Текст книги "Татаро-монголы в Азии и Европе"

Автор книги: Лев Гумилев

Соавторы: Евгений Кычанов,Вадим Серов,Лев Черепнин,Людмила Боровкова,Сергей Тихвинский,Илья Петрушевский,Махмуд Кутлуков,Нина Шастина,Алексей Бокщанин,Наталия Свистунова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 35 страниц)

М. Кутлуков
Монгольское господство в Восточном Туркестане

Как известно, в первой четверти XIII в. Восточный Туркестан был подчинен власти Чингис-хана. Так как правители страны не оказали сопротивления монгольским отрядам, то она избежала тех опустошений и разрушений, которыми сопровождались военные действия между монгольскими завоевателями и войсками местных правителей в других странах, например в Средней Азии. Но в дальнейшем господство завоевателей в Восточном Туркестане имело тяжелые для страны последствия.

В. В. Бартольд, имея в виду монгольские завоевания в Средней Азии, отмечал: «Мы знаем, например, что города, которые за упорное сопротивление… подвергались особенно тяжелой участи и как бы стирались с лица земли, потом восстанавливались и продолжали жить еще несколько столетий, тогда как в местностях, где жители добровольно покорялись завоевателям и потому сохраняли свои города в неприкосновенности, городская жизнь приходила в полный упадок»[343]343
  В. В. Бартольд, История культурной жизни Туркестана, Л., 1927, стр. 85.


[Закрыть].

Именно так обстояло дело в Семиречье и Восточном Туркестане. В этих областях монголы не встречали сопротивления и не разрушали городов, но между тем уже в 50-х годах XIII в., всего через три десятилетия после прихода монголов, там отмечается исчезновение некоторых городов и увеличение за их счет пастбищ кочевников. Господство монгольских завоевателей отрицательно влияло на состояние экономики и культуры страны.

Монгольская феодальная знать организовала систему жестокого гнета. Трудящиеся массы жили в страшной нищете.

На крестьян и ремесленников были наложены тяжелые подати. Целые области и города были отданы на «кормление» монгольским ханам и военачальникам, которые закрепостили крестьян и ремесленников.

Длительная междоусобная война, начавшаяся в 60-х годах XIII в. в Монголии, затронула также Уйгурию и Восточный Туркестан и тяжело отразилась на экономической жизни страны. Такие цветущие города Уйгурии, как Бешбалык, Илибалык, Алмалык, Кара-Ходжо и другие, еще при правлении преемников Чингис-хана пришли в упадок, а после завоевания их чагатаидами в XIV в. превратились в развалины, и жизнь там больше не возобновлялась.

Такую же картину мы наблюдаем и на юге страны, в Кашгарии. Опустение городов в значительной степени было связано с общим упадком экономики страны и сокращением торговых связей с соседними странами.

Вопрос о влиянии монгольских завоеваний на историческое развитие стран Средней и Центральной Азии долгое время не получал правильного освещения в исторической литературе. Среди работ, написанных на эту тему, особое место занимают труды В. В. Бартольда. Несмотря на большое значение его исследований, общая оценка, данная им монгольским завоеваниям, не была принята советской историографией. В. В. Бартольд и его ученики недооценивали размеров разрушений, произведенных монгольскими войсками в Средней Азии, и фактов последующего экономического и культурного упадка стран этого и других регионов. Но исторические факты приводят нас к отрицательной оценке монгольских завоеваний в Средней Азии и других странах и результатов их господства.

Как сообщают летописи монгольской эпохи, в 1205, 1207 и 1209 гг. монголы, возглавляемые Чингис-ханом, предприняли опустошительные набеги на тангутское государство Си Ся, лежащее на северо-запад от Китая. В результате этих набегов тангутский царь Лун-Шидургу признал себя вассалом Чингис-хана и отдал свою дочь ему в жены[344]344
  Рашид ад-Дин, Сборник летописей, т. I, кн. 1, М.—Л., 1952, стр. 143–144.


[Закрыть]. В 1207–1208 гг. были покорены так называемые лесные народы, занимавшие территорию между Селенгой и Енисеем[345]345
  В. В. Бартольд, Туркестан в эпоху монгольского нашествия, – Сочинения, т. I, М., 1963, стр. 459.


[Закрыть].

В те же годы были завоеваны киргизы. В 1208 г. Чингис-хан на берегу Иртыша нанес окончательное поражение остаткам найманов и меркитов. Найманский хан Кучлук бежал под защиту кара-китайского государства[346]346
  См. там же, стр. 426.


[Закрыть].

В 1209 г. правитель Уйгурии[347]347
  В исторической литературе Уйгурией принято называть северо-восточную часть Восточного Туркестана с городами Урумчи, Турфан, Кара-Ходжо, Комул (Хами) и соседние местности, расположенные на юго-восток от Кульджи.


