Текст книги "Сеть созвездий (СИ)"

Автор книги: Леонид Крестов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 36 страниц)

   Неизвестный убийца постарался на славу. Действуя безжалостно, умело и хладнокровно, он не оставил ни мне, ни глодару ни единого шанса, сделав все, что бы ни что уже не успело спасти этого человека. Он не только сумел пробить его причудливую броню, крайне удачно попав в сочленение странных доспехов, но и пронзив беднягу насквозь, успел несколько раз провернуть оружие у него в ране. Внутренности глодара превратились в кровавую и смердящую кашу. Вытекающая из него кровь, которой он успел потерять уже слишком много, была слишком густой, зловонной, и темной. Заражения было просто не избежать, и даже начни я действовать прямо сейчас, примени самые сложные и могущественные заклинания, шансов на спасение все равно было бы чудовищно мало. Жить ему оставалось считанные минуты, и ни один чародей, целитель и лекарь уже не успел бы явиться сюда достаточно быстро, что бы помочь обреченному незнакомцу.

   Глодара было уже не спасти. Я был бессилен сделать хоть что-то, все мои надежды и планы вновь провалились, оказавшись погребенными под тяжкой действительностью, всеми силами сопротивляющейся сказочным, чудесным спасениям, и от злости, дикой досады и ярости, я даже впечатал сжатый кулак в холодную твердь стены, что бы хоть как-то выместить бушевавшую во мне бурю.

   Оставаться рядом с почти уже трупом, в глухом переулке, было не слишком-то разумно и не вполне безопасно. Случайные утренние прохожие, или уже вызванные кем ни будь стражники, могли заявиться сюда в любую минуту, и не желая доказывать ни кому свою непричастность и полную невиновность, я поспешно поднялся с колен, оттирая успевшую подсохнуть на руках кровь контрабандиста. Хотел как можно быстрее и дальше оказаться от этого мрачного и кровавого места, но не успел.

   Неожиданно мою спину обдало диким холодом, словно бы кто-то, входя в теплую и уютную комнату, широко распахнул дверь, ведущую на заснеженную, морозную улицу, где в сторону дома, завывал ледяной, жуткий ветер, тут же ворвавшийся внутрь и развеявший, царивший вокруг, покой и комфорт. По спине тут же пробежала толпа мурашек, показавшаяся мне табуном диких коней, несущихся по степи. Лоб и ладони в миг стали влажными, покрывшись испариной, но прежде чем, вздрогнув от неожиданности, я успел обернуться назад, все закончилось так же резко и неожиданно, как началось.

   Дверь, ведущая в стужу, словно захлопнулась, за незвано явившемся гостем, и все неприятные ощущения тут же исчезли. Даже усталость, нервное напряжение, подавленность от потери собственных сил, чувство неминуемой обреченности и ужас от приближения страшной погони, в миг испарились, не оставив о себе даже воспоминаний, будто бы их и не было вовсе. Мне неожиданно стало хорошо и спокойно, словно за пазухой у светлых божеств, мир вокруг казался чем-то приятным и тихим, спокойным и безопасным, и даже расслабившись, что еще совсем недавно было мне не под силу, я сладко и неспешно зевнул, чувствуя как глаза закрываются, словно бы сами собой, и чуть было не улегся вздремнуть прямо на мостовую, совершенно не опасаясь присутствия рядом умирающего контрабандиста. В тот миг я не мог думать вообще ни о чем, словно и вовсе лишившись этой способности. Ничего больше не волновало мое помутившееся сознание, почти провалившееся в сладкое забытье и безвременье крепкого сна, но прежде чем погрузиться во тьму окончательно, или окунуться в поток радостных, красочных сновидений, я все же сумел обернуться назад, сам в тот момент не понимая зачем мне это нужно, и увидев представшую предо мною картину, уже не смог сомкнуть глаз от увиденного.

