Текст книги "Татаро-монголы в Азии и Европе"

Автор книги: Лев Гумилев

Соавторы: Евгений Кычанов,Вадим Серов,Лев Черепнин,Людмила Боровкова,Сергей Тихвинский,Илья Петрушевский,Махмуд Кутлуков,Нина Шастина,Алексей Бокщанин,Наталия Свистунова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 35 страниц)

Борьба с султанами Египта побудила ильханов искать союза с христианскими государствами Западной Европы – с Генуей, королями Франции и Англии, римским папой и обмениваться посольствами с ними[1147]1147
  См.: «L. Moshemii Historia Tartarorum ecolessiastica», Helmstadt, 1741 (прилож. XII, документы); P. Pelliоt, Les Mongols et la Papaute, BOC, t. XXIII, № 12, 4922–1923; t XXIV, № 3–4, 1924; t. XXVIII, № 1–2, cм. также: H. В. Пигулевская, Введение – в кн. «История Мар Ябалахи III и раббан Саумы», М., 1958.


[Закрыть]. Так, Аргун-хан (1284–1291) посылал на Запад четыре посольства (1285, 1287, 1289, 1290); первые – возглавлялись восточными христианами (несторианами)[1148]1148
  Одним из послов был несторианский епископ раббан Саума, уйгур, родом из Китая, посетивший в 1287–1288 гг. Константинополь, Рим, Геную, королей Франции (в Париже) и Англии (в Бордо). Описание его посольства см. «История Мар Ябалахи III и раббан Саумы», стр. 79–95.


[Закрыть]; главой посольства 1289, 1290 и 1302/1303 гг. (последнее уже от имени Газан-хана) был генуэзец Бускарель. Ильханы вели переговоры с западными государствами о совместной организации «крестового похода» в Сирию. Франция и Англия, как и папа, давали обещания. Но в конечном счете надежда ильханов на помощь Запада была иллюзорной: западноевропейские государства в то время уже утратили реальный интерес к крестовым походам. Генуя использовала союз с ильханами для борьбы со своей соперницей – Венецией, которая, напротив, ориентировалась на Египет. Римские же папы, авторитет которых в Западной Европе сильно упал, оказались бессильными деятельно помочь ильханам; больше всего папы старались (и также без успеха) обратить ильханов в христианство и склонить к унии с Римом восточных христиан. Одним из результатов сношения ильханов с Западом было создание колоний генуэзских и «франкских» купцов, а также появление католических миссионеров в городах Армении, Азербайджана и Западного Ирана на рубеже XIII–XIV вв.[1149]1149
  В начале XIV в. в Оултании была основана католическая архиепископия (главным образом для армян, принявших унию с Римом). В начале XV в. она была перенесена в монастырь Апаранер близ Нахчивана, где она просуществовала до 1766 г. (Гевонд Алишан, «Сисакан»), При Аргунхане миссионер Вильгельм Адам, впоследствии второй католический архиепископ Султанин, предложил ильхану от имени генуэзского правительства проект: военные суда монголов должны были перехватить шедшие из Индии корабли и направлять их в гавань Ормуз в Персидском заливе. Оттуда товары должны были следовать караванным путем через Исфахан – Султанию – Тебриз – Трапезунд – Константинополь – Геную, дабы таким образом устранить Венецию и Египет от торговли с Индией. Проект этот не был осуществлен, вероятно из-за его сложности.


[Закрыть]

Для борьбы с хулагуидами египетские султаны заключили союз с джучидскими ханами Золотой Орды, и поскольку Беркай-хан джучидский (1256–1266) принял ислам, то этот союз в Египте постарались облечь в религиозную форму «священной войны с неверными» (хотя преемники Беркая до хана Узбека, т. е. до 1312 г., оставались язычниками). С Чагатайским улусом ильханы также вели войны. Так, в ответ на вторжение чагатайских монголов в Хорасан Абака-хан (1265–1282) разрушил Бухару (1273 г.). В 1295 г. Дува-хан чагатайский вторгся в восточные области Ирана и опустошил их. Ильханы производили набеги и на Индию.

Внутренний строй государства хулагуидов

Ильханы вели полукочевой образ жизни. Часть года они жили со своим двором и ставкой (орду) в столице (сперва Марата, потом Тебриз, с начала XIV в. – новый город Султания близ Зенджана), а остальное время на кочевках летних (в горах) или зимних (в степях). Монгольские, правители – сперва наместники великого хана, потом ильханы – сохранили оставшийся от державы хорезмшахов бюрократический аппарат, поставив его к себе на службу. При ильхане всегда находился первый вазир, именовавшийся обычно наиб («заместитель»), имевший свой диван. Во главе дивана финансов стоял мустауфи ал-мамалик; если обе эти должности совмещал один сановник, то он именовался сахиб-диван. Почти весь бюрократический аппарат состоял из иранцев; языками канцелярий были персидский и отчасти уйгурский. Шамс ад-Дин Мухаммед Джувейни[1150]1150
  Историк Ата Малик Джувейни был его родным братом.


[Закрыть], потомок персидской семьи из Хорасана, служившей и сельджукидам, и хорезмшахам, и монголам, был сахиб-диваном при первых трех ильханах более 20 лет (1263–1284); он заполнил всю верхушку гражданской бюрократии своими сыновьями и креатурами. Позднее упомянутый Рашид ад-Дин Фазлаллах, известный ученый-энциклопедист и историк, был вазиром[1151]1151
  Формально вторым вазаром, фактически же руководителем всей внешней и внутренней политики и главой всего государственного аппарата; десять его сыновей были наместниками областей.


[Закрыть] при Газан-хане и Ульдзейту-хане в течение 19 лет (1298–1317). И первым ильханам-язычникам покровительство религиозным меньшинствам (христианам, буддистам, при Аргун-хане еще и иудеям) нисколько не мешало опираться и на ирано-мусульманскую бюрократию. Но положение персидского чиновника на службе у ильханов всегда было шатким. Двор их всегда (даже при умном и интеллигентном Газан-хане) был гнездом постоянных интриг соперничавших феодальных клик (участниками которых были монголы и уйгуры, тюрки и иранцы), заговоров и взаимных доносов, следствием которых были частые казни. Характерно, что из всех вазиров (числом 23) ильханов только один (Тадж ад-Дин 'Алишах Гилани, ум. в 1324 г.) не был казнен, да и то лишь потому, что умер внезапно[1152]1152
  Рашид ад-Дин удержался на посту вазара 19 лет только потому, что, не стесняясь в средствах, устранял или губил соперников; однако и он был в результате интриг казнен 18 июля 1318 г. при ильхане Абу Са'иде.


