Текст книги "Татаро-монголы в Азии и Европе"

Автор книги: Лев Гумилев

Соавторы: Евгений Кычанов,Вадим Серов,Лев Черепнин,Людмила Боровкова,Сергей Тихвинский,Илья Петрушевский,Махмуд Кутлуков,Нина Шастина,Алексей Бокщанин,Наталия Свистунова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 35 страниц)

Тогда монголы предприняли новую попытку взять крепость. Они бросили на северные ворота 300 отборных воинов, которые также не добились успеха. Затем монголы решили окружить город огненным кольцом. Началась очередная атака, а защитники города увидели, что нападающие катят повозки с сухой травой. Кён Сон отдал распоряжение раскалить железные прутья и метать их в повозки. Сухая трава вспыхнула, и монгольские воины не вынесли жара, отступили.

Стремясь во что бы то ни стало взять Кучжу, монголы построили осадные башни, обили их воловьими шкурами и, посадив на них воинов, подкатили к стенам города. Под одной из башен они стали копать подземный ход. Но Пак Со приказал лить расплавленный металл, башня загорелась. Огонь распространился на другие осадные башни, монголы в панике выскакивали из них. Воспользовавшись замешательством в рядах противника, Пак Со приказал атаковать его, было убито более 300 монголов[664]664
  Там же, стр. 334–335.


[Закрыть].

Проведя еще несколько безуспешных атак, монголы вынуждены были снять осаду Кучжу, длившуюся 30 дней. Это дало возможность правительству Корё сформировать армию, которая в основном состояла из плохо вооруженных, слабо обученных воинов, мобилизованных в разных провинциях страны.

Сняв осаду Кучжу, монголы бросили силы на помощь своим отрядам, действовавшим в центральной части страны. По пути они безуспешно атаковали Согён, Хванчжу и Пончжу.

В конце сентября правительственные войска, совершавшие марш на север, достигли почтовой станции Тонсонёк (совр. Понсан). Разведка донесла, что в восточном направлении противник не обнаружен. Люди расседлали лошадей и расположились на отдых. И в это время человек, поднявшийся на гору, крикнул: «Приближается вражеская армия!» Восьмитысячная монгольская армия появилась внезапно и с ходу обрушилась на лагерь корёских войск. Воины стали разбегаться. Но Ли Ча Сон, Ли Сын Ча, Но Тхан и еще 56 человек вступили в неравный бой. Когда казалось, что разгром неминуем, на помощь пришли отряды восставших крестьян Масана, которые меткой стрельбой посеяли панику во вражеских рядах»[665]665
  «Корёса чорё» («Краткая летопись важнейших событий (в Корё»), гл. 46, Токио, 1936, 18-й год, 9-й месяц правления короля Кочжона (на кит. яз.). По данным «Корёса», численность этих отрядов равнялась 5 тыс. (т. 3, стр. 636).


[Закрыть]. Поддержка повстанцев, которые в интересах защиты своей страны от чужеземных захватчиков прекратили борьбу против феодалов, дала возможность командованию армии Корё привести ее в порядок, перейти в контратаку и заставить противника отступить. Однако это сражение стоило корёским войскам немалых жертв, и они отошли к крепости Анбук (совр. Анчжу)[666]666
  Напрашивается вопрос, почему войска Корё не укрылись в Согёне, который располагался ближе и был надежнее? Видимо, это прежде всего объяснялось тем, что его правители состояли в оппозиции к столичной знати. Действительно, через год там вспыхнул антиправительственный мятеж, и его руководители после разгрома перешли к монголам.


[Закрыть].

Сопротивление народа Корё и значительные потери нарушали планы монголов. Это побудило Саритая в начале октября 1231 г. запросить новых подкреплений и в то же время попытаться склонить правителей Корё к капитуляции. С этой целью он отправил двух гонцов с посланием, в котором говорилось: «Когда наша армия достигла Хамчинсина, людей, оказавших нам хороший прием, не убивали. Если ваша страна не покорится, то наша армия никогда не уйдет. Но если сдадитесь, то мы отправимся в Тончин»[667]667
  «Тонгук пёнгам», стр. 336. Тончжин – государство восточных чжурчжэней, находившееся в вассальной зависимости от монголов.


