Текст книги "Татаро-монголы в Азии и Европе"

Автор книги: Лев Гумилев

Соавторы: Евгений Кычанов,Вадим Серов,Лев Черепнин,Людмила Боровкова,Сергей Тихвинский,Илья Петрушевский,Махмуд Кутлуков,Нина Шастина,Алексей Бокщанин,Наталия Свистунова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 35 страниц)

Независимо от степени военного подчинения Тибета монголам, в 40-е годы XIII в. несомненно устанавливаются более тесные и прочные связи между ними. В основе этих связей лежало проникновение в Монголию буддизма в тибетской ламаистской форме.

Как отмечалось, первое знакомство монголов с буддизмом произошло при Чингис-хане. Венгерский монголист и тибетолог Д. Кара считает, что «они могли познакомиться с ним через кара-китаев, чжурчжэней, тангутов, Ила Чуцая (Елюй Чу-цай. – С. К.) и прежде всего через восточнотуркестанских уйгур»[1308]1308
  Д. Кара, Книги монгольских…, стр. 22.


[Закрыть]. Последняя часть его утверждения представляется спорной, однако монгольские походы в Северный Китай против государства Цзинь несомненно сыграли здесь свою роль. В 1218–1219 гг. при наступлении армии Мухали в Шэньси[1309]1309
  См.: «Юань ши», гл. 1, стр. 19б–20а; гл. 119, стр. 46–5а.


[Закрыть] были захвачены два буддийских монаха Чжун-гуань и Хай-юнь. Своей ученостью и смелостью они, особенно юный Хай-юнь, поразили Мухали, который сообщил о тих Чингис-хану. Тот повелел отнестись к ним с уважением и заботой и обеспечить им свободу религиозных действий. Хай-юнь играл видную роль при монгольском дворе вплоть до своей смерти в 1256 г.[1310]1310
  См. там же, гл. 3, стр. За.


[Закрыть], проповедуя монгольской знати, в том число будущему императору Хубилаю, каноны буддийской веры[1311]1311
  Сведения о жизни Хай-юня и описываемых событиях находятся в буддийских хрониках, особенно в «Фо-цзу лидай тун цзай» («Всеобщие записи о многих поколениях будд и буддистов»), здесь они переданы по кн.: K. S. Chen, Buddhism…, стр. 414–416.


[Закрыть].

Однако, несмотря на личное положение и влияние Хай-юня, буддизм не нашел тогда широкого отклика среди монголов. Они глубоко почитали собственную религию – шаманизм с его пантеоном божеств и культом предков[1312]1312
  См.: Б. Ринчен, Культ исторических персонажей в монгольском; шаманстве, – сб. «Сибирь, Центральная и Восточная Азия…», стр. 189, а также Н. Л. Жуковская, Влияние монголо-бурятского шаманства и дошаманских верований на ламаизм, – сб. «Проблемы этнографии и этнической истории народов Азии», М., 1968, стр. 211–236.


[Закрыть], а отсутствие продолжительных контактов с другими культурами делало их неподготовленными к восприятию новой веры. Кроме того, монгольская аристократия была, по-видимому, не в состоянии сразу постичь сложные и абстрактные медитации школы Чань, приверженцем которой являлся Хай-юнь. Во всяком случае, более широкое распространение буддизма началось только с середины XIII в., когда среди монголов появились тибетские ламы.

Монгольские источники связывают этот процесс с именами Годана и Сакья-пандиты (1182–1252), причем о Годане они говорят с большим уважением как о первом человеке, способствовавшем распространению буддизма среди монголов[1313]1313
  «Geschichte der Ost-Mongolen…», стр. 233, 414, Anm. 7; ср. там же, стр. 392–394, Anm. 9, где Шмидт приводит свидетельства еще одного монгольского источника «Dschirukenu Tolta»; ср. I. J. Schmidt, Forschungen. im Gebiete der alteren religiosen, politischen und literarischen Bildunsgeschichte der Volker Mittel-Asiens, vorziiglich der Mongolen und Tibeter, St. Ptb. – Leipzig, 1824, стр. 141 ff.
  Несколько иное мнение было высказано Ю. Н. Рерихом: «Постройка, буддийских монастырей при ставке Годана показывает, что ко времени прибытия (здесь и ниже подчеркнуто нами. – С. К.) Сакья-пандиты влияние буддизма было значительным и что через тангутское царство монголы времен империи были хорошо знакомы с тибетской культурой» (Ю. Н. Рерих, Монголо-тибетские отношения…, стр. 340). В свете данных источников такая точка зрения представляется слишком далекоидущей.


[Закрыть].

Трудно сказать, какова была непосредственная причина появления Сакья-пандиты в ставке Годана (около совр. Ланьчжоу) в 1244 г. По одной версии, он прибыл туда для исцеления больного Годана, по второй – был приглашен из-за своих религиозных познаний[1314]1314
  «Шара Туджи», стр. 137–138; «Geschichte der Ost-Mongolen…», стр. III, 113; JASB, vol. LI, pt I, 1882, стр. 66–67; К. S. Ch'en, Buddism…, стр. 418; Ю. H. Рерих, Монголо-тибетские отношения в XIII и XIV вв., стр. 338. В «Шара Туджи» есть интерполяция, в которой версия о болезни отнесена к Угэдэй-хану (см. стр. 137–138).


[Закрыть]. Следует отметить, что в «Юань ши» отсутствуют упоминания о его визите к монгольскому царевичу, но это можно объяснить лапидарностью данного источника относительно событий, предшествовавших вступлению Хубилая (Ши-цзу) на престол, а также второстепенным значением личности Годана для судеб Китая[1315]1315
  Такой она была в действительности, хотя, по свидетельству Джувейни, Годан после смерти Угэдэя стремился стать великим ханом ('At a-Malik Juvaini, The History…, vol. I, стр. 251).


[Закрыть]. Поэтому факт встречи этих двух людей, отмеченный монгольскими и тибетскими летописцами, нам кажется достоверным. Не вызывает также сомнений историчность личности Сакья-пандиты[1316]1316
  Более подробную биографию Сакья-пандиты см. JASB, vol. LI, pt I, 1882, стр. 19–20; A. Grunwedel, Mythologie des Buddhismus in Tibet und der Mongolen, Leipzig, 1900, стр. 61–63. Многие сведения приводятся также В. С. Дылыковой («Назидательные речения…», стр. 42–45).


[Закрыть]. Его звали Палдан Тон-дуб (Пэльтэн Тонжуп), однако он широко известен в Тибете, Китае, Монголии и Индии под религиозным именем Кунга' Дж'алцэн (Кюнга, Гэльцэн Пэльсанбо) или титулом Сакья-пандита[1317]1317
  Букв. «Мудрец из Сакья», с санскритского «пандита» – ученый, учитель». См. «А Dictionary in Sanscrit and English», translated by H. H. Wilson, The Second Editon, Calcutta, 1832, стр. 497.


[Закрыть], который получил благодаря своему образованию и учености. Среди написанных им произведений одно – «Субхашита Ратша Нидхи» («Сокровищница изысканных изречений»)[1318]1318
  Часть этого произведения в оригинале и английском переводе опубликована Чома де Хорошем в JASB, vol. XXIV, 1855, стр. 141–165, vol. XXV, 1856, стр. 257–294. В. С. Дылыкова переводит его название как «Драгоценная сокровищница назидательных речений», приводит большие выдержки из него и дает ему литературную оценку («Назидательные речения…», стр. 45–56).


[Закрыть] – приобрело широкую популярность и неоднократно переводилось на монгольский язык[1319]1319
  «Шара Туджи», стр. 183, прим. 49; В. С. Дылыкова, Назидательные речения…, стр. 45, прим. 3.


