес большие подарки ученому Кунга Нинпо, главе монастыря Сакья, назначил его своим духовным руководителем, а затем пригласил посетить Монголию»[1285]1285
  «11-th Book of Dubthah selkyi Melon» in Baboo Sarat Chandra Das Contributions on the Religion, History, etc. of Tibet. – JASB, vol. LI, pt I, Calcutta, 1882, стр. 66. Подробнее об источнике и его авторе см. JASB, vol. L, pt I, 1881, стр. 187–188.


[Закрыть].

Интересный отрывок, связанный с вопросом о подчинении Тибета монголам, из другого тибетского источника, «Истории монголов», приводит Ю. Н. Рерих: «В 1207 г. тибетский наместник… а также другие феодальные владетели… отправили… посольство в составе трехсот человек и били челом монгольскому хану»[1286]1286
  Ю. Н. Рерих, Монголо-тибетские отношения в XIII и XIV вв., – сб. «Филология и история монгольских народов», М., 1958, стр. 335.


[Закрыть].

Сопоставление этих сведений между собой, а также с материалами, приведенными выше, позволяет сделать несколько выводов. Во-первых, тексты тибетских произведений расходятся в данном случае настолько значительно, что у них нет ни одной, точки соприкосновения. Они как бы тщательно поделили сообщение Саган Сэцэна: «Зерцало» говорит только о походе Чингиса в Тибет и его подарках главе монастыря Сакья, а «История монголов» – лишь о тибетском посольстве к монгольскому хану. Это обстоятельство вызывает настороженность, ибо если еще можно представить, что автор «Зерцала» счел, посылку посольства не столь важным событием, чтобы упомянуть о нем в своем труде, то совершенно немыслимо, чтобы «История монголов» обошла молчанием прибытие Чингис-хана в Тибет и покорение им указанных районов. Поэтому либо факты, приведенные «Зерцалом», не имели места, либо создатель «Истории монголов» о них не знал, а в таком случае его собственное сообщение не заслуживает доверия.

Во-вторых, довольно точное, за исключением несущественных деталей (1206 г. и король Тибета у Саган Сэцэна, 1207 г. и тибетский наместник в «Истории монголов»), хотя и сильно сокращенное воспроизведение «Историей монголов» части записи Саган Сэцэна, как бы подтверждает сведения последнего, но в то же время это означает, что сомнения и оговорки, высказанные нами в адрес Саган Сэцэна, распространяются также и на «Историю монголов». Можно добавить, что и Ю. Н. Рерих отнесся к информации последнего источника весьма критически и указал на «большую неувязку» в ней[1287]1287
  Там же.


[Закрыть].

В-третьих, тексты «Зерцала» и Саган Сэцэна, несмотря на бросающиеся в глаза отличия между ними, совпадают в двух самых существенных вопросах: покорении Тибета Чингисом и, связях последнего с ламами из монастыря Сакья. Второе обстоятельство, возможно, и является ключом к разгадке истинной подоплеки всего отрывка. Дело в том, что «Зерцало» написано с проламаистских позиций, а сообщение об уважении к этой религии со стороны могущественного Чингис-хана, выразившемся в назначении тибетского ламы «своим духовным руководителем», безусловно поднимало ее престиж, независимо от того, соответствовало ли оно истине. Затем поскольку, как мы увидим ниже, в более позднее время контакты между монгольскими правителями и сакьяскими ламами действительно имели место, то не мудрено было впасть в искушение осветить их величием основателя Монгольской империи либо по заблуждению отнести их начало к более раннему времени. Это тем; более правдоподобно, что «Зерцало» было создано лишь в 1740 г., следовательно, в данном случае оно отражает не современные ему явления, а взгляды отдаленных потомков – участников событий XIII в.

Таким образом, приведенные выше материалы можно разделить на три категории: 1. Не содержащие никаких сведений о покорении Тибета Чингис-ханом. Сюда относятся все китайские, значительная часть монгольских и некоторые другие источники. 2. Сообщающие ненадежные, противоречащие друг другу или вызывающие различные сомнения данные. Это хроника Саган Сэцэна, «Зерцало» и «История монголов». 3. Стоящий несколько особняком из-за своей авторитетности труд Рашид ад-Дина, информация которого столь лаконична и недетализирована, что не может служить серьезной основой для каких-либо конкретных выводов.