   Она стояла у меня за спиной, у самого входа в узкий проулок, и казалась неподдельным, сказочно-завораживающим своей красотой наваждением, которому было просто не место в этом грязном и зловонном городе, посреди кровавой бойни устроенной в переулке. Совсем еще маленькая, выглядящая хрупкой и беззащитной, девочка лет десяти, в тоненьком и легком, ослепительно белом, будто снег на горных вершинах, коротеньком платье, словно бы сотканном из рассеянного и блеклого лунного света. Длинные белоснежные волосы волнами струились к земле, прикрывая лицо, и сколько бы я не всматривался сквозь них, пытаясь рассмотреть черты этого удивительного, зависшего над землею, босого создания, я так и не смог понять что же скрывалось под ними. Если верить людской молве, на меня должен был смотреть голый череп, сияющий пустыми глазницами, но под ореолом волос, в ее тусклом сиянии, словно бы и вовсе не было никакого лица, лишь смутные и расплывчатые детские очертания.

   Медленно, величественно и грациозно она, словно подхваченная незримым воздушным потоком, плавно поплыла мне на встречу, оставляя за собой шлейф развевающихся белоснежных волос.

   Замерев, завороженный неописуемым зрелищем, и всего лишь немного, почти что неощутимо встревоженный, приближением этого, только с виду похожего на небесного херувима создания, в первый миг я хотел броситься прочь, хотя и знал, что скрыться от нее невозможно. Но сколько бы я не старался, всех усилий моей подавленной ее присутствием воли, так и не хватило, что бы сделать даже одного коротенького шажка. Я продолжал стоять прямо у нее на пути как истукан, и завороженный лунным блеском ее пленяющих чар, не мог сдвинуться с места, как вкопанный в землю придорожный столб-указатель. Все так же безмятежно расслабленный и спокойный, я даже не ощущал опасности и угрозы, и с почти что довольной и счастливой улыбкой, смотрел как ко мне приближается сама смерть, готовый заключить ее в дружеские объятья.

   Она уже подняла в верх тонкую детскую ручку, потянулась вперед, и я с интересом начал рассматривать заточенный серп, появление которого в детской ладошке совсем не заметил. В тот момент я готов был броситься на него сам, совершенно не собираясь и даже не думая сопротивляться, но смерть неожиданно проплыла мимо, едва не задев меня по лицу развивающимися волосами, и только тогда я понял очевидную казалось бы вещь – она явилась она сюда не за мной.

   Смерть конечно же, пришла за лежащим в крови контрабандистом, потерявшим сознание, и только тогда сообразив, что возможно для него еще не все кончено в этом мире, и у меня все еще есть крохотный шанс вмешаться, и спасти столь необходимого мне глодара, я сам от себя не ожидая подобной отваги, все же нашел в себе силы попробовать.

   – Постой! – Дернулся я, в его сторону, прикрывая собой, словно бы это и в правду могло защитить его от нее. – Остановись, прошу тебя! – Вновь, нерешительно попросил я, но девочка меня даже не слышала. Она уже опустилась на камни, присела возле глодара, и склонилась к его голове, словно собравшись нашептать ему что-то на ушко. Острый как бритва серп взмыл в воздух, готовясь к удару отсекающему дух от тплоти, когда я припомнил давно забытый урок – смерть не видит и не слышит живых рядом с собой, так же как и они не в силах почувствовать ее присутствие рядом. Был лишь один рискованный, но верный способ обратить на себя внимание смерти, и ни сколько не колеблясь в этом решении, я не задумываясь выпалил ей свое полное, настоящее имя, которым никогда прежде не представлялся.

   Серп замер в воздухе совсем чуть-чуть не коснувшись груди умирающего контрабандиста. Девочка повернулась ко мне, волосы спали с ее лба, но даже так, почти что в упор, я видел лишь размытые очертания под ореолом бледного света.

   Несколько долгих секунд мы хранили молчание. Я боялся произнести даже слово, совершенно не представляя, что же теперь со мной будет, она же, похоже из чистого любопытства, изучала меня словно экспонат на музейной витрине, и совершенно не торопясь, ожидала от меня продолжения.