[Закрыть]. Свидание Сакья-пандиты с Годаном состоялось лишь в 1247 г., так как во время прибытия ученого монаха царевич отсутствовал в своей резиденции. Хотя пребывание Сакья-пандиты при дворе Годана было недолгим, он успел приобрести значительную популярность. В этом ему помогло кроме чисто религиозной эрудиции искусство врачевания: монгольские источники утверждают, что он вылечил Годана[1320]1320
  См.: «Шара Туджи», стр. 137–138. При всех сомнениях источниковедческого порядка, связанных с данным конкретным случаем, вряд ли можно-оспаривать медицинские познания Сакья-пандиты вообще, так как тибетские ламы славились ими. Это, между прочим, и обеспечивало им уважение со стороны монголов, собственная медицина которых была довольно примитивной: прижигание ран, высасывание крови, компрессы из потрохов и т. п. См.: «Юань-чао би-ши», стр. 425, 427; «История Монгольской Народной Республики», М., 1967, стр. 136–137.


[Закрыть].

В 50-е годы XIII столетия влияние ламаистской церкви среди монголов усилилось. Близость обоих народов, медицинские познания лам, черная магия[1321]1321
  Существует, например, легенда, что Хубилай отдавал предпочтение ламаизму, так как ламы сумели заставить чашу с вином саму подняться к его губам, чего не могли сделать христианские миссионеры (см. Marko Polo, Opisanie swiata, przelozyla A. L. Czerny, Warszawa, 1954, стр. 224; cp.:


[Закрыть], производившая впечатление на суеверных монголов, содействовали этому успеху. Его проявлением было назначение в 1251 г. Мэнгу-ханом ламы по имени На-мо главой буддийской церкви во всей империи с присвоением ему звания го-ши (наставник государства)[1322]1322
  «Тунцзянь ганму», гл. 20, стр. 156. О национальности На-мо там говорится следующее: «Сиюй Чжугань (или «Чжуцянь») го жэнь», т. е. «человек из страны Чжугань [расположенной в] Западном крае». Согласно пояснению словаря «Цы хай» («Море слов», Шанхай, 1949, стр. 1126), «Чжугань» – это «Тяньчжу», т. е. Индия (см.: Фэн Чэн-цзюнь, Сиюй димин – Географические названия Западного края, Пекин – Шанхай, 1955, стр. 33, 65). Существуют и другие точки зрения. Кеппен считал его кашмирцем (С. F. Коерpen, Die lamaische Hierarchie und Kirche, Berlin, 1859, стр. 94), Д'Оссон и Чэнь – тибетцем (С. D'Ohssоn, Histoire…, t. 2, стр. 261; К. S. Ch'en, Buddhism…, стр. 419). Ховорс сообщает, что его брат был приближенным Гуюк-хана (Н. Н. Ноwоrth, History…, стр. 504).


[Закрыть].

В 50-е же годы, в правление Мэнгу-хана, Тибет был окончательно включен в Монгольскую империю, о чем свидетельствуют конкретные и хорошо датированные данные китайских источников. Этот акт являлся частью плана покорения Южного Китая. Готовясь к решающей схватке с Южносунским государством, монголы задумали полностью блокировать его с суши. В связи с этим в 1253–1257 гг. их конница под командованием Хубилая и Урянхатая провела ряд операций против сопредельных с Китаем государств и народов. Именно тогда и была решена участь Тибета: «Зимой, в 12-й луне (1-го года правления под девизом Бао-ю сунского императора Ли-цзуна, т. е. 22 декабря 1253 г. – 20 января 1254 г. – С. К.) монгол Хубилай уничтожил [государство] Дали, затем вступил в Тибет и покорил его»[1323]1323
   «Тунцзянь ганму», гл. 20, стр. 17а, ср. «Юань ши», гл. 3, стр. 5а–5б, где, однако, упоминается только о взятии Дали. Некоторые дополнительные подробности можно найти в биографии Урянхатая («Юань ши», гл. 121, стр. 5 и сл., ср. гл. 123, стр. 8б). См. также: Рашид ад-Дин, Сборник летописей, т. II, стр. 144–145 и С. D'Ohssоn, Histoire…, t. 2, стр. 314–317. Подробный маршрут армии Хубилая составлен Шаванном на основе записи на стеле 1304 г. о завоевании Юньнани (Е. Chavannes, Inscriptions et pidces de chancellerie chinoises de l'epoque mongole, II, – «T'oung Pao», 1905, ser. II, vol. VI, стр. 2–4; о походе через Тибет см. стр. 3). Об этом событии см. также: Шао Юань-пин, Юань ши лэй бянь (Извлечения из истории династии Юань), гл. 2, [б. м.], 1795, стр. 16. Еще до похода Хубилая, начатого в 1252 г., в 1251 г. в Тибет также были посланы войска. См. «Юань ши», гл. 3, стр. За.


[Закрыть].

Военные походы в Тибет совершались и позже, но, насколько можно судить по лаконичным записям «Юань ши», они носили ограниченный характер (в одном случае сообщается о посылке 6 тыс. солдат – эта цифра отмечается, вероятно, потому, что она была наивысшей) и являлись карательными экспедициями против отдельных восставших племен, причем в состав монгольской армии входили и тибетские отряды[1324]1324
  См. там же, гл. 6, стр. 16а; гл. 7, стр. 15а–15б; гл. 8, стр. 20б.


[Закрыть], что можно считать дополнительным свидетельством зависимости Тибета в целом.

Распад державы чингисидов на отдельные улусы вызвал стремление Хубилая укрепить центральную власть в его владениях. При этом был сделан еще один шаг на пути ликвидации остатков бывшей самостоятельности Тибета и его более полной унификации с другими районами Юаньской империи. В Тибете был создан административный аппарат, ставший частью единой общегосударственной системы управления: «Земли Тибета [были разделены] на области и уезды, были назначены чиновники и определены [их] обязанности»[1325]1325
  Там же, цз. 202, стр. 46. Согласно тибетским источникам, страна была разделена на 13 провинций (чикор – административная единица, теоретически охватывающая 10 тыс. дворов) во главе с губернатором (чипон; пон – звание высокого чиновника, которое переводится по-разному в зависимости от контекста). См.: W. D. Shakabрa, Tibet…, стр. 334; G. Schulemann, Geschichte der Dalai-Lamas, Leipzig, 1958, стр. 92.


[Закрыть]. В 1264 г. было создано специальное учреждение, которое «ведало и управляло буддийской религией, монахами, а также территорией Тибета»[1326]1326
  «Юань ши», гл. 87, стр. 8а–8б. Об административных мероприятиях по отношению к тибетцам в этом же году см. там же, гл. 5, стр. 12а.


[Закрыть]. Первоначально оно называлось Цзун-чжи-юань, а в 1288 г. было переименовано в Сюань-чжэн-юань, так как «согласно системе [династии] Тан, тибетцев, которые являлись с поклоном ко двору, принимали во дворце Сюань-чжэн»[1327]1327
  Там же, гл. 87, стр. 8б.


[Закрыть]. Организация этого управления оставила прочный след в истории Китая – на исторических картах Китая эпохи Юань территория Тибета или часть ее именуется: «Сюань-чжэн-юань ся ди», т. е. «Земли, [находящиеся под] управлением Сюань-чжэн-юаня»[1328]1328
  См.: Гу Цзе-ган, Чжан Сюнь, Тань Ци-сян, Чжунго лиши диту цзи. Гудай ши буфэнь (Атлас исторических карт Китая. Раздел древней истории), Шанхай, 1955, карты 28, 29.


[Закрыть].

Эти меры означали не только интеграцию Тибета в Монгольскую империю и ее административную систему. Они были проявлением сознательной политики Хубилая, рассчитанной на использование религиозных воззрений для подчинения тибетцев: «Когда [монголы] овладели Западным краем[1329]1329
  Содержание термина «Сиюй» – Западный край, западные земли очень широкое и в общем плане охватывает страны Центральной, Средней и Юго-Западной Азии. Тибет обычно не входит в это понятие, однако в данном случае именно он прежде всего имеется в виду. Под нравами и обычаями подразумевается в первую очередь религия.