Такое положение вещей показывает, насколько сложна и трудно разрешима данная часть проблемы завоевания Тибета монголами, ко некоторые предположения все же можно попытаться сделать.

Во-первых, Тибет лежал в стороне от главных направлений монгольской экспансии: восточного (Китай) и западного (государство кара-китаев, Хорезм и т. д.). Что же касается южного (Си Ся), имевшего второстепенное значение, то и тут Тибет находился на его периферии. Такое геополитическое положение обеспечивало стране сравнительную безопасность. Определенную роль могли сыграть здесь и природные условия: высокие, труднопроходимые горы были значительно более удобны для защиты, чем для нападения.

Во-вторых, совокупность данных, взятых из разных источников, о намерениях и планах Чингис-хана позволяет заключить, что Тибет вообще не входил в сферу его непосредственных интересов и он не замышлял похода туда. Это может быть объяснено недостаточностью сведений о Тибете, имевшихся в распоряжении великого хана, концентрацией его внимания на более богатых и более доступных странах, часть которых к тому же находилась значительно ближе к Монголии и даже непосредственно по соседству с ней, либо какими-нибудь другими, неизвестными нам причинами.

В-третьих, вышесказанное не означает, однако, что информация Саган Сэцэна и других источников, сообщающих о завоевании Чингис-ханом Тибета, является абсолютно беспочвенной. Представляется, что в основу ее все же легли какие-то действительные события времен правления Чингис-хана, связанные либо с тибетцами и Тибетом, либо с соседними с ним районами. На такую возможность, кроме соображений, приведенных выше при анализе соответствующих записей, указывает еще несколько обстоятельств: 1. В состав Си Ся входили земли, ранее подчинявшиеся Тибету и даже заселенные тибетцами, а в тангутской армии имелась тибетская кавалерия[1288]1288
  Ср. «Мэн-гу ю-му цзи. Записка о монгольских кочевьях», пер. П. С. Попова, СПб., 1895, стр. 115; Н. D. Martin, The Rise of Chingis Khan, стр. 54, 116; Ван Чжун, Лунь Си Ся ды синци (О возникновении государства Си Ся), – «Лиши яньцзю», 1962, № 5, стр. 20.


[Закрыть], поэтому и тогдашние, и тем более позднейшие летописцы могли принять походы против этого государства за войну против Тибета. 2. По меньшей мере во время окончательного разгрома Си Ся в 1227 г. армии Чингиса подошли к тангуто-тибетской границе[1289]1289
  См.: Е. И. Кычанов, Очерк…, стр. 313.


[Закрыть]. При этом отдельные монгольские отряды могли совершить набег и на тибетскую территорию. 3. Жители Си Ся, страдавшие от нашествий монголов, спасались бегством прежде всего в Тибет[1290]1290
  См. там же, стр. 319. Е. И. Кычанов отмечает, что «название Тангут было перенесено монголами на соседние северо-восточные районы Тибета и их население» (там же, стр. 330), что тоже могло стать источником заблуждения позднейших летописцев.


[Закрыть], и их рассказы о пережитом могли преломиться в сознании хронистов в представление о покорении монголами не только Тангута, но и Тибета. 4. Первое знакомство монголов с буддизмом произошло уже при Чингис-хане. Одним из возможных источников его, по-видимому, была буддийская культура тангутов. Поскольку, в свою очередь, буддизм пришел в Си Ся из Тибета[1291]1291
  См. там же, стр. 285–286, 292, 328, 333; Д. Кара, Книги монгольских кочевников, М., 1972, стр. 22–24. Небезынтересно, что в сознании тангутов самой характерной чертой тибетцев была их приверженность к буддизму, о-чем свидетельствует следующее стихотворение:
Тангуты смело и бодро идут вперед,Кидане ступают медленным шагом,Тибетцы большей частью чтут будд и монахов,Китайцы же все любят светскую литературу,Тугу (хунь) пьют кислое молоко,(Шаньго) очень любят гречиху.  (См.: Е. И. Кычанов, «Крупинки золота на ладони» – пособие для изучения тангутской письменности, – сб. «Жанры и стили литератур Китая и Кореи», М., 1969, стр. 17; Е. И. Кычанов, Тангуты о Китае (по тангутским первоисточникам), – сб. «Сибирь, Центральная и Восточная Азия…», стр. 145.).