   Эта тишина продлилась бы наверное целую вечность, если бы ей все же не надоело пялиться на раскрывшего рот от ужаса смертного, который так и не смог выдавить из себя ни единого слова.

   – Похвальная смелость, Регнор, – назвала она меня именем, которого я ей не называл, и голос ее оказался совершенно не детским. Глубокий, но нежный, такой же завораживающий и успокаивающий, как и весь ее образ, он мог принадлежать только женщине, и крайне странно звучал из уст крошечной девочки. – Немногим дано видеть меня прежде своего времени, но еще меньше тех, кто отваживался назвать мне свое имя.

   – Простите мне мою дерзость, леди. – Все же сумел я вернуть себе потерянный было дал речи, склонив голову в глубоком и уважительном поклоне.

   – Не нужно извинений. Наследнику крови не пристало склоняться даже передо мной. Твой отец бы этого не одобрил. – Ласково прошептала она, и мне тут же, больше всего на свете, захотелось расспросить ее об отце, только она сейчас могла сказать мне хоть что-то о нем, но смерть не отвечает на такие вопросы, и не став тратить времени попросту, я робко, неуверенно, и запинаясь все же начал излагать ей свою просьбу.

   – Я хотел поговорить с вами. Хотел попросить об услуге.

   – Я не исполняю ни просьб, ни приказов, не встаю на чью либо сторону и не помогаю. – Ее ласковый тон неуловимо сменился, оставшись все таким же певучим и мягким, он стал заметно прохладней и капельку жестче. – Никто не обладает властью повиливать самой смертью, и тебе должно быть это известно, ученик высших. – Решив, что сумел оскорбить ее своими словами я даже похолодел от нахлынувшего на меня ужаса, но словно почувствовав эти мои внутренние перемены или прочитав, роем проносящиеся в голове, панические, быстрые мысли, она тут же сменила свой гнев на милость. – Не бойся дитя, твое время еще не пришло и я не стану забирать тебя раньше срока.

   – Благодарю, -с трудом сумел пролепетать я от волнений.

   – Признаться ты заинтриговал меня своей дерзостью. Никто прежде не пытался упрашивать меня прежде, чем я приходила за ним, и мне любопытно, что может оказаться для тебя столь бесценно, что ты добровольно решился предстать перед смертью.

   – Я хотел просить за него, – кивком указал я на тело глодара.

   – За него? – Прозвучало в ее голосе неподдельное удивление. – Ты желал, что бы я оставила жизнь этому смертному?

   – Да, леди.

   – Не может этого быть! – Неожиданно рассмеялась она. – Неужели наследник крови готов рисковать собой ради жизни другого, самого обычного человека? В это трудно поверить.

   – Это правда.

   – Ты же знал, что порой случалось с теми глупцами, что отваживались назвать мне свои истинные имена?

   – Знал.

   – И все равно пошел на этот осознанный риск? Что же столь ценного может быть для тебя в этом смертном? – Кажется совершенно искренне интересовалась она.

   – Сейчас только он может помочь мне избежать встречи с тобой. – Честно признался я ей, ни сколько не сомневаясь, что от смерти не удастся скрыть этой правды.

   – В твоем поступке совершенно нет благородства, как мне показалось, ты спасаешь только себя, не его, от ученика высших просто не следовало ожидать чего-то другого, но я вовсе не разочарована этим, теперь мне все стало гораздо понятней.

   – Рад, что сумел вам с этим помочь.

   – Скажи мне, что же ты хотел предложить мне в обмен на его, и свою жизни?

   – Все, о чем бы вы меня попросили. – И тут она вновь рассмеялась моим словам, словно бы я неустанно острил, стараясь изо всех сил насмешить смерть.

   – Неужели ты думаешь, что у тебя и в правду найдется хоть что-то равноценное жизни? Что-то, что сможет заинтересовать даже меня и сумеет подкупить смерть?

