Текст книги "Живой Лес (СИ)"
Автор книги: Лана Лэй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 41 страниц)
Глава 13. Продолжение истории с карнизами
С Кловесом мы вновь изучили собранные находки. Мне было весьма приятно, что рядом оказался человек, способный разделить со мной радость открытий. Кловес, казалось, был тоже весьма доволен и полон энтузиазма в вопросах выведения лесных тайн на чистую воду. И еще… я поняла, что у меня неожиданно появился друг, как будто судьба решила подбросить мне утешение на фоне беспросветного крушения личной жизни. Почему-то в преданности Кловеса я нисколько не сомневалась.
Я с щенячьим восторгом прыгала вокруг увеличительной машины как засидевшаяся дома псина, которую, наконец, вывели на свежий воздух. Неожиданно я стала лучше понимать саму себя. Сидя в пыльных, пронизанных академическим духом аудиториях Изыскариума, я изучала предметы как… мертвые вещи, поддающиеся лишь мысленному анализу. Я их не чувствовала, не проникалась сполна, любуясь их эстетической красотой, я не вникала в их истинную природу возникновения. Я обращалась с ними, как с математическими объектами, подставляя их в уравнения и получая нужные результаты.
Насильно попав в громадный лес и ощутив все величие дикой и такой… проникновенной природы, я поняла, что каждая моя частичка откликается на какой-то глубокий природный зов. Я словно начала заново дышать. Мне было неловко от собственных мыслей, я силилась оттолкнуть от себя удовольствие ощущения первозданного места, как от надоедливого поклонника, дежурившего под моими окнами. Он и дежурил… этот изумрудно зеленый и монументально величественный лес, врываясь внутрь меня, забираясь под кожу, проникая в легкие и сердце… стоило лишь выглянуть из окна. Мне было стыдно за то, что я могу получать наслаждение от такой чуждой для меня среды, предавать свои настоящие желания, забывать про амбиции стать настоящим ученым. Лишь крохотная мысль тонким голоском незримо, из глубин души, напевала песню, что мне весьма по сердцу это, казавшееся трагичным, приключение.
Противоречия, разыгравшиеся во мне, заставляли навязчиво чесать затылок и томно вздыхать. Я старалась оправдать их физиологическим подъемом от смены места обитания, но странные трепыхания сердечной мышцы никак не поддавались разумному объяснению.
И даже Ратмир… храни меня праотцы, не вызывал тотального отвращения. Хотя я всеми силами своего разума (высоко ценимого профессорами Изыскария) пыталась увидеть в нем демона, волокущего меня в пучину ада. Возможно, мое мнение смягчилось бы, не применяй ко мне жених грубые методы воздействия. По-правде, случай в озере был не настолько плох. Во-первых, я увидела прекрасный природный объект воочию, а не на плоской картинке в учебнике. Во-вторых, где и в какой аудитории я бы могла ощутить тот непередаваемо соленый вкус, ворвавшийся без спросу мне не только в рот, но и в нос? Заставивший меня поперхнуться, но и ощутить эту жизнь здесь и сейчас, сполна… Верно говорят, что погружение под воду обновляет. На какой-то момент я действительно ощутила себя слитой с этой средой, как и хотел Ратмир. Ратмир…
Все же не такого обращения с собой я ожидала. Укуси меня дикий шмель, но мне очень хотелось поговорить с женихом начистоту, исключая навязчивые идеи про необходимость женитьбы. Увидеть перед собой простого человека, такого, как Кловес, например. Отзывчивого, мягкого и готового быть искренним. Но… дери леший этого истукана с выплескивающимся из берегов самомнением!
– Он знает про лес нечто особенное и мог бы поделиться этим знанием со мной. Если бы захотел… Кооперация: он проводник, я исследователь… – пробормотала я под нос, стараясь найти с тираном точки соприкосновения. Я даже представила себя активно жестикулирующей руками и с придыханием шагающей впереди процессии ученых светил, вооруженных сачками, банками и лупами. Еще дальше впереди вышагивал Ратмир, указывая нам путь к запретным далям и возмущенно бормоча себе под нос проклятья. Загляденье!
