Текст книги "Принц из ниоткуда. Книга 3"

Автор книги: Леонид Андронов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 43 страниц)

Глава 9.

Если вы надеетесь, что я опишу, что было дальше, то вы жестокие и наглые люди. Ничего я описывать не стану! Вот.

Глава 10.

Брови неприятно щипало. Да и в паху ощущения были не лучше. Я клял самыми последними словами всех сектантов на свете и очень жалел, что мне это приходится делать про себя. Если раньше у меня были причины недолюбливать Морана, то теперь я возненавидел его всей душой.

У меня слипались подмышки. Голове было непривычно холодно. На свои ноги я вообще не мог смотреть. Вот, стою я, голый, посреди автобуса, в окна которого заглядывают радостные лица, а моё тело мажут каким-то благовонием две пожилые женщины…

У меня затряслась нижняя челюсть. Нет! Простите, я не могу дальше продолжать.

Глава 11.

Всё! Я стал братом для тридцати двух человек. Все они радостно приветствовали меня. Мне на шею повесили гирлянду из крашеной туалетной бумаги и выдали зажжённую свечу. Обнимали и целовали. Я натянуто улыбался и чувствовал себя полным идиотом. Кто сказал, что адепты тоталитарных сект пребывают в состоянии эйфории? Такого гнетущего впечатления я давно не испытывал. Почему, ну почему я не послушался мудрого Этваса? Кто меня дёрнул переться в этот безумный город? Сидел бы сейчас, пил кофе и мирно обсуждал планы захвата Эо с офицерским составом или спал бы где-нибудь в уголке.

Мы подошли к окраине города. На въезде стоял полицейский патруль. Все мои братья и сёстры дружелюбно помахали господам полицейским и мы беспрепятственно вошли в Эо.

Ярко освещённая улица была усыпана цветами из разноцветной бумаги. Радостные люди высовывались из окон и приветственно махали нам. Гремела музыка. Местные жители заменяли братьям выгоревшие свечи на новые. Прыгали и кричали дети. На стенах домов висели белые полотнища с изображениями солнца с человеческим лицом и лебедя, поднявшего крылья. Здесь царила атмосфера праздника. Такое ощущение, что присутствуешь на карнавале. Мне снова стало интересно. Интересно, что будет дальше.

На одной из площадей, по которой проходил наш путь, танцевали люди. Братья кружились в хороводах, а простые смертные, каким был и я каких-то полчаса назад, скакали как угорелые в центре этих кругов. Члены моей общины, увидев это, немедленно запрыгали в такт музыке. И я немного попрыгал, чтобы не отрываться от коллектива.

Процессия повернула направо, мы прошли по узкой улочке. Из окон домов над нашими головами возбуждённо кричали горожане. Снова цветы, снова поцелуи…

Вот мы вышли на широкую длинную улицу, в конце которой можно было разглядеть гору с замком – цель нашего путешествия. Скорость наша сразу увеличилась. Общее возбуждение возросло. Всё чаще слышались восторженные возгласы вроде: «Моран ты свет!» и прочее. Кто-то затянул знакомый мне гимн.

– И день начнётся…

– Новой жизни день! – немедленно подхватил я, хотя петь уже не было сил.

Рядом со мной почти всё время шёл мой новый наставник. Он время от времени возлагал руку на моё плечо и нёс какую-то возвышенную чушь. Мне это было неприятно, но я помалкивал. Я не переставал удивляться, почему большинство из нас было одето в белые балахоны, а он оставался в том же костюме, в котором я увидел его в первый раз на корабле. И с той же шевелюрой! Наверное, в этом был какой-то сакральный смысл, недоступный мне.

Последние дома города остались позади. Дорога стала спускаться с холма, и я увидел потрясающую картину. Среди темноты ночи к горе протянулась движущаяся огненная лента. Сколько людей шло по ней? Десять, двадцать тысяч? Огненная лента скользила, поднималась вверх по возвышенности, извиваясь по ней серпантином, и казалось, что это вовсе не дорога, а узкий и длинный раскол, обнаживший раскалённую лаву в чреве горы.

На самой вершине Актеона высились башни замка, освещённые мощной подсветкой. Самая высокая башня, Леда, упиралась своим шпилем в небеса. Две другие, пузатые, башни, стоящие близко друг к другу, прикрывали её собой. А ниже, справа, были видны низенькие квадратные башенки, между которыми протянулась крепостная стена. Замок светился на фоне тёмных силуэтов гор, и лучи от мощных прожекторов ударяли в небо павлиньим хвостом.