   – Я мог лишь попытаться испытать собственную удачу, надеясь на чудо.

   – Ты, Регнор, сумел повеселить меня. Мало кому удавалось такое за последнюю вечность, давно уже я не смеялась так много, и подобное, твоя отчаянная решимость и смелость, не должны остаться без должной награды. – Неожиданно воспарила она. Серп, который еще совсем недавно поблескивал в ее белой ладошке, исчез, словно бы растворившись прямо в воздухе, хотя наверное именно так все и было. – Время этого человека уже вышло, с этого мига он уже мой, и я могу оставить его здесь еще не на долго, но не думай, что разжился для друга бессмертием. Ни кто не останется здесь навсегда, даже Творец имеет свой срок. Я вернусь за ним позже.

   – Благодарю, – вновь склонил подбородок к груди я.

   – Не стоит мне кланяться, я же тебе уже говорила.

   – Простите, я просто не знал, как выразить вам свою благодарность.

   – Твоя благодарность мне ни к чему, как и все прочее, что ты можешь мне сейчас предложить, но однажды я явлюсь за обещанной тобой платой. Ты отдашь мне то, что я у тебя попрошу, и случиться это куда раньше, чем ты можешь себе это представить.

   Смерть исчезла, попросту растворившись в воздухе прямо у меня на глазах. Вокруг сразу же стало заметно теплее, сонливое ощущение покоя и умиротворенности улетучились, словно выплюнув меня обратно в суровые дебри нервной действительности, а глодар, лежавший на мокрых от крови камнях, неожиданно захрипел, пытаясь перевернуться.

   Он оставался все так же мертвецки бледен, еще не пришел в сознание, оставаясь в бреду, и склонившись над еще совсем недавно холодным и не подвижным телом, я не смог поверить в увиденное. Там где еще совсем недавно красовалась ужасная и отвратная рана, не осталась даже намека на полученное ранение. Доспехи были целыми и невредимыми, словно ни что так и не сумело пробить их. Лишь кровь запекшаяся на камнях доказывала, что явление смерти мне не привиделось, и подхватив контрабандиста под руку, я поволок его прочь из злосчастного переулка, пока туда не наведались стражи порядка. В полном боевом облачении, с коротким мечем, который я сунул обратно ему в ножны, он оказался чертовски тяжелым, вновь заныли помятые ребра, но я больше не чувствовал себя жалким и беспомощным насекомым, не способным совершить уже ничего.

   Олисия Илис.

   Ворвавшиеся в таверну, кредиторы моего возлюбленного не позволили мисс Триере спустить обещанных им собак, и не дали ей возможности разбудить всю ближайшую округу своим высоким и пронзительным криком. Оказавшись внутри они мигом заткнули ей рот, приставив что-то острое к горлу и тут же перешли от требований к угрозам.

   – Еще раз вякнешь, старая ведьма, и я тебе второй рот на горле проделаю, поняла?

   Ответом, долетевшим до нас снизу, стало лишь неразборчивое, испуганное мычание. Хозяйка таверны уже не была столь же грозной и решительной, как всего пару минут назад, стоя за запертыми дверями, оказавшимися очень ненадежной защитой. Сквозь ее покорное мычание, даже в нашей комнате, на втором этаже, слышались явные всхлипы жалобного плача.

   Метнув быстрый взгляд на Диора, я полагала, что сейчас он мгновенно сорвется с места и броситься в низ на выручку хозяйке таверны. Как ни как именно из-за него она угодила во всю эту передрягу и сейчас ее жизнь висела на волоске исключительно по его милости, но мой жених даже и не подумал сдвинуться с места. Он продолжал сидеть на своей жесткой лежанке, бледный, как сама смерть, и глядя себе под ноги полными обреченности напуганными глазами, даже и не думал двигаться с места. Страх захлестнул его с головой и похоже уже смирившись с уготованной ему участью, Диор даже не попытался предпринять хоть что-то, что бы помочь Триере или спасти свою драгоценную жизнь.

