Текст книги "Сеть созвездий (СИ)"

Автор книги: Леонид Крестов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 36 страниц)

   Братья неотрывно следили за ним, ни на миг не отводя глаз, и чуть было не раскрыв от удивления рты, не могли произнести не единого слова, все еще не веря в улыбнувшуюся им на конец то изменчивую удачу.

   Олисия Илис.

   Хорошего мага из меня так и не получилось. Конечно я все же могла творить заклинания, накладывать чары и делать все те прочие вещи, что положено уметь каждому уважающему себя чародею, но потратив на свое обучение несколько драгоценных лет своей юности, и убив не мало времени на изучение заклятий и познания всех тайн и секретов магического искусства, не смотря на весь мой огромный, если верить учителям, потенциал, я так и не смогла раскрыть его на полную мощь, достичь значимых результатов, и овладев всей этой сложной наукой в полной мере. Годы обучения не прошли для меня совсем даром, но и не смогли превратить меня в грозного чародея, способного с легкостью творить невероятные вещи прямо из воздуха. Все, что я умела и могла сотворить, относилось скорее к разряду для начинающих и еще очень юных чародеев, которые только начали постигать магическое искусство. Все мои фирменные заклятия не отличались ни особой сложностью исполнения, ни огромной силой, способной даже простенькое волшебство превратить в ужасающее по своей мощи колдовство, и в конечном итоге, когда всем окружающим стало окончательно понятно, что никакого толку от моей взбалмошной особы не будет и ничего хорошего из этой юной магички уже не получиться, меня просто вышвырнули из учениц, так и не позволив закончить свое обучение до конца.

   Тогда это меня даже обрадовало. Учеба всегда была для меня в тягость. Все эти путанные и сложные формулы, непроизносимые заклятия на древних и давно мертвых языках, плетения силовых узоров и нитей, сложные расчеты векторов и сущности абстрактных материй, ни как не желали откладываться в моей, забитой совсем другим голове, и не редко просиживая часы за чтением древних учебных фолиантов я просто мечтала бросить все это проклятое обучение и уйти. Исключение, прямо перед очередными экзаменами по трансмутации стало для меня настоящим подарком, и тогда я ни сколько не сожалела о таком печальном исходе, и даже на против, радовалась вновь обретенной свободе от всех своих проблем и забот.

   Ласса, конечно же об этом ничего не знала, и никогда не должна была узнать об этом печальном факте моей биографии. Мне даже представить себе было страшно, что бы случилось с сестрой если бы она только узнала, что из-за собственной лени, безалаберности и юношеской тяги к развлечениям, затмевающей все на свете, я профукала столь ценный подарок судьбы, и так и не решившись поведать ей горькую правду, я оставила все это в секрете не только от самой Лассы, но и от всех прочих. К моему несказанному счастью, абсолютное большинство людей напрочь лишено магического дара и они, при всем своем желании, не смогут отличить настоящего могущественного чародея от жалкого шарлатана. Имея в своем рукаве всего лишь пару простеньких, с точки зрения настоящего мастера, примитивных фокусов, я могла легко пускать пыль в глаза всем желающим, убеждая их в собственной силе и даже смогла получить должность мага-охранителя, при благородной особе. Но сейчас, когда все дошло до серьезного дела, и вокруг запахло уже даже не жареным, а горелым, все эти хитроумные уловки ни чем не смогли мне помочь и в тот единственный раз, когда мне все же потребовалось применить свою силу на практике, я облажалась по полной, на глазах своего же возлюбленного, и так и не смогла помочь ему, и мне за одно, вырваться на свободу из цепких лап его кредиторов.