[Закрыть] Барчук, носивший титул идикута, поднял восстание против кара-китаев, у которых он находился в зависимости, и пошел на союз с Чингис-ханом, направив к нему своих доверенных людей с посланием[348]348
  Идикут писал: «Твой раб услышал о славе высокой добродетели твоего величества; он ненавидит кидаией и уже давно имел желание подчиниться твоей державе, не представлялось только случая. Последний теперь явился, когда небесный вестник приблизился к нему, и ныне самое горячее желание эго узреть все народы, ставшие твоими подданными». (К. Д'Оссон, История монголов от Чингис-хана до Тамерлана, т. 1, пер. и предисл. Н. Козьмина, Иркутск, 1937, стр. 246, прил. V).


[Закрыть]. Кара-китайский наместник в Уйгурии, по имени Шаукам, был убит восставшими[349]349
  Джувейни, Тарих-и джахангушай, рук. ИВАН УзССР, № 4597, л. 24.


[Закрыть], что явилось сигналом к началу освободительного движения мусульман Восточного Туркестана. Восставшие в союзе с найманским ханом Кучлуком в 1211 г. свергли власть кара-китаев в Восточном Туркестане[350]350
  В. В. Бартольд, Туркестан…, стр. 427–431.


[Закрыть]. Однако Кучлук, придя к власти, стал подвергать притеснениям мусульман в Восточном Туркестане, что вызвало восстание против Кучлука[351]351
  В. В. Бартольд, О христианстве в Туркестане в домонгольский период, – Сочинения, т. II, М., 1964, стр. 297.


[Закрыть].

Будучи осведомленным о событиях в Кара-Ходжо и Восточном Туркестане, Чингис-хан принял послов идикута весьма благосклонно и прислал посольство с ответом: «Пусть идикут приезжает, я за него отдам дочь и он станет [мне] пятым сыном»[352]352
  C. А. Козин, Сокровенное сказание, т. I, Л., 1941, стр. 174.


[Закрыть]. Барчук взял с собой золото, серебро, жемчуг, ткани, поехал в Монголию и в знак покорности преподнес ему дары. Чингис-хан оказал Барчуку большую милость, пожаловав идикуту свою дочь Алтун-беги[353]353
  Джувейни, Тарих-и джахангушай, лл. 18б–19а; см. также Рашид, ад-Дин, Сборник летописей, т. I, кн. 1, стр. 148. Однако Рашид ад-Дин замечает, что брак с Алтун-беги не состоялся вследствие смерти Чингис-хана. Идикут ушел к себе в Бешбалык. После восшествия на престол Угэдэй-хана последний, выполняя указание отца, пожаловал идикуту Алтун-беги, но до прибытия идикута в Монголию Алтун-беги умерла. После этого каан обещал за него Аладжи-беги. Но прежде чем она была передана ему, идикут скончался. Сын его Кишмаин утвердился на отцовском престоле, и взял за себя Аладжи-беги. См.: Рашид ад-Дин, Сборник летописей, т. I, кн. 1, стр. 148.


[Закрыть]. Уйгурия получила статут пятого улуса, следующего за улусами четырех сыновей Чингис-хана. Сам идикут был принят как пятый сын[354]354
  «Синь Юань ши», гл. 104; см. также: К. Д'Оссон, История монголов…, стр. 82.


[Закрыть]. Согласно «Джами' ат-таварих», это событие произошло в 607 г. х. (1210–1211)[355]355
  Рашид ад-Дин, Сборник летописей, т. I, кн. 2, стр. 154, 163.


[Закрыть], т. е. в канун выступления Чингис-хана на войну с государством Цзинь. С этой даты можно считать оформление союза уйгурского идикута с Чингис-ханом.

В том же году Чингис-хан принял явившихся к нему, на поклон двух других бывших вассалов кара-китайского гур-хана. Одним из них был Арслан-хан, глава тюрков-карлуков, другим – Бузар (Озор), правитель Алмалыка. Оба они окончательно отмежевались от кара-китаев, признали себя подданными Чингис-хана. Последний дал им в жены девушек из своего рода[356]356
  Там же, т. I, кн. 1, стр. 151.


[Закрыть].

С одной стороны, присоединение владений уйгуров, карлуков и других народов к Чингис-хану без сопротивления, происшедшее перед началом его завоевательных походов на запад, было результатом дипломатических мер, предпринятых Чингис-ханом. С другой – добровольное подчинение всех этих правителей монголам объяснялось тогдашней обстановкой в Центральной Азии.

Восстание уйгуров и карлуков вспыхнуло в то время, когда многолетнее господство кара-китаев в Средней Азии было подорвано изнутри и фактически возникло новое государство, простиравшееся от Семиречья до Кашгара. Во главе этого государства стал вождь найманов Кучлук-хан, который, воспользовавшись выгодной политической ситуацией в Средней Азии (захват Самарканда и Бухары хорезмшахом Мухаммедом), сел на престол в кара-китайском государстве. Кучлук намеревался подчинить себе ранее отложившиеся кара-китайские владения и начал опустошительные набеги против этих областей[357]357
  Первой жертвой Кучлука стал Озвр (Бузар) – хан Алмалыка. Как рассказывает Джувейни, войска Кучлука захватили его случайно на охоте, потом по приказу Кучлука он был убит. Алмалык был осажден и взят. Но жители Кашгара и Хотана отказались подчиниться Кучлуку. Посланный им в Кашгар в качестве наместника сын бывшего кашгарского хана (Арслан-хан Абул Фаттах Мухаммад) был убит мятежными эмирами еще прежде, чем, успел вступить в город. Чтобы наказать кашгарцев за убийство его наместника и покорить эту страну, Кучлук послал войска, которые опустошили ее во время жатвы. Он возобновлял эти набеги ежегодно в течение двух-трех, лет, и кашгарцы, наконец, были вынуждены из-за голода покориться. См.: Джувейни, Тарих-и джахангушай, л. 336.