Как жаль, что единственный человек, который мог прояснить лесные тайны, обладает лишенным гибкости восприятием. Неотесанный дикарь… Я была не намерена играть в брачные игры. Мы не пара ярких птиц, призывно махающих друг перед другом разноцветными хвостами и поющими заливистые трели. Больше похоже на… В голове немедленно всплыл образ нас с женихом в виде двух соек, дерущихся за кормушку с кормом. Весьма мерзкое представление.
– Ты что загрустила? – вывел меня из размышлений мягкий голос Кловеса, сидящего в моей комнате с лупой. – Пошли, покажу еще одно интересное местечко. Ты точно такого никогда не видела!
– Уже бегу! – подскочила я, отодвигая грустные мысли в сторону.
Как заправские шпионы, мы по одному выскользнули за дверь, предварительно выглянув в коридор, чтобы убедиться, что тирана рядом нет.
Встретились мы лишь в лесу за старым, искривленным спиралью деревом и двинулись вглубь зеленого массива, в сторону от поместья. Мне было сложно ориентироваться в лесу и, признаться, я не смогла бы отыскать даже чудесное озеро. Поместье вскоре скрылось с виду и я стала озираться по сторонам в поисках ориентиров. Но нет! Лесные исполины вырастали ровными рядами и так же таяли в легкой дымке, создавая ощущение иллюзорности происходящего. Я украдкой щипнула себя, убеждаясь в том, что происходящее столь же реально, как и покалывание на коже. А вот Кловес за полгода, казалось, поднаторел в познании местности и легко двигался в неизвестном мне направлении.
Вскоре мы вышли на лесную возвышенность, усеянную крупными валунами. Холм оказался объемным, с каменистыми уступами.
– Вверх! – скомандовал юноша и мы с энтузиазмом поползли по камням.
Пока мы взбирались, перед нами открывался прекрасный вид на плотное покрывало из древесных крон, вдали мелькнуло поместье и что-то смутно напоминающее деревню с проглядывающими дорожками еще дальше на север. Наискосок от холма я увидела озеро и мысленно наметила дорогу до него.
Все-таки лес, без преувеличения, можно было назвать чудесным. Он был… деликатно-особенным, с мягким травянистым ковром, густым зеленым мхом, покрывающим основания старых деревьев и каменистые уступы, и… спокойным. Вернее, спокойно-холодным. Даже солнечные лучи рассеивались, не доходя до земли, пробирались сквозь кроны, отражались от стволов и создавали неповторимую атмосферу светлого, безмятежного, застывшего на века пространства. Казалось, время здесь окончательно остановилось, спряталось за этими неподвижными исполинами… Мое сердце тоже замерло, будто бы и не было суматошных лет в шумном городе, веселых подруг и увлекательной учебы. Внезапно возникло ощущение, что я всегда находилась здесь, в этой светлой тишине, пронизывающей до глубины нутра, укутывающей мягким туманом, пробуждающей внутри странную игру на струнах души. Бесконечность… и чистота. В этом лесу я не встречала бурелома, как будто кто-то сознательно не покладая рук облагораживал его. Как много вопросов, и как мало ответов…
Растительность средней полосы, холеная, вековая. Помимо объекта изучения для ученых, лес мог бы стать отличным местом отдыха для туристов. Приходилось признать, что насекомые почему-то не докучали. Они прятались в листве, проносились в воздухе, суетились среди малочисленных цветов, но не окружали нас кровожадными полчищами. Проводил ли жених обработку леса эфирными маслами от комаров? Звучит бредово. И все же… комары словно сроду здесь не появлялись. Зря Клозель в карете отсиживалась.
Вспомнилось предупреждение Ратмира не ходить в лес ночью… Внутри съедало любопытство, с чем связан этот запрет? Происходит ли в темноте нечто коварное? Кто-то просыпается? Превращается в отвратительного со всех сторон монстра, покрытого слизью, хлюпающей при каждом шаге? Или вурдалака, закусывающего невинными девицами?
