Текст книги "Живой Лес (СИ)"
Автор книги: Лана Лэй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 37 (всего у книги 41 страниц)
Я рвался немедленно вытащить Алёну из заключения, мне было невыносимо представлять, какие муки она испытывает, сидя в тесном пространстве в ожидании казни. И снова Эст сумел убедить меня, получив на сей раз пару увесистых тумаков, что стоит дождаться начала ритуала. И лишь когда в одном месте соберутся все инквизиторы, нанести массированный удар. К тому же мы ждали подкрепление из волтов, которое должен был привести Файн. Меня скручивало изнутри яростью и страхом за жену, но я все же согласился. Как одержимый я раз за разом проверял состояние Алёны по внутренней связи.
Признаться, я был слегка удивлён, видя в её поле сосредоточенность и концентрацию внимания, вместо острой паники и страха. Однако я и сам старался ей посылать сигналы спокойствия, сообщал как мог, что я рядом. Хотелось верить, что она чувствовала меня…
Вскоре по узкой лесной трапе заспешил поток карателей, как они сами себя называли. Вершители судеб, забывшие о таком понятии, как человечность. Чутье мне подсказывало, что наши волты тоже на подходе, но церемония началась неожиданно быстро. Стоило первым лучам солнца лизнуть тихую лесную гладь, как эти выродки в страшных, бесформенных одеждах ввели Алёну внутрь церкви из подземелья, нервно подталкивая её в спину. Мы наблюдали за происходящим сквозь узкие окна, и Эсту снова стоило невероятных усилий остановить меня – я не хотел, чтобы моя девочка пережила этот ужас во второй раз.
Однако моим желаниям не суждено было сбыться. Как только Алёна оказалась привязанной к столбу, Мартимус (его я опознал сразу, несмотря на колпак, по слишком самоуверенной походке и мелькнувшему безжалостной уверенностью взгляду) завёл обвинительную речь. Девушка пару раз попробовала высказаться в сторону своей защиты, но не нашла, как и следовало ожидать, понимания. После чего ее взгляд стал слишком сосредоточенным и неподвижным, она погрузилась в себя и следом громко заверещала, мотая головой из стороны в сторону и пытаясь вырваться из верёвок, крепко связавших ее тело. Опешили все, Мартимус замолк, но Алёна этого почему-то не замечала. Сочтя её состояние праведными муками ведьмы в священных стенах, негодяй продолжил свою речь.
В первый момент я испугался, что она испытывает сильную боль, я рванул было вперёд, но костёр ещё не зажигали. Вторая пришедшая в голову мысль – жена находится под действием каких-то лекарств, уж больно неестественным казалось её поведение. Третья – она это делает специально, чтобы отвлечь внимание и помочь волтам спокойно осуществить спланированную нами компанию по зачистке.
Все не то… Наконец, я сообразил взглянуть на её внутреннее состояние и похолодел, ощущая как волна мурашек пробежала по коже. Блуждающий ком сознания сильно уменьшился, отдалился и тянул на себя пульсирующие пятна боли, не соединяющиеся ни с чем в этой жизни. Я знал, что означают подобные круги. Воспоминания. Она вновь переживала то, что когда-то неумолимо оторвало ее от привычного мира. Костер не горел снаружи, он горел в ее душе. Это невероятно, но девушка вспоминала свою гибель в огне… Теперь я убедился в этом абсолютно точно.
И это была вовсе не Алёна. Илен, съедаемая языками пламени. Я замер в оцепенении, в то время как волты начали охоту на застывших в немой оторопи инквизиторов. Моя мечта, если можно так назвать невысказанные стоны отчаяния, сбылась… Я смог воочию наблюдать, что пережила Илен. Ощутить и увидеть ее безысходность, боль и страх собственными глазами. Жена, моя женщина, кем бы она не была, совершенно выпала из реальности, погрузившись в мир старой боли. Ее голова откинулась, влажные волосы разметались по сторонам, тело напряглось и выгнулось в бессильной попытке сохранить жизнь. То, что я ощутил вслед за ней – было за пределами человеческой способности воспринять. Всепоглощающий кошмар и дикая опустошенность, рвущая на части, засасывающая в свой плен. Пустота, съедающая тела и души.