[Закрыть], Ши-цзу, [учитывая, что] эти земли обширные, труднодоступные и отдаленные, [а живущий там] народ дикий и воинственный, решил использовать их нравы, чтобы умиротворить этих людей»[1330]1330
  «Юань ши», гл. 202, стр. 46. В действительности речь шла не только об усмирении самих тибетцев, но и об использовании их на военной службе. Ср. там же, гл. 7, стр. 15а–15б.


[Закрыть]. Применение религии имело тут весьма конкретный характер, так как указанные выше учреждения и вообще верховная власть в Тибете были вверены ди-ши, императорскому наставнику, верховному ламе империи. При Хубилае этот пост занимал П'акпа.

П'акпа лотро-дж'алцэн (Пакба Лодойджалцан) (1234–1280) был племянником Сакья-пандиты и вместе с. ним прибыл ко двору Годана. В его биографии в «Юань ши» сообщается: «[В возрасте] семи лет он знал наизусть несколько сот тысяч слов священных книг и мог приблизиться к постижению их великого смысла. Люди называли его «священное дитя»»[1331]1331
  Там же, гл. 202, стр. 16. О его произведении «Запись прослушанного» см. Л. С. Савицкий, «Записи достигнутого» и «Записи прослушанного» и их значение для изучения истории и литературы Тибета, – сб. «История, культура, языки народов Востока», М., 1970, стр. 46.


[Закрыть]. В 1253 г. Хубилай пригласил П'акпа лотро-дж'алцэна к своему двору. Пораженный его умом и знаниями, Хубилай после вступления на престол в 1260 г. пожаловал ему звание го-ши, а затем да–бао-ван («князь великого драгоценного закона») за создание нового монгольского алфавита, введенного в употребление указом 1269 г.[1332]1332
  См. там же, стр. 1б–2а. О создании этого алфавита, его применении, судьбе и т. п. подробно сообщает Д. Кара, Книги монгольских…, стр. 27–32.


[Закрыть] Кроме того, после создания Цзун-чжи-юаня П'акпа был поставлен во главе его, став тем самым как бы уполномоченным императора по делам Тибета[1333]1333
  Относительно датировки этого события среди исследователей существуют разногласия. Самую раннюю дату – 1254 г. – называет Шакабпа, ссылаясь на тибетскую хронику монастыря Сакья «Сакье тунрэп ринцен пандзё» и цитируя письмо Хубилая к П'акпа-ламе. См.: W. D. Shakabрa, Tibet…, стр. 65–66. Ч. Бэлл приводит 1270 г., а Ю. Н. Рерих – 1276 г. См.: Сh. Bell, Tibet. Past and Present, Oxford, 1924, стр. 31; Ю. H. Рерих, Монголо-тибетские отношения…, стр. 341.


[Закрыть]. О положении и влиянии молодого ламы красноречивее титулов и сопутствовавших им богатых подарков говорит тот факт, что Хубилай согласился сидеть ниже его при религиозных беседах и наравне с ним при вершении государственных дел[1334]1334
  См.: «Юань ши», гл. 202, стр. 5а; «Geschichte der Ost-Mongolen», стр. 115; W. D. Shakabpa, Tibet… стр. 64. Следует отметить, что, хотя о столь почтительном отношении Хубилая к П'акпа-ламе говорят не только монгольские и тибетские, но и китайские источники, тем не менее нельзя исключить, что это всего лишь буддийская легенда. В то же время несомненно положение и других тибетских лам, а не только П'акпы, было привилегированным. Рашид ад-Дин сообщает: «В конце эпохи Кубилай-каана было двое тибетских лам… Они… [пользовались] у каана большим доверием и значением… И хотя есть много лам из китайцев, индусов и прочих, но тибетцам больше верят… Те два тибетских ламы приказывают и властвуют» (т. II, стр. 196). Об одном из этих лам по имени Дань-ба (у Рашида – Танба), а также о наследниках П'акпа-ламы на посту «ди-ши» сообщает «Юань ши» (см. гл. 202). При последующих императорах династии Юань «ди ши» продолжали занимать видное место при дворе, но мы не имеем возможности остановиться здесь на данном вопросе более подробно.


[Закрыть]. Однако его административные полномочия не были неограниченными, так как при решении дел на уровне Цзун-чжи-юаня, а затем Сюань-чжэн-юаня необходимо было согласовать их с другими управлениями центральной власти[1335]1335
  См.: «Юань ши», гл. 87, стр. 8а. В самом Тибете существовали чиновники пон-ч'эн, которые ведали гражданскими и военными делами, – см. C. F. Коерреn, Die lamaische…, стр. 97–98; Ю. Н. Рерих, Монголо-тибетские отношения…, стр. 341.


[Закрыть].

В годы правления Хубилая ламаизм получил широкое распространение в Юаньской империи. На территории Китая повсюду возникли ламаистские храмы. Даже сунский императорский дворец был превращен в монастырь, тогда же был перестроен один из четырех самых знаменитых буддийских храмов Китая – Утайсы в Шэньси[1336]1336
  Cм.: «Юань ши», гл. 202, стр. 2б; «Тунцзянь ганму», гл. 23, стр. 116; D. Schulemann, Geschichte der Dalai-Lamas, стр. 93.


[Закрыть]. Би Юань сообщает, что в 1291 г. в Китае имелось 42 318 храмов и 213 148 монахов и монахинь[1337]1337
  См.: Би Юань, Сюй Цзы-чжи…, т. 6, стр. 5187.


[Закрыть]. Это внушительные цифры, даже если относиться к ним критически и считать их лишь ориентировочными.

Служители культа и монастыри получали богатые дары и привилегии, вплоть до освобождения от налогов. Такое положение развращало их, они часто злоупотребляли своими правами и безнаказанно совершали различные проступки и даже преступления[1338]1338
  См.: «Юань ши», гл. 202, стр. 5а–б, и сл.; ср. К. S. Ch'en, Buddhism…, стр. 420, note 4.


[Закрыть].

В жизни самого монгольского народа ламаизм сыграл еще более существенную роль. В последующие столетия эта религия довлела над всей жизнью Монголии[1339]1339
  Роль ламаистской церкви в политике, экономике и социальной жизни Монголии освещена в книге «Монгольская Народная Республика», М., 1971, стр. 67 и сл.


[Закрыть]. Ее влияние выразилось в ограниченном росте населения[1340]1340
  «Большая часть детей как мужского, так и женского пола избирают монашеское состояние. Вот главная причина малочисленности тибетского народа» (Иакинф [Н. Я. Бичурин], Описание Тибета в нынешнем его состоянии, СПб., 1828, стр. 159). Эти слова целиком верны и для дореволюционной Монголии.


[Закрыть]. Она определила стиль архитектуры, особенно сакральней. Тибетский язык стал неотъемлемой частью образования, «языком религии, философии и науки»[1341]1341
  А. И. Востриков, Тибетская историческая литература, М., 1962, стр. 11.


[Закрыть]. Монгольское письмо, форма книг, книгопечатание и т. д. были результатом «цивилизаторской миссии буддизма»[1342]1342
  Б. Лауфер, Очерк монгольской литературы, Л., 1927, стр. 19, ср. там же, стр. 16, 18, 23, 24 и др.


[Закрыть]. Любопытно отметить, что и представлении монголов они сами и даже все азиатские народы произошли от тибетцев[1343]1343
  См.: «Шара Туджи», стр. 125–128, 173 и 178, прим. 1, 2, 22, а также: Е. И. Кычанов, Тангуты и Запад, – сб. «Страны и народы Востока», вып. X. «Средняя, и Центральная Азия. География, этнография, история», М., 1971, стр. 157.