[Закрыть]. Тогда-то уйгуры и карлуки решили подчиниться могущественному Чингис-хану, чтобы быть под его защитой.

Уйгурские правители, действительно опираясь на помощь монголов, вскоре покончили со своим зависимым положением от кара-китаев. К тому же союз с монгольскими завоевателями сулил феодалам обогащение за счет ограбления других покоренных народов.

Однако признание вассалитета прежде всего означало потерю фактической независимости, подчинение экономической и культурной жизни уйгуров интересам монгольской военно-феодальной знати, а это способствовало разобщению уйгурского народа и истощало материальные и людские ресурсы страны, что обусловило упадок ее в политической, экономической и культурной областях. В течение последующих веков Уйгурия так и не вышла из состояния застоя.

Другие области Восточного Туркестана присоединились к государству монголов, так же как и Уйгурия, без сопротивления, в результате только одного рейда монгольского отряда. Этому в значительной степени способствовали религиозные гонения, организованные Кучлуком против мусульман.

По Джувейни, Кучлук, подобно другим найманам, исповедовал христианство, но затем под влиянием своей жены, дочери гур-хана, принял буддизм. Подчинив силой оружия Хотан и Кашгар, Кучлук решил принудить их население отказаться от ислама, предоставив ему выбор между христианством и буддизмом[358]358
  Там же, л. 34а.


[Закрыть]. По словам Джувейни, он даже заставлял мусульман носить китайскую одежду. Публичные мусульманские богослужения были запрещены, непослушных он наказывал военным постоем, т. е. размещал своих воинов по домам мусульман и позволял им всячески притеснять их[359]359
  См. там же.


[Закрыть]. Имам Ала ад-Дин хотанский за сопротивление Кучлуку был пригвожден к дверям своей собственной мечети[360]360
  Там же.


[Закрыть]. Одной из причин враждебного отношения Кучлука к исламу, по мнению В. В. Бартольда, явился его страх перед освободительным движением мусульман Восточного Туркестана, поддерживаемым хорезмшахом Мухаммедом.

В 1218 г. Чингис-хан послал против Кучлука Джэбэ-нойона с 20-тысячной армией, который, вступив в страну, объявил, что каждый может «остаться в своей вере и сохранять путь отцов и дедов». Жители Кашгара тотчас же подняли восстание против Кучлука. и перебили всех его воинов, размещенных по их домам. Сам Кучлук бежал в Бадахшан, но там, в Сарыколе, был настигнут монголами и убит[361]361
  Там же, лл. 34, 35.


[Закрыть].

По свидетельству Рашид ад-Дина, монголы не грабили имущество мирных жителей Восточного Туркестана. Однако они получили значительную добычу, и Джэбэ даже смог предоставить Чингис-хану в подарок тысячу коней с белой мордой[362]362
  Рашид ад-Дин, Сборник летописей, т. I, кн. 1, стр. 194.


[Закрыть].

С захватом Восточного Туркестана и Семиречья был открыт прямой путь в государство хорезмшахов, на которое Чингис-хан и обрушил свою огромную по тому времени военную силу, оснащенную осадной техникой. Поводом для войны с хорезмшахом послужил отрарский инцидент, в котором погиб весь караван (450 человек), отправленный Чингис-ханом из Восточного Туркестана[363]363
  Ан-Нисавий, Сират ас-Султан Джалал ад-Дин Манкуберти, гл. 14, стр. 32; перевод см. «Материалы по истории киргизов и Киргизии», вып. I, М., 1973, стр. 91–92; см. также: В. В. Бартольд, Туркестан…, стр. 462.


[Закрыть].

Согласно постановлениям Чингис-хана, все покоренные народы, в том числе уйгуры, должны были поставлять воинов в его войска во время походов. Как писал Джувейни, во время похода Чингис-хана на запад в Каялыке к нему присоединились со своими отрядами, кроме местного правителя Арслан-хана Карлукского, Согнак-тегин алмалыкский и уйгурский идикут Барчук[364]364
  Джувейни, Тарих-и джахангушай, л. 43б.


[Закрыть]. В биографии Барчука, помещенной в «Юань ши», также говорится, что он участвовал в войне с найманами, убил четырех сыновей Даян-хана, лично командовал 10-тысячным уйгурским отрядом во время похода на мусульманские государства, осаждал Отрар и Нишапур, содействовал разгрому тангутского государства Си Ся. После смерти Барчука престол наследовал его второй сын Огул-тегин, а после смерти Огул-тегина – его сын Мамулаг-тегин. При великом хане Мэнгу идикут Мамулаг со своим 10-тысячным войском принимал участие в походе на Южный Китай[365]365
  «Юань ши», гл. 122, л. 2б.