   Мое сотворенное на скорую руку, простенькое заклятие, которое должно было поразить Аллина вспышкой молнии и отшвырнуть его в сторону, подальше от меня, не смогло причинить проклятому чародею никакого вреда. Он, то ли заранее почувствовав ворожбу, и отклонив ее от себя еще до удара, то ли попросту закрывшись глухим, отражающим любую магию зеркальным щитом, попросту отбил удар в сторону и заклятие, врезавшись в стену в добрых пяти шагах от цели, не смогло даже напугать чародея своей внезапностью. Аллин лишь ухмыльнулся такой дилетантской попытке его ранить, и не ослабив своей крепкой хватки, поволок меня в низ по лестнице.

   От собственной беспомощности, и обиды на весь несправедливый мир сразу, на глаза навернулись слезы, но я держала себя в руках, стараясь не выдавать своей слабости и мучавших меня страхов. Диор за спиной продолжал кричать мое имя и громко требовал меня отпустить, обещая вернуть весь долг еще до заката, но в ответ на все его мольбы я услышала лишь удар и вскрик моего возлюбленного. Скорее всего, оставшийся за моей спиной неприятный тип, с изъеденным язвами лицом, не собирался причинять ему особого вреда и ударил куда ни будь под дых, только для того чтобы запугать свою жертву еще сильнее, но одного только вскрика боли Диора мне оказалось вполне достаточно, что бы окончательно потерять голову и начать действовать совершенно не задумываясь о шансах на успех и грозящих нам обоим последствиях.

   Резко отшатнувшись назад, я хотела впечатать собственный затылок прямо в длинный нос своего конвоира, что бы причинить ему хоть сколько ни будь реальной боли. Последний укус загнанной в угол крысы, которая уже осознавая свою обреченность, все же пытается еще хоть как-то сопротивляться, что бы успеть на последок насолить своим обидчикам. Я даже не задумалась о том, что может сделать со мной чародей разозленный этой глупой выходкой, но к собственному несказанному удивлению, именно этот самый простой, предсказуемый и примитивный шаг, оказался куда эффективнее всех заклятий.

   Возможно мой весьма хрупкий вид юной и благородной особы, которая явно не способна постоять за себя сама, заставил его расслабиться раньше времени, а возможно Аллин и вовсе допустил самую распространенную и роковую ошибку всех опытных магов и чародеев. Развивая свои магические умения, они постепенно привыкают везде и во всем рассчитывать лишь на свои заклинания и когда видят перед собой коллегу по ремеслу, не ожидают от него ничего другого. Имея в своих руках нечеловеческую силу, они отвыкают от физических усилий, которые стали им попросту не нужны для достижения своих целей и Аллин, не был исключением из этого правила. Он без сомнения, был готов отразить еще не одно мое простенькое заклятие, но оказался совсем не готов к столь простой попытке вырваться, как самый обычный удар.

   Мой затылок впечатался в его лицо, с ужаснувшим даже меня, громким хрустом, и стремительно отшатнувшись назад, он налетел поясницей прямиком на перила. Оборачиваясь я даже понять ничего не успела. Перед моим взором промелькнули лишь подлетающие вверх ноги, обутые в грязные сапоги, и лишь потом, когда снизу раздался грохот развалившегося стола и разлетевшейся на мелкие осколки посуды, я поняла, что Аллин, от моего неожиданного удара, перевернулся и улетел с лестницы в низ головой.

   Гостевой зал встретил его не самой мягкой посадкой, и я искренне пожелала ему переломать все кости и, в особенности, свернуть тонкую шею.

   Первым моим порывом было броситься к столь удачно оказавшимся на своем месте низким перилам и посмотреть, что же с ним стало, но любое промедление могло сгубить всю удачу, спугнув ее словно дикого зверя, заметившего подкрадывающегося к нему хищника, и я не стала терять времени даром. Бросилась вверх по ступенькам, к своему возлюбленному, пока у нас еще был верный шанс сбежать отсюда вместе.