Я осадила себя. Нужно было меньше страшилок читать на ночь с сестрами, после чего дрожащая младшая неизменно отказывалась выходить на свет божий из-под одеяла. Нам приходилось тащить её за руки, судорожно жмущие край спасительной материи. После чего, не иначе как из вредности, мы рассказывали еще более страшный случай, порожденный неокрепшим девичьим умом. Когда мы подросли, с особым азартом мы запугивали друг друга байкой о женихе-монстре, утаскивающим невесту в мерзкое логово. Чтобы затем, неизменно, поругать беззащитную девичью честь самыми вопиющими способами. Видать, теперь святые отцы вознесли мне кару за запугивание сестрицы, и мне придется расхлебывать этот сценарий вживую. Ратмир и есть монстр, не понимающий тонкую организацию души благородной девицы. А мерзкое логово – это обманчиво-прекрасный лес, в который нельзя ходить по ночам! Бр-р-р! Очарование момента сразу пропало, уступая место смутной тревоге.
Наконец, мы с Кловесом обогнули холм и очутились на другой стороне. Я засмотрелась на большие папоротники и плющи, разросшиеся явно из-за повышенной влажности, и не сразу заметила, что свешивающиеся лианы завуалировали едва заметный проход внутрь холма. Я ахнула, когда юноша сдвинул несколько стеблей в сторону, открывая лаз, и невольно вцепилась в сумку путешественника, в которой хранила листы для записей и разные мелочи, необходимые в диком месте.
– Пещера, – подтвердил мои догадки Кловес.
– Интересненько, – согласилась я, стараясь унять волнение, и вытерла о юбку вмиг вспотевшие ладони. Кстати, Ратмир говорил о какой-то пещере с минералами около озера. Очевидно, скальные ходы здесь не редкость и, быть может, в них прячется нечто особенное…
Мы осторожно приблизились, в нос ударил сырой запах земли, и послышалось негромкое журчание. Где-то рядом протекал ручей. Кловес первый залез в дыру, слегка согнувшись, следом втиснулась я. Несмотря на небольшой вход, пещера внутри расширялась, превращаясь в огромное круглое пространство. Темнота казалась не полной – пробивался свет со стороны входа, а также дневные лучи веером рассекали пространство, проникая сквозь прогалы неясного происхождения наверху. Все равно света было недостаточно, чтобы оценить масштабы места, поэтому я достала и зажгла огниво. Мы напряженно озирались вокруг, для надежности едва не прижавшись друг к другу спинами.
Мягкий свет озарил пространство, показывая его правильную куполообразную форму. Мои глаза невольно скользнули вверх и я удивленно замерла. Сверху над нами, словно гигантская паутина, расходилась корневая система дерева, украшающего вершину холма. Но удивительным было не то, что корни проникли в пещеру, оплетая свод. Правильные, поддерживающие «купол» кольца корней пересекались продольными дорожками, словно в пещере трудился гигантский паук. Какое счастье, что это все-таки не злостное членистоногое, столкнуться с которым означало стать не только поклонником его размера, но и обедом!
– Вот это да!.. Я даже предположить не мог, что такое бывает! – изумленно выдохнул Кловес, а я завороженно кивнула. Черт возьми, он был прав как сто леших! Гигантская корневая система была просто… изумительна!
То, что это не рукотворное произведение, а разросшееся дерево – было очевидно. Очень явно проступала природная форма корней, частично скрытая в земле со свисающими маленькими корешками, белеющими на концах. Однако, казалось, что к творению был приложен разум, иначе как объяснить, что корни фактически формировали купол, поддерживающий своды пещеры? Ручеек вытекал из отверстия внизу стены в углублении пещеры. Какое счастье, что у меня в сумочке всегда имеется несколько походных колб! Я быстренько набрала в одну из них воду, предвкушая, как займусь тщательным анализом состава.
– Что все это значит?.. – я озадаченно тыкнула пальцем в затейливый геометрический узор.
– Не знаю, но я бы здесь не задерживался, – опасливо передернул плечами юноша и сделал аккуратный шаг назад.
– Стой! – взвилась я и высокопарно заявила: – Наука не пострадает от трусости!
Приблизившись к скалисто-земляной стене с противоположного от входа конца, мы с любопытством уставились на нее в свете огнива. Стало понятно, что паутинистые корни – достояние не одного дерева. Деревья поменьше (как я могла предположить, поскольку воочию их не видела, но вовсю подключала силу воображения) тоже пустили корни, струящиеся по стенам пещеры и внутри пустот большой паутины. Многие из них терялись в почве, но узор был очевиден. Я быстренько достала листы бумаги и, воспользовавшись тем, что Кловес держал огниво, зарисовала увиденное.