Я все-таки бросился к ней, желая вырвать ее из плена воспоминаний, но замер на полпути. Алёна перестала вопить и изгибаться, и наши глаза встретились на фоне залитых кровью тел инквизиторов. Их лица были скрыты, возвышались лишь бесформенные груды в балахонах с рваными ранами на шеях. Я даже не смотрел. Мой взгляд был прикован лишь к её глазам, к бездонному, обращенному вглубь мироздания взгляду, уносящему меня прочь. Так смотрела лишь Илен, нежно, с надеждой… С бесконечной неисчерпаемой любовью. Не передать словами, но от этого взгляда у меня мягко и настойчиво подскакивало сердце, совсем как сейчас…
В ее глазах скользило понимание. Она все знала. И вдруг поняла, что знаю и я. Её губы чуть дрогнули, словно хотели мне что-то сказать, будто прошептали давно забытое имя. Ротер. Мне безумно хотелось прижаться к этим губам, обнять, утешить. Я не понимал, что происходит, но мне была неизбежно дорога именно она, эта девушка, в каком обличье бы она не оказалась. Что-то настойчиво толкало меня к ней раз за разом.
Я пошёл к ней быстрыми шагами, видя, как Эст освобождает ее от пут, и попутно расправившись с двумя инквизиторами, когда заметил, что Мартимус, словно змей, успел вывернуться из охватившей всех присутствующих резни и уверенным шагом забирается на один из верхних балконов, под сводом церкви. Дери меня на части! Я никак не мог допустить, чтобы он ушёл, поэтому бросился следом, краем глаза замечая, как разгорается пожар из-за перевёрнутого кем-то факела. На миг оглянулся, чтобы увидеть, как Эст выталкивает Алёну из церкви, а она бросает вокруг беглый и ищущий взгляд.
Мартимус… Почему этот ублюдок, безжалостный каратель с ангельской личиной, сеющий лишь зло, повстречался на нашем жизненном пути?! Погоня продолжилась на хлипком деревянном балконе, я был быстрее и без труда нагнал подлеца. Мартимус скинул мешающий колпак, и между нами завязалась борьба. Пара прямых ударов не сделала соперника более сговорчивым, он сплюнул красную слюну и с ненавистью и совершенно нескрываемым презрением уставился на меня. Слепая ярость заволокла мне глаза, я бросился вперёд и пропустил удар в живот. Мы обменялись ещё несколькими выпадами, я успел хорошенько приложить врага головой о стену, когда внезапно пришло осознание, что церковь полностью охвачена огнём, и наш небольшой балкончик вовсю трещит. Я отпрыгнул назад и вовремя, потому что место нашего боя моментально обрушилось, пуская жар и светящиеся искры вокруг. Мартимуса скрыла стена огня – это последнее, что я успел увидеть, прежде чем свалился в оранжевую бездну.
Безжалостные языки пламени кусали мое тело и одежду, захватывая сознание в тиски неимоверной боли. Легкие, казалось, взорвались и сжались одновременно от жара и удушья. Исполнение моего желания не заставило ждать – я на своей шкуре почувствовал, что значит быть охваченным огнём.
Не помня себя, я сделал несколько безнадежных шагов в ту сторону, где должен находиться выход и почти вырванным из тела сознанием ощутил руки Эста, подхватившие меня. А в голове билась единственная мысль. Илен. Илен, как же я хочу прикоснуться к тебе…
Возвращение. Глава 18. Исправление ошибок
Несколько мучительных секунд оборвали мое дыхание и разодрали нутро. Я сильно сжала виски, стараясь не думать и не осознавать, что случилось. Внутренние нити натянулись до предела, словно готовые в любой момент оборваться струны. Я перестала дышать и сердце, кажется, тоже. У меня не было эмоций. Или они накалились настолько, что я перестала их чувствовать, провалившись в черную дыру. Что-то незримое готово было разорваться внутри, затягивая меня за собой в эту пропасть, когда я краем глаза увидела несущегося к церкви Файна, едва подоспевшего с подкреплением.