   – Аллин! Что это было?! – Выскочил на шум, первый головорез с ножом в руке, и чуть было не столкнувшись со мной лоб в лоб, грязно выругался, покрыв меня самыми последними и грязными словами. Он уже успел замахнуться на меня ножом, но прежде чем я успела отскочить в сторону, закрыться от удара, или хотя бы испугаться и охнуть, Диор бросился на него из двери, как сорвавшийся с цепи сторожевой пес. Мой жених налетел на него словно на запертую дверь, которую желал выбить плечом, вышиб оружие у него из руки, но не рассчитал собственных сил и они, только чудом не повторив недавний полет Аллина вниз, оба рухнули к моим ногам прямиком друг на друга.

   Головорез Маэстро первым пришел в себя от падения, и резким рывком скинул Диора с себя. Не позволив моему возлюбленному подняться хотя бы на четвереньки, он схватил его за волосы и впечатал лицом в пол, непрерывно сотрясая воздух нескончаемым потоком ругательств. Рассвирепев не на шутку, он принялся яростно повторять это действие пока доски пола не окрасились алой кровью, а мой жених не перестал вырываться из его крепкой хватки. Боец из работника таверны конечно же был никудышный, Диору хватило всего трех или четырех резких ударов что бы затихнуть и прежде чем я успела вмешаться работник маэстро уже успел откинуть его голову в сторону, и перевести свой лютый и безумно злобный взгляд на меня.

   – Вот и все, милочка. Твой принц тебя теперь уже не спасет и я обещаю, что не закончу развлекаться с тобой столь же быстро, как с ним. – Угрожающе медленно поднялся он мне на встречу. – Когда он придет в себя, связанный и беспомощный, его ждет весьма интересное зрелище и я покажу ему, как громко ты умеешь кричать.

   – Нет! – Неожиданная попытка Диора вцепиться этому мерзавцу в ноги и вновь повалить его прямо на пол, стала неожиданностью не только для проклятого головореза, но и для меня. К несчастью сил у моего возлюбленного оказалось уже не достаточно, и легко вырвав ногу из его хватки, проклятый тип безжалостно саданул ею в его лицо.

   – Все ни как не можешь угомониться, чертов картежник?! Большая ошибка. – Сапог головореза опустился на горло моего возлюбленного и все что он смог сделать, это захрипеть, отчаянно и безуспешно пытаясь скинуть ее с себя.

   Словно одурманенная, я метнулась вперед не раздумывая, и желая как можно скорее прекратить мучения своего жениха, напрочь позабыла о собственном чародейском даре. Всего одно успешное заклятие могло бы прекратить весь этот ужас и лишить нас с Диором всех проблем в один миг. Обделенный магическим даром и соответственно лишенный защиты от всех моих заклинаний мерзавец, присланный к нам самим Маэстро, не смог бы отразить даже самого простенького колдовства и отправился бы к своим праотцам прежде, чем сумел бы хоть что-то понять, но в охватившей меня горячке, я даже и не вспомнила об этой столь простом выходе, и вцепилась в него голыми руками, словно самая обычная девица не способная даже огня зажечь прямо из воздуха.

   Наверняка даже не сомневавшийся в том, что я не стану оставаться на месте головорез, не убирая ноги с шеи моего возлюбленного, остановил меня первым же хлестким ударом. Его пощечина, тыльной стороной ладони, не позволила мне даже подскочить достаточно близко, обожгла щеку невыносимым жаром и чуть было не заставила меня кубарем скатиться по лестнице.

   Только чудом устояв на ногах, вцепившись в перила, я с ужасом успела увидеть, как он резко вскинув ногу вверх, и со всей силы опустил ее прямо на беззащитное горло Диора. Мой жених не сумел даже вскрикнуть от боли, дернувшись всем телом, он попытался схватиться за шею но так и не успел донести рук до цели. Перед тем, как захлопнулись его веки, я успела заметить, как закатились его глаза и то, что произошло со мной в тот роковой миг, сложно описать хоть какими ни будь словами любого из множества существующих в бескрайней сети созвездий диалектов и языков.