[Закрыть]. Вазиры и чиновники-иранцы на службе у ильханов помогали последним в ограблении народных масс своей страны, не забывая и себя. Но после казни вазиров и чиновников скопленные ими богатства и имения изымались в казну, что было очень выгодно ильханам.

Класс феодалов при ильханах состоял из четырех основных групп: 1) военно-кочевой знати, в основном монгольской и тюркской; это была политическая, господствующая группа; 2) провинциальной оседлой знати (включая сюда и владетельных вассалов ильхана и их арьер-вассалов)[1153]1153
  Вернее, та часть иранских феодалов, которая уцелела и не была уничтожена при завоевании или после него.


[Закрыть]; 3) гражданского чиновничества (бюрократии), почти сплошь иранского; 4) высшего духовенства – мусульманского, отчасти также и христианского (в странах Закавказья и в западных областях)[1154]1154
  Весьма почетное положение при ильханах (даже после их обращения в ислам) занимал несторианский патриарх – католикос; его резиденции находились в Багдаде и Мараге, но он часто бывал в ставке ильханов, представляя там интересы не только своей церкви, но и других христианских церквей.


[Закрыть]. Духовенство всех религий было освобождено от податей[1155]1155
  Трактат о финансах Насир ад-Дина Туей (перс, текст, стр. 763) говорит о свободе от податей духовных лиц, мусульманских и христианских.


[Закрыть].

Первые две группы класса феодалов в источниках именовались ахл-и шамшир (араб.-перс. – «люди меча»), вторые две – ахл-и калам (араб.-перс. – «люди пера»)[1156]1156
  См. там же, стр. 756.


[Закрыть]. Последние две группы были заинтересованы в осуществлении сильной центральной власти в лице ильхана и в централистской политике. Монголо-тюркская военно-кочевая знать поддерживала ту же политику до тех пор, пока продолжались завоевания, приносившие военную добычу и новые земли. После же неудач в Сирии, когда завоевания прекратились, эта знать стала стремиться к феодальной самостоятельности. Первые две из упомянутых выше групп феодалов оказались носителями центробежной тенденции, иначе говоря, феодальной раздробленности. И если при первых ильханах ханская власть была сильна, то последние ильханы (после смерти Абу Са'ида Бахадур-хана, 1316–1335) стали марионетками в руках соперничавших феодальных клик.

Области управлялись наместниками ильхана, назначаемыми из дивана первого вазира[1157]1157
  Согласно «Нузхат ал-иулуб» Хамдаллаха Казвини, таких областей было 20; в число их он включает Грузию с Абхазией (Гурджистан ва Абхаз) и Рум (Малую Азию), но не включает другие вассальные владения: Трапезунт, Киликию и Кипр.


[Закрыть]. В областях или округах, где были наследственные владетели-вассалы (атабеки, мелики), при мелике находился присланный из центра правитель – баскак (монг.), иначе шихна (араб.), обычно монгол. Он контролировал действия местного мелика, обеспечивал поступление дани и чрезвычайных налогов и имел в своем распоряжении монгольские войска[1158]1158
  Такой шиша постоянно находился при меликах Герата (курты, куртиды). См. Сейфи, Тарих-наме-йи Херат, стр. 127 и сл., 274, 277, 367, 595, 624, 184 и сл. О меликах Герата см. И. П. Петрушевский, Труд Сейфи как источник по истории Восточного Хорасана, – Труды ЮТАКЭ, т. V, Ашхабад, 1955. Такой шихна был и при царе Грузии. В переписке Рашид ад-Дина («Мукатабат-и Рашиди», стр. 262–265, № 44) сын последнего Пир-Султан именуется «наместником Гурджистана».


[Закрыть].

Войско, точнее феодальное ополчение, в основном состояло из монгольских и тюркских кочевых племен, в которых все мужчины были военнообязанными. Войско, согласно «Великой Ясе» Чингис-хана, делилось на туманы[1159]1159
  Арабизированное монг.-тюрк. Тюмень – «десять тысяч», отсюда в русских летописях: тьма, темник – начальник тюменя.


[Закрыть], тысячи, сотни и десятки[1160]1160
  Джувейни, Тарих-джахангушай, т. I, стр. 23.


[Закрыть]. Эти военные части представляли подразделения кочевых племен, их колен и родов; были «тысячи» ойратские, сулдузские, джелаирские, кэрэитские и др. Во главе этих подразделений стояли соответственно эмиры (нойоны, беки) туманов, тысяцкие, сотенные, десятские. К этой массе воинов-кочевников присоединялись ополчения оседлых феодалов-вассалов; они формировались по принципу: один воин с каждых девяти дворов оседлых жителей. Основной частью войска была конница, пехота (из оседлых жителей) служила для осады крепостей. Но в монгольском войске была и специальная техника[1161]1161
  Так, при осаде Нишапура в 1220 г. у монголов было 3 тыс. самострелов, 300 баллист, 100 больших баллист, 1 тыс. стенобитных орудий, 1700 аппаратов для метания сосудов с горящей нефтью, 4 тыс. штурмовых лестниц и 2500 ослиных вьюков камней (Сейфи, стр. 60).


[Закрыть]. Военная добыча делилась по тому же принципу, как и в мусульманских войсках: пятая доля выделялась для ильхана и его рода, из остальной добычи конный воин получал двойную долю по сравнению с пехотинцем[1162]1162
  М. Мinоvi and V. Мinоrsку, Nasir ad-din Tusi on finance, стр. 763.


[Закрыть].

В верхних слоях монгольских завоевателей в XIII и первой половине XIV в. прослеживаются два основных направления. Существование их было отмечено в общих чертах В. В. Бартольдом и А. Ю. Якубовским, более подробно они были рассмотрены в работах С. П. Толстова и моих[1163]1163
  В. В. Бартольд, История культурной жизни Туркестана, Ташкент, 1922, стр. 39–41; А. Ю. Якубовский, Тимур, – «Вопросы истории», 1946, № 8–9, стр. 48–52; С. П. Толстов, По следам древнехорезмийской цивилизации, М.—Л., 1948, стр. 290 и сл.; И. П. Петрушевский, Рашид ад-Дин и его исторический труд, – в кн. Рашид ад-Дин, Сборник летописей, т. I, кн. 1, М.—Л., 1952, стр. 12–16; И. П. Петрушевский, Земледелие…, стр. 48–53.