[Закрыть]. В другом письме он писал: «Если вы не заключите с нами мир, то мы получим подкрепления и сокрушим вас»[668]668
  «Hulbert's History of Korea», vol. 1, стр. 192.


[Закрыть]. Правители Корё не ответили на письма монгольского предводителя, а его посланцев задержали в Пхёнчжу.

Получив подкрепления, монголы предприняли еще один штурм крепости Кучжу, сопротивление которой создавало опасность в тылу и препятствовало дальнейшему продвижению на юг. Они выделили большой отряд и из 28 катапульт стали обстреливать город. От огромных камней рушились толстые стены. В первый день было разрушено 200 кан, на следующий – 50. Однако защитники быстро ликвидировали проломы и отбили все атаки противника[669]669
  «Тонгук пёнгам», стр. 337; кан = 2,5 м².


[Закрыть]. Возможно, опасаясь, что на помощь осажденным могут подоспеть правительственные войска, которые находились всего лишь в 50 км от Кучжу, монголы сняли осаду и направились к Анбуксону.

Когда монгольская армия приблизилась к этому городу, между корейскими военачальниками разгорелись споры: вступать в бой с противником или нет. Армия Корё еще не оправилась от потерь, понесенных у Тонсокёка, и поэтому было бы разумнее уклониться от нового сражения. Однако начальник арьергарда Тэ Чип Сон настоял на том, чтобы дать монголам сражение.

Монгольская конница сразу же смяла первые ряды правительственных войск. Видя, что положение складывается неблагоприятно, командование корейских войск решило отвести их в крепость. Но монгольская конница отрезала путь к отступлению. В ожесточенном сражении корёская армия потерпела поражение. Из строя было выведено свыше половины людского состава, многие военачальники погибли в бою[670]670
  Там же.


[Закрыть].

Это сражение по существу было последней попыткой господствующего класса оказать сколько-нибудь серьезное вооруженное сопротивление чужеземным захватчикам. И с этого времени правящая клика стала пособником монголов, помогая им подавлять антимонгольские выступления населения.

Разгромив правительственные войска, монголы вновь предприняли штурм Кучжу. В ноябре 1231 г. они согнали к городу много пленных, захваченных в разных районах страны, установили 30 больших катапульт и стали обстреливать стены крепости. Под ударами каменных ядер «стены пошли трещинами». Но в самый критический момент по неизвестным причинам монголы прекратили штурм. И, как сообщают источники, военачальник «Пак Со совершил удачную вылазку»[671]671
  Там же, стр. 338.


[Закрыть].

В это время первые монгольские отряды появились в окрестностях корёской столицы Кэгёна. Монголы атаковали г. Пхёнчжу, где находились задержанные еще в октябре два посла Саритая. Именно «поэтому они давно намеревались уничтожить этот город». Взяв Пхёнчжу, монголы перебили уездных чиновников, а затем «учинили резню и даже истребили всех кур и собак». После этого монгольские войска «захватили Сонымун и Нэсонган, жгли там дома, грабили и убивали людей»[672]672
  Там же.


[Закрыть].

Появление монголов на подступах к столице обеспокоило двор временщика Цой У. На гарнизон Кэгёна положиться было нельзя, он состоял в основном из стариков, детей и женщин. Личную же дружину, около 3 тыс. отборных воинов, Цой У не собирался посылать против монголов, а использовал ее «для охраны своего дворца и имущества»[673]673
  Эти же войска Цой У, не колеблясь, посылал на подавление крестьянских восстаний и феодальных мятежей.


[Закрыть]. Перепуганный правитель направил чиновника по особым поручениям Мин Хи с предложением о мире, на которое монголы не дали никакого ответа.

В декабре 1231 г. основные силы монголов подошли к «четырем воротам столицы и атаковали храм Хынванса». Снова был направлен Мин Хи, чтобы выяснить вопрос о возможности мирных переговоров. На следующий день он вернулся с двумя монгольскими представителями, которым были оказаны «высокие почести, Саритаю и монгольским полководцам было послано золото, серебро и другие подарки»[674]674
  «Корёса чорё», гл. 16, 18-й год правления Кочжона.