[Закрыть], то это и могло послужить основанием для сообщений о контактах первого хана с тибетскими ламами.

Все сказанное позволяет сделать заключение о том, что в период правления Чингис-хана Тибет не стал составной частью его державы ни вследствие завоевания, ни путем добровольного подчинения. Поэтому нельзя согласиться с теми историками[1292]1292
  К их числу принадлежат: Дас (JASB, vol. L, pt I, 1881, стр. 239); автор первой истории Тибета, написанной тибетцем и изданной на английском языке, Шакабпа, который относит это событие к 1207 г. (W. D. Shakabpa, Tibet. A Political History, New Haven – London, 1967, стр. 61); американский историк китайского происхождения Ли Дэ-цзэн, отмечающий, однако, расхождение этих данных с китайскими хрониками (Tiehtseng Li, Tibet Today and Yesterday, New York, 1960, стр. 18–19).


[Закрыть], которые, скорее всего основываясь только на тибетских источниках, полагают, что уже при нем Тибет вошел в состав-Монгольской империи. Вместе с тем не исключена возможность первых контактов, военных стычек и даже проникновения монгольских отрядов, вероятнее всего небольших, в пограничные-районы Тибета. В любом случае, каковы бы ни были монголо-тибетские отношения в то время, они не стали ни прочным, ни-существенным фактором в истории обоих народов.

После 1227 г. Тибет стал непосредственным соседом Монгольской империи, что существенным образом изменило его геополитическое положение. Тем не менее военно-дипломатические сношения этих двух стран при ближайших преемниках Чингиса освещены в источниках довольно скупо. Китайские хроники по-прежнему хранят молчание на эту тему. У Рашид ад-Дина и Джувейни встречаются лишь неясные и неконкретные упоминания о том, что Угэдэй посылал войска в Тибет или через Тибет[1293]1293
  Рашид ад-Дин, Сборник летописей, т. II, стр. 21, 110; Джувейни в «Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды», собр. В. Г. Тизенгаузеном, т. II, М.—Л., 1941, стр. 21; 'Atа-Маlik Juvaini, The History of the World Conqueror, transl. J. A. Boyle, vol. 1, Manchester, 1958, стр. 190, 196.


[Закрыть], причем некоторые сообщения просто ошибочны. Покажем это на примере наиболее детальной записи Рашид ад-Дина: «В том же году (барана, т. е. 1235, когда состоялся (курилтай. – С. К.)… Угэдэй-каан назначил своего сына Кучу и царевича Кутуку, сына Джучи Касара, в Мачин, который называют Нангяс (т. е. в Южный Китай. – С. К.) – Они отправились [туда], взяли города Сианг-ин-фу и Ке-рин-фу и разграбили по пути области Тибета»[1294]1294
  Рашид ад-Дин, Сборник летописей, т. II, стр. 36.


[Закрыть]. Сведения об этом походе имеются и в китайских источниках: «7-й год (правления Угэдэя, т. е. 1235 г. – С. К.)… [государь] послал царевича Кучу и Хутуху в поход против Сун… Зимой в 10-й луне Кучу окружил Жаоян и взял его, затем прошел по округам Сяньян и Дэнчжоу, вошел в [округ] Инчжоу, захватил огромное количество людей и скота и вернулся»[1295]1295
  «Юань ши», гл. 2, стр. 5а; Би Юань, Сюй Цзы-чжи тун-цзянь (Продолжение «Всепроникающего зерцала, помогающего управлению»), т. 5, Шанхай, 1957, стр. 4580.


[Закрыть].