[Закрыть]. Первое направление поддерживалось большинством монгольской и отчасти тюркской кочевой знати. Эти поклонники монгольской старины и кочевых традиций враждебно относились к оседлой жизни («Великая Яса» Чингис-хана прямо запрещала монголам переходить к оседлости), земледелию и городам. Они были сторонниками неограниченной хищнической эксплуатации оседлых крестьян и горожан. Они не делали большой разницы между покорившимися и непокорившимися оседлыми народами; на тех и других завоеватели смотрели как на объект грабежа, только грабили их разными способами: первых – при помощи тяжелого налогового пресса, вторых – силой оружия, путем захвата военной добычи[1164]1164
  Газан-хан в речи, обращенной к эмирам (монгольской военной знати), настойчиво указывал им на необходимость делать различие между ра'ийатами покорными и непокорными. См. Рашид ад-Дин, Джами' ат-таварих, перс. текст, стр. 478; рус. пер., стр. 271.


[Закрыть]. Представители этого направления не заботились о том, чтобы не разорить вконец оседлое крестьянство, и облагали его налогами и поборами, не считаясь с тем, в состоянии ли сельское хозяйство выдержать такое бремя.

Второе направление включало небольшую группу монгольской знати, главным образом связанную со службой в ханской ставке и в собственных доменах ханской семьи; в основном же это были представители иранской бюрократии, служившей ханам. Приверженцы этого направления стремились создать крепкое централизованное государство с сильной ханской властью и тем самым обуздать центробежные устремления, произвол и своеволие монголо-тюркской кочевой знати. Для этого было необходимо сближение ханской власти с иранской феодальной верхушкой, покровительство купцам, торговле и городской жизни, восстановление разрушенных монгольским завоеванием производительных сил, в первую очередь в сельском хозяйстве, что было связано с точной фиксацией податей и повинностей крестьян. Без восстановления производительных сил, необходимого для регулярного поступления налогов в постоянных цифрах в казну центрального правительства, сильная ханская власть даже в масштабе отдельного улуса не могла бы существовать. Сторонником указанного второго направления был и великий хан Угэдэй (1229–1241), судя по тому, что рассказывают о его действиях Джувейни, Сейфи и другие источники[1165]1165
  Джувейни, Тарих-и джахангушай, т. I, стр. 158–195; Сейфи, Тарих-наме-йи Херат, стр. 94–109 (о восстановлении города Герата по инициативе Угэдэя, вопреки протестам монгольской знати).


[Закрыть]. Эта тенденция отразилась и в указе великого хана Мэнгу (1251–1259), ограничившего повинности и размеры податей крестьян и горожан[1166]1166
  Рашид ад-Дин, Джами' ат-таварих, т. II, изд. перс. текста Э. Блоше, стр. 308–314.


[Закрыть]. Но эти попытки почти не давали результатов из-за противодействия монгольской военной знати. Вначале хулагуиды[1167]1167
  Кроме Токудар-Ахмед-хана, принявшего ислам (1282–1284).


[Закрыть] чаще всего склонялись на сторону первого из указанных выше направлений, хотя действовали далеко не всегда последовательно. Второе направление одержало верх в хулагуидском государстве при Газан-хане.

Феодальные отношения

Категории феодальной собственности на землю и воду (ирригационные сооружения) в государстве хулагуидов сохранились те же, какие сложились в Иране еще раньше (между VII и XI вв.): государственные, иначе диванские, земли (арази-йи дивани), прямым собственником которых было государство, непосредственно эксплуатировавшее крестьян через свой финансовый аппарат, причем феодальная рента и налог на таких землях совпадали[1168]1168
  См. об этом: К. Маркс, Капитал, т. III, ч. 2, М., 1950, стр. 804.


[Закрыть]; частновладельческие земли типа западноевропейского аллода (араб. мильк, мульк; араб.-перс. арбаби), т. е. безусловная земельная собственность, не связанная службой государству, свободно передаваемая по наследству и продаваемая; земли религиозных и благотворительных учреждений, свободные от податей и неотчуждаемые (араб. вакф., араб.-пер. арази-йи вакфи); собственные домены государя – ильхана, его жен[1169]1169
  Законных жен у ильхана обычно было четыре; каждая из них имела свою ставку, свой двор, имения и доходы; наложницы ильхана, число которых было неограниченно, всех этих прав не имели.


[Закрыть], царевичей и родичей (араб, хасс, араб.-перс. арази-йи хассе; монг. инджу); лены (араб. икта', букв, надел»), т. е. условное землевладение военных чинов, формально ненаследственные, но фактически ставшие наследственными благодаря обычаю наследственности должностей уже при сельджукидах[1170]1170
  Подробнее о категориях феодальной земельной собственности см.: А. А. Али-заде, Социально-экономическая и политическая история Азербайджана, стр. 135–192; И. П. Петрушевский, Земледелие…, стр. 233–283.


[Закрыть]; на этих землях право взимания налогов переходило к владельцу икта' (араб. мукта', араб.-перс. икта-дар); иначе говоря, эти земли (как и вакфные земли) пользовались правом налогового иммунитета (араб.-перс. му'афи), но не административно-судебного иммунитета.

Но соотношение между упомянутыми категориями земель при монгольском владычестве изменилось. Поскольку во время монгольского завоевания и в первые десятилетия после него часть старинной иранской знати была уничтожена, и земли ее были конфискованы, фонды земель государственных (ливанских) и государственных доменов первоначально сильно выросли за счет земель частновладельческих[1171]1171
  См. об этом: А. А. Али-заде, Земельная политика ильханов, – Труды Института истории АН Азербайджанской ССР, т. I, Баку, 1947, стр. 5–23.


[Закрыть]. Но позднее, постепенно, благодаря раздачам ильханами государственных земель новым владельцам – монголам, тюркам или служившим ильханам иранским сановникам, на правах икта' или мулька, фонд государственных земель сократился а фонд частновладельческих земель снова увеличился (с последней четверти XIII в.). После принятия ильханами ислама, с конца XIII в., стал расти и фонд вакфных земель.

