Текст книги "Татаро-монголы в Азии и Европе"

Автор книги: Лев Гумилев

Соавторы: Евгений Кычанов,Вадим Серов,Лев Черепнин,Людмила Боровкова,Сергей Тихвинский,Илья Петрушевский,Махмуд Кутлуков,Нина Шастина,Алексей Бокщанин,Наталия Свистунова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 35 страниц)

Таким же опустошениям подвергалась и северная часть страны. В источнике отмечается, что «воины Ариг-Буги до такой степени притесняли народ, что в Илийской долине наступил голод, от которого погибло много народа»[412]412
  Рашид ад-Дин, Сборник летописей, т. II, стр. 164.


[Закрыть].

Г. Рубрук, проезжавший через Семиречье в 1253 г., в своих записках отмечает, что в части Семиречья к северу от Или, почти не пострадавшей от военных действий, уже к этому времени много городов исчезло и уступило место пастбищам[413]413
  В. В. Бартольд, История Туркестана, Ташкент, 1922, стр. 37.


[Закрыть]. Большое число развалин видел также китайский путешественник Чжан Дэ-хуй в 1259 г. в Чуйской долине[414]414
  Там же.


[Закрыть].

То же самое наблюдалось в Восточном Туркестане, где все свободные земли были захвачены монгольскими феодалами. Бывали случаи, когда в интересах кочевой знати под пастбища отводились культурные земли, ранее использовавшиеся под пашни, огороды и сады[415]415
  В. В. Бартольд, Туркестан…, стр. 538.


[Закрыть]. Вследствие этого в некоторых местностях Восточного Туркестана (например, в Лобноре и Карашаре), а также в Илийской долине земледельческая культура совсем исчезла.

В 1269 г. на Таласе был созван курилтай, на котором постановили, чтобы царевичи жили в горах и степях и не подходили к культурным землям. Однако в условиях междоусобиц это постановление оставалось на бумаге.

Уйгуры, выступившие на стороне Хубилая, не смогли оказать достаточного сопротивления коалиции Хайду, так как были ослаблены участием в походах Чингис-хана и его преемников. Удар, нанесенный Хайду, был так силен, что уйгуры вынуждены были оставить Бешбалык.

В «Юань ши» по поводу этого события сказано: «Во время мятежа Хайду уйгурский народ подвергался разорению и рассеялся. Было указано идикуту собрать его и оказать помощь людям из этого народа, находившимся в свите князей, указано всем вернуться в свои племена»[416]416
  «Юань ши», гл. 122, л. За.


[Закрыть].

«Уйгурские идикуты, заинтересованные в караванной торговле, прилагали все усилия для ликвидации смуты, – говорится в одном китайском сочинении, написанном в тот период – но принцы крови Дува и Бусма не послушались идикута Хочхара. Впоследствии ввиду того что в Бэйтине (Бешбалык) случилось много бедствий и народ не мог обрести спокойствия, [Атай-Буха] перевел государство в Хочжу (Кара-Ходжо), где укрепил стены, углубил рвы и сконцентрировал все помыслы на организации твердой обороны»[417]417
  Вэй Су, Синьду гун шэнь-дао бэй (Стела на пути духов в честь «его превосходительства Синьду 1362 г.), цит. по кн.: А. Г. Малявкин, Уйгурское турфанское княжество в XIII в., стр. 64. Перевод ср. Е. W. Cleaves, The Sino-Mongolian inscription of 1362,– HJAS, vol. 12, 1949, стр. 32.


[Закрыть].

С перенесением столицы идикута в Кара-Ходжо все уйгурское население также ушло на юг, в район Турфанского оазиса, а часть населения переселилась в Ганьсу и другие районы Китая[418]418
  Там же.


[Закрыть].

Набеги Хайду и его коалиции на уйгурские города продолжались и после оставления ими Бешбалыка. Так, в 12-м году правления Чжи-юань (1275) Дува и Бусма со 120-тысячным войском окружили Кара-Ходжо. Осаждавшие кричали идикуту: «Мы преодолели сопротивление 300-тысячного войска, а ты с одним укреплением как можешь противостоять нам!». Идикут отвечал им: «Я верен своему долгу, я родился в этой крепости. Этот город является моей семьей. Здесь я родился и вырос, если я умру, этот город будет моей могилой»[419]419
  «Юань ши», гл. 122; см. также «Краткая история уйгуров», стр. 24.


[Закрыть]. Осада города длилась шесть месяцев и была снята лишь после того, как измученные голодом горожане выдали осаждавшим дочь идикута[420]420
  Там же.


[Закрыть]. Спустя некоторое время после этого события идикут Хочхар погиб на границе Китая, где он случайно наткнулся на войска северной коалиции[421]421
  Там же.


[Закрыть].

Хубилай, занятый войной в Южном Китае, не мог оказать какой-нибудь помощи своему вассалу. После этих событий двор идикута окончательно покинул Кара-Ходжо и переселился в район Ганьсу под защиту Юаньской империи[422]422
  «Юань ши», гл. 122, стр. 46.


[Закрыть].

По поводу дальнейшей судьбы династии уйгурского идикута мы находим следующие сведения в книге японского ученого Абе Такео: «Гаочан был столицей дома идикутов около десяти лет.

В конце концов, будучи не в состоянии выдержать натиск Хайду, первоначально они переехали в Комул (Хами), а затем, примерно в 1283–1284 гг. покинули страну, где они жили на протяжении 400 лет, и бежали в район Ганьсу, где благодаря доброжелательному отношению юаньского двора смогли положить конец своим утомительным скитаниям в Юнчане, старом обнесенном городе Чжэбэ-Тимура»[423]423
  Abe Takeо, Where was the capital of the West uighurs? Kyoto, 1954, стр. 438.