   – Поняла значит, – продолжал мерзкий голос внизу, – а теперь отвечай, где мы можем найти твоего постояльца? Живо! – Ответа так и не последовало. Мисс триера, все еще с зажимаемым чьей-то ладонью ртом, просто не могла говорить внятно, и перепуганная словно курица, в чей курятник проникла лиса, похоже указала им направление жестом или кивком.

   – Наверх! – Тут же скомандовал голос и по лестнице мгновенно застучал быстрый топот приближающейся угрозы.

   Захлопнув дверь, слишком хлипкую и тонкую, что бы она смогла сдержать людей маэстро надолго, я принялась метаться по комнате, в поисках того, чем можно было бы ее подпереть, но за исключением лишившейся всех своих ящичков легкой, низкой и пустой тумбочки, под рукой не оказалось ровным счетом ничего подходящего. В этой каморке, просто не уместилась бы любая большая и подходящая для этого случая, увесистая мебель, и все что я смогла сделать, это попытаться подставить под дверь хлипкую подпорку из швабры, но и ее не смогла упереть должным образом, достаточно крепко.

   – Диор! – Резко и злобно попыталась я вырвать жениха из прострации. – Не сиди словно вкопанный! Помоги мне! – Прекрасно зная, что затаиться, спрятаться и переждать эту угрозу нам уже не удастся, я кричала на возлюбленного в полный голос, совершенно не опасаясь выдать нас своим криком, но Диор, по-прежнему не реагировал на все происходящее и продолжал сидеть с безвольно опущенной головой и обреченно повисшими к полу руками. Словно бы твердо уверовав, что все это лишь кошмарное сновидение, что уже скоро ему предстоит проснуться в своей постели, а в реальности ему ничего, ровным счетом не угрожает, он даже и не думая вскочить со своего места, и не обращал на мои выкрики никакого внимания. Его словно бы и вовсе не было в теле, оставшемся лишь пустой оболочкой, чья судьба и предстоящая незавидная участь, больше его ни сколько не волновали. Глаза моего жениха были пусты, словно остекленели а выражение на лице не показывало хоть какой ни будь озабоченности действительностью. Я впервые видела своего возлюбленного в столь подавленном состоянии и даже смотреть на него в это мгновение мне было больно.

   – Диор! Ответь мне хоть что-то! – Потребовала я, подскочив к любимому вплотную и уже хотела залепить ему звонкую пощечину, что бы хоть как-то суметь привести его в чувство.

   – Бесполезно, все теперь уже бесполезно, – все же оторвал он взгляд от пыльного ковра под ногами и взглянул на меня с такой тоскою, что мне на миг, даже захотелось отвернуться от его лица, чтобы не видеть терзавшую его муку. – Зачем ты явилась сюда, Олисия? Ну зачем?! Я же писал тебе, что бы ты даже не думала искать меня на этом проклятом острове! Я должен был ответить за все это сам, а теперь еще и тебя утащу за собою на дно! Проклятье! – Все больше начинал свирепеть он и я невольно отшатнулась назад. – Твоя сестрица оказалась права, знакомство со мной до добра не доводит, тебе следовало послушать треклятую Лассу и никогда не иметь со мной никаких дел!

   – Нет! – Тут же поспешила возразить ему я. Моя вина во всем происходящем прямо сейчас тоже присутствовала и я все ни как не могла простить себе своей причастности к пристрастию своего возлюбленного к азартным играм и всем вытекающем из этого тяжелым последствиям. Слишком избалованная роскошной жизнью в Золотом городе, я требовала от него слишком многого, не раз самолично показывала Диору, что столь необеспеченный и не имеющий за душой ничего человек, как он, просто не может позволить себе мечтать о бедующем с такой девушкой как я, страдающей совсем не маленькими запросами. Я всегда, невинно, как мне тогда казалось, подшучивала над ним и не имея другой, честной возможности заработать, Диор впервые начал просаживать деньги в игровых заведениях в надежде однажды выиграть достаточно, что бы позволить себе роскошную свадьбу и собственное жилье. Сама того не желая я заставила его вступить на эту скользкую дорожку, свернуть с которой он уже оказался не в силах и сама была виновата в его долгах не меньше самого своего жениха. Узнай об этом сестра и она бы наверное трижды спустила с меня шкуру, но к счастью я никогда не признавалась ей в содеянном и Ласса пребывала в блаженном неведении, обвиняя во всех неудачах Диора, лишь его самого и всегда советовала мне не сближаться с этим азартным типом достаточно близко.