   Только подумав, что мой жених возможно прямо сейчас умирает у меня на глазах, я буквально взорвалась изнутри, словно бочка горючего пороха, чей длинный фитиль уже давно тлел, почти не сдвигаясь с места, но все же приблизился к конечной отметке и разнес все вокруг на тысячи мелких осколков. Совершенно не представляя как именно можно сотворить нечто подобное, действуя исключительно машинально, на уровне тех рефлексов и инстинктов самозащиты, что срабатывают прежде, чем наш разум успеет хоть что-то понять, я высвободила всю доступную мне силу без остатка, и вложила ее в столь убийственное заклятие, которое только мог представить себе мой пораженный болью за Диора, обезумивший и ослепший от ужаса, затуманенный разум.

   Не знаю, что должно было произойти с этим мерзавцем в итоге, но силы вложенной мной в это проклятие оказалось столь много, что его буквально разорвало изнутри на мелкие части. Кровь брызнула в стену словно фонтаном и если бы ударная волна, разметавшая его на куски, исходила не с моей стороны, то я оказалась бы с ног до головы покрыта алой влагой и обрывками плоти. От человека маэстро не осталось даже обломков костей, все чем он был еще секунду назад, моя магия обратила в кровавое месиво, опознать в котором человеческие останки было уже невозможно. Весь коридор мгновенно превратился в жуткую и вызывающую лишь рвотные позывы, больную фантазию убийцы – садиста, находиться в которой было не менее страшно, чем оказаться в настоящем аду.

   В первое мгновение я не испугалась до визга и не рухнула в обморок от всей этой жуткой картины только по тому, что от столь резкого выброса силы мне мгновенно сделалось дурно и сморщившись, я прикрыла глаза от охватившей голову резкой боли и головокружения. Ноги подо мной начали подкашиваться, и я опустилась прямо на забрызганные человеческими останками ступени лестницы, совершенно не заботясь о сохранности собственного платья. Его спасение не показалось мне заслуживающим падения, если вдруг сейчас мне резко станет еще хуже, и наверное впервые в своей жизни, я позволила себе столь кощунственно пожертвовать дорогим нарядом.

   Осознание всего произошедшего пришло с запозданием в пару минут, когда голова начала проходить, а боль отступила, я неожиданно для себя не возрадовалась победе и пришла в дикий ужас, поняв, что наделала.

   Я убила человека – мелькнуло в голове и от одной только этой, краткой мысли, мне сделалось куда хуже, чем от болезненного магического отката. Будь моя невольная жертва хоть трижды отпетым мерзавцем и душегубом, заслуживающим подобной участи каждой клеточкой своего тела, убивать его столь жестоко, было вовсе не обязательно. Я могла просто его усыпить, наложить парализующие тело и волю чары, или сделать что-то другое, что спасло бы меня и Диора и не лишило бы его жизни. Но я даже не попыталась этого сделать, уподобившись самой своей невольной жертве и стала ни чуть не лучше него самого. Несмотря на свое собственное, и еще совсем свежее, жгучее желание расправиться с этим типом, сейчас, когда дело было сделано и изменить ничего уже было нельзя, я горько сожалела об этом поступке и если бы не донесшиеся до меня хрипы возлюбленного, мгновенно отрезвившие мое сознание, я бы наверное расплакалась здесь прямо в голос.

   – Диор! – Метнулась я к жениху, и ужаснулась оставшемуся на его шее алому следу, помогая подняться. Стоило только моему возлюбленному распахнуть глаза, как от радости я даже позабыла о собственных угрызениях совести, но они мгновенно вернулись обратно, проступив на лице Диора отражением моего собственного ужаса.

   – Ох! Тьма! Что здесь стряслось?! – Слова давались ему с трудом, хрипом вырывались из горла, но очнувшись посреди кровавого месива сложно было удержаться от целого ряда нахлынувших в голову вопросов. – Олисия, ты в порядке? Чья это кровь?!