[Закрыть].

После переезда в Ганьсу идикут потерял остатки самостоятельности и превратился в одно из должностных лиц, которые назначались монгольским двором для управления окраинными областями юаньского государства. Как подчеркивалось в «Краткой истории уйгуров», «в это время монголы еще больше усилили свое непосредственное господство над уйгурами Гаочана. Власть идикута не распространялась на Кара-Ходжо. Идикут теперь управлял местностями, находящимися под непосредственным правлением юаньского двора. Монголы построили почтовые станции от Тайпинлина (на севере пров. Шэньси) до Бешбалыка». В ней далее указывалось, что на территории, подвластной идикуту, монголы создали те же административные и контрольные органы, которые существовали в этот период на территории Китая[424]424
  Д. И. Tихонов, Хозяйство…, стр. 60.


[Закрыть]. Сбор налогов и государственных пошлин с гаочанских уйгуров производился не идикутом, а представителями центральной власти. Причем государственные пошлины взимали по ставкам, установленным для китайских уездов и областей. Кроме того, там был учрежден банк, производивший операции с бумажными деньгами, выпущенными монгольским двором в Китае.

Уйгурским бекам было разрешено заниматься только судебными делами, касающимися уйгуров. Но даже в этой области представители юаньского двора всегда вмешивались в дела, например когда возникали споры между уйгурами и представителями других народов[425]425
  «Краткая история уйгуров», стр. 25.


[Закрыть].

Таким образом, приведенные выше сведения китайских источников показывают, что уйгурские идикуты, добровольно подчинившиеся Чингис-хану и получившие статут пятого улуса, постепенно превратились в послушное орудие монгольских ханов, лишившись последних остатков независимости. При Хубилае (1260–1294) в результате междоусобной войны его с Хайду Уйгурия сильно пострадала от военных набегов чагатайских царевичей и фактически прекратила свое существование. Часть уйгуров во главе с идикутами переселилась в Ганьсу и другие районы Китая. Оставшиеся в Турфанском и Хамийском оазисах уйгуры некоторое время сохраняли известную самостоятельность, лавируя между Юаньской империей и чагатайским государством. В 1369 г. они были завоеваны чагатайским ханом Хазир-Ходжой, который силой оружия насаждал среди них ислам[426]426
  Преемник и сын Хазир-Ходжи Мухаммад-хан (1408–1416) усердно заботился о распространении ислама в своих владениях. По Мухаммад Хайдару, все могулы должны были носить чалму; непослушным вбивали в голову гвозди. Ему приписывается постройка знаменитого здания Ташрабат на северном берегу оз. Чатыр-Куль. См. «Тарих-и Рашиди», Сочинение Мирзы Хайдара, ИВ АН УзССР № 1430, лл. 38б–36а.


[Закрыть].

Уйгурские идикуты добровольно признали власть монголов, но расплачиваться за это приходилось народу. Полуторавековое господство монгольских сатрапов нанесло непоправимый вред народам Восточного Туркестана. Хищническая политика монгольских правителей и двойная феодальная эксплуатация сильно подорвали производительные силы страны и привели к упадку и разорению некогда плодородных и сравнительно развитых областей Восточного Туркестана и Джунгарии.

По-видимому, развалины, описанные в «Тарих-и Рашиди», относятся к этому периоду: «В пределах Могулистана существовало много цветущих областей и городов… в частности, был город Баласагун, заложенный царем [тюрков] Афрасиабом. Баласагун до времени кара-китаев находился под властью потомков Афрасиаба. Гурхан отобрал Баласагун у Илик-ханов и сделал его столицей. Почти 95 лет Баласагун служил столицей кара-китаям… Могулы назвали Баласагун «Каралык». Автор словаря «Мулхакат сорах» пишет, что его отец был одним из ученых г. Баласагун… но в наше время нет никаких признаков этого города»[427]427
  «Тарих-и Рашиди», л. 235б.


[Закрыть]. Далее автор «Тарих-и Рашиди» пишет: «В «Тарих-и Маджмуал Инсаф» сказано: «Могулы называли Баласагун «Алмалык», а ныне калмыки называют «Кайнук», но нигде не встречается местность, названная «Карлык». И еще одним из городов, описанных в исторических сочинениях, является Тараз, и [в этих сочинениях] говорится, что могулы называли Тараз «Янги». Янги – известная местность в Могулистане, и выходцев из Янги много встречается в Мавараннахре. В той степи, которая названа Янги, встречается много развалин городов, где видны остатки куполов, минаретов, ханака и медресэ, но неизвестно, какие именно из этих развалин носили название «Янги». Названия многих городов уже забыты. И еще одним из известных городов [Могулистана] является Алмалык, следы которого сохранились доныне. Там находится гробница Туглук-Тимура. Там есть следы еще одного большого города… В области Джу сохранились остатки большого города, его минареты, куполы и медресэ. Так как названия этого города никто не знает, что могулы называют его «Минаретом» (Башней). Кроме того, там есть купол и каменная плита, на которой почерком насх вырезана надпись: «Это – могила славнейшего имама… Мухаммада Факиха баласагунского. Скончался он в 711 г. х. (1311–1312 гг.). Написал это кузнец Умар Ходжа». Джу – одна из известных местностей Могулистана, простиравшаяся на один месяц пути; городов, подобно этому, там было много»[428]428
  Там же, л. 236а.