[Закрыть].

Несмотря на согласие начать переговоры, Саритай не собирался прекращать военные действия. Напротив, усиление их должно было бы, по мысли монгольского командования, сделать корёскую сторону более сговорчивой. Одновременно Саритай запросил новое подкрепление. 6 декабря монголы вторглись в районы, расположенные южнее столицы. Нападению подверглись Кванчжу, Чхончжу и Чхунчжу, где «не осталось ни одного места, которое не было бы разрушено»[675]675
  Там же.


[Закрыть].

Так как монгольская армия находилась на самообеспечении, для ее снабжения были созданы специальные отряды, от грабежей которых особенно страдало мирное население. В окрестностях Кэгёна действовали отряды «монгольских генералов Подо, Чукку, и Танго. Они снабжали свою армию фуражом, в этих операциях тысячи людей были убиты, их дома разрушены, а имущество, в первую очередь продовольствие, конфисковано»[676]676
  «Hulbert's History of Korea», vol. 1, стр. 193.


[Закрыть].

Между тем, стремясь во что бы то ни стало сломить упорное сопротивление защитников Кучжу, 7 декабря, подтянув подкрепления, монголы вновь атаковали крепость. На этот раз Саритай лично руководил штурмом. Когда монголы начали обстреливать город, защитники открыли ответный огонь и «камнями убили так много врагов, что они вынуждены были отступить и искать спасения за укрытиями»[677]677
  «Тонгук пёнгам», стр. 339.


[Закрыть]. Потерпев неудачу, монголы попытались ввести Пак Со в заблуждение поддельным, но не лишенным правдоподобия письмом, написанным якобы правителем Корё: «Я сдался, и поэтому вы должны подчиниться»[678]678
  «Hulbert's History of Korea», vol. 1, стр. 193.


[Закрыть]. Но обман не удался. Противник бросился на стены с штурмовыми лестницами, но защитники «кололи врагов ножами, насаженными на палки, и били чем попало, поэтому не позволили им поставить штурмовые лестницы»[679]679
  «Тонгук пёнгам», стр. 339.


[Закрыть]. Согласно источникам, один монгольский военачальник восхищался мужеством защитников Кучжу. «С юных лет я участвовал в многочисленных сражениях, но никогда не видел людей, сражавшихся с таким героизмом»[680]680
  «История Кореи», т. 1, стр. 216.


[Закрыть]. Тогда Саритай обратился за помощью к Цой У, чтобы тот заставил Пак Со сдать крепость.

В январе 1232 г. в Кучжу прибыли представители двора У Ган Ы, Цой Лим Су и Мин Хи, которые заявили Пак Со: «Государство и наша армия уже подчинились, перестаньте сражаться и сдавайтесь»[681]681
  «Тонгук пёнгам», стр. 340.


[Закрыть]. Понимая, что капитулянтская политика двора противоречит интересам страны и играет на руку завоевателям, Пак Со вначале отказался подчиниться правительственным эмиссарам, но в конце был вынужден уступить.

Такую же предательскую роль правящая клика сыграла и при капитуляции Чачжу, население которого во главе с Цой Чхун Мёном оказало сопротивление монгольским войскам. Боясь нареканий со стороны Саритая, Цой У направил туда полководца Тэ Чип Сона. В сопровождении монгола тот прибыл в город и сообщил: «Государство, королевский двор и армия давно уже сдались, выходите и сдавайтесь». Чхун Мён отказался принять парламентеров и выслал к ним своего представителя. Между ними состоялся разговор. Посланец Чхун Мёна сказал: «От королевского двора еще не было приказа, почему мы должны верить вам и сдаваться?» Тэ Чип Сон ответил: «Прибыл представитель двора Чон просить мира, поэтому армия сдалась. Это то, чему нужно верить». – «Люди в городе не могут знать, того, о чем просил представитель двора», – ответил посланец Чхун Мёна. Когда парламентеры покинули город, Чхун Мён приказал стрелять в монголов[682]682
  Там же, стр. 340–341.


[Закрыть].