[Закрыть].

В покорении Тибета монголами в XIII в., как показывают имеющиеся в нашем распоряжении разнородные материалы, можно выделить четыре этапа, которые отчасти по случайному стечению обстоятельств совпадают с правлением четырех великих ханов, перечисленных в начале статьи.

Первый этап – это время правления Чингис-хана, когда Монгольская империя переживала период стремительной экспансии в невиданных в истории человечества масштабах. Ее армии действовали во всех направлениях, однако главными были восточное и западное, а южное ограничивалось Си Ся. В силу ряда причин Тибет не стал тогда частью монгольской державы, и, более того, как нам кажется, еще не созрели необходимые военно-стратегические и геополитические условия для постановки такой задачи. Возможно, однако, что между двумя странами были установлены первые контакты различного характера.

Пребывание на великоханском престоле Угэдэя намечает границы второго этапа. После ликвидации тангутского государства и расширения монгольского плацдарма в Китае на территорию нынешней провинции Сычуань Тибет стал непосредственным соседом державы чингисидов, что существенным образом отразилось на его судьбе и на отношениях между обеими странами. Участились и расширились взаимные контакты, в которых важную роль играли тибетский ламаизм и служители этого культа, а также, по-видимому, военные акции монголов против Тибета. Тем не менее, как можно судить на основе анализа совокупности всех данных, и тогда Тибет не вошел еще в состав Монгольской империи.

Военное завоевание этой страны произошло на третьем этапе– в правление Мэнгу-хана. Поставив перед собой в качестве важнейшей задачи окончательное покорение Южносунской империи, монголы начали хорошо продуманную операцию по окружению Китая с запада и юга. Мы не беремся сказать, было ли завоевание Тибета изначальной частью данного плана или же соответствующее решение было принято в ходе боевых действий, остается, однако, фактом, что оно произошло именно тогда и именно в этой связи. Возможность грабежа и наживы, которая часто предопределяла милитарные акции монголов в других районах Азии, в отношении Тибета, как нам кажется, никогда не играла существенной роли.

Завершение процесса интеграции Тибета в ту часть монгольской державы, которая вскоре стала Юаньской империей, и его унификация с подчиненным Хубилаю Китаем составляли суть четвертого этапа. Существенную роль в этом процессе играли ламаистская религия и тибетские монахи, находившиеся при дворе хана-императора. Ламаизм, с одной стороны, был важным фактором стабилизации монгольской власти над Тибетом, а с другой – проводником растущего влияния тибетской культуры на монголов. В итоге он сам занял особую позицию в жизни монгольского народа. И это, пожалуй, было главным и самым прочным результатом монгольского завоевания Тибета.

Н. П. Свистунова
Гибель Южносунского государства

В феврале 1234 г. монгольские и южносунские войска объединенными усилиями овладели городом Цайчжоу[1344]1344
  В статье употребляются старые географические названия. Их идентификация дана в указателе в конце статьи преимущественно по «Чжун-го гуцзинь ди-мин да цыдянь» («Большому словарю китайских древних и современных географических названий»), Шанхай, 1935.


[Закрыть] – последним прибежищем цзиньского двора. Император Ай-цзун (1224–1234) покончил с собой, назначенный им преемник был убит взбунтовавшимися войсками, чжурчжэньское государство перестало существовать[1345]1345
  «Сун нги» («История [династии] Сун»), сер. «Эршисы ши», изд. «Бо-на–бэнь», Шанхай – Пекин, 1958, гл. 41. «Анналы правления Ли-цзуна», стр. 17а–17б; Би Юань, Сюй Цзы-чжи тун-цзянь (Продолжение «Всепроникающего зерцала, помогающего управлению»), т. 5, Шанхай, 1957, стр. 4555–4556.


[Закрыть].

Примерно за год до этого, в январе 1233 г., победители заключили между собой договор, согласно которому к Сунской державе за помощь монголам провиантом и войсками после разгрома Цзинь должна была отойти провинция Хэнань[1346]1346
  Би Юань, Сюй Цзы-чжи…, т. 5, стр. 4528; Шао Юань-пин, Юань-ши лэй-бянь (Извлечения из истории династии Юань), [б. м.], 1795, гл. I, «Анналы правления Гай-цзуна (Угэдэя. – Н. С.)», стр. 12а.


[Закрыть].

Окрыленные успехом, некоторые сунские сановники считали, что теперь настал подходящий момент реализовать это соглашение. Более того, губернатор Хуайдуна (часть современной пров. Цзянсу, к северу от р. Хуайхэ) Чжао Куй выступил с предложением: помимо Хэнани вернуть также и Гуаньчжун (т. е. пров. Шэньси)[1347]1347
  В провинции Хэнань находились столицы Северосунской империи (восточная – Кайфын, западная – Лоян и южная – Интянь, совр. уезд Шанцю), поэтому в источниках синонимом Хэнани иногда выступает название «Три столицы». См.: Би Юань, Сюй Цзы-чжи…, т. 5, стр. 4563; «Чжун-го гу-цзинь ди-мин да цыдянь», стр. 1277 «Интянь фу»; стр. 824 «Хуайдун лу», стр. 825 «Хуайян цзюнь».


[Закрыть].

Против этих планов выступило большинство придворных, полагавших, что осуществление их приведет к столкновению с монголами и подорвет благосостояние страны, так как в разоренной многолетними военными действиями Хэнани перед армией встанут серьезные продовольственные трудности, а доставка провианта с юга тяжким бременем ляжет на плечи крестьянства и разорит казну[1348]1348
  Би Юань, Сюй Цзы-чжи…, т. 5, стр. 4563–4564.


[Закрыть]. Однако император Ли-цзун (1225–1264) не внял благоразумным советам, и в июле 1234 г. сунские войска двинулись на север. 50 тыс. солдат инициатора похода Чжао Куя вышли из Чучжоу (пров. Аньхуй), овладели округом Сычжоу (пров. Аньхуй) и соединились в Кайфыне с 10-тысячной армией Цюань Цзы-цая, начальника области Лу-чжоу (пров. Сычуань). Здесь Чжао Куй стал настаивать на форсированном наступлении на Лоян и Тунгуань (важнейший горный проход из Северного Китая в Южный на стыке современных провинций Шаньси, Шэньси и Хэнань). Цюань Цзы-цай отклонил его требование, так как запасы продовольствия были на исходе. Тем не менее Чжао Куй отправил 28-тысячное войско, дав ему пятидневный рацион провианта.

Один из посланных отрядов под командованием Сюй Минь-цзы вошел в Лоян, другой – во главе с Ян И остановился недалеко от города. В это время монголы, отходившие на север, узнав о китайской экспедиции, повернули назад. Внезапно подойдя к Лояну, они опрокинули отряд Ян И в р. Лошуй и многие солдаты утонули. Сюй Минь-цзы вступил с монголами в сражение, перевеса не добилась ни одна сторона, но отсутствие продовольствия вынудило его отступить.

Оставшиеся в Кайфыне Чжао Куй и Цюань Цзы-цай тщетно ждали присылки провианта с юга, собрать же его на месте у них не было возможности: шел август месяц, стояла страшная засуха, во вновь отвоеванных почти обезлюдевших районах свирепствовал голод. И тут на них обрушился новый удар. Монгольские войска, приблизившись к Кайфыну, открыли плотины на Хуанхэ, воды которой хлынули в озеро Цуньцюньдянь, находившееся к северу от города, и затопили сумскую армию. Лишь немногим удалось спастись[1349]1349
  Там же, стр. 4565, 4566; «Сун ши», гл. 417. «Биография Чжао Куя», стр. 156; Шао Юань-пин, Юань-ши лэй-бянь, гл. 1, стр. 136.


[Закрыть].