[Закрыть].

По свидетельству автора сочинения «Гефти иклим», «Хотан был некогда знаменитым городом, а в настоящее время уцелели там лишь небольшие остатки прежнего его блеска»[429]429
  «Гефти иклим», Сочинение Амина Ахмед Рази, рук. ИВ АН УзССР, № 7533, л. 490б.


[Закрыть]. Другой арабский автор, Абул-фида, живший в конце XIII – начале XIV в., писал о Хотане: «Это один из славнейших городов, но ныне знаменит только своими развалинами»[430]430
  В. В. Григорьев, Землеведение Азии К. Риттера. География стран Азии, находящихся в непосредственных сношениях с Россией. Восточный или Китайский Туркестан, пер., прим, и доп. В. В. Григорьева, вып. I. СПб., 1869, стр. 42; вып. 11, 1873.


[Закрыть].

Та же участь постигла и другие города Восточного Туркестана. «Яркенд долгое время был большим и богатым городом, но потом пустел мало-помалу и уже близок был к тому, чтобы сделаться обиталищем одних диких зверей»[431]431
  Там же, стр. 110; см. также «Гефти иклим», л. 490б.


[Закрыть]. Целые районы, например Лобнор, запустели и превратились в развалины[432]432
  В. В. Григорьев, Землеведение Азии К. Риттера…, вып. II, стр. 325.


[Закрыть].

То же самое наблюдалось и в северной части страны. Крупные города – Бешбалык, Яр, Бейтин и другие, являвшиеся культурными и торговыми центрами Уйгурии, пришли в упадок, чтобы больше никогда не возродиться[433]433
  Б. В. Долбежев, В поисках развалин Бешбалыка, – ЗВОРАО, т. XXIII, СПб., 1915, стр. 77–122.


[Закрыть].

Город Кара-Ходжо после падения идикутов утратил значение политического, экономического и культурного центра, и от него остались лишь развалины (идикут шахари), которые свидетельствовали о бурной городской жизни в прошлом[434]434
  Г. Е. Грумм-Гржимайло, Описание путешествия в Западный Китай, М., 1948, стр. 210–255; см. также Д. И. Тихонов, Хозяйство…, стр. 85, 239.


[Закрыть].

После завоевания Уйгурии чагатаидами упадок культуры уйгурских городов достиг огромных размеров. Буддийские монастыри, служившие культурными центрами, захирели. Были уничтожены многочисленные произведения буддийской литературы на староуйгурском языке, живопись и скульптура[435]435
  Там же.


[Закрыть].

Быстрый упадок культуры и экономической жизни уйгурских городов в период господства чагатаидов объяснялся нестабильностью политического положения в стране, отсутствием сильной ханской власти. В течение 40 лет, прошедших со времени восстания Хайду, чагатайские улусы не смогли объединиться и создать единый центр. Как отмечалось в источнике, «в то время чагатайские царевичи, которые на протяжении долгого времени пили и ели за одним столом из одной чашки, так отдалились друг от друга, что даже не обременяли себя посланиями и передачей приветов. Некоторые нашли приют у китайского двора, другие укрылись в узбекском улусе, а иные направились во владения потомков Тулуя»[436]436
  «Аноним Искандера», – в кн. «Материалы по истории киргизов и Киргизии», стр. 114.


[Закрыть].

От междоусобия больше всего пострадали улус Чагатая в Средней Азии и Уйгурия, благосостояние которых зависело от караванной торговли. Этим объясняется тот факт, что в 1304 г., вскоре после смерти Хайду, всем монгольским правителям и среднеазиатскому купечеству было предложено восстановить единство государства в форме федерации государств под номинальным главенством монгольского императора Китая с установлением между государствами свободы торговли. Договор был заключен, но не мог войти в силу, так как уже в 1305 г. начались внутренние смуты среди самих среднеазиатских монголов. Верховная власть от потомков Угэдэя снова перешла к потомкам Чагатая[437]437
  В. В. Бартольд, Чингизиды, – Сочинения, т. II, ч. I. М., 1963, стр. 152.


[Закрыть]. «С тех пор, – пишет В. В. Бартольд, – установился термин «чагатайское государство», «чагатаями» называли себя кочевники, составлявшие военную силу династии, и это название осталось за ними даже тогда, когда ханов из потомства Чагатая больше не было. «Чагатайским» был назван даже сложившийся в эту эпоху среднеазиатский литературный язык»[438]438
  Там же.


[Закрыть].

Монгольское господство оказалось настолько пагубным для уйгуров, что они утратили даже свое прежнее этническое название и, подобно монгольским кочевникам, стали именоваться могулами, а их страна – Могулистаном.

К этому времени монголы начали подчиняться влиянию местной мусульманской культуры. Из чагатайских царевичей первым принял ислам сын Эргэне-хатун Мубарек-шах. Мусульманином стал и следующий хан – Борак (ум. в 1271 г.). Тот же самый процесс происходил и в Могулистане. Называя себя официально монголами, кочевники Могулистана в действительности сильно отличались от настоящих монголов, так как в большинстве своем давно смешались с местным уйгурским населением, говорили и одевались по-уйгурски и уже в XIV в. исповедовали ислам. Из ханов Могулистана первым принял ислам Туглук-Тимур-хан (1348–1363). Ханы, исповедовавшие ислам, порвав с кочевым образом жизни, стали поселяться в городах. Туглук-Тимур-хан перенес свою ставку из Или в Аксу. То же самое сделали Кибек (1318–1326) и его брат Тарма-Ширин (1326–1334), жившие в г. Карши. Переход ханов в города и разрыв с кочевой традицией имели неблагоприятные последствия для государственного единства: появилось двоевластие, происходили смуты, продолжавшиеся более десяти лет и нанесшие последний удар городской жизни в Семиречье и Илийском крае.