После этого монголы предприняли несколько безуспешных попыток взять город штурмом. Однако правителям удалось заставить Чхун Мёна сдать Чачжу. Сам он был приговорен к смертной казни. И только заступничество монгольского чиновника спасло ему жизнь. В источнике говорится, что когда Чжун Мён привели на место казни, этот чиновник спросил: «Хотя преступление было совершено перед нами, но он был верен вам и достойно ли предавать его за это смерти?»[683]683
  Там же, стр. 341. Чачжу пал во время второго похода монголов в 1236 г.


[Закрыть].

Но наиболее ярко противоречивость интересов населения страны и значительной части господствующего класса проявилась в событиях в Чхунчжу. Когда монгольский отряд подошел к городу, все чиновники бежали. И «лишь «сброд» – так называли феодальные историки городскую бедноту, – собрав силы, прогнал монголов»[684]684
  «Корёса чорё», гл. 16, 18-й год правления Кочжона.


[Закрыть]. Однако зажиточные горожане выразили недовольство тем, что «чернь» сама вершит дела. Поэтому «староста Кван Нип и другие организовали заговор и тайно намеревались убить главарей. Но ноби[685]685
  Ноби – букв. рабы, находившиеся на положении крепостных.


[Закрыть], догадываясь об этом, говорили: «Если придет монгольская армия, то все убегут и не будут сражаться. Почему же собираются убивать не монголов, которые грабят, а нас?». Затем они собрали толпу, которая подошла к дому заговорщиков и подожгла его; люди, находившиеся там, погибли все без остатка»[686]686
  Там же.


[Закрыть]. Так народ отомстил изменникам.

Этот эпизод дает нам ключ к пониманию причин столь быстрой капитуляции сперва правящей верхушки, а затем и всего класса феодалов. По мере того как война распространялась на все большую территорию, возрастало сопротивление народа завоевателям. Правящая верхушка, боясь народного движения, предпочитала соглашение с монголами.

В декабре 1231 г. монголы предъявили свои условия мира. Они потребовали предоставить им дань – золото, серебро, 10 тыс. кусков ткани, 20 тыс. тюков различного имущества, 1 млн. комплектов одежды для воинов, 10 тыс. шкурок выдры, 10 тыс. больших и 10 тыс. малых лошадей, 2 тыс. детей из знатных семей[687]687
  «Корёса», т. 1, стр. 345.


[Закрыть]. Но правители Корё смогли собрать только 70 кын золота, 1300 кын серебра, 1 тыс. меховых кофт и 170 лошадей. Кроме того, в качестве подарков Саритаю, монгольским военачальникам и их родственникам было послано золото, серебро, драгоценная посуда, меха, 150 лошадей и много других вещей[688]688
  Там же.


[Закрыть]. В письме, посланном Саритаю, двор обещал остальную часть дани выплатить позднее, жалуясь, что посылаемые драгоценности и вещи собраны с большим трудом.

Однако жалобы правителей Корё не произвели на монгольского предводителя никакого впечатления. Напротив, он выразил недовольство тем, что Корё не выполняет условий мира. 16 января 1232 г. Саритай направил правителю новое, полное угроз послание, в котором были предъявлены еще более жесткие требования. Приведем его полностью:

«Эдиктом хана великого двора и народа монголов мы, Саритай-хорчи, поставлены во главе большой армии и отправились в государство Корё истребовать за убийство посла Чхак Ко Ё.

Почтительно приняв эдикт, мы послали конницу. Ваш посол прибыл и подчинился. Подношения, которые ваш посол и «стоящий за троном» (Цой У. – В. С.) выслали раньше, получены нами. Доставленные вещи осмотрены нами. Прислали ли вы одежду? Вы прислали золото, серебро, прекрасные жемчужины, мех выдры и такую одежду, какую мы хотели.

Вы говорите, достаточно. Но. если придерживаться соглашения, то золото, серебро и одежда, которую вы пошлете в большом количестве, должны быть упакованы на 20 тыс. лошадей, а в малом количестве – на 10 тыс. лошадей.

Наша великая армия находится от дома на расстоянии многих дней пути, и одежды, которые мы носим, сейчас все истрепались. Вы должны это принять во внимание и доставить один миллион комплектов одежды для воинов. Кроме того, вам надлежит доставить 10 тыс. кусков настоящего пурпурного шелка.