Для указанного времени характерна концентрация земельной собственности в руках крупных феодалов. Процесс этот происходил по-разному: путем скупки земель, или прямого их захвата, или судебных тяжб, сильными людьми у мелких землевладельцев (особенно у тех, у которых не сохранились в это бурное лихолетье документы на право владения землей), путем покупки с разрешения дивана государственных земель[1172]1172
  Хамдаллах Казвини («Тарих-и гузиде», перс. текст, стр. 485) сообщает о массовой продаже ливанских земель «сановным людям (араб.-перс. арбаб-и манасиб) в области Рум (Мйлая Азия).


[Закрыть], путем коммендации (араб. ильтиджа) мелких землевладельцев ильхану, царевичам или религиозным учреждениям, с превращением земель коммендированных лиц в земли инджу или вакфные.

Вот некоторые примеры крупного феодального землевладения, условного и безусловного. Упомянутый сахиб-диван Шамс ад-Дин Мухаммед Джувейни, пользуясь своим высоким положением, скупил земельные владения (мульковые) на сумму 40 млн. серебряных динаров[1173]1173
  Рашйд ад-Дин, Джами' ат-таварих, перс. текст, стр. 158; рус. пер., стр. 96.


[Закрыть]; при стоимости селения средней величины в 10 тыс. динаров[1174]1174
  Cм. об этом: И. П. Петрушевский, Земледелие…, стр. 253.


[Закрыть] на указанную сумму можно было купить до 4 тыс. селений. После казни сахиб-дивана (1284 г.) все его земли и богатства были конфискованы. Рашид ад-Дин за 19 лет своего вазирата также скупил множество мульковых земель. Кроме того, за написание исторического труда ильхан Ульджейту-хан пожаловал ему по два селения в каждой области. Как видно из его завещания[1175]1175
  «Мукатабат-и Рашиди», стр. 220–240 (письмо № 36).


[Закрыть], Рашид ад-Дин владел в разных областях государства 12 770 федданами[1176]1176
  Феддан (араб., персидский синоним – джуфт) здесь – плужный участок, который мог быть обработан в течение сезона упряжкой быков; размеры феддана колебались в разных местностях от 0,4 га до 24 га, в среднем 6 га; у Рашид ад-Дина всего было около 80 тыс. га орошенных пахотных земель.


[Закрыть] пахотных земель на правах мулька, 39 тыс. финиковых пальм, множеством садов[1177]1177
  Только в двух таких садах близ Тебриза работало 1200 рабов обоего пола; см. «Мукатабат-и Рашиди», стр. 52–53 (письмо № 17), 194–195 (письмо № 34).


[Закрыть] и виноградников, не считая еще вакфных имуществ, мутаваллием (попечителем) которых он был, и тех земель, которые еще при жизни были выделены им своим сыновьям и дочерям; кроме того, ему принадлежали 250 тыс. овец, 30 тыс. лошадей, 2 тыс. кровных арабских лошадей, 10 тыс. верблюдов, 10 тыс. коров, 50 тыс. штук разной домашней птицы, 35 млн. динаров[1178]1178
  Динар времени Газан-хана содержал 13 г серебра.


[Закрыть] в деньгах, из которых только 2,5 млн. находились в его казнохранилище, а остальные 32,5 млн. были переданы «доверенным купцам», т. е. вложены в крупную караванную торговлю[1179]1179
  «Мукатабат-и Рашиди», стр. 238 (письмо № 36).


[Закрыть]; купцы возвращали Рашид ад-Дину его долю прибыли товарами – текстильными, кожевенными, мехами, лекарственными и парфюмерными изделиями[1180]1180
  Там же, стр. 183–193 (письмо № 34), 282–287 (письмо № 47).


[Закрыть]. Сверх того, Рашид ад-Дину принадлежал основанный им пригород в Тибризе – Руб'и Рашиди («Рашидов квартал»), в котором было будто бы 30 тыс. домов (семейств)[1181]1181
  Возможно, в рукописи описка; «си» – «тридцать тысяч» вместо «се» – «три тысячи».


[Закрыть], 24 караван-сарая, 1500 лавок, мастерские (кархане) ткацкие, писчебумажные, красильные, бани, монетный двор, мельницы[1182]1182
  «Мукатабат-и Рашиди», стр. 315–327 (письмо № 51).


[Закрыть], а также большой госпиталь, медресе с тысячью студентов, мечети, библиотека с 60 тыс. книг[1183]1183
  Там же, стр. 236–237 (письмо № 36). Общий сводный обзор земельных владений и имуществ Рашид ад-Дина с цифровыми расчетами и таблицами см.: И. П. Петрушевский, Феодальное хозяйство Рашид ад-Дина, – «Вопросы истории», 1951, № 4, стр. 87–104.


[Закрыть]. Для хозяйственной деятельности Рашид ад-Дина – феодала из группы чиновной знати (гражданской бюрократии) – характерно сближение с крупным купечеством и участие в караванной торговле.

В собственных имениях Газан-хана только в четырех областях было 20 тыс. федданов, т. е. 120–140 тыс. га орошенных пахотных земель[1184]1184
  «Тарих-и Вассаф», стр. 349.


[Закрыть]. Ширазскому казию Маджд ад-Дину Фали ильхан Абу Са'ид подарил 100 селений в Фарсе[1185]1185
  См. «Voyages d'Ibn Batoutah», t. II, ed. Defremery – Sanguinetti, t. II, стр. 61. (арабский текст с параллельным французским переводом).


[Закрыть].

Источники сообщают, в общем, немного сведений о положении крестьян в частновладельческих имениях. Нужно иметь в виду, что монгольские и тюркские кочевые феодалы, получив от ильханов обработанные земли, не оставляя кочевого или полукочевого образа жизни[1186]1186
  Для них и не было необходимости оставлять их излюбленного кочевого образа жизни, так как в своих имениях они не имели господской запашки, иначе говоря, не вели производственной деятельности, а только изымали продуктовую ренту с участков держателей – крестьян.


[Закрыть], становились эксплуататорами оседлого земледельческого населения. Правовое положение крестьян ухудшилось. Не говоря уже об актах произвола и насилия со стороны кочевых феодалов, «Великая Яса» Чингис-хана обязывала монгольские власти время от времени производить принудительные наборы девушек (т. е. отнимать их у родителей); затем их сортировали: самые красивые поступали в гаремы ильхана и царевичей, остальные становились рабынями эмиров тумана, тысяцких, сотских и десятских эмиров[1187]1187
  Джувейни, Тарих-и джахангушай, т. I, стр. 24.