В 1340 г. при хане Казане в самом Мавераннахре вспыхнуло восстание мусульманской партии, в результате которого хан Казан был низложен и власть перешла к тюркским эмирам. Победа тюркских эмиров заставила могульских эмиров восточной части государства возвести на престол своего хана. В 1348 г. 18-летний Туглук-Тимур (внук хана Дуви) был объявлен ханом, и его область теперь стала называться Манглай субе (Авангардная область), в состав которой входили часть Восточного Туркестана, от Кашгара до Кучи, и часть Семиречья к югу от озера Иссык-Куль[439]439
  В. В. Бартольд, Очерк истории Семиречья, Фрунзе, 1943, стр. 65.


[Закрыть].

По поводу причины разделения чагатайского улуса на две части в литературе высказывались различные мнения. Одни говорили, что оно было вызвано междоусобной борьбой чагатайских царевичей, другие, – что оно явилось результатом возвышения дуглатских эмиров. По мнению В. В. Бартольда, несходство в культурном отношении в обеих частях чагатайского улуса было главной причиной распада его на две части[440]440
  В. В. Бартольд, Статьи и рецензии, – Сочинения, т. VIII, М., 1973, стр. 66.


[Закрыть].

По словам Бартольда, ко времени монгольского завоевания в западной части чагатайского улуса (в Мавераннахре), в Кашгаре, господствовала персидско-мусульманская культура, а в восточной – уйгурская, образовавшаяся главным образом под влиянием китайской цивилизации. Уйгуры, оставшиеся верными буддизму или несторианству, считались самыми непримиримыми врагами ислама. Соперничество уйгуров и мусульман в Персии и Средней Азии, где силы обеих партий были равны, в конце концов неминуемо должно было привести к распадению государства, что и произошло около середины XIV в.[441]441
  Там же.


[Закрыть]

Ханы восточной половины государства, начиная с Туглук-Тимур-хана, приняли ислам и постепенно распространили его среди своего народа. Туглук-Тимур-хану в 1360 г. даже удалось подчинить себе тюркских эмиров, однако вскоре после его смерти (в 1370 г.) Мавераннахр отпал от восточной половины государства. Впоследствии там возникло государство Тимура с центром в Самарканде, а в восточной части чагатайского улуса – совершенно независимое государство Могулистан с центром в Турфане и Аксу.

В состав этого государства помимо Восточного Туркестана входили обширные области, населенные кочевниками, – Джунгария, территория современной Киргизии и Семиреченская область. Согласно «Тарих-и Рашиди», общая протяженность территории Могулистана с севера на юг и с востока на запад составляла семь или восемь месяцев пути[442]442
  «Тарих-и Рашиди», л. 235а; см. также: В. В. Бартольд, Очерк истории Семиречья, стр. 66.


[Закрыть].

«Трудно сказать, насколько эта страна в этнографическом отношении отличалась от западной половины бывших чагатайских владений, – пишет акад. В. В. Бартольд, – но в бытовом и в культурном отношениях различие было настолько велико, что даже Тимур, присоединивший Персию к своим владениям, не мог восстановить единство Чагатайского государства и прочно утвердить свою власть в Восточном Туркестане[443]443
  Там же.


[Закрыть]. Вскоре между этими двумя государствами началась война, продолжавшаяся с переменным успехом до последних представителей тимуридов. Вследствие этого уйгурский народ не мог приобрести покоя и совершенно разорился. Многочисленные походы Тимура на Могулистан (1370–1371, 1375, 1376, 1377, 1383, 1389, 1390 гг.) причинили неисчислимые бедствия народам этой страны. Целые города и области были опустошены, и они пришли к запустению»[444]444
  «Зафар Наме», Сочинение Шараф ад-Дина Али Йезди, – в кн. «Материалы по истории киргизов и Киргизии», вып. I, Извлечения, стр. 129–148.


[Закрыть].

Еще не успели оправиться от бедствий и разрухи, как со времен царствования Вейс-хана (1418–1429) страна стала подвергаться нашествиям калмыков, а затем китайцев с Востока.

Резюмируя сказанное, необходимо еще раз подчеркнуть, что вековое господство монгольских сатрапов и чагатайских царевичей в Восточном Туркестане дорого обошлось уйгурскому народу. Восстание Хайду, продолжавшееся с переменным успехом почти 40 лет, окончательно подорвало производительные силы страны. Упадок экономики и культуры уйгурских городов достиг огромных размеров. Разрушались оросительные каналы, нарушались нормальные торговые связи. Ремесленное производство падало. Еще в худшем состоянии находилась экономика западной части чагатайского государства по сравнению с домонгольским периодом. Как указывал В. В. Бартольд, в источниках того периода не упоминалось ни о металлической промышленности, ни о добыче каменного угля[445]445
  В. В. Бартольд, История культурной жизни Туркестана, – Сочи» нения, т. II, ч. I, М., 1963, стр. 264.


[Закрыть].

Культура народов Восточного Туркестана также находилась в глубоком упадке. По словам автора «Тарих-и Рашиди», когда «Могулистан был в расцвете, там было много ученых и сведущих людей и имелись исторические сочинения. Теперь уже прошло более ста с лишним лет, не осталось и следов ни от этих людей, ни от их сочинений, все погибло вместе с их цветущими городами, и остались только лишь кое-где развалины»[446]446
  «Тарих-и Рашиди», лл. 86а–б.