230 шкурок выдры, которые вы прислали, хорошие. Теперь, когда вы прибудете с пурпурным шелком, вы должны иметь с. собой еще 20 тыс. лучших шкурок выдры.

Из ваших конюшен вы должны отобрать 10 тыс. больших и 10 тыс. маленьких лошадей и прислать их.

Вы должны прислать тысячу юношей и девушек из королевского рода. От высоких военачальников, больших чиновников, и других знатных людей мы хотим тысячу сыновей и тысячу дочерей, которые будут представлены хану.

Вы должны сказать «да».

В случае, если вы выполните быстро это, тогда вернете спокойствие землям и деревням, которые будут жить в счастье и мире. В случае невыполнения нашего требования вы заснете навсегда, и горе постигнет вас.

Если вы быстро исполните то, что мы хотим, армия будет отозвана так же быстро. Если вы будете выполнять это медленно, то те, кто заботится об армии и лошадях, будет возвращаться медленно и станут убивать людей Корё без числа.

Что касается вещей, то, возможно, их можно будет собрать, обратившись к провинциям.

Вы питаете симпатии к своему народу, мы же в этом случае берем золото, серебро и другие вещи.

Вы говорите: «Наши кости и мускулы напрягают свои силы». Такие слова в самом деле необычны. Вы не должны забывать их[689]689
  В ответ на жалобу по поводу тяжести дани Саритай дает понять правителям, что теперь нужно привыкать к этому тяжелому бремени.


[Закрыть].

Благодаря тому, что правитель государства очень спокойно покорился, мы направили посла и сказали ему, чтобы наша армия не убивала ваших людей.

Мы сделаем дороги мирными, какими они были раньше. Полагайтесь на вышесказанное и помните это»[690]690
  «Journal of the American Oriental Society», vol. 83, 1963, № 2, стр. 234. Монголы также потребовали «установления контроля над государственными учреждениями в 14 крупнейших городах Корё, включая Кегёи и Согён». См.: «Пхёньянчи» («Описание Пхеньяна»), Пхеньян, 1957, стр. 124.


[Закрыть].

Предъявленные условия означали не что иное, как продолжение грабежа страны монголами, опять же с помощью господствующего класса. Во все провинции были разосланы циркуляры, в которых губернаторам предписывалось поставить определенную часть требуемой дани. При этом столичные власти подчеркивали, что «требования монголов не являются чрезмерными»[691]691
  «Hulbert's History of Korea», vol. 1, стр. 194.


[Закрыть]. Источник же сообщает: «Дань, выплаченную монголам, и взятки Саритаю и его приближенным трудно перечислить»[692]692
  «Тонгук пёнгам», стр. 342.


[Закрыть].

В результате первого монгольского похода значительная часть страны была разорена. Правящая верхушка, не имея опоры ни в народе, ни среди феодалов, оказалась неспособной организовать отпор захватчикам и, предав интересы страны, пошла на капитуляцию перед монголами. Однако боясь ответа за свою пагубную политику, клика Цой У сочла необходимым перенести столицу из Кэгёна на о-в Канхва, заранее зная, что это повлечет новые карательные экспедиции.

Смена столицы была истолкована монгольским двором как признак ослабления его влияния в Корё, и в 1236 г. страна подверглась новому нападению. Главное условие, выдвинутое монголами, заключалось в том, чтобы правитель прибыл на материк и в знак окончательного подчинения принял посла монгольского хана.

На протяжении последующих 25 лет (1236–1259), пока феодалы отсиживались на Канхве, народу неоднократно приходилось вступать в борьбу с монгольскими ордами. В Коре были произведены большие опустошения.

Монгольские завоеватели разрушили Кэгён, в котором «насчитывалось более 100 тыс. домов», Согён, Пхёнтхак, Ачжу, Хамчхан, Онсугун, Тонгён, сожгли храм Хванёнса, Янсансон, Квачжу и многие другие города[693]693
  Там же, стр. 350–358.


[Закрыть].