Отсюда сцену было практически не видно, но два пятна проекционных экранов я разглядел. Были ещё видны лучи прожекторов, направленные в одну точку. Меня снова стало охватывать волнение. Пора бы уже задуматься над тем, как там себя вести. И главное, что делать! Ведь моя задача не распевать тут гимны с восторженными бритыми адептами, а достать камень, драгоценный аметист Йорина.

Вдруг мы остановились. Я увидел пост со шлагбаумом. У него всех останавливали несколько полицейских и двое штатских с внимательными глазами. Я поспешил спрятаться за спины братьев. Полицейские и эти двое разговаривали только с наставниками, которых вызывали к себе. После чего пропускали очередную группу. За шлагбаум не пускали одиночек и транспортные средства, так что нашему автобусу пришлось остаться на обочине. Настала наша очередь.

– Откуда вы? – спросил полицейский Кобурга.

– Из Лавриона. – ответил тот, показывая маленький серебристый медальон.

– Сколько вас?

– Тридцать три.

– Ваше имя? – полицейский делал отметки в ведомости.

– Борама Кобург.

– Списки есть?

– Да, пожалуйста, – Кобург протянул ему листок.

– Видеоаппаратура? – спросил один из штатских.

– Нет, – ответил наш вождь. – Я проверял.

– Проходите, – кивнул полицейский. – Только поторопитесь. Уже начинается.

Мы двинулись дальше под внимательными взглядами двоих штатских, которые смотрели на каждого из нас так, будто у них вместо глаз были рентгеновские аппараты. Но пронесло. Мы все заметно повеселели, пройдя пост. Прежнее чувство радости вернулось. Кто-то снова затянул очередной гимн, некоторые подхватили его. Шли быстро, Борама нас поторапливал. Через некоторое время до нас стали долетать звуки со сцены. Уже можно было различать силуэты людей, появляющиеся на экранах.

Дорога снова пошла вверх. Идти стало труднее, но мы не замечали трудностей. Впереди кто-то упал, все стали помогать ему подняться. Я неосознанно стал считать шаги. Потом обратил на это внимание и перестал. Петь не то, что не хотелось, было уже просто невозможно. В горле першило. Я заметил, что многие тоже примолкли, сосредоточившись на восхождении. Кто-то бормотал про себя молитвы, кто-то просто шёл, опустив глаза. Но по мере приближения к горе, всё-таки любопытство брало своё, все поднимали головы и смотрели, что происходит там, наверху. Вот мы подошли к подножию горы, дорога стала вскарабкиваться вверх, обходя наиболее крутые уступы. Ноги стали ощущать тяжесть. На этом участке вообще шли молча. Дорога повернула влево, начался серпантин. Я поднял голову и посмотрел на впереди идущих людей, которые шли над нашими головами в противоположную сторону. Потом посмотрел назад. Людской поток ни разу не прерывался. От шлагбаума каждое мгновение в него вливалась очередная группа людей со свечами.

Я уже перестал считать повороты. Мы поднялись довольно высоко. Звуки музыки и крики толпы стали более отчётливыми. Вдоль дороги стали появляться домики с закрытыми окнами. Сначала по одному-два, потом их стало больше. В какой-то момент я увидел полицейского на обочине. Дальше они стояли по нескольку человек в небольшом удалении друг от друга. Они улыбались. Необычно это, не правда ли? Некоторые сектанты пытались повесить им на шею гирлянды, но те мягко это пресекали. Я снова посмотрел назад. Эо стал казаться гораздо меньше. Вид отсюда был исключительно красивым.

Впереди опять затянули гимн. О, я уже начал уставать от этих песнопений. Быстрей бы придти. Я посмотрел наверх. Похоже, мы уже рядом. Я начал лихорадочно соображать, что буду делать, когда попаду наверх. После минуты интенсивного мыслительного процесса, пришёл к выводу, что мне не хватает информации. Надо сначала сориентироваться, что там и как, и только потом уже решать, что делать. Понятно было только одно – надо держаться подальше от Кобурга. Остальным до меня не было дела, а вот он время от времени поглядывал в мою сторону. Он шёл впереди, поэтому я потихоньку стал замедлять шаг. Таким образом я увеличил расстояние между нами на несколько метров. Ещё один поворот. Мы стали идти по направлению к сцене. Из-за валунов вырывались лучи прожекторов, уже различались обрывки призывов и брутальный рык толпы. Сердце стало биться быстрее, стучало прямо через кожу. Похоже, это действовало возбуждающе не на одного меня. Среди нас какая-то женщина забилась в истерике. Братья стали успокаивать её. Подошёл полицейский и вызвал подмогу.