[Закрыть]. Таких порядков никогда не знало мусульманское право.

Согласно мусульманскому праву, феодально-зависимое или крепостное право юридически не признавалось. Крестьяне (араб. ра'ийат, мн. ч. ра'айа) юридически считались людьми лично свободными. Фактическая феодальная зависимость крестьян от землевладельцев существовала благодаря держанию крестьянами земель феодалов. В XI–XII вв. государство передало феодалам (особенно на землях икта') некоторые административно-полицейские функции. Но в источниках VII–XII вв. мы не встречали никаких указаний на запрещение права перехода. Иначе говоря, феодальная зависимость не принимала форму крепостного состояния.

Прикрепление крестьян к земле в Иране и Азербайджане утвердилось при монгольском владычестве[1188]1188
  См. работы И. П. Петрушевского: «К вопросу о прикреплении крестьян к земле в Иране в эпоху монгольского владычества», – «Вопросы истории», 1947, № 4; «О формах феодальной зависимости крестьян в Иране в XIII–XIV вв.», – «Советское востоковедение», 1955, № 5; «Земледелие…», гл. VII, стр. 319–339. С нашим выводом согласился А. Ю. Якубовский, см. «Вопросы периодизации Средней Азии», – Краткие сообщения Института истории материальной культуры, М.—Л., 1949, № 28, стр. 41–42.


[Закрыть].

Монгольское нашествие, как было сказано, вызвало глубокий общий упадок экономики Ирана и Азербайджана, сокращение населения и, в частности, сокращение рабочих рук и налогоплательщиков среди оседлого сельского населения. Раньше орошенной земли не хватало для густого сельского населения, было много обезземеленных крестьян и землевладельцы не испытывали нужды в прикреплении крестьян – держателей земельных участков («вечных» или временных «арендаторов», по терминологии мусульманского права). Теперь же, напротив, необработанных и пустующих земель было слишком много (по словам Рашид ад-Дина, до ^₉/^₁₀ площади, пригодной к обработке, в ряде областей)[1189]1189
  Рашид ад-Дин, Джами' ат-таварих, перс. текст, стр. 557–558, рус. пер., стр. 320.


[Закрыть]. Поэтому феодальное государство и значительная часть феодалов были заинтересованы в прикреплении крестьян к местам приписки, в запрещении права перехода и в принудительном возвращении беглых крестьян на «места исконного поселения». Беглых крестьян было очень много, они укрывались в горах, лесах и степях; непомерные налоги стимулировали это массовое бегство. Это и вызвало закрепостительную политику ильханов. Им не пришлось изобретать новые законы для этого. Им стоило только распространить на оседлое земледельческое население тот закон чингисовой «Великой Ясы», который запрещал кочевнику под страхом смерти покидать свою тысячу и сотню и своего вождя и господина[1190]1190
  Об этом запрете упоминают все дошедшие до нас варианты «Ясы»; см. Chronicion Syriacum лер. В. Ф. Минорского в кн.: Г. В. Вернадский, О составе Великой Ясы, Брюссель, 1939, стр. 54; «Юань ши», см. кн. Иакинф [Н. Я. Бичурин], История первых четырех ханов из дома Чингисова, СПб., 1829, стр. 231; Джувейни («Тарих-и джахангушай», т. I, стр. 24) пишет: «И другой закон таков, что никакой человек из тысячи, сотни и десятка, кто там причислен, не может уйти в другое место и обрести убежище у кого-нибудь другого. И если кто-нибудь поступит вопреки этому правилу, того человека, который совершит переход, в присутствии людей убьют, а того человека, который его пустит к себе, подвергнут наказанию и истязанию. И по этой причине никакая тварь никого другого пустить к себе не может. К примеру, если бы и государев сын был, меньшого человека к себе не пустит, и ясы остерегается».


[Закрыть]. Но, конечно, это распространение крепостного устава «Великой Ясы» на оседлых крестьян не было чисто механическим актом. Оно было вызвано изменениями в феодальной экономике, интересами военно-феодальной верхушки[1191]1191
  Часть феодалов, преимущественно местных, напротив, охотно принимала к себе беглых крестьян вопреки закону, чтобы посадить их на пустующие земельные участки.


[Закрыть] и государственного фиска. Прикрепление крестьян к месту приписки, по-видимому, связано с переписью населения при великом хане Мэнгу (1254 г.). Оно было подтверждено в ярлыке Газан-хана 1303 г.

Налоговая система ильханов

Как было сказано, наряду с разрушениями и опустошениями времени завоевания важной причиной экономического упадка Ирана и Азербайджана была налоговая политика завоевателей, от тяжести которой страдали все области, в том числе и такие, которые мало пострадали при завоевании, как, например, Фарс. Налоговая система ильханов была предметом изучения советских и зарубежных исследователей[1192]1192
  Помимо известного труда д'Оссона и примечаний Катрмера к «Джами' ат-таварих» Рашид ад-Дина (Quatremere, Histoire des Mongols de la Perse, t. I, Paris, 1836) см. также: В. В. Бартольд, Персидская надпись на стене анийской мечети Мануче, СПб., 1911; А. А. Али-заде, Социально-экономическая история Азербайджана XIII–XIV вв., стр. 198–253; И. П. Петрушевский, Земледелие…, стр. 340–402 (гл. VIII); V. Minorsky, A. Soyurghal of Qasim… Aq-Qoyunlu, – BSOS, vol. IX, pt 4, 1938; V. Minоrsky, Fars in 881–1476, – там же, vol. X, pt 1, 1939; B. Spuler, Die Mongolen in Iran, Berlin, 1955, стр. 306–335; A. K. S. Lambtоn, Landlord and Peasant in Persia, London, 1953, стр. 102–105.


[Закрыть].

Наряду со старыми налоговыми сборами, существовавшими раньше, монголы ввели новые. В одних областях по-прежнему (еще со времен халифата) основным налогом оставалась поземельная подать – харадж, взимавшийся местами в денежной, местами в натуральной форме в виде доли урожая[1193]1193
  Хамдаллах Казвини («Нузхат ал-нулуб», стр. 31) сообщает, что в округе Куфы ⅓ урожая присваивало государство (налоги), ⅓ – землевладелец (феодальная рента) и ⅓ составляла долю крестьянина – держателя участка (барзигар).