[Закрыть].

Участие уйгуров в грабительских походах монгольских ханов не ограничивалось войсками идикута. Некоторые уйгурские феодалы также присоединились к монголам со своими отрядами. Так, в биографии уйгура Си-бань сообщается: «Его отец Цюе-ли-бе-во-чи… узнав, что Тай-цзу (Чингис-хан) предпринимает поход на запад, во главе вооруженного отряда присоединился к нему и сопровождал его в походе на мусульманские государства»[366]366
  См. там же, гл. 134, л. 4а, цит. по: А. Г. Малявкин, Уйгурское турфанское княжество в XIII в., – «Труды института истории, археологии и этнографии им. Ч. Валиханова АН КазССР», т. 15, 1962, стр. 62.


[Закрыть].

По свидетельству Рашид ад-Дина, войска, собранные из уйгуров, карлуков, туркмен, кашгарцев и кучарцев, под командованием темника Мелик-шаха сражались на стороне Чингис-хана в Хорасане[367]367
  Рашид ад-Дин, Сборник летописей, т. I, кн. 1, стр. 100.


[Закрыть]. Другой уйгур, Али-Бахши, тоже командовал тысячным уйгурским отрядом[368]368
  Там же.


[Закрыть].

Участие уйгурских войск в завоевательных походах Чингис-хана несомненно отразилось на хозяйственной жизни Восточного Туркестана, тем более что уйгуры чаще всего не возвращались из походов, а оставались в завоеванных областях, неся там гарнизонную службу.

От походов монгольских ханов обогащались только уйгурские феодалы. Они богатели за счет грабежа и пожалований. Многие из них становились монгольскими наместниками (даруга, или даругачи) в городах покоренных стран. Так, например, сам Чингис-хан назначил сына некоего Ха-ла-и-ха-чи даругой одного города и дал ему золотую пайцзу[369]369
  «Юань ши», гл. 124, л. 4а–б.


[Закрыть]. Другой уйгур, по имени Цюэ-ли-бе-во-чи, за участие в походе против Джалал ад-Дина получил большое поместье (200 хозяйств) и был назначен даругой города Куньлюй[370]370
  Там же, гл. 134, л. 4а.


[Закрыть]. Уйгур Са-цзы-сы, воевавший в Маньчжурии, имел звание даруги и за заслугу получил поместье в 1000 дин земли[371]371
  Там же.


[Закрыть] (что составляло 6144 га). Подобных примеров можно привести немало.

Многие уйгурские феодалы обогащались за счет грабежа и эксплуатации населения порабощенных стран. Так, уйгурский полководец Ариг Хая, принимавший участие в завоевании Южного Китая, во время похода на Цзинху (пров. Хубэй) захватил 3800 дворов крестьян и превратил их в своих домашних рабов, установил надзор и взимал с них ежегодный налог. Правительственные чиновники не имели права вмешиваться в его дела[372]372
  «Очерки истории Китая с древности до „опиумных“ войн», ред. Шаы Юэ, М., 1959, стр. 369.


[Закрыть].

Уйгурские феодалы пользовались большим доверием монгольских ханов. Они занимали даже крупные посты в их государстве. Джувейни и Рашид ад-Дин упоминают имена нескольких уйгурских чиновников, занимавших крупные должности при дворе Чингис-хана и его преемников. Один из них был Тата-тун-а, хранитель печати найманского хана, он состоял на той же должности при дворе Чингис-хана. Кроме того, ему было поручено обучать уйгурской грамоте сыновей хана. Монголы переняли у уйгуров их письменность[373]373
  Джувейни, Тарих-и джахангушай, л. 136.


[Закрыть].

При дворе монгольских ханов работали многие уйгурские ученые-буддисты, языковеды, математики-астрономы. Один из них был уйгур Атай-Сали – видный буддист при дворе монгольских ханов, правивших в Китае. Он сыграл большую роль в распространении буддизма среди монголов. По просьбе иди-кута он вернулся на родину. Его сын и внук тоже были буддистами и за большие заслуги в распространении буддизма получили от монгольских ханов высокие звания. Уйгур Сяннай был главнокомандующим западных дорог[374]374
  «Юань ши», гл. 130, 133.


[Закрыть]. Другой уйгур, по имени Чинкай, занимал пост первого министра при великих ханах – Угэдэе (1229–1241) и Гуюке (1246–1248)[375]375
  Рашид ад-Дин, Сборник летописей, т. II, М.—Л., 1960, стр. 102.


[Закрыть]. Некоторые уйгуры ездили от императоров во главе дипломатических миссий. Так, Хэй-ми-ши посетил Малабор и другие заморские страны в качестве посла императора[376]376
  «Юань ши», гл. 131.


[Закрыть].

По словам В. В. Бартольда, уйгуры были первыми учителями монголов и первыми чиновниками Монгольской империи[377]377
  В. В. Бартольд, Туркестан…, т. I, стр. 452, 453.