Сопоставление этих записей показывает, что речь идет несомненно об одних и тех же событиях, но с одной существенной разницей. Китайские летописцы, безусловно лучше осведомленные в данном вопросе, чем Рашид ад-Дин, локализуют действия монгольских войск районом нынешних провинций Хэнань и Хубэй, расположенных к югу от Монголии и не менее чем в тысяче километров к востоку от Тибета. Очевидно, что армия Кучу никоим образом не могла разграбить тибетские области ни «по пути» из монгольских степей или Северного Китая, ни тем более «по пути» из одного из указанных городов аз другой.

Однако, поскольку после завоевания Си Ся Тибет стал непосредственным соседом империи чингисидов, не исключен заход туда других монгольских отрядов. «Тибетские письменные источники, – пишет Ю. Н. Рерих, – говорят, что в год земли-кабана, т. е. в 1239 г., монголы вторглись в Тибет под начальством Дорда-дархана… На своем пути монгольский отряд вступал в бои с тибетцами в кочевом районе Сок-ч'ук'а… и затем у знаменитого кадампаского монастыря Ра-дэнг… и монастыря Дж'ал-лхак'анг… в долине П'эн-юля… к северу от Лхасы. Тибетские источники говорят, что оба монастыря сильно пострадали от пожара и что несколько сот человек… в том числе известный настоятель Сэ-тон… было убито. В хронике Пятого Далай-ламы говорится, что монголы тогда же установили свою власть над всей областью Конгпо на востоке до Непала на западе».

По поводу последней фразы Ю. Н. Рерих замечает, что она не может относиться к отряду Дорда-дархана, который довольно скоро покинул Тибет[1296]1296
  Ю. Н. Рерих, Монголо-тибетские отношения и XIII и XIV вв., стр. 337.


[Закрыть].

Основываясь на тибетских памятниках «Сакье тунрэп ринцен лапдзё» («История монастыря Сакья»), «Пагсам тзёнсанг» («Религиозная история Тибета») и «Дзёгден сонню гатон» («История Тибета»), Шакабпа пишет почти то же самое: «После смерти Чингис-хана в 1227 г. тибетцы прекратили посылку положенной дани, и отношения с монголами обострились. В 1240 г. внук Чингис-хана, второй сын нового хана Угэдэя по имени Годан[1297]1297
  Согласно Саган Сэцэну («Geschichte der Ost-Mongolen», стр. III), у – Угэдэя было два сына: Гуюк (1205–1233), в действительности умер в 1248 г. (о неверных датировках у Саган Сэдэна см.: Abel-Remusat, Observations…, – NJA, 1832, стр. 134–135, 145–146), и Годан (1206–1251). На самом деле их было больше. «Юань ши» в главе «Цзун-ши шиси бяо» (гл. 107, стр. 7а), а также Рашид ад-Дин (Сборник летописей, т. II, стр. 9–18) сообщают о семи сыновьях, вторым из которых являлся Кодуань, рожденный женой Угэдэя, а шестым – сын наложницы, Хэдань (ср. Лубсан Данзан, Алтай…, стр. 386, прим. 56, а также Н. Н. Ноworth, History…, стр. 160, версия последнего автора о существовании еще одного Кутана – «брата Хубилая» (стр. 165) – ошибочна, что он далее (стр. 505) сам отмечает). Их имена в разных европейских и персидских транскрипциях очень схожи, и их легко спутать. Хэдань (Хадан, Кадан, Када'ан, Кидан, Койдан) воевал в Центральной Азии и Европе, поэтому он часто встречается в персидских (см., например, СМИЗО, стр. 22, 85; Рашид ад-Дин, Сборник летописей, т. II, стр. 17, 37–39, 45 и др.), литовских (см., например, «Полное собрание русских летописей, т. 32. Хроники: литовская и жмойтокая, и Быховца. Летописи: баркулабовская, Аверки и Панцырного», М., 1975, стр. 19–20, 26, 208) и других хрониках. Впоследствии он поднял мятеж против Хубилая и погиб в сражении (см.: «Юань ши», гл. 18, стр. 1а). Кодуань (Кодон, Кутан, Куйтьин, Кодэн, Годан) менее известен, он имел «юрт в области Тангут» (Рашид ад-Дин, Сборник летописей, т. II, стр. 11, 13, 115–117 и др.) и действовал против Южных Сунов в районе Сычуани и Тибета (ср. Н. Ц. Мункуев, Китайский источник…, стр. 113, прим. 144, стр. 114, прим. 152; Лубсан Данзан, Алтай…, стр. 369, прим. 46). В переводе Бичурина под 1236 г. говорится: «Царевич Куйтын скончался» («История первых четырех ханов…», стр. 261). Это явная ошибка, речь идет здесь о другом царевиче (как и на стр. 251, 259) по имени Кучунь (ср. «Юань ши», гл. 2, стр. 5а, 6а).