Мгновения, и вот вместе с Эстом они яростно оттаскивают от церкви нечто. Тело. Потемневшую, искореженную тряпичную куклу. Файн сбивает остатки огня. Не помня себя, я бросилась навстречу, в каком-то забытье, в провале, упала на колени рядом с изувеченным мужем. Только бы не… самое страшное. Сердце отчаянно молилось, вопреки всему. Слезы не рискнули вырваться из глаз, когда все внимание сосредоточено на бледном, перемазанном сажей лице с закрытыми глазами. В тот момент я не могла думать ни о чем, мысли словно испуганные мыши выскочили из головы, и лишь внутренняя энергия, тонкая связь между нами, пульсировала с небывалой частотой.
Сознание продолжало подмечать пугающие детали: рваную и горелую одежду, покраснения на коже, неестественно искаженную мимику лица, спёкшуюся кровь на лбу и шее. Но это все там, далеко… Внимание же осталось сосредоточено на том, что происходило здесь, внутри, в моей собственной пустоте. Почему-то этот незримый мир сейчас мне стал ближе всего. А также Ратмир, разобранный на рваные нити, на куски, хаотично сплетающиеся друг с другом, на ошметки, отлетевшие вокруг, словно от взорвавшейся колбы. Я была вся в этом, вся тут, и нити моего сердца продолжали тянуться к нему, пульсируя, неся живительный поток, оплетая то, что сейчас казалось хаосом. Собирая по крупицам кусочки разобранного материала, связывая обрывки нитей, стараясь придать форму, удержать то, что еще казалось живым.
Файн низко склонился над Ратмиром, вскрикнул с надеждой и облегчением:
– Дышит!
Вдвоем с Эстом они стали суетиться вокруг, прислушиваясь, прикладывая уши к бледным губам, бережно касаясь неподвижного мужчины, осматривая жуткие раны. Я заметила, что и волты замерли, окружив нас и жалобно поскуливая. Я хотела бы увидеть выражения их лиц, но сейчас мое внимание было устремлено лишь к одному лицу, от которого я не могла, не имела права отвести глаза. По тяжким вздохам друзей я поняла, что ситуация крайне сложная. Они спорили, нервно вскрикивая и решая, как поступить дальше:
– Срочно надо его домой, к Дереву, иначе… иначе он… – Файн не мог договорить до конца, скашивая глаза в мою сторону. Наверное, я и сама сейчас напоминала застывшую статую, привидение, у которого разом вырвали душу и телесную оболочку.
– Не довезем, – печально констатировал Эст. – Нельзя так далеко. Он не выдержит переезд. Нужна срочная помощь сейчас, немедленно!!! Здесь деревня рядом, я знаю. Надо отлежаться, он слишком плох…
– В деревне нет Дерева! – прорычал Файн. – Только оно сможет помочь!
– Нет! – рявкнул Эст, судорожно поправляя белые волосы. – Ожоги не только кожи… дыхательные пути. Я знаю растения, способные помочь. Они поддержат его какое-то время. Действовать надо прямо сейчас. Скорее!
– Да что б… этих недоумков разорвало! – в сердцах выругался Файн. Оба нервных, побледневших друга обернулись ко мне.
– Алёна, тебе решать! – быстро прошептал Эст, а я вздрогнула, словно выходя из забытья. Единственное, что мне хотелось – это сидеть вот так рядом с мужем, переплетаясь внутренними нитями, давая ему силу, пусть это были всего лишь мои фантазии. Но разум пересилил.
– В деревню, – решила я, закусив губу. Стоило выйти из забвения, как назойливые слезы ручьями устремились вниз. – А Файн отправится за смолой. Надо думать, она нам понадобится.