Так жестоко поплатились Суны за недальновидный союз против Цзинь. Теперь они оказались лицом к лицу с гораздо более могущественным противником.

В 1235 г. состоялся очередной курилтай монгольских ханов, на котором было принято решение об одновременной посылке войск на Запад, в Центральную Азию, против Кореи и Китая[1350]1350
  Би Юань, Сюй Цзы-чжи…, т. 5, стр. 4576; «Юань ши» («История [династии] Юань»), сер. «Эршисы ши», изд. «Бо-на бэнь», Пекин – Шанхай, 1958, гл. 2. «Анналы правления Тай-цзуна», стр. 5а.


[Закрыть]. Включение в эту грандиозную завоевательную программу Китая свидетельствует о явной переоценке хэнаньского успеха.

Военные действия против Южносунской державы начались в ноябре – декабре 1235 г. Монгольская армия под командованием сына великого хана принца Кучуня ворвалась в округ Дэн-сянь (пров. Хэнань), а затем совершила глубокий рейд в провинцию Хубэй. Она разрушила Цзаоян, прошла через округ Сяньян и ударила по Инчжоу. Последний оказал стойкое сопротивление. Тогда монголы разграбили окрестности города и увели с собой десятки тысяч мирных жителей, лошадей и крупного рогатого скота[1351]1351
  8«Юань ши», гл. 2, стр. 5а. См. Би Юань, Сюй Цзы-чжи…, т. 5, стр. 5480. В рецензии на первое издание настоящего сборника М. А. Усманов пишет: «Важнейшее достоинство книги – ее фундаментальная источниковедческая база. Однако научное исследование этих материалов не представляется завершенным. Некоторые авторы без каких-либо оговорок приводят цифровые данные средневековых авторов. На стр. 272, 273, 278, 282, 283 (статья Н. П. Свистуновой) говорится о взятии монголами в плен 10 тыс., 20 тыс., 50 тыс., 100 тыс. и т. д. человек. Создается впечатление, будто они добровольно сдались в плен, не оказали сопротивления завоевателям, а малочисленные монголы превратились в конвоиров. Между тем китайские источники, как известно, дают возможность установить приблизительную численность населения и сопоставить ее с сообщениями об итогах походов» («Народы Азии и Африки», 1972, № 5, стр. 183). В этой связи хочется сделать несколько замечаний:
  Во-первых, приблизительный характер цифр, приводимых средневековыми авторами, общеизвестен и нет необходимости оговаривать этот факт в общем плане. Не обладая абсолютной точностью, эти данные тем не менее дают возможность составить общую картину событий.
  Во-вторых, рецензенту следовало бы внимательно прочитать разбираемую работу, тогда бы у него не «создавалось впечатления» о «добровольной сдаче в плен», ибо на всех указанных страницах речь идет о «взятии», «угоне» и т. п. в плен, т. е. в неволю, мирных жителей. Очевидно, что безоружные мужчины, женщины, дети и старики, являвшиеся этими пленниками, вряд ли могли оказать сопротивление опытным и хорошо вооруженным по тем временам воинам, какими были монгольские захватчики. Что же касается цифры 100 тыс. и тем более оборота «и т. д.», то они не встречаются ни на указанных М. А. Усмановым, ни на других страницах.
  В-третьих, нам непонятно, какую мысль вкладывает рецензент в последнюю фразу приведенной цитаты. Если эту фразу следует понимать так, что количество населения Китая делало невозможным увод в плен, скажем, 50 тыс. человек, то такое мнение ничем не обосновано. По данным переписи 1290 г., проведенной после десятилетий разрушительных войн, население Китая составляло 58 831711 человек, тогда как монголов ко времени их изгнания из Китая (1368 г.) было 400 тыс. (см. С. Кучера, Проблема преемственности китайской культурной традиции при династии Юань, – сб. «Роль традиций в истории и культуре Китая», М., 1971, стр. 278, 299). Таким образом, если сопоставить численность монгольских завоевателей с численностью покоренных китайцев, то можно прийти к заключению, что монголов было недостаточно даже для конвоя! И тем не менее феномен монгольских завоеваний остается фактом.


[Закрыть].

Этот поход показал, что монголы сосредоточили недостаточные силы для сокрушения Китая одним ударом, а окончательное покорение Сунской империи является значительно более сложным делом, чем это представлялось окружению великого хана.

Тогда монголы прибегли к тактике постоянных набегов, которые серьезно ослабляли Сунскую державу и подрывали ее экономику. Кочевники вытаптывали посевы, разрушали города и деревни, чинили грабежи и убийства, уводили в рабство десятки тысяч людей.

1236 год стал для Китая трагическим. В феврале упорные бои развернулись на юге пров. Шэньси. Степняки овладели окружным центром Мяньчжоу, командующий гарнизона был взят в плен и убит. Потом их авангард напал на уезд Даань, а основные силы окружили крупную группировку китайских войск в крепости Цинье (на современных картах не значится), прикрывавшую доступ в Сычуань. Положение спасли энергичные действия талантливого полководца Цао Ю-вэня: прорвав кольцо окружения попавшей в засаду армии, он кинулся затем на выручку Дааня. Выиграв еще несколько боев с монголами, Цао Ю-вэнь принудил их отступить с сунской территории[1352]1352
  «Сун ши», гл. 42. «Анналы правления Ли-цзуна», стр. 56; Би Юань, Сюй Цзы-чжи…, т. 5, стр. 4582–4583.


[Закрыть].

В апреле кочевники начали новый поход на Китай. Они добились крупных успехов в провинции Хубэй, которые в значительной степени, по-видимому, были обусловлены тем, что в мае на их сторону перешли сунские полководцы Ван Мин и Ли Бо-юань, оборонявшие Сяньян. В руки врага попали большие запасы продовольствия, золота, серебра и военного снаряжения. Объектом нападения прежде всего стали округа Суйчжоу, Инчжоу и Цзинмэнь, а в конце сентября кочевники вновь вошли в Сяньян и овладели Жаояном и Дэанем[1353]1353
  «Сун ши», гл. 42, стр. 56; Би Юань, Сюй Цзы-чжи…, стр. 4585–4586, 4588, 4590; «Юань ши», гл. 2, стр. 5б.


[Закрыть].

В октябре военные действия развернулись на территории Хэнани, где монголы захватили уезд Гуши. В декабре их добычей стали округа Гуанчжоу, Цичжоу и Шучжоу. Сунская армия не оказала врагу никакого сопротивления, полководцы бежали, бросив вверенные им города на произвол судьбы. Монголы забрали здесь все продовольствие, а жителей угнали в полон. Одновременно в центральном Хубэе кочевники приступом взяли Цзинлин. Посланный на помощь ему сунский военачальник Мэн Хун отбил у неприятеля 20 тыс. мирных жителей, которым грозил угон в плен[1354]1354
  Би Юань, Сюй Цзы-чжи…, т. 5, стр. 4594, 4595, 4596.


[Закрыть].

Осенью того же года в южной Шэньси кочевники одержали две победы над Цао Ю-вэнем, который вместе с младшим братом погиб в бою недалеко от Дааня. В результате монголы получили беспрепятственный доступ в Сычуань[1355]1355
  «Юань ши», гл. 2, стр. 6а; Би Юань, Сюй Цзы-чжи…, т. 5, стр. 4593.


[Закрыть]. В ноябре они вступили в Чэнду, но вскоре покинули его, так как их главнокомандующий царевич Годэн должен был принять участие в похоронах своего умершего брата[1356]1356
  «Сун ши», гл. 42, стр. 6а; «Юань ши», гл. 2, стр. 6а; Би Юань, Сюй Цзы-чжи…, т. 5, стр. 4594.


[Закрыть].