[Закрыть]. Уйгуры играли значительную роль в управлении завоеванными монголами странами. Так, по-свидетельству Рашид ад-Дина, управление монгольскими владениями, лежащими на юг от Амударьи, т. е. Хорасаном и Ираном, было поручено уйгуру Куркузу, который привел в порядок дела Хорасана и Мазендарана[378]378
  Рашид ад-Дин, Сборник летописей, т. I, кн. 1, стр. 142; т. II, стр. 46.


[Закрыть]. По сообщению того же автора, управление Северным Китаем было передано Сахибу Махмуду Ялавачу, бывшему наместнику Чингис-хана в Мавераннахре. Его сын Масуд-бек правил Мавераннахром, Восточным Туркестаном и Уйгурией[379]379
  Там же, стр. 64, 120.


[Закрыть] и сохранял за собой эту должность до самой смерти (1289).

Одновременно монгольские правители направляли в Среднюю Азию и Восточный Туркестан монголов и китайцев для обслуживания государственного аппарата этих стран[380]380
  В. В. Бартольд, Туркестан…, стр. 543.


[Закрыть].

Таким образом, тактика монгольских завоевателей состояла в том, чтобы в управлении каждой из завоеванных стран участвовали главным образом чужеземные элементы. Привлечение мусульман на службу к монголам объяснялось еще и тем, что как кочевники они стояли на низкой ступени культуры и не имели опыта в управлении покоренными народами.

Если же монголы оставляли местные органы власти в покоренных областях в руках местной знати, то при них назначались монгольские чиновники – даруги. Их основными обязанностями, по В. В. Бартольду, были: 1) перепись жителей, 2) набор войска из местного населения, 3) устройство почтовых сообщений, 4) собирание податей, 5) доставление ко двору дани, 6) контроль за деятельностью местных властей[381]381
  См. там же, стр. 468.


[Закрыть].

В Уйгурии во главе страны формально стоял местный наследственный правитель, носивший титул идикута и располагавший штатом местных чиновников – тутук, ябгу, беки и др.

Однако, хотя Уйгурия получила статут пятого улуса, политика монгольских правителей в отношении уйгурских идикутов не всегда была одинаковой. В первый период, когда Чингис-хану предстояла борьба с его врагами на востоке и ему нужно было завязать тесные отношения со странами запада, в частности с уйгурским идикутом, монголы довольствовались признанием зависимости и подношением даров со стороны уйгуров, даруги еще не назначались ими и не устанавливались обязательные нормы податей[382]382
  Д. И. Тихонов, Хозяйство и общественный строй Уйгурского государства X–XIV вв., М.—Л., 1966, стр. 58.


[Закрыть]. Но начиная с правления Мэнгу-хана (1251–1259) их политика по отношению к вассальным владениям изменилась. Это отчасти объяснялось военными победами, одержанными монголами в Китае и на Западе. Теперь их политика в Уйгурии не отличалась от той, которая проводилась в других завоеванных странах[383]383
  Там же, стр. 50.


[Закрыть]. Наряду с местными чиновниками были поставлены монгольские даруги, основной задачей которых было выкачивание средств в пользу монгольского хана. Права идикутов после назначения даруг стали подвергаться ограничениям даже в области внутреннего управления, как, например, в сборе податей, наблюдении за трудовой повинностью, за деятельностью чиновников и т. д.

В 1251 г. Западная Джунгария и Кашгария вошли в состав чагатаева улуса, но Уйгурия продолжала оставаться в вассальной зависимости от великих ханов.

Хотя идикуты, как и прежде, считались верховными правителями, однако реальная власть в стране полностью находилась в руках монгольских чиновников. Уйгурские идикуты во всем должны были подчиняться монгольским властям и исполнять все их предписания. За малейшую провинность или уклонение от соблюдения ясы Чингис-хана монголы строго наказывали их. Так, в 1252 г. по приказу Мэнгу-хана был казнен идикут Салынды, пользовавшийся влиянием среди высокопоставленных уйгуров[384]384
  Джувейни, Тарих-и джахангушай, лл. 246–25, 276.


[Закрыть]. Такая же участь постигла Куркуза, управлявшего в конце царствования Угэдэя Хорасаном и Ираном, по словам Рашид ад-Дина, за непочтительные слова в адрес жены Чагатая[385]385
  Рашид ад-Дин, Сборник летописей, т. I, кн. 1, стр. 143.


[Закрыть].

В «Краткой истории уйгуров» говорится: «Монголы, назначив даругачей в государстве гаочанских уйгуров, поставили под контроль политические, хозяйственные и военные дела уйгурского государства. Они держали в столице уйгуров многочисленный гарнизон, учредили должности сборщиков налогов и битикчиев, в случае войны посылали уйгурские войска в далекие страны; глава гаочанских уйгуров – идикут обязан был подчиняться и соблюдать законы монголов. Так, слуга Салын-тегина ложно донес на него, что якобы он хотел истребить всех мусульман в своих владениях. Монгольский хан вызвал [Салын-тегина] в Каракорум, бросил в темницу и затем обезглавил его. Монголы часто вызывали влиятельных знатных людей из уйгуров в Монголию или Китай и держали их там под постоянным надзором»[386]386
  «Краткая история уйгуров», Урумчи, 1960, стр. 24 (на уйгур, яз.).