   – Я убила его! – Тут же призналась я в содеянном, бросившись ему на грудь и все же не смогла сдержать слез. Сама не зная, чем именно вызван мой истерический рев, счастьем от пробуждения моего возлюбленного, или ужасом от всего совершенного, я вцепилась в него крепкой хваткой объятий, больше никогда в жизни не желая отпускать его от себя, и долго не могла успокоиться, и перестать трястись от нервной дрожи, которая ни как не желала проходить даже сейчас, когда все самое страшное казалось бы уже прошло и осталось далеко позади.

   – Что? Что ты? – Не сразу смог поверить в услышанное Диор и несколько долгих минут хранил гробовое молчание, пытаясь понять что же случилось.

   – Я не хотела этого делать! – Продолжала слезно оправдываться я, словно вымаливая прощение, хотя и сама не знала, как простить человеку столь жестокое убийство и можно ли после всего этого относиться к нему так же, как прежде. – Он чуть не убил тебя! Я просто хотела помочь и все получилось словно само собой, без моей воли! – Срываясь на фальцет громко рыдала я у него на груди, больше всего на свете опасаясь, что сейчас мой возлюбленный оттолкнет меня прочь, взглянет мне в лицо напуганным взором и уйдет навсегда, решив не иметь ничего общего с созданием способным на превращение человека в груду кровавых ошметков, но мне повезло.

   – Тише, тише, Олисия, – Начал он успокаивающе гладить меня по волосам. – Все уже кончено, самое страшное позади. – Утешал меня Диор, хотя и сам, без сомнения, нуждался в порции чего ни будь успокоительного, не меньше меня. Робко взглянув в его покрасневшие от удушья глаза я, к своей великой и неописуемой радости, не увидела в них ни страха ни отвращения к самой себе, и мне мгновенно стало лучше, словно тяжкий груз, рухнувший мне на плечи, внезапно обрел широкие крылья и покинул меня совершенно самостоятельно, взлетев в небо и растворившись там в желтой мгле. На душе полегчало и стекающие по щекам слезы уже точно не были проявлением горя.

   Так мы и стояли в обнимку, посреди залитого кровью коридора, бесконечно извиняясь друг перед другом за все, что наделали, каждый винил в этом только себя, но все же уже не испытывал тяжких угрызений совести, навсегда оставшись вместе с возлюбленным.

   – Пора уходить, – первым опомнился мой жених. – Сбежим с этого проклятого острова вместе, сейчас же. Найдем тихое место и никто, никогда не найдет нас на бескрайних просторах Сети.

   Ни на миг не отпуская друг друга, мы двинулись в низ, держась за руки, словно влюбленная парочка на вечерней прогулке под звездами, но от собственного прошлого говорят сбежать не возможно, и прежде чем мы успели покинуть таверну, оно снова напомнило нам об оставленном за спиной кровавом ужасе, в лице нового мертвого тела.

   Мисс Триера лежала на полу с перерезанным горлом. Вызнав у нее всю интересующую их информацию, люди маэстро не стали церемониться с лишним свидетелем, или решили запугать свою жертву этой, совершенно не нужной расправой, оставив ее мертвое тело прямо у входа, и стоило только Диору наткнуться на нее своим взглядом, как он тут же переменился в лице, сам того не заметив, сжал мою ладонь столь крепко, что мне стало больно, и невольно отвернулся в сторону, что бы не видеть бывшей хозяйки таверны.

   – Это моя вина. Если бы только не мой проклятый азарт, она все еще была бы жива.

   Не зная, как можно было унять словами всю его боль и раскаянье, я лишь вновь обняла своего возлюбленного, и взглянув в дальний конец зала, неожиданно ужаснулась, заметив весьма очевидную вещь, которую должна была заметить сразу же, с самого начала, еще спускаясь по лестнице и тут же броситься прочь из таверны.

   – Нам нужно бежать. Срочно! – Резко рявкнула я, заставив возлюбленного вздрогнуть от неожиданности.

   – Что случилось?

   – Здесь всего один труп! – Наверное излишне туманно ответила я, не дав никаких четких пояснений.