[Закрыть] (⅕, ¼, ⅓, ⅔). Из документов видно, что в XIII–XIV вв. натуральная форма взимания хараджа безусловно преобладала (кроме сельских округ больших городов, где товарно-денежное хозяйство было более или менее развито). Сверх основного хараджа (асл-и харадж, араб.-перс.) взимался еще дополнительный (араб. фар'; букв, «ветвь») в сумме от ^₁/^₁₀[1194]1194
  «Тарих-и Вассаф», стр. 435.


[Закрыть] до ^₂/^₁₀[1195]1195
  М. Minovi and V. Minorsky, Nasir ad-din Tusi on finance, стр. 762.


[Закрыть] основного хараджа. В других областях харадж был заменен новой податью, введенной монголами, купчур (монг.)[1196]1196
  Pашид ад-Дин, Джами' ат-таварих, перс. текст, стр. 452–453; рус. пер., стр. 256. К купчурным областям, в частности, принадлежали Ирак Персидский (Северо-Западный Иран) и Азербайджан (Иранский).


[Закрыть]. Купчур, взимаемый с кочевников, был податью с поголовья скота (в год по 1 голове со 100 голов каждого рода скота)[1197]1197
  Это и была первоначальная форма купчура в Монголии.


[Закрыть]. Но купчур, распространенный после завоевания на оседлых крестьян и горожан, для них превратился в подушную подать (с мужчин). До завоевания подушную подать (араб, джизйа) платили только немусульмане. Теперь джизйа исчезла, но более тяжелую подать, купчур, взимали со всех ра'ийатов без различия религии[1198]1198
  М. Minovi and V. Мinоrsку, Nasir ad-din Tusi on finance, стр. 763.


[Закрыть]. Купчур взимался в деньгах, ставки его часто изменялись и нередко определялись по произволу чиновников дивана финансов. В некоторых областях взимали и харадж и купчур[1199]1199
  «Тарих-и Вассаф, стр. 347 (о Фарсе): „Мукатабат-и Рашиди“, стр. 34 (№ 13, о податях Исфаханского округа); персидский поэт Пур-и Баха также говорит об одновременном взимании податей купчaр и миль (здесь – синоним хараджа). См. V. Мinоrsку, Pur-i Baha, A Mongol Ode, – BSOS, vol. XVIII, pt 2, 1956, стр. 175, стих. 11.


[Закрыть]. Причины такого различия в формах обложения неизвестны.

Кроме основных податей – хараджа и купчура – взималось много других податей. В документах XIII–XIV вв. мы встретили 45 терминов налоговых сборов, в более поздних фарманах встречается 31 и 27[1200]1200
  Подробности см. И. П. Петрушевский, Земледелие…, стр. 359 и сл.


[Закрыть]. Учитывая, что некоторые из этих терминов являлись синонимами, все же можно считать не менее 20 видов податей, взимавшихся повсеместно. Из них только пять основаны на мусульманском религиозном праве (шариате), остальные введены постепенно в разное время (большая часть в X–XI вв.). Но при монголах взимание их оказалось гораздо более тяжелым благодаря общему упадку сельского хозяйства и обеднению крестьян. Не имея возможности здесь подробно говорить об этих податях и повинностях, отметим лишь важнейшие из них: «чрезвычайный» налог (араб. 'авариз), на практике, однако, взимавшийся постоянно[1201]1201
  Там же, стр. 382.


[Закрыть]; сбор для снабжения войск – тагар (перс.) – зерном, вином, скотом[1202]1202
  Там же, стр. 383–386; А. А. Али-заде, Социально-экономическая история Азербайджана XIII–XIV вв., стр. 230–235.


[Закрыть]; ихраджат (араб.) – группа сборов на покрытие издержек по содержанию разных чиновников, гонцов и оплаты их расходов[1203]1203
  И. П. Петрушевский, Земледелие…, стр. 387–391.


[Закрыть], сбор с садов[1204]1204
  Там же, стр. 387.


[Закрыть] и др.

Тяжелы были и натуральные повинности – бигар (перс.), иначе хашар (араб.-перс.) – сборы крестьян на оросительные работы, на строительство дворцов, крепостей и т. д. в пользу государства или местных владетельных феодалов. Эти сборы крестьян, сгоняемых издалека, работавших на своих харчах, были разорительны[1205]1205
  Там же, стр. 394–396; А. А. Али-заде, Социально-экономическая история Азербайджана XIII–XIV вв., стр. 228–230.


[Закрыть]. Так, для прокладки планированного Рашид ад-Дином магистрального канала из р. Тигра было собрано 20 тыс. крестьян из Джезиры[1206]1206
  «Мукатабат-и Рашиди», стр. 244–245 (письмо № 38); ср. там же, стр. 246–247 (письмо № 39 – о сборе ра'ийатов для прокладки «Канала Газанова» из р. Евфрата.


[Закрыть].

Не менее тяжела была и постойная повинность – обязанность крестьян и горожан принимать к себе в дом эмиров, гонцов, чиновников с их челядью. «В каждом околотке, – сообщает Рашид ад-Дин, – где располагался на постой гонец, тамошние жители сразу подвергались стеснениям и мучениям, ибо их (гонцов) рабы и военные слуги с крыши спускались во дворы соседей, стреляли из луков в голубей и кур и часто случалось, что стрелы попадали в детей жителей. Все, что они находили из съестного, напитков и корма для животных, кому бы то ни принадлежало, они грабили для себя… Они ставили в садах [верховых и вьючных] животных и в один день разоряли сад, который с тысячью трудностей благоустраивали в течение десяти лет»[1207]1207
  Рашид ад-Дин, Джами' ат-таварих, перс. текст, стр. 460; рус. пер., стр. 260.


[Закрыть]. Тяжела была для ра'ийатов и ямская повинность (йам, монг.) – обязанность поставлять для почты верховых и вьючных животных (улаг) и людей… «Нельзя описать, – говорит Рашид ад-Дин, – сколько улага – ослов ежегодно брали у ра'ийатов (крестьян), купцов и прочих и скольким тысячам ра'ийатов [гонцы] ломали головы, руки и ноги»[1208]1208
  Там же, перс. текст, стр. 556; рус. пер., стр. 319.