[Закрыть].

Действительно, мы не знаем ни одного сочинения, написанного в период господства монгольских сатрапов в Восточном Туркестане, за исключением полулегендарного сочинения Джамала Карши. Не случаен тот факт, что, когда Мирза Хайдар, будучи первым министром государства Султан Саид-хана, предложил ученым написать историю Могулистана, не нашлось ни одного человека, который взялся бы за это дело, и ему самому пришлось сидеть и писать историю своей страны на основании устных преданий, распространенных среди могулов.

Проникновение ислама в Могулистан привело к беспощадному уничтожению остатков буддийской культуры страны. Однако распространение ислама среди господствовавшего класса сыграло свою роль в развитии мусульманской культуры. Усилилась идеологическая и культурная общность народов Восточного Туркестана и Средней Азии, но резкие различия между западной и восточной частью Средней Азии послужили причиной распада чагатайского улуса на два совершенно независимых государства, враждебных друг другу. Последующая война, вспыхнувшая между ними, окончательно уничтожила могущество Могулистана, и оно в дальнейшем не в состоянии было противостоять вторжениям кочевых народов, в конце концов уничтоживших его.

И. П. Петрушевский
Поход монгольских войск в Среднюю Азию в 1219–1224 гг. и его последствия

Источники и исследования

Основные источники для изучения завоевания Средней Азии войсками Чингис-хана – это прежде всего исторические труды современников – Иби ал-Асира (1160–1234)[447]447
  Ибн ал-Асир, ал-Камиль-фи-т-тарих, ed. С. J. Tornberg, t. I–XII, Lugdunum Batavorum (Лейден), 1851–1876 (араб, текст).


[Закрыть] и Мухаммеда ан-Нисави (Несеви) (годы рождения и смерти неизвестны), написанные по-арабски[448]448
  Нисави, Сират ас-султан Джалал ад-Дин Манкубирти, ed. О. Ноudas; «Histoire du sultan Djelal ed-din Mancobirti», vol. I (араб, текст), vol. II (франц. пер.), Paris, 1891–1895. Персидская [версия (сост. ок. 1260 г.) издана проф. Моджтеба Миновй, Тегеран, 1344, г. с. х..(1965).


[Закрыть], и Минхадж ад-Дина ал-Джузджани (род. около 1193 г., ум. после 1260 г.) на персидском языке[449]449
  Джузджани, Табакат-и Насири: «The Tabaqat-i Nasiri of… al-Jaw-zjani», ed. W. Nassau-Lees, Calcutta, 1864 (перс, текст).


[Закрыть]. Последние двое были очевидцами и участниками событий; Нисавй был секретарем последнего хорезмшаха Джалал ад-Дина, автором его биографии и участником борьбы с монголами[450]450
  Свою службу Джалал ад-Дину и свои приключения после гибели последнего Нисави описал в другом своем труде «Нафсат ал масдур». К данной статье он почти не имеет отношения, и мы поэтому на него не ссылаемся.


[Закрыть]; Ибн ал-Асир – автор огромного 12-томного исторического свода – важнейшего источника по политической истории стран Ближнего Востока XI – начала XIII в., свой экскурс о монгольском нашествии написал по рассказам очевидцев и беженцев[451]451
  Ибн ал-Асир, Ал-Камиль фи-т-тарих, т. XII, стр. 233–328; русский перевод В. Г. Тизенгаузена см. СМИЗО, т. I, СПб., 1884, стр. 1–45.


[Закрыть]. Все три автора враждебны «неверным» монгольским завоевателям.

Из произведений, написанных по заданию монгольских ханов– чингисидов или одобренных ими, важнее всего для нашей статьи трехтомный труд 'Ала' ад-Дина 'Ата' Малика ал-Джувейни (1226–1283) «Тарих-и и джахангушай» («История миропокорителя» – Чингис-хана)[452]452
  Персидский текст: «The Tarikh-i Jahangusha…», ed. Mirza Muhammed ibn Abd al-Wahhab Qazwini, pts 1–3, Leiden – London, 1912–1937, – GMS, XVI. Английский перевод: «The History of the World-Conqueror by Juvaini», transl. J. A. Boyle, vol. I–II, Manchester, 1958. В данной статье мы ссылаемся лишь на персидский текст.


[Закрыть] и грандиозный свод Рашид ад-Дина Фазлаллаха ал-Хамадани (ок. 1247–1318) по всеобщей истории – «Джами'ат-таварих» («Сборник летописей»), первая часть которого в трех томах посвящена истории монголов (т. I, ч. 1 – «История монголов до Чингис-хана»; т. I, ч. 2 – «История Чингис-хана»; т. II – «История преемников Чингис-хана»; т. III – Газан-хана») и имеет еще специальное название «Тарих-и Газа – «История монгольских ильханов хулагуидов в Иране до смерти ни» («Газанова история»)[453]453
  Названа так в память Газан-хана монгольского (правил 1295–1304), по заданию которого была написана; закончена в 1310–1311.


[Закрыть]. Эти три тома опубликованы частями, в разных изданиях[454]454
  Библиографию публикаций см. в кн.: С. A. Storey, Persian literature, History, sect. II, fasc. 1, London, 1935, стр. 72–79. См. также библиографию в кн.: В. В. Бартольд, Туркестан в эпоху монгольского нашествия, – Сочинения, т. I, изд. 2, М., 1963, стр. 637–638. Персидский текст и русский перевод: Рашид ад-Дин, История Чингис-хана от восшествия его на престол до кончины, изд. И. Н. Березина, – ТВОРАО, ч. XIII, СПб., 1888, а также: Рашид ад-Дин, Сборник летописей, т. I, кн. 2, пер. О. И. Смирновой, под ред. А. А. Семенова, М.—Л., 1952.