   – И что? – Предсказуемо возмутился Диор совершенно не понимая о чем идет речь.

   – Аллина нет, – потянула я его к двери, но стоило только помянуть черта, как он тут же выскочил на сцену из своей табакерки.

   Чародей словно специально дожидался нашего появления, скрывшись в засаде. С неестественно выгнутой в сторону ногой, и окровавленной штаниной, он явно не мог добраться до нас по лестнице, и терпеливо дожидался шанса на реванш, скрывшись за одним из углов. С трудом держась на ногах, морщась от боли и опираясь на стену, он все же сумел вскинуть в нашу сторону руку и с его пальцев тут же сорвалось стремительное и смертоносное, наверняка подготовленное заранее к нашему появлению, убийственное заклятие.

   Я даже отреагировать на него не успела. По отработанной за долгое время обучения привычке, машинально вскинула перед собой руки, желая выставить самый мощный из всех известных мне щитов, хотя и не знала, хватит ли у меня на него сил, но не успела даже начать. Диор отреагировал первым, он оттолкнул меня в сторону, опрокинув на доски пола рядом с телом Триеры, но сам уже не успел отскочить в сторону от траектории полета убийственного зеленоватого сгустка смерти.

   Крик застрял у меня в горле, когда я увидела, как моего жениха откидывает назад от сокрушительного удара, угодившего ему прямо в грудь. За ним не последовало ни крови, ни вскрика боли, словно убийственный зеленый свет не смог причинить ему, никакого вреда, кроме толчка, но прежде чем он успел рухнуть рядом со мной, я уже знала, что заклятие сработало так, как надо. Опытным и сильным магам вовсе не нужно причинять жертве серьезных ранений, что бы отправить ее на тот свет. Множество заклинаний может справиться с этой простой задачей без всяческих травм и увечий, не оставив на остывающем теле ни единого следа.

   Дальнейшее я запомнила совсем смутно. Подскочив к Диору, я кажется что-то кричала, трясла его за плечи, умоляя проснуться и ощущала соленый привкус собственных слез на губах. Все вокруг было словно в тумане, единственной явно различимой вещью в котором оставался мой мертвый возлюбленный. Я не видела, и не желала увидеть ничего вокруг, кроме него, словно бы сосредоточившись на одном единственном человеке во всем мире, окончательно потеряла связь со всей остальной реальностью и она деликатно удалилась в сторону, решив не докучать мне своим присутствием.

   Если бы не оставшийся у меня за спиной Аллин, я бы наверное еще несколько часов к ряду могла пребывать в этом потерянном состоянии не замечая вокруг себя ничего, но проклятый чародей не сидел сложа руки. Он вновь попытался отправить меня на тот свет новым заклятием, и прежде чем оно успело врезаться мне в спину, я словно бы затылком почувствовала опасность и вовремя отстранилась. Учитель долго пытался развить мое необъясняемое шестое чувство, которое должно было иметься у любого достойного мага и позволяло ему чувствовать любую творящуюся поблизости ворожбу, еще до того, как она будет закончена окончательно и чародей успеет привести заклятие в действие. Но все старания и усилия моего наставника, как мне прежде казалось, прошли совершенно в пустую. Никогда прежде я не могла ни распознать, ни почувствовать столь стремительных заклинаний и чувствовала себя обделенной на эту, присущую всем остальным, природную способность, но сегодня, даже сама этого не осознав и не заметив, вовремя отшатнулась в сторону, словно заранее знала о направленном в мою сторону магическом выпаде. Тело сработало словно само по себе, совершенно не повинуясь распоряжениям заплывшего туманом сознания.