   Уже успев раскрыть рот для искренних извинений, и признать весь груз собственной вины, делавшей меня заслуживающей наказаний ни чуть не меньше, я так и не успела произнести ни единого слова. Первый же тяжелый удар вышиб хлипкий засов на двери и стало уже слишком поздно для любых разговоров.

   В дверном проеме появились двое. Первый, с зажатым в руке окровавленным, широким ножом, который мгновенно заставил меня ужаснуться, подумав о хозяйке таверны, тут же бросился прямиком к Диору. Второй, тот в котором я мгновенно почувствовала собрата по магическому призванию, остался в дверях, предотвращая любую, и без того обреченную на провал, жалкую попытку побега.

   – Ты ни как уже вещички пакуешь, Диор? – Поигрывая ножом прямо перед лицом моего жениха, начал говорить этот мерзкий тип с изъеденными язвами бледной кожей. – Нехорошо отправляться в дальнее путешествие так и не рассчитавшись со всеми долгами, ты не находишь? Некоторые, весьма недоверчивые и осторожные люди могут решить, что ты пытаешься сбежать с острова оставив их с носом, а это очень и очень не хорошо, крайне неосторожно и даже рискованно. Подобные, нехорошие люди могут не простить затаенной обиды и любого даже самого крепкого здоровья, в этом случае может оказаться совсем не достаточно, что бы загладить свою вину перед ними.

   Злорадно ухмыляясь все шире, он приставил свое оружие к самому глазу застывшего от ужаса Диора и я не смогла устоять в стороне.

   – Не трогай его! – попыталась шагнуть я вперед и тут же оказалась в крепкой хватке застывшего за спиной чародея. Схватив меня под руки, он прижал меня прямо к стенке и его отвратительный дружок, тут же не замедлил возникнуть рядом с вожделением рассматривая полупрозрачное платье, от которого у него чуть было слюнки не потекли прямо на пол.

   – А это у нас еще кто тут? Сестренку решил прихватить или девушку?

   – Если ты тронешь ее хоть пальцем я... – Тут же оживился Диор, но закончить ему не позволили.

   – То что ты? – Хохотнул ему в лицо головорез. – Что такого ты можешь мне сделать, мальчишка? Попытаешься защитить ее голыми руками или схватишься за эту швабру? – продолжал издевательским тоном он. – Попробуй, прошу тебя не стесняйся. Поиграй в доблестного героя перед этой красоткой и мой друг выжжет тебе мозги прежде чем ты успеешь опомниться.

   Угроза была вполне реальна. Чувствуя силу и весь магический потенциал схватившего меня человека я сразу же, до какой либо первой ворожбы с его стороны, могла с уверенностью сказать, что мощи ему было не занимать. Рядом с ним я чувствовала себя жалким котенком, повстречавшимся с настоящим тигром и даже не пыталась сопротивляться, отлично представляя чем все это может закончиться.

   – Не смей к ней прикасаться своими грязными лапами! – Снова не выдержал Диор, когда мерзкий тип, ухватив меня за подбородок, вскинул голову вверх и начал внимательно рассматривать со всех сторон, словно выбирая себе товар, посреди рынка.

   – А я смотрю ты о ней очень печешься, не так ли? – Проскользнуло в его голосе, что-то ехидное и очень злорадное. – Она тебе вовсе не безразлична, Диор, я вижу это по огоньку, загоревшемуся в твоем взоре, а значит эта девчонка станет для нас хорошей гарантией твоей платежеспособности.