Дома, которые то и дело попадались нам по пути к вершине, теперь тянулись беспрерывной цепью справа от нас. Их окна тоже были темны и пусты. По-видимому, все их обитатели были сейчас наверху. Я подумал: «А не спрятаться ли мне в одном из них?» Но что это даст? Во-первых, это не сделать незаметно от всех, кто-нибудь да увидит. Во-вторых, двери в домах могут быть закрыты. Но главное, мне нельзя отсиживаться, мне нужно попасть туда, наверх. К преподобному Морану, который в этот момент бессовестно пользуется по праву принадлежащим мне аметистом. А дорога к нему только одна. Так что эти прятанья делу не помогут. Я отмёл этот вариант и побрёл дальше. Жду, пока что-нибудь другое не придёт в голову.

Всё! Осталось пройти только два поворота, и мы окажемся на смотровой площадке. А это уже совсем рядом со сценой. Вот он, последний поворот, и я уже вижу, как из-за вершины появляется шпиль главной башни замка. Она стала расти прямо на глазах. Я поднимаюсь выше, и мне открываются гребни гор, окружающих каньон. Впереди показалась сцена, которую частично перекрывали трибуны, на которых стояли певчие. Прямо над ними возвышались огромные проекционные экраны.

Мы поднялись на смотровую площадку. Здесь было довольно людно. Адепты сгрудились перед металлическим ограждением, за которым стояли полицейские. Я огляделся. Дорога, по которой мы пришли, уходила вправо вверх к замку и терялась в густых зарослях парка. Она тоже была перекрыта металлическим ограждением, за которым также стояли полицейские. Из-за вершин деревьев выглядывали крыши домов Нижнего города, над которыми возвышались башни цитадели.

Я не сразу понял, отчего мы стоим здесь. Спины людей закрывали обзор, но я быстро догадался, что перед тем, как пройти перед сценой, тебя осматривают. Или обыскивают. В общем, вы поняли.

Через турникет пропускали только по десять человек. Адепты проходили через металлоискатель (некоторых досматривали полицейские) и шли по узкой дорожке мимо сцены. Пока они не доходили до лестницы, ведущей на плато, на котором аккумулировались тысячи приверженцев нового культа, остальных не пускали. Это, естественно, создавало пробку. Меня поначалу это возмутило, но когда я посмотрел, как люди спускаются по лестнице, всё стало понятно.

Вот теперь-то и надо придумывать, что нужно сделать, чтобы попасть на сцену, иначе, попади я на плато, возврата оттуда не будет. Задачу усложняло наличие забора и полицейских. Преодолеть заграждение было не трудно, но вот как обмануть полицейских, я представить себе не мог.

Мы значительно продвинулись в очереди. На раздумья оставалось всё меньше и меньше времени. Я решился. Отделился от своих, подошёл к одному полицейскому и, схватившись за живот, спросил его сдавленным голосом:

– Скажите, где здесь туалет? У меня живот прихватило. Разжалобить его не удалось.

– Как спуститесь по лестнице, внизу будет туалет, – ответил он с каменным лицом.

– Понимаете, я хотел бы пройти перед преподобным, не мучаясь от этого.

– Все туалеты внизу, – ответил он. «Врёт», – подумал я.

– Это очень важный момент в моей жизни, – заканючил я.

– Ничем не могу помочь, – отчеканил он.

– Но я ведь могу не сдержаться, – жалобно простонал я.

– Проходите, проходите.

Я отошёл. Первая партия моих братьев направилась в сторону сцены. Впереди шёл счастливый Кобург. Я повторил попытку прорваться в запретную зону. Но в этот раз я просил уже другого полицейского. Результат оказался тем же. К этому моменту вторая группа наших уже прошла через металлоискатель к сцене. Я огляделся по сторонам. Вокруг сплошные бритые черепа. Что же делать? Рискнуть и показать медальон? Но они наверняка раскусят меня. Может…

– Общинник из Лавриона! Лео Гастер! Гастер, – крикнули меня. – Подходите!

Я в бессилии закусил губу. Наша команда пошла без меня. Поздно думать! Я рванулся за ними. Меня остановил полицейский.

– Куда?

– Меня только что вызывали. Я Лео Гастер из Лавриона. Вон, мои идут.