   Словно очнувшись от накинутого на меня забвения, или резко проснувшись от страшного сна, терзающего меня мучительными видениями кошмара, я мгновенно пришла в себя от этого, пролетевшего совсем рядом удара, и обернувшись к забытой угрозе, утонула в рокочущем море гнева и ненависти. Безграничное, неописуемое горе и боль, смогли придать мне новые, такие невероятные силы, что я даже не подозревала об их тайном существовании. Мощнейшее убийственное заклинание черной бурей сорвалось с моих ладоней и понеслось в сторону проклятого Аллина. Этот удар был способен снести целую стену, я вложила в него все оставшиеся у меня силы и злость, но к несчастию этого оказалось мало.

   Защита чародея оказалась крепка и надежна, словно скала, и разбившаяся об нее волна магии не смогла достигнуть своей цели, разметав вокруг чародея все столы и стулья, но не причинив ему никакого вреда. От моего сокрушительного удара Аллин лишь пошатнулся, и скривившись от боли, в вывернутой и сломанной ноге, не смог удержаться на месте. Воздушный толчок опрокинул его на пол, и скрывшись за одной из опрокинутых столешниц, словно она и в правду могла защитить его от мощного выброса силы, он застонал, надеюсь, что от очень мучительной боли в ноге.

   Еще совсем недавно раскаиваясь всем сердцем за первое в своей жизни убийство, сейчас я жаждала немедленно совершить второе, совершенно не опасаясь пожалеть об этом в последствии, и не испытывала по этому поводу даже ветхого отголоска сомнений, словно со смертью моего жениха, какая то часть внутри меня ушла вместе с ним, и я окончательно утратила контроль над собой, и всю свою человечность. Смерть Диора превратила меня в жаждущего отмщения дикого зверя, который готов был пойти на все, ради достижения собственной цели, и не побоялся бы даже пожертвовать своей собственной жизнью, что бы только успеть вцепиться в горло проклятому чародею. Аллин должен был умереть. Прямо здесь. Прямо сейчас. Немедленно! И обязательно от моей дрожащей от злости руки.

   Сил на новое убийственное заклинание уже не осталось, очередной накрывший меня с головой откат не позволял мне даже рук поднять к раскалывающейся голове, но заметив и подобрав с пола окровавленный нож, еще совсем недавно принадлежавший моей первой жертве, я все же двинулась вперед с упрямым упорством, совершенно не заботясь о собственной безопасности, и отсутствии какой либо защиты от новых ударов. Аллин снова творил впереди новое колдовство и теперь я ощущала его сотворение так остро, словно бы занималась этим сама, но совершенно не опасалась его новых ударов, решив, что терять мне теперь уже нечего.

   Дронг Мрак.

   Это пробуждение выдалось одним из самых тяжелых за всю мою жизнь. Даже после самых продолжительных и веселых пьянок у Рида, просыпаясь с дико жутким и мучительным похмельем, когда голова разрывается от колокольного звона, а в горле царит настоящая пустыня, я всегда чувствовал себя намного лучше, чем проснувшись сегодня, и дело было вовсе не в последствиях вчерашнего чрезмерного потребления эля, а в моих собственных сновидениях.

   Сегодня мне приснилась собственная смерть. Жуткий и наводящий леденящий холод кошмар, о том, как меня в переулке пронзили насквозь. Все было настолько реалистично, что в животе, куда во сне вошел меч, все еще имелись неприятные ощущения, зуд пробравшийся прямо под кожу и легкое жжение. Голова у меня болела так, словно я и в правду падал вчера на мостовую, или бился лбом об твердую стену пока не лишился сознания, но самым ужасным после всего увиденного были, конечно же, оставшиеся впечатления.

   В тот самый миг, когда во сне ко мне пришла юная девочка, все внутри смерзлось у меня в один большой кусок льда. Дыхание мигом перехватило, от ледяного удушая, в глазах помутилось и мир вокруг словно бы растворился, растаяв в ослепительном, но от чего-то не режущем глаз, ярком свете. На мгновение мне показалось, что земля ушла у меня из под ног, но вместо испуга, от предстоящего мне падения в зияющую пасть пустоты, я неожиданно ощутил нечто странное, не передаваемое простыми словами, незнакомое ощущение, сложно поддающееся разумному описанию. Я словно бы стал полностью легок и невесом, лишился привязанного к себе тяжкого груза, и вместо того что бы покорно законам природы, обрушиться вниз, медленно поплыл, заскользив в верх, в белоснежно молочной дымке, смутно напоминающей туман Междумирья.