   – Что? – В первый миг мой жених даже не понял о чем идет речь.

   – Пожалуй мы прихватим эту пташку с собой, ты ведь не против? – Разъяснил ему головорез. – Она послужит нам хорошим залогом того, что ты вернешь нам все золото в самые короткие сроки и если она действительно для тебя так важна, как ты стараешься это нам показать, то советую тебе сделать это как можно скорее. Иначе, я уже не смогу обещать, что мы вернем ее столь же целой, какой забирали.

   – Нет! – Тут же метнулся вперед мой жених, но нож, почти что упершийся ему в грудь, заставил его замереть на месте, так и не успев подскочить ко мне ближе.

   – Не стоит так горячиться, приятель, если конечно ты не решил распрощаться с собственной жизнью и личиком этой милашки в придачу. Аллин, будь любезен уведи нашу новую гостью вниз. – Приказал он, все еще не давая Диору сдвинуться с места. – Только без фокусов и резких движений, дамочка, мой друг не обучен хорошим манерам и в случае чего не станет церемониться с благородной особой.

   Больше терять было уже нечего и собравшись с духом, я все же решила вспомнить о собственном магическом даре, и попробовать дать этим мерзавцам достойный отпор. Эффект неожиданности, на который я так рассчитывала, сработать к несчастью не пожелал и Аллин, к моему великому ужасу, оказался готов к моему стремительному, но простенькому заклятью.

   Глава 5.

   Ласса Илис.

   Всевозможные ночные приемы, затяжные балы и маскарады не позволяли жителям Верхнего города отправляться на боковую раньше, чем часовая стрелка успевала уползти далеко за полночь. Среди ночи здесь порой было куда многолюдней, чем в разгар ясного дня и мощеные мостовые пустели лишь под самое утро, когда весь прочий город уже просыпался и жители спешили покинуть свои постели. Только в это, уже раннее, а не позднее время, можно было застать улицы Верхнего города абсолютно тихими и пустынными. Вот и сейчас, возвращаясь из дома лорда Фарада, мы не повстречали на своем пути никого, за исключением единственного патруля стражи и дворника, подметающего территорию у покидаемого нами особняка. Улицы словно бы вымерли, не оставив вокруг нашего экипажа никого, за исключение шести всадников почетного сопровождения и сонного кучера, не спешившего подгонять лошадей.

   Обычно все эти ночные развлечения, богатые на танцы и игристые вина, успевали вымотать леди Миласу так сильно, что она начинала неприкрыто зевать как только оказывалась в карете. не редко она начинала дремать еще по пути, прислонившись к одной из оббитых мягкой атласной тканью и украшенных тонкой резьбой стенок своего экипажа. Пару раз она даже возвращалась домой уже спящей, но сегодня подобная радость и хорошее завершение долгой и тяжелой ночи мне не грозило. Сна у взволнованной Милассы не было ни в одном глазу и причиной ее необычной бодрости и волнения, была конечно же моя непутевая сестрица Олисия.

   Она, даже под самое утро, так и не соизволила вернуться обратно, и предательски бросила меня наедине с госпожой, великодушно предоставив мне единоличное право отдуваться за нас обоих. В первый миг, несмотря на то, что это был далеко не первый случай, когда мне приходилось краснеть за сестру и выгораживать ее перед хозяевами, я даже не знала что мне и делать. Эта ее наглая выходка была верхом любой безответственности, которой даже я не могла придумать достойного оправдания и решив не юлить понапрасну, и не раздражать тем самым свою госпожу еще больше, просто рассказала ей всю имеющуюся у меня на руках горькую правду, рассчитывая на то, что любовь к одной из своих лучших подруг не позволит Милассе выгнать ее в зашей с ее должности, прихватив при этом родную сестру.