– Вы опоздали, – ответил человек в форме.

– Что значит, опоздал? – вознегодовал я.– Да вы представляете, что вы говорите?!

– Отойдите.

– Я есть в списках, – завизжал я. – Борама! – я крикнул вслед моим новым братьям и сёстрам.

– Что за крик? – к полицейскому подошёл второй.

– Да вот, опоздавший. Тот посмотрел на меня.

– Я Лео Гастер. Меня только что вызывали, – быстро проговорил я. Полицейский окинул меня взглядом.

– Ладно, пропусти его со следующей группой, – распорядился он.

– Спасибо вам, – обрадовался я и встал в очередь.

Жду, не дождусь, когда увижу Морана. Я прошёл через раму металлоискателя и ступил на песчаную дорожку. Впереди меня, метрах в десяти, шли мужчина и женщина. Сзади пока никого не было, поэтому я мог без всяких помех рассмотреть своего кумира. Я приближался к сцене. Дорожка проходила совсем близко от неё. Я с любопытством разглядывал певчих, которые воодушевлённо выводили убаюкивающую мелодию. Этим хором управлял сухонький человек, который, казалось, каждую ноту пропускал через сердце. В его движениях было столько чувств. Мне показалось это забавным. Я стал рассматривать певчих. Впереди стояли дети, за ними женщины и сверху мужчины. Над ними сверкал многометровый экран, на котором сейчас показали общий вид сцены. Сама сцена была не совсем обычной. Её разделял посередине вытянутый постамент, который выдавался далеко вперёд, ближе к краю обрыва, вдоль которого шла дорожка, по которой я шёл. Я предположил, что Моран будет выступать именно отсюда. Сейчас на нём стояли два приближённых Морана. Один – в сиреневом, другой в бордовом одеяниях. Перед ними на тонких, почти невидимых подставках были установлены два хрустальных шара. Нижняя часть сцены была заполнена людьми в разноцветных балахонах. Как я понимаю, это были именно те люди, для которых забронированы номера в лучших тюрьмах Гоату-Баиду и Вандеи.

Вдруг по толпе прокатился радостный возглас. Я посмотрел на экран. Над сценой стало подниматься огромное полотнище с изображением солнца с человеческим лицом. Из динамиков грянула патетичная музыка, певчие натянули связки. Над головой загудели краны с камерами. Что ни говори, религия – это тоже шоу-бизнес. Было приятно сознавать, что я успел к самой интересной части представления и смотрю на всё это с самого лучшего ракурса. Я подошёл к той части пути, которая располагалась ближе всего к сцене. Хоры старались, так, будто пели последний раз в жизни. От могучих басов из динамиков дрожала земля. Небо осветилось разноцветными лучами. Всё было сделано так, чтобы каждый из десятков тысяч адептов, собравшихся внизу под обрывом, понял, что ему сейчас явится сам господь.

Сцена была довольно высокой, и я не сразу увидел его. Толпа взревела, я поднял голову и увидел на экране Морана. Я и те несколько счастливчиков, что в этот момент оказались здесь, застыли от изумления. Стоящие за ограждением полицейские сами стали глазеть на него и забыли прогнать нас к лестнице, хотя, наверное, по всем правилам надо было так сделать. Моран распростёр руки. Толпа мгновенно откликнулась тысячами криков. По моей спине пробежали мурашки. Преподобный двинулся вперёд. За моей спиной происходило что-то невообразимое. Рёв толпы усиливался. Стоящие рядом адепты будто сошли с ума. Женщины зарыдали, мужчины бухнулись на колени. Моран шагал вперёд, не опуская рук. Как будто он хотел обнять всех собравшихся здесь или обхватить весь мир. За ним карабкалось наверх мордатое солнце, следом за которым поднимал голову чёрный лебедь. На экране поочерёдно показали крупным планом хрустальные шары. Я пригляделся… Господи! Так ведь внутри них камни! Фиолетовый – аметист, а красный – рубин! Я схватился за голову. Руки неприятно скользнули по голому черепу. Надо что-то предпринимать! Или сейчас, или никогда! На краю постамента показалась голова Морана. Он подошёл почти к самому краю. Полицейские вдруг очнулись и сообразили, что мы слишком долго здесь стоим.

– Проходите, проходите, – замахали они нам. Но никто не сдвинулся с места. Моран приближался.

– Чего вы ждёте? Не задерживайте очередь! – кричали они.