[Закрыть], направил армию против Тибета. 30 тыс. солдат под командованием Ледже и Дорда дошли до П'анпо, к северу от Лхасы. Они сожгли монастыри в Ра-дэнг и Дж'ал-лхак'анг. Верховный лама Сэ-тон и 500 монахов и гражданских лиц были убиты, города и деревни ограблены»[1298]1298
  W. D. Shakabрa, Tibet…, стр. 61.


[Закрыть].

Исследователь китайского буддизма Кэннет Чэнь рисует иной исход этого события: «В 1239 г. монгольская армия под командованием Кодэна, второго сына Угэдэй-хана, атаковала Тибет. Вместо сопротивления тибетцы решили начать переговоры с монголами и доверили их ведение Са-баню, настоятелю монастыря Сакья, вероятно самой сильной личности Тибета в то время. Са-бань начал переговоры с Кодэном в 1247 г.»[1299]1299
  Kenneth К. S. Сh'en, Buddhism in China. A Historical Survey, Princeton, 1964, стр. 418. К. Чэнь не раскрывает личности Са-баня, однако содержание всего отрывка указывает, что речь здесь идет о Сакья-пандите, о котором подробнее говорится ниже (ср. В. С. Дылыкова, Назидательные речения Сакья-пандиты, – сб. «Изучение китайской литературы в СССР. Сборник статей к шестидесятилетию члена-корреспондента АН СССР Н. Т. Федоренко», М., 1973, стр. 44).


[Закрыть]. Контекст данного отрывка позволяет предположить, что материал для него К. Чэнь тоже почерпнул из каких-то тибетских источников, собранных известным итальянским ученым Г. Туччи, работой которого мы, к сожалению, не располагаем[1300]1300
  G. Tucci, Tibetan Painted Scrolls, Rome, 1949.


[Закрыть].

Как видно, тибетские летописи приводят примерно одну и ту же дату монгольского вторжения – 1239 или 1240 г., связывают его с одним и тем же лицом – царевичем Годаном (Дорда-дархан был его подчиненным) и сходятся в определении района событий – собственно Тибет, а не сопредельные с ним области.

В монгольских, персидских и китайских хрониках мы не находим непосредственного упоминания об этих событиях. Саган Сэцэн сообщает о посылке Годаном Дорды в Тибет, однако не с армией, а во главе посольства[1301]1301
  «Geschichte der Ost-Mongolen…», стр. 111.


[Закрыть]. Рашид ад-Дин о Кутане говорит только следующее: «Менгу-каан дал ему юрт в области Тангут и послал его туда вместе с войском… Кубилай-каан и его сын Тимур-каан оставили там род Кутана…»[1302]1302
  Рашид ад-Дин, Сборник летописей, т. II, стр. 11.


[Закрыть]. Наконец, «Юань ши» содержит данные о военных походах Годана в Ганьсу и Сычуань – соседние с Тибетом районы: «В 7-м году (правления Тай-цзуна – Угэдэя, т. е. в 1235 г. – С. К.)… был послан… императорский сын Годан, чтобы завоевать Цинь и Гун»; «[в 8-м году]… зимой, в 10-ю луну Годан вошел в Чэнду»; «в 11-м году (1239)… армия императорского сына Годана прибыла из Сичуаня»[1303]1303
  «Юань ши», гл. 2, стр. 5а, 6а, 7а. Цинь – современный город Тяньшуй в Ганьсу, Гун – нынешний город Лунси в Ганьсу; Сичуань – западная часть современной пров. Сычуань. См. «Чжунго гу-цзинь димин да цыдянь» («Большой словарь древних и современных географических названий Китая»), Шанхай, 1935, стр. 743, статья «Цинь»; 1205, статья «Гунчжоу»; 345, статья «Сичуань».