Осенью 1237 г. монголы вновь вторглись в южную Хэнань. Китайцы безуспешно пытались отстоять Гуанчжоу, но город пришлось сдать. Отсюда кочевники вновь обрушились на Хубэй. Они взяли Суйчжоу и Цичжоу и разграбили все районы вплоть до Хуанчжоу. Атака этой крепости оказалась безрезультатной: сунские войска отразили штурм. Тогда монголы перенесли военные действия на территорию Аньхуя. Они окружили Аньфэн (в то время город находился в 30 км к юго-западу от современного Шоусяня), и начались упорные бои. На помощь осажденным, пробившись через кольцо блокады, пришли войска из Чичжоу[1357]1357
  «Сун ши», гл. 42, стр. 6а; «Юань ши», гл. 2, стр. 66; Би Юань, Сюй Цзы-чжи…, т. 5, стр. 4606–4607; «Чжун-го гу-цзинь ди-мин да цыдянь», стр. 313 «Аньфэн сянь».


[Закрыть].

В это же время кочевники нанесли большой урон китайским войскам в восточной Сычуани, совершив налет на Куйчжоу[1358]1358
  Би Юань, Сюй Цзы-чжи…, т. 5, стр. 4607.


[Закрыть], куда они проникли, по-видимому, из Хубэя.

Суны запросили мира[1359]1359
  «Юань ши», гл. 2, стр. 6б.


[Закрыть]. Монголы, воевавшие с Русью, видимо, тоже нуждались в передышке: в конце апреля или начале марта 1238 г. к сунскому двору прибыл посол, предложивший мир при условии уплаты ежегодной дани в размере 200 тыс. слитков серебра и такого же количества кусков шелка[1360]1360
  Би Юань, Сюй Цзы-чжи…, т. 5, стр. 4611, а также «Сун ши», гл. 42, стр. 10а.


[Закрыть].

На основании имеющихся источников трудно установить, чем завершились мирные переговоры. Но даже если и было подписано какое-либо соглашение[1361]1361
  «Сун ши», гл. 42, стр. 10а–10б; Би Юань, Сюй Цзы-чжи…, т. 5, стр. 4611.


[Закрыть], то отнюдь не оно привело к прекращению широких наступательных операций против Китая. Неудачный поход в Европу, распыление сил, чтобы удержать в повиновении покоренные страны, нарастание противоречий между потомками Тэмуджина – все это обусловило спад антисунских военных действий в 40-х годах.

Среди незначительных набегов этого периода выделяются лишь два: 1242 и 1245–46 гг. В августе 1242 г. кочевники во главе с Чжан Чжоу, форсировав Хуайхэ, совершили глубокий рейд по провинциям Аньхуй и Цзянсу (Чучжоу, Хэчжоу и Яичжоу). В ноябре их армия почти достигла морского побережья: штурмом был взят г. Тунчжоу, а жители его вырезаны[1362]1362
  «Сун ши», гл. 42, стр. 18а; Би Юань, Сюй Цзы-чжи…, т. 5, стр. 4641, 4642.


[Закрыть]. В августе 1245 г. 30-тысячная монгольская конница опустошила Хуайси (территория между Хуайхэ и Янцзы в пров. Аньхуй) и овладела городами Шоучжоу, Сычжоу и Сюйчи (северо-восточнее современного Сюйчи)[1363]1363
  «Юань ши», гл. 2, стр. 8а–8б; Би Юань, Сюй Цзы-чжи…, т. 5, стр. 4672; Шао Юань-пин, Юань ши лэй-бянь, гл. 17. «Биография Чжан Жоу», стр. 286; «Чжунго гу-цзинь димин да цыдянь», стр. 526 «Сюйчи сянь»; стр. 824 «Хуайси лу».


[Закрыть]. Весной следующего года операции были перенесены в Лянхуай (центральная Цзянсу)[1364]1364
  Би Юань, Сюй Цзы-чжи…, т. 5, стр. 4677.


[Закрыть]. В мае – июне кочевники с четырех сторон вторглись в Сычуань, а в конце года возобновили бои в междуречье Хуайхэ и Янцзы[1365]1365
  «Сун ши», гл. 43. «Анналы правления Ли-цзуна», стр. 6б–7а; Би Юань, Сюй Цзы-чжи…, т. 5, стр. 4677, 4683.


[Закрыть].

После вступления на престол Мэнгу (июль 1251 г.) окончательное покорение Южносунской империи превращается в одну из важнейших внешнеполитических задач монгольской аристократии. В связи с этим, учитывая опыт предшествующих десятилетий, завоеватели значительно меняют тактику: грабительские набеги, хотя они еще и имеют место[1366]1366
  «Сун ши», гл. 43, стр. 15б; 17а; гл. 44. «Анналы правления Ли-цзуна», стр. 2а, 2б; «Юань ши», гл. 3. «Анналы правления Сянь-цзуна», стр. 4б–5а; Би Юань, Сюй Цзы-чжи…, т. 5, стр. 4724, 4731, 4734, 4736.


[Закрыть], отодвигаются на второй план. Монголы стремятся превратить недавно захваченные области в плацдарм для будущего наступления на юг. По всей пограничной линии от Дэнчжоу (Хэнань) на западе до Цинкоу (Цзянсу) и Таоюаня (Цзянсу) на востоке, а также по р. Ханьшуй были поставлены гарнизоны, укреплены многие города: Мяньчжоу (Шэньси), Личжоу (Сычуань), Ланчжоу (Сычуань), Бочжоу (Аньхуй), Жаоян и Гуанхуа (Хэбэй), и, наконец, созданы военные поселения[1367]1367
  «Сун ши», гл. 44, стр. 1а, 3б, 8б; «Юань ши», гл. 3, стр. 4а; Би Юань, Сюй Цзы-чжи…, т. 5, стр. 4722, 4725, 4740, 4765.


[Закрыть], которые издревле в Китае рассматривались как важнейший источник снабжения армии продовольствием. «Ежегодно [монголы] вторгались в Хуай (т. е. Хуайдун, Хуайси, Лянхуай. – Я. С.) и Шу (Сычуань. – Я. С.), [их] полководцы ради добычи чинили грабежи и убийства, в городах не стало жителей, поля поросли кустарниками и дикими травами. Ныне (в начале 1252 г. – Я. С.) младший брат государя Хубилай по совету Яо Шу испросил у монгольского государя разрешение учредить Управление по освоению земель в Бяньляне (Кайфыне. – Я. С.). Мэн Кэ, Ши Тянь-цзе, Ян Вэй-чжун и Чжао Би были назначены эмиссарами [этого] управления, чтобы создавать военные поселения в Танчжоу, Дэнчжоу и других округах и снабжать солдат поселений скотом»[1368]1368
  Би Юань, Сюй Цзы-чжи…, т. 5, стр. 4722.


[Закрыть].

Одновременно монголы начинают глубоко продуманную операцию– охват Китая с фланга и тыла. В 1252–1253 гг. их войска под командованием Хубилая уничтожили государства Дали (в совр. Юньнани). В течение следующих трех с лишним лет монголы покорили племена, жившие по соседству с провинцией Юньнань, в ноябре или декабре 1257 г. известный полководец Урянхатай овладел Аннамом[1369]1369
  «Юань ши», гл. 3, стр. 4а, 5а–5б, 8а; гл. 121. «Биография Урянхатая», стр. 5а–7б; Шао Юань-пин, Юань-ши лэй-бянь, гл. 4. «Анналы правления Ши-цзу (Хубилая. – Н. С.)», стр. 2б–За; гл. 19. «Биография Урянхатая», стр. 1а–2а; Би Юань, Сюй Цзы-чжи… т. 5, стр. 4739, 4740, 4744, 4765, 4771. «Юань ши» (гл. 3, стр. 82) и Би Юань (т. 5, стр. 4771) приводят разную дату покорения Аннама, первый источник относит это событие к 11-й (8 декабря 1257 – 5 января 1258 г.), а второй – к 10-й луне (8 ноября – 7 декабря 1257 г.).