Следующий час… или два, пролетели словно за одно мгновение. Я плохо помнила, как мы добрались до деревни. Шли пешком, волты несли Ратмира на руках, на лошадь усадить его было невозможно. Я была рядом, неизменно держа его за руку. Но мысли скользили глубоко внутри, там, где вплетались, цеплялись друг за друга нити – мои и его. Чутье подсказывало мне, что это именно то, что поддерживает жизнь в его теле, не позволяя душе покинуть этот мир.
Моих собственных эмоций не осталось – чрезвычайно насыщенный впечатлениями день выжег их дотла, посыпав пеплом открытые раны в моей душе. Думать о случившемся я не могла, не хватало внутренних сил. Единственное, что поддерживало меня и имело смысл – это бесконечная медитация, взгляд внутрь, наполняющий надеждой и ожиданием.
Лесная деревня выросла перед нами неожиданно, и Эст договорился о постое в одном из огромных зажиточных домов. Волты спрятались в лесу, и в деревню мы входили вчетвером – Эст и Файн несли Ратмира, а я все такой же тенью шла рядом. Нас поселили на втором этаже в просторной комнате. Поселили… Это слово больше годилось для здоровых. Глядя на нас, высокая рыжая хозяйка откровенно охала и прикрывала рот от ужаса и содрогания. Она все время причитала и не знала, чем помочь. Однако вскоре натаскала ведра с теплой водой, чистые тряпки, сменные простыни и одежду, так как кровать под нами тут же окрасилась красновато-черными следами.
Файн умчался за доктором в ближайший городок, а Эст отправился искать необходимые травы, я же устроилась на кровати и продолжила свое погружение в странный мир нитей. Ничего более путного я сообразить не смогла, а это новое для меня занятие успокаивало и давало ощущение нужной работы. Ведь нити Ратмира, даже если они были плодом моего воображения, начинали срастаться, поддерживаемые моими, и это утешало… Он был полностью укутан светящимися потоками, исходящими из моей груди. Они заменяли ему собственную структуру, закрывали прорехи и сплетались в кокон, в котором мешанина из обрывков его собственной формы могла хотя бы существовать. Я так чувствовала и доверилась своим ощущениям. В первый раз поверила в себя так легко…
Вскоре примчался доктор, и вместе с Эстом и активной хозяйкой они углубились в варку трав и изготовление целебных мазей. Я практически не обращала внимание на удивленные цоконья доктора при осмотре, полагавшего, что тело в таком состоянии просто не может содержать в себе жизнь, и отвлеклась лишь когда он начал давать рекомендации по уходу за телом раненого. Мне предстояло регулярно делать перевязки, используя мази. Я послушно кивала и была готова на все, лишь бы это помогло.
К счастью, Лайта, хозяйка дома, оказалась очень отзывчивой и сделала все, чтобы помочь мне. Дни и ночи она вываривала необходимые стебли, всегда вовремя приносила отвары, бинты и даже помогала приподнимать тело мужа. Видя мое состояние, она старалась отвлечь меня с помощью разговоров, иногда ей это удавалось. Однако большую часть времени я проводила в иной реальности, сидя на кровати. Ратмир не приходил в сознание, иногда стонал и бесцельно шевелился, мотал головой, принося моей душе одновременно облегчение и тяжкую муку. Файн уехал в родной лес за целебной смолой, а Эст, как мог, поддерживал раненых волтов, вынужденных после бойни ютиться в лесу в импровизированных шалашах.
У меня было время подумать о произошедшем, но я гнала прочь мысли, не хуже пожара разворотившие мое сознание. Да и кем я стала? Новая информация затопила мой ум. Я больше не Алёна. Я больше не та девчонка, которая так стремилась избежать замужества с неизвестным женихом. А теперь сидящая около него с единственной просьбой в глазах. Сейчас я понимала, все было не случайно… Но даже не знай я этого, разве стала бы я вести себя иначе?