[Закрыть].

Вполне возможно, что во время упоминаемых «Юань ши» операций отдельные монгольские отряды совершали глубокие рейды в Тибет и приведенные выше свидетельства тибетских хроник содержат отголоски действительных событий. Появление таких отрядов[1304]1304
  Не исключена и возможность размещения в отдельных точках Тибета небольших монгольских гарнизонов, о чем для более позднего времени пишет Д'Оссон (С. D'Ohssоn, Histoire…, t. 2, стр. 260; ср. H. H. Hоwокth, «History…. стр. 188).


[Закрыть] и слухи об ужасах монгольских нашествий могли подтолкнуть некоторых тибетских правителей к сотрудничеству с монголами и признанию их верховной власти. Согласно некоторым тибетским источникам, настоятель монастыря Сакья, Сакья-пандита, признал зависимость страны от монголов взамен за политическую власть для своего монастыря. Это вызвало недовольство и сопротивление со стороны его соотечественников. Оно улеглось только после воззвания Сакья-пандиты, в котором он указал на силу монголов, покоривших весь мир, и обещал, что в случае добровольного подчинения монгольские войска не будут введены в Тибет[1305]1305
  G. Tucci, Tibetan Painted Scrolls, стр. 10, 251, цит. по ст.: Ю. Н. Рерих, Монголо-тибетские отношения в XIII и XIV вв., стр 338–340; см. также: К. S. Сh'en, Buddhism…, стр. 418; ср.: W. D. Shakabpa, Tibet…, стр. 63.


[Закрыть].

Таким образом, совокупность данных, почерпнутых из разных источников, показывает, что во второй четверти XIII в. Тибет скорее всего так и не был окончательно включен в состав империи чингисидов, однако значительно приблизился к этому и, уж во всяком случае, стал привлекать к себе более пристальное и постоянное внимание монгольских правителей.

Сомнения относительно присоединения его к монгольской державе в этот период, возникающие из-за расхождений между тибетскими и другими летописями, подкрепляются любопытным пассажем, имеющимся в «Юань-чао би-ши». В нем приводятся, слова Угэдэя, который, оценивая достижения своей жизни, сказал: «Вот, что я совершил после моего отца (Чингис-хана. – С. К.), с тех пор как я взошел на его высокий престол: я отправился на войну против народа джакут[1306]1306
  C. Калужиньски поясняет, что джакутами монголы называли чжурчжэней и что здесь, вероятно, речь идет о каком-то чжурчжэньском племени, проживавшем в Маньчжурии, – см. «Tajna historia…», стр. 201; ср. «Полное описание…», стр. 121.


[Закрыть] и победил народ джакут. Второй моей заслугой является то, что я велел учредить курьерские станции для быстрого передвижения между ними наших курьеров, а также для ускорения [передачи] важных государственных дел. Еще одной моей заслугой является то, что я велел отыскать и вырыть колодцы в безводных районах и [таким образом] снабдить подданных водой и травой. Затем я установил для жителей городов разных частей государства гарнизоны и комендантов и поставил ноги народа на земле и опер его руки о землю. [К тому, что сделал] мой отец, хан, я добавил после него еще вот эти четыре [свои] достижения»[1307]1307
  См.: «Юань-чао би-ши», стр. 597–598, 600; цит. по: «Tajna historia…», стр. 187.


[Закрыть]. Слова Угэдэя в передаче «Юань-чао би-ши» не могут служить решающим аргументом против тезиса о завоевании Тибета в период его правления. И все же представляется маловероятным, чтобы великий хан считал своей заслугой победу над каким-то малоизвестным чжурчжэньским племенем и ни словом не обмолвился при этом (ни он сам, ни хронист, составивший «Сокровенное сказание») о покорении Тибета, если бы данный факт имел место. Поэтому, на наш взгляд, к вероятности такого события следует относиться очень осторожно.