[Закрыть]. Китай оказался блокированным со всех сторон.

В конце 1257 г. великий хан санкционировал исходившие от его ближайшего окружения требования о необходимости нового похода против Южной Сун[1370]1370
  Источники дают разную датировку этого события. В «Юань ши» под 6-й луной 6-го года (24 июня – 23 июля 1256 г.) правления Мэнгу записано, что зять императора Есур и князь Исункэ выступили с предложением начать поход против Южной Сун. Их инициатива сразу же была поддержана великим ханом, созвавшим специальное совещание для обсуждения будущей кампании (см. «Юань ши», гл. 3, стр. 7а). В «Сюй Цзы-чжи тун-цзянь» Би Юаня (т. 5, стр. 4771) совещание отнесено к 9-й луне 7-го года царствования Мэнгу (9 октября – 7 ноября 1257 г.). Эта дата кажется нам более правильной. Иначе трудно объяснить полуторагодичный разрыв между принятием решения и его осуществлением. Никаких препятствий на пути его реализации не было, монгольская армия находилась в полной боевой готовности и в 1257 г. предприняла крупные военные действия против Южного Китая, Дали и Аннама.
  Предпочтительность датировки «Сюй Цзы-чжи тун-цзянь» косвенно подтверждается анналами царствования Хубилая (см. «Юань ши», гл. 4, стр. 3б), согласно которым в 12-й луне 7-го года правления Мэнгу он прибыл в урочище Экэ-дэлэсун на аудиенцию для «обсуждения плана нападения на Сун различными дорогами», а также биографией Урянхатая (см. «Юань ши», гл. 121, стр. 7б–8а). К последнему ханский гонец с указанием его задач в предстоящей камлании был послан лишь в конце 1257 г.


[Закрыть]. На специальных совещаниях был установлен срок начала военных действий и разработан стратегический план, согласно которому в следующем, 1258 г. монгольская армия должна была нанести противнику мощные удары на различных направлениях (с севера, запада и юга)[1371]1371
  «Юань ши», гл. 4, стр. 3б.


[Закрыть] дабы раздробить сунские силы[1372]1372
  Там же, гл. 3, стр. 8б; Шао Юань-пин, Юань-ши лэй-бянь, гл. 1. «Анналы правления Хуй-цзуна», стр. 20а.


[Закрыть].

На юге из Аннама выступили войска Урянхатая. Перед ним была поставлена задача примерно в течение 1258 г. проделать путь от вьетнамо-китайской границы и в начале 1259 г. соединиться с Хубилаем под стенами Чанша. Урянхатай располагал трехтысячной монгольской кавалерией и 10-тысячным отрядом из разных южнокитайских племен[1373]1373
  «Юань ши», гл. 121. «Биография Урянхатая», стр. 8а; Шао Юань-пин, Юань-ши лэй-бянь, гл. 19, стр. 2а–2б; Би Юань, Сюй Цзы-чжи…, т. 5, стр. 4790.


[Закрыть]. Разгромив крепость Хэншаньчжай, лежавшую примерно в 40 км к востоку от современного уезда Юнпин (юг Гуанси), Урянхатай форсированным маршем двинулся в центральные районы Гуанси. Здесь монголы нанесли сокрушительное поражение и почти полностью уничтожили 60-тысячную сунскую армию. Эта победа позволила им овладеть городами Биньчжоу, Гуйчжоу, Сянчжоу и выйти в область Цзинцзянфу[1374]1374
  Там же.


[Закрыть].

Затем начались бои в Хунани. Последовательно разгромив округа Чэньчжоу и Юаньчжоу, монголы в августе 1259 г. вышли к Таньчжоу. Позади их лежал путь в 1 тыс. ли (1 ли = 0,5 км) и 13 больших и малых сражений[1375]1375
  «Юань ши», гл, 121, стр. 8а–8б; Шао Юань-пин, Юань-щи лэй-бянь, гл. 19, стр. 26.


[Закрыть], в которых китайцы, согласно источникам, будто бы потеряли более 400 тыс. человек[1376]1376
  Там же.


[Закрыть]. Такие масштабы операций, вероятно, обескровили и захватчиков, да и Таньчжоу оказал более серьезное сопротивление, чем они предполагали. Первоначальные расчеты монгольского двора были нарушены: Урянхатай не смог выйти на соединение с Хубилаем и надолго застрял под стенами осажденного города.

Из Таньчжоу при приближении монголов был выслан 20-тысячный отряд, который зашел им в тыл. Тогда Урянхатай разделил свою армию на три части, две из них ударили по сунским войскам с флангов, а сам он обрушился на них сзади. Китайцы обратились в бегство, и в результате кочевники разбили лагерь под самыми стенами крепости. Через некоторое время оттуда снова выслали солдат, предпринявших еще одну безуспешную попытку отбросить неприятеля от города. Монголы нанесли им жестокое поражение и, преследуя, опрокинули их в городские рвы, где почти все сунские воины утонули. На сей раз Таньчжоу был окружен, а осажденные не осмеливались больше выходить за укрепления[1377]1377
  Там же.


[Закрыть].

Монголы ожесточенно штурмовали город, но он упорно защищался. Месяц спустя Хубилай, стоявший с войсками под Эчжоу, прислал подкрепление в 2 тыс. конников. Однако и эта помощь не изменила обстановку в пользу кочевников[1378]1378
  «Юань ши», гл. 121, стр. 86; Би Юань, Сюй Цзы-чжи…, т. 5, стр. 4792.


[Закрыть].

Впоследствии, когда Хубилай прекратил бои за Эчжоу и решил вернуться на север, Урянхатай снял осаду с Таньчжоу я, переправившись через Янцзы в районе Хуанчжоу (местечко между Учаном и Хуанганом в пров. Хубэй), соединился с армией Хубилая[1379]1379
  Там же.


[Закрыть].

Западное направление возглавил сам великий хан Мэнгу, армии которого предстояло пройти через Сычуань. Он выступил в марте 1258 г. из Каракорума, оставив столицу на попечение своего младшего брата Ариг-Буги[1380]1380
  Би Юань, Сюй Цзы-чжи…, т. 5, стр. 4773.


[Закрыть]. Еще до прихода основных монгольских сил в Сычуани в марте – апреле развернулись боевые действия между их авангардом под предводительством Нюрина и сунскими войсками. Нюрин намеревался овладеть Чэнду и соединиться там с одним из монгольских полководцев – Адаху. Китайский губернатор Сычуани Пу Цзэ-чжи приказал Лю Чжэну занять переправу через р. Суйнинцзян, чтобы отрезать войскам Нюрина дорогу на восток. За эту переправу между монгольскими и китайскими войсками разгорелась ожесточенная битва, длившаяся с раннего утра до позднего вечера. Армия Лю Чжэна потерпела поражение, а Нюрин начал быстрое наступление на Чэнду[1381]1381
  Там же; Шао Юань-пин, Юань-ши лэй-бянь, гл. 17. «Биография Нюрина», стр. 32а.


[Закрыть]. К сожалению, имеющиеся в нашем распоряжении источники передают эти события почти одинаково лишь с незначительными вариациями. Не зная данных об исходном пункте движения Нюрина, не имея возможности отыскать на картах Суйнинцзян или отождествить ее с какой-либо другой рекой (в географических словарях нет этого названия), мы не можем установить ни маршрута движения войск Нюрина, ни оценить маневр Пу Цзэ-чжи: имел ли он целью только защиту Чэнду или должен был преградить монголам путь в Восточный Китай. Последнее предположение не лишено основания, поскольку он вскоре командировал Ян Да-юаня защищать горы Линцюанынань и заставу Цзяньмэнь в районе современного уезда Суйнин, а сам занял Чэнду[1382]1382
  Там же. О занятии Пу Цзэ-чжи Чэнду упоминается в «Юань ши», гл. 3, стр. 86.