– Отличный исследовательский материал, просто восхитительный… – бормотала под нос я, ощущая себя первооткрывателем и водя светом из стороны в сторону. Потом достала походный ножик – мне не терпелось взять образец гигантского корня. Я протянула руку к нему, чтобы потрогать и резко одернула её. Мне показалось, или оно меня словно ударило… ужалило? Снова дотронулась, и опять острая, но недостаточно сильная боль пронзила пальцы. Что это, оно колется? Я внимательно присмотрелась к корням в поисках неприметных иголок, шипов или хотя бы ворсинок. Ведь известно, что некоторые микроскопические ворсинки, как на крапиве, способны ломаться и обжигать соком нарушителя спокойствия. Однако ничего похожего на древесной поверхности корешка не нашла.
Ладно, решила я, разберусь потом. Нашла маленький концевой отросток и, не мешкая, придавила его ножом, не касаясь руками. Резался он тяжело, хоть был и небольшого размера, я пропыхтела от напряжения и попросила:
– Кловес, помоги!
Общими усилиями кое-как мы смогли отковырять змеевидный корешок и, в конце концов, он сдался и упал к нашим ногам. Я чуть не отпрыгнула в сторону, когда отросток, словно живой, вмиг скукожился и завернулся кольцом, как поджаренная на гриле сосиска. Некоторое время отросток подергивался у наших ног, пока окончательно не затих. Ткнув его несколько раз носком ботинка и убедившись, что он больше не шевелится, я достала бумажку и осторожно подняла корешок с земли, приглядываясь словно к скользкому червяку, и плотно завернула для надежности. Быстро сунула в походную сумочку и закрыла её от греха подальше, ощущая себя лазутчиком на вражеской территории, вероломно своровавшим не меньше, чем бриллиант.
– Что-то мне подсказывает, что ему это не нравится! – подняла я глаза вверх, намекая на подозрительную одушевленность растительного организма. – Давай лучше пойдем!
– Давай! – немедленно согласился Кловес, и я заметила капельки пота у него на лице и непривычную белизну губ. Не сговариваясь, мы быстрым шагом направились к выходу и едва не застряли в узком лазе. От бега нас удержало лишь нежелание показать друг другу истинный испуг, покусывающий изнутри как надоедливый комар.
Домой мы добрались без приключений. Я бережно сложила артефакты в один из сундуков, который теперь использовала для сбора природных образцов. Пусть это будет мой сундук с сокровищами, ведь каждое из них добывалось с изрядными сложностями. К тому же, за них мне пришлось изрядно попотеть (а еще болезненно упасть с дерева и умирать со страха, столкнувшись с подозрительным тираном).
Проведя время в своей комнате, к вечеру я окончательно измаялась в догадках, что за странности окутывают это место, и какими неприятностями это грозит. Когда мой разум дошел до точки закипания и уже подкидывал воображению сказочные сюжеты про магических существ, обитающих в лесу, и даже нарисовал в подробностях истекающего слюнями оборотня и не менее отвратительный цветок-людоед (от которых я ощутила изрядный приступ тошноты), я решилась. Необходимость предпринимать радикальные действия, пока не случился серьезный катаклизм, витала в воздухе.
Под решительными поступками я понимала только один, доступный мне (но от этого не менее возмутительный) способ – проникнуть в комнату к Ратмиру. Уж там-то я смогла бы найти ответы хоть на какие-то вопросы. Хм-м-м… Спрятана ли в его шкафу шкура волка, в которую он тайно облачается по ночам? И ключ… мне нужен был ключ от нижней комнаты. О том, как незаметно вернуть ключ на место, я задумываться не стала, решив действовать по обстоятельствам. В крайнем случае придется позорно ретироваться в сторону Ариадны и, сверкая пятками, бежать восвояси. Надеюсь, родственники меня поймут, когда узнают, на пороге каких научных открытий я стою.
После нашей прогулки есть хотелось жутко, и я попросила Мэри принести мне в комнату чай. Я решила воспользоваться всеобщей отговоркой, заявив, что у меня болит голова, в связи с чем мое присутствие на ужине затруднительно.