[Закрыть]. Из части второй «Сборника летописей» изданы пока отдельные куски.

Оба этих труда весьма ценны[455]455
  Труд Джувейни написан одновременно с произведением Джузджании в 1260 г., хотя и независимо от него. Но Джузджании был современником похода Чингис-хана, тогда как Джувейни основывался на письменных источниках и отчасти на рассказах старших современников. Книга Рашид ад-Дина во многом отличается от труда Джувейни, поскольку оба автора пользовались разными монгольскими первоисточниками (см. J. Boyle, Juwayni and Rashid ad-din as sources on the history of the Mongols, – в сб. «Historians of the Middle East», ed. B. Lewis and P. M. Holt, London, 1962, стр. 133–137). Но в описании завоевания монголами Средней Азии Рашид ад-Дин почти текстуально воспроизводит рассказ Джувейни, поэтому мы здесь почти не ссылаемся на него.


[Закрыть], ибо в них использованы многие, в том числе и не дошедшие до нас первоисточники. И Джувейни, и Рашид ад-Дин отражают официальную промонгольскую точку зрения: Чингис-хан – орудие божьей воли; его жестокость – наказание божье народам и особенно правителям за их испорченность, пороки и несправедливости; хотя Чингис-хан и не был мусульманином, но, объединив под своей властью большую часть мира, он тем самым способствовал распространению-мусульманской религии в странах Востока и Запада; из чингисидов же одни уже обратились, другие еще обратятся в ислам.

Различие между историками антимонгольскими и промонгольскими практически имеет мало значения для данной статьи, ибо и представители второй группы, при всей их лояльности по отношению к монгольским ханам, не скрывали массовых разрушений, чинимых войсками Чингис-хана, и темных сторон монгольского владычества.

Мы не имеем возможности дать здесь подробный обзор советской и западной историографии вопроса. Отметим лишь, что Б. Я. Владимирцов дал явно идеализированную оценку личности Чингис-хана и его политики[456]456
  Б. Я. Владимирцов, Чингис-хан, Берлин – Пг.—М., 1922. Эта идеализация уже незаметна в более поздней книге: Б. Я. Владимирцов, Общественный строй монголов. Монгольский кочевой феодализм, Л., 1934.


[Закрыть]. В. В. Бартольд также не чужд идеализации уже не столько личности Чингис-хана, сколько его империи и последствий завоеваний. В. В. Бартольд явно недооценивал размеров разрухи, экономического и культурного упадка в результате завоеваний Чингис-хана и чингисидов. Поэтому, несмотря на большую ценность трудов В. В. Бартольда и особенно его классической работы «Туркестан в эпоху монгольского нашествия»[457]457
  Первое издание – СПб., 1900; второе, дополненное – Сочинения, т. I, М., 1963.


[Закрыть], его трактовка последствий монгольских завоеваний не может быть принята[458]458
  См. об этом: И. П. Петрушевский, Предисловие, – в кн. В. В. Бартольд, Туркестан…, стр. 32–33.


[Закрыть]. Общая оценка исторического значения этих завоеваний в советской историографии остается отрицательной[459]459
  Перечень работ советских историков, в которых дана общая оценка монгольского завоевания, см. в кн. В. В. Бартольд, Туркестан…, стр. 530, прим. ред. 1.


[Закрыть]. Она совпадает с оценкой, данной К. Марксом: «Между тем орды совершают варварства в Хорасане, Бухаре, Самарканде, Балхе и других цветущих городах. Искусство, богатые библиотеки, превосходное сельское хозяйство, дворцы и мечети – все летит к черту»[460]460
  К. Марк с, Хронологические выписки, – Архив Маркса и Энгельса, т. V, стр. 221.


[Закрыть]. Новую оценку личности и деятельности Чингис-хана с марксистских позиций дал академик И. М. Майский[461]461
  И. М. Майский, Чингис-хан, – «Вопросы истории», 1962, № 5, стр. 74–83.


[Закрыть].

Государство хорезмшахов в начале XIII в.

Поход монгольских войск в Среднюю Азию в 1219 и следующие годы занимает важное место в серии завоевательных войн, порожденных образованием Монгольской империи Чингис-хана. Этот поход стал начальным этапом завоевания монголами стран Западной Азии и Восточной Европы.

Государство хорезмшахов, против которого был направлен этот поход, объединяло большую часть Средней Азии, весь нынешний Афганистан, весь Иран (кроме Хузистана). Оно простиралось от Аральского моря и низовьев р. Сыр-Дарьи на севере до Персидского залива на юге и от Памира и Сулеймановых гор на востоке до гор Загроса на западе. Это был конгломерат стран и народностей, объединенных завоеванием вокруг Хорезма – очень богатой области старинной земледельческой ирригационной культуры. Экономическое (с X в.) и политическое (с XII в.) значение Хорезма сильно выросло благодаря тому, что столица его Гургандж (Ургенч) стала узлом караванных путей, соединявших Иран и Среднюю Азию со странами Восточной Европы (в частности с Киевской Русью), со степными тюркскими племенами нынешнего Казахстана и с Китаем (через Монголию), складочным местом и биржей транзитной караванной торговли. Но вместе с тем государство хорезмшахов как великая держава было образованием недавним: Хорасан был завоеван в 80-х годах XII в., Западный Иран – в 1194 г., Заамударье (Мавераннахр) – в 1210 г., нынешний Афганистан – к 1215 г. Состав населения этой державы был пестрым, охватывая много разных иранских и тюркских народностей, а также племен, еще не сложившихся в народности, оседлых и кочевых. Вражда между ними, особенно между оседлыми иранцами и кочевыми тюрками, временами принимала острые формы[462]462
  По словам Джувейни («Тарих-и джахангушаи», – GMS, т. II, стр. 193). уже во время войны с монголами гурские эмиры заявили наместнику хорезмшаха в Герате: «Мы гурцы, а вы – тюрки, мы вместе жить не можем».