Нет. Судьба уже доказала мне, как каждый оказался на своем месте. Мои глупые и безрассудные желания ничего не значили. И что бы я не пыталась предпринять, реальность неизбежно догоняла меня. Уже нагнала, заставив полюбить человека, находящегося сейчас на перекрестке двух миров. А воля, собственная воля, – похоже, это игра для глупых умов. Все слишком предопределено и не оставляет нам шанса на свободу.
Алёны нет… Прошла разом и та детская беззаботность, радость открытий, которая составляла пищу для моих чувств все это время. Шутить не хотелось… Хотя… Судьба шутила со мной отменно. Открыла тайны, которые поставили задом наперед всю мою жизнь. А раз так… К лешему страдания! Возможно, юмор – это единственная свобода, которая мне остается.
Попробуй скажи кому, что я была собственной бабушкой в прошлой жизни, куда меня направят? И… с Гарольдом! Боже, лучше об этом вообще не знать и не думать! Как я могла вообще на такое решиться! Конечно, в определенном возрасте дед мог быть вполне привлекателен… Но Ратмир! Кошмар, сколько же ему лет! И он совсем не изменился. За рецепт его долголетия можно было получить все – славу, деньги, всеобщее обожание… Но неразговорчивый мужчина предпочел уединенную жизнь в лесу. У меня к нему накопился список из пары сотен вопросов! И теперь ему точно не отвертеться! Если он еще хочет видеть меня рядом, ему придется все мне рассказать. Иначе… иначе я наступлю на горло треклятой судьбе и засуну свои чувства… до тех пор, пока не узнаю все ответы! Я улыбнулась, понимаю, что все еще могу сердиться на несносного лесного затворника.
Алёна растворилась… Но я и не Илен. Я была ею когда-то, но в тот единственный взгляд, когда наши с Ратмиром глаза встретились в церкви… Я поняла, да и он, наверное, тоже – Илен больше нет. Перейдя в другую форму, родившись Алёной, она растворилась без следа. Я не могу больше жить её жизнью, она прошла. Как странно… ведь это действительно смерть. Но в то же время, оказывается, это и дорога в новую жизнь. Сейчас, разбитую на осколки жизнь Алёны. Святые покровители! Зачем я все это узнала?! Для чего?!
А главное, теперь я знала его секрет. Он любил её. Илен. Преданно и верно. Заковал свое сердце в тяжелые оковы, не впуская никого, как только она исчезла с его пути. И лишь со мной открылся вновь. Но думал о ней постоянно, в этом я уверена. Леший! Разве можно ревновать к самой себе в прошлой жизни!!! Это в самых извращенных фантазиях придумать невозможно. И все-таки это правда. Глядя на меня, он думал о ней. Но знал ли, что это одно и то же лицо?
И вот еще один секрет – прошлые жизни. Я давно уже отказалась от своих строгих взглядов на жизнь, как только оказалась в таинственном лесу и столкнулась с выходящими за грань обыденного понимания явлениями. Но вот к такому опыту была совсем не готова! Как теперь с этим быть? Выходит, я – это совсем не я. И неизвестно, что было еще раньше. Я решила для порядка считать себя Алёной, как привыкла.
А еще эти нити… Мне все больше казалось, что нити – это такая же реальность, как и то, что нас окружает. Яблоко передо мной можно потрогать и попробовать на вкус. Но и нити ощупываются иным, внутренним зрением. И, возможно, они более реальны чем все, что я видела вокруг. Да, Алёна. Специалист по расстройствам ума заинтересовался бы моим случаем. Только где ж такого сыщешь в этой глуши?
Я замечала, что с каждым днем нити становятся все отчетливей, живей, наполняются непередаваемым золотистым сиянием, делающим их похожими на струящиеся ручьи. Повторяют контуры тела и особенно активно удлиняются, ползут, заполняют те места, где у Ратмира были повреждения, а его собственные нити висели рваными кусками. Любопытно. Хотелось поделиться своими наблюдениями с кем-нибудь, но, боюсь, в Академии меня тоже не поймут.