   Наверное это даже могло быть приятным, если бы не неописуемый ужас от полного непонимания всего происходящего со мною в ту роковую минуту. Пробудь я в этом состоянии дольше, и наверное даже сумел бы привыкнуть к этим непередаваемым чувствам и впечатлениям, начал бы получать от них удовольствие, но все это не продлилось и пары минут, закончившись так же внезапно, как началось.

   Словно бы распахнув закрытые перед этим глаза, и пробудившись от долгого сна, я неожиданно осознал себя в очень странном, пугающем и совершенно невозможном в обычной реальности незнакомом мне месте, совершенно не понимая, как я там оказался. Все вокруг материализовалось словно бы по собственной воле, просто возникнув вокруг прямо из дымки, и я обнаружил себя на самом краю пугающей пропасти.

   Бездонный черный провал, под моими ногами, полыхал черным ужасающим пламенем, чьи языки вздымались так высоко, что порою поднимались над границей обрыва. Подо мной бушевала настоящая огненная буря, способная поглотить что угодно, и лишь один путь уводил от нее в неизведанную даль. Узенький и скользкий ледяной мост, дугой перекинутый через пропасть, тянулся так далеко, что другой его конец терялся где-то за горизонтом. Казалось что пройти по нему до конца попросту невозможно, но именно это мне предстояло проделать над пламенем. Дойти до конца, или сорвавшись, раствориться в темном огне без следа.

   Мне казалось, что я простоял там долгие годы, столетия или целую вечность, но время словно бы не двигалось вперед вовсе, застыв в едином мгновении, и я не ощущал ни усталости, ни голода, не сонливости. Мои ноги не мерзли, стоя на холодной поверхности льда, полыхавшее порой у самого кончика носа пламя, совершенно не обжигало, будто и вовсе было лишено жара, а ветер, развевающий белоснежные волосы крошечной девочки, словно бы обходил меня стороной, совершенно не ощущаясь.

   Она стояла там, совсем рядом со мной, и безмолвно, не раскрывая для этого рта, произнося свои слова словно бы прямо у меня в голове. Смерть нашептывала мне что-то ласковое и успокаивающее. Ее тихий шепот был словно песня, заставляющая позабыть обо всем, и не в силах разобрать ни единого слова, больше всего я боялся, что она сейчас может исчезнуть, оставив меня здесь одного. Но девочка даже и не думала уходить, окруженная ореолом тусклого света, делавшим ее похожим на настоящего ангела спустившегося ко мне из недоступных заоблачных высей, она терпеливо дожидалась моего первого шага, и совершенно не торопила, и не подталкивала меня двигаться дальше.

   Там, на самом краю, я ни как не хотел уходить, мечтал любым способом вернуться обратно, но прекрасно осознавая, что пути назад уже нет, упрямо продолжал оставаться на месте, надеясь на чудо и страшась предстоящей мне неминуемой неизвестности.

   Это было действительно жутко, не осознавая что сплю, я и в правду верил в реальность всего происходящего, думал что умер, и стоя на краю уже не в силах ничего изменить, сожалел о бездарно упущенном времени. В те мгновения жизнь не проносилась у меня перед глазами яркими всполохами картинок, как любят описывать это бродячие менестрели, но не смотря на это, я от чего-то прекрасно помнил все ее события, свои слова и поступки, знал все о любом своем дне, словно это было вчера, и перебирая в голове все свои хорошие, и ни очень воспоминания, посмотрев на все это с отстраненного высока, и впервые задумавшись о прошедшем всерьез, я неожиданно понял насколько пустой и бессмысленной была вся моя недолгая жизнь.