[Закрыть].

В покоренных монголами странах, в том числе в Восточном Туркестане, крестьянство страдало от непосильных налогов, податей и повинностей, а также от злоупотреблений чиновников.

Оставленные на месте уйгуры занимались главным образом земледелием, хлопководством и виноградарством, а также разводили скот. Существенное место в экономике принадлежало ремеслу и торговле. В стране господствовали феодальные отношения, крестьяне и ремесленники были обязаны в определенные сроки вносить налоговые платежи в пользу государства и выполнять феодальную повинность. Подчинив себе Восточный Туркестан, монголы использовали существовавший там феодальный строй в своих интересах. При господстве монголов закрепощение уйгурских крестьян еще более усилилось. Монгольские правители, назначая уйгурских феодалов на должности даругачей, раздавали им крестьян вместе с землями. Зависимые крестьяне и земли, пожалованные феодалам, назывались «инджу». Раздача земель и крестьян в «инджу» получила широкое распространение[387]387
  Д. И. Тихонов, Хозяйство…, стр. 128–135.


[Закрыть].

Согласно постановлениям Чингис-хана, человек приписанный к определенной тысяче, сотне и десятку, не мог покинуть их и перейти к другому хозяину. Беглец карался смертной казнью. Подвергался наказанию и тот, кто укрывал его[388]388
  Мирхонд, «Раузат ас-сафа», ИВ АН УзССР, № 1813, кн. 5, стр. 287.


[Закрыть].

Основной формой эксплуатации крестьян, как и прежде, была рента продуктами. Одновременно существовала и отработочная рента; широкое распространение имели отработки в пользу государства[389]389
  Д. И. Тихонов, Хозяйство…, стр. 97.


[Закрыть]. Каждый крестьянин обязан был платить налог деньгами или натурой, а также отбывать государственную трудовую повинность. Последняя выражалась в отправке крестьян на определенные работы или поставке лошадей для нужд государства[390]390
  См. там же.


[Закрыть].

Налоги, взимавшиеся центральным правительством и местными властями, часто приводили к разорению крестьян[391]391
  См. там же, стр. 99–110.


[Закрыть]. В одном из документов, найденных в Восточном Туркестане, говорилось: «В этом году умрем, если обязаны будем с каждого мужчины платить два албана. Для снятия с нас албана должен быть ярлык»[392]392
  Cм. там же, стр. 103.


[Закрыть]. Налоговой гнет крестьян усугублялся еще и тем, что как в Китае, так и в Средней Азии вопреки настоятельному совету Елюй Чу-цая практиковалась отдача податей на откуп мусульманским купцам[393]393
  Н. Ц. Мункуев, Китайский источник о первых монгольских ханах, М., 1965, стр. 58.


[Закрыть]. Эта система открывала двери для многих злоупотреблений.

Самой тяжелой повинностью для населения была почтовая служба, которая была организована в 1235 г. и которую крестьяне несли поочередно. Почта должна была обслуживать всю систему управления, т. е. перевозить огромное число посланцев, гонцов и чиновников, а также грузы.

Почтовые тракты проходили главным образом через земли уйгуров, где было создано множество станций – ям. На каждой станции должны были находиться по 20 человек улачинов (почтарей) и табун свежих лошадей, а также стада баранов для продовольствия проезжающих[394]394
  «История Монгольской Народной Республики», изд. 2, М., 1967, стр. 118.


[Закрыть].

По свидетельству Плано Карпини, в Монгольской империи подданные обязаны были давать проезжающим не только подводы и продукты, но и людей для охраны лошадей и слуг для послов[395]395
  «Путешествия в Восточные страны Плано Карпини и Рубрука», М., 1957, стр. 46.


[Закрыть].

Ехавшие на перекладных по почтовым трактам представители знати, чиновники, послы, гонцы и их многочисленные сопровождающие, имеющие на руках так называемые пайцзы – золотые, серебряные и бронзовые пластинки с надписями, предоставлявшие им право, помимо транспортных средств, требовать от населения выполнения самых разных повинностей, причиняли много зла жителям сел и городов Восточного Туркестана[396]396
  «История Монгольской Народной Республики», стр. 118.


[Закрыть].

Злоупотребления монгольских властей нашли отражение даже в указе (ярлыке) Мэнгу-хана. В частности, там говорилось: «Насилия и притеснения достигли высшей степени, причем особенно доведены до крайности земледельцы множеством всякого рода тягот – взысканиями и бременем чрезвычайных налогов, так что польза, получаемая ими, не равнялась и половине взыскания [в виде повинностей][397]397
  Рашид ад-Дин, Сборник летописей, т. II, стр. 141.


[Закрыть].