Ожогов у Ратмира, к счастью, оказалось не так много, как мы думали вначале. Однако те, что были, по-настоящему устрашали. Я исправно накладывала мази и меняла повязки, ощущая, что за его бессознательным состоянием стоит нечто еще. Неявная и непонятная нам причина. Быть может, травма головы? Муж лишь метался по кровати со стонами, но в себя так и не приходил. Эст хмурился и советовал продолжить лечение.
– Не нравится мне это… – качал головой он, – что-то мешает ему вернуться в сознание.
– Угу, – кивнула я. – Как волты?
– Отправились в лес. Не все… половина. Остальные стерегут наш покой.
– Ты думаешь… – у меня перехватило дыхание. – Инквизиторы могут вернуться?
– Вряд ли… – Эст устало присел в кресло. За последние дни он сильно исхудал и осунулся. – По крайней мере сейчас. Надеюсь, мы их уничтожили. Алёна, что ты видишь, когда смотришь на Ратмира? – сменил он резко тему.
– Я вижу, он восстанавливается. Определенно точно. Его внутренняя структура крепнет.
– Почему же он не приходит в себя?.. – задумчиво потер подбородок друг.
– Не знаю, – пожала я плечами. – Стараюсь как могу.
– Возможно, он ударился головой?..
– Я думала об этом. Но на внутренней картине с головой полный порядок. Лучше, чем у меня! – криво улыбнулась я. – Вот только в области груди провал. И он пока не зарастает.
– Хм-м-м… Он что-то чувствует… Заботься о нем, Алёна! Держи в руках, – он бросил странный взгляд на меня, а я послушно водрузила ладони на тело супруга. Эст хмыкнул. – Он нуждается в тебе. Впрочем, ты в нем тоже…
Вот с последней мыслью я до недавнего времени могла поспорить. Что ж… слишком многое и слишком быстро меняется в нашей жизни.
Эст покинул комнату, а я снова погрузилась в воспоминания. Как же я любила его тогда… когда была Илен. Наша любовь была совсем иной – нежной, робкой, платонической. Как только что начавший распускаться цветок. Так и не распустившийся до конца. Срезанный под корень. Жаль. Хотя… не будь всей этой заварушки, то и не появилась бы на свет Алёна в том виде, что есть сейчас. Вид-то у меня, конечно, отменный в последнее время – впалые ошалевшие глаза и невидящий взгляд отменно пугали хозяйку дома.
Похоже, я так и не отошла от времени заточения. Всклокоченная, исхудавшая от переживаний и в отвратительно рваной походной одежде. В конце концов я обратилась к Лайте и та с радостью помогла вернуть мой вид в приличное состояние. Поделилась своей одеждой, затолкала в баню и дала мазь для лечения синяков на лице. Я была ей очень благодарна, но не могла открыть все свои переживания.
Прошла неделя, и состояние Ратмира стало стабильным. Я это видела внутренним зрением. Его нити замкнулись в контуры и выровнялись. Им больше не требовалась моя поддержка. Вокруг нитей разлилось слабое золотистое сияние. Однако в себя он не приходил, и это вызывало во мне цепкую тревогу. Что-то шло не так.
Было и еще кое что.
Проснувшись утром, я поняла, что в моей голове стучит лишь один вопрос. Рэм. Я не забыла про него. Просто не могла покинуть мужа. Теперь же окрепла уверенность – пора действовать.
– Что случилось? – подскочил Эст, когда я с небольшой сумкой подошла к нему, прежде чем покинуть дом.
– У меня важное дело, мне надо в столицу, – смущаясь, пробормотала я, стыдясь признаться, в какую заварушку влипла. – Присмотри за Ратмиром, я быстро, – надеюсь, и правда не придётся задержаться.
– Ты уверена? – с сомнением протянул Белый.
– Поверь, это не терпит отлагательств! Я вернусь! – я умоляюще сложила руки на груди.
– Береги себя, – заботливо покачал он головой, видя мою решимость. – Файн может поехать с тобой.
– Н-не надо. Я сама.