Так, в 1253 г. монгольские войска захватили Янсансон, оказавший им упорное сопротивление, «устроили там резню и убили более 4700 человек. Монголы перебили всех мужчин в возрасте свыше 40 лет, а женщины и дети были взяты в плен и поделены между воинами»[694]694
  Там же, стр. 358.


[Закрыть].

После штурма г. Кымхва, покинутого чиновниками, «монголы захватили мальчиков и девочек»[695]695
  Там же, стр. 360.


[Закрыть], а взрослые, надо полагать, были перебиты.

Разрушения, чинившиеся монгольской армией, вызвали у правителя Корё сильное беспокойство. В письме на имя монгольского предводителя Егуля правитель писал: «Всем известно, что маленькое государство служит большому. Отдавая ему силы, выполняет свой долг. Вечно полагаясь на покровительство, не будешь испытывать беспокойства. Но вдруг тысячи воинов участвуют в уничтожении городов, и вся страна подвергнута страху»[696]696
  Там же, стр. 359.


[Закрыть]. В ответном письме Егуль выдвинул условие: «Если ван подчинится, то отведем войска, если нет, то должны объявить всеобщую войну»[697]697
  Там же, стр. 360.


[Закрыть].

После такого грозного предупреждения правитель созвал ряд совещаний высших чиновников, на которых решался вопрос о том, следует ли самому правителю или наследнику престола ехать к монгольскому двору, чтобы положить конец разорительным набегам. Однако к монголам все же решили направить миссию с подарками и посланием, в котором говорилось: «Я беспокоюсь лишь о стране. Трудности, испытываемые в течение десяти лет, настолько велики, что невозможно это выразить словами». В заключение правитель соглашался принять монгольских представителей и просил вывести из страны войска[698]698
  Там же, стр. 362.


[Закрыть].

Но действительная причина беспокойства двора крылась в том, что с 1250 г. угроза монгольского вторжения нависла над тремя южными провинциями, поборами и налогами с которых жила отсиживающаяся на Канхва знать.

Как укор Корёскому правителю звучат слова главы монгольской миссии, которую король принял весной 1253 г.: «После того как большая армия вступила на территорию Корё, умерших и убитых было по нескольку тысяч человек в день. Почему ван, жалея самого себя, не оглянется на жизнь народа? Почему невинных людей убивают и закапывают в землю? Если бы ван жалел народ, он бы прибыл на материк и принял послов… Если в ближайшие дни не будет заключен мир, то радостные дни для вас кончаются»[699]699
  Там же, стр. 364.


[Закрыть].

В 1254 г. Великий хан Мэнгу сменил полководцев, завоевывавших Корё. Во главе монгольских войск встал Чэлодай. Так как монголам все еще не удалось сломить сопротивление народа Кореи и заставить корёский двор принять свои условия, новый командующий решил сосредоточить усилия на южных провинциях, не без основания полагая, что лишение Канхва источников снабжения сделает их сговорчивее.

На протяжении последующих лет монгольская армия разоряла и грабила население. Так, летом 1255 г. Чэлодай «послал несколько тысяч воинов разграбить южные районы»[700]700
  Там же, стр. 376.


[Закрыть]. В 1253 г. Есудаль «разрешил армии совершать грабежи», были разрушены и разграблены Сынчхонбу, Кёха, Суан, Тонсон, Понсон и др.[701]701
  Там же, стр. 380.


[Закрыть] «Города, через которые прошла монгольская армия, были превращены в груду пепла»[702]702
  Там же, стр. 372.


[Закрыть].

Невиданных размеров достигло истребление мирного населения. Осенью 1255 г. «монголы атаковали Чхучжу и вырезали более тысячи человек»[703]703
  Там же, стр. 373.


[Закрыть]. Сотни тысяч были захвачены и угнаны в плен. Только в 1254 г. «было 206 800 мужчин и женщин, которых монголы угнали в плен, а убитых невозможно сосчитать»[704]704
  Там же, стр. 372.


[Закрыть]. Осенью 1259 г. «люди, переселившиеся в Сохэдо, все были захвачены монголами в плен»[705]705
  Там же, стр. 384. В источнике говорится о 10 рён; 1 рён = 1 тыс. человек.


[Закрыть].