[Закрыть].

В это время, узнав, что Адаху умер, Нюрин прекратил движение на Чэнду, повернул свои войска и разгромил Ян Да-юаня. Затем окружил городок Юньдиншань (географические словари не содержат этого названия) и отрезал китайской армии пути для отступления. В городке не хватало продовольствия, солдаты убили своего командира и перешли на сторону неприятеля[1383]1383
  Шао Юань-пин, Юань-ши лэй-бянь, гл. 17, стр. 326, а также; Би Юань, Сюй Цзы-чжи… т. 5, стр. 4774; отголоски этих событий есть и в «Юань ши», гл. 3, стр. 86.


[Закрыть]. Эти успехи монголов решили судьбу пяти округов: Чэнду, а также Пэнчжоу, Ханьчжоу, Хуайань и Мяньчжоу (к северу, северо-западу и северо-востоку от Чэнду)[1384]1384
  Шао Юань-пин, Юань-ши лэй-бянь, гл. 1, стр. 19б, гл. 17, стр. 32б; Би Юань, Сюй Цзы-чжи…, т. 5, стр. 4774; «Чжун-го гу-цзинь ди-миц да цыдянь», стр. 1342 «Хуайань цзюнь».


[Закрыть].

В мае армия великого хана, насчитывавшая 40 тыс. человек, но для устрашения противника называвшаяся 100-тысячной, добралась до гор Люпаньшань (тянутся примерно вдоль 106-го меридиана, несколько отклоняясь от него к востоку около г. Гуюань, через уезды Лундэ и Цзинюань в пров. Ганьсу)[1385]1385
  «Юань ши», гл. 3, стр. 8б; Би Юань, Сюй Цзы-чжи…, т. 5, стр. 4775; Шао Юань-пин, Юань-ши лэй-бянь, гл. 1, стр. 20а; «Чжун-го ту-цзинь ди-мин да цыдянь», стр. 127 «Люпаньшань».


[Закрыть]. Здесь войска разделились на три колонны: первая – во главе с Мэнгу из Лунчжоу (пров. Шэньси) двинулась к заставе Сань-гуань (в пров. Шэньси юго-западнее г. Баоцзи на 107-м меридиане. В то время она являлась пограничной крепостью между Южносунской империей и государством Цзинь)[1386]1386
  Гу Цзе-ган и др., Чжунго лиши диту цзн, гудай ши буфэнь, Шанхай, 1955, карта № 19.


[Закрыть], другая – под предводительством князя Могэ – из Янчжоу (Шэньси) должна была овладеть горными проходами в горах Мицаншань (южнее совр. Ханьчжуна, на границе Сычуани и Шэньси) и третья, возглавляемая Боргэ, от заставы Юйгуань (она не значится в географических словарях)[1387]1387
  У Би Юаня (т. 5, стр. 4775) и Шао Юань-пина (гл. 1, стр. 20а) вместо Юйгуань говорится о заставе Тунгуань. Видимо, в данном случае следует полагаться на сообщение «Юань ши», иначе трудно объяснить, каким образом и для чего часть армии Мэнгу, возглавляемая Боргэ, оказалась тай далеко на востоке. Ошибка Би Юаня и Шао Юань-пина, возможно, вызвана тем, – что уже им было неизвестно местонахождение заставы Юй-гуань или же они воспроизвели описку или опечатку какого-то использованного» ими источника.


[Закрыть] следовала к Мяньчжоу (пров. Шэньси)[1388]1388
  «Юань ши», гл. 3, стр. 8б; Би Юань, Сюй Цзы-чжи…, т. 5, стр. 4775; Шао Юань-пин, Юань-ши лэй-бянь, гл. 1, стр. 20а.


[Закрыть].

Колонна великого хана, несмотря на то что войска шли без обоза, оставленного в горах Люпаньшань, продвигалась довольно медленно: лишь 6 октября 1258 г. она вступила в Ханьчжун[1389]1389
  Там же, стр. 9а; там же, стр. 4776, 4777; там же.


[Закрыть]. Китайская армия, видимо, оказывала упорное сопротивление. И хотя источники прямо не говорят об этом, но оно угадывается за фразой, что великий хан «приступом овладел [крепостью] Чжунгуйшань (между Баоцзи и Ханьчжуном. – Я. С.) и куда бы он ни приходил, всех покорял»[1390]1390
  «Юань ши», гл. 3, стр. 9а; Шао Юань-пин, Юань-ши лэй-бянь, гл. 1, стр. 20а.


[Закрыть].

Из Ханьчжуна армия Мэнгу повернула на юго-запад и 4 ноября вступила в Личжоу (пров. Сычуань). Переправившись здесь через Цзялинцзян, монголы по плавучему мосту с ходу форсировали Байшуй (Байлунцзян) и вступили в горный проход Цзяньмэнь (примерно на полпути между современными уездами Шаохуа и Цзяньмэнь). В конце ноября – начале декабря в этом районе завязались упорные бои за отдельные крепости, горные вершины и проходы, в одних случаях сунская армия не выдерживала натиска степняков, а в других – они брали верх главным образом благодаря предательству[1391]1391
  «Юань ши», гл. 3, стр. 9а–9б; Би Юань, Сюй Цзы-чжи., т. 5, стр. 4777–4778; Шао Юань-пин, Юань-ши лэй-бянь, гл. 1, стр. 20а, «Чжун-го гу-цзинь ди-мин да цы-дянь», стр. 259 «Байшуй». Из всех упоминаемых в связи с этими событиями географических пунктов мы можем только предположительно отождествить Вансимэнь с Вансичжэнем, который находится южнее современного уездного центра Шаохуа, и таким образом локализовать район военных действий.


[Закрыть]. Здесь к войскам Мэнгу присоединилась колонна князя Могэ, ратные подвиги ее свелись к тому, что она разграбила земли, через которые прошла[1392]1392
  Би Юань, Сюй Цзы-чжи…, т. 5, стр. 4778; Шао Юань-пин, Юань-ши лэй-бянь, гл. 1, стр. 20а.


[Закрыть]. 7 декабря Мэнгу овладел крепостью Дахошань (примерно в 15 км юго-восточнее современного Цанси), которая, возможно, сопротивлялась бы и дальше, если бы охранявший ее Ян Да-юань не перешел на сторону врага, получив за измену высокое воинское звание[1393]1393
  «Юань ши», гл. 3, стр. 10а; Би Юань, Сюй Цзы-чжи…, т. 5, стр. 4779, 4780; датировка дана по «Юань ши».


[Закрыть]. Через несколько дней завоевателям сдался окружной центр Лунчжоу (к северо-западу от современного Цзянъю)[1394]1394
  «Юань ши», гл. 3, стр. 10а; Би Юань, Сюй Цзы-чжи…, т. 5, стр. 4780; Шао Юань-пин, Юань-ши лэй-бянь, гл. 1, стр. 20а.


[Закрыть]. 2 января Ян Да-юань опустошил уезд Сянжу (ныне Пэнъань, в центре Сычуани, восточнее 106-го меридиана и чуть севернее 31-й параллели), а Нюрин – уезд Цзяньчжоу (ныне Цзяньян, юго-восточнее Чэнду)[1395]1395
  «Юань ши», гл. 3, стр. 10а; Би Юань, Сюй Цзы-чжи…, т. 5, стр. 4780.


[Закрыть]. В то же время князь Могэ неудачно попытался взять Лиишань (к востоку от современного Цзюйсяна, примерно на 107-м меридиане, южнее 31-й параллели)[1396]1396
  «Юань ши», гл. 3, стр. 10а; Би Юань, Сюй Цзы-чжи…, т. 5, стр. 4780.


[Закрыть].