[Закрыть].

Дополнительным бременем на плечи ра'ийатов ложилась система расплаты государства по денежным обязательствам (по отношению к служилым людям и кредиторам) не деньгами, а ассигновками (барат, хавале), выписанными на местные казначейства, которые раскладывали уплату на ра'ийатов[1209]1209
  Там же, перс. текст, стр. 453–457; рус. пер., стр. 256–259; Джувейни, Тарих-и джахангушай, т. II, стр. 249.


[Закрыть]. Также случалось нередко, что одни и те же подати взимались с ра'ийатов по два-три раза и даже по нескольку раз в год[1210]1210
  Рашид ад-Дин, Джами' ат-таварих, перс. текст, стр. 453; рус. пер., стр. 256.


[Закрыть].

Для горожан особенно обременителен был введенный впервые монголами налог с ремесла и торговли – тамга[1211]1211
  М. Minovi and V. Мinоrsку, Nasir ad-din Tusi on finance, стр. 761.


[Закрыть]. Размер тамги составлял 10 % стоимости каждой торговой сделки, оптовой или розничной[1212]1212
  «Мукатабат-и Рашиди», стр. 33–34 (письмо № 13).


[Закрыть].

Но тяжелее всего эта система повинностей была для крестьян. Она усугублялась произволом финансовых чиновников и еще более откупщиков налогов, которыми были либо феодалы (монголы и уйгуры), либо местные купцы и ростовщики. Во многих областях крестьянам приходилось отдавать в виде ренты и налогов 80–90 % урожая, и все равно они постоянно оставались в недоимщиках. Вот как описывает Рашид ад-Дин сбор податей до реформы Газан-хана: «Когда сборщики отправлялись по околоткам, они отыскивали какого-нибудь мерзавца, знавшего дома, и по его указанию извлекали [прятавшихся] людей из углов, подвалов, садов и развалин. Если не могли захватить мужчин, то забирали их жен, гнали их, как стадо овец, перед собой из околотка в околоток и приводили к налоговым чиновникам. Те подвешивали их за ноги на веревке и избивали; стенания и жалобы женщин поднимались до небес»[1213]1213
  Рашид ад-Дин, Джами' ат-таварих, перс. текст, стр. 458; рус. пер., стр. 259.


[Закрыть].

Формы классовой борьбы крестьян

Одной из форм (пассивной) классовой борьбы крестьянства было бегство с мест приписки, принявшее к концу XIII в. массовый характер. Рашид ад-Дин приводит пример, когда крупнейшие землевладельцы в округе Йезда, прибыв в свои имения, не могли отыскать никого из крестьян: все разбежались; сады погибли, и от них не осталось следов[1214]1214
  Там же, перс. текст, стр. 458–459; рус. пер., стр. 258–259.


[Закрыть]. Тот же автор рассказывает, что один из землевладельцев прибыл в свое селение Фирузабад, в округе Иезда, для сбора ренты. Он не мог найти ни старосты, ни крестьян: все убежали. Зато там уже сидели 17 сборщиков податей с ассигновками для оплаты их из доли податей с того же селения. Всей этой своре удалось поймать в степи трех скрывавшихся крестьян. Их привели в селение, подвесили на веревках и стали избивать, дабы заставить их сказать, где скрываются остальные крестьяне, но ничего не добились[1215]1215
  Там же, перс. текст, стр. 460; рус. пер., стр. 260. Этот эпизод датирован 1292 г.


[Закрыть]. На рубеже XIII и XIV вв. Вассаф упоминает о Фарсе: «запустевшие местности», «где совсем не было ра'ийатов»[1216]1216
  «Тарих-и Вассаф», стр. 433.


[Закрыть]. Рашид ад-Дин в письме к своему сыну Махмуду, наместнику Кермана, отмечая, что бегство крестьян приняло массовый характер по вине местных властей и войск, приказывал возвратить крестьян на места исконного поселения, обещав им льготы – освобождение от податей на три года[1217]1217
  «Мукатабат-и Рашиди», стр. 11–12 (письмо № 5).


[Закрыть].

Конечно, те крестьяне, которые бежали в горы, леса и степи, постепенно переходили от пассивного к активному протесту. В 80–90-х годах XIII в., когда вызванная податным бременем хозяйственная разруха достигла крайних пределов, размножились повстанческие отряды, ведшие партизанскую войну с государством ильханов и его феодальной верхушкой. Действия этих отрядов картинно рисует Рашид ад-Дин. Он называет их не иначе как «разбойниками и ворами» (перс. рахзанан ва дуздан), «городскими подонками и чернью» (перс.-араб. рунуд ва аубаш)[1218]1218
  Рашид ад-Дин, Джами' ат-таварих, перс. текст, стр. 486; рус. пер., стр. 276–277.


[Закрыть]. Но из его рассказа видно, что эти отряды состояли из разоренных сельчан, обедневших кочевников, беглых рабов, а также городской бедноты. Там были таджики[1219]1219
  Термином «таджики» в то время обозначали всех вообще оседлых иранцев. См. В. В. Бартольд, Tadjik, – «Encyclopedia of Islam», vol. IV (то же в параллельном издании на французском и немецком языках).


[Закрыть], курды, луры, шулы, арабы, даже (обедневшие) монголы[1220]1220
  Рашид ад-Дин, Джами' ат-таварих, стр. 276–277.


[Закрыть]. По словам Рашид ад-Дина, эти «разбойники» находили полную поддержку среди социальных низов. Некоторые жители селений «становились с ними заодно и ходили у них в проводниках». В каждом роду кочевников и среди оседлых крестьян, даже сельских старост, у «разбойников» были друзья и товарищи, которые всячески им помогали, снабжали их продовольствием, укрывали их в своих домах, и они порою месяц-другой гостили у своих друзей. В городах у «разбойников» были «лазутчики», которые извещали их «о выезде людей разного состояния» из города. Даже низшие местные власти избегали доносить об этих отрядах, опасаясь их мести. Напротив, местные жители осведомляли их о движении военных отрядов. Случалось, эти повстанцы, окружив стан какого-нибудь эмира, грабили его. Нападая на караваны (о движении которых «разбойники» заранее знали), «разбойники» кричали: «У нас-де до тех, у кого нет ничего или есть мало, дела нет!». Тотчас же бывшие в караване бедняки и малоимущие спокойно отходили в сторону, а разбойники принимались за знатных людей и богатых купцов (о присутствии которых в караване они также были осведомлены заранее), грабили и убивали тех. На имущество этих людей они смотрели как на такую, же законную военную добычу, как монгольские войска и власти смотрели на имущество крестьян. Некоторые из этих повстанцев приобрели славу среди населения, и если кого-нибудь из них ловили и вели казнить, то народ возмущался, говоря: «Как можно казнить такого героя!»[1221]1221
  Весь рассказ см. Рашид ад-Дин, Джами' ат-таварих, перс. текст, стр. 486–490; рус. пер., стр. 276–279.