Двое передо мной пошевелились. Неуверенными шагами. Боком, не отрывая глаз от кумира, они двинулись в сторону лестницы. Я посмотрел на полицейского. Он активно жестикулировал, давая понять мне, что мне нужно туда же. Я кивнул и сделал несколько шагов в ту же сторону. Но увидел лицо Морана. Это было лицо победителя. Императора! Бога!

– Иди, что ты стоишь! – заорал полицейский. Некоторые из них стали перелезать через ограждение, чтобы взбодрить нас дубинками.

Я стал отступать. Всё внутри меня кричало: «Не надо! Подожди!», но я испугался и кое-как преступал ногами. Первая пара уже спускалась по лестнице, а я всё ещё топтался у середины сцены. Отсюда я мог хорошо разглядеть своего главного врага. Он стоял ровно, гордо задрав свой орлиный нос. В обеих руках он держал по шару. Это был момент триумфа. Толпа внизу неистовствовала. Мерцали огни, ревела музыка, надрывались певчие и вдруг… секундное замешательство. Я резко повернул голову вправо.

– Умри, гад! – закричал один из тех, кто вместе со мной стоял на дорожке перед сценой, и метнул что-то прямо в преподобного. Моран дёрнулся в сторону. Полицейские бросились к террористу. Хрустальный шар выпал из правой руки преподобного и полетел вниз. Я, не секунды не думая, рванул к нему. В суматохе никто кроме меня и Морана похоже не заметил того, что глава секты лишился этой драгоценности. Шар плюхнулся в траву под сценой и покатился в мою сторону. Полицейские были слишком заняты потасовкой. Я прыжком перескочил ограду, подбежал к шару и, спрятав его в складках одежды, побежал в сторону парка. Мне в спину кто-то крикнул:

– Держи вора!

Я прибавил скорости, заметив краем глаза, что кто-то уже бежит ко мне. В это время раздался взрыв. Мне в спину ударила взрывная волна. На голову полетели мелкие камни и щепки. Кто-то закричал. Я что есть сил бежал, совершенно не различая дорогу в темноте. Бежал, пока не обнаружил, что нахожусь где-то в середине парка, далеко за сценой. Меня хорошо маскировали заросли кустов. Да и в такой тьме меня вряд ли кто заметил. Поэтому я сел и попытался отдышаться. Вот это поворот! Я привстал и посмотрел в сторону сцены. Похоже взорвали лестницу, ведущую на плато. Вдруг снова раздался взрыв, на этот раз за моей спиной. Я рефлекторно пригнулся. Со стороны замка послышались автоматные очереди. «Начался штурм!» – догадался я. Похоже, начинается самая настоящая заваруха. Я достал шар. Внутри него поблёскивал рубин. Я решил достать его и от греха подальше спрятать его на своём теле. Так будет надёжнее. Отыскал камень и разбил им шар.

– Давай, давай! – я нащупал среди осколков стекла Частицу сердца. – Наконец-то я тебя нашёл!

В темноте было плохо видно, но я хорошо помнил огранку камней Йорина, а красноватые блики не оставляли сомнений, что это он. Я попытался расчистить доступ к телу, запутываясь пальцами во многочисленных отворотах одеяния. Получалось плохо. К тому же сильно отвлекали участившиеся взрывы и отчаянная перестрелка, начавшаяся в замке. Я разозлился. Выругавшись, я задрал балахон и, перекинув его через плечо, приложил камень к нужному месту. Ничего не произошло. Я замер и проверил, туда ли я вообще прикладываю его. Как назло мне мешался медальон, но я собрался и сделал всё правильно. Надавил на грудь. Опять ничего. Камень не хотел приставать к телу. Может быть, я потерял свою силу? «Может, я уже и не спаситель вовсе?» – подумал я. Но сдаваться не стал. Я перевернул камень. Вдруг я прикладываю не той стороной? Результат тот же. Чёрт! Я сел на землю и предался размышлениям. Как так? До сих пор все камни легко приставали ко мне. Я достал алмаз и приложил его к выемке на ключице. Работает. Так почему же рубин не работает? И вдруг меня осенило. А что, если он поддельный? Это похоже на Морана. Рубин ведь уже миллион лет как украден, кто станет разбираться, настоящий это камень или нет? Я рассмеялся. Во, даёт! Выстрелы стали приближаться. Взрывы не умолкали. То и дело вдалеке слышались чьи-то крики о помощи. Я бросил камень и решил вернуться к сцене. Мало ли что ещё произойдёт?