[Закрыть].

В государстве хорезмшахов сильно проявлялось недовольство податного сословия (ра'ийатов) – крестьян и горожан – высокими налогами, введенными хорезмшахами, и произволом их сборщиков податей. О последних историк Равандй на рубеже XII и XIII вв. писал: «Они одним росчерком пера покушаются на земельные владения (амлак) мусульман и постановляют то, что незаконно, вроде того, что пусть такое-то селение уплатит 100 динаров, такие-то мясники – 50 динаров, такие-то бакалейщики – 100 динаров, такие-то – сукноторговцы – 500 динаров, тот-то – столько-то, а этот – столько-то. И эти служебные записки писцы (дабиран) вручают военным начальникам (сарханган), [говоря]: получите это [сра'ийатов] при помощи палочных ударов (захм-и чуб)»[463]463
  Раванди, Рахат ас-судур, перс. текст, изд. Мухаммеда Эгбаля, Лейден – Лондон, 1921,– GMS, стр. 32; ср. стр. 37, 395.


[Закрыть]. По рассказу Нисави, назначенный вазиром Дженда (на Сыр-Дарье) Фахр ад-Дин Шараф ал-мульк «тиранией и притеснениями возложил на спины ра'ийатов тяжкое бремя»; его помощник (наиб) доведенные до отчаяния ра'ийаты поймали и, «как утку, изжарили на огне»[464]464
  Нисави, Сират ас-султан…, араб. текст, стр. 102–103, франц. пер., стр. 170–171; перс. версия, стр. 135–136.


[Закрыть]. Насилия и ограбление ра'ийатов военно-феодальной знатью, состоявшей из вождей тюркских кочевых племен, были обычным делом. Мать хорезмшаха Мухаммеда, происходившая из тюркского племени канглы, покровительствовала тюркской военной знати. О них говорит Джувейни: «Сострадание и милосердие было далеко от их сердец; где бы им ни случалось проходить, та область оказывалась разоренной, и ра'ийаты искали убежища в крепостях»[465]465
  Джувейни, Тарих-и джахангушаи, т. II, стр. 198.


[Закрыть].

Государство хорезмшахов сильно ослабляли и противоречия в среде господствующего класса феодалов. При феодальной раздробленности султан Мухаммед-хорезмшах (1200–1220) пытался проводить централистскую политику. Часть местных владетельных феодалов, своих вассалов, он низложил; к началу войны с монголами 22 из них находились в заключении в Гургандже[466]466
  Перечень этих лиц см. в кн. Нисави, Сират ас-султан…, араб. текст, стр. 38, франц. пер., стр. 65; перс. версия, стр. 57.


[Закрыть]. Эта политика вызывала сильное недовольство провинциальной феодальной знати. К тому же хорезмшах не решился, да и не мог бы низложить самых сильных вассалов, как, например, атабеков Фарса и Луристана. В борьбе с оппозицией местной феодальной знати хорезмшах опирался на гражданскую бюрократию, заинтересованную в создании сильной центральной власти, а также на ополчения тюркских кочевых племен, знать которых была наделена военными ленами (икта'). Но и эти две группы класса феодалов раскололись на сторонников самого хорезмшаха Мухаммеда, главной опорой которого были туркменские племена, и сторонников враждовавшей с ним его властной матери Теркен-хатун[467]467
  У арабских и персидских авторов – Туркан-хатун.


[Закрыть], уделом ее был Хорезм, а опорой – тюркские племена кыпчаков и канглы. Часть мусульманского духовного сословия была недовольна хорезмшахами Текешом (1272–1290) и его сыном и преемником Мухаммедом из-за их вражды и войн с багдадским халифом 'Аббасидом Насиром (1180–1225)[468]468
  Владения которого ограничивались Ираком Арабским и Хузистаном.


[Закрыть] и из-за убийства по приказу хорезмшаха высокопочитаемого богослова Маджд ад-Дина Багдада. В восстаниях против хорезмшаха (в Нишапуре и Херате – 1207 г., в Самарканде – 1212 г.) наряду с местными феодалами участвовали и горожане. Положение государства осложнялось еще внешнеполитическими затруднениями – войной с аббасидским халифом Насиром и неудачей похода на Багдад в 1217 г., как и враждебными отношениями с Кучлуком, ханом откочевавших из Монголии на запад найманов, захватившим в 1210 г. Семиречье и Восточный Туркестан. Таким образом, государство хорезмшахов было подлинным колоссом на глиняных ногах. Этим и объясняются быстрота и сравнительная легкость разгрома этой державы монголами.

Хорезмшах и Чингис-хан

В. В. Бартольд исследовал и подробно изложил историю возникновения конфликта между хорезмшахом Мухаммедом и Чингисом, приведшего к войне, использовав все известные сообщения источников[469]469
  В. В. Бартольд, Туркестан…, стр. 460–474.