[Закрыть]. Из повествования ясно, что это были отнюдь не оторвавшиеся от общества деклассированные разбойничьи шайки, а народные партизанские отряды, боровшиеся против угнетателей.

Конечно, не все беглые крестьяне уходили в леса и горы. Многие из них переселялись в области, где влияние монгольской кочевой знати было слабее и где феодальная эксплуатация была относительно более мягкой. Как уже говорилось, многие местные феодалы (особенно на юге) охотно принимали к себе беглых крестьян, сажая их на запустевшие участки. Некоторые крестьяне, жившие в оазисах, выставляли на дороге дозорного. Когда тот издалека видел приближение кого-либо чужого, он подавал сигнал, и крестьяне прятались в каризах (подземных каналах) и в песках[1222]1222
  Там же, перс. текст, стр. 458; рус. пер., стр. 259.


[Закрыть].

В Фарсе в 1265 г. произошло большое восстание крестьян и кочевников под предводительством сейида Шараф ад-Дина, объявившего себя Махдием, призванным богом установить на земле царство справедливости, что и привело к восстанию «простой народ» ('авами ан-нас)[1223]1223
  Об этом восстании см. «Тарих-и Вассаф», стр. 191–192.


[Закрыть]. В 1291 г. произошло восстание лурских кочевых племен, занявших на время Исфахан. Крестьяне и горожане также принимали участие в попытках владетельных вассалов ильхана, как, например, меликов гератских, освободиться от монгольского ига или ослабить его[1224]1224
  Эти попытки вызвали карательные экспедиции ильханских войск в 1298, 1306–1307 и 1312–1313 гг., приведшие к повторным разорениям Герата и его оазиса. Подробно см. Сейфй, Тарих-наме-йи Херат, стр. 491–497, 503–541, 591–595.


[Закрыть].

Реформы Газан-хана[1225]1225
  О социальной политике и реформах Газан-хана см.: А. И. Фалина, Реформы Газан-хана, – Ученые записки Института востоковедения АН СССР, т. XVII, 1959, стр. 51–76; И. П. Петрушевский, Земледелие…, стр. 52–62, 83–92, 333–339; А. А. Али-заде, Социально-экономическая и политическая история Азербайджана XIII–XIV вв. Специального раздела о реформах Газан-хана в этой книге нет, но о них говорится в разных местах.


[Закрыть]

Исключительно тяжелое экономическое и финансовое состояние государства, резкий упадок земледелия и городской жизни, побеги крестьян, ропот монгольских рядовых воинов, которым не платили регулярно жалованья[1226]1226
  Точнее, натурального довольствия – кормовых ('улуфе) и «обмундировочных» (джамагийат, перс.).


[Закрыть], – все это побудило седьмого ильхана Газан-хана (султана Махмуда, правил в 1271–1304 гг.) круто изменить внутреннюю политику: сблизиться с мусульманской чиновной и духовной знатью (в большинстве иранской), чтобы обеспечить ее активную поддержку, и усвоить некоторые иранские государственные традиции. Газан-хан принял ислам, который после долгого перерыва (1220–1295) снова стал государственной религией. Газан-хан провел ряд реформ в духе той политической линии, которую мы выше условно назвали «вторым направлением». С этим и было связано назначение на пост второго вазира Рашид ад-Дина (бывшего одновременно придворным врачом и историографом Газан-хана), фактически ставшего руководящим министром. Главная политическая роль в государстве примерно на два десятилетия от монголо-тюркской военно-кочевой знати, которой Газан-хан не доверял и представителей которой часто казнил, перешла к иранской чиновной знати (гражданской бюрократии), политическую программу которой выражал Рашид ад-Дин, иранский патриот[1227]1227
  Хотя еще его дед был, по-видимому, евреем.


[Закрыть], видевший в Газан-хане «падишаха ислама», «его величество, прибежище халифата, хосроя[1228]1228
  Древний титул иранских царей сасанидов (226–651).


[Закрыть] Ирана и наследника царства кийанидов»[1229]1229
  «Мукатабат-и Рашиди», стр. 141 (письмо № 26). Кийаниды – легендарная династия древнейших царей Ирана.


[Закрыть]. В. В. Бартольд в свое время не был уверен в том, что реформы Газан-хана «были делом рук самого историка»[1230]1230
  В. В. Бартольд, Рецензия на кн. Е. Blochet, Introduction a l'Histoire des Mongols de Rachid ed-din (1910)– «Мир ислама», т. I, СПб., 1912, стр. 86.


[Закрыть]. Теперь, после открытия и опубликования переписки Рашид ад-Дина, нельзя сомневаться в том, что именно он был инициатором и проводником этих реформ. Правда, в «Джами' ат-таварих» историк рисует себя и других сановников только пассивными исполнителями мудрых государственных замыслов юного монгольского государя. Но это не более как официальная лесть властолюбивого сановника, желавшего сохранить и упрочить свое положение и влияние при альханском дворе. Из переписки Рашид ад-Дина мы убеждаемся в том, что в основу газанхановых реформ положены политические идеи самого историка: сильная центральная власть и борьба с центробежными тенденциями вассалов и особенно монгольской военно-кочевой знати, обуздание своеволия и произвола последней; возрождение разрушенной экономики, особенно сельского хозяйства; облегчение налогового бремени горожан и крестьянства для поднятия их благосостояния и, следовательно, их налоговой платежеспособности; оздоровление аппарата финансовых чиновников и прекращение их злоупотреблений[1231]1231
  Политические идеи Рашид ад-Дина высказаны в разных местах его писем. Наиболее систематически они изложены в письме к его сыну Шихаб ад-Дину, наместнику Хузистана, см. «Мукатабат-и Рашиди», стр. 93–121 (письмо № 22).


[Закрыть].