Я быстро вышла за дверь и, найдя Чёрного, без сомнения запрыгнула на него. Уверена, он донесёт меня быстрее ветра. И правда, вскоре мы очутились у реки, которую я преодолела на дне лодки под насмешки Мартимуса. Сейчас я не понимала, какие чувства испытываю к этому человеку – жгучую ненависть, холодное презрение или даже брезгливость. Страх перед ним куда-то испарился, оставив место какому-то смутному разочарованию. Переправившись на другой берег на наёмной барже, мы поскакали что есть мочи в город. Учитывая ранний выезд, к середине дня мы уже въехали на территорию Академии. Как действовать, я не знала, поэтому робко направилась в сторону Изыскария в надежде подкараулить профессора. Присев на каменные ступени здания, задумалась. Мне было необходимо узнать, где держали Рэма, а потом принять решение. Признаться, я была готова на все для спасения малыша. И судя по всему, мне больше не придётся возвращаться ни в Академию, ни даже в город. Теперь мое место в нашем лесу. Как странно, что я впервые назвала его нашим…
Задумавшись, я не заметила, как прошло время. Возбужденные и вдумчивые студенты проносились мимо меня, близился весенний отчетный период, заставлявший юношей и девушек с большим усердием относиться к учебе. Я ухватывала обрывки громких фраз, шутки по поводу преподавателей, задорный девичий смех и понимала, что могла быть на их месте. В какой-то момент мне показалось, что я могу отпустить свою прошлую жизнь с легкостью.
– Алёна!!! – раздался радостный юношеский голос. В недоумении я обернулась, а уже в следующую секунду расцвела в улыбке.
– Кловес! – парень бросился ко мне и сильно обнял, чуть не расцеловав, что я даже смутилась.
– Алёна! Где ты была все это время?! Мы с профессором не знали, как тебя найти! А потом приехал Файн и рассказал, что ты пропала. Я очень волновался… Ещё Ариадна внезапно нашлась без тебя.
– Боюсь, что это длинная и некрасивая история, Кловес, – грустно покачала я головой, вспомнив про лежащего без сознания Ратмира и бойню в церкви. Внезапно, эмоции, так долго сдерживаемые внутри, вырвались на свободу, и я заплакала горючими слезами.
– Ну, полно тебе, Алёна, – приятель не знал, как меня успокоить и несколько минут поглаживал по голове, пока я глотала рыдания. – Пошли, я знаю хорошее место, где можно поговорить.
– Мне надо увидеться с профессором. Как Рэм?
– С ним все в порядке, мы присматривали за ним, успокойся. Мне ведь не привиделся человекоподобный волк тогда в лесу, ведь правда? – Кловес хитро подмигнул мне и несильно потянул за локоть за собой. – Профессора тоже позову, он как раз скоро освободится с лекции.
Кловес отвел меня в уединенный закуток милого ресторанчика неподалёку, а сам умчался за профессором Листором. Я пила травяной чай, успокаиваясь. С балкона, уставленного цветущими горшками, открывался живописный вид на городскую дорогу. Снующие люди и лошади снова показались мне чем-то странным и нереальным. К чему эта суета, когда рядом с нами происходят такие поражающие своей глубиной и красотой процессы… конвалюция.
Вскоре мы сидели уже втроём, и я ловила на себе обеспокоенные взгляды обоих мужчин. Быть может, дело в том, что я давно не занималась собой и совсем одичала? Нет, сейчас я выглядела опрятно…
– У тебя изменился взгляд, – словно читая мои мысли, Кловес всмотрелся в меня. – Ты вся… другая. Даже я не сразу понял, что это ты.
– У? – только и выдавила я. – Ты про одежду и цвет волос?
– Нет, совсем не про то, – затараторил, смущаясь, парень. – Как будто ты поменялась внутри, характером…
– Если бы я не знал Алёну и не видел, насколько она молода, я бы сказал, что говорю с человеком… который прошёл слишком многое. И еще, она смягчилась, стала более женственной и, ты прав, иной, – прищурился Листор, внимательно глядя на меня.