   Узнав о пропаже своей верной и любимой телохранительницы госпожа по началу, так же как и я сама, даже не нашлась, что сказать и только когда мы уже успели отъехать на приличное расстояние от дома лорда Фарада и его взбалмошного сыночка, она все же отошла от этого потрясения и предсказуемо обратилась в справедливую злость.

   Благовоспитанная и никогда не позволяющая себе лишнего леди Миласса даже злилась не меняя равнодушного выражения лица и отчитывала меня совершенно будничным тоном, словно говорила о самых простых и обыденных вещах, вроде погоды. Но от этого ее слова не становились менее грозными и пугающими, а даже напротив. Ее спокойный, но холодный и ледяной тон, которым она прежде не разговаривала даже со мной, не то что с любимицей Олисией, не оставлял мне ни единого сомнения в том, что в этот раз моя сестрица уже перешла черту и возврата после этого уже не последует. Муж моей госпожи должен был выслушать срочный доклад о наших с сестрой выходках на приеме, даже если в это время он уже давно отправился на боковую и я уже не рассчитывала, что все может закончиться благополучно.

   В лучшем из всех возможных вариантов, нас обоих вышвырнут прямо на улицу и ни одна из сиятельных господ Золотого города уже никогда не возьмет нас в свое услужение, даже на самую грязную и паршивую работенку, которую только сможет придумать.

   Признаться эта перспектива меня даже немного обрадовала. Я давно уже засиделась на месте, страшно устала от хронических недосыпов и не прекращающихся волнений за безопасность своей госпожи, о которой, похоже заботилась только я. Уже очень давно, больше всего на свете я мечтала лишь об одном – оказаться как можно дальше от проклятого острова и позволить себе отдохнуть, хотя бы денек. Ни о чем не заботясь и не переживая, как же там моя хозяйка, оставшаяся одна. Но ни единого свободного дня, за все долгое время службы, мне так и не выпало, и теперь я даже ни сколько не сожалела об утраченной высокооплачиваемой должности. Ее неожиданная потеря, наверное, даже смогла бы сделать меня немного счастливее, если бы не продолжающееся и затянувшееся отсутствие Олисии, все так же не дававшее мне покоя и волновавшее куда больше, чем предстоящий разговор с муженьком моей госпожи.

   В отличии от меня, сестра весьма любила эту должность. Ей нравился Золотой город и жизнь за его стенами, нравилась госпожа, с которой они успели стать лучшими подругами, секретничавшими по ночам в хозяйской спальне, и она ни за что на свете не стала бы рисковать всем этим своим достоянием понапрасну. После памятного ледяного укола прямиком в сердце, я уже ни сколько не сомневалась, что с ней случилось что-то ужасное и все ни как не могла дождаться того момента, когда смогу броситься прямиком в Игровой квартал на ее поиски.

   – Ты так ничего мне и не скажешь? – Миласса похоже все же ждала от меня оправданий и просьб сменить гнев на милость.

   – Добавить мне нечего, моя госпожа. Это я позволила сестре отлучиться, а значит виновата в этом нарушении ни чуть не меньше.

   – Не называй меня госпожой! Сколько можно уже повторять это?

   – Простите, я постараюсь исправиться. – Равнодушно ответила я сделав вид, что сосредоточенно наблюдаю в окно, хотя весь проносившийся мимо на пейзаж, я пропускала даже не обращая на него никакого внимания.

   – Она ведь должна была вернуться? – Хозяйка явно была не так глупа, как могла показаться. Лишь на приемах и других сборищах благородных господ, она строила из себя наивную и несмышленую овечку, которая не способна была думать ни о чем кроме духов, модных платьев и ухажеров. В жизни же госпожа совсем не отличалась легкомысленностью и беззаботностью, как Олисия, и в отличие от моей сестры смогла догадаться, что план предполагает незаметное возвращение.

   – Да, госпожа. – Не стала отрицать я, самое страшное то, чего знать ей вовсе не полагалось, она и так уже успела выяснить, и я не видела никакого смысла скрывать что-то еще.