Земельная и налоговая политика монгольских феодалов и особенно злоупотребления, чинившиеся властями, вызвали резкое ухудшение положения крестьянства – обезземеливание, обнищание и случаи массового голода. Об этом свидетельствуют китайские источники. В частности, в «Юань ши» сказано: «Император одарил обедневший народ Ха-ми-ли (Хами) и Кара-Ходжо деньгами и скотом»[398]398
  Е. Бретшнейдер, Исторические, топографические и другие сведения о Киргизстане и сопредельных странах в средневековых сочинениях восточных авторов (извлечения), гл. 118, Шанхай, 1875.


[Закрыть]. Под годом 1289 там же сообщалось о жителях Хами, переживавших голод: «Тогда император [Хубилай] распорядился, чтобы из провинции Ганьсу в Хами было послано зерно»[399]399
  См. там же.


[Закрыть]. В записи за 1286 г. упоминается о том, что Хубилай приказал, чтобы «народу Кара-Ходжо и Хами, пострадавшему от голода, было дано зерно и скот»[400]400
  См. там же.


[Закрыть].

Крестьяне, доведенные до отчаяния, потеряв землю, массами покидали родные края. Те, кто не смог бежать, становились крепостными монгольских феодалов. Нередко люди продавали членов своих семей в рабство. В одном документе сообщалось, что отец из-за нужды продал в рабство своего сына по имени Мубарек-Коч[401]401
  Радлов, док. № 57, цит. по кн.: Д. И. Тихонов, Хозяйство…, стр. 179.


[Закрыть]; в другом говорилось, что старший брат отдал младшего на три года в кабалу[402]402
  См. там же.


[Закрыть].

В системе феодального гнета, установленной монголами, большую роль играла церковь, особенно буддийская. В Уйгурии, где подавляющая часть населения еще оставались буддистами, духовенство пользовалось различными льготами. Буддийским монастырям предоставлялись обширные земельные владения. Монахи освобождались от налогов и повинностей. Желая избавиться от непосильных налогов, крестьяне сами отдавали земли монастырям, становясь зависимыми от них.

Как известно, монгольские правители отличались веротерпимостью. Но в то же время они требовали строгого соблюдения своих обычаев и традиций. По рассказам Рашид ад-Дина, в царствование Чагатая и Хубилая мусульмане могли только тайно совершать свои омовения в текучей воде и убивать баранов по правилам, предписанным шариатом[403]403
  Рашид ад-Дин, Сборник летописей, т. II, стр. 49, 190.


[Закрыть], так как оба этих обычая не соответствовали монгольским обрядам. Тому, кто резал животных по способу мусульман, а не по-монгольски, должно было самому перерезать горло, а его жену, детей, дом и имущество отдавали доносчику[404]404
  См. там же.


[Закрыть]. «Под этим предлогом, – замечает Рашид ад-Дин, – у людей забрали много богатства. Прельщали рабов-мусульман, говоря им, что мы освободим того, кто донесет на хозяина, и ради своего освобождения они наговаривали на хозяев и обвиняли их в преступлении. Дело дошло до того, что мусульмане в продолжении четырех лет не могли совершать обрезание своих сыновей. Маулана Бурхан ад-Дин Бухари преподавал в Хан-Балыке, на него донесли, его выслали в Манзы, где он и скончался. Дело дошло до того, что большинство мусульман оставили Китайскую страну»[405]405
  См. там же, стр. 190.


[Закрыть].

Жестокий феодальный гнет, установленный монголами, и разруха в сельском хозяйстве повлекли за собой столь же серьезную деградацию ремесленной промышленности и торговли.

Выгодное географическое положение Восточного Туркестана и торговые пути, связывавшие Китай с Средней Азией и проходившие через уйгурские города, могли способствовать развитию торговли в Уйгурии. Но этому помешали почти. беспрерывные междоусобные войны и фактический распад Монгольской империи на ряд самостоятельных улусов, от которых больше всего пострадали уйгурские земли. Правда, при дворе монгольских ханов как в Монголии до 1260 г., так и в Китае находилось много уйгурских и мусульманских купцов. Но большинство их занималось ростовщичеством в Китае и Монголии. Если кто из них и вел транзитную торговлю в незначительных размерах через уйгурские земли, то это не имело большого значения для экономики страны.

Таково было состояние экономики Уйгурии. Народные массы, доведенные до полной нищеты, становились перед необходимостью активной борьбы. В 1238 г. восстали крестьяне и ремесленники г. Бухары, которыми руководил Махмуд Тараби. Такое же восстание вспыхнуло и в Уйгурии, где к восставшим присоединились и войска самого идикута. Оба восстания были подавлены совместными усилиями монгольских и местных феодалов.

Монгольские правители, обеспокоенные сокращением доходов казны в результате обнищания крестьянства, напуганные восстаниями, сделали попытку урегулировать систему налогов.

Они заменили бесчисленные поборы подушной податью с учетом доходов населения. Размеры налога были неодинаковы. Согласно Рашид ад-Дину, в областях Северного Китая и в Мавераннахре богатый платил в год 10–45 динаров, а бедный – 1 динар. В Хорасане богатый платил 7–10 динаров, а бедный – 1 динар. О размерах налога в Уйгурии в источниках не сказано, но известно, что, как и в других местах, налог со скота «копчур» взимался по одной голове с каждой сотни, причем меньше сотни налогом не облагалось[406]406
  См. там же, стр. 142.