– Спасибо за комплимент, профессор, – развеселилась я, не решаясь рассказать истинную причину перемен. – За последнее время со мной действительно произошло слишком много событий, для которых и жизни мало… И расскажи я о них, вы сочтете меня не иначе как безумной…
– Боюсь, что после того, как ты явила нам Рэма, меня мало что может удивить, – усмехнулся Листор и погладил выдающиеся усы.
– В моей жизни это было не самое большое потрясение, – улыбнулась я и сжато поведала всю историю про конвалюцию и борьбу с инквизиторами, умолчав лишь о перевоплощениях. Я решила, что это слишком личное, в чем я сама еще не разобралась. – Боюсь, что где-то ещё могли остаться инквизиторы, и Рэму угрожает нешуточная опасность… Наш страшный Волтрикс по сравнению с ними – милый котёнок.
Собеседники задумчиво смотрели на меня, не в силах поверить в происходящее. Кловес был явно ошарашен и даже не притронулся к своему абрикосовому пирожному, профессор задумчиво перебирал сухарики в вазочке напротив, сдвинув брови.
– Судя по Вашему ошеломительному рассказу, опасность может угрожать и Вам, Алёна. У меня ощущение, что эта история ещё не закончилась. Вам надо срочно возвращаться в лес… – вздохнул Листор, обхватывая мои пальцы большой теплой ладонью.
– Бросьте, профессор. Сейчас для меня главное забрать Рэма и помочь Ратмиру. Не думаю, что инквизиторы нас вскоре побеспокоят, даже если они и остались… – слабо улыбнулась я.
– Профессор сделал все возможное, чтобы отсрочить начало исследований с Рэмом. Призвал комиссию по этике и службу проверки по делам кражи исследовательских работ. Волтрикс в бешенстве и строчит докладные ректору. Зато до сих пор к Рэму никто не притронулся! – в сильном волнении поведал Кловес.
– Спасибо!!! – я не знала, как выразить свою радость, с души словно камень упал. – Даже не представляю, чего Вам это стоило и как теперь вас благодарить…
– Не стоит благодарности, милая девочка. Я счастлив лишь прикоснуться к великим тайнам, и сам благодарен, что дала мне такую возможность, что доверилась мне, – он хитро глянул на меня из-под кустистых бровей. – Я несмело надеюсь, что когда-то в будущем у меня будет шанс хоть ненадолго посетить загадочный лес…
– Конечно, профессор! С превеликим удовольствием! – от чувств на мои глаза снова выступили слезы, и я тронула старика за локоть.
– Ну, а к нашему делу… – профессор и Кловес заговорщицки переглянулись. – Сегодня ночью…
– Что? – взбодрилась я. – Что вы задумали?
– Приходи к Изыскарию. В час. К чёрному выходу. Остальное за нами, – профессор перешёл на шёпот.
– Вы хотите… – похоже, профессор хотел то же, что намеревалась сделать я. Украсть Рэма. – Но как же Ваша работа… статус…
– Ты знаешь, я слишком стар, чтобы не научиться отделять главные ценности от второстепенных, – широкая улыбка вновь осветила морщинистое лицо. – К тому же, мне уже надоела сидячая работа и хочется тряхнуть стариной!
– Не представляю, что бы я делала без вас!.. – я не знала, что сказать ещё.
– Только будь готова немедленно выехать из города. Волтрикс может организовать розыск, и в этом помочь я бессилен. Кловес тебя проводит.
Мы ещё некоторое время обсуждали волнующие вопросы. Оказалось, что Рэм все это время вёл себя смирно и доверчиво, и даже с любопытством, так что профессору удалось найти с ним общий язык. Однако дальше оставаться в пределах лаборатории было опасно, со дня на день должны были начаться анализы и поведенческие тесты. Научная комиссия одобрила исследования без согласия комитета по этике, к тому же предполагаемая хозяйка, то есть я, исчезла.