Массовые расправы и угон населения привели к огромным потерям людских ресурсов. Даже по намного заниженным данным источника, только за период военных действий (14,5 года) общие потери (убитые, угнанные в рабство, умершие от бедствий, причиной которых были монголы) составили 1 млн. 587 тыс. Если добавить к этому 1 млн. угнанных в рабство[706]706
  Пак Си Хён, Чосон тхочжи чэдоса (История земельной системы Кореи), т. 1, Пхеньян, 1960, стр. 303.


[Закрыть] в течение первых лет после установления монгольского господства, то можно себе представить, какими катастрофическими для страны были последствия монгольского вторжения. И не случайно авторы «Военного обозрения» пишут: «Такой смуты и такого врага, каким была монгольская армия, до сего времени не было»[707]707
  «Тонгук пёнгам», стр. 372.


[Закрыть].

В результате монгольских походов пришли в упадок сельское хозяйство и ремесло в стране. Монгольская армия не только вытаптывала поля, мешала ведению сельскохозяйственных работ, но, расправляясь с населением и сжигая дома, оставляла за собой безлюдье и запустение. В докладе чиновников области Тончжу говорилось: «Хлеба еще не убраны, так как пришла монгольская армия»[708]708
  Там же, стр. 360.


[Закрыть].

Если основные силы монголов, продвигавшиеся по дорогам, опустошали районы, лежавшие на их пути, то «отряды снабжения» в поисках продовольствия и фуража совершали грабительские рейды далеко в сторону от маршрута движения главных сил; это была продуманная, всеобъемлющая система грабежа, которая охватывала даже глухие районы страны. Один из правительственных указов от 1255 г. гласил: «Во всех провинциях, по которым прошла монгольская армия, много пустующих земель, поэтому поступление налогов резко сократилось. Повелеваю подданным обрабатывать эти земли и платить налоги»[709]709
  «Корёса чорё», гл. 42-й год правления Кочжона.


[Закрыть]. Издание указа свидетельствовало о том, что двор был мало знаком с действительным положением дел на местах. Такой приказ не мог быть услышан, поскольку во многих районах, которым он был адресован, «осталось два-три человека из десяти»[710]710
  «Тонгук пёнгам», стр. 381.


[Закрыть]. Монголы сгоняли крестьян с земли и целые плодородные районы «отводили под пастбища»[711]711
  Там же, стр. 390.


[Закрыть].

Захватчики для укрепления своих позиций еще во время военных действий приступили к отчуждению некоторых территорий и созданию своей социальной опоры в стране. Так, в 1253 г. на северных границах Корё завоеватели «стали создавать военные поселения, переселяя туда китайцев и чжурчжэней»[712]712
  Там же, стр. 357.


[Закрыть]. А в 1258 г. учредили в северо-восточной части Корё наместничество «района двух крепостей» с центром в Хвачжу[713]713
  См.: «История Кореи», т. 1, стр. 221. Позже этот район стал причиной обострения отношений по территориальному вопросу между Корё и минским Китаем, который ни в коей мере не желал поступиться правом «наследника» Юаньской империи. В указе Чжу Юань-чжана (помещенном в «Корёса») корейскому двору прямо говорилось, что северо-западная область «искони принадлежала Юаньской династии». Цит. по: В. С. Кузнецов, О взаимоотношениях империи Мин с Кореей в XIV в. (По материалам корейских хроник), – «Ученые записки», серия историческая, т. 40, вып. 1, Владивосток, 1971, стр. 202.


[Закрыть]. Позднее, когда господство монголов в Корее укрепилось, из-под власти правительства были изъяты и другие территории.

Грабя страну и разрушая города – центры ремесла, монголы нанесли непоправимый ущерб этой важной отрасли хозяйства. Достаточно привести пример с производством знаменитого корёского голубого и фигурного фарфора, изготовление которого в период монгольского вторжения и особенно в последующее столетие пришло в упадок и смогло возродиться лишь в XV в.

Катастрофические последствия вторжений монгольских завоевателей, унесших сотни тысяч человеческих жизней и превративших в пустыню ранее цветущие районы, и установившееся затем почти столетнее господство монголов задержали в социально-экономическом отношении развитие страны на многие десятилетия.