[Закрыть]. Однако данное им освещение событий далеко не лишено субъективной окраски. Симпатии В. В. Бартольда явно на стороне Чингис-хана. Вкратце развитие конфликта изложено так: Чингис-хан сперва искренне стремился установить мирные и добрососедские отношения с империей хорезмшаха, поскольку как он сам, так и установившие с ним тесную связь крупные мусульманские купцы из Средней Азии (некоторые из них стали советниками Чингис-хана еще во время его войны с Китаем), державшие в своих руках транзитную (через Монголию) караванную торговлю с Китаем, были заинтересованы в безопасности торговых путей и в бесперебойной торговле[470]470
  Там же, стр. 461–462, 467.


[Закрыть]. Чингис-хан благосклонно принял посольство хорезмшаха и караван купцов, прибывший из его владений, и отправил хорезмшаху ответное посольство, во главе которого стояли перешедшие на службу к Чингис-хану среднеазиатские купцы, и торговый караван из 450 человек, которые «все были мусульманами»[471]471
  Там же, стр. 465.


[Закрыть] (1218 г.). Но правитель Отрара (на среднем течении Сыр-Дарьи) Иналчук[472]472
  У Нисави – Ианал-хан.


[Закрыть] из-за жадности ложно обвинил этих купцов в шпионаже, перебил всех и завладел товарами. Чингис-хан же проявил «свою всегдашнюю сдержанность»[473]473
  В. В. Бартольд, Туркестан…, стр. 466.


[Закрыть] и отправил хорезмшаху новое посольство с требованием выдать Иналчука, обещая сохранить мир. Но хорезмшах отказал и приказал убить главу посольства Кафраджа Бугра (тоже мусульманина – перебежчика из державы хорезмшаха). «Таким образом, – подчеркивает В. В. Бартольд, – поступок хорезмшаха даже с точки зрения современного международного права дал Чингис-хану более чем достаточный повод для войны»[474]474
  Там же, стр. 467.


[Закрыть]. Инициативу войны он целиком приписывает хорезмшаху.

Прав ли В. В. Бартольд в своем заключении? С формальной стороны бесспорно хорезмшах своими безрассудными действиями создал повод для войны. Но если мы пожелаем выяснить не формальный повод, а истинные причины этой войны, нам придется прийти к противоположному выводу: подлинным инициатором войны был Чингис-хан. Чтобы убедиться в этом, рассмотрим сообщения источников об этом конфликте.

Как уже говорилось, В. В. Бартольд использовал рассказы всех известных нам источников. Но он не принял во внимание некоторые детали, приведенные в них. Рассмотрим следующие эпизоды, освещенные в источниках.

1. Рассказ о первом посольстве Чингис-хана к хорезмшаху Мухаммеду. Джувейни не упоминает об этом посольстве, он говорит только об отправке каравана, с которым было послано письмо Чингис-хана к хорезмшаху. Умалчивает о посольстве и Рашид ад-Дин. Подробности о посольстве мы находим у Нисави[475]475
  Нисави, Сират ас-султан…, араб. текст, стр. 33–34; франц. пер., стр. 57–59; перс. версия, стр. 49–50.


[Закрыть]. Он рассказывает, что послами были среднеазиатские купцы-мусульмане (следовательно, подданные хорезмшаха) Махмуд Хорезми[476]476
  Впоследствии известный под прозванием Ялавач (т. е. «Посол»); после монгольского завоевания он одно время был наместником в Мавераннахре (Междуречье Аму-Дарьи и Сыр-Дарьи) великого хана Угэдэя.


[Закрыть], 'Али-ходжа Бухари и Йусуф Отрарй. Они привезли ценные подарки и письмо Чингис-хана, в котором тот извещал хорезмшаха о завоевании монголами Северного Китая (Чин)[477]477
  Т. е. Цзиньской империи чжурчженей (1115–1234).


[Закрыть] и «стран тюрков» и предлагал заключить мирный договор с гарантиями безопасности торговых путей; Чингис-хан при этом назвал хорезмшаха «дражайшим из сыновей своих». На языке дипломатов того времени государь, назвавший другого государя «своим сыном», тем самым признавал его своим вассалом. Хорезмшах, выслушав послов, призвал к себе ночью Махмуда Хорезми и наедине сказал ему, что он, как хорезмиец, должен быть предан хорезмшаху. Он обещал, если Махмуд скажет правду, оказать ему великие благодеяния и заявил, что он должен стать шпионом (мунхи) хорезмшаха и извещать о всех намерениях Чингис-хана; хорезмшах подарил Махмуду драгоценный камень из своего ручного браслета (базубанд). Махмуд согласился (как выяснилось потом, притворно). Хорезмшах спросил Махмуда, правду ли сообщает Чингис-хан о том, что он завоевал Китай (Чин) и его империю (мамлакат-и Тамгадж)[478]478
  Тамгач-хан – обычное у тюркских народов титулование китайского (в данном случае – цзиньского) императора.


[Закрыть]. Узнав от Махмуда, что это истинная правда, хорезмшах сказал: «Кто такой тот проклятый, что он именует меня сыном? И каково число его войска?» Махмуд, увидя, что «признаки гнева отразились на щеках султана», боясь за свою жизнь, ответил, что по сравнению с войском хорезмшаха войско Чингис-хана можно уподобить одному всаднику[479]479
  Нисави, Сират ас-султан…, араб. текст, стр. 33–34; франц. пер., стр. 57–59; перс. версия, стр. 49–50.


[Закрыть]. Тогда хорезмшах дал согласие на мирный договор с владыкой Монголии.