– Кислородом передышала, – ахала я, для надежности завалившись в кровать и потирая рукой лоб. – А может погода меняется? Никто больше не жаловался, все собираются на ужин? – хитро уточнила я, чтобы удостовериться, что обители поместья будут заняты чревоугодием в столовой.
– Вроде нет, Алёнушка, все собираются, – Мэри тоже ахала, жалея меня так, что мне становилось стыдно. – Заварю тебе травок от головы…
– Нет-нет, Мэри, не стоит беспокоиться! – замахала руками я. – Мне… ммм… уже лучше. Я собираюсь спать.
– Ну тогда хороших тебе снов, деточка…
Когда за Мэри захлопнулась дверь, я моментально заперла её на засов и набросилась на еду. Как жаль, что полноценный ужин еще был не готов и мне достались всего два маленьких сырника, которые моментально растворились во рту. Я потерла все еще голодный живот. Ничего, говорят, насыщение приходит потом. Главное – сделать дело, не размениваясь на какие-нибудь крученые баклажаны и куриные ножки в чесночном соусе… Ах, какая-то часть меня упрямо рвалась на кухню, предлагая отложить немыслимое приключение на следующий раз, но я решительно заставила её замолчать. Негоже научные тайны менять на аппетитное, вкусно пахнущее рагу…
Дождалась официального начала ужина, о котором я поняла по звяканью тарелок, долетавшему даже до моей комнаты через окно. Перелезать через подоконник в дневном платье оказалось неудобно – узковатая юбка не позволяла сделать большой замах ноги. Следовало благоразумно поменять одежду, чтобы не сковывать движения и не рисковать лишний раз на высоте. Мой выбор пал на потешный ночной набор: забавные панталоны, стоящие воланами, как шерсть на лапах пуделя, и майку с рюшами. Осталось неясным, как матушка рассчитывала с помощью воланов придать моей фигуре соблазнительный вид. Впрочем, именно такая одежда позволяла двигаться свободно и подходила для маневрирования на каменном карнизе. У меня было не очень много времени до того момента, как тиран усладит свои вкусовые рецепторы, подери его леший, копчеными колбасками. При мысли о колбасках живот жалобно взвыл. Я рассердилась и приступила к решительным действиям.
Я ловко перевалилась через подоконник и с тревогой наступила на карниз. Надвигалась темнота, но это было мне на руку. Фигура с воланами, осторожно передвигающаяся вдоль стены, вызвала бы нешуточный переполох, закончившийся не иначе как очередным позорным падением в розовые кусты. Смешно, но я оказалась в роли мистера Стена, который прятался за окном в исподнем белье. Стараясь отвлечь себя этим веселым воспоминанием, я медленно, шаг за шагом, шла вдоль стены, судорожно цепляясь за всевозможные уступы. Карниз был достаточно широкий и казалось, что мне ничего не грозит, однако сердце заполошно билось от страха и азарта одновнеменно! Я проползла вдоль кабинета, располагавшегося весьма кстати между нашими комнатами (прямого соседства с покоями тирана я бы не пережила).
Следующее окно, испускающее мягкий свет, заставило меня рвано вздохнуть – приближались покои тирана. Освещение меня не смутило – такое обычно оставляют, чтобы помещение не встречало хозяина темнотой. Я и сама, уходя, включала настенную лампу после того, как Волли с криком, имитирующим вампира, напрыгнула на меня в темноте, вызвав недельный приступ икоты. Но на всякий случай я пригнула голову вниз, под подоконник, как делал мистер Стен. Прислушалась – только птицы мирно чирикали в деревьях, да вилки с ложками призывно звякали в обеденном зале. При этом напоминании мой живот снова предательски булькнул, а я немедленно осадила его – дело важнее всего.
Аккуратно выглянула из-под подоконника – темное окно ванной не подавало признаков жизни. Как замечательно, что одна створка была полностью открыта! Я медленно выдохнула и задрала ногу, облаченную в волан с рюшами, чтобы перемахнуть через ограждение… Как все мои планы полетели к лысым лешим и слизким водяным! Свет в ванной резко и неожиданно зажегся, а я только и успела охнуть, поставить ногу обратно, а голову пригнуть, чтобы меня не было видно. Послышался шум набираемой воды.