[Закрыть].

Цитированный ярлык Мэнгу-хана вводил ограничения против произвола военных и гражданских властей. В нем говорилось: «Мэнгу-хан приказал отобрать у всех печати и ярлык, которые придворными чинами или князьями без разбора были выдаваемы, и строго запретил, чтобы впредь царевичи не писали и не давали никаких приказов в каком-нибудь деле, которое имеет отношение к управлению вилайетами, не запросив мнения ханского наместника»[407]407
  См. там же.


[Закрыть]. Он также принял постановление, чтобы ни один гонец не брал на станции более 14 лошадей и чтобы почтовыми лошадьми не пользовались частные лица и не брали у населения фуража и провианта сверх положенного им[408]408
  См. там же, стр. 141.


[Закрыть].

Однако практически ярлык Мэнгу-хана ни в Мавераннахре, ни в Восточном Туркестане не мог найти применения в условиях междоусобицы.

В 1260 г. после смерти великого хана Мэнгу в Монголии началась междоусобная война, которая была вызвана борьбой за престол между двумя братьями умершего хана, из которых один (Ариг-Буга) был провозглашен великим ханом в Монголии, а другой (Хубилай) – в Китае. Оба старались подчинить себе Среднюю Азию и Восточный Туркестан и посылали туда царевичей. Хотя эта война кончилась победой Хубилая, однако ему так и не удалось подчинить себе Среднюю Азию, где образовалась новая коалиция монгольских князей против Хубилая. Во главе ее стоял внук Угэдэя, Хайду, создавший в 1269 г. в Средней Азии независимое монгольское государство[409]409
  На исторических картах Китая, изданных под редакцией Ван Шу-ши, Средняя Азия включена в состав Юаньской империи, что противоречит исторической действительности.


[Закрыть].

Хайду организовал против Хубилая довольно сильный и прочный союз князей, в который входили потомки Угэдэя и Чагатая, разгромленные ханом Мэнгу. Хайду овладел землями по берегам р. Эмиль и распространил свою власть на Восточный Туркестан. Уйгурия стала яблоком раздора между Хайду и Хубилаем.

Вооруженная борьба между Хайду и Хубилаем продолжалась вплоть до самой смерти последнего (1294). Ею была охвачена почти вся территория Восточного Туркестана и Джунгарии. В одном среднеазиатском источнике отмечается: «После того как Эсэн-Бука (сын Дуви-хана, ум. в 709 г. х. – 1309–1310 г.) вступил на престол, он в течение трех лет царствовал независимо. Усавур-оглан (чагатайский царевич, правивший в Хорасане. – М. К.), возжаждав [захватить] по повелению каана [Хубилая] владения Чагатая, подошел к границе Кара-Ходжи. Эсэн-Бука и Кибек (сын Дува-хана, ум. в 721 г. х. – 1321–1322 гг.) с многочисленными войсками выступили, чтобы его отразить. Так как вследствие многочисленности войск их прохождение по одной дороге было затруднительным, Эсэн-Бука отправился по дороге через Кашгар, а Кибек – по Алмалыкской. Войска Эсэн-Буки шли, разоряя каждое поселение, которое случалось по пути, предполагая, что если они встретятся с врагом и одолеют [его], то после сокрушения и покорения врага [поселения] благоустроятся, а если потерпят поражение, то врагу не будет от них пользы. Кибек же поступал наоборот, и при прохождении благоустраивал и возделывал все вилайеты, которые попадались на [его] пути.

Когда он, Эсэн-Бука, сразился с Ясавуром, Инкарджак, верховный эмир Эсэн-Буки, находясь в центре армии, обратился в-бегство, и все войско [его] потерпело полное поражение… Куда бы ни приходили на обратном пути войска Эсэн-Буки, кроме плода раскаяния, они ничего не обнаруживали из посеянного-своими деяниями, пока не дошли до. того, что съели всех животных. А войска Кибека на обратном пути шли все дни счастливо, в довольстве и веселье»[410]410
  «Аноним Исандара», «Сочинение Муин ад-Дина Натанзи, рук. ЛО ИВ АН СССР, С 381, л. 2426; перевод см. „Материалы по истории киргизов и Киргизии“, вып. I, стр. 116.


[Закрыть]. Уйгурское население, проживавшее к северу и югу от Тянь-Шаня, сильно страдало от этой междоусобной войны монгольских феодалов.

Автор сирийской биографии несторианского патриарха Мар Ябалахи III (1281–1316), уйгур по происхождению, рассказывает, что монахи – Мар Ябалаха и раббан Саума на пути из Китая в Иран (в 70-х годах XIII в.) видели Хотан и Кашгар опустошенными и без населения. Недельный путь от Хотана до Кашгара они прошли за шесть месяцев и нашли город совершенно опустевшим. Они сами едва спаслись от ограбления и плена[411]411
  «История Мар Ябалахи III и Раббан Саумы», иссл. и пер. Н. В. Пигулевской, М., 1958, стр. 67.